|
Иван Шевелев (Наседка)
См. библиографию.
Его записка о Дионисии Зобниновском.
Написание о лютом враге Мартине.
О римских и латышских папежах, аки о бесовских мрежах: ими же человеческия души уловляются и во адово дно низпосылаются.
Из «Изложения на люторы».
*
Голубцов А.П. К вопросу об авторе, времени написания, цели с составе "Изложения на люторы" // Прибавления к ТСО, 1888, №42
Из словаря Брокгауза и Ефрона:
Наседка, иначе Шевель, Иван Васильевич - московский книжник xvii в., священник. Первое его литературное произведение относится к Смутному времени: "О российстей святей велицей церкви, юже Иван Богослов виде"; оно истолковывает видение жены, гонимой змием в пустыню (Апокалипсис, глава xii), в смысле преследования русской православной церкви католиками. В 1615 г. Наседка, вместе с архимандритом Дионисием Троицким и Арсением Глухим , приставлен был к исправлению книг, закончившемуся осуждением в 1618 г. всех справщиков; но при этом Наседка - "лукавая лисица", по отзыву Арсения - избежал заточения. Назначенный ключарем Успенского собора, он становится близким к правительству. К этому же времени относятся два полемических его сочинения против монаха Антония Подольского , защищавшего прибавку: "и огнем". В 1642 г. Наседка составил "Изложение на лютеры" - обширный компилятивный сборник, частью заимствованный из сочинений Захария Копыстенского . В 1644 г. Наседка был главным деятелем в богословских прениях, вызванных обручением датского принца Вольдемара с царевной Ириной Михайловной ("Речь ключаря Ивана Наседкина ко немчину Матвею о крещении христианской веры"). При патриархе Иосифе Наседка, состоя в монашестве (с именем Иосифа), был одним из главных деятелей по печатанию книг; впоследствии он примкнул к противникам Никона. Ко времени патриарха Иосифа относятся следующие сочинения Наседки: "Сын церковный" или "Сказание нужнейших обычаев на учение православной христианской веры, новопросветившемуся зело потребно", и "Зерцало духовное", составленное в 1645 г. и представляющее собой сборник наставлений, преимущественно нравственных, заимствованных из отеческих сочинений и положенных в азбучном порядке. Сборник этот, за исключением немногих статей, очень сходен по содержанию с книгой "Альфа и омега", напечатаной в Супрасле в 1788 г. Наседке принадлежит еще записка о жизни преподобного Дионисия (входит в состав "Жития Дионисия", М., 1824; здесь между прочим, яркими красками обрисованы ужасы московского разорения). - См. А. Голубцов "Прения о вере, вызванные делом королевича Вольдемара и царевны Ирины Михайловны" (М., 1891); его же "Памятники прений о вере..." (М., 1892; здесь напечатаны "Списание", "Ответы" и "Речь"); Цветаев "Протестанты и протестантство в России"; Скворцов "Дионисий Зобниновский, архимандрит Троице-Сергиева монастыря" (Тверь, 1890).
Тексты из кн.: Сатира XI-XVII вв. М.: Советский писатель, 1987. (Серия "Сокровища древнерусской литературы"). Текст Написания о Мартине тут впервые оп. по рукописи последней трети XVII в. В.К.Былининым и В.А.Грихиным (ГБЛ, собр. А.П.Гранкова, ф. 711, №98, л. 265-270). Это стихотворное приложение к трактату против лютеран. Текст о католиках - комментарий к тому же трактату, в той же рукописи лл. 305 об. - 311 об. Отрывок из изложения на люторы - 1627 г., перепечатан в "Сатире" из изд. "Русская силлабическая поэзия XVII-XVIII вв.". Л., 1970.
Написание о лютом враге Мартине
Написание о лютом враге Мартине, в лепоту рещи — о блядивом сыне, иже вся своя ереси в все концы ввел и всех их во дно адово свел
Еще же рцем о нем, прелютом враге креста Христова,
Недостоин бо окаянный благодатнаго слова.
За свое злое еретическое учение
Поверг себя в тартар в вечное мучение.
Того ради проклят и препроклят от всех человек
В нынешний настоящий и будущий век.
Превратил бо окаянный християнскую веру
На свою проклятую еретическую меру,
Не у нас же зде у православных,
Но у отступлших от нас не весма от лет давных.
