Анатолий Свенцицкий

ОНИ БЫЛИ ПОСЛЕДНИМИ?

Оп.: Москва: Грааль, 1997.

Номер страницы после текста на ней.

См. библиографию.

Cвенцицкий Анатолий Борисович родился в Москве в церковной семье. Его родным дядей по отцу был Валентин Павлович Свенцицкий. По окончании Щепкинского театрального училища А.Б. Свенцицкий долгие годы работал в Малом театре, а затем стал солистом Москонцерта. В 1970 году ему было присвоено звание заслуженного артиста Литвы.

По благословению моего духовного отца протоиерея Бориса Гузнякова (1999—1996), говорившего мне: "Торопись, торопись! Все под Богом Ходим! А воспоминания твои чрезвычайно интересны..."

Моя книга — это воспоминания о судьбе Русской Церкви и православного духовенства, о судьбе великой культуры и ее архитектурных и иконописных памятников. В книгу , вошли письма протоиерея Валентина Свенцицкого и его проповедь, произнесенная в Деникинском стане, стихи моего родственника Андрея Свенцицкого — это живые и убедительные свидетельства Истории, а также стихи молодого поэта и художника Валерия Ясова, вселяющие надежду в бессмертность русского духа. Хотелось бы выразить благодарность поверившему в мою книгу и поддержавшему предпринятые мною усилия творческому коллективу журнала "Путь православия" во главе с председателем редколлегии, дорогим игуменом Иоанном Экономцевым и главным редактором Валентином Никитиным, а также журналисту Евгению Полищуку и техническому редактору Антону Ершову.

Анатолий Свенцицкий

Автор книги сердечно благодарит спонсора Банк "Акрополь" АО "Регион — Холдинг" за помощь в выпуске книги.

Книга издана на средства, предоставленные Банком "Акрополь".

Моему дяде протоиерею отцу Валентину Свенцицкому (1882 — J 931) посвящаю

Они были последними?

Раскроем Советскую Энциклопедию под редакцией Н.И.Бухарина на букву "Т", найдем Св. Патриарха Тихона (Белавина), прочитаем радостное сообщение авторов: "последний Патриарх Русской Православной Церкви". Насколько оказались правы составители 'Энциклопедии", судите сами: в 1989 г. Патриарх Тихон причислен к лику святых.

А в той же бухаринской 'Энциклопедии" на буку "Ц" помещена статья "Церковь" лично самого Н.И.Бухарина, где он восторженно повествует о массовом закрытии в СССР православных храмов и культовых зданий других вероисповеданий. "С религией в СССР покончено навсегда!" — восклицает Н.И.Бухарин.

После захвата власти в ноябре 1917 г. большевики начали последовательно проповедовать атеизм. Самыми ярыми его пропагандистами были сам Владимир Ильич Ленин ("чем больше расстреляем реакционного духовенства — тем лучше!"), Н.К.Крупская, Е.Ярославский. Первыми были закрыты фабричные, полковые, больничные и др. церкви. Еще при жизни В.И.Ленина началось богохульное изъятие церковных ценностей. Духовенство предложило собственноручно передать ценности государству, но большевики ему отказали: нужен был повод для репрессий против духовенства, которые и не замедлили... Был расстрелян ныне канонизированный Св. митрополит Вениамин, другие священнослужители.

Я родился в 1921 году в Москве в семье научного работника Бориса Павловича Свенцицкого. Мой родной дядя — известный богослов, духовный и светский писатель Валентин Павлович Свенцицкий (1883 — 1931). С самой колыбели я оказался свидетелем событий церковной жизни начала 20-х годов. Помню себя

очень рано — с трех лет, а некоторые эпизоды можно отнести даже к более раннему младенчеству, но они встают передо мной, как будто все это случилось вчера.

Деда моего по отцу — Болеслава Павла Давида Карловича Свенцицкого (1832 — 1896) — я, конечно, помнить не мог. Отец мой с детства был верующим человеком, правда, не вполне церковным. Последнему обстоятельству, очевидно, способствовало воспитание в семье: отец его — поляк, католик, представитель старинного дворянского рода, бабка деда — Марианна Мицкевич, сестра отца Адама Мицкевича.

Мать деда — урожденная графиня Соломея Браницкая. Мать моего отца — Елизавета Федосеевна Кузьмина (1852—1927), родилась в семье русского обедневшего дворянина и украинки, также дворянки Холгоненко, — была ученицей Ф.И.Кони, первой в России женщиной присяжным поверенным. Практиковала недолго: была вызвана из Казани, где жила семья, в Санкт-Петербург и по Высочайшему указу ей было запрещено выступать в суде присяжных "за красоту". Запрещение быть присяжным поверенным коснулось на долгие годы и других женщин. Елизавета Федосеевна была женщиной-восьмидесятницей, далекой от религиии и церкви, хотя и православной.

Итак. От отца своего я унаследовал четыре крови: польскую, литовскую, украинскую и русскую. Это я, собственно, упоминаю в связи со своим родством с о. Валентином Свенцицким, "дядей Валей", как я привык его называть. Не все знают, что в нем, истинно православном богослове, бурлила кровь четырех национальностей.

Моя мать Нина Андреевна (ур. Незым) в молодости была атеисткой, но после трагической гибели моего старшего брата Валентина (утонул в июле 1921 года, когда мне исполнилось всего три месяца), стала "церковницей", как в шутку называл ее отец. Мой дед по матери, Андрей Степанович Незым, коммерсант, наследственный запорожский казак (1850 — 1933). Жил у нас в семье с 1924 по 1933 годы и скончался в Москве. Был человеком верующим, посещал церковь, любил хор и торжественные службы. Свою бабушку Веру Михайловну, урожденную купчиху Богданову (1844 — 1924), я не знал.

С самого раннего детства мама очень часто водила меня в церковь; но, как ни парадоксально, всем догмам христианства, Евангелию, понятиям Литургии, жизни и деятельности Иисуса Христа, истории деяний Апостолов, — учил отец. Он часто вспоминал

своего гимназического преподавателя в III Гимназии в Казани (где семья отца жила до его семнадцатилетнего возраста, до переезда в Москву), законоучителя, впоследствии митрополита Антония (Молчанова), экзарха Грузии; говорил, что в юности он во многом повлиял на его духовное развитие. Рассказы отца были необычайно поэтичны и красочны и запомнил их я на всю жизнь, правда, к сожалению, не всегда впоследствии смог исполнить их нравственно.

С двухлетнего возраста я жил в доме № 19-а, в квартире 10 (на первом этаже) по Б.Левшинскому переулку (ул. Щукина), на углу СЛевшинского и снесенного теперь Смоленского бульвара, среди благоухания высочайших лип, посаженных еще в конце XVIII века. Дом наш сохранился, но запах лип давно сменился запахом солярки с Садового кольца.

Сейчас часто пишут, что шум в Москве возрос, но это неверно! Гула и шума в Москве было гораздо больше. Ведь асфальтового покрытия не было, по мощенной булыжником мостовой переулка с самого раннего утра стучали бесчисленные повозки тяжелово-ёов, везли бочки с водой, так как уже за Садовым кольцом канализация была далеко не во всех домах; везли многочисленное тогда продовольствие на Смоленский рынок и в магазины; спешили извозчики с седоками; везли и бочки с разнообразными отходами...

Десятки тысяч лошадей, которых в детстве я очень любил, громко цокали подковами, звенели трамваи, гудели машины — грузовые и легковые — Форды, Рено, пассажирские автобусы. И худки их ежедневно утром и вечером сливались с колокольным звоном окружающих наш дом церквей. Тех, звон из которых я слышал, было восемь: Покрова в Левшине, Св. Троицы на Пречистенке, Неопалимой Купины, Знамения в Зубове, Успения на Могильцах, Св. Троицы в начале Арбата у Смоленской площади, Смоленской Богоматери на Смоленской площади, Св. Власия... Из них уцелело только два — здания храмов Успения на Могильцах и Св. Власия. Остальные давно снесены.

На воспитание мое огромное влияние оказало церковное искусство и прежде всего пение. Я на всю жизнь полюбил оперное искусство благодаря тому, что с младенческих лет постоянно слушал замечательные московские церковные хоры. Колокольный звон — моя первая колыбельная музыка. Живопись храмов привила любовь и к светской живописи.

Я рос, когда не родилось телевидение, и у нас дома был маленький черный ящик — радио: потыкаешь "детектор", в наушниках что-то запоет и все...

Примерно лет до тринадцати-четырнадцати церковные службы заменяли мне и театр, и картинные галереи — все светское искусство. В кино я в детстве почти не бывал и остался равнодушным к нему на всю жизнь. Став артистом, я остался православным человеком, всегда посещал именно те приходы, где был партесный хор, сохраняя на всю жизнь благоговейную любовь к церковной проповеди и чарующему душу пению. Церковное искусство ценю очень высоко, оттого-то я так болезненно воспринимал в детстве разрушение большевиками-атеистами храмов, уничтожение икон, снятие колоколов.

С детства пробудилась во мне ненависть к коммунистам прежде всего за беспрецедентное преследование религии, за уничтожение красоты. Свидетель разгрома православной церкви в СССР, я счастлив, что дожил до времени ее возрождения. Сейчас, после августа 1991 года, я часто встречаю верующего человека и единомышленника возгласом "Христос Воскрес!" И я счастлив, что могу написать это!

Еще задолго до массового закрытия храмов в Москве в 1931-32 годах, о котором указывает Н.И.Бухарин, было организовано общество "Воинствующий безбожник" под руководством Е.Ярославского, стал издаваться журнал "Безбожник". Маленьким мальчиком я уже знал, что во всем виноваты коммунисты, большевики, но "порицать" закрытие храмов, разрушение красоты, окружавшей меня с колыбели, открыто нельзя. Я рос и воспитывался внутренним эмигрантом, вырос типичным для советского интеллигента человеком с двойным дном: думаешь одно — говоришь другое.

"Вам будет легче жить, — говорил мой дядя о. Валентин Свен-цицкий, — у Вас будет гибкая совесть!" Должен сказать, что внутренне все же никогда не погрешил, не отрекался от Бога, всегда посещал церковь, исполнял обряды, не был ни пионером, ни комсомольцем, ни членом КПСС! Многие знали о моих убеждениях, но, как ни странно, никаким репрессиям от коммунистов никогда не подвергался.

