ЛУГ ДУХОВНЫЙ
(VI—VII вв.; ум. в 619 г.)
Оп.: Жития византийских святых. – СПб.: Corvus, Terra Fantastica, 1995. – с. 112-125. Пер. С.Поляковой.
(Текст переведен по изданию:
Patrologia Graeca ed. Migne, t. 87, pars 3)
51
Аназарв — главный город второй
Киликии. 1 Милях 2 в двенадцати от него
расположена лавра, называемая Египетской.
Тамошние отцы рассказали нам, что пять лет назад
в их лавре скончался старец по имени Юлиан. Они
поведали также, что около семидесяти лет Юлиан
провел в тесной пещере, не владея ничем,
принадлежащим к веку сему, кроме платья из козьей
шерсти, плаща, Евангелия и деревянного кубка. А
еще отцы сказали, что во все время жизни своей
старец не зажигал светильника и по ночам
небесный свет озарял пещеру и позволял ему при
чтении различать буквы. [113]
60
Во время пребывания нашего в
Александрии один христолюбивый человек
рассказывал нам следующее. Некая монахиня,
говорил он, жила в своем доме, 3
вела затворническую жизнь и, заботясь о душе
своей, проводила время в постоянной молитве,
посте и бдении, а также щедро подавала милостыню.
Но диавол, вечно воинствующий против рода
человеческого, не могши видеть такую добродетель
девушки, наслал на нее напасть — он внушил одному
юноше сатанинское влечение к ней. Юноша караулил
ее перед домом. И вот когда монахиня хотела выйти
и отправлялась из дома своего в церковь, чтобы
помолиться, юноша преграждал ей дорогу, докучая и
надоедая ей, как это свойственно влюбленным, так
что вскоре монахине пришлось из-за этой беды не
выходить из дому. Однажды она посылает к юноше
свою служанку, велев ей сказать: “Пойдем, госпожа
моя хочет тебя видеть”. Юноша пошел к ней,
радуясь, что добился своего. Монахиня сидела за
ткацким станком. Она говорит вошедшему:
“Садись”. Усадив юношу, девушка говорит ему:
“Почтенный брат, скажи, почему ты так
преследуешь меня и не даешь мне выйти из дома?”.
Юноша сказал в ответ: “Потому, госпожа, что
действительно сильно тебя люблю и с тех пор, как
увидел, весь охвачен пламенем”. Она сказала ему:
“Что же ты во мне находишь красивым, что так
любишь меня?”. Юноша говорит: “Глаза твои. Они
ведь соблазнили меня”. Когда монахиня услышала,
что глаза ее соблазнили юношу, она схватила
ткацкий челнок и выколола [114] себе
оба глаза. Подвигнутый тем, что монахиня лишилась
из-за него обоих глаз, юноша удалился в Скит 4 и тоже стал рачительным
монахом.
64
Однажды трое старцев посетили уже
упомянутого пресвитера 5
авву Стефана. Пока они рассуждали о пользе
духовной, он молчал. Старцы и говорят ему: “Ты нам
ничего не отвечаешь, отец, а мы ведь пришли к тебе
ради поучения”. Тогда он говорит им: “Простите
мне — я не слышал, о чем у вас была речь. Однако
скажу, что могу. Ни ночью, ни днем я не вижу ничего,
кроме распятого на кресте Господа нашего Иисуса
Христа”. Получив это поучение, старцы удалились.
75
Этот же авва Палладий рассказал нам,
когда мы посетили его в другой раз, такое: “Жил в
Александрии некий христолюбец, весьма
богобоязненный, сострадательный и гостеприимный
к монахам; была у него весьма смиренная жена,
которая всякий день наблюдала пост, и дочь около
шести лет. Однажды христолюбец этот отправился в
Константинополь; ведь он был купцом. И вот,
оставив дома жену, дочь и одного раба, он пошел в
гавань. Перед тем как ему уйти, чтобы сесть на
корабль, жена говорит: „Кому ты нас поручаешь,
господин?". Муж отвечает ей: „Владычице нашей
Богородице".