Обрете окаянный слабых и нетвердых людей,
Яко же сатана — беззаконных июдей,
И вниде в них злым своим бесовским коварством,
Улови Июду неправедным богатством.
И возмути их на самого господа нашего Иисуса Христа,
Ему же покланяется всякая православная верста.
Они же, злодеи, самого творца своего и бога распята
И сами себе окаяннии связаша.
Тако же и окаянный Мартин вниде во вся немецкий люди
И сотвори их злодей аки песьи груди,
363//364
И улови их и прелсти на своя злыя дела,
И та ево злая прелесть всех с ума свела.
Они же уязвившеся своими сердцы на его прелесть,
Того ради вси поидоша во адову челюсть,
И вси утвердишася на его злом учении,
За что и ныне обретаются в мучении.
Мы же православнии держим свою правую веру неизменно;
Да будет всем верующим несуменно,
Яко вера паша християнская сый столп водружена
И от самого господа нашего Иисуса Христа и от святых его апостол предана,
И потом от святых вселенских соборов утвержена,
И яко на основании твердем укреплена.
Аще и прелютый враг, Мартин, такову прелесть учинил,
И злый ученик его Калвин тако же превратил.
Мнелися злодеи веру християнскую развратити,
Ино несть мощно адовым вратам церковь божию затворити.
Основана бо паки на камени твердом
И на всяком сердце милосердом.
Силен убо есть господь — не даст грешным жезла на свои жеребьи,
И созжет нечестивых аки предилныи изгреби.
Токмо окаянный во уме своем мнелися
И своею неблагодарною мыслию прелися,
И, завидев друг друга, един единаго*...
Да не ведет в конечную беду,
И поставиша его пред людми на среду, .
И сожгоша его на месте, глаголемом <Же>неве.
И тако испусти живот свой в такове гневе.
И потом насташа Михаила Сведа ученицы
И начата учити западныя и полуночный концы.
И первие окаяннии нарекошася иконоборцы,
И всякаго нечестия и беззакония едино дворцы,
И самаго сатаны истинные угодницы,
И всего християнскаго закона расколницы.
В лепоту убо рещи, антихристов предтеча,
Словеса бо его, злодея, бывают аки бранная сеча.
У нея же во время роду многи главы кладутся,
Тако же и от таковаго ради врага бесчисленныя души во ад несутся.
* Далее в рукописи, судя по содержанию следующих стихов, пропущено несколько стихотворных строк.
364/365
Развратил бо тако окаянный весь християнский закон.
Просто же молвити, аки водный зверь дракон,
Иже самый диявол, сатана имянуется,
И яко велия гора в море волнуется,
Иже всем сущим в водах царь нарицается.
Такоже и тот окаянный Мартин во всех немцах прославляется,
Яко же и выше речем, за еретическое то злое составление
И за бесчисленное душам человеческим погубленае.
Явися злодей се бо настоящая седмыя тысящи лет,
Учинися в ней таковый злый навет,
Во втором сте четыредесят в седмое лето
Таковое злое умышленое дело доспето.
И научи себе злаго того ученика Калвина,
Его же, злодея, учение сладко яко осина,
Аще учеником его, калвинцем, сладко мнится...*
Занеже тако же веру християнскую развратил ?!
И всех же злому и богомерскому тому делу научил.
Имел у себя друга, зовома Михаила Сервета,
Того же одного дияволскаго совета,
Понеже инии ученицы их злии начашася быти
И тако же своим еретичеством людей губити,
Всех же их имена не у время написати,
Токмо подобает их проклятию предати.
И тех немец тем своим еретичеством людей губити прелстиша,
И свое еретичество до конца в них вкорениша.
Паче всех един Мартин славою своею обносится,
Яко брат его, диявол, егда по воздуху носится,
И на земли, ходя, человека прелщает,
Тако же и он, окаянный, всех своими прелестми уловляет,
О злых же прелестех его впреди да скажется,
Всяк убо лютор пленицами своими да свяжется,
По верующих вь его проклятое предание
И отложших от себе вечное надежное упование.
Аще и мнятся окаяннии прямы пред богом быти,
И милость его и щедроты к себе получити,
Паче же рещи в геену огненную внити
И тамо со отцем своим, сатаною, жити.