Одним из ярких воспоминаний моих были московские православные похороны. В детстве я много болел и многочисленные дни проводил в кроватке; напротив было два окна. И почти каждое утро — похоронные процессии. Их я боялся. Да и как было не бояться?.. Лежишь и вдруг: цок, цок, цок... Особый звук копыт по

мостовой... Четкий, медленный... Закрою глаза и как сейчас помню: лежу выздоравливающий и о чем-нибудь думаю или дедушка Андрей читает мне, папа на работе, мама "руководит" домработницей, вечно что-то убирают, хотя в квартире и так чистота... цок, цок, цок... Везут. Как завороженный смотрю на медленно возникающую в окне лошадиную морду или две морды с добрыми, усталыми глазами. Обычно это были старые красивые лошади, списанные из кавалерии или из беговых конюшен.

"Пара гнедых, запряженных с зарею"... Тогда я не знал стихотворения Апухтина и не слышал знаменитого романса, а просто видел его на яву. Я смотрю, затаив дыхание... Лошади покрыты белыми кружевными накидками с бахромой. На лбах лошадей белые стоячие кисти, а иногда и страусовые перья, возле розовых лошадиных губ узда украшена с двух сторон большими белыми резиновыми кругами. Английская упряжка без дуги, единственная тогда в Москве, так как все другие — "транспортные" — упряжки, включая извозничьи, были русские с обязательной дугой. В катафалк впрягали одну, пару, четверку, шестерку, а иногда, как на похоронах Л.В.Собинова, и восьмерку лошадей.

До начала тридцатых годов в основном были церковные похороны и вплоть до 1934 года не считались зазорными и никакими "последствиями" по службе родным покойного не грозили. В церквах отпевали и видных профессоров, и артистов — Г.Н.Федотову, М.Н.Ермолову, А.И.Южина, других.

По Б.Левшинскому переулку пролегал ближайший путь на Дорогомиловское кладбище, процессии мимо окон нашей квартиры обычно проходили в 11—13 часов дня. Гроб на высокой колеснице везли лошади, но провожать покойника было принято пешком, лишь пожилые ехали за гробом на извозчиках. От нашего дома по узкому, мощеному булыжником проезду процессия пересекала Садовое кольцо и Смоленский бульвар, направлялась к 1 -му Неопалимовскому переулку, потом через Плющиху и по 2-му Ростовскому переулку (который в моем детстве называли Кладбищенским) — на Дорогомиловский мост, далее и на Б.Дорогомиловскую улицу к месту "вечного упокоения".

Мимо наших окон из близлежащих храмов проходила дорога и на другие кладбища: Ваганьковское, Новодевичье, тогда еще не снесенное и расположенное внутри стен Новодевичьего монастыря, где сегодня оставлены лишь могилы известных деятелей: В.Соловьева, ген. Брусилова, А.Писемского, А.Плещеева и некоторых других.

...Смотрю в окно. Сегодня только пара лошадей. С обеих сторон идут два катафальщика. Они в не первой свежести серебристых цилиндрах и в не очень чистых балахонах. Третий катафальщик правит лошадьми. Лица у них подобающе печальные. Вот и сам белый катафалк на четырех огромных колесах, розоватый гроб покрыт парчовым покрывалом, закрытый. Розовый цвет означает, что усопшая — девица и, очевидно, молодая В Москве уже тогда было запрещено возить открытые гробы.

Уже в детские годы я понимал, что данные похороны — похороны обычного среднего человека и средства на них потрачены средние; покрывало взято на прокат в церкви и за него тоже взята средняя цена. За катафалком рядами медленно идут провожающие, а за ними — две извозничьи пролетки, один возница молодой, безусый, в синей поддевке, второй — чернобородый, в поддевке линялого цвета. Возницы сдерживают лошадей, непривыкших к такой медленной езде и то и дело фыркающих, а одна, задрав хвост, выбросила на мостовую дымящиеся конские яблоки, как бы подчеркнув этим, что жизнь — есть жизнь.

В той из видавших виды извозничьих пролеток, которой правил извозчик в линялой поддевке, сидит полноватая дама в черном, в фетровой серой шляпке. Глаза полны слез. Кто она? Мать? Бабушка?... Процессия скрылась.

Через несколько минут мелкой рысцой, на извозчике проезжает отец Стефан, настоятель храма Покрова в Левшине. Густые каштановые волосы подстрижены, элегантная борода, о.Стефан едет вслед процессии. Он еще молодой, этот интеллигентный священник, беженец из Варшавы, воспитанник Варшавской духовной академии. Участвовать в похоронных процессиях духовенству можно лишь по особому разрешению. Правда, тогда это касалось только Москвы и Ленинграда.

Дорогомиловское кладбище — исконное кладбище нашего Пречистенского благочиния (о Пречистенском "Сороке" впереди особая глава) оказалось недолговечным местом "вечного упокоения". С 1940 года захоронения стали сносить, а к 1946 году на месте русского и еврейского кладбищ уже высились многоквартирные дома. Для перезахоронений по желанию родственников и новых погребений в Востряковском лесу отвели участки для образования двух новых кладбищ — еврейского и русского. К чести евреев замечу, что очень многие из них перенесли прах своих предков, русские же — единицы... И вот почему.

В 1942 году, когда сносили кладбище, шло наступление на Сталинград и многим казалось странным, ненужным и даже цинич-

ньта переносить истлевшие родные кости, да и стоило это очень дорого. У меня на русском Дорогомиловском кладбище был похоронен дед — Андрей Степанович Незым. На присланную дирекцией кладбища в феврале 1942 года открытку с предложением перенести прах деда мои родители ответили отказом: отец считал это безнравственным, так как на фронте гибнут миллионы. Вопрос, конечно, спорный! Я же считал — прах надо при всех обстоятельствах перенести...

Строительство домов беспощадно наступало. В 1946-47 годах я часто бывал в одной из тех новостроек. И когда поздними зимними вечерами выходил из квартиры своей бывшей одноклассницы Инны Гимпельсон, дочери известного московского врача, мне казалось, я слышал, как ветер, завывая в стенах полуразрушенного храма Св. Елизаветы, поет свою вечную песнь всем, чей прах еще не потревожен, но уже обречен, всем, кого еще не коснулся бульдозер строителей, всем, кто здесь был погребен, кого, как и моего деда, не перенесли на другое кладбище, над кем нет теперь ни креста, ни памятника, не останется скоро ни костей, ни праха. Многие и сегодня помнят своих близких, скорбя, что лишены возможности чтить память погребенных здесь.

В 1948 году сломали храм Св. Елизаветы и полностью застроили Дорогомиловские кладбища многоквартирными домами. В одном из них, построенном на русском участке, жил Л.И.Брежнев, о чем извещала мемориальная доска, ныне уничтоженная... А зря! Физиономия Генсека, украшавшая дом, напоминала бы еще об одном "подвиге" коммунистов... Не знаю, спокойно ли спалось Генсеку на православной земле снесенного старинного кладбища, на месте разрушенного храма, поруганных могил гренадеров 1812 года (к Кутузовской избе перенесен лишь обелиск и, конечно же, не их прах)?..

Дорогомиловская дорога... Сталинский путь из Кремля на дачу в Кунцево... Предварял ее старый Арбат, где через сто шагов друг от друга, сменяясь день и ночь, дежурили "личности в штатском". Они охраняли Его дорогу на отдых... "Он" реял над всем. "Он" ездил в нескольких машинах (в каждой сидел "Он") по дорогомиловской дороге.

Когда "Отец народов", как легендарный призрак, проезжал по Большой Дорогомиловской улице, никто не знал и знали все не только в Москве, а даже и во всей стране с всевластным имперским именем СССР, что Сталин проезжал...

Представим, что в один из вечеров 1940 года Сталин чуть приоткрыл занавеску в машине и увидел белые ворота Дорогомилов-

ского кладбища, кресты и церковь Св. Елизаветы. Он быстро задернул шторку: "Отец народов", который мог все, боялся только смерти. Он любил себя — с детских, юношеских, семинарских лет и верил в личное бессмертие, в бессмертие для себя. Но он старел, чувствовал приближение смерти, стал забираться в подземелья, боясь всех... Сталин никогда не был "рыцарем революции", он был "смертельным трусом".

А однажды ранним утром, возвращаясь из Кунцева в Кремль, Сталин снова отдернул занавеску и на паперти Преображенского Собора увидел чуть приметные сквозь стекла три крышки от гробов. В Соборе были покойники! Смерть не должна быть видна...

Достаточно оказалось одного взгляда Сталина, одного его намека, чтобы на Дорогомиловской дороге стали сносить кладбище. В августе 1939 года был взорван второй после Храма Христа Спасителя (уничтоженного в 1931 году) по вместимости Дорогомиловский Собор, имевший 8 приделов. На его месте был построен мрачноватый многоквартирный, генеральский, как его назвал народ, дом. С него началась застройка Дорогомиловского шоссе, переходящего теперь в Кутузовский проспект.

А с середины 30-х годов были окончательно запрещены в Москве торжественные похороны-процессии. Смерть как бы заставили отступить, отказав ей в торжественности. Лошади совсем исчезли с улиц, помчались машины, в машинах — гробы, как бы пляшущие совместно с живыми бесконечную пляску многомиллионного города,. Но примечательно, что похороны еще некоторое время — примерно до 1938 года — были последней работой столичных коней. Печальные, везли они белые катафалки. Как это символично, конь, вековой друг человека, отходил в историю, везя гроб своего любимого хозяина, угнетателя и друга одновременно. Конь увозил человека, который веками называл его своим кормильцем, а часто и спасителем на полях войны; увозил человека прошлых веков, а "новый" человек пришел в жизнь с техникой двадцатого века и его в последний путь везет уже железный конь...

Боязнь смерти и теперь жива. Под влиянием, очевидно, атеизма переулок Мертвый при массовом переименовании улиц Москвы не получил исторического названия; так называемую улицу Н.Островского переименовали не в Мертвый переулок, а в Пречистенский!