Как-то, когда жена сидела за работой, а
девочка была подле нее, раб по научению диавола
решил [115]
убить женщину и девочку, взять их добро
и бежать. И вот, принеся из кухни нож, он
направился в столовую, где сидела госпожа его.
Как только раб дошел до двери столовой, его
поразила слепота, и он не мог добраться ни до
столовой, ни до кухни. В течение часа он ударами
понуждал себя двинуться с места и, наконец, стал
кричать госпоже: „Пойди сюда". А она удивилась,
что раб, не входя к ней, стоит в дверях и кричит, и
говорит ему: „Лучше ты иди сюда", не зная, что
он ослеп. Раб стал заклинать ее, чтобы она
подошла, она же поклялась, что не подойдет к нему.
Тут раб говорит ей: „Пошли мне хотя бы
девочку". Она не сделала и этого, сказав: „Если
хочешь, иди сам". Тогда раб, так как был совсем
беспомощен, ударил себя ножом и рухнул замертво.
Госпожа его, увидев, что случилось, подняла крик.
Сбежались соседи, а вскоре пришли и люди из
претория; 6 они застали
раба еще живым, и все от него узнали, и прославили
Господа, явившего чудо и спасшего мать и дитя
ее”.
78
Авва Иоанн, игумен монастыря Гигантов,
поведал нам, когда мы пришли к нему в Теополь, 7 также и следующее:
“Недавно пришел ко мне какой-то юноша и сказал:
„Бога ради прими меня. Я хочу покаяться". Он
говорил это с великими слезами. Видя, как юноша
подавлен и опечален, я говорю ему: „Скажи мне,
какова причина такого твоего сокрушения?". Он
говорит мне: „Поистине, авва владыка, я много
грешен". Вновь я говорю ему: „Верь мне, дитя,
сколь ни много есть разных грехов, столь [116] же много и целительных
средств. Если хочешь получить исцеление,
расскажи мне по правде свои проступки, чтобы я
наложил подходящие для них наказания. 8 Ведь прелюбодей
врачуется так, убийца иначе, смешивающий яды —
опять по-другому, для сребролюбца тоже свое
средство". Юноша стал громко жаловаться и бить
себя в грудь — слезы и стенания завладели им, — и
от сильного смущения сердца он не мог говорить.
Когда я увидел, что юноша в беспомощности и
несказанной печали не может открыть свое
страдание, я говорю ему: „Дитя, послушай меня,
напряги немного ум свой, расскажи, что ты
совершил, и Господь наш Иисус поможет тебе. Ведь
по неизреченному человеколюбию и безмерному
милосердию Своему Он все претерпел ради нашего
спасения — знался с мытарями, не погнушался
блудницы, не отверг разбойника, был другом
грешника, а затем принял крестную муку; 9 радостно примет Он в
длани Свои и тебя, если ты раскаешься и
обратишься, ибо не хочет смерти грешника, 10 но чтобы грешник
обратился от пути своего и жив был".
Тогда, превозмогши себя и немного
сдержав слезы, он говорит мне: „Я, авва владыка,
исполнен всяческого греха и недостоин ни Небес,
ни земли: два дня назад я услышал, что дочь одного
из первых людей в этом городе, еще девушка, умерла
и ее схоронили в гробнице поодаль от города и
положили с нею множество одежд. Услышав это —
ведь подобные нечестивые дела были мне знакомы,—
я пошел ночью к гробнице и стал снимать с девушки
одежды, и снял все, что на ней было, не пощадив
даже последнего хитона; я совлек и [117]
его и оставил девушку голой, какой она была
при рождении. Когда я уже собирался выйти из
гробницы, девушка вдруг приподнялась, вытянутой
левой рукой схватила меня за правую и говорит
мне: “Человек, зачем тебе было обнажить меня?
