Житие Петра Ивера

К ЖИТИЮ ПЕТРА ИBEPA.

В первой четверти пятого века судьба закинула грузинского царевича Мурвана или, как гласит сирийский текст, Набарнуга в Византию; политические соображения вынудили отца разлучиться с любимым сыном и послать его к императору Феодосию в качестве заложника. При византийском дворе юный царевич встретил ласки государей и очутился в непривычной роскоши. Но в царевиче уже работал внутренний человек, мечтавший об ином поприще. Повинуясь внутреннему голосу и в сообществе с единомышленным евнухом Иоанном, он вскоре покинул тайком Византию для монашеских подвигов в Святой Земле. Мы не знаем, что выработалось бы из мягкого, чуждого житейским побуждениям царевича Мурвана, если бы он остался на воинственной родине или не сумел бы избавиться от соблазнов дворцовой жизни в Царьграде, но в Палестине он нашел благоприятную почву для развития богатых задатков своего аскетически-подвижнического характера; условия Палестинской жизни оказались настолько [II] благоприятными для Мурвана, в монашестве Петра, что он вскоре обратил на себя внимание и против воли был окружен тою славою, от которой он так старательно убегал. Царственный подвижник и в высоком сане епископа не изменял своему призванию: деятельность святого Петра представляет всецело подвизание, идеальное служение Спасителю в духе восточнаго аскетизма; неуклонно стремясь усовершенствовать свою плоть и душу личными добродетелями, вдали от мирской суеты, он примерною жизнью, учительским словом и благодатью свыше оказывал всем без различия ближним содействие для добровольного шествования по тому же спасительному пути. Внимательное изучение жизни Петра, предлежащей в различных обработках, убеждает нас в том, что в печальную эпоху религиозных распрей этот святой мог быть страдальцем, увлекаемым бурным течением в какую либо сторону, но он по природе был чужд всяким мирским интересам, хотя бы и возбуждавшимся во имя Церкви. Петр не был способен на роль партийного борца, воинствующего епископа. Как прославленный строгою подвижническою жизнью характер, как лицо, «заставлявшее много говорить о себе», Петр мог, понятно, служить украшением каждой стороны, и монофизиты, преобладавшие в его время в Палестине, оказывали Петру Иверу большия почести и прилагали все усилия, чтобы выставить его сторонником своих убеждений. Но такие усилия не делались исключительно со стороны противохалкедонитов: монофизитский (см. Gr. Kruger, Monophysitische Streitigkeiten etc., стр. 21) историк Захария, о котором речь ниже, сообщает, что Александрийский философ Иоанн часть своих "еретических" сочинений [III] приписал Петру Иверу, чтобы "верующие дались в обман и приняли их". "Говорят", продолжает тот же монофизитский писатель: "однажды Петру Иверу попалось в каком-то монастыре одно из таких сочинений, за его именем; когда Петр взял его и прочел, то был поражен и проклял того, кто это написал; впрочем не только там, но и в Александрии, a также в Палестине и Сирии проклинали писания сего мужа и он (Петр Ивер), и Феодосий" иерусалимский епископ (Anecdota syriaca, ed. Land, III, стр. 130-131).

В общем однако современники не ошибались в надлежащей оценке характера Майумскаго епископа, и когда он последовал за изгнанными монофизитами никем не гонимый и не особенно охотно, то его поспешили пригласить обратно на покинутую кафедру.

Едва ли впрочем кто будет оспаривать, что участие Петра Ивера в религиозных распрях совершенно пассивное, что в его деятельности факты, свидетельствующие о таком участии, второстепенны, хотя y писателей, оставивших нам истории церкви, по ним только и заслужил Петр памяти.

Историк Евагрий [536—593] сообщает (Церковная история, изд. Migne, t. 86, pars poster., 1. II, c. V = pyc. перев., СПб. 1853, стр. 73), что в числе епископов, рукоположенных Феодосием, противником Халкедонского собора, "был иверийский уроженец Петр, удостоенный управлять кормилом епископства в так называемой Майуме — городе, лежащем близ Газы".

Затем, по словам же Евагрия (Церковная история, 1. II, с. 8 = русский перевод, СПб. 1853, стр. 78), александрийцы, узнав о смерти императора Маркиана, привели Тимофея, по прозванию Элура, "в великую [IV] церковь, носившую имя Кесаревой, нарекли его себе епископом, хотя Протерий еще был на своем месте и совершал дела священнослужения. При рукоположении его находились предстоятель Пелузии, Евсевий, и епископ местечка Майумы, Петр, родом Ивер. Так повествует об этом описатель жизни Петровой".

В другом месте (1. III, с. 83 — перевод, СПб., стр. 170) тот же историк упоминает про один монастырь, лежавший "между городом Газою и крепостью Майумою, где Петр Ивер, бывший предстоятель Газы и бежавший (но не изгнанный, см. R. Raabe, Petrus der Iberer. Einleitung, стр. 4) вместе с Тимофеем Элуром, вел тот же образ жизни и заставил много говорить о себе".

Обрывочные сведения о Петре, рассеянные в труде византийского историка, достаточно ярко уясняют отношение противников Халкедонского собора к нашему палестинскому деятелю: они желали иметь его в своем стане; но был ли он сам ярым противником Халкедонского собора, этого еще не видно. Одно вне всякого сомнения: Житие Петра Ивера, служившее Евагрию источником, было составлено монофизитом. Но самое Житие не дошло до нас на греческом языке.

На западе имя Петра Ивера, повидимому, не было известно. Только в Грузинских летописях повторяется дважды (груз. текст, ч. I, стр. 103 и 105), что "Григорий Диалог, патриарх римский, написал в своей книге похвальное слово блаженному Петру". Броссе замечает (ч. I, стр. 139, прим. 1), что он не мог найти этого похвального слова, написаннаго "Григорием Теологом". Но тут, пожалуй, недоразумение, и прежде всего со стороны тех, которые внесли Житие [V] Петра в Грузинские летописи. Дело в том, что Григорий Великий действительно пишет в своей книге Dialogorum (Migne, Patr., s. lat., т. 77, стр. 381—382) несколько сочувственных слов о святом монахе Петре Ивере, подвизавшемся в Евазе, и со слов одного иллирийского монаха упоминает о видении, в котором Петр видел ад. Но этот Петр Ивер, предполагается, происходил из Иверии — Испании, a не Грузии, и y нас нет особых оснований, чтобы настаивать на ошибочности этого предположения ¹.

Сирийские памятники упоминают о Петре Ивере сравнительно чаще и подробнее.

Прежде всего сведения о нем находим в компилятивной истории, которая в значительной степени представляет кое в чем сокращенный, кое в чем дополненный извод на сирийском языке Церковной истории Захарии Митиленскаго ², не раз цитуемой Евагрием; в этой компиляции, изданной Land'ом (Anecdota Syriaca collegit edidit explicuit J. P. E. Land, tomus tertius, Lugduni Batavorum), читаем (сирийский текст, см. op. c., стр. 126, ₁₂ —127, ₅) следующее, относящееся ко времени противохалкедонских движений в Палестине и Александрии: "Четвертая глава о Петре Майумском, [VI] именно о том, как он был схвачен жителями Газы, приведен к Феодосию и стал y них епископом. Тогда-то жил также Петр Ивер, муж удивительно прославленный в мире, царевич, который дан был заложником Феодосию и был любим им и супругою его Евдокиею за свой прекрасный нрав; воспитался он во дворце и начальствовал над конницею царства. Но отказался он от мира и отдался жизни во Христе, вместе с верующим Иоанном, своим кумом и отцом по воде и духу. Были они счастливы, и Бог руками их сотворил знамения в Константинополе. Отсюда они бежали, изучили пустыню Палестины, возлюбили монашество и занялись им. Между тем как они хотели так скрыться, молва о них очень распространялась: они творили чудеса, подобно апостолам. Перемещаясь с места на место, они прибыли к прибрежью y Газы и Майумы; тогда вышли мужчины и женщины всякаго звания и возраста, схватили Петра и повели к Феодосию в Иерусалим и умоляли его поставить Петра им в епископы; Петр же жестоко обличал себя и отрекался, и Феодосий против его воли возложил ему на голову руку и благословил, так как он знал этого мужа. Петр в возбуждении назвал себя еретиком; Феодосий промолчал немного и потом сказал ему: "суд надо мною и над тобою перед седалищем Христа". Тогда Петр в ответ на его речь сказал: "я не еретик, но грешник". Однако Феодосий хорошо знал этого мужа, благословил его во священники жителям Газы. Этот муж совершил много иных прекрасных дел, но я обхожу их молчанием, чтобы не удлинять речи".