Видел я и так называемые "красные похороны" с оркестрами. Если по нашему переулку православные процессии проходили по два-три раза в день и почти ежедневно, то процессии в оркестром

бывали два-три раза в месяц, а иногда и меньше. Этих процессий я почему-то совсем не боялся; может быть, потому, что не было в них тишины, таинственности, медленной торжественности, а следовательно и мистики.

Вспоминаются мне похороны одновременно коммунистические и православные, очень характерные для вынужденной "двойственности" людей моего поколения.

Хоронили известного дирижера Николая Семеновича Голованова. Многие, и особенно люди искусства, прекрасно знали, что А.В.Нежданова и Н.С.Голованов — люди верующие, часто поддерживающие Русскую Православную Церковь материально. Многие также знали, что многолетним другом их семьи был маститый Московский протоиерей отец Николай Павлович Бажанов (1896 — 1965), в течение долгих лет настоятель храма Воскресения Словущих в Брюсовском переулке (ул. Неждановой), а также храма Св. Пимена Великого (с перерывом: двадцатые, а потом пятидесятые годы). ,т

И так. Вполне советские похороны Н.С.Голованова.

Н.С.Голованов был многолетним духовным сыном отца Николая Бажанова. Когда из дверей Большого театра при громе оркестра выносили гроб с телом Николая Семеновича, перед гробом, как и положено, шел о.Николай Бажанов, правда, конечно, не в облачении... Немногим было известно, что полукафтанье, поручи, епитрахиль скрыты были импортным габардиновым плащом батюшки. Отец Николай сел в машину и на переднем месте рядом с водителем двинулся впереди процессии перед автобусом, везшим гроб с телом Н.С., как и положено священнику, на Новодевичье кладбище. А когда гроб был опущен в могилу и прозвучали напутственные слова от партийной организации ГАБТа, местного комитета и прочей общественности, о.Николай, конечно же, совершил заупокойную литию по замечательному музыканту.

Мы — и верующие, а таких было совсем немало, и "коммунисты" — артисты Большого, Малого, Художественного и других театров "про себя", как бы "минутой молчания" вторили отцу Николаю Бажанову... Молча. Многие и в Большом, и в других театрах знали о необычной вышеупомянутой литии, но, как и было положено в то время, молчали.

О. Николай вообще был театральным священником, часто бывал и у "старух" Малого театра — А.А.Яблочкиной, Е.Д.Турчаниновой, В.Н.Рыжовой.

Пишу об этой истории как очевидец, так как с 1942 по 1947 годы работал в Малом театре артистом и учился с 1939 года в Училище им. М.С.Щепкина.

В послевоенные годы при ЦДРИ был создан "Университет марксизма-ленинизма" и артистам, особенно молодым, было рекомендовано его окончить. А в 1946 году партийное руководство Малого театра решило обучать марксизму-ленинизму великих старушек, правда, не вместе со всеми нами — для этого надо было бы посещать занятия и сдавать экзамены, а индивидуально на дому.

В труппе смеялись, что, скажем, В.Н.Рыжова будет по средам принимать за чашечкой кофе профессора марксизма М.П.Баскина и выслушивать его коммунистическую схоластику, а по четвергам, в эту же чашечку, предварительно тщательно вымыв ее, нальет кофе отцу Николаю, пришедшему к ней с евангельской проповедью, а иногда и со Святыми Дарами... Такова была жизнь советской интеллигенции. Она очень типична для тех "незабываемых лет", когда, правда, была дешевая колбаса.

Я сам окончил этот "Университет" дважды — при Сталине и повторно при Н.С.Хрущеве. На мои религиозные убеждения не повлияли ни лекции М.П.Баскина, ни АЛ.Зиса. Хотели, чтобы я кончил "Университет" и при Л.И.Брежневе, но это уж слишком!

Я уже говорил, что в тайны музыки и пения ввела меня Московская церковь. Моя душа жаждала музыки, света, радости жизни — и все это давала православная церковная служба. Мальчиком я не знал, конечно, высказывания Ф.И.Шаляпина о том, что если и есть в церкви "дурман", то он прежде всего в пении церковного хора.

С детских лет я слышал могучие московские хоры Данилина, Нестерова, Локтева. Все они были партесными. Несомненна связь русской оперной культуры, да и возникновение нашей национальной оперы еще с XVIII века с русской церковной хоровой культурой. Хоровая церковная музыка — громадный пласт в нашей певческой культуре. В творчестве великих П.Чайковского, С.Рахманинова и других известных композиторов XIX века слились воедино церковное и светское искусство. Это легко проследить и ь творчестве Гречанинова, Ипполитова-Иванова, и целого ряда других. Несомненно — одно искусство обогащало другое. И не случайно, пока это было разрешено, так часто солировали в русских церквах Ф.И.Шаляпин, Д.Смирнов, Пироговы, В.Р.Сливин-ский, С.П.Юдин, И.С.Козловский, Е.А.Степанова, СИ.Мигай и многие-многие прославленные оперные певцы.

Характерно, что среди них было много детей духовенства: С.Мигай, Касторский, Преображенский и многие другие. Следует

сказать, что ни в одной стране мира Церковь не стояла так близко к искусству.

Вспомним, например, что во Франции со времен Мольера и до сего дня артистический труд считается греховным. Артистов запрещено торжественно отпевать. Католический священник имеет право лишь проводить покойного до кладбища и отслужить над гробом краткую литанию (литию) и все.

Очень горько, что сегодня в храмах раздаются голоса против партесного пения: некоторые современные "отцы" из моды на все "допетровское" призывают назад, к унисону! Конечно, такие призывы очень угодны атеистам. Вряд ли вновь пришедшего в храм, мало знакомого с церковным служением, может увлечь столь практикуемое сейчас исполнение основного нашего церковного гимна "Верую", как говорится, "кто в лес, кто по дрова", да еще с неверным произношением текста. Например, вместо положенного: "Верую во Единого Бога отца, Вседержителя, Творьца небу и земли" бабули в приходах на весь храм бойко поют "Творца неба и землю"!!! А иногда даже раздаются голоса правящих иерархов: "Безнравственно иметь в церквах платный правый хор!" Но эти иерархи забьшают: ведь и священники, и диаконы и другие работники храма получают за свою деятельность деньги, а не служат "на общественных началах".

Если безнравственно оплачивать профессиональный хор, тогда "безнравственно" платить и настоятелю, и старосте, да и приглашенным на служение по праздникам архиереям!

Сегодня, возрождая служение во вновь открытых храмах, чрезвычайно важно возрождать и церковные хоры. Как-то однажды я говорил с выдающимся музыкантом и регентом современной русской церкви Н.В.Матвеевым, и он правильно заметил: "Пение в церкви — наша русская национальная гордость; ценна именно наша традиция пения — композиторов Бартнянского, Be деля, Чеснокова, Кастальского, Чайковского, Рахманинова, Гречанинова и других. Лично меня коробило, — продолжал Николай Васильевич, — пение в греческих и антиохийских церквах от их однотон-щины в пении, это не для русского уха!".

И действительно, сегодня в некоторую церковь войдешь, услышишь завывание правого хора и невольно захочется выйти из храма, а не молиться. Еще один шаг — ив русской церкви воцарится рок-музыка, ведь и она имеет народные, национальные корни, но не наши, не русские, не ангельские.

С моей точки зрения, с детских лет порвав с хоровой русской церковной культурой, целые поколения наших советских людей перестали воспринимать и оперную, и симфоническую музыку, заменив ее эстрадным стуком. Вот к чему привел атеизм. Народ, порвавший с религией, с духовным искусством, перестал воспринимать и вершины мировой классической музыкальной культуры. Этого не случилось в странах католицизма, где ребенок с пеленок слышит орган и хорал. Об этом стоило бы подумать всерьез и искусствоведам, и наставникам —православным отцам!

Сейчас возрождается и церковная живопись. И важно, по какому пойдет она пути. Сегодня подражают старинным византийским образцам. Но, восхищаясь вдохновенным примитивизмом древней живописи, мы все же понимаем, что зачастую "простота" ее линий — результат технической неоснащенности живописца. И все же у гениального живописца Св. Андрея Рублева мы прежде всего отмечаем жизненность и одухотворенность его образов.

Я скорее склонен молиться перед портретами Св. Иоанна Кронштадского или Св. Патриарха Тихона, чем перед их, даже трудно назвать, современными их иконами, схематичными, подражательными "под древность" поделками, прежде всего лишенными внутренней духовности. Ну, прямо живопись старообрядцев, неумело копирующая древность. На иконах нет ни глаз, ни откровения духа. Я видел ребенком живого Св. Патриарха Тихона. Его глаза, улыбку забыть нельзя, а икона ... даже сказать стыдно. Каждому веку свое.

Для церковного живописца нужен вдохновенный талант, идет он от сердца и святости. Увы, где же ее взять?.. Конечно, схему изобразить легче. Художник Церковный, как мне кажется, всегда должен помнить, что Иисус Христос был Богочеловек. А уже святые и вовсе были людьми, но отличала их от нас особая духовность. Да поучимся не у "древле" аввакумовцев, а у Нестерова, Лысенко, Васнецовых, Верещагина; быть может, тогда легче и отраднее будет современному человеку молиться.

Тому, кто воспитан в вере с пеленок, возможно и все равно: вот я всегда молюсь тому образу, который предстает перед внутренним моим взором. А кто впервые входит в храм? Вдохновит ли его на молитву линейное изображение ничего не видящих перед собой глаз Св. Иоанна Кронштадского или Св. Тихона? Скорее вызовет улыбку. И пойдет такой человек к баптистам, где вообще нет икон или в костел.

Кроме пения и живописи в храмах я полюбил с детства и церковный звон.

В 1930 году в Москве колокольный звон был запрещен. Ушло в прошлое небывалое, несравненное и самобытное русское искусство.

В ближайшей к нашему дому церкви Покрова в Левшине был замечательный звонарь. Старик извлекал из колоколов небольшой по размерам звонницы небывалые по красоте и силе звуки. Колокольный звон Покровского храма и сегодня звучит в моей душе. Медленно поет колокол-бас и, как искорки солнца, подхватывают трезвоном колокола меньшие и совсем маленькие колокольчики-дисканты.