Разве ты не боишься Бога? Не страшишься грядущего
суда и воздаяния? Разве не обязан чтить во мне
мертвую? Разве не уважаешь нашу общую с тобой
природу? Как же ты, будучи христианином, допустил,
чтобы я нагой предстала пред Христом, не
устыдившись, что я женщина? Разве не женщина
родила тебя? Разве во мне ты не оскорбил мать
свою? Какой ответ, несчастнейший из людей, ты дашь
за меня перед грозным судом Христовым? Ведь пока
я была жива, никто чужой не видел лица моего, а ты,
когда я умерла и погребена, совлек с меня одежды и
увидел мое обнаженное тело. О человеческая
природа, в какую бездну зла ты низверглась! С
каким сердцем и с какими руками ты приступишь к
святому телу и крови Господа нашего Иисуса
Христа?”. 11 Слыша и видя
это, я устрашился и испугался и, весь дрожа, с
трудом вымолвил: “Отпусти меня, более я такого не
сделаю”. Она говорит мне: “Когда захотел, ты
вошел сюда, но отсюда ты не выйдешь, когда
захочешь — эта гробница будет нам общей. Не
надейся умереть сразу: после многодневных
страданий ты в мучениях отдашь свою исполненную
зла душу”. Я же со слезами молил ее отпустить
меня, клянясь всемогущим Богом впредь отстать от
этого нечестивого и беззаконного дела. Тогда,
после долгих моих просьб и слез, она говорит мне в
ответ: “Если хочешь жить и избавиться от
ожидающей [118] тебя муки, дай
мне слово, что, если я отпущу тебя, ты не только
отступишься от этого своего позорного и гнусного
ремесла, но сейчас же, не медля, отречешься мира, и
станешь монахом, и покаешься в содеянном, и
будешь служить Христу”. Я поклялся ей, говоря: “Я
сделаю не только что ты мне сказала, но уже
сегодня не вернусь в дом свой и прямо отсюда
пойду в монастырь”. Тогда девушка говорит мне:
“Одень меня, как я была одета”. Когда я ее убрал,
она вновь упала мертвой. Тотчас я, несчастный
грешник, вышел из гробницы и пришел сюда".
Услышав это от юноши и укрепив его речами о
покаянии и воздержании, я затем постриг его в
монахи. Облаченного в иноческое одеяние, я
затворил юношу в одной из горных пещер в городе, а
он воздавал великую благодарность Богу и с той
поры подвизался о спасении души своей”.
107 12
Примерно в миле от святой реки Иордан
расположена лавра, зовущаяся лаврой святого аввы
Герасима. Когда мы пришли в эту лавру, живущие там
отцы рассказали нам об этом святом, что однажды,
когда он шел по берегу святого Иордана, ему
повстречался лев, который громко рыкал, из-за
того что у него болела лапа. Он занозил лапу, и от
этого она у него распухла и гноилась. Завидев
старца, лев подошел и протянул ему больную лапу, в
которой был терн; он плакал на свой лад и просил у
старца помощи. А старец, увидев льва в такой беде,
сел на землю, взял его лапу и, разрезав, вытащил
занозу и выдавил много гною, затем [119]
тщательно промыл рану, обвязал ее тряпицей
и отпустил зверя. А исцеленный зверь уже не
уходил от старца, но, как верный ученик,
сопровождал его всюду, куда бы тот ни шел, так что
старец дивился такой признательности его. И с тех
пор авва Герасим стал кормить льва, давая ему
хлеб и моченые бобы.
В лавре держали осла, чтобы возить на
нем воду для братии. Ведь монахи пьют воду из
святого Иордана, а от лавры до реки целая миля.