В том же памятнике за описанием гонения, [VII] которому подверглись противники Халкедонского собора, сообщается следующее (сир. текст, см. op. с., стр. 128, и І7):

"Седьмая глава о том, как Господь наш явился Петру Иверу Газскому ³ и велел ему удалиться вместе с гонимыми. Говорят, что прославленный Петр жил покойно, не тревожимый никем, ввиду приказа царя и заботы о нем царицы, и увидел он в видении, что Господь наш гневно говорил ему: «что же это значит, Петр? Я — гоним вместе с верными Моими слугами, a ты сидишь спокойно». Петр в раскаянии послушался: поднялся он, оставил Газу и, соединившись с гонимыми, удалился".

В том же памятнике из сообщения о хиротонии Тимофея Элура узнаем (стр. 135, _12-14), что так как для рукоположения во епископы устав требует трех святителей, a налицо было только два египетских епископа, настояло найти еще одного, и "когда справлялись поэтому поводу, кто-то из народа возвестил о Петре Ивере, который, удалившись из Палестины, скитался в самой Александрии; побежали живо, схватили этого мужа и принесли на плечах, не дав ему коснуться земли. И когда несли его, то слышали голос, как (слышал голос) Филипп каеательно евнуха царицы Кандаки" (Деян., 8, ₂₆ и сл.).

Особый для нас интерес имеет следующее сведение ⁴ того же историка, касающееся не только [VIII] Петра, но и друга его Исайи (ор. с., стр. 192): "Возвращаясь (из Египта), Козьма проехал Палестину и искал славного Петра и монаха подвижника Исайю (для приглашения к Зенону). Петра он не застал, так как тот, узнав заранее (о приглашении), удалился с его пути. Исайя же просил Бога наслать на него болезнь, чтобы не ехать в Царьград и не представляться с лестью богатым людям, и так и случилось. Когда же прибыл к нему Козьма и передал ему письмо царя, то он сослался на свою болезнь и немощь и сказал ему: "будучи человеком крайне больным, я не могу взять на себя труд морского пути, иначе я немедленно умру, царь меня не увидит, a ты будешь в осуждении и y Бога, и y царя за то, что понесешь по миру труп". Таким образом Исайя сумел избавиться, затем вскоре исцелился и подвизался в обычных своих подвигах и в упражнениях борьбы все дни своей жизни. Этот муж был провидец, так сказать, достойный своего имени, и дела его (точно дела) пророка Исаии".

Еще до обнародования сирийского текста Жития Петра Рихардом Раабе другой немецкий ученый Крюгер, сличив данные Евагрия и только-что упомянутой компиляции, установил зависимость их от Захарии, a последнего от непоявлявшегося тогда в печати Жития (Monophysitische Streitigkeiten im Zusammenhange mit der Reichspolitik. Von Dr. Gustav Kruger, Jena 1884, стр. 27—30 и сл.).

К сирийским источникам относим мы, понятно, и Историю Михаила Сирийца, хотя пока она нам доступна лишь в армянском переводе ХІІІ-го века, так как открытый несколько лет тому назад сирийский подлинник (Ignazio Gruidi, Note Miscelanee, Roma [IX] 1889, стр. 6—8), насколько нам известно, пока не издан ⁵.

Михаил повествует, что "Иувеналий не согласных подвергал мукам, обирал и убивал при посредстве евреев, и только Петра, Газского епископа, стеснялись за чрезвычайную его добродетель. Об этом Петре разсказывают, что он был сын грузинского царя и, отправленный заложником в Константинополь, изучил Священое писание, возревновал о строгом монашестве и прославился. Затем его силою сделали священником и архиепископом Палестинским. Петр пребывал в Газе, и никто не мог восстать против него. Он написал письмо армянам, назвав их блаженными за то, что они не были на [Халкедонском] соборе и сказав им: "как некогда ваша страна дала всей земле ковчегом ⁶ семя человечества, так она даст ей семя православия. Стойте твердо, возлюбленные дети мои, на непоколебимом камне — Христе, и здравствуйте во веки". У этого святого Петра был ученик некий Иоанн, отшельник и провидец, написавший 72 слова (текст по рук. Азиат. Музея, Msc. Armen. № 11, стр. 36b—37а = V. Langlois, Chronique de Michel le Grand, стр., 153—154 = Brosset. Hist, de la G., I, стр. 139, прим.).

He касаясь содержания неизвестного пока нам Послания Ивера к армянам, мы можем лишь заметить, что Петр Ивер, как Палестинский деятель, с армянами мог встречаться в самой Палестине, где, именно в Иерусалиме и в ближайших к святому городу пунктах, y армян было "в продолжении [X] IV — VI вековъ свыше семидесяти монастырей, которые за это время строились, населялись, возобновлялись и разрушались" (Л. Алишан в *** стр. 13— 4, ср. *** т. XL, стр. 23).

Однако армянским историкам независимо от Михаила Сирийца Петр Ивер неизвестен, и вообще мы не знаем армянских источников о Майумском епископе. Проф. Цагарели называет (Памятники грузинской старины в Святой Земле и на Синае, Правосл. Палест. Сборник, т. ІV, вып. I, стр. 34) Асогика в качестве историка, упоминающаго о Петре Майумском, но Степан Асогик, историк X — ХІ вв., ни одним словом не обмолвливается об этом лице, и судя по цитатам и по тому, что цитуемый армянский историк назван писателем ХІП-го века (ib.), под Асогиком профессора Цагарели надо подразумевать известного уже нам Михаила Сирийца, хотя последний также приводится на стр. 36 цитированнаго труда в качестве особого источника по вопросу.

Грузины, по-видимому, также мало были ознакомлены с личностью своего соотечественника до позднейшего времени, и во всяком случае в самой Грузии сведения о нем в древности не проникали в круги, интересовавшиеся судьбою родной земли и родных людей.