Звонит, казалось мне тогда, Русь по допетровским временам, по казненным Петрам стрельцам слободы полковников Левшина и Зубова, тоскует Русский колокол по всему навсегда ушедшему... И не знает колокол, что пройдет всего лишь год и будет он сброшен, расколот, звякнет нелепо и смолкнет. И только через много лет его ростовских братьев, записанных на пластинки, будет слушать молодежь; повезут русский звон и в другие страны. Не знает колокол, что поэт Степан Щипачев воскликнет о нем: "Не Богу, искусству хвала!".

Кстати, СП.Щипачев, которого я хорошо знал, рассказывал мне на даче в Переделкино, как записывали "звоны" в Ростове Великом. "Приехали мы, писатели, музыканты, корреспонденты газет, и ждем... И вот первый удар колокола, затем второй, третий, далее начался малиновый трезвон... И побежали жители города к монастырю, крестятся и старые и молодые... Думали, кончилась Советская власть... Разочарованы были", — улыбаясь, добавил Степан Петрович. С тех пор прошли годы...

Снова звонят на Руси колокола и нет в ней власти советской. Думаю, что сегодня вместе с русским народом перекрестился бы и Степан Петрович Щипачев.

Но тогда, в 1929 году, красивый звон было хвалить уже небезопасно. За одну только фразу "мне нравится церковный звон!", сказанную на работе или в учебном заведении, можно было отправиться в "места, не столь отдаленные". Но все еще звонила православная Москва... И мне, мальчишке, нравится звон.

Трезвонят колокола Покровской церкви, трезвонят весело, по-русски, и вот какой-то гражданин, решивший, очевидно, доказать прохожим свой атеизм, пускается в пляс, в присядку. Одни прохожие хохочут, другие осуждают, осуждаю и я, маленький эстет, будущий артист.

Пройдет год и замечательный безвестный музыкант, голубоглазый, седобородый, не рослый, будет стоять с протянутой рукой и, смотря растерянно на прохожих, робея, просить на хлеб. Будет стоять у магазина (недавно снесенного) на углу М.Левшинского и Б.Левшинского переулков. Он увидит, как собьют золоченый крест с синего, украшенного позолоченными звездами, купола Покровской церкви, как сбросят на землю и сам купол, услышит, как застонут сброшенные колокола... его колокола...

В алтаре на нарах вповалку будут спать рабочие-сезонники. Потом они разрушат храм Покрова в Левшине и построят на его месте многоквартирный дом. Строить дом будет Инженер В.Исаев, с которым я встречался в пятидесятые годы, руководитель стройки, получит в этом доме квартиру... А через многие годы будет говеть постом в Обыденском храме и встретимся мы с ним у Святой Чаши, и, быть может, перед лицом смерти в 1963 году вспомнит, что с его участием разрушен храм Покрова в Левшине, и задумается, но... не успеет...

Звонарь увидит оскверненный алтарь и подумает, быть может, непонимающе: вот храм разрушают — почему же не вступится Христос? Где же карающая десница Божия?

Так думал ребенком и я. Мне было бесконечно жаль старинных стен храма и его певучих колоколов. Все в храме дышало для меня искусством, музыкой, театральным действом. Конечно, я тогда еще не знал о христианском учении о свободной воле. Ты волен делать одно и не делать другое. А следовательно, можно разрушить и храм. Ведь допустил же Бог распять своего единственного Сына. Другое дело — как будешь жить, разрушив храм, станешь ли от этого счастливее? Тогда, ребенком, я не понимал, что разрушить храм — не значит еще разрушить христианскую церковь. С ней-то бороться гораздо труднее. Не даром когда-то римляне так боялись и не понимали восточного еврейского Бога — невидим, а в него верят! Как его-то разрушить? Искоренить в самом сознании?..

Будущее нашей жизни ярко подтвердило все это. Храмы православной Русской церкви в довоенное время были почти все разрушены либо закрыты. Началась война. Стихийное бедствие захватило всех. Чем было утешиться, где найти единение с убитым близким и народ пошел в церковь и отверзлись двери многих церквей и монастырей.

Но тогда, в 1924 году, звонарь смотрел и не понимал. И быть может больной одинокий старик умер в какой-нибудь больнице,

не отпетый. Его искусство, его звон звучит в душе моей и звучит он по свету в пластинках Ростовских колоколов, по воле другого звонаря, но в его искусстве есть и талант нашего, Покровского. Искусство не умирает. Его нельзя, как и невидимого "еврейского" Бога сломать, ибо само оно Божественно.

Сегодня, когда возрождаются храмы, когда зазвучал снова колокол Ивана Великого, хочется воскликнуть: "Слава Богу за все!"

Роковые двадцатые...

Приходские церкви в Москве не закрывались до 1928 года. Первым был закрыт храм Св. Параскевы Пятницы в Охотном ряду. Он почти примыкал к Колонному залу. Печальное это событие воспел В.Маяковский. Сельские церкви в большинстве своем были закрыты с 1930 по 1933 годы, как раз, когда началась "сплошная коллективизация". Местный священник объявлялся "подкулачником", обычно арестовывался и ссылался, а иногда и расстреливался на месте. Но наступление большевиков на сельскую церковь началось чуть ли не сразу после революции 1917 года.

Девятилетним мальчиком, отдыхая летом 1930 года в подмосковной Верее, я от крестьянки Пелагеи слышал рассказ о беспричинных зверствах коммунистов в ее родном селе Ужгороде в 1918 году.

"Нагрянул на наше село, — рассказывала она, — отряд красных латышей. Белых у нас, как известно, никогда не было, но комиссар-латыш вывел из дома нашего батюшку и на ломанном русском языке прокричав: "Раскидаю я гриву Вашему попу! А подойдет к нему кто, застрелю", неизвестно за что расстрелял его перед церковным домом, Так и пролежал наш отец Василий четыре дня непогребенным, а был он молодым, всего-то тридцать шесть ему было, и детей осталось малолетних семь человек. Выхаживали их всем миром и матушке помогали. Похоронили, когда отряд латышских стрелков покинул наше село. Потом приехал новый священник".

Церковь и сейчас действует. А Пелагея, имевшая с семьей двух коров и лошадь, вероятно, была раскулачена. Кстати, любопытный факт: я отлично помню, что в Верее, у Собора на пригорке, на могиле знаменитого героя 1812 года Дорохова был установлен бюст Карла Маркса! Бюст простоял, говорят, много лет. Сейчас на могиле Дорохова снова памятник Дорохова. Этот факт убеди-

тельно говорит о культурности тех, кто обещал ввести не только народы нашей страны, но и всей земли в светлое будущее, правда... уничтожив всех инакомыслящих. "Мы их всех, конечно, скрутим, но всех скрутить ужасно трудно!" (В.Маяковский). И действительно трудно... Да и невозможно! Вдумайтесь в знаменитую формулу В.И.Ленина: пролетариат в союзе с беднейшим крестьянством! Хороша парочка производителей! Представьте себе беспородного кобеля (люмпен) и повяжите его с больной, запаршивевшей сукой! Хороши будут щенки! К сожалению, подобное безынициативное, пьяное, бездуховное поколение мы видим вокруг себя. Гаково историческое следствие вырубки лучших сынов народов! t С жизнью в Верее летом 1930 года связано одно из моих самых ярких воспоминаний детства — это крестный ход на весеннего Николу. В то время в городе действовало четыре храма: Св. Пророка Илии, Св. Георгия на базарной площади, Св. равноапостольных Константина и Елены и зареченский слободской храм Св. муч. Космы и Дамиана. Собор был закрыт, Действовали еще и близлежащие храмы женского монастыря и храмы села Загряжского, а также "небольшой старообрядческий храм (австрийская епархия Рогожского кладбища).

Во всех я мальчиком был и помню духовенство Вереи. Особенно почитаем у жителей был молодой протоиерей о. Александр, впоследствии репрессированный, — настоятель Ильинского храма,. Помню священников: протоиерея Василия — настоятеля монастырского храма и прот. Виктора — настоятеля Константино-Еленинского храма. Настоятелем храмов селения Загряжское был иеромонах, имя его мне неизвестно.

По обычаю два раза в год из монастырского храма за рекой в город шел крестный ход с чудотворным образом Николы Можайского. Это была искусная деревянная статуя. Глаза чудотворца казались живыми... При огромном стечении жителей образ был внесен в громадный храм Св. Великомученика Георгия, который ётоял на Базарной площади среди старинных торговых рядов... "Святителю Отче Николае, моли Бога о нас!" — пели люди. Образ Св. Николая был обнесен вокруг города и во всех храмах служили водосвятные молебны. Гремели колокола... Крестный ход в то лето был последним. А уже через год заполыхали во многих городах костры на площадях — сжигались иконы и иконостасы.

В Москве подобных аутодафе не было.

Вначале улицы Пречистенки, у восстановленных теремов, где истуканом еще стоит неудачный памятник Ф.Энгельсу, во дворе

была устроена печь. В 60-е годы об этой адской печи мне рассказывал пожилой таксист: "Ох, сколько икон, колонн, деревянных частей иконостасов мы там сожгли!" Молодым комсомольцем в начале тридцатых годов на "общественных началах" он работал с товарищами при печи. Действительно — сначала смывали с иконостасов позолоту, а потом вечером или ночью их сжигали. Редко искусствоведам, работникам музеев удавалось спасти иконы. В запасниках остались крохи. Правда, наиболее ценные иногда удавалось продать за границу. Разумеется, XIX век и даже XVIII весь шел в огонь — эти иконы не считались памятниками старины даже официально, а в провинции на площадях на такие тонкости никто часто и внимания не обращал. Несомненно, под ретивую комсомольскую руку попадали в огонь и иконы более ранние и весьма старинные. "Долой, долой попов, долой, долой монахов!". Так-то!!!

Уже взрослый, до "перестройки" побывал я в Верее. Собор реставрировали, восстановили памятник Дорохову, разрушены до основания храм Св. Георгия и торговые ряды. Реставрирован и храм монастыря, но почему-то двери храма оказались не заперты, окна без стекол, а внутри хулиганили подростки — портили, разумеется, реставрацию. Я увидел голые свежеоштукатуренные стены храма, но на стенах вместо живописи хулиганские рисунки и нецензурные надписи... Невольно подумал — вот они потомки люмпена и беднейшей крестьянки — без стыда, совести и памяти... И одолел меня ужас! И невольно пришли на ум не идеи христианского примирения, а возмездия. Заорал я на подростков, они разбежались, приняв меня за ... иностранного туриста с фотоаппаратом, как испуганно крикнули они.