Отцы обыкновенно поручали льву пасти осла на
берегу святого Иордана. Однажды, когда лев пас
его, осел далеко отошел от него. А тут из Аравии
приходят погонщики верблюдов; увидев осла, они
угоняют его по пути восвояси. Лев, не уследив за
ослом, вернулся в лавру к авве Герасиму очень
опечаленным и угрюмым; авва решил, что лев съел
осла, и говорит ему: “Где осел?”. А тот, как
человек, молча стоял, опустив голову. Старец
говорит ему: “Ты съел осла? Благословен Господь.
Все, что делал осел, отныне будешь делать ты”. И
вот с той поры на льва по велению старца
навьючивали короб с четырьмя кувшинами, и он
возил воду.
Однажды на молитву к старцу пришел
воин и, увидев, что лев возит воду, и, узнав
причину этого, пожалел его. И вот он вынул три
номисмы, 13 и отдал
старцам, чтобы они купили для этих нужд осла, а
льва освободили от его повинности. Вскоре после
того как лев был освобожден от доставки воды,
погонщик верблюдов, который увел осла, снова
пришел, чтобы в Святом граде продать хлеб;
захватил он с собой и угнанного осла.
Переправившись через святой Иордан, он опять
повстречал [120] того льва.
Увидев его, погонщик оставил своих верблюдов и
убежал. Лев же узнал осла, бросился к нему и, как
обычно, взяв в зубы его узду, угнал осла и вместе с
ним трех верблюдов; с радостными криками, потому
что нашел потерянного осла, лев пришел к старцу.
Ведь старец думал, что лев съел осла. Тогда старец
Герасим понял, что лев был неправо обвинен. Он дал
льву имя — Иордан. Вместе со старцем лев прожил в
лавре пять лет, будучи всегда неразлучен с ним.
Когда же авва Герасим отошел к Господу
и был схоронен отцами, льва по устроению Божию на
тот раз не оказалось в лавре. Вскоре он вернулся и
стал искать старца. Ученик старца и авва
Савватий, увидев льва, говорят ему: “Иордан,
старец наш оставил нас сиротами и отошел к
Господу, на вот поешь”. Лев не захотел есть, но
непрестанно обращал глаза то в одну, то в другую
сторону, чтобы найти своего старца, громко кричал
и не мог примириться с его кончиной. Авва
Савватий и остальные отцы, глядя на льва и трепля
его по спине, говорили ему: “Старец отошел к
Господу и оставил нас”. Говоря так, они не могли
утишить его криков и стенаний, но чем более, как
им казалось, они врачевали и ободряли его
словами, тем сильнее и сильнее лев продолжал
плакать, тем громче становилось его надгробное
рыдание, и голосом, обликом и глазами он
показывал свою печаль о том, что не видит старца.
Тогда авва Савватий говорит ему: “Ну, пойдем со
мной, если не веришь нам, и я покажу тебе, где
лежит наш старец”. И, взяв льва, он привел его
туда, где они похоронили старца. Могила была в
полумиле от церкви. Когда они остановились над [121]
могилой аввы Герасима, авва Савватий
говорит льву: “Вот старец наш”. И авва Савватий
преклонил колена. Лев, увидев, как авва
высказывает свою печаль, стал, стеная, биться
головой оземь и испустил дух тут же у могилы
старца.
Это произошло не потому, что лев был
наделен разумной душой, но потому, что Бог
пожелал прославить тех, кто прославил Его, не
только при жизни, но и после смерти их, и показать,
каково было повиновение животных Адаму до того,
как он преступил заповедь Божию и был лишен
райского блаженства.
185
В бытность нашу на острове Самос 14 боголюбивая и
нищелюбивая Мария, мать кир 14
Павла, кандидата, 15
рассказала нам, что в городе Нисибисе 16
жила одна христианка, муж ее был язычником. У них
было пятьдесят милиарисиев. 17
Однажды муж говорит своей жене так: “Отдадим
наши милиарисии в рост, чтобы получить с этого
хотя бы малую прибыль — ведь, изводя один за
одним, мы скоро растратим все”. Жена говорит ему
в ответ: “Если хочешь отдать их в рост, отдай
христианскому Богу”. Муж говорит ей: “А где этот
христианский Бог, чтобы нам дать Ему взаймы?”.