Грузинские летописи содержат довольно пространное извлечение из нашего Жития; но это обстоятельство не является сколько-нибудь веским доводом в установлении времени появления Жития ІІетра Грузина на грузинском языке. Грузинские летописи в том виде, в каком предлежат они перед нами, содержат не мало подновлений и наслоений. К числу таких позднейших наслоений принадлежит, несомненно, [XI] часть, посвященная личности Майумского епископа; наслоение это относится ко времени после перевода Грузинских летописей на армянский язык, что имело место не раньше 1125 года. В армянском переводе (изд. Венецианское, 1884, стр. 70—72) Грузинских летописей нет ни слова о Петре Грузине; армянский переводчик не мог опустить умышленно сведения об этой личности, находившейся, судя по Михаилу Сирийцу, в особо хороших отношениях с армянами (стр. IX). Но и независимо от армянского перевода сведения о Петре Грузине в Грузинских летописях имеет характер позднейшей вставки; излишне, конечно, говорить о том извлечении из краткой редакции нашего Жития (II, 3,28—7,2в), которое вставлено в Теймуразовском списке Грузинских летописей и в издании Броссе (стр. 102—103) выделено прямыми скобками: это — очевидная вставка ⁷. Важнее то, что и сведения о Петре Грузине, общие большинству списков, внесены в Грузинские летописи (стр. 104—105) впоследствии. Сведения эти представляют краткий пересказ нашего Жития; но если с Житием Петра Грузина действительно был бы знаком сам автор Грузинских летописей, a не позднейший их редактор, то мы в Летописях не имели бы характеристики Вараз-Бакура, отца Петра, стоящей в самом резком противоречии со свидетельством о том же лице автора Жития, выдающего себя за ученика самого Петра Грузина. Как грузинский [XII] (гл. 3), так сирийский (стр. 5) текст ⁸ Жития единогласно свидетельствуют об отменном благочестии Вараз-Бакура. Первоначальная редакция Грузинских летописей, напротив, не знала вовсе ничего о христианских добродетелях названного царя: в армянском переводе Летописей читаем (стр. 71), что "сам Варза-Бакар (sic) был слаб в вере и недоблестен и не сделал ничего достойного памяти". Армянский переводчик и в этом месте находится вне всякого влияния родных писателей, так как о грузинском именно царе Бакуре, по времени и по главной части имени отожествляемом с Вараз-Бакуром, армянский историк V-го века Корюн (***, Венеция 1884, стр. 71, примеч. 2) совершенно иного мнения: он рисует его, как искреннего радетеля христианского просвещения грузин. Позднейшая, дошедшая до нас редакция Грузинских летописей, впрочем так же, как и армянский перевод древней редакции, не говорит ничего хорошего о Вараз-Бакуре в части, не зависящей от Жития. "Этот царь Варза-Бакар (sic)", по словам Летописей, стр. 105, "был неверующий человек, ненавидел (христианскую) религию, но он не осмеливался открыто выражать перед народом свою ненависть к религии, так как Грузия была уже обращена (в христианство): знать и весь грузинский народ были очень преданы вере, и этот Варза-Бакар, боясь их, не мог открыто оставить веру, но он нигде не построил церкви, a также не расширял уже построенной, и вел себя во всех отношениях, как неверующий".

В рукописи Грузинских летописей Румянцевскаго [XIII] Музея имеется прямое указание на то, что сведения о Петре внесены в Летописи Вахтангом, еще царевичем, следовательно до 1711 года: в конце сообщения о Петре в примечании имеется молитвенное обращение к Петру в пользу царевича Вахтанга, его жены и детей за то, что он "открыл и издал в извлечении Житие святого" (Brosset, Hist, de la Georgie, стр. 139, прим. 1). Следовательно, сведения о Петре в Летописях являются вставкою совсем поздней. И действительно, этих сведений нет вовсе в так называемом списке (1636—1646 гг.) царицы Марии, представляющем более древнюю редакцию Грузинских летописей (Е. Такайшвили, ***, Тифлис 1890, стр. СХПІ, a также стр. СХVІІ— СХVІІІ). Кроме того, и эта вставка о Мурване сделана из краткой редакции Жития Петра, входившей в Синаксарь ⁹, и потому когда в ней упоминается о полном Житии, то надо подразумевать нашу пространную редакцию, a не действительно полную.

Свидетельства о Петре из других памятников древне-грузинской письменности нам не известны: лишь в старом грузинском Часослове, напечатанном по повелению Вахтанга в 1710 г. в Тифлисе, "св. Петр, епископ Майумский" помещен под 2 числом декабря (ІІл. Иосселиан, Жизнеописание святых прославляемых православною Грузинскою церковью, 1850, стр. 13), но в доступном нам печатном Часослове 1722 года, [XIV] военным письмом, мы уже не находим памяти о нем.

Грузиноведы почти все более или менее касались предмета настоящей работы, так особенно Пл. Иосселиан (ор. с., стр. 13 — 14), Броссе (ор. с., стр. 7—8, 136—139), проф. Цагарели (ор. с., стр. 33 36), но в печати, насколько нам известно, не появлялись сведения о двух редакциях Жития, как это оказывается при ближайшем знакомстве с делом; возможно, что имевшие случай основательно знакомиться с богатыми коллекциями грузинских рукописей в Тифлисе или в ином месте знают и о существовании третьей — полной редакции.

Из трудов проф. Цагарели, посвященных описанию грузинских монастырей на Афоне и в Св. Земле, можно узнать о существовании в указанных местах десятков рукописных Синаксариев, Четей-Миней и Сборников житий, но не достаточно ознакомленные с их содержанием, мы пока лишены возможности утверждать, с какого времени и в каком виде появляется в Палестинских или Афонских грузинских рукописях Житие Петра Ивера, и появляется ли оно в них вообще.

Доступные нам грузинские списки Жития Петра не восходят ко времени ранее начала ХVІІІ-го века, и текст в них предлежит в двух редакциях: в пространной (I) и краткой (II).

Пространная редакция не представляет однако ожидаемой полноты и есть сокращение полного Жития, которое, возможно, и не появлялось вовсе на грузинском языке. Но и эта неполная пространная редакция не предложит нам в первоначальном виде. Из двух списков, представляющих ее, один [XV] заключает лишь извлечение, обнимающее главы 34—63 нашего издания (стр. 27—48). Это извлечение, с неверною отметкою, будто оно списано с рукописи Императорской Академии Наук, сделано, по всей вероятности, с целью пополнить главы, недостающие краткой редакции (II); извлечение это во всяком случае не сделано из рукописи I, a список, содержащий его, есть новейший, и, как рукопись, не представляет интереса. Другой список (I) пространной редакции — полон, но, к сожалению, обработан некиим протоиереем Павлом, из записи которого (стр. 53—54) мы приведем все существенное:

"Хотя я (протоиерей Павел) не умел писать, но y меня было болышое усердие. Один Бог знает — Его же именем утверждаю, — сколько я перенес труда при писании этого Жития нашего светоча, святого и золотого, и не огорчайтесь, что я распространил его вступлением, последовательностью его чудес и в конце хорошим заключением; я, конечно, непонятлив и (прежде) был таковым, но (не мог я не заметить, что) подлинник, с которого я списывал, был перепутан писцом, не знаю каким: то, чему надлежало быть раньше, следовало потом, и не было в нем ни вступления какого-либо, ни заключения, между тем книга для церковного чтения не должна быть перепутанной и в беспорядке".

Для нас было бы важнее, если бы Житие дошло до нас в первоначальном, хотя и беспорядочном или перемешанном виде; но мы не можем не быть благодарными протоиерею Павлу за его совершенно ясные указания того, что он исправил, что внесено в Житие впервые им; это — вступление, заключение и иной порядок в повествовании чудес. Вступление (гл. [XVI] 1, отчасти гл. 2) и заключение (гл. 70) выделяются без труда, порядок же эпизодов не имеет столь существенного значения в вопросе о первоначальном составе.

Но в наших руках был не автограф протоиерея Павла, a позднейший список ¹⁰, заготовленный для Императорской Академии Наук в 1838 году в Тифлисе учеником Пл. Игн. Иосселиана; к несчастию, этот ученик не всегда понимал, что он списывал: чтобы убедиться в этом, достаточно указать на такой перл, как *** вм. *** (гл. 64, 21). Подобный писец, разумеется, и понятия не имел о точности, которую необходимо соблюдать при списывании таких памятников, a Пл. Иосселиан, очевидно, не просматривал списка своего ученика; и это тем прискорбнее, что, судя по собственноручной приписке Пл. Иосселиана на обороте шестого с конца листа, список сделан с "весьма древнего подлинника".

Промахи доступнаго нам списка пространной редакции отчасти исправлялись другою — краткою редакциею.