Понеже веруют тому алому еретическсму учению,
Того ради вси отходят к вечному мучению.
Мы же православнии истиннип християне,
* Далее пропущен фрагмент текста.
365/366
Крещены есмы в божественней бане.
Аще пред свои творцем и богом и согрешаем,
Но, кающеся, грехов своих милости от него себе чаем,
Негли нам грешным подает свое милосердие
И отимет от нас всякое наше жестосердие.
Той же окаянный Мартин отвергся нашея православныя веры,
И возлюби, злодей проклятый, все бесовския меры,
И своя проклятия и богомерския законы уставил,
И божественную благодать от себя отставил,
И всех западных немец еретичеством своим прелстил,
И души их и ум в конец злодей оболстил,
И всех же с собою во дно адово и лютыя муки свел,
И тым себе с ними вечное жилище обрел,
И даже и до днесь своим еретичеством со истиннаго пути сводит
И яко во тме или во мраце всяк лютор от него ходит.
И несть убо дивно, яко от безумных сия творят,
Дивно же и предивно, яко и от премудрых тут же зрят,
И предаются в ту проклятую латинскую веру,
И любят тое богоненавпстную меру
И нарицают того Мартина мудрым учителем,
По нашему же достоит нарещи злым губителем,
Понеже злодей бесчисленный души погубил,
И всех с собою в различныя муки вселил.
И был окаянный по их языку зовом кординал,
Воистинну неложно, божественный благодати отпал.
Нашим же диалектом зовом митрополит,
Ныне, рещи, во дне адове связан сидит.
Паче же рещи, яко зловонный сосуд мутныя воды налит.
Тако же естественную нужду уставил, иже несть мощно человеку пити,
Токмо достоит ю в скверныя места пролити,
И самех бессловесных достоит ею напоити
За его многоскверпая и пагубная учения,
Занеже всех ввел в лютая мучения.
Нецыи и бывают в православном рождении
И по его прелести вручаются от правыя веры во отвержение,
И туда же паки, в лютая мучения, грядут,
И души свои за него окаяннаго напрасно кладут,
Понеже проклятый устав его от бога отриновен
И от православныя нашея веры отлучен.
И за то окаянный от всех православных христиан проклят.
366/367
Кто же от таковаго лютаго врага и не воздохнет,
Зря его на таковую лютую нечеловеческую прелесть?
Понеже верующий в него вси идут ва адову челюсть.
И не токмо от единых руских християн,
Но и разных многих стран.
Паче же от вселенских четырех патриарх,
Того ради окаянный до конца бых яко прах,
И анафеме окаянный и злонравный предан до конца,
И ныне пребывает у сатаны, своего отца.
Идеже вкратце рцем о его злом умышлении
И християнскаго нашего закона развращении.
Своей паки прелести всех научил
И нашу православную веру развратил.
Ея бо нам дал есть Христос, вечную надежду,
Мы же имеем ю яко нетленную одежду.
Паче же паки одеваеми ею яко драгими покрывалы,
И отторгаем от себе мусикийския кимвалы.
Еще проклятый и неблагодатный,
И от самаго отца своего, сатаны, званный,
Не убояся ни устыдеся и па крест господень хулу нанести,
Его же господь учини в великой своей чести.
И паки его господь в великую славу свою нарече,
Тогда убо ис пречестных его ребр кровь и вода истече.
Сего ради смерть и ад разрушен бысть ,
И погибе тогда до конца адова корысть,
И пламеное оружие разбойнику плещи подаде,
Тем господь, праведное солнце, разбойника в рай введе,
Знамение нам честнаго своего креста обеща
И явити его славою своею веща.
Той же Лютор Мартин хулным своим языком,
Яко бы некоторым змииным зыком,
Не бояся, злодей, виселицею его нарицая,
Тем окаянный сам себе во огнь вечный вметая,
Не токмо бесчестити и гнушатися его повеле,
Но аки лютый зверь усты своими нань возреве.
И что будет злейши того бесовскаго умышления
И пречистыя богоматере и надежди нашея дасаждения?
Богородицею ея окаянный и проклятый не назва,
Но просто, лютый и богоненавистный, Мариею прозва.
Пост же и воздержание и поклоны отверже
И паки сам себе во огнь геенский вверже.