Она говорит мужу: “Я тебе Его покажу, и ты не
только не потеряешь деньги, но Он заплатит тебе
лихву и удвоит сумму, которую получил”. Муж
говорит ей: “Пойдем, покажи мне Его, и дадим Ему
взаймы”. Женщина, взяв своего мужа об руку, ведет
его в святую церковь. В нисибисской церкви пять [122] больших дверей. И вот когда
женщина привела его на паперть, где расположены
эти большие двери, она показала ему на нищих,
сказав: “Если ты отдашь им, то это христианский
Бог возьмет деньги. Ведь все они — Его люди”.
Тогда муж этой женщины с радостью отдает нищим
свои пятьдесят милиарисиев и возвращается домой.
Через три месяца, когда у них вышли
деньги, муж говорит жене: “Сестра, 18
христианский Бог не считает нужным отдать нам
хоть часть своего долга, а мы в крайности”. Жена
говорит ему в ответ: “Ступай туда, где ты давал
деньги, и Бог с превеликой готовностью вернет их
тебе”. Муж бегом бросился в святую церковь.
Оказавшись в том месте, где отдал нищим свои
милиарисии, и обойдя всю церковь, он не увидел,
как рассчитывал, никого, кто бы вернул ему долг,
кроме нищих, опять сидевших там. И когда он
раздумывал, к кому обратиться и с кого спросить,
замечает, что на мраморных плитах под ногами у
него лежит один большой милиарисий 19
из числа тех, которыми он оделил нищих; человек
этот наклоняется и, подняв монету, идет в дом
свой. И говорит своей жене: “Вот я сходил в вашу
церковь и, поверь мне, жена, не увидел
христианского Бога, которого, по твоим словам,
должен был увидеть, и Он мне ничего не вернул —
только там, где я роздал пятьдесят милиарисиев, я
нашел на полу вот этот”. Тогда достойная
удивления женщина говорит ему: “Бог незримо
вернул его тебе. Ведь незрим Бог и незримой силой
Своей и дланью правит миром. Но ступай, господин
мой, купи чего-нибудь, чтобы мы сегодня поели, а
Бог снова позаботится о тебе”. Муж пошел и купил
им [123] хлеба, вина и рыбы. И,
вернувшись, дает жене. Она же, взяв рыбу, начинает
ее чистить и, разрезав, находит во внутренностях
пречудный камень, приходит в удивление от его
красоты. Она не знала, что это за камень, но все же
не бросила его. Когда возвратился муж ее и они
стали есть, она показала ему камень, который
нашла, говоря: “Вот какой камень я нашла в рыбе”.
Он же, взглянув, и сам был удивлен красотой камня,
но тоже не знал его природы. После того как они
поели, муж говорит: “Дай мне этот камень — я
пойду и продам его, если удастся что-нибудь
выручить”. Ведь и муж ее, будучи, как я сказал,
человеком простым, не знал, что это за камень. И
вот он берет камень и отправляется к меняле. А тот
был еще и серебряных дел мастером. Уже пришло
время закрывать лавку (дело было вечером), и
пришедший говорит среброделу: “Хочешь купить
этот камушек?”. Серебряных дел мастер, взглянув
на него, говорит: “Сколько ты просишь?”.
Продающий камень говорит ему: “Дай
сколько-нибудь”. Тот говорит: “Хочешь пять
милиарисиев?”. А продающий камень, решив, что
меняла смеется, говорит: “Столько ты даешь за
это?”. Сребродел, думая, что пришедший ответил
ему насмешливо, говорит: “Хочешь десять
милиарисиев?”. Тот молчал в уверенности, что над
ним опять подшучивают. Сребродел говорит ему:
“Хочешь за него двадцать милиарисиев?”.