Краткая редакция (II) представляет извлечение из пространной, сделанное для Синаксария, почему она и помечена в начале календарным указанием — "второго декабря", в какой день и чтилась память этого святого. Краткую редакцию мы имели в трех списках; самый древний заключается в рукописи (В) одно время царевича Баграта, ныне библиотеки Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел (Отд. Р. № 1260): рукопись церковным [XVII] письмом, в два столбца, на бумаге in-fol., под заглавием *** заключает жития святых, в первой части грузинских, во второй греческих, и датирована 1736 годом по Р. Хр. Житие Петра занимает лл. 136а—189а, a на 229а л. находится изображение святого ¹¹, помещенное в начале настоящего издания. Рукопись (А), принадлежащая Императорской Академии Наук (Аз. Музей, Mss. Georg. № 38), список с рукописи царевича Баграта, сделанный в Петербурге Симоном Табидзе в 1842-ом году, содержит Житие Петра на стр. 311—321. Третий список есть новейшая копия (a), по всей вероятности, со списка Табидзе, но с добавлением записи переводчика Макара. Вопроса о разногласии таких списков в отношении содержания, конечно, не могло быть; формальные же разночтения рукописи В, полученной нами, к сожалению, по сверстке 25-и глав, собраны на стр. 79 — 80.

Из сличения пространной редакции и краткой явствует, что последняя извлечена из обработки протоиерея Павла, откуда перешли к ней вступление и заключение (гл. 70), последнее значительно урезанным, именно в виде одной фразы 31-й главы; порядком чудес также устанавливается указанная нами зависимость от обработки Павла. Несколько отступлений в изложении, и то не в описании чудес, своею неуместностью показывают, что частью это дело случая, результат невнимания со стороны переписчика, частью произвол редактора; так глава 8-я, сокращенная в две-три строки, попала в гл. 7-ю краткой редакции (строки [XVIII] _32—34); туда же попали такие же сокращения 13-й и начала 10-й главы (II, 7, _{19— 26}); таким же образом сведены к двум строкам и перенесена в 10,_{5 — 7} одиннадцатая глава, и начало 22-й главы пространной редакции оказывается в гл. 14, _{5 — 7}.

Целая часть, обнимающая 34—60 главы пространной редакции, опущена в синаксарном извлечении, и лишь кое-какие намеки на те или другие эпизоды сохранены в одной главе 23-й; кроме того, в синаксарном извлечении не осталось никаких следов от глав 15, 17, 25 и 26, опущена часть главы 16-й, _15—20 и сохранились (в гл.18) лишь несколько строк от гл. 28, _1—4. У того, что сохранено на своем месте, до седьмой главы номера соответствующих глав тождественны с пространною редакциею, a затем следующее соответствие:

В краткой редакции находим указание на пространную в следующих строках (II, 29): "мы не пожелали писать тут подробно, чтобы не вносить сюда слишком много писания, также чтобы не показались мы незаслуживающими доверия, но если угодно кому-либо узнать (историю Петра) доподлинно, пусть читает [XIX] Житие его и таким образом найдет удовлетворение". Памятник, к которому отсылает автор синаксарнаго извлечения, не есть неизвестное нам полное Житие, a наша пространная редакция, и та, как мы видели, в обработке протоиерея Павла.

Чрезмерная краткость синаксарного извлечения не изменяет однако в общем смысла тех или других фраз, разве в одном случае: так по синаксарному извлечению голос, слышанный из столпа света, говорил: "кто последует за мною, тот не будет идти во мраке" (ср. I, 14, _{9 — 12}). С другой стороны есть и такие случаи, в которых изложение синаксарного извлечения полнее: такия разночтения внесены нами в перевод, но заключены в прямые скобки. Если не всегда, то порою подобныя разночтения, по всей вероятности, восходят к пространной редакции, которая, следовательно, предлежала автору синаксарного извлечения в ином и, безспорно, лучшем списке, чем доступная нам ученическая копия. На особенность того списка указывает и отличный, более архаичный местами, выбор слов, так *** (II, 7, ₂₅) вм. *** (I,10, ₃), *** (II, 7, ₂₈) вм. *** (I,10, ₁₈).

По всей вероятности, благодаря священнику Павлу находим двойственность конструкции во фразе *** и т. д. (I, 3, ₉ = II, 3, ₉). Мы уничтожили эту двойственность, заменив *** формою ***, но во всех списках имеется первая форма, при которой логическое подлежащее должно было стоять в дат. падеже — *** , a не в род. с предлогом — *** , как это оказывается в обоих грузинских изводах [XX] Жития. Эта непоследовательность конструкции может быть объяснена тем, что упоминание об апостоле Андрее ¹² и о св. Нине, или об одном из них внесено в Житие впоследствии, и внесено неумело.

Житие Петра, найденное прот. Павлом не в порядке и им же обработанное (I), из этой обработки в виде извлечения (II) вошедшее в Синаксарь и на основании синаксарного извлечения использованное позднейшими редакторами Грузинских летописей, было переведено на грузинский язык с сирийского. С обстоятельствами этого дела нас знакомит следующая запись переводчика (текст, стр. 52—53): "Сие Житие
святого и блаженого отца нашего Петра Грузина было написано Захариею, благословенным и вожделенным учеником святого, по сирийски, так как, оказывается, он был отличным знатоком сирийского языка; кроме того, сирийцев много в Палестине, и они сильны там, особенно в городе Майуме, где архиерействовал святой Петр. A я, убогий священник Макар, перевел (Житие) с сирийского языка на грузинский, так как вашею милостью я так же отлично знал сирийский язык"...

Где и когда переводил Макар, неизвестно. По орфографии текста нельзя судить, так как он нам [XXI] доступен в позднейших плохих списках; судя же по языку, если и в нем не имеем подновлений, перевод не относится к особенно древней поре грузинской литературы и возможно, что сделан в XIII —XIV веках, если не позже. Достаточно указать на присутствие в тексте слова ***-*** садовник (I, 54,_1—2, ₅, ₁₁, ₁₃, ₂₀ и ₂₃), произведенного от персидского ***: этого ново-персидского слова не ожидали бы мы и в памятнике древне-грузинской светской литературы, представляющей по существу сколок с персидской.

Что касается Захарии, автора Жития, то мы от него также имеем запись, уже переведенную нами (гл. 69): он называет себя учеником и очевидцем деятельности святого Петра. Имя автора повторяется еще в гл. 38, где святой обращается к нему со словами: "сын (мой) Захария"; то, что автор-очевидец, ясно и из гл. 2-й и 26-й. Но каково отношение грузинского текста Жития к сирийскому, сравнительно недавно появившемуся в печати в книге под заглавием Petrus der Iberer. Ein Characterbild zur Kirchen — und Sittengeschichte des fuenften Jahrhunderts. Syrische Uebersetzung einer um das Jahr 500 verfassten griechischen Biographie herausgegeben und uebersetzt ¹³ von Richard Raabe, Leipzig 1895 г.? Для этого до сличения грузинского текста с сирийским нам необходимо познакомиться со взглядом Р. Раабе (Einleitung, стр. 9-11) на изданный им памятник. [XXII]

P. Раабе, не подозревающий существования грузинского текста Жития, пользуется сирийскими рукописями, Берлинскою и Лондонскою, из которых первая, наиболее древняя, датирована 741-м годом по Р. Хр. Ответ на вопрос, кто был автор памятника, неизвестный уже во время Евагрия (536—593), Р. Раабе начинает с отзыва Wright'a, что памятник "написан учеником (Петра), имя которого однако неизвестно". Р. Раабе заключает, что писатель, по всей видимости, очевидец последних дней жизни Ивера, хотя и тогда еще не был он членом братии, что памятник, несомненно, написан в Майуме и, быть может, для чтения, положенного в день, посвящавшийся памяти святого в его монастыре, и что относительно времени составления нельзя сказать ничего определенного, но, по всей вероятности, он составлен в самом конце V или в начале VI-го века.

