Мишель ван Эсбрук

Обретение мощей как имперский символ: хитон Христов в Москве и его символизм

Ист.: www.portal-credo.ru, 2004 г.

В марте 1625 делегация Шаха Аббаса в сопровождении грузина Урусам-Бека, доставила царю Михаилу Фёдоровичу хитон Христов (на ц.-слав. - ризу). Настоящее сообщение имеет целью рассмотреть символическое значение этого жеста. Он действительно занимает место в длинном ряду христианских небесных благословений, ниспосланных сначала Риму, затем Константинополю и, наконец, Москве.

Конечно, обретения святынь не могли прямо рассматриваться как юридический аргумент признания господства сюзерена над своими подданными, или одного князя над ему равными. Тем не менее, древо Честного Креста играло большую роль в посольствах Константинополя [1]. Его присутствие являло достоинство делегации и искренность намерений. Его почитали как даритель, так и даримый. Мы увидим, что доставленный в Москву хитон почитался наравне с Честным Крестом, как в позднейшем богослужении на "положение ризы", так и в самых первых легендах об Обретении сей реликвии в VI в. Исторически небесполезно проследить, как христианские святыни, символы законности власти, развивались со временем, чтобы достичь замечательного жеста Шаха Аббаса, доставившего ризу Христову царю Михаилу Фёдоровичу. Его жест в сторону Москвы повторяет реакцию, которой последний сассанид возвратил в 629 г. Ираклию древо Честного Креста [2]. Оно было увезено в Персию при разграблении Иерусалима в 614 г. Его возвращение в Константинополь отметило победу Христиан.

Хитон не потерял свое символическое значение в русских землях, это следует из того, что одна его часть была передана Св. Софии Киевской, другая — Петропавловскому собору в крепости Петербурга и наконец, последняя часть была вделана в нерукотворный образ Спасителя, находящийся в церкви Зимнего дворца в столице [3]. Все этапы развития Древней Руси таким образом были почтены.

В первой части мы проверим, на каких источниках основывается история прибытия хитона в Москву, в какой политический контекст она вписывается, и как церковными властями устанавливалась его подлинность. Затем увидим, что необходимо обратиться к легенде о св. Нино согласно всей сложности ея разнообразной морфологии, ибо доказательство древности доставки реликвии на Кавказ находится именно в армянской и грузинской традициях. Третья часть тоже должна быть. Св. Лонгин и его столь же сложный цикл VI в. является источником вставок в традицию св. Нино. Особая форма досье св. Лонгина в греческой версии устойчиво связана с методами, использованными для легенд об Обретении Креста. Таким образом, в своей основе Крест и хитон собраны в один и тот же замысел. Досье Креста есть, очевидно, то, где впервые воссиял символ обращенной в христианство Римской Империи, сначала в Риме, а затем в Константинополе. Каждый из этих трех этапов имеет свои сложности, которые мы попытаемся совершенно избежать, зная, что общее представление всех документов уведет нас далеко за рамки статьи.

1. Доставка хитона в Москву.

Историю отправки реликвии в Москву излагали, по крайней мере, 4 раза различные русские историки: в 1882 г митр. Макарий (Булгаков) в 11 томе своей Истории Русской Церкви [4] на четырех страницах кратко обобщил сведения, опираясь на 7 разных источников. В 1891 Сергей Белокуров вновь изучил проблему в краткой монографии, ибо он имел под рукой самую полную рукопись рассказа, к 17 первым столбцам которой он составил аннотации в черновике [5]; он добавил три более новых письма и подправил некоторые данные рассказа Макария. Наконец, Филарет (Гумилевский) сообщает то же самое независимо от остальных, умножив относящиеся к судьбе реликвий данные, все в рамках комментария славянского Менология, изданного в 1900 г. [6] До этого Н. Марр собрал все документы, издав армянские и грузинские параллели, которые должны быть туда добавлены [7]. Изданное в 1897 г., это исследование является настоящей базой, на основе которой мы продолжим расследование о происхождении реликвии, не преминув здесь выяснить происхождение небольших отличий, которые появляются в сообщениях историков, что необходимо упомянуть.

Большая часть цитированных источников доступна в разнообразных публикациях. Чтобы сохранить достаточную ясность, мы расположим здесь эти двенадцать источников в хронологическом порядке, не претендуя, однако, на исчерпывающий охват.

1. 24 января 1624 г., возвращаясь из своего посольства к Шаху, Василий Коробин и Остафи Кувшинов посылают письма к царю, начиная с города Терек: Отписки Вас. Коробина и Ост. Кувшинова Царю Михаилу Феодоровичу из г. Терка при возвращении в Москву. Этот документ МИД был издан Белокуровым [8].

2. 29 июня 1624 г. были ответы архиеп. Феодосия Голгофского: Вопросы думного дьяка Ив. Грамотина и ответы архиеп. Феодосия о Ризе Христовой. Этот документ также был издан Белокуровым [9].

3. 6 февраля 1625 г. Дворцовый разряд составил длинный список подарков, поднесенных послами Шаха Аббаса Русанбеком и Булукбеком царю Михаилу Феодоровичу. Предварительная оценка стоимости вещей, принимая один cheval к 385 рублей, составила более 3000 рублей. Достаточно сопоставить это с ценностью подарков, присланных другими гостями царского двора, чтобы оценить значение этого дара. Список был издан графом Д. Н. Блудовым в 1882 г. [10]

4. 11 марта 1625 г. тот же Разряд, опираясь на другие свидетельства, описал в деталях принятие послов шаха Аббаса в Грановитой палате Кремля в присутствии Царя и Патриарха. Этот текст даёт имена пятнадцати бояр и полудюжины церковных властей, присутствовавших на приеме. Он был одновременно издан А. Ф. Бычковым и А. Н. Поповым в 1851 г., причем без имен издателей в заголовке и предисловии. [11]

5. 16 марта 1625 г. Царю направлена Челобитная с просьбой разрешить прикладываться к святыне больным: Челобитная Царю Михаилу Феодоровичу крестовых дьяков Семенова и Устинова, взятая из архивов Арсенала.[12]

6. 23 марта 1625 г. тот же Разряд отмечает двойное принятие посланных Кизилбашем в Ответной палате, где вновь имена чиновников и их чины были тщательно отмечены.[13]

7. 27 марта 1625 г. Типикон Успенского Собора назначает праздник Ризы Христовой а рукопись Соловецкого монастыря объясняет особенности богослужения при его совпадении с постом или Благовещением. Мы берем эти сведения из добавлений к Тамбовским Епархиальным Ведомостям, собранным в 1878 г. [14] Именно на этой дате оканчивается заметка, напечатанная в конце первого издания "Русских Анналов" согласно Никонову. История озаглавлена: О приношении срачицы Господней в царствующий град Москву и о многоразличных исцелениях к болящим. Она начинается фразой "Писал к Государю Царю". "По поводу принятия Ризы Спасовой в царствующем граде Москве и многочисленных исцелениях болезней", который начинается фразой "Писал к Государю Царю" (послал Василий Коробин)…" [15] Это сообщение обобщает события за очень долгий период времени. Оно уточняет, что патриарх Филарет уже разделил святыню на две части: одну положил в ковчег, который из собора носили к больным, другую вложил в соборное Распятие. В этом тексте уже говорится, что канон и стихиры просили у Киприана митр. Крутицкого.