Когда-то в селе Загряжском на высоком берегу реки стояли два храма — летний XVII века и зимний. Мне 9 лет. 1930 год. Громко звучит малиновый трезвон. Троицын день... Литургия. Молящихся много. Крестный ход. Службу вел иеромонах средних лет, без дьякона.

В 1973 году иду парком бывшего помещичьего имения посмотреть храмы... Осталась горстка кирпичей. Беру кирпичик XVII века на память.... И все. Спрашиваю у пожилой крестьянки, война ли разрушила храмы. Да нет, отвечает она. Сначала закрыли в тридцать втором; монаха арестовали; вроде Антонием звали, уже и не помню, небольшой тогда была; долго церкви стояли без окон, потом хлев для свиней в зимней председатель колхоза сделал... По-

том война... Лет десять назад разобрали на кирпич, а теперь и его горстка осталась...

Возвращался в Москву и думал: благодаря гастролям я страну всю видел, представляю ее зрительно... Сколько ценнейших зданий погибло безвозвратно... Лишь на немногих оставшихся висят ржавые доски "Памятник старины. Охраняется Государством."

Всюду была разруха. Вот что принесла "новая жизнь!" Весь мир насилья мы разрушили до основания..." А затем —восстанавливаем на старушечьи копейки отечественные святыни, поруганные коммунистами. И, верую, восстановим. Вера и искусство неистребимы.

Но вернемся к двадцатым годам.

Отобраны церковные ценности, расстрелян цвет русского духовенства велением "самого человечного из людей" — Ильича. Стали последовательно вести антирелигиозную пропаганду. Самыми активным были большевики: Л.Д. Троцкий, Н.К.Крупская, Н.И.Бухарин, Л.Б.Зиновьев, ЕЛрославский. Особенно много было уничтожено храмовых зданий в Москве, когда секретарями МК были Л.М.Коганович, Н.С.Хрущев и Л.Б.Зиновьев.

Они осуществляли страшные гонения на христиан. Помню, еще до массового закрытия храмов в Москве, смотрел с отцом в 1927-28 годы на октябрьские и первомайские демонстрации и видел, как водили на веревках наряженных в одежды священнослужителей и пели: "Сергей диакон, Сергей поп... Долой, долой монахов, долой, долой попов...!"

Я, конечно, не знал, что в школе учили вирши Демьяна Бедного: "У Николы сшибли крест, стало так светло окрест! Здравствуй, Москва — новая, Москва — новая бескрестовая!". Но "антирелигиозные" трамваи, были оборудованные художниками "Роста" и авторами "Лефа", помню. Яркими красками на корпусах вагонов были нарисованы неприличные карикатуры на Иисуса Христа, Богоматерь. Помню, почему-то апостол Петр обнимал нагую женщину, у которой на нимбе было написано: Св. Фекла... В Москве таких трамваев было несколько. Мои родители брезгливо не садились в эти вагоны, тем более, что кондукторский сбор шел на антирелигиозную пропаганду общества "Воинствующий безбожник", возглавляемое ЕЛрославским.

В детстве, как и многие дети, я очень любил цирк и бывал, обычно с папой, потому что мама цирк и эстраду не любила, в цирке на Цветном бульваре..

В цирке знаменитый Владимир Леонидович Дуров также показывал "антирелигиозный дивертисмент". Одетый в золотистую

фелонь морж представлял протоиерея, на голове его красовалась камилавка, а грудь украшала епитрахиль. Сам В.Л.Дуров в стихаре изображал псаломщика и служили они богохульный молебен. Было это на представлении в 1930 году. Надо признать, что подобные сцены не вызывали сочувствия даже у неверующих. Ну, дети... Кое-кто смеялся...

' Помню вынос плащаницы в Великую пятницу в моей любимой церкви Успения Пресвятой Богородицы на Могильцах. Плащаницу обносили вокруг храма, шли по мостовой, так как у храма ограды не было. 1932 год — год закрытия храма (12 июля 1932 г.), "последняя Пасха"? Настоятель — очень почитаемый тогда в Москве протоиерей отец Георгий Николаевич Чиннов (1870—1935), внешностью похожий на философа Сократа и на Св. Николая, мужественно несет на своем челе плащаницу. Великолепный хор, созданный регентом Локтевым, поет "Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас!" Улюлюканьем, дикими криками школьники, которых привели сюда советские "педагоги" из близлежащих школ, встречают процессию. Школьники и "педагоги" бросают в крестный ход комки талого снега и грязи, выкрикивают богохульные слова. Остановить их нельзя: они олицетворяют "советскую власть", пролетариев, которые соединяются, и атеизм...

Это уж позже создадут Совет по делам религий, верующих будут охранять милиция и дружинники.

А пока еще у власти последыш Л.Д.Троцкого — Л.Б.Зиновьев, свирепствует в своем атеизме Н.И.Бухарин, квакает завзятая ан-тирелигиозница "бабушка" Н.К.Крупская, вовсю действует Емельян Ярославский, готовит свой проект строительства школ на местах снесенных "очагов одурманивания детей" А.С.Бубнов.

Помню, как в 1930 году на нашем дворе десятилетний сын большевиков Спартак Сирота (отец еврей, мать эстонка) показывал ребятам небольшую иконку, говоря: "Смотрите, сейчас шпону на нее и мне ничего не будет... Значит, Бога нет!" И плевал. Спартак Сирота в 1941 году погиб на фронте, на второй день войны. Отец был репрессирован в 1938 году, мать дожила до "обожествляемого" людьми, подобными ей, XX съезда КПСС, муж ее был "чудотворцем" Никитой; посмертно реабилитирован, а она стала получать персональную пенсию как "старый большевик". Урна с ее прахом стоит в колумбарии ...Новодевичьего кладбища: почетный член КПСС.

В раннем детстве еще в 1925-26 годах я несколько раз видел палача Петроградского Св. митрополита Вениамина и других каз-

ненных новомученников — большевика Красикова, возглавлявшего обвинение в позорном ленинском процессе "сокрытия церковных ценностей", как официально называли этот "процесс произвола".

Красиков был еще дореволюционным знакомым близкой нашей семье семьи Кисляковых. Это была известная коммерсантская фамилия в Москве. Двух братьев-близнецов Павла Владимировича, врача-педиатра, все мое детство лечившего меня, и Николая Владимировича, бывшего работника суда, и его супругу Серафиму Петровну, известного педагога, я отлично знал. Они были близкими друзьями моих родителей. Умерли они — Серафима Петровна — в 1935, а Павел Владимирович — в 1938 году, а Николай Владимирович — в 1942 году. Люди они были интеллигентные, все трое глубоко верующие. Серафима Петровна, будучи завучем в школах № 23 и № 54 тогда Дзержинского района, в 1931-35 годах приезжала исповедываться и причащаться в наш район в церковь Св. Власия, потому что в те годы этот храм был мало посещаем. Разумеется, я уже в детстве знал, что подобные тайны не разглашают!

Конечно, видя Красикова в 4-5 лет, я не подозревал, что вижу перед собой человека, который в житиях святых новомучеников Православной Церкви будет фигурировать как мучитель-палач!

"Суди меня, судья неправедный!"

В житии Св. митрополита Вениамина имя большевика Красикова будет, несомненно, упоминаться рядом с именем одного из любимых священников Петроградского митрополита Вениамина — протоиерея А.И.Введенского, известного обновленца (о нем и его движении речь впереди), приведшего к Св. митрополиту Вениамину чекистов... Пощечиной Введенскому прозвучала знаменитая фраза Святого, когда А.И.Введенский попытался подойти под благословение к митрополиту Вениамину, митрополит отстранил его и сказал: "Отец Александр, мы не в Гефсиманском саду!".

Пожалуй, вина Красикова была все же меньше, чем А.И.Введенского, да и всех "обновленцев". Ведь Красиков был всего лишь исполнителем партийной воли, а вернее единой воли Ильича... Помните у В.Маяковского: "Мы говорим партия — подразумеваем Ленин... Ленин и партия — близнецы братья" и т.д.

А.И.Введенский по собственной воле выбрал роль Иуды Искариотского, а Красиков исполнял волю... партии.

Бывал я с родителями у Кисляковых в Серебряном бору, где семья Кисляковых занимала большую зимнюю дачу. Ярко помню, как всякий раз, когда в передней появлялся гость— внешне непримечательный Красиков, хозяин дома Николай Владимирович Кисляков, здороваясь с ним, кричал жене: "Серафима! Серебряные ложки прячь! Коммунисты пришли!". Гости смеялись, покровительственно улыбался Красиков и шел к столу. Поужинав, Красиков очень любил сажать к себе на колени дочерей Кисляковых, особенно старшую, тринадцатилетнюю Лелю. Она краснела, смеялась, а я думал, почему меня или Леву Кислякова Красиков никогда не сажал на колени и вообще не обращал на нас никакого внимания... Когда повзрослел, то понял: мальчики Красикова не интересовали...

Вспоминая святых новомучеников, не могу не сказать о самом ярком воспоминании моего детства: я видел Святого Человека — Св. Тихона Патриарха Московского.

14 сентября 1924 года. В приходе Неопалимая Купина престольный праздник. О храме я рассказываю подробно в главе "Пречистенский сорок". Мне — 3 года 5 месяцев, но я все помню так, будто видел Его сегодня. Вот, вот Святой Патриарх должен подъехать к храму. Солнечный день, многочисленные тополя, окружавшие некогда давно снесенный белоснежный древний храм, построенный в конце XVII века, еще почти без желтеющих листьев. Я и сегодня слышу шелест тех тополей.