К осторожно высказанному взгляду Р. Раабе прибавим одно замечание касательно времени безимянного писателя.

Автор сирийского текста, изданного Р. Раабе, не выставляет вовсе того, что он безусловно очевидец разсказываемых событий из жизни Петра, и в то же время признает существование рассказов таких очевидцев; едва-ли есть необходимость иначе понять следующее место, трактующее о чудесах Петра в Египте (стр. 71, _17-20): "не дело нашего безсилия описывать во всем объеме, какие затем великие чудеса и знамения творил там (Петр) по божественной благодати и силе, присущим ему, и сколько исцелений, и сколько подвигов (сотворил он); потому упомянем мы об одном или двух (случаях) и предоставим остальные передавать и разсказывать тем, [XXIII] которым было дано в удел (буквально: которые достигли) испытать (все это) и видеть своими глазами".

Только что приведенные слова, не спорим, могут быть отнесены не к какому-либо автору древнего Жития, a ко всем вообще современникам Петра, имевшим возможность хотя бы устно передавать о подвигах святого. Но нельзя того же сказать про следующие строки в том же печатном сирийском тексте (стр. 83,_9-13: ср. перевод, стр. 83).

"В следующем за этим я стараюсь передать малое от многого, хотя робеет слово и не хватает его для рассказа, — (передать) то, что лично видел или непосредственно испытать удостоился тот, кто это пишет, или что он слышал из уст самого святого, правдолюбивого и чуждого лжи".

Когда после этого разсказчик повествует в первом лице, то мы не имеем основания в этом первом лице видеть непременно Анонима: Аноним, по-видимому, сам предупреждает, что в дальнейшем он повествует не как очевидец, a устами очевидца, служившего ему источником, устами того "пишущего", кто это видел и кто слышал.

Судя по предпосланным сведениям, сирийский текст Анонима, разумеется, не может быть подлинником грузинского перевода, но это, конечно, не исключает возможности, чтобы y них было много общего. И, действительно, минуя объем, сходство на первый взгляд такое разительное, что впору принять грузинский текст за извлечение из сирийского Жития Анонима. Указывать на сходства излишне; напротив, мы отметим разногласия, и то те, которые делают невероятною зависимость нашего грузинского перевода от изданнаго Р. Раабе сирийского текста. [XXIV]

Есть и такие разногласия, которые пока не могут быть приняты во внимание; так в последовательности событий грузинский текст расходится порою с сирийским, но мы знаем, что в доступном нам грузинском тексте порядок был установлен "исправителем" протоиереем Павлом (стр. XV).

Затем, вопроса о религиозных воззрениях Петра редактор или переводчик грузинского Жития хотя не обходит, но, по-видимому, ослабляет его; сам безусловно православный (см. гл. 34, 35), он довольствуется тем, что Петра причисляет к православным халкедонитам, излагает в таком освещении события (см. гл. 37), касавшиеся святого и неподдавшиеся замолчанию, но в остальном фактических подробностей в подтверждение такой деятельности святого он не приводит. Он не приводит вообще фактов из жизни Петра, которые вполне ясно определяли бы отношение Майумского епископа к этому жгучему в его время вопросу. Одно видение (гл. 36) касается противников Халкедонского собора, и оно в грузинском переводе получает странное назначение уяснить Петру правоту халкедонитов; как будто редактор грузинского текста сам допускает колебание Петра в этом отношении. Словом, отсутствие в грузинском Житии Петра фактов, изображающих его деятельным участником в движениях из-за Халкедонского собора, могут объяснять тем, что в сирийском тексте, оригинале грузинского, эта сторона деятельности Петра была разработана в духе, неприязненном православию.

С другой стороны можно объяснять тенденциозностью грузинского православного переводчика и то обстоятельство, что рукоположение Петра и Иоанна во [XXV] священники совершается иерусалимским патриархом Анастасием (I, 21), чему между прочим противоречат хронологические данные (см. ниже стр. XXXVI), тогда как y монофизита Анонима (стр. 50—51) это событие в жизни святого излагается совершенно иначе.

В общем нельзя оспаривать того, что грузинский переводчик, по-видимому, счел за лучшее при переводе ограничиться назидательными и чудоописательными частями Жития, минуя главы богословского и полемического характера.

И, действительно, при сличении грузинского Жития с сирийским в первом недосчитываемся преимущественно частей, в которых пространно излагается гонение, воздвигнутое против отвергавших Халкедонский собор и в частности против Петра. Но нужно ли предполагать непременно, что роль Петра в противохалкедонских движениях в сирийском оригинале грузинского перевода была изображена столь же в противоправославном духе и так же пространно, как в сирийском тексте, изданном Р. Раабе?

Единственные доводы в пользу такого предположения представляет — во-первых argunientum е silentio, так как в грузинском переводе, можно предполагать, замолчаны подробности этого дела, и затем заподозревание православного переводчика в тенденциозности; но построение на таких доводах нельзя не признать рискованным.

Наконец, в сирийском Житии, изданном Р. Раабе, должны быть различаемы части существенные и побочные. Существенными надо считать части, посвященные непосредственно личности и жизни Петра; все же вводные разсказы, иногда весьма обстоятельные и для нас любопытные, о других святых и о святынях [XXVI] Палестины, имеют и в самом сирийском тексте второстепенное значение, a грузинскому переводчику, интересовавшемуся лишь Петром, как лицом грузинского происхождения, они могли казаться лишними подробностями, если даже допустим, что они действительно были в его сирийском оригинале.

Но оказывается ли сирийский текст Жития, изданный Р. Раабе, в существенных частях двойником обнародуемого нами грузинского текста (I), если исключить главы, так или иначе относящиеся к Халкедонскому собору и к участию Петра в этом деле, равно как главы, посвященные другим побочным лицам и предметам? Нисколько. И в оставшейся части грузинский и сирийский тексты далеко не вполне покрывают друг друга. Нельзя, конечно, иметь в виду сравнительной краткости изложения ¹⁴ в грузинском тексте: это — понятно, раз в грузинском тексте мы не имеем полной редакции. На лицо имеются более важные разногласия. Мы, разумеется, ограничимся указанием самых характерных случаев несогласия.

Раньше всего внимания заслуживает то, что сирийский подлинник грузинского перевода излагался, судя по грузинскому тексту, целиком от первого лица, начиная с пребывания царевича Мурвана в Царьграде: "мы находились в Константинополе" (I, 13), "мы сели в лодку и мы пустились в путь" (I, 14, ₇), "мы переехали и мы вышли на берег" (I, 15, _1—2) и т. д. Эта особенность сохранена и Павловою обработкою пространной грузинской редакции, с понятною [XXVII] кое-где непоследовательностью (I, 16, прим.). В сирийском Житии, произведении Анонима, автор не сопутствует вовсе Петру; он рассказчик того, что он слышал или, быть может, читал; и если рассказ ведется в первом лице, то это значительно позже, при том и тогда в первом лице, какъ мы видели (стр. XXII—XXIII), нет основания признавать непременно Анонима.

Рассказ об аресте беглецов, царевича Мурвана и евнуха, имеется и в грузинском изводе Жития (I, 16), и в сирийском (стр. 25—26), но y Анонима речи нет о землетрясении, и видение угрожает лишь дому правителя, a не всему городу.

Исцеление глухого Илии в грузинском совершается от приложения к ушам омофора Петра (I, 49), a y Анонима прикосновением рук святого, и при том с иными совершенно подробностями (сир., стр. 97).

На даче того же Илии случилось чудо с уловом рыб, описываемое и в грузинском (I, 50), и в сирийском (стр. 98) изводе, но в совершенно ином виде.

К рассказу о благословлении Петром садов (сир. стр. 101) в грузинском соответствует то, как святой дает благословление (елей) для того, чтобы окропить виноградники, пораженные червями (I, 51), но по подробностям это два различные случая.