8. В мае 1625 г. князь Семен Иванович Шаховский ответил Шаху Аббасу длинной реляцией, которой мы видели лишь заголовок: "Тогожде эпистолия к превысочайшему Шабасу царю Персскому и Мстискому от великаго архиерея и слуги Божия святейшаго Божией милостью Патриарха Московского и всея Руссии". Письмо находится в сборнике трудов князя Шаховского в синодальной библиотеке слав. № 367 fol. 116-159 [16]. Этим письмом патриарх приглашал Шаха обратиться в христианство, благодарил за присылку хитона Христова. Он также предостерегал его от миссионеров, вводящих латинский язык в традицию Церкви.

9. 1 июля 1625 г. является последней датой, которая содержится в очень длинном и сложном рассказе под заголовком "Выписано из Кызылбашских отписок государевых посланников Василия Коробина да дьяка Остафия Кувшинова и из роспросу иерусалимского келаря Оникейа о срачице Господа нашего Исуса Христа". Этот длиннейший текст резюмирует все события, включая чудеса, до 1 июля 1625 г. Он был впервые издан по четырем рукописям среди дополнений к первому тому "Дворцового Приказа" А. Ф. Бычковым и А. Н. Поповым [17]. Сергий Белокуров перепечатал текст, снабдив замечаниями в черновике [18]. Это основное свидетельство содержит детали об исследовании, которое подтвердило подлинность реликвии, о природе ткани, о размере и т.п.

10. Под 10 июля 1625 г. в Четьях-Минеях содержится чтение о положении Ризы в Успенском Соборе Москвы [19]. Официальное чтение отмечает грузинское происхождение святыни из Мцхета, превращенного там в Илету, и напоминает обращение Грузии при великом царе Константине, а также обретение Еленой блаженного древа Креста в то же время. Наверное, нельзя было бы лучше почувствовать связь этих двух событий, что мы и хотим подчеркнуть в настоящем исследовании.

11. В январе 1626 г. епископ Тверской опубликовал без заголовка грамоту: "Грамота Тверского Архиепископа игумену Калязинского Макариевского монастыря Евфимию о молебствии по поводу привезения в Москву Ризы Господней и о проч." [20]. Рассказ содержащийся в этой грамоте, довольно детален. Он объявляет дату 27 марта праздником Ризы Господней.

12. В марте 1626 г. письмо архиеп. Тобольского также свидетельствует о событии: "Отписка Сибирского и Тобольского Архиепископа Макария в Туринской острог воеводе Ивану Бакланскому: о присланной Государю царю Михаилу Феодоровичу и патриарху Филарету от персидского Шаха Аббаса ризе Господней о бывших от оной исцелениях недужным" [21]. Письмо послано 19 марта 1626 г. несомненно, с целью универсализировать праздник 27 марта. Этот рассказ, ещё более общий, содержит не менее двадцати имен главных действующих лиц.

Этот список свидетельств должен быть ещё дополнен некоторыми документами Министерства Иностранных Дел, в свое время переведенными на французский акад. М.-Ф. Броссе, особенно свидетельством келаря Новоспасского монастыря Иоанникия, которое является источником для одной русской хроники и для заметки Wakhoucht в к. XVIII в. [22] Фактически были опрошены четыре свидетеля. Кроме Иоанникия, Феодосий Голгофский, Феофан патриарх Иерусалимский и Нектарий архиеп. Вологодский и Великопермский сообщили свои сведения. Даже все вместе эти свидетельства не устранили всех сомнений. И лишь после серии чудес, начавшихся 22 марта исцелением некоего Ивана Зиновьева, реликвия получила первое подтверждение 27 марта, а второе, более торжественное, 10 июля. Выслушивая их сообщения, мы будем стремиться сохранить хронологический порядок, который выявляет довольно хаотический характер рассказов. Поскольку именно от этих сообщений следует переходить к грузинским легендам, важно внимательно проверить их содержание.

Царские послы отправились из Москвы 2 июня 1623 г. и прибыли на Терек 30 декабря 1623 г. Письмо, которое они писали Царю, было получено в Москве только 27 июня 1624 г., тогда как подарки Шаха были получены 6 февраля. Таким образом, понятно в рассказе 9, что Шах "взял в земле грузинской хитон (срачицу) Христов в котором Христос был распят, и в то время как иудеи Его распинали, они пронзили Его бок копьем и эта кровь еще виднеется на этом хитоне (кол.767)". Шах заявил, что он не дал хитон Христов потому, что он сам верит в Христа и в Деву (кол.768). Послы просили сделать запрос у находящихся в Москве грузин [23].

29 июня 1624 г. думный дьяк Иван Грамотин подписал рапорт архиеп. Голгофского Феодосия (док.2). В нём содержится следующий рассказ. Некогда на Голгофе и в других местах, где жил Христос, грузинские цари построили 12 монастырей и использовали их для своих нужд. Хитон и риза Христова и другие святыни находились в ковчеге в кафедральной церкви Воскресения Христова на Голгофе. И когда дед нынешнего царя Теймураза грузинский царь Симон умирал, он приказал поручить все монастыри его сыну Давиду. И когда при царе Давиде грузинская земля и другие земли были захвачены царем турок и шахом Кизылбаша, Давид построил в карталинской земле рядом с землей Kumy, каменную церковь и поместил в неё хитон и ризу Христову из Иерусалима и многие другие святыни. И они находились в запечатанном царём ковчеге. В ковчеге был хитон Христов, часть ризы и образ св. Спаса на полотенце, который Господь наш Иисус Христос послал Авгарю для исцеления, и железные гвозди, которыми Христос был пригвожден ко кресту, и всё это находится теперь у царя Теймураза, и ничего нет у Шаха. [24]

Белокуров немедленно отметил, что место, где эта церковь была построена, зовется Загем, которое М.-Ф. Броссе поместил на юг от Велис-Цихе в Кахетии, на правом берегу реки Алазони. Имя этого города очень часто цитируется вместе с Греми и передается Zakam, Zakoum или Zakem начиная с иранских источников. Он обязательно упоминался в рассказах всех послов в нач. XVII в., но место было целиком захвачено шахом Аббасом в 1616 г. [25] Как бы то ни было, очень примечательно видеть, что M. F. Brosset явно цитирует тот же текст, но с указанием на Мцхету как место, где построена каменная церковь, в Картли [26]. В то же время он отмечает своё впечатление того, что рассказ написан, скорее, с целью устранить любое доверие к реликвии Шаха, чем изложить истину [27].