Продающий молчал, ничего не отвечая. Когда
серебряных дел мастер дошел до тридцати, а потом
до пятидесяти милиарисиев, клянясь, что заплатит
такие деньги, пришедший, подумав, сообразил, что,
если бы его камень не был очень дорогим,
сребродел не предлагал [124] бы
за него пятидесяти милиарисиев. Меняла же,
понемногу набавляя, посулил наконец триста
больших милиарисиев. Владелец камня согласился
на это, и отдал камень, и в веселии возвращается к
жене своей. Она, увидя его, спрашивает: “За
сколько ты продал?”. Она была уверена, что муж
отдал камень за пять или десять фолиев. 20 Тогда муж вынул триста
милиарисиев, подал ей и сказал, что продал камень
за эти деньги. Она же, подивившись доброте
человеколюбца Бога, говорит: “Вот, муж, сколь
благ, великодушен и богат христианский Бог:
видишь, Он не только вернул тебе, ссудившему Его
деньгами, пятьдесят милиарисиев, но и лихву,
спустя немного дней ушестерив то, что взял
взаймы. Знай теперь — нет другого Бога, кроме
Него, ни на земле, ни на Небесах”. Убежденный
свершившимся чудом и на собственном опыте
постигнув истину, человек этот тотчас принял
христианство, восславил Господа и Спасителя
нашего Христа с Отцом и Святым Духом и исполнился
величайшей благодарности к своей разумной жене,
через которую ему было дано познать истинного
Бога.
Комментарии
*Все ново- и ветхозаветные цитаты
даются в синодальном переводе.
1. Вторая Киликия — при
Юстиниане Киликия была разделена на первую и
вторую. Аназарв — центр второй Киликии.
2. Миля — римская мера
длины, приблизительно соответствующая 1,4 км.
3. Некая монахиня... жила в
своем доме...— В первые века распространения
монашества такая форма монашеской жизни была
возможным и даже частым явлением.
4. Скит — пустыня в Нижнем
Египте, знаменитое место монашеских поселений,
отличавшихся особо строгой жизнью.
5. Пресвитер — вторая
степень священства; сан, соответствующий
священническому.
6. Претория, или преторий,— суд
правителя.
7. Теополь —
Антиохия-на-Оронте, главный город Сирии.
8. ...подходящие для них
наказания.— Речь идет об епитимии.
9. ...все претерпел ради
нашего спасения... принял крестную муку...—
здесь перечислены эпизоды жизни Христа, рисующие
его отношение к грешникам, к которым он в первую
очередь обращается со своей проповедью: он
общался с мытарями и грешниками (Матф. 9, 9 сл.), с
блудницей — под блудницей может подразумеваться
самаритянка (Иоанн 4, 5) или Мария Магдалина и даже
“не отверг разбойника” (Лук. 23, 43).
10. ...ибо не хочет смерти грешника...—
Иезек. 33, II.
11. ...с какими руками ты
приступишь к святому телу и крови...— в это
время евхаристию (Святые дары) брали руками, в
отличие от позднейшего вкушения их из особой
ложки, так называемой лавиды.
12. Сюжет легенды использован
Н. Лесковым в рассказе “Лев старца Герасима”.—
Полн. собр. соч., т. 29, М., 1897.
13. Номисма — византийская золотая
монета.
14. Самос — остров у
западного берега Малой Азии.
15. Кир — господин.
16. Кандидат —
сравнительно высокий титул, дававшийся
синклитикам.
17. Нисибис — сирийский город в
верховьях реки Тигр.
18. Милиарисий — византийская
серебряная монета.
19. ...говорит жене:
“Сестра...·” — на Востоке браки между братьями
и сестрами были обычны.
20. Большой милиарисий —
автор, вероятно, имеет в виду подарочную монету,
которой император жаловал в особых случаях.
21. Фолий — мелкая медная
монета.
|