Кроме того, ниже, по поводу рассказа о том, как святых Петра и Исаию приглашал император Зенон, мы увидим (стр. XXXIV), что грузинский извод за одно с сообщением о том же предмете ритора Захарии восходят к редакции Жития, отличной от изданной Рихардом Раабе.

Вообще, автор подлинника, к которому восходит грузинский перевод, судя по всему, был человек [XXVIII] простой, безыскуственный, но с глубокою верою, и в своем писании не изощрялся, чтобы придать рассказам о чудесах более правдоподобную с человеческой точки зрения, форму.

В сирийском тексте Анонима не находим вовсе соответствия к главе 38-й грузинского извода.

Миссионерская деятельность Петра среди идолопоклонников, составляющая одну из основных моментов в жизни святого по грузинским изводам (I, 42, 44 и 47, II, 23), в сирийском подлиннике должна была предлежать еще в более подробной версии ¹⁵, между тем в сирийском тексте эта деятельность замолчана, a в одном месте обращение идолопоклонников (I, 47) передается (сир., стр. 90) так, как будто это христиане присоединились к правой вере, исповедуемой автором-монофизитом.

Имена собственные в грузинском тексте большею частью опущены; но те, которые сохранены, не всегда являются воспроизведением того, что имеем в сирийском тексте, изданном Р. Раабе. Во-первых, имя самого Петра в миру по сирийскому тексту Р. Раабе (стр. 4) звучитъ «Набарнуг-иос», по грузинскому же тексту — «Мурван-ос». Мы не имеем основания предполагать, что грузинский переводчик неизвестное грузинам имя «Набарнуг-иос» заменил известным «Мурван-ос» ¹⁶; о царевиче с этим именем грузинские [XXIX] памятники знают только то, что извлечено из нашего Жития. Но нельзя не признать, что Мурванос, собственно Мурван ¹⁷, так как «ос» есть греческое окончание oV, носит вполне характер грузинских имен, что трудно сказать про «Набарнуг-иос»: грузинские имена того времени, мы имеем в виду имена царей и знати, если не все, то в значительном большинстве — иранского происхождения и общи с персидскими и армянскими именами; таковы даже по сирийскому тексту Анонима (стр. 4) имена родных св. Петра. С другой стороны имя «Мурваниос», написанное сирийским письмом, благодаря сходству в начертаниях легко было видоизменить в «Набарнугиос» тому, кто списывал это во всяком случае чуждое для сирийца имя.

Другое имя — это название дачи Илии - в грузинском тексте гласит Атомокон или Атмокон (49, ₂), a в сирийском Бет-тафша (стр. 98). Возможно, что в грузинском тексте слово пострадало под пером переписчиков, быть может в нем имеем греческое имя, составное с komh село, но характер грузинского письма не позволяет допускать слишком большие изменения такого рода в слове, и во всякомъ случае грузинскую форму географического названия надо признать в корне отличною от того имени, которое мы находим в печатном сирийском тексте.

Египетский отшельник, от которого явился к Петру брат Афанасий, в сирийском тексте назван отцом Саною (стр. 129, ₂₀), a в грузинском переводе это — отец Зенон Скитский. [XXX]

Нельзя не сожалеть, что даже сравнительно поздняя Павлова обработка пространной грузинской редакции, составляющей сокращение полной, нам была доступна в таком новом и неисправном списке, как рукопись I. Переписчику ее, ученику Пл. Иосселиана, предлежал, по всей вероятности, не автограф Павла, хотя, судя по замечанию грузиноведа, рукопись была «весьма древняя». Во всяком случае, за время, истекшее по исправлении Жития протоиереем Павлом, в тексте успели произойти более или менее значительные изменения, констатировать которые, как было сказано, позволяет синаксарное извлечение, относящееся к поре сравнительно лучшего состояния пространной редакции, в Павловой обработке; в последней между прочим встреча, устроенная греческим императором царевичу Мурвану, передается кратче (гл. 7,_1—3), чем в синаксарном извлечении, где читаем (гл. 7, _1—7): «когда (царевич со своими людьми) достигли (Константинополя), и царь Феодосий узнал (о прибытии), то он принял даревича в царский дворец, (встретив его с) многочисленною свитою, и с первого же вида царь Феодосий и супруга его Евдокия со всем двором приветствовали его с радушием, любовью и поцелуями, точно сына, дарованнаго им Богом". В данном случае фраза эта для нас интересна словом *** mlevan-i (гл. 7, ₂) — словом сирийским ¹⁸, в [XXXI] грузинских памятниках видимо редким, позднейшим грузинам непонятным, но в приведенной фразе употребленным совершенно уместно и верно в смысле спутника, во множественном числе свиты: появление этого слова в грузинском Житии Петра можно объяснить тем, что в сирийском оригинале грузинского перевода стояло тоже самое сирийское слово mlevyana спутник, a в таком случае изданный Рихардом Раабе текст опять-таки не есть тот подлинник, который предлежал грузинскому переводчику Макару.

Но имеется еще более существенное возражение против зависимости грузинского текста Жития от сирийского текста, изданного Р. Раабе. Это — следующее: в грузинском тексте автор Захария по поводу святого Исайи называет (гл. 53, _27—29) особо составленное им же Житие этого отца, к которому и отсылаются интересующиеся, a в сирийском тексте, изданном Р. Раабе, автор, отводящий значительно больше места тому же святому, упоминает о многих чужих проповедях и повестях, посвященных Исайе, но себе из таких трудов не приписывает ничего (стр. 102); напротив, себя он признает слишком слабым для составления должного жизнеописания Исайи и слишком дaлеким от него, почему ему приходится пользоваться сочинениями тех, которые были непосредственными свидетелями благодати, пребывавшей на Исайе (ор. о., там же).

Из всего предпосланного явствует, что сирийский [XXXII] текст Жития Петра, принадлежащий Анониму, не есть подлинник изданного нами грузинского текста, и, следовательно, на сирийском языке существовало и, быть можетъ, где-либо и ныне имеется другое Житие Петра, составленное современником святого и автором Жития Исайи, носившим имя Захарии.

О существовании другого Жития Петра Ивера на сирийском языке говорят и сирийские источники.

В берлинской рукописи Жития Петра, изданного Р. Раабе, по поводу рукоположения Тимофея Элура на поле сделана пометка по-сирийски (R. Raabe, стр. 66, Einleit., стр. 7-8): "в другой повести, составленной касательно блаженного Петра, как мы нашли, сказано, что Тимофея рукоположили три епископа". Р. Раабе справедливо замечает, что глоссатор не мог повестью о блаженном Петре назвать Церковную историю Захарии, где действительно сообщается то же самое (см. выше стр. VII).

Затем, в сирийском тексте Жития Севера Антиохийского (рп. Берлинской королевской библиотеки, № 821 der Sachau'schen Sammlung, л. 127а, no R. Raabe, Einl., стр. 7) автор Захария дает следующее чрезвычайно интересное указание:

"Я описал добродетели богоносных людей — Петра Ивера и великого подвижника Исайи, египтянина, так как оба эти мужа, живя в Палестине, стяжали великую славу среди всех христиан".

По-видимому, в этом Захарии, написавшим между прочим Жития Петра и Исайи, мы имеем автора сирийского текста, переведенного священником Макаром на грузинский язык, так как и он носил имя Захарии, и он был автор Житий Петра и Исайи. Против этой видимости стоит то, что по сирийским [XXXIII] источникам (R. Raabe, Einl., стр. 8), Захария не был учеником Петра, всюду сопровождавшим его, и был из приморского местечка Газы, т. е. Майумы.