Следующий свидетель — грек Иоанникий (Iоникей), келарь Новоспасского монастыря, рапорт которого помещен под 7 июля в длинном сообщении Дворцовых Разрядов кол.769. Но на этот раз именно М.-Ф. Броссе обладал более полным рассказом, чем тот, который использовался для составления заключительного рапорта о святыне. Таким образом, мы прямо процитируем его в переводе Броссе, который впрочем, датирует его 6 июля, до официального рапорта. Будучи в Иерусалиме Иоаникей слышал от многих верных рассказ о том, что когда Иисус Христос был судим, осужден на смерть и предан воинам на распятие, его вещи были отобраны и среди них хитон, сотканный Св. Девой. Он не знал, был ли этот хитон из шёлка или из льна, но что он был цвета лазури, сделан в форме манто без рукавов, широкий и длинный, и отличный от манто только тем, что был без складок и швов, тканный сверху вниз. По-гречески его называли хитон, и в Аравии носят такие одежды, называя их ихрам (ihrвm). Когда человек одевает её, она принимает форму тела и сзади широка и длинна.

Этот хитон достался одному грузину, который служил тогда в войске. После возвращения он рассказал своей сестре о смерти Христа, и тогда она попросила и получила от него в подарок хитон. Это была добродетельная девушка, поверившая во Христа, и она просила свою семью надеть на неё эту одежду после её смерти, что и было исполнено немного позже. Тогда на могиле выросло дерево, от которого совершалось множество исцелений и откуда истекло миро. Однако грузины обратились в христианство лишь при императоре Константине. Грузинские цари, видя совершаемые этим древом чудеса, построили там церковь, где была учреждена архиепископия и где погребались грузинские и карталинские монархи. Когда дед шаха Аббаса захватил Грузию, этими землями владел царь, отец Симона. Люди Шаха среди других надругательств, ввели своих лошадей в церковь Мцхеты, где с этого времени миро перестало течь. Как только персы были изгнаны из Грузии, цари, надеясь увидеть обновление древнего чуда, вновь освятили вышеупомянутую церковь и построили за епископским троном широкую колонну размером в одну на две сажени высоты, а там, откуда истекало миро, было сделано небольшое отверстие с чашей внизу. "Но, — добавляет Ионикей, — когда я был в Грузии, через 16 лет после царя Теймураза (т.е. в 1614), я часто бывал в этой церкви и видел древо. Однако миро не появлялось". Он же заявил, что он никогда не видел хитона, и не мог узнать, где находится риза Господня. Однако чудесным образом он узнал как следует, что она находится в Загеме, в Спасовом монастыре, в золотом футляре над царскими вратами. Когда патриарх Феофан Иерусалимский был в Грузии, он пожелал открыть его и осмотреть, но грузины не советовали ему делать это, боясь вызвать небесный гнев, ибо прежде бывшие цари тоже хотели посмотреть образ, но внезапно ослепли. Патриарх, таким образом, отказался от своего намерения" [28]

В этом сообщении, окончание которого даёт только Brosset, ясно различимо эхо уже сообщенных Феодосием Голгофским ответов. Присутствие иерусалимской святыни в Загеме подтверждено, но хитон, собственно говоря, находится в Мцхете согласно одному хорошо представленному грузинскими традициями рассказу, к которому мы ещё вернемся.

Но 17 декабря 1624 г. Русам Бек уже утверждал, что риза была вделана в крест, и что Шах искал её и послал её царю в золотом ларце, изготовленном ювелиром Мамесели [29].

Именно сюда вставлено свидетельство Нектария, который бывал в Грузии, будучи ещё диаконом Константинопольской церкви. Он входил в церковь Мцхета и видел справа от хора в церкви на первом столпе горящие светильники, и он спросил у священников что это. Ему рассказали, что под этой колонной находится хитон Христов, сама одежда Христа. Его принёс некий воин, один из трех, которые были при Распятии. Когда был брошен жребий о том, кто возьмет Ризу, она досталась этому воину и он принес её в грузинскую землю. И от неё совершилось много чудес. Затем Нектарий приводит комментарий Евангелий о всем, что касается ризы (col.777-781).

11 марта ларец был открыт перед всеми боярами: там нашли "кусок полотна, который, кажется, был окрашен в красный цвет, похожий на песок, несомненно изменившийся из-за давности, и был соткан из льна" [30]. Патриарх Филарет особо отметил все сомнения в подлинности реликвии, на которой, кроме того что она происходит от дарителя мусульманина, была обнаружена латинская надпись. Поэтому, вспомнив случай с обретением трёх крестов Еленой, решено было посмотреть, не произойдет ли какого исцеления. Они действительно произошли, и подлинность реликвии была окончательно признана.

Достаточно немного расширить хронологические рамки, чтобы понять, с какой целью Шах Аббас покушался на прерогативы Теймураза благодаря этому исключительному посольству. В 1616-17 гг. Грузия была опустошена шахом Аббасом. Теймураз в 1619 г. послал царю через игумена Харитона извещение о том, что шах разрушил четыре монастыря, в которые Феодор Иванович делал вклады, и главное, монастырь св. Георгия, монастырь митрополита, где находится Риза. Царь ответил 5 мая 1621 г.: "увидев, что Грузия зависит от русских, шах должен удалиться, не причинив никакого зла" [31]. 21 января 1622 г. Шах ответил Царю, обвинив формально Теймураза в неправде и подлости [32]. В таком контексте очевидно, что грузины не могли допустить отправку святыни как законную. Но, как вслед за M. F. Brosset отметил Николай Марр, Аракел из Табриза видел в Испагане среди трофеев шаха святыню, почитаемую горящими свечами [33]. Таким образом, очень возможно, что в Испагане оказалась реликвия из Загема. Но эта реликвия, как кажется, не имела никакого отношения к ризе Мцхета, и именно сейчас пришло время обратиться к древним свидетельствам, которые мы уже встречали в текстах, разобранных Н. Марром.

Была ли реликвия на самом деле в Мцхете или нет, происходит ли она из Иерусалима с древних времен или нет, эти вопросы никак не затрагиваются в предложенных доказательствах подлинности. Каждое из них опирается на армянские и грузинские традиции вокруг цикла св. Нино.