О нем же из давних лет пророк изрек
И ему, окаянному Мартину, путь присек,
367/368
И повеле всем християном поститися
И Христу богу своему всегда молитися;
И по том господь постися,
И весь род христианский постом просветися,
И святии апостоли и ученицы господни постишася,
И многая чюдеса постом и молитвою сотворишася.
И учинен пост от Христа бога на спасение душам человеческим
И на последование законам отеческим.
И всяк подвиг, иже от Христа бога ради учинен, отрину
И паки сам себе и сущик с собою во дно адово врину.
Аще вечнаго ради живота в будущем веце,
Иже благодать божия бывает на всяком человеце,
Вся сия злоумный и проклятый ни во что вмени
И душевную и телесную чистоту до конца измени,
И люди божия со истиннаго пути соврати,
И паки на свой проклятый закон всех преврати.
И аггелскую службу ничему же злодей уподоби
И все свои диаволския состави кови,
И всех от добродетелныя одежди обнажи,
И сам себе в вечную муку вложи.
И хиротонисанье святителское и сан ни во что же вмени,
Иже поставляти весь священный чин от простых людей учини,
И всех церковных чиновников отрину,
И паки сам себе, неблагодарный, во дно же адово врину.
И вместо совершеннаго от простых мужей рукополагатися им устави
Детским игранием небесная образования постави.
Паче же окаянный и злонравный божественная вся обруга,
Воистинну неложно рещи, самаго сатаны слуга.
Священный же сосуды в мирския претвори.
Тем злодей сам себе адовы врата отвори,
Тако же и драгаценныя фелони и стихири,
Ими же всегда красуются божественный олтари,
И прочая божественная драгая одежда,
Им же сам господь зрит своими вежди,
ИI вся церквам божиим на красоту преданы
И, яко невесты, златыми манисты были украшены,
Иже от сребра и злата драгаго.
Избави нас от таковаго начинания злаго.
И паки от бисера церковныя вещи вся в мирская искроя,
И паки сам на себе злодей божий фиял излия.
368/368
И на торжищах иовеле окаянный продавати
И потом своя еретическая уставляти.
И десятословие на время дано июдеом,
И в лепоту рещи лютым Христовым злодеем,
То повеле твердостне и крепостне учинити
И по пространному пути всем июдеом ходити,
Иже вводит в вечную и конечную погибель
И в непостоянную и непроходимую зыбель,
И уподобиый же и спасителиый чуть от себе отревати,
И адския двери комуждо себе отворяти.
И евангилская и апостолская положения,
И святых и богоносных отец наших изложение,
И паки христианский закон самом господем избранный,
И от всех святых и богоыосных отец похвалный
369/370
Своим еретическим умышлением от себе отрину,
Чтоб ему с самем сатаною быть единосоветну.
И всему злому и душепагубному делу научил
И паки всех на слабость греховную изучил;
И на всякое скверное житие люди божия приведе,
И сотворил их в последней быти беде;
И на всякий блудныя страсти привел,
И сотворил им аки в чистой пшенице плевел,
И сам окаянный и неблагодарный отпал,
И паки к самому отцу своему, сатане, в колени впал.
Отречеся окаянный иноческаго обещания
И отвержеся от супружиаго закоынаго завещания,
Скинув с себя иноческое одеяние, и в мирския порты облечеся,
Того ради нелепая слава о нем промчеся.
И паки диаволским навождением жену себе поят,
И за то от сатаны велия себе дарования прият.
И всем латынским иноком повеле иноческаго одеяния совлачатися
И в мирския ризы заповеда одеватися,
И невозбранно всем жены себе поимати.
И тако учини их на таковое неподобное дело наскакати,
И на многия студодеяния предложи,
И всех от милости божия до конца обнажи.
Их же не леть зде исписати,
Токмо достоит его, злодея, всем проклинати.
Его же лютому развращению несть конца,
Токмо, рещи, сын самого сатаны, своего отца.
Все немцы западныя и полуночный ему, врагу, последуют,
Того ради вся места адская себе наследуют,
И паки вси же прелестми его погибают,
И адовы врата сами себе отворяют.
О римских и латышских папежах, аки о бесовских мрежах: ими же человеческия души уловляются и во адово дно низпосылаются
См. антикатоличество.