Но когда монах говорит, что он из Майумы, это может означат не то, что он происходит оттуда, a то, что принадлежит к Майумской братии или пострижен в Майумском монастыре: Захария грузин, ученик Петра, также мог сказать в этом смысле, что он — майумец. Другой факт, именно то, что весть о смерти Петра захватила Захарию Майумского вдали от святого, может указывать лишь на временную разлуку этого лица с Петром в данный момент. Мы даем все эти объяснения лишь как возможности, так как в наших руках нет грузинского перевода Жития в первоначальном виде, и возможно, что некоторые подробности об авторе Захарии впервые внесены позднейшим исправителем — прот. Павлом, или еще раньше автор искомого сирийского подлинника был обращен в грузина самим переводчиком.

Многое стало бы ясным, если бы мы имели в руках сирийский текст Жития Петра, составленного Захариею Майумским. Р. Раабе предполагает (Einl., стр. 8), что извлечения из него имеем в Церковной истории Захарии, так как они заключают сведения, местами несогласные с Житием Анонима. Если это даже так, то мы не выигрываем почти ничего, так как в Церковной истории сведения о Петре или касаются подробностей, совсем опущенных грузинским переводчиком, по крайней мере в доступной нам грузинской редакции, или дает сухой перечень событий, имеющихся безразлично и в сирийском Житии Анонима, и в грузинском — Захарии. [XXXIV]

Лишь относительно одного эпизода — приглашения императором Зеноном святых мужей Петра и Исайи — y нас есть возможность утверждать, что грузинский извод (гл. 53) с повествованием Захарии (см. выше стр. VII—VIII) представляют одну редакцию, с небольшими уклонениями ¹⁹ в мелочах, a Аноним передает то же самое в иной редакции (стр. 103—104).

Р. Раабе кроме того предполагает (стр. 7), что Захария недошедшего до нас Жития Петра, о котором узнаем из приведенных выше строк Жития Севера Антиохийского, есть известный уже нам греческий писатель, автор Церковной истории, и, следовательно, написанное им Житие Петра на сирийском языке могло явиться лишь в качестве перевода. Это еще более удалило бы нас от Захарии, автора того сирийского Жития Петра, которое предлежит нам в сокращенном грузинском переводе. Однако главным доводом в пользу мнения Р. Раабе о неизвестном Захарии, авторе Жития Петра, является то, что извлечения, имеющиеся в сирийской компиляции Церковной истории ритора Захарии, по всей вероятности, взяты из этого Жития Петра, но этого слишком мало.

Более важно, что от ритора Захарии сохранилось Житие Исайи (Land, Anecdota syriaca, III, стр. 349—356), но что этот Захария есть "схоластик, автор Церковной истории", узнаем лишь из чужой рукописной приписки (ор. с., стр. 347, ср. замечание Land'a, стр. XXIII).

Конечно, пока нет возможности привести убедительные доводы в подтверждение того, что Захария, [XXXV] автор сирийского Жития, был грузин, как это явствует из грузинского перевода, и вообще вопрос этот пока преждевременен. He лишено однако некоторого значения следующее обстоятельство: в сирийском тексте Анонима (стр. 4—5) греческому мужскому окончанию oV в мужских именах и греческому женскому окончанию a в женских именах предшествует гласный звук і, так Набарнугі-ос, (собственно Мурвані-ос, см. выше стр. XVII-XIX), Бусмарі-ос, Бакурі-ос, Парсмані-ос, Бакурдукті-а, Дукті-а, Осдукті-а. В этом і нельзя не признать грузинского окончания им. падежа; следовательно, транскрибировавший впервые эти имена хорошо был знаком с их грузинскими формами, и таким можно признать скорее грузина Захарию, чем анонимного грека.

По грузинскому изводу Жития Петра, Захария автор сириійского подлинника, был ученик святого Петра; среди братии, окружавшей Палестинского подвижника и учителя, действительно, находим монаха, носившего это имя: о нем знает и Аноним, автор Жития, изданнаго Р. Раабе.

В числе учеников Петра Аноним называет любимца отца Иоанна, наследовавшего ему, и сокелейников, с Захариею на первом месте (текст, стр. 134, _2-4). По словам того же автора (текст, стр. 124, _15-17) этот сокелейник — "один из братьи, по имени Захария" - первый решился сообщить святому Иверу скорбную весть о смерти святого Исайи; очевидно, существовала особенная близость между Захариею и Петром, а если все же не он наследовал святому, то не указывает ли этот факт на то, что он в Майуме был человек пришлый, иноземного происхождения?

Аноним, по-видимому, был знаком с Захариею [XXXVI] лично или по Житию Петра, составленному им, и так или иначе этот Захария мог служить ему источником. От очевидца, более того - от лица, непосредственно испытавшего на себе пророческую прозорливость святого Петра, может исходить рассказ о том, как Майумский епископ велел молчать одному из служивших с ним, когда тот мысленно задал себе вопрос, почему при совершении Таинства святой отец достал тот, a не другой покров (стр. 132, _10-14). Аноним при другом случае сам указывает на такое лицо ²⁰, близко стоявшее к Петру, но не называя по имени, a характеризуя его "человеком простым, бесхитростным и цельным" (стр. 129, _4-5): все эти качества отличают бесспорно Захарию, автора Жития Петра, которое сохранено нам грузинским переводом.

Подробности некоторых фактов, затрагиваемых в Житии, по-видимому тенденциозно изменены грузинским переводчиком: об этом было сказано. Потому мы считаем напрасным трудом старание установить какую-либо хронологию событий в жизни Петра на основании всех данных имеющегося y нас в руках грузинского извода Жития, раз они оказываются в явном противоречии друг с другом ²¹. Можно разве воспользоваться некоторыми данными и то в том [XXXVII] случае, если продолжительность жизни Петра в 65 лет принять за описку вместо 75, легко объяснимую пропуском в грузинском подлиннике слова десять. Исходя из того, что двенадцатилетний царевич прибыл в Византию по венчании Феодосия и Евдокии (421), a в 424-м году царевича видела в Византии Мелания (R. Raabe, текст, стр. 29, перев. стр. 34 и прим. 2), этот 424-й год можем принять за дату прибытия царевича в Царьград, и в таком случае датою рождения святого Петра Ивера будет 412-й год, a смерти — 488, когда ему должен был идти семьдесят шестой год: в этот год царствования Зенона второе декабря, день смерти Петра, действительно приходилось в пятницу, как читается в Житии (I, гл. 68 = II, гл. 30, ср. Brosset, op. c., стр. 138, прим. 7). Такая дата прекрасно подходит и к исчислению Р. Раабе, который год смерти Петра Ивера помещает "около 485 года [скорее позже, однако до 491]" (Einleit, стр. 10).

________________________

При издании мы воспроизводили текст с точностью и позволяли себе исправлять лишь явные описки; в разночтения вносились и такие описки, хотя далеко не все, раз мы их находили в рукописи I, так как они не только для памятника не имеют значения, но и с палеографической или орфографической точки зрения не любопытны: это грубые ошибки невнимательного и невежественного переписчика, сделанные в 1838 году. Вообще в орфографии мы старались держаться возможного однообразия, допустив раз условное письмо поднейшей поры (***, *** == ***), однако без *** = ***, но с ***), которым были писаны оригиналы, судя по некоторым [XXXVIII] явлениям в доступных нам списках; да и в этой орфографии касательно *** и *** допущено колебание, характеризующее рукописи, особенно в синаксарном извлечении (II). Но мы не брались возстановлять древнее классическое правописание, так как пока еще вопрос, существовал ли в ту пору памятник на грузинском языке.

Из особенностей орфографии заслуживают внимания два явления, обычные лишь в позднейших рукописях: в рукописи I, писанной военным письмом, архаический дательный падеж, служащий для выражения логического подлежащего, в именах собственных выражается знаком ⁰ вместо суффикса ***, a в рукописи В, писанной церковным письмом, замечается злоупотребление буквою *** и частая замена ею гласного ***.