2. Хитон в цикле св. Нино: Элиоз и Лонгин

Н.Я. Марр уже воспроизвел в целом отрывок из "Жития св. Нино", чтобы, в частности, показать, насколько рассказ Иоанникия основан на грузинской традиции [34].

Цикл св. Нино распределяется в трех литературных формах: "Обращение Грузии", "Житие Нино" в трех параллельных заметках, вставленных в историю Грузии или "Картлис Цховреба" [35]. Тщательный анализ "Жития Нино" в его различных версиях показывает, что оно восходит к исчезнувшему архетипу [36]. Замечательный литературный жанр, описывающий относящиеся к св. Нино события через обрывки неких писем Авиафара или Сидонии, можно объяснить лишь постулируя серьёзные причины для переработки целого, изначально менее фрагментарного, текста. Некоторым образом эти причины очевидны. Действительно, при Вахтанге Горгасале грузинская Церковь принимает достаточно близкую к монофизитству ориентацию "Энотикона".

Отвержение еп. Микела в монастыре Акимитов и видение царю Вахтангу Константина, Григория Назианзина и св. Нино, открывает для Церкви новый период [37]. Но в дошедших до нас редакциях св. Нино представлена под патронажем очень халкидонитского Ювеналия Иерусалимского, впрочем, при помощи нереальной хронологии [38]. Переделка легко объясняется фактом, что Церковь Грузии в эпоху Юстиниана перешла на сторону Константинополя вопреки армянам. В этот момент следовало представить древние элементы совсем по-другому. Хаотическая композиция "Жития Нино" несёт на себе все следы этих переделок.

Итак, вот что можно прочитать в "Обращении Грузии": в первой главе утверждается, что все иудеи Мцхеты или, точнее, Армази — древнего города на берегу реки Куры, прибыли в Иерусалим во времена Христа. Во время распятия одежда Христа досталась некоему Элиозу. Когда воин вбивал гвозди в крест, вопль пронёсся от Иерусалима до Мцхета, где, услышав его, мать Элиоза исповедала Христа: "прощай, царство Израилево, ибо предали смерти самого Спасителя, Избавителя и сделали это, научаемые врагом Творца!" Сказав это, мать Элиоза умерла. Когда Элиоз вернулся с хитоном, он узнал о смерти своей матери и встретил заплаканную сестру. Она взяла хитон у своего брата, прижала его к груди и тотчас умерла. Тогда царь Армаза пожелал избавиться от хитона. Но Элиоз скрыл хитон в одному ему известном месте, и там вырос кедр [39].

Итак, Авиафар и Сидония — современные Нино евреи в момент обращения царства являются потомками этого Элиоза, а сам последний происходит из семьи пророка Илии, что вполне уместно, когда перечитывают отрывок из Библии, где сказано, что сила Илии через милоть передалась его преемнику Елисею [40].

Такое представление хитона в эпоху Христа ставит хитон в центр эпизода, очевидно чтобы показать, что семья уже знала о символической силе милоти. Именно этот пророческий характер семьи позволил ей увидеть на расстоянии радость христианского спасения. Но замечательно, что рассказ Иоанникия представил обстоятельства менее драматичные. Просьба сестры Элиоза завернуть её в хитон после смерти, очевидно, вызвана верой в то, что хитон обеспечит ей воскресение.

В "Житии Нино" тот же эпизод имеет другие акценты. Действующие лица те же, но древо, выросшее на месте реликвии и ставшее Животворящим Столпом — действительное название церкви Свети Цховели в Мцхета — это кипарис. В то время когда св. Нино начала строить церковь, этот кипарис находился в центре эпизода. После того как все усилия строителей выкорчевать его остались безуспешны, по молитве св. Нино древо заняло центральное место в храме, возвышаясь на расстоянии 15 шагов от места, где находилась святыня [41].

Эпизод с висящим в воздухе, но только на стопу от основания, столпом, уже встречается в известном рассказе Руфина, написанном в 402 г. [42] Но там ничего не говориться ни о дереве, ни о хитоне Христа. В позднейшем рассказе, уже более сложном, и составленном позже Руфина, сказано, что столпы были взяты из храма оракула Аполлона. Это два первых столпа, которых не смогли переместить, тогда как у Руфина два первых были обычными колоннами [43].

Очевидно, что та версия легенды, в которой хитон настолько важен, что служит основанием не для столпа, а для дерева — позднейшая. Её происхождение связано с эволюцией легенды о Нино в конце V века, как позволяют это установить другие детали. Первоначальная же легенда, которая содержала основную канву, была разбита на части с целью создать из кусков новую версию, которая бы соответствовала халкидонскому обновлению Грузии в VI в.

В поздних и вторичных рукописях "Картлис Цховреба" указывается, что Элиоз был не один у подножия Креста. Все иудеи Мцхета собрались туда в момент бросания жребия. Здесь вспоминается история, которую также рассказали архиеп. Нектарию Вологодскому. Другой сопровождавший Элиоза, воин звался Лонгин и это имя появляется не только здесь, но также в добавлениях к армянской версии "Хроники" Михаила Сирийца. Лонгин, обращенный в св. веру, сам принёс реликвию в Эгриси, то есть в Мингрелию, в то время как его товарищ затем, перенес её в Армази; эпизод отнесен Kartlis Cxovreba ко времени очень спорного царствования некоего Адерки, сына Вартома, современника Христа [44]. Таким образом, хитон взяли Элиоз из Мцхета и Лонгин из Карсона (груз. ქარსნელი/Karsneli, от греческого Χαρσιάνου). Армянская версия "Картлис цховреба" (Патмутюн врац) в XIII в. очень ясно говорит, что хитон находится в Мцхета [45].

Михаил Сириец по крайней мере в его армянской версии, пишет, что св. Ефрем говорил, что о нешвенном хитоне был брошен жребий, и что он выпал воину по имени Лонгин. Центурион Лонгин взял его и принёс в земли Галатии в свой город Максон (sic, возможно, деформация Мцхета?) где хранит его доныне. Другой центурион, лаз, взял часть хитона в свой город Поуд (Поти?), в столицу Мингрелии [46]. Там он положил его в серебряный ковчег и поставил его в церкви. Переводчик Михаила Сирийца добавляет, что хитон был соткан сестрой царя Авгаря и послан Ананией с посыльным Спасителю. В этом вроде бы независимом от Мцхета рассказе есть эхо перегруппировки святынь, которую Теймураз совершил в Загеме [47].

Именно к этой ветви апокрифической традиции относится странный армянский отрывок, изданный Н. Марром в связи с хитоном. Он озаглавлен "Беседа Иоанна Златоуста об упавшем свыше нешвенном хитоне, и история Авгаря, царя армян" [48].