Народ толпой окружил храм, близко к дверям паперти подвезен на инвалидной коляске бывший настоятель Неопалимовского храма, разбитый параличом отец Димитрий Успенский, один из братьев известного ученого богослова епископа Порфирия Успенского, здесь присутствует и один из сыновей отца Димитрия — Дмитрий Дмитриевич Успенский, многолетний артист хора Большого театра, обладатель красивого баса, часто читал он в те года в храме Неопалимой Купины Апостола в воскресные и праздничные дни. Племянник отца Димитрия и епископа Порфирия, второй тогда священник храма — отец Сергий Успенский, в облачении с крестом на блюде встречает Патриарха как младший священник, совершавший проскомидию, настоятель о. Борис, многочисленное духовенство: в то время диакон, впоследствии протодиакон, сын знаменитого певца Павла Акинфиевича Хохлова, отец Георгий Павлович Хохлов со свечой, юноши в стихарях братья Голубцовы, младший — будущий Архиепископ Сергий, старший — будущий протоиерей Николай. Оба они теперь покойные, всю свою юность в двадцатых годах были алтарниками Неопалимовского храма и духовными детьми отца Сергия Успенского.

Ударяет роскошный басовитый главный колокол. Через несколько минут к ограде храма подъезжает коляска. Широкие шины на колесах, вороная лошадь поражают мое детское воображение. Полный, важный кучер в поддевке, крупный нос, окладистая каштановая борода. Рядом, на широких козлах, — коренастый человек в подряснике, подпоясан крупным диаконским поясом, скуфью окружают небольшие волосы, бородка подстрижена. Улыбается... "Отец Максим Михайлов", — радостно шепчет народ. О. Максим Михайлов слезает с козел и подает руку.... В коляске подымается Св. Тихон. Необычайное сияние исходит от него. Он как бы воплощает солнышко, которое светит с утра. Седой, строй-

ный... Но глаза... Такой доброты глаз я еще никогда не видел. Опираясь на посох Святой Патриарх идет к дверям храма, встречает Его стройный трезвон. Староста храма Ольга Гавриловна преподносит хлеб-соль...

Конечно, я не мог в свои три года присутствовать в переполненном храме на служении Св. Тихона. В дверях паперти все же меня несколько раз высоко подняли на руках над головами молящихся и я видел, как облачают в Патриаршие одежды Св. Тихона, как он благословил народ, а значит и меня, только вступающего в жизнь...

Когда в Донском монастыре через много лет я был на прославлении Патриарха Тихона и многочисленные архиереи и духовенство возгласили: "Святителе Отче наш Тихоне, моли Бога о нас!" я не мог сдержать слез, вспомнил детство, уничтоженные колокола, иконостас, великолепное паникадило главного храма Неопалимой Купины, сам исчезнувший храм! Но это были слезы молитвы за родителей, отца Сергия Успенского, отца Бориса, отца Дмитрия, за всех прихожан храма, которых в детстве я знал... Особенно за новомучеников — незабвенного отца Сергия Успенского расстрелянного в Бутово и отца Георгия Хохлова расстрелянного в Можайске. Слезы печали, что все они не дожили до радостного события канонизации Патриарха Тихона. Но я свято верю, что они невидимо были тогда в Донском монастыре вместе со всеми нами и пели: "Святитель отче наш Тихоне, моли Бога о нас!".

Святой Патриарх Тихон скончался 7 апреля (по старому стилю 25 марта) 1925 года в праздник Благовещения. О причине его кончины существуют различные мнения.

Храм Неопалимой Купины был храмом моего раннего детства. Одной из его прихожанок и большой почитательницей отца Сергия Успенского и особенно о. Георгия Павловича Хохлова, хорошо знавшей его семью, в юности бьюшей поклонницей таланта П.А.Хохлова, другом моих родителей, правда, годами их старше, была Мария Ивановна Преображенская. Изящная интеллигентная старушка, очень небольшого роста, с неизменным стульчиком в руке, который она всегда носила, идя в храм мимо наших окон, часто после обедни заходила к моим родителям обедать. Жила она на улице Фурманова, теперь снова Нащекинский переулок. Долгие годы была она сотрудницей Румянцевской (им. В.И.Ленина) библиотеки.

Марии Ивановне я обязан огромным событием в моей жизни. Она меня ввела в семью профессора Всеволода Александровича

Кудрявцева. Его жена Ольга Яковлевна и сын Олег оказали в юности на мою жизнь, на становление всех моих убеждений и знаний огромное влияние. С Олегом Кудрявцевым я дружил с четырехлетнего возраста до его безвременной кончины в 1955 году.

В этой семье я также познакомился с А.Д.Сахаровым, которого тогда звал Адик.

Ольга Яковлевна также привела меня в Скорбященский храм на Б.Ордынке и познакомила с Мишей Зерновым, о. Михаилом — будущим Владыкой Киприаном.

Смело говорю — эта русская женщина совершила подвиг. А время, в которое она жила, было необычайно тяжелым для интеллигенции и православия. В Москве и в стране царили беззаконие и невиданные еще в мире кровавый террор и разнузданная антирелигиозная пропаганда.

Муж Ольги Яковлевны Всеволод Александрович Кудрявцев — профессор-математик Московского Университета, пасынок профессора Кизеветера. Квартира № 8 в доме № 10 на Моховой до революции полностью принадлежала Кизеветеру. В начале двадцатых годов Кудрявцевы подверглись обязательному "уплотнению" и были втиснуты в две комнаты на троих, причем от первой комнаты, которая являлась теперь и столовой и гостиной, был отрезан "кусок" для их знакомой, сестры народного артиста Н.К.Свободина.

Вот в этих двух небольших комнатах — моем университете — я и бывал с детских лет. В одну из ночей июля 1941 года я как обычно дежурил на чердаке Училища им. Щепкина на Неглинной. Если приходилось, тушил зажигательные бомбы, зажигалки, как их называли в войну. И вдруг сообщение: прямое попадание фугасной бомбы в дом 10 на Моховой. Я знаю, что Ольга Яковлевна, Олег, мои родители сейчас на даче в Крюкове, а Всеволод Александрович дежурит в доме на Моховой... Прямое попадание!.. Отбой тревоги... Вражеские самолеты улетели. Взошло солнце. Я должен ехать в Крюково, но, конечно же, первым делом бегу на Моховую... Дом № 10, до сих пор существующий, бомбой разбит на две части... На четвертом этаже зияют стены комнат. Считаю окна от входной двери: раз... окно Свободиной, далее — два, три, четыре, пять... цела квартира Кудрявцевых, и далее еще одно окно — шесть, а дальше ... зияющий провал...

Люди говорят — убежище засыпано... Там люди... Очевидно, Всеволод Александрович погиб. Но надо ехать в Крюково... Транспорта в Москве нет... Пешком иду на Комсомольскую пло-

щадь, паровоз медленно тянет пригородный поезд. Электрички не ходят. Приезжаю в Крюково, 3 км до нашей дачи почти пробегаю... Вот дорожка к дому... Мне навстречу идет улыбающийся Всеволод Александрович, внешне несколько похожий на великого Людвига Бетховена... Ты с дежурства, спрашивает он меня, а я вот вчера поменялся и буду дежурить с сегодняшнего вечера... Дежурить Вам не придется — прямое попадание в дом фугасной бомбы... Ваша квартира цела, говорю я. Потом узнал, что дежурный задохнулся в убежище, задохнулись в нем и жители соседних двух давно уже снесенных особняков, и среди них известный оперный певец-тенор, педагог Андрей Маркович Лабинский.

Навстречу мне идут Ольга Яковлевна, Олег, родители мои и сестра...

Итак. Ольга Яковлевна Кудрявцева, несомненно, была выдающейся женщиной своего времени, хотя и не занимала никаких постов и даже не работала, была лишь общественницей среди профессорских жен Московского Дома Ученых. Она сумела сформировать вокруг своего единственного сына Олега целую плеяду выдаюпщхся русских мальчиков и девочек. Среди них был и Адик Сахаров, и младший брат Владыки Киприана Глебчик Зернов, будущий Владыка был тогда на десять лет старше нас и был молодым артистом Театра студии под руководством Рубена Симонова, был и я, недостойный, и двоюродная сестра Адика, будущий театровед И.Н.Сахарова, и ряд других.

Ольга Яковлевна, в девичестве Лукашева, родилась в Пятигорске. Текла в ней кровь кубанских казаков, а бабка ее была "украденной" турчанкой, привезенной в Пятигорск, окрещенной и обвенчанной с дедом... В Пятигорске Ольга Яковлевна окончила женскую гимназию. Отец ее, Яков Григорьевич Лукашов, был довольно крупным управленческим чиновником тогдашнего Пятигорска. Передвойной 1914 года семья переехала в Москву и поселилась на Б.Ордынке, вблизи церкви Всех Скорбящих Радость, где в голодном 1919 году Ольга Яковлевна и обвенчалась с Всеволодом Александровичем Кудрявцевым. Примечательно, что мальчиком с "венчальной иконой" был будущий Владыка Киприан, тогда Мишенька Зернов, восьмилетний сынишка близкой подруги Ольги Яковлевны — Варвары Алексеевны Зерновой, жены московского профессора Зернова. Думал ли тогда Мишенька Зернов, что через много лет, в сане Архиепископа отпоет в Скорбящен-ском храме невесту, проводит в последний путь и Олега Кудрявцева и Всеволода Александровича и моих дорогих отца и мать.

Олег Кудрявцев (1921—1955) был выдающимся историком. Когда распался СССР, я вспомнил его пророческие слова, сказанные мне еще в 1947 году: "Все империи распадались, неизбежно распадется и наша. Держится она волей великого восточного тирана-цезаря И.В.Сталина. Умрет Сталин — падет империя!".

Олег, дорогой мой товарищ, скончался рано на 35 году жизни от рака пищевода. Он успел защитить кандидатскую диссертацию, преподавал древнюю историю в Московском Университете. С самых ранних лет Олег дружил с А.Д.Сахаровым. У Олега я и встречал его. После смерти Олега я, к сожалению, с Андреем Дмитриевичем по ряду причин не общался.

Ольге Яковлевне Кудрявцевой и Олег, и я, и А.Д.Сахаров, и другие "мальчики" обязаны и нашим начальным образованием. Именно она, православная русская женщина, убедила наших родителей не отдавать нас в первые классы школы, дабы избежать влияния идей атеизма и большевизма... Была организована как бы тайная классическая гимназия на дому, вернее, "на домах", так как занимались мы на разных квартирах. Очень подробно изучали историю, литературу, историю религии и русской церкви, греческую и римскую мифологию, Закон Божий. Педагоги были первоклассные. Вечная им память...