Еще же вкратце рцем о нынешних нечестивых папах,
В них же держими суть людие, аки овцы в волъчьих лапах,
370/371
И держаше бо их злодеи своими лютыми прелестми,
Тем и поглощены быта адовыми челюстми.
Глаголем, западныя и полунощный немцы,
В лепоту же рещи: злыя неверный иноземцы.
Поне дюже окаянным Мартипом прелщени быша
И тако вечное мучение себе получиша,
И даже да днесь нечестивый тако пребывают,
И выну в место лютаго мучения посланцы бывают.
О нем же окаяннем Мартине впреди да скажется,
Яко всяк убо лютор усты своими да свяжется.
Мы же тезоименити Христу нарицаемся,
А поганых и нечестивых всех вер отрицаемся,
По том же окаянном и проклятом папе Фармосе,
Иже сатанин фимиам носил во своем носе,
И по окаянном же и проклятом Петре Гугнивом,
В лепоту убо рещи по сыне блядивом;
И о сущих бесовских истовых собеседников,
И самаго отца их, сатаны, наследников,
Иже самохотне отпадоша божия благодати,
И воздвигоша на церковь господню многия рати,
И на всю православную истинную веру,
И уставиша свою еретическую злую меру.
По них же, окаянных, таковии же злодеи начашася быти,
И потому же божия люди со истиннаго пути сводити.
И ко своей прелестной и еретической ереси приводити,
Чтобы всех до конца божия благодати лишити.
О проклятых же имепех их не у время изнаписаги, ,
Токмо достоит их окаянных всех проклипати.
И несть ползы нечестивых имена воспоминати,
Токмо такоже достоит их всех анафеме прсдати.
Зде же токмо злейших и вящих воспомянухом
И многаго ради продолжения скоростию преминухом.
Пространнее же поведает о них историская писания,
Яко многия от них начашася быти претыкания,
И на церковь божию и на православную веру велия гонения,
И на весь христианский закон злое развращение.
И паки начата люди господни со истиннаго пути сводити,
И своим проклятым латынским ересем всех учити,
Чтобы им не примешпватися к православной вере,
И пребывати бы им всем вь еретической мере,
И паки бы всех прелестми своими уловити,
И злое то еретическое учение в них вкоренити.
И тако от окаянных их злое умышление и збышася,
371/372
И учение их во всех тверде вкоренишася,
И бесчисленный души от них злодеев погибоша,
И в место лютаго мучения внидоша.
Да и днесь окаяптш и нечестивии сводят,
По них же инех в конечную погибель соприводят.
О злых же ересех их впред воспомянухом,
Яко мутныя реки потоки преминухом.
Нужно бо есть воистинну праху напавшую воду пити,
Такожде и еретическое замышлевие во устех носити,
Вкус бо уста человеческая оскверняют
И самому богу и творцу нашему досаждают.
Аще бы мощно таковое злое речение пременути,
Но несть ключими будут противу их дерзнути,
Против же злаго их еретическаго учения и умышленна,
И яко бесовскаго лютаго ополчения.
Того ради по нужде будет глаголу послужити
И по нашем руском изрядном диолектите носити.
Ащо великими святителми себе нарицают,
А божественный благодати не похваляют
И правоверную нашу истинную веру похуляют,
А свою еретическую и богомерскую похваляют;
И уставленную от самого господа нашего Иисуса Христа,
От него страшится всяка христианская верста,
И от святых его апостол и ученик преданную развратиша
И к своей же проклятой ереси всех преклониша.
Еще же досаждают окаяннии самому Христу
И ругаются его животворящему кресту:
Вместо честнаго и животворящаго креста господня на ногах своих творят крыж,
Вы же, римляне и латыне, уст своих не движ
На таковое лютое пап своих возношение
И самому господу нашему Иисусу Христу досаждение.
И таковую бесовскую гордость папы ваши на ся взята,
И сами на себе фиял божий взяша,
И в ту свою проклятую ногу велят людем себя, целовати,
По нашему же, достоит на ню плевати.
И тако они с клевреты своими ликуют,
И с самем отцем своим, сатаною, ликуют.