Этот заголовок один позволяет датировать этот отрывок VII веком, когда Авгарь окончательно занял свое место в генеалогии армянских царей [49]. История очень длинная, чтобы её здесь полностью привести, и целиком относится ко времени Господа нашего. Там появляются многие детали: убитых Иродом младенцев было 1462, тогда как Иоанн Креститель скрылся в горе Фаран в скале. Больной Авгарь посылает Аддая к Иисусу с хитоном, который он приготовил. Но Аддай отвечает: "Как можно приготовить одежду для Бога?". В это время торговцы доставляют нешвенный хитон. Царь Авгарь покупает его и спрашивает купцов, где они его приобрели. Купцы говорят, что они купили его у пастухов. Царь Авгарь тогда призывает пастухов, чтобы узнать, откуда они его взяли. Пастухи рассказывают, что в ночь бдения они увидели трёх блистающих ангелов, совершающих бдение перед нешвенным хитоном. Они сказали им не бояться и дали им хитон. Тогда Авгарь изрек пророчество: "При рождении Христа пастухи были слугами, при Его распятии на кресте они будут Его служителями!". Тогда он послал Аддея с хитоном, на котором должен был отпечатлеться облик Христа, вместе с Ананией, который здесь должен быть предком линии Апахуни. Авгарь в самом деле думал исцелиться лишь от одного вида Христа. Поэтому, найдя Христа, они попытались сделать Его портрет. Тогда Иисус взял тонкое и белое льняное полотенце и утер им лицо. Иисус взял хитон, говоря: "пришел час, когда прославится Сын человеческий" (Ин. 12,23). Затем Иисус сообщил, откуда происходит серебро, заплаченное Авгарем: от Фары отца Авраама до Вифлеема. В конце концов этим серебром воспользуется Иуда для платы первосвященникам, а затем на него купят поле чужих. После распятия Тиберий пожелал отомстить за Иисуса. Авгарь отправился в Иерусалим, где, не зная сам, встретил Иисуса и исповедал, что Его образ исцелил его и что Он есть Бог. В конце концов, Иисус открыл Себя Авгарю для поклонения [50].

Этот рассказ, очень сильно нами сокращенный, показывает, что хитону приписывали небесное происхождение и считали его связанным с Иисусом со времени Его рождения, когда Он ещё не мог надевать его. Его цена — цена всей истории Израиля до Иуды Искариота. Независимо от явной арменизации рассказа, можно, однако, констатировать, что в нем со всей очевидностью сообщается о происхождении реликвии линии Авгаря с изображением Христа, по крайней мере в том, что касается реликвии Загема.

Но равным образом для этого рассказа имеется, как мы увидим, явная опора в легендах о св. Лонгине. По ту сторону досье св. Нино нам нужно теперь посмотреть, как святыня хитона проникла в греческое досье конца V века.

3. Агиографическое досье св. Лонгина и хитон Христов

Досье св. Лонгина состоит их трех текстов. Примечательно, что самая древняя и самая банальная форма сохранилась только на латинском, грузинском и армянском. Два других текста суть многословные расширения, дошедшие под именем Исихия Иерусалимского. Как бы эти тексты не были сильно расширены, они могут объяснить исчезновение самой банальной формы на греческом. Сейчас мы опишем краткое содержание каждого из отрывков.

Первая легенда говорит о центурионе Лонгине, возвращающемся в Каппадокию после Распятия. Через несколько лет его привлекли к суду за веру и он принял мученическую смерть в самой Каппадокии, где ему выстроили небольшой храм. Здесь ничто не выходит за рамки типичного содержания любого Пассиона: повествование, исповедание веры, наказание [51].

Первый текст, атрибутированный Исихию Иерусалимскому, построен более сложным способом. В Иерусалиме находят главу св. Лонгина. Последний явился некой слепой вдове, приведенной сыном на св. Места. Мать исцелилась от своей слепоты, но сын умер. Она жаждет вновь увидеть своего сына лишь в вечной радости, ибо Лонгин лично открывает ей, что её сын очень счастлив на небесах. Чтобы главу Лонгина своевременно обрести в Иерусалиме, эмиссары Ирода и Пилата послали полицию в Каппадокию. Лонгин, желающий мученичества, принимает своих преследователей, но те его не узнают. Он исполняет для них обязанность гостеприимства. В конце концов, чтобы его узнали, сам Лонгин вынужден побудить их приступить к пыткам. Глава Лонгина послана в Иерусалим для поднятия на копье перед лицом верующих [52]. Именно так она могла быть возвращена для мизансцены, которая не очень существенно меняет содержание обычного мученичества, несомненно существовавшего до Воздвижения главы.

Второй атрибутированный Исихию Иерусалимскому текст принимает необычный размах. Лонгин выступает как настоящий первомученик, даже до самого Стефана. Действительно, при Ироде Великом при резне младенцев Вифлеемских, его уже преследовали за то, что поверил словам магов о явлении царя, звезду которого они видели на Востоке. Во время этого преследования риза или хитон, который он перепрятал, защищает его таким образом, что никто не может прикоснуться к нему. Благодаря ризе он избавляется от смерти при Ироде. При смерти Ирода он исполняет функцию Primanius, которое является его настоящим именем. Будучи в охране при подножии Креста, он обращает на себя внимание Самого Иисуса. Конец легенды соответствует предшествующему тексту.

Невозможно не признать сходства с армянской легендой. На этот раз главная черта армянской легенды — присутствие ризы в царствование Ирода во время Рождества — обнаруживается по-гречески и вне всякой вставки в мифическую генеалогию Армении. Но зачем нужно помещать ризу Христову вне вполне естественного контекста Распятия?

Ответ может быть дан с совсем другого конца. Один сохранившийся лишь по-арабски текст, "Письмо комита Дорофея Маркеллу и Мари" показывает, что в самый разгар оппозиции Халкидону в Иерусалиме военный правитель императора Маркиана комит Дорофей получил от одного знатного иерусалимского еврея реликвию, нешвенный хитон. Подлинность реликвии, к которой получатель отнёсся с недоверием, была доказана исцелением паралитика, после чего она была тотчас отправлена к самым халкидонским сторонникам Маркиана, властям монастыря Акимитов в Константинополе. Это произошло в 452 г. [53]

Такое небесное благословение Православию не могло остаться без ответа со стороны монофизитов. Уже атрибуция Исихию Иерусалимскому показывает, что эти тексты должны читаться в той среде, которая питала сопротивление Халкидону. Но более чем вероятно, что монофизиты и не стремились оспорить подлинность реликвии, данной свыше халкидонитам. Мы считаем, что именно для этого риза или хитон получают другое происхождение, вслед за небесным явлением первым Вифлеемским пастухам, как об этом сообщает армянская легенда. Две реликвии очень различны, но замечательно, что в греческом хитон уже будет связан с личностью св. Лонгина.