Ни я, ни Олег, ни Адя Сахаров никогда не были ни пионерами, ни комсомольцами. Адя Сахаров — четырехлетний мальчик, кудрявый брюнет, волосики вьются... Радостно пляшет вместе с нами у елки на Рождество 1925 года в коммунальной квартире Кудрявцевых... Справлять Рождество еще "можно". Это потом — в тридцатые годы — мой отец будет приносить елку со Смоленского рынка тайно, в мешке, а танцевать будем при глухо занавешенных окнах...

Пройдет время и после процессов над "левыми силами" в партии елки разрешат, правда, уже не на Рождество Христово, а Нового дие.

Мальчик Адик Сахаров пляшет... Бывал я и у него на елке, в двухэтажном домике (ныне Гранатном переулке) вблизи церкви Св. Великомученика Георгия на Всполье, построенной архитектором Бланком на пожертвования гр. Орлова. Храм был очень красив, а на его месте теперь Дом звукозаписи... Особенно хороша была колокольня, увенчанная шпилем-свечой, очень модной в русской церковной архитектуре конца XVIII — начале XIX веков. Этих "свеч-шпилей" в Москве было множество. В настоящее время они почти не сохранились. Был красавец шпиль на обезображен-

ной до сих пор колокольне храма Иоанна Богослова под Вязом (также арх. Бланк), там до сих пор находится "Музей Москвы". Слово "реконструкции" в настоящее время стыдливо убрано, но остается обезображенный храм "музеем" безграмотности и бескультурья большевиков.

...Второй этаж, квартирка Сахаровых. Здесь жили его предки — московские священники. В последнее время стала бытовать легенда, что А.Д.Сахаров — еврей по национальности и ... даже не был крещен. Это глупая и злонамеренная ложь, подхваченная типами, подобными комментатору Невзорову. Я доподлинно знаю, что Сахаровы — древний московский священнический род, ведущий свою родословную еще со времен царя Алексея Михайловича. Мне и Олегу Кудрявцеву рассказывал сам Адя Сахаров о своих предках. В комнатах его родителей висели иконы. Да и Ольга Яковлевна Кудрявцева и моя мать некрещеных детей в дом к себе, да еще на Рождественскую елку никогда бы не пустили. Были они твердых бескомпромиссных убеждений. Я уже упоминал, что jubi, их дети, не были даже пионерами.

Вот каких "русских мальчиков", по определению Ф.М.Достоевского, сумела объединить в своей квартире О Л .Кудрявцева. Ее среды (журфиксы) проходили с небольшими перерывами до 1955 ('года — до смерти сына. Проходившие в коммунальной квартире ^беседы были чрезвычайно интересны и ... ни один из ее гостей, что ''Почти невероятно по тем временам, репрессирован не был. Фильтр для посетителей "журфиксов" был велик. Как и в нашей семье, ни содин коммунист, ни один фискал не переступил порог ее открытого дома.

Как-то выходя из коммунальной квартиры Кудрявцевых, я увидел на одном из почтовых ящиков надпись: "Московский "большевик" Сафонов". Вызвал Олега, он стал хохотать: "Все-то ты приметишь! А я и не замечал. Сафонов точно получает газету "Московский большевик" (теперь "Московская правда"), но к чему кавычки? Впрочем, да, уж он истинный большевик в кавычках!". " Хранил Ольгу Яковлевну, мы верим, и святой Георгий Победоносец. Она была прихожанкой Храма Св. Георгия на Красной Горке в Охотном ряду. Храм снесен и по проекту Желтовского, рядом с гостиницей "Националь", построен дом. Настоятелем храма и в течение ряда лет духовником Ольги Яковлевны был митрофорный протоиерей Александр, обладатель очень красивого и звучного тенора. Тяжело переживала Ольга Яковлевна закрытие в 1932 году Георгиевского храма. Приход перешел в ныне возобнов-

ленный храм Введения, именуемый в народе как Св. Симеона Столпника (на Поварской ул.) ныне на Новом Арбате.

Вскоре Ольгу Яковлевну ждало новое испытание: отец Александр женился, так как был вдов, на одной из своих прихожанок, и в 1933 году перешел в "Обновленчество" и стал настоятелем обновленческого храма на Московском Пятницком кладбище. Ольга Яковлевна порвала с ним и духовное и светское общение. Женщина она была твердая и убежденная в правоте и единении Православия, хотя и относилась к советской власти крайне отрицательно, но всегда оставалась в лоне Сергиевской церкви, считая любое отделение ересью. Скончался о. Александр в 1940 году, так и не воссоединившись с Православной Церковью.

С ранних детских лет запомнилось мне какое-то не совсем понятное слово "обновленцы". Из рассказов отца я знал, что еще в 1923 году мой дядя, о. Валентин был сослан из Москвы в Среднюю Азию под Самарканд. За что? В одной из проповедей сказал, что "Обновленчество" поддерживает советская власть и было разрешено в Петрограде А.И.Введенскому и В.Красницкому действовать "огнем и мечем" против верного Православию духовенства. На другой же день после проповеди дядя Валя был арестован и выслан.

Обновленческое движение, его истоки многими уже описаны и в данной моей работе вряд ли стоит касаться этой темы подробно, но ряд характерных моментов из моей жизни, касающихся "обновленцев", упомяну — они характеризуют описываемую здесь эпоху.

В нашей семье обновленцев не признавали, дядя Валя (о. Валентин Свенцицкий), как я уже упоминал, был ярым противником обновленческого движения.

1926 год. Поселок Никольское по Нижегородской дороге. Папа снял на лето дачу у настоятеля храма Василия Блаженного о. Василия. Отец Василий любезно пригласил отца и сестру посетить храм Василия Блаженного. В 1926 году собственно Покровский Собор на крови был закрыт и стал музеем, действовал лишь придел (теперь касса музея), где прежде помещались Мощи Василия Блаженного. Услышав, что протодиакон провозгласил имя "митрополита Вениамина" как "первоиерарха Православных церквей", папа и сестра немедленно покинули храм. Архиепископ Вениамин Муратовский, скончался в 1930 году, похоронен на Ваганьковском кладбище; по воссоединении обновленцев в 1944 г. с Православной Церковью снова переведен в свой предыдущий ранг.

Я очень хорошо помню о. Василия. Это был сухопарый, уже пожилой священник, небольшого роста, имел желтоватую бородку и прямые седеющие довольно длинные волосы. Он всегда как-то застенчиво посмеивался. Я запомнил его узкое, улыбающиеся лицо.

Любопытен эпизод для тех смутных для церкви лет.

Однажды к нам на дачу в гости приехал дядя Валя с женой, "тетей Женей", урожденной Евгенией Сергеевной Красновой, дочерью маститного протоиерея о. Сергия Краснова. Меня очень позабавила сцена: отец Василий и его матушка, полная солидная рослая дама, осторожно наблюдали за дядей Валей и подойти не решались. Возможно, что отец Валентин не ответил бы на поклон отца Василия... Такие были тогда времена. Я, как наблюдательный мальчик, спросил у отца, почему о. Василий и его матушка не выходят к нам, а смотрят на нас из окна... Папа и дядя Валя, посмотрев на окно их комнаты и увидев их, рассмеялись... Штора окна мгновенно опустилась.

Запрещение бывать в обновленческих храмах для меня в детстве было строгое. Поэтому я не увидел внутреннее убранство Храма Христа Спасителя. И хотя в детстве часто гулял и с мамой и сестрой, и няней Машей (домашняя наша прислуга подбиралась мамой обязательно верующей, а также настроенной против обновленцев и различного рода сектантов: баптистов, адвентистов и так далее). Один же по Москве я начал ходить очень поздно — с осени 1933 года, с 12 лет, когда поступил в школу в 4-й класс.

Указывая на громаду здания Храма Христа Спасителя, мама говорила мне: храм осквернен обновленцами, входить даже на его паперть грех. "Обновленцы" в детстве для меня были окружены ореолом таинственности. И все же ребенком 9 лет я попал в обновленческий храм и даже с мамой. Осенью 1930 года мы с мамой стали ездить на службу в храм Николы в Кленниках (Казанский) на Маросейку, в так называемый "Мечевский храм", ныне вновь открытый. Об этом храме я напишу отдельно, ио именно с ним у меня невольно было связано первое впечатление от служения обновленцев. Однажды, отстояв обедню в Мечевском храме, мы с мамой дошли тогда Златоустовским (Б.Комсомольский) переулком на Мясницкую улицу, чтобы сесть на 34 номер трамвая и ехать на Зубовскую площадь, домой. Шли мимо зданий Златоустовского монастыря. Монастырь находился на правой стороне переулка. Здания монастыря снесены в 1934 году и на их месте давно стоит многоквартирный жилой дом.

Я упросил маму зайти в Собор, дверь была открыта — значит служба еще не кончилась. И вот мы вошли в собор начала XVII века. Роскошный пятиярусный иконостас поразил меня великолепием и красотой, а главное — крупным размером икон нижнего яруса. Особенно запомнился Св. Иоанн Богослов. Как невыносимо больно сознавать, что ничего этого давно нет. Позолота была смыта руками нечестивцев, иконы и деревянные части были сожжены в печи, подобной Пречистинской. Роскошное паникадило и многочисленные массивные подсвечники отправлены на переплавку. "Переплавка" церковного металла даже была воспета поэтом Д.Кедриным.

Нас с мамой удивило, что в громадном Соборе пусто. Всего человек 8-10 молящихся. Хора нет. Священник лет двадцати с небольшим, бритый, почему-то служит в филоне красного бархата. "Сим Победа", которые были подарены царским правительством приходам в 1913 году в память 300-летия дома Романовых. Хор заменяет "поющий" на все лады псаломщик также в красном парчовом стихаре, очень похожий на еврея-торговца средних лет и почему-то с продолговатыми баками.