Произволом переписчиков объясняются и различные формы названия города Майумы, так иногда находим (I): "Миума". Имя отца царевича Мурвана в I гласит не Вараз-Бакур, a Вараз бар Кур, точно с сирийским словом "бар" сын (Вараз, сын Кура), но в данном случае положиться на чтение I трудно.

Текст разделен на главы нами.

При всем старании не удалось избежать опечаток в грузинском тексте, именно *** (I, 4, ₁₃) вм. ***, ***, *** (I, 19, ₉) вм. *** (мы, впрочем, ожидали бы *** = probatikh), *** (II, 19, 5) вм. *** и *** (II, 19, 5) вм. *** и указание строки 25 вм. 5 в II. 9.

Считаем приятным долгом выразить признательность за любезное предоставление нам в пользование [XXXIX] рукописей Азиатского Музея и Московского Главного Архива администрациям соответственных учреждений.

За содействие в просмотре корректур грузинского текста приношу искреннюю благодарность студенту И. А. Джавахову.

10 Февраля 1896. СПБ.

Н. Марр.

Комментарии

1. Диалоги Григория, быть может, следует подразумевать под Книгою диалогов, значащеюся в числе переводов с греческого Евфимия Святогорца (А. Цагарели, Сведения, вып. I, стр. 58, № 50). Отожествлевие Петра Испанца с Петром Грузином может исходить от грузинского переводчика Диалогов.

2. Сам Захария - греческий писатель из Митилена Лесбосского (см. Angelo Mai, Script. vet. nov. coll., T. X, стр. 361 и Land, op. c., стр. VII), по другим Мелитена, как по Assemani, Biblioth. Orient, T. II, стр. 56 (y проф. Цагарели по опечатке 36) сообщается в Памятниках грузинской старины, стр 35; за приевфратский Мелитен стоит и Nirschl, Lehrbuch der Patrologie und Patristik, III, стр. 351.

3. Майума иначе называлась приморскою Газою, она была приморскою частью Газы.

4. Несколько неясно в сирийском тексте (ор. с., стр. 183) другое сведение, из которого однако все-же видно, что Петр Ивер, и по взглядам монофизитского автора этой Истории, симпатизировал примирительным движениям умеренных монофизитов (см. R.Raabe, Einl., стр. 6).

5. В Actes du VIII Congres internationale des Orientalistes, Leide 1893, I. Guidi в статье Un nuovo testa siriaco sulla storia degli ultimi Sassanidi, стр. 19, прим. 3, приводит выписку, не относящуюся к нашему предмету.

6. Имеется в виду ковчег Ноя, остановившийся на Арарате.

7. Впрочем рукопись Азиатского Музея (Msc. Georg. № 1) Грузинских летописей, церковным письмом, только эту вставку и содержат из Жития Петра; однако по этой вставке Мурван отсылается к Феодосию в качестве заложника двенадцатилетним, как и по Житию (ср Brosset, op с., стр.139, прим. 1).

8. Страницам сирийского текста в издании R. Raabe соответствуют в немецком переводе те же страницы, выставленные на полях.

9. По переводу Броссе (стр. 137), в этой вставке речь об одном лишнем чуде - исцелении одержимого гневом, но это - недоразумение; тут в тексте недостает ***, что вместе с *** будет озвачать жестокую (язву), покрывшую лицо Иоанна, a исцеление от такой язвы нам уже известно из Жития (I, 24=11, 17).

10. Рукопись библиотеки Д.И. Чубинова есть копия с этого списка (А. Цагарели, Сведения о памятниках грузинской письменности, т. I, вып. III, стр. 104).

11. Миниатюрное изображение святого имеется и в грузинской рукописной Праздничной Минее (1746 г.) церкви в Земо-Чале около Сурама, как узнаю об этом из рукописного труда Е. Такайшвили, Археологические вещи Земо-Чальской церкви, стр. 9 и сл.

12. На основании этого места Жития Броссе (ор. с., I, стр 60, прим. 5) думал, что история посещения Грузии Андреем была написана на грузинском языке «par un certain Nikita, homme de Dieu et tres philosophe». Ho в Житии апостола, изданном M. П. Сабининым в ***, мы имеем (стр. 30) прямое указание на то, что Андрей из «Трапезунда, в Мингрелии», вступил в Грузию, где пробыл долго и многих обратил в христианство. Житие св. Андрея под заглавием Хождения и проповеди святого апостола Андрея значится в числе переводов с греческого Евфимия Святогорца (А. Цагарели, Сведения и др. вып I, стр 58, № 40).

13. Как издание, так перевод с примечаниями сделаны немецким сироведом с большим умением, заслужившим весьма сочувственный отзыв проф. Duval'a на страницах Журнала французского Азиатского Общества (1895, т. VI, стр. 218 -220). Ссылки наши относятся одновременно и к переводу, как сказано выше (стр. XII), но мы опираемся всегда непосредственно на сирийский текст, с которого и нереводим.

14. Сокращение могло коснуться и цитат из св. Писания, и в таком случае под словом апостола (23, ₁₁ = перев. 23, _10-11) надо подразумевать К Евр 13, ₇, на что ссылается и Аноним в начале сирийского Жития (стр. 3).

15. Майума - являлась долго оплотом язычества в Палестине; лишь на рубеже IV-V веков, при епископе Порфирии, была сломлена языческая гордыня в этом городе, но нет основания предполагать, что язычество в эту же пору совершенно исчезло (ср. Stark, Gaza und die Philistishe Kueste, Jena 1882, стр. 611 и сл., И. Помяловский, Житие и подвизание Порфирия епископа Газского (Палестинский патерик, вып. V, СПБ. 1895) и Путник Антонина из Плаценции (Православный Палестинский Сборник, т.XIII, вып. III, стр. 91-93 и pass ).

16. В списке I имя это писано «Морванос», но это зависит, по всей вероятности, от способа транскрипции звука y в церковном грузинском двумя буквами, как в греческом ou, причем случаются пропуски о.

17. Ср. Мирван, Миреан = Мириап, Миhран.

18. В грузинской Библии мы это слово имеем y Иерем. 51, ₁₉, как указывают на это в своих словарях С. Орбелиан и Д. И. Чубинов, но в толковании его лексикографы расходятся: по С. Орбелиану, оно означает того, кто в этом же мире получил убедительные доказательства благоволения свыше или кто ублаготворен царями; Д. И. Чубинов (1840) переводит его словом довольный, очевидно, сокращая несколько ухищренное объяснение О. Орбелиана, и в тоже время дает собственное толкование: таковый. Последнее толкование основано на чтении позднейшего исправленного текста грузинской Библии. — Такого значения, как mlevani, не имеет для нас в данном случае другое слово luskuma — luskma (II, 29), происхождения греческого glwssokomon, но грузинским языком усвоенное из сирийского gluskma и поныне обычное в грузинском.

19. Эти уклонения объясняются тем, что ни в грузинском изводе, ни y Митиленского ритора мы не имеем подлинного текста Жития, составленного Захариею, учеником Петра.

20. К сведениям, исходящим от этого лица, относится во всяком случае и рассказ о Сане (груз. Зеноне) Скитском (стр. 129-130).

21. О попытках и недоумениях Броссе по этому вопросу см. Histoire de la Georgie, ч. I, стр. 7-8, прим. 3 и стр. 138, прим. 7. He понятно, как проф. Цагарели без оговорки сообщает (Православный Палестинский Сборник, т. IV, вып. I, Памятники грузинской старины вСвятой Земле и на Синае, стр. 33-34), что Мурван «в иеромонахи был посвящен иерусалимским патриархом Анастасием (458-477)», следовательно не раньше 458 года, a вслед за Халкедонским собором (451) Мурван покинул епископскую кафедру в Майуме, «куда он возвратился, по словам одних, в 453 году при императоре Льве Фракийском, по словам других, еще в 453 г.».