Когда была создана самая прямая легенда, та, которая связывает само имя центуриона Longinos, того, кто нанёс удар копьем, logke, с сохранённым у подножия Креста нешвенным хитоном? Ведь не нужно забывать, что там явно тип реликвии, связанный с Мцхетой, бельё со следом удара копья. И мы видели, что остатки вторичных редакций Kartlis Сxovreba, и Михаил Сириец в армянском переводе её также хорошо знают, независимо от Элиоза в легенде о св. Нино. Почему теперь внезапно возникает другая одежда Христа, тогда как была бы тысяча причин сослаться прямо на простейшую традицию? Почему даже с грузинской стороны установлена связь хитона скорее с Элиозом чем с Лонгином, тогда как в конце концов они будут объединены в переносе реликвии из Иерусалима?

Нам кажется, что связанная с Хитоном экзегетическая традиция св. Лонгина, должна была существовать на греческом, может быть даже до обретения комита Дорофея. Но совершенно точно: открытие Дорофея должно было вновь приспособить эту утраченную экзегезу в пользу монофизитов, или, скорее всего, в пользу сторонников Энотикона, и для этого была составлена как бы предыстория реликвии. Реликвия не только появляется прямо с неба в сопровождении трёх блистающих существ, взятых из посещения трёмя ангелами Авраама, [54] и её ценность обуславливается её происхождением от Авраама до Иисуса, но она появляется такой же сияющей и неприкосновенной у подножия столпа Мцхеты, и она вызывает пророчество матери Элиоза и обращение в христианство её сестры в прямой связи с милотью Илии. Две исторические экзегезы параллельны, но та, которая дошла на греческом, предшествует, ибо она ещё чувствительна к разрыву связи реликвии с той, материальной, которая была подарена комиту Дорофею благородным иудеем из Синагоги, позже обратившемся в христианство. Напротив, реликвия, на которую ссылается легенда о св. Нино, есть, конечно, риза, которую нужно отождествить с хитоном комита Дорофея, но поскольку двойная история Исихия не упоминает о Лонгине, перенос реликвии на этот раз приписан потомку пророка Илии, милоть которого творит чудеса и дает могущество.

Замысел двойного рассказа об Обретении св. Лонгина — одно в то время как слепая вдова находит главу в Иерусалиме, другое когда Лонгин, поверив магам, бежит от убийц Ирода — четко обозначен только в начале второго текста. С первого абзаца автор говорит, что он берет пример со знаменитых предшественников, а именно св. Стефана и св. Иоанна Крестителя [55]. Рассказ об Обретении мощей св. Стефана, точно датированном 415 г., также состоит из двух частей: сначала там долго излагается Пассион самого св. Стефана, затем следует рассказ о видении священнику Лукиану Гамалиила, открывшего ему обстоятельства и место погребения мученика Стефана. Обретенные по его указаниям и в присутствии епископа Иоанна II Иерусалимского мощи вызвали прилив благочестия и радости, особенно для самого епископа, собравшего в этот момент собор в Диосполе [56]. Что касается обретения главы св. Иоанна Крестителя, то оно также проходило в две стадии: глава найдена в Эмесе, куда её некогда перенесли монахи, вера которых была унижена (они умерли в арианстве). Но нашли мощи халкидониты, а император, которому выпала честь этой небесной милости, не кто иной как Маркиан [57]. Этим способом императору удалось показать, что для халкидонита арианство — это опасность, которую следует избегать.

Эти два прецедента эксплицитно упомянуты автором легенды, дошедшей до нас под именем Исихия. Нельзя было лучше показать политическую важность досье, расширив повествование о каком-нибудь Обретении, где рассказ обычно ограничивался лишь восстановлением начальных обстоятельств, при которых реликвия до этого исчезла. Это объясняет необходимость делать Лонгина первомучеником до Стефана при Ироде Великом, также как и обретение его главы в Иерусалиме, при обстоятельствах, удивительно напоминающих обстоятельства обретения двумя иноками главы Иоанна Крестителя перед перенесением её в Эмесу. Автор Обретения Лонгина не мог бы лучше раскрыть для нас эти методы композиции.

Первое использование легенды в двойном регистре связано с главной реликвией — Крестом. Множество сирийских рукописей внезапно сообщают, что Крест исчез после его обнаружения при Протонике, жене Клавдия, и как он затем вновь был обретен при Константине Великом самой Еленой. Эта легенда послужила первым прототипом для этого метода, и она связана с автономистскими реакциями в Иерусалиме в конце IV века [58].

Как святыня Господня, хитон заслуживает не меньшего внимания, чем Крест, и при его переносе в Москву мы видим хитон, вделанный в крест и соотнесённый с праздником Креста, важность которого в религиозной политике после Константина для всех была очевидна. Само слово крестоносцы остается связанным с ностальгическим желанием восстановить единство христианской империи с центром в древнем Риме, совсем как империю Константина в Константинополе.

Обстоятельства, в которых родилась двойная легенда о Лонгине, позволяют довольно хорошо определить политику императора Зенона. После введения Энотикона в 482 г. более не было особой причины не допускать сосуществование разных традиций о святынях. Всё допускаемо, лишь бы не было спора о христологии в центре тогдашних политических потрясений. Видно, что первопричиной, вызвавшей появление двойного досье Лонгина, была реликвия комита Дорофея, полученная халкидонитами. В то время когда царь Вахтанг ратифицировал энотиконовскую политику императора Зенона, он отправил еп. Микела в тот самый монастырь Акимитов, где находилась эта реликвия. Одновременно, как сообщают "Грузинские Анналы", Вахтанг женился на дочери Зенона и полностью реорганизовал устройство Церкви в грузинских землях [59]. При этом самый важный в военной политике Зенона человек носил имя Лонгин. Он был братом Зенона, дважды был брошен в тюрьму своими противниками Иллом и Василиском, вскоре после издания Энотикона, в 486 г., стал консулом, а позже получил поместья в Грузии, у цанов, и дал свое имя крепости, phossaton ton Longinon, построенной в этих поместьях [60]. К этому же времени относится Видение Вахтанга Горгасали как знак благословения небес, о котором повествует его "Житие", когда сам Константин вместе со св. Нино представляют грузинскому царю благоприятные предзнаменования христианской веры. Что удивительного, что именно в этот момент, в утраченной версии легенды о св. Нино, от которой дошли до нас лишь разбросанные отрывки, появляется хитон Христов, принесенный Элиозом и чудесно положенный Богом в основание первого столпа в грузинской церкви?

