Яков Кротов

Дневник литератора

Что Москва — третий Рим, это в шестнадцатом веке была случайная и маргинальная идея. Объявили эту идею главной для древней Руси спустя два века после того, как древняя Русь кончилась. России петровская, имитирующая западные формы, предпочла забыть то, что действительно воодушевляло Ивана Грозного: право быть столицей царства Москве пришлось завоевывать не у итальянцев, а у татар. Риму мы дани не платили, а Казанскому царству — плачивали, и хана своим царем — считали. Ивану Грозному мало было "венчаться на царство" — царство надо было отобрать у своего бывшего повелителя. Именно поэтому поход на Казань был так важен.

Ситуация повторилась в наши дни. Социализм в России кончился, нормальная жизнь не началась, и в образовавшееся пространство ринулось средневековье — пованивающее, как и подобает восставшему из могилы. Именно средневековая душа не понимает выборов и сделала все, чтобы превратить выборы в фикцию. Воцарение Путина, как и воцарение Ивана Грозного, как и воцарение Ельцина, было не совсем законным и требовало войны. Для Ельцина такой мини-войной стал путч 1991 года, для Путина — Чечня. Один "победил" коммунизм, другой победил "терроризм" (закавычивать, когда речь идет о современной российской действительности, можно каждое слово, но это неудобочитаемо).

Право на трон доказывается с мечом в руке. Нынешней Казани повезло, что нашелся Грозный — символ мощной враждебной силы. Конечно, статьи и речи о том, что без бомбежек Грозного уже давно ваххабиты победно маршировали бы по Красной площади, кажутся несколько преувеличенными. Но это не наглая милитаристская пропаганда, это искренняя мифологизация жизни.

Воскресшая архаика воскресила и почитание Казанской иконы. Правильнее было бы называть эту икону анти-казанской, ведь ее почитание было призвано дать отпор "казанцам", мусульманам. После пожара в Казани 23 июня 1579 года православные оказались перед необходимостью объяснить, за что их Бог наказал — и открытие иконы стало таким объяснением. Конечно, с современной точки зрения, да и с точки зрения мусульман любого времени, это вовсе не объяснение, но средневековое сознание не рассуждало, а чувствовало. Пусть сгорел русский квартал Казани, но чудесным образом из земли — более того, из-под печи — появляется Богородица. Различия между иконой и изображенными на иконе эта психология не знает. Более того: икона была открыта, потому что Богородица явилась десятилетней Матроне "страшным огненным образом, лучи испущая огнены". Пожар из наказания Божия превращался в часть явления грозной святыни.

Выкапывание иконы было организовано казанским священником Ермолаем, который радостно отмечал, что народ так радовался чуду, так жаждал приложиться к иконе, что началась страшная давка, "инии же по главам инех ходяща". Современный журналист, тем более архиерей, предпочел бы умолчать о такой невоспитанности. Девочку, нашедшую икону, постригли в монахини вместе с матерью, на месте их сгоревшего дома построили монастырь — на деньги из Москвы. Царь и позднее поощрял почитание Казанской, но за пределы русских в Татарии оно не выходило. Когда летом 1611 года ополчение из Казани принесло в Москву список чудотворной, войско Заруцкого встретило ее насмешками: не наша святыня. Но 22 октября, в день штурма, первой была взята башня Китай-города именно тем отрядом, у которого была Казанская. С этого начался ее культ в Москве, подкрепленный тем, что 22 октября 1648 года у царя Алексея Михайловича родился сын Дмитрий, ныне благополучно всеми забытый.

Если Владимирская икона — защитница, то Казанская — нападающая. Поэтому не случаен Казанский собор в Петербурге (тут хранился список иконы, привезенный около 1710 года из Москвы) — может, кто-то забыл, но все-таки Петербург есть плод завоевания, агрессии. И Казанская у Кутузова была не случайно, напоминая (скорее всего, подсознательно), что война с Наполеоном идет не из-за Москвы, а из-за Парижа, ради торжества законности над корсиканским бандитом. Так что посвящение милицейской часовни Казанской выдает, вполне возможно, намерение власти покорить обывателя, отбившегося от рук. Зачистить — в том смысле, в каком осенняя Казанская была праздничным воспоминанием о том, как "очистилось Московское государство". Есть власти, для которых все подданные — грязь.