Еже от иных земель приходящии тож содевают, I
И кь их проклятым ногам приникают,
И по тому же деянию сотворяют
И им окаянным во всем угождают,
И таковою лютою гордостию возвышаются,
И самому богу и творцу сопротивляются,
372/373
Еще злии самем тем Великим Римом хвалятся,
Потому пред господем богом не исправляются,
Понеже когда в нем благочестивыя папы бываху,
Тогда святителския престолы добре управляху
И благочестивую веру крепко испраиляху.
Тогда был тот Великий и славный Рим свят
И благочестием же и верою от всех был превзят.
И ныне злым нечестием аки тмою стал омрачен
И от истинныя православныя веры во всем отлучен.
Прекратим же паки о сем,
Да не в долготу слово прострем.
Настоящее речение сопривнесем
И о выше реченных, о Петре и Павле, рцем:
Аще и господне слово к Петру апостолу сопривпосят
И всюду таковое речение произносят,
И нам тем словом и глаголом яко бы воспрещают
И несведущим божественнаго писания запинают.
Сице рече господь к самому апостолу Петру:
Аз же тя римлянине и латыняне сице препру.
Ты еси «Петр», на сем камени созижду церковь мою.
Вы же, римляне, познайте совесть свою,
И паче рече господь, врата адова не удолеют.
И ты же, римлянине, сими словесы нам не рей
И тем укором нас, православных, не препирай,
Паче же нечестивая уста своя заграждай.
То не о вашей церкви Петру речено,
Но к Петровой твердости привменено.
В лепоту и нарече и господь «камень»,
Но явлься твердость его таковым прозванием,
Понеже тверд и тепл был Петр ко Хрьсту верою;
Аще вмале и поколебася страховною мерою,
Но обаче исповеда его, сына божия,
Должен убо есть всяк стояти у его святаго подножия,
И от него же, творца своего, милости просити,
Чтоб всякому желателная от него получити.
Мы же паки противу сего речения их ответ сотворим,
Паче же ереси их яко во очесех своих зрим.
Где у них християнское законоположение? —
Токмо все еретическое злое умышление и учение,
Все противно нашему христианскому закону,
Понеже церкви божией учиниша всякую спону.
И паки велию брань на церковь господню воздвигоша,
И миогочисленныя души человеческия во дно адово сведоша.
373/374
И глаголют от отца и сына духу святому исходити,
По нашему смышлению, так станет святому параклиту сослужебну отцу и сыну быти.
И божественную службу служат опресноками,
И действуют кровавыми своими руками:
Епископи их во время брани сами ополчаются
И потом божественней службе касаются;
И прежде инех ходяща в брань биются.
Вем, сами во дно адово несутся.
Аще ли лучится Рожество Христово или Богоявление, в суботу поста не разрешают,
Тем божественному уставу лают.
И пречистыя Богородицы материю господней не зовут,
Тем их святии наши соборпе проклятию предают.
И мы вси им же святым последуем
И их святому божественному писанию веруем.
Зовут же злии токмо «святая Мариа»,
Научишася от окаяннаго и проклятаго Ариа.
Еще же окаяннии божественную службу служат в рукавицах
И скверно смешение содевают на молодицах.
И перстни на проклятых своих руках носят
И сами же себе во дно адово сносят.
Трижди и четырежды попы их во един день в одной церкви служат,
По таковой своей беде не тужат.
А младенцев крестят не по нашему християнскому обычаю,
Но все по еретическому злому обычаю:
Крещаемому младенцу соль во уста влагают,
И тако до конца божественное уставление отлагают;
И, плюнувше на левую руку, правою растирают,
И тем же сами себе адовы врата отворяют;
И тем крещеным младенцем уста помазуют
И самому сатане и з бесы его голдуют.
Еще же всех святых иконам не покланяются,
Тем от нашия веры християпския отчюждаются.
И в костелах своих святых икон не пишут,
Токмо своя бесовския жемчюгом и бисером нижут.
И иныя ереси их много уставы многочетны,
И от всего божественнаго писания тщетны.
О них же о всех не у время изнаписати,
Токмо достоит всякому православному проклинати.
Зде же паки о нужных воспомянухом,
Яко научени окаяннии диаволским духом.
374,375
Аще кто имеет рачение, сам да прочитает,
И без всякаго размышления да проклинает,
То ли их пред богом правое исправление,—
Токмо пред богом конечное досаждение.
И несть свято, что господь им терпит за такое злое деяние;
Егда послет на них гнева своего излияние,
Тогда ничто же суемудрием своим успеют,
Токмо во огнь вечный поспеют.