С одной стороны греческое досье св. Лонгина должно быть известно, но главная реликвия, нешвенный хитон, там не упоминается, и таким образом не может прямо ассоциироваться с Лонгином. С другой стороны милоть, свидетельствованная свыше тремя ангелами Авраама, оказывается самой древней и самой ценной реликвией, пригодной для гарантирования церковной автономии. Но о явленной милоти говориться лишь в армянской традиции. Милоть Мцхета ясно ассоциируется с милотью Ильи пророка. В любом случае она остается символом преемства с Ветхозаветной Церковью в процессе христианизации. Создав персонаж Элиоза, грузинская традиция избегает становиться в зависимость прямо от св. Лонгина, существование которого она знает с греческой стороны, и она воспринимает традицию, от которой сами греки отказались: антихалкидонское движение не могло допустить, что главная реликвия св. Лонгина, нешвенный хитон, будет передана в руки халкидонитов. Через 20 лет после редакции текстов Исихия, которую они должны были знать, у грузин более не было никаких причин не завладеть главной святыней через второе Обретение, в литературном памятнике, достойном своих параллелей: Креста, св. Стефана, св. Иоанна Предтечи. Таким образом стало известно, что забрал драгоценную реликвию Элиоз, что она служит гробом сестре Элиоза и что её потеряли ещё во времена Христа, не имея ни одного указания кроме дерева, кедра или кипариса, отмечающего преемство небесного благословения обратившемуся царству, независимо от любого прямого вмешательства с греческой стороны, кроме персонажа Константина, присутствующего в Видении Вахтанга.

Что столп Мцхета у Руфина и в коптской традиции не был древом, это очевидно. Там достаточно определенно указывалось на схожесть с элементом конструкции древних языческих храмов. В сердце Церкви, основанной св. Нино, отныне находится хитон Христов и его двойная морфология, которая несёт все следы церковного энотиконовского обновления Вахтанга Горгасали. Сама форма рассказа о хитоне продолжает формы предыдущих рассказов, ставивших Крест Константина на первое место. Но обретение Креста гарантировало местную независимость Иерусалима, и автономия Грузинской Церкви есть прямое отражение последней [61]. Чтобы сделать это, заметим, грузинам совсем не нужно было ссылаться на теологему, передаваемую армянскими источниками, а именно на царя Авгаря и его легенду. В соответствии с тем, что после Юстиниана традиции двух народов стремились основательно разойтись, видно, что армянская сторона захватила традицию св. Лонгина и хитона.

Тогда, чтобы вернуть реликвию, св. Лонгин стал отождествляться с Элиозом. Однако запомним, что в стране лазов Лонгин вообще связывался с реликвией по уважению к исключительным правам Элиоза. Однако обнаружится армянская версия "Карлис Цховреба" и более недавние грузинские варианты, чтобы более тесно ассоциировать Лонгина с реликвией Мцхета. После стольких лет трудно сказать, по каким причинам легенда, очевидно очень древняя, основанная на игре слов Лонгин/ Лонхэ, получила таким образом право гражданства.

Все эти причины обнажаются в свидетельствах Ионикея Новоспасского, Феодосия Иерусалимского и Нектария Вологодского при патриархе Филарете Никитиче в 1625 г.

4. Заключение

Пройдя, таким образом, этапы легенд, сильно укоренённых в весьма изменчивых по символике политических контекстах, нужно признать, что очень трудно решить сложный вопрос идентификации московской реликвии. Является ли она хитоном Мцхета, о котором тот же рассказ свидетельствует, что никто его больше не видел, или она часть реликвий Загема, перенесенных из Иерусалима на два или три поколения ранее Теймураза? [62] Контекст сообщений показывает, это видно, что последнее решение очень вероятно. Действительно, когда Шах узнал, по сообщениям проверщиков, что такова была форма реликвии, он постарался изготовить золотую шкатулку. Его намерение отстранить Теймураза очевидно, и ни один гордый грузин не мог допустить легитимность, которой шах Аббас стремился прикрыться у московского двора. Но сама живость реакций у более современных авторов показывает, что символическая ценность реликвии сохранилась в полном объёме.

Параллель с возвращением Креста императору Ираклию ок. 629 г. Шарваразом, который, казалось, на мгновение возвратил Сассанидам былую славу, конечно, не была представлена пониманию Шаха Аббаса. Обстоятельства весьма различны, и намерения шаха Аббаса открывают более чем очевидный политический манёвр. Но от этого параллель самого жеста с 629 годом не уменьшилась. Очевидный факт: отныне с 1625 г. эта реликвия символизирует то, где пребывает христианская империя по преимуществу — не у турок в Истамбуле, но у русских в Москве.

Письмо Семёна Ивановича Шаховского в мае 1625 г., в котором Шаху предлагалось обратиться в христианство, уже предостерегает персидского монарха о латинских миссионерах, которым он позволил действовать на своей территории. Это показывает, насколько само наследие преемства между вторым и первым Римом вновь сделало актуальным, в связи с переносом символа Хитона, цель христианского единства, государственного и гражданского. Этим Москва удивительно открывается как третий Рим, благодаря падению второго. Первый есть всегда, даже в далёких землях Ирана.

Пер. иером. Феофана (Арескина)

Сокращения

Abuladze Памятники = И.В. Абуладзе Памятники древнегрузинской житийной литературы (Jveli kartuli agiograpiuli litґeratґuris jeglebi, I) Тбилиси, 1963.

Aubineau Hйsychius = M. Aubineau Les homйlies festales d’ Hйsychius de Jйrusalem, 2 тома с общей пагинацией, Bruxelles 1980.

Белокуров Дело = С. Белокуров Дело о присылке Шахом Аббасом Ризы Господней Царю Михаилу Феодоровичу в 1625 году, Москва 1891, XI – 48сс.

Brosset, Examen critique des annales gйorgiennes = M. F. Brosset, "Examen critique des annales gйorgiennes pour les temps modernes au moyen des documents russes", Бюллетень по классу исторических, филологических и политических наук Императорской Академии Наук Санкт-Петербурга 3 (1847), колл. 65-112.

Дворцовые разряды = [А. Ф. Белокуров и А. Н. Попов] Дворцовые разряды, I, Санкт-Петербург 1850 и II там же 1851.

Esbroeck Jean de Jйrusalem = M. van Esbroeck "Jean de Jйrusalem et les cultes de S. Йtienne, de la Sainte-Sion et de la Croix" // Analecta Bollandiana, 102 (1984)pp. 99-134.

Филарет Жития святых=Филарет (Гумилевский) Жития Святых со сведениями о праздниках господских и богородичных и о явленных чудотворных иконах (июль), 3-е изд., СПб. 1900, сс. 94-99.

Картлис Цховреба = Житие Грузии (ქართლის ცხოვრება), Тбилиси, 1955.