К чести русского народа, Владимирская чтилась больше Казанской. Может быть, поэтому именно Казанская и стала жертвой грабежа в 1904 году. Конечно, возмущенных криков было много, но они были тем истошнее, что исходили от крайне правых, бывших и тогда крайне немногочисленными. Черносотенцы кричали, что "известный еврей Шальберг нанялся за сто тысяч рублей защищать гнусного святотатца; вся христианская адвокатура возмущена очередной еврейской наглостью". На самом деле, преступника защищал потомок давно обрусевших шведов Георгий Тельберг, защищал бесплатно, по назначению суда. Тельберг в своих воспоминаниях о процессе зафиксировал характерные слухи, ходившие в простонародье: икона якобы "сама" ушла, или ее тайно увезли к царю, известному своим благочестием. Сама вышла, сама и ушла, царь дал, царь и взял. Было в этих слухах какое-то лениво-любопытное безразличие к иконе. Не надо думать, что культ Казанской был создан народом — он был создан элитой. Выкопавший икону священник был плодовитым публицистом, политиком, добился у царя разрешения заковывать в кандалы татар, которые отступили от принятого было христианства, и позволение "вконец извести" мечети. Мечети извести, правда, не удалось, но патриархом священник этот стал — под именем Ермогена, в 1606 году.

Очень возможно, что Ермолай-Ермоген преувеличивал, когда писал, что при открытии иконы люди ходили друг у друга по головам. Преувеличения свойственны мифологическому сознанию, потому что, когда не описываешь реальность, а навязываешь ей свои объяснения, поневоле пускаешь петуха. Так и в наши дни пишущая элита берет ноту превысокую: якобы московский, питерский и казанский списки иконы охраняли Россию с запада, севера и востока (Вадим Лебедев, Юлия Демянкова, Новая газета, 27.4.2000). Якобы после дефолта на Казанскую особенно "горячо молились за Отечество, за то, чтобы скорее миновало нынешнее смутное время" (А.Королев, Труд, 5.11.1998). Кто забыл: после падения рубля номенклатура страшно перепугалась месяца на три, решив, что и Ельцин пропал, наступило безвластие, и надо срочно делить шкуру.

Апофеозом стало волнение: Казанская нашлась у самого Папы Римского, и надо ее срочно возвращать, вот будет преважное событие для всего христианского мира (та же "Новая газета"). А в чем важность-то? Вера в русское мессианство, дай ответ! Нет ответа... Если уж кто в Богородицу верует, тот и без Казанской верует, а кто лишь с Казанской верует, тому Богородица и не нужна. К тому же быстро выяснилось, что у Папы находится список Казанской, принадлежавший Александре Мельгуновой, основательнице Дивеевского монастыря. Святыня не хуже других, между прочим, но главное не в этом.

Если уж почитать Казанскую, то как в Средневековье, когда не придавали большого значения тому, с какой именно иконой — подлинной или списком — имеют дело. Нынешнее Средневековье куда более материалистично и механично, оно хочет мифа, но лепит его коряво и не до конца. Что ж, это дает возможность надеяться, что и насаждение культа Казанской иконы, равно как и пропаганда всевозможных святых змееборцев и меченосцев, окажется недолговечным и уступит место нормальной жизни, в которой есть место и неверию, и суеверию, и вере, — только не агрессивному мифотворчеству. 

Смута XVII века заключалась в том, что в течение ряда лет государства как такового не существовало, а разбойничьи шайки беспрепятственно хозяйничали по всей Руси. Относиться к этим ватагам шишей как к грязи -- это еще очень мягкое отношение. Если благодарность Предстательнице перед Престолом Всевышнего за избавление России от страшной беды означает, что "есть власти, для которых все подданные -- грязь", хочется спросить одно: "Отчего при самомалейшем уповании на Божье заступничество за Россию вас так ужасно, неудержимо корежит? До сих пор существовала только одна категория существ, при словах "Да воскреснет Бог, и да расточатся враги Его" испытывавшая нестерпимую боль, заставляющую забывать о всяком политесе".

Что ж, Кураев уже объявил меня еретиком, теперь Соколов приранял меня к бесам. Правда  же в том, что Смута потому и была Смутой, что государство-то законное было, а шла междоусобная война, гражданская, межсословная, и Дмитрий Пожарский присягал королевичу Владиславу на Евангелии и Кресте, и не было "шишей" (термин вообще относится к белорусам, а не к нашим казакам Смутного времени), а была обычная борьба за власть. Кстати, если бы поляк утвердился на русском престоле -- что такого? Ведь правили же нами варяги, правили нами чистокровные немки -- и ничего? Воцарился же над языческой Русью христианин Владимир -- и выдержали, и атеиста Ленина-Сталина выдержали, и чистого атеиста Ельцина Соколов воспевал -- почему бы не выдержать и католика? Отмечу, что почему-то об уповании на Божье заступничество все время твердят именно те, кто пускает в ход бомбы, не оставляя места для чудес и Божьего заступничества. Не говоря уж о том, что неплохо бы видеть разницу между упованием на заступничество Бога, заступничество Богоматери и заступничество образа Богоматери. - Я.К.