Терпит же господь и всем нам грешным,
Но обаче не велит нам прилежати ко внешним,
И паки не велит нам кь еретическим мерам взирати,
Но повелевает единаго бога знати.
И паки мы, православный, от всех вер отведены,
И божественныя его заповеди пред нами предложены.
И елика сила наша — исправляем,
И от него, творца своего и бога, милости чаем.
Нечестивыя же их веры еретическим умышлением учинены,
Того ради все в место мучения сведены.
И аще от нечестия своего не отвратятся,
И к нашей православной вере не приложатся,
То до конца вси погибнут,
И никако же от тмы к свету возникнут;
Обаче рещи, и так вси во ад идут
И на будущий страшный суд не приидут.
Яко же песнопевец Давид глаголет,
И таковым словом, яко перстом, во око колет.
Того ради иа исповедании веры рече к Петру господь,
Яко да не похвалится пред ним всяка плоть.
Тем не на Петре апостоле церковь основана,
Но на исповедании таковым речением названа;
Церковь же убо являет себе господь, владыку всяческим.
Добро убо быти возлюбием отрочатским.
Есть же кождо нас церковь и храм божий бывает,
Аще кто на твердом исповедании себе утвержает.
И, еже рече, врата адова ей не удолеют,
В лепоту церкви божий еретическая уста ничтоже спеют.
Сия глаголы не наших грешных уст реченпа,
Но велия и свята мужа преизведенне,
Ему же, государю святителю, звание Христом
Прилично же и достойно и праведно ко златым устом.
Аще паки глаголют окаяннии, яко «Петр и Павел у нас в Риму пребывают, И молитвами своими нас ограждают"
375/376
Аще бы мы богу досаждали,
То бы зде великое наказание от него принимали.
И аще бы святии апостоли нам не помогали,
И еще бы нам и возражали;
Что уже несть пред ним нашего неисправления,
Понеже ничто же творим, кроме его уставления.
Мы же паки к ним отвещаем, яко в молитвах своих и нас не забывают,
И в скорбех наших и в бедах всегда нам вспомогают.
Такоже и мы, грешнпи, благодарение к ним приносим,
И гласы своими и усты возносим,
И их, великих апостолов, на помощь к себе призываем,
И великую милость от них приимаем,
Понеже они, государи апостоли верховнии и ученицы господни,
Молят и о всем мире от лет своих и до сего дни,
И паче паки всех от господа почтени,
И нетленныи им венцы от Христа предани,
И ходатайствуют о нас ему, нашему творцу и богу,
Да сподобимся от него мы нетленнаго его чертога.
Аще и не у нас, в руской земли, пребывают,
Но молитвами своими нас снабдевают.
Папы же римския своих всех римлян прелстиша
И паки всех же своим злым ересем научиша,
И самыя злыя греховный слабости пред ними предложиша,
И сердца их, и ум, и очи до конца омрачиша.
За них всех немцы, окаянных, умирают,
И велми их, злодеев лютых, похваляют.
И паки все им западныя и полуночныя немцы голдуют,
И злому их ухищрению и учению ревнуют,
И за них, злодеев, умирают,
И души свои за них, окаянных, полагают,
И преданный закон от них крепце и всеусердно держат,
И очима своима невидимо во дно адово зрят.
Они бо всех прелстиша слабостными грехи,
Яко же некоими сладостными своими стихи.
Сего ради и до днесь зовется от них всяк проклят,
И к тому паки от таковых врагов не воздохнет,
Понеже весь мир град Италию прелстиша,
И души их в бесконечный муки вложиша.
Аще кто днесь от нас римских пап похвалит
И наших государей и великих ерархов умалит Или еще от безумия своего хулу нанесет,
376/377
Таковый сам себе во дно адово снесет,
И да будет проклят в сем веце и в будущем,
И во веки веков никогда же минующем.
Аще же кто их и сопрестолником святых апостол наречет,
Таковый сам себе язык отсечет,
Но отидет душею своею и телом во тму кромешную,
Яко сам себе возлюбит лесть и славу внешную.