Марр Хитон = Н. Марр "Хитон Господень в книжных легендах армян, грузин и сирийцев", المزفرية al-Muzaffariyyat [трофей]. Сборник статей учеников профессора барона Виктора Романовича Розена, Санкт-Петербург, 1897, сс. 67-96.

Roma fuori di Roma: istituzioni e immagini, Da Roma alla terza Roma. Documenti e studi, studi – V, 21 aprile 1985, Roma 1994, pp.225-243.

[1] A. Frolow Les reliquaires de la Vraie Croix, Paris 1961, pp. 21-107.

[2] J.-P. Mahй "Critical Remarks on the Newly Edited Excerpts from Sebēos" в Th. J. Samuelian – M. E. Stone Medieval Armenian Culture (University of Pensylvania. Armenian Texts and Studies, 6), Chico 1984, pp. 218-239.

[3] Филарет, Жития святых, с. 99. Здесь же сообщается о других традициях о ризах Господних.

[4] Макарий (митрополит Московский и Коломенский) История Русской Церкви, XI, Санкт-Петербург 1882, сс. 63-67. В то время как статья была отдана в печать M. Giorgio Ziffer сообщил нам, что Daniel C. Waugh подвел итог рукописным документам, относящимся к Перенесению хитона Христова в 1625 г. Он был опубликован в E.L. Keenan, The Kurbskii-Groznyi Apocrypha. The "Correspondence" Atributed to Prince A. M. Kurbskii and Tsar Ivan IV, Cambridge Mass. 1971, pp. 142-149.

[5] Белокуров, Дело, сс.11-33.

[6] Филарет, Жития святых, сс. 94-99.

[7] Марр, Хитон, сс. 67-96.

[8] Белокуров, Дело, сс. 37-43.

[9] Белокуров, Дело, сс. 43-47.

[10] Д. Н. Блудов "Дополнения к дворцовым Разрядам", Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских при Московском Университете, Москва, 1882-3, кол. 406-411.

[11] Дворцовые Разряды, II, кол. 784-786.

[12] Белокуров, Дело, сс. 47-48.

[13] Дворцовые Разряды, I, кол. 671-673.

[14] Месяцеслов святых, всею Русскою Церковью или местночтимых и указатель празднеств в честь Божией Матери и св. Угодников Божиих в нашем отечестве, часть 3, Тамбов 1880, сс. 97-98.

[15] Русская Летопись по Никонову Списку, VIII, Санкт-Петербург 1792, сс. 248-250.

[16] Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки, II, 3, Москва 1862, с. 699.

[17] Дворцовые Разряды, II, кол. 761-822.

[18] Белокуров, Дело, сс. 13-33.

[19] Минеи четьи, месяц иулий, Москва, 1864, сс. 144-147.

[20] Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи археографической экспедицией императорской Академии Наук, III, Санкт-Петербург 1836, сс. 245-247.

[21] Собрание государственных Грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел, III, Москва, 1822, сс. 290-292.

[22] Brosset, Examen critique des annales gйorgiennes, col. 71, прим. 62 и того же автора "Correspondance en grec des rois gйorgiens du Cakheth avec la Russie", Bulletin scientifique publiй par l’acadйmie impйriale de Saint-Pйtersbourg, 9 (1842), coll. 367-369.

[23] Дворцовые Разряды, II, кол.768.

[24] Белокуров, Дело, с. 45.

[25] Brosset "Rapport S. E. M. le Minister, Prйsident de l’Acadйmie", Bulletin de la classe des sc. History., philol. et politiques de l’Ac. Imp. des Sciences, 2 (1845), coll. 150-151.

[26] Brosset, Examen critique des annales gйorgienes, col. 71.

[27] Ibid., col. 68.

[28] Ibid., coll. 71-72.

[29] Дворцовые Разряды, II, кол. 774-777.

[30] Ibid., кол.782.

[31] Белокуров, Дело, сс. IV-V.

[32] Brosset, Examen critique des annales gйorgiennes, col. 68.

[33] Марр, Хитон, с. 71.

[34] Ibid. сс. 73-77.

[35] Абуладзе, Памятники, сс. 81-163 и Картлис Цховреба, сс. 35-138.

[36] K. Kekelidze, "Cerili jeveli kartuli literaturis istorijdan. A. "Mokcevay kartlisay"s љedgeniloba, cqaorebi da erovnuli tendenciebi", Etiudebi jveli kartuli literaturis istoriidan, 1 (1956), pp. 63-83.

[37] Картлис Цховреба, сс. 198-218.

[38] Абуладзе, Памятники, сс. 107-108.

[39] Ibid., сс. 112 и 128-129.

[40] 2 Цар. 2,13.

[41] Абуладзе, Памятники, с. 142.

[42] Руфин Церковная история, X, 11.

[43] O. von Lemm, ‘Zur Geschichte der Bekehrung der Iberer zum Christentum", Известия Академии Наук, 10 (1899), сс. 416-434.

[44] Картлис Цховреба, сс. 99-100.

[45]Абуладзе, Kartlis Cxovreba juveli somxuri targmani, Тбилиси, 1953, с.58.

[46] Марр, Хитон, сс. 79-80.

[47] См. выше прим. 32.

[48] Марр, Хитон, с. 82.

[49] M. van Esbroeck "Le roi Sanatrouk et l’apфtre Thaddйe", Revue des Йtudes Armйniennes, N.S., 9 (1972), pp. 266-269.

[50] Марр, Хитон, с. 82-93.

[51] Aubineau Hйsychius, p. 804.

[52] Ibid., pp. 817-844 и 872-960.

[53] M. van Esbroeck "Une lettre de Dorothйe comte de Palestine а Marcel et Mari", Analecta Bollandiana, 104 (1986), pp. 145-159.

[54] Быт. 18, 2.

[55] Aubineau Hйsychius, p. 872, строка 10.

[56] Esbroeck Jean de Jйrusalem, pp. 101-107.

[57] A. Berendts Die handschriftliche Ueberlieferung der Zacharias und Johannes Apokryphen, Leipzig 1904, pp. 1-4. А также M. van Esbroeck Les plus anciens homйliares gйorgiens, Louvain-la-Neuve 1975, p. 93. Также А. Васильев Anecdota graeco-byzantina, I, Москва 1893, сс. 1-4.

[58] Esbroeck Jean de Jйrusalem, pp. 126-133.

[59] Картлис Цховреба, с. 183.

[60] A. Lippold, art. ‘Zeno", Paulus realencyclopдdie der Classischen Altertumswissenschaft, XIX, 2, Mьnchen 1972, col. 189.

[61] Esbroeck Jean de Jйrusalem, pp. 126-133.

[62] Белокуров, Дело, с. 45, прим. 1.