Яко же от неких и от мудроумыых слыгаахом,
Обаче не до конца огражены божественным страхом,
Аще же самым отпем их, сатаною, научени,
II во дно адово душами же своими сведени;
Или будут от высокомыслия своего тако с ума сходят,
И яко волцы во овчиях кожах зде ходят,
Тако безумнии и иесмысленнии глаголют,
Яко осными железными неистовыми словесы своими колют.
Есть же инии во благоверии и православии пожиша,
Последи же сами себе исторжиша,
И во проклятую того папину унето отидоша,
И сами же себе своим высокоумном живых погребоша.
И таковое дело бывает диаволским навождением,
И высокоумным и неразсудным смышлением,
И гордостным бесовским навождением,
И от самого господа нашего Иисуса Христа отпадением.
Яко же Денница с небеси за гордость спаде,
И себе и своим силам вечное мучение наведе.
Избави нас, господи, от таковаго злаго начинания,
Да не отпадем вечиаго упования.
Мы же паки тезоимениты есмы Христу,
Иже просвещает нашу всяку православную версту.
Аще кто от православных учнет у латынь учитися,
Таковому будет во христианском звании и едва ключитися.
И от православныя перы не отщетитися.
Того ради подобает о том Христу богу молитися,
Да не впадет в таковыя лютыя сети;
Воистинну самаго сатаны — неистовыи дети,
Понеже они, злыя и злохитрыя латыни,
И чюжаются нашея христианския святыни.
Того ради своими ересми зле прелщают,
И яко удами православных християн уловляют.
Тако бо они, злии, тайными своими умышлепии творят,
И бесчисленный человеческий души губят.
Яко же рыбы не познавают лщения на удех...*
* Далее отсутствует стихотворная строка.
377/378
Удивляюся тому латынскому лютому умудрению
И бесовскому злохитрому научению,
Яко же и выше рех, яко же удою влекут к своему прелщению
По научению отца своего, сатаны, умышлению.
Еще же злодеи аки сладкою ядию гортанью услаждают,
Тако и они, злии, ересми своими некрепкоумных уловляют.
Случает же ся много у разумных ум омрачают,
И на свои лютыя ереси привлачают,
Яко же аки и выше о сем рехом,
И ныне к тому же речению доспехом.
И паки аще кто у них, у лукавых, во училище пребудет,
Таковый едва без беды избудет,
Понеже паки иными внутре иными некоими умышленна украдают
И латынскую грамоту свою всех болши пехваляют.
И глаголют про нея, яко всех мудряе,
Мы же глаголем: несть латыни зляя.
Паче же рещи, не от свята мужа грамота их сотворена,
Но от поганых и некрещеных еллин изложена,
И умудрена великими замышлении и затеи,
Яко же мудрыми афинскими витеи,
Чтоб един язык был во всем свете.
И были тогда вси мудрие царие и князи местныя, и воеводы во едином совете.
И сия быта после Троянскаго пленения,
И конечнаго ея <Трои> от грек разорения.
И паки вси быша тогда во единой мысли,
К некто у них мудрец таковую грамоту замысли.
И вси книги на латынский язык преложени быша,
И от тех мест и до сего времени прослыша.
Наша же словесная грамота от свята мужа сотворенна,
Яко цвет от всех трав произобранна,
И болгаром и нам словяном преданна,
Дабы всякая христианская душа к заповедем господним приведена,
И сему речению и сказанию — конец,
А праведным от Христа — нетленный венец,
А злым злое и совершится,
А нечестивым и грешным едва в рай вселится.
Ныне и присно и во веки веков, аминь.
378/379
И нас, господи боже, от своего нетленнаго чертога не отринь,
И во веки веков, аминь.
Из «Изложения на люторы»
<...> В толику убо гордость король он Христианус произыде,
Яко же и сатана на северныя горы мыслию взыде:
Горе убо устроил двоекровную палату,
Долу же под нею двоеимянную ропату,
И по-лютерски нарицают их две кирки,
По-русски же видим их: отворены люторем во ад две дирки;
Горе убо устроен в палате блуда и пиаиства стол,
Долу же под ним приношения пасения их на божий престол;
Горе бо в палате бесование земное,
Долу же в кирке приношение, по их, небное.
Многих же вводят в кирку ту смыслу королевску дивитися,
Велеумным же мужем не подобает безумию их дивитися:
Явный бо той есть враг божий,
Иже возвысился на образ божий.
|