"Здесь обновленцы", — шепчет мне на ухо мама, берет за руку и выводит из храма. Это было мое первое знакомство с обновленцами. Кто же такие были так называемые "обновленцы"? По существу, это не был церковный раскол; несомненно, он зародился в стенах небезызвестного дома на Лубянке и был навязан Церкви сверху.

Вопросы выборов Патриарха, восстановление Патриаршества в Русской Церкви, ликвидация Синодального Управления, введенного Петром I, а также должности Обер-прокурора Святейшего Синода были сразу выдвинуты после Февральской революции 1917 года. Обер-прокурор Святейшего Синода Львов снял с себя полномочия и совместно с рядом иерархов стал готовить Поместный Собор — выбора Патриарха всея Руси. Возобновление Патриаршего Правления в Русской Православной церкви было поддержано целым рядом Вселенских Патриархов, но не всеми.

Были выведены на покой иерархи, непосредственно связанные с деятельностью Г.Распутина и в первую очередь митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Питирим, епископ Варнава. С Московской Кафедры на Киевскую был переведен митрополит Владимир (расстрелян коммунистами в 1918 г. в Киеве, в настоящее время канонизирован как новомученик).

Идея возобновления Патриаршества в России многими иерархами и духовенством была встречена положительно, но не всеми. Два правящих архиерея — Архиепископ Вениамин (Муратовский), управляющий Рязанской Епархией, и епископ Виталий Тульский и Белевский высказались и проголосовали против восстановления Патриаршества, но должны были подчиниться большинству. Целый ряд приходских священников также на Поместном Соборе высказывались против возвращения Патриаршества, считая его пройденным этапом самовластия в Церкви, отдавая предпочтение Синодальному Управлению. Поместный Собор, на котором Патриархом был избран Св. Тихон, состоялся уже после октябрьской революции.

После процесса над "провинившимися" в сокрытии церковных ценностей, после казни Святого митрополита Вениамина Петроградского и Ладожского и других новомучеников, после ареста Св. Патриарха всея Руси Тихона в 1922 году положение Русской Православной Церкви резко изменилось.

Арестованному Св. Патриарху Тихону подсовывается отречение от патриаршества. Официальной власти в Церкви не стало. Образовывается инициативная группа, в нее входят Петроградские священники протоиереи Александр Введенский, Владимир Красницкий, Иоанн Борский. Они приезжают в Москву и в Троицком подворье близ Самотеки встречаются с епископом Леонидом, которому Патриархом Тихоном было поручено управление Московской епархией. Вышеупомянутая тройка убеждает епископа Леонида принять руководство не только Московской епархией, но и всей Русской Православной Церковью, на что он канонических прав не имел. Но епископ Леонид принимает предложение, и под его руководством создается Высшее Церковное Управление, так называемое ВЦУ, возглавляемое Первоиерархом Православных церквей. ВЦУ спешат зарегистрировать. Появляется так называемый "обновленческий" раскол: "обновленческая церковь" становится в советской стране как бы официальной. Народ так и окрестил ее красной.

Тихоновская церковь и после освобождения Св. Патриарха Тихона из-под ареста долго не имела правового статуса и оказалась как бы на нелегальном положении в стране. Любопытно, что в рядах "обновленцев" наряду с "левыми" до революции священниками и архиереями, как архиепископ Антонин, оказались самые ретроградные, вплоть до сотрудничавших с Григорием Распутиным

правого духовенства бывшей Царской России. Поистине, левые и правые в итоге договорятся. В истории почти всегда так бывало.

Обновленцы пытались изобразить себя прямыми наследниками дореволюционной Синодской Церкви, они послали послание в Иерусалим, доказывая, что имеют единственное право на имущество Библейского Общества и т.д. Правда, утверждения эти и в нашей стране и за рубежом мало кто принимал всерьез. Объявляя себя Синодальной Церковью, обновленцы пытались доказать свою каноничность, но признаны они были лишь двумя восточными Вселенскими Патриархатами.

Итак, с 1922 года образовались две русских Церкви. Народ и духовенство в своем большинстве остались верны церкви Св. Тихона. В Москве было немного обновленческих приходов, в Петрограде обновленчество пустило более глубокие корни, особенно распространилось обновленчество на Юге, где фактически единственным последователем Св. Патриарха Тихона остался лишь один архиерей — епископ Таганрогский Иосиф (Чернов), впоследствии митрополит Алмаатинский и Казахстанский. Были обновленцы и в Сибири, и на Урале.

Обновленцы вводят новый стиль, служат на русском языке. Правда, впоследствии они отказались от нового стиля и русского языка.

Первый Указ обновленцев был направлен против монашествующих. Рекомендовалось закрыть монастыри, монашествующим вступить в брак. Создается статус женатого епископата. "Митрополит" А.И.Введенский, главный идеолог обновленчества, утверждал, что в ранней христианской Церкви епископами были женатые пресвитеры. Он указывал, в Евангелии говорится, что апостол Петр имел тещу, почему же современный епископ не может ее иметь. Правда, впоследствии Введенский переборщил и уже в сане "митрополита" дважды разводился и дважды венчался, побывав таким образом в "законном" браке трижды.

Бывали в те годы и курьезы. Достаточно сказать, что старшим священником при Александре Введенском был бывший нищий с паперти "отец" Никита...

Некоторые настоятели растерялись и не знали, кого поминать в ектеньях. Ведь Св. Тихон отрекся от Патриаршего престола (основной довод обновленцев), это потом окажется, что отречение было вынужденным. Известный московский протодиакон о. Николай Орфенов, друг моего дяди и многолетний приятель отца рассказывал: "Ведь я тоже отслужил литургию в рядах обновлен-

цев! Правда, невольно. Пригласили меня служить на престольный праздник на Семеновское кладбище в Москве (около станции метро "Семеновская" сохранился только храм, но в обезображенном виде — А.С.). Встречаю с сонмом духовенства архиерея. Это был епископ Николай Соловей. Он мне приказывает Патриарха Тихона не поминать, а поминать ВЦУ. Разве не знаешь, говорит, ведь у нас снова Синод, как при Царе. Потом уже все понял, но мой храм Знамения, теперь более известный как Трифоновский, вблизи Рижского вокзала никогда к обновленческому ВЦУ не примыкал".

Обновленческих храмов в Москве было совсем немного — менее двадцати на тогдашнюю Москву: Василий Блаженный, храм Христа Спасителя, Казанский Собор на Красной площади, Храм Св. апостолов Петра и Павла на М. Басманной улице, где помещался и Обновленческий Пастырский институт, храм Трехсвяти-телей у Красных ворот (снесен, построена станция метро), храм Св. Николая в Хльгаовском тупике (на его месте школа), храм Успения в Ключарях на углу Сретенки и бульвара, храм Гребневской Богоматери на Лубянской площади, храм Владимирской Богоматери за Китайгородской стеной, на углу Никольской. Здесь служил митрополит Минский и Белорусский Константин, перешедший в обновленчество. В этом, теперь снесенном храме, он был и погребен.

Рядом стояла также "обновленческая" часовня Св. Пантелеймона, храм Св. Николая на Долгоруковской (Каляевская улица), храм XVII века давно снесен, но пристроенные к нему в начале XX века обширная трапезная и пятиярусная колокольня сохранились. Теперь здесь студия "Мультфильм". Храм Воскресения в Сокольниках. Эти храмы стали обновленческими благодаря настоятелям, перешедшим в обновленчество. Отцы Александр Эндека, Леонид Багрецов, Иоанн Кедров (Воскресенский храм в Сокольниках, ставший впоследствии кафедральным Обновленческим Собором), С.Калиновский — настоятель Гребневского храма (впоследствии лектор-атеист) и другие.

Захватили обновленцы и часовни, например, Иверскую на Красной площади. Чтобы как-то материально существовать, захватили и кладбищенские храмы Лазоревского, Семеновского, Преображенского, Дорогомиловского, Калитниковского и, конечно, доходного Ваганьковского. На "обновленческих" кладбищах служили, как говорили москвичи, такие "батюшки", что если их встретить вечером в темном переулке, перепугаешься. И, действи-

тельно, если обновленческий епископат был обычно внешне благообразен, архиереи были часто хорошими ораторами, то приходское духовенство, особенно с конца двадцатых годов, когда у обновленцев стало очень плохо с кадрами, выглядело часто карикатурно.

Православными до 1934 года в Москве оставались лишь два кладбищенских храма — на Пятницком и Даниловском кладбищах. Но после закрытия в Москве ряда обновленческих храмов Моссовет передал им и храмы Пятницкого и Даниловского кладбищ, а также в 1936 году храм Св. Власия, в 1937 году — Св. Пимена Великого и снесенного в том же году Спаса Преображения на Б.Спасской, в 1938 году — храмы Симеона Столпника на Поварской (улица Воровского) и Св. мучеников Флора и Лавра у Зацепского рынка.

Храмы Спаса и Пимена Великого были переданы обновленцам последовательно, как Соборы для служения митрополита Александра Введенского после закрытия храма Св. Николая на Каляевской улице. "Первоиерарх Православных церквей" митрополит Виталий Воскресенский постоянно служил в Храме Воскресения в Сокольниках.

Храм Спаса на Б.Спасской улице — великолепный памятник архитектуры середины XVIII века с роскошным пятиярусным иконостасом. Настоятелем там был долгое время отец Александр Пя-тикрестовский, митрофорный протоиерей, академик. В 1933 году он был арестован, погиб в лагерях. А Спасский храм был передан обновленцам.

Часто в Спасском храме служил и проповедовал и мой дядя — о. Валентин Свенцицкий. Он дружил с о. Александром Пятикре-стовским и особенно ценил настоятеля храма Адриана и Наталии — протоиерея Сергия, скончавшегося в 1928 году.

Храм Адриана и Наталии (проспект Мира) в 1935 году снесен, на его месте построен многоквартирный дом. Святые Адриан и Наталия — символ супружеской верности. Икона Св. Адриана и Наталии в настоящее время находится в храме Знамения у Рижского вокзала.

Одна из моих знакомых, А.Н.Петрищева, бывавшая на служениях Введенского, рассказывала, что была на последней службе в храме Спаса в 1937 году. А.И.Введенский обратился к молящимся с речью и сказал: "Да, жаль уходить, храм красивый, но ведь мне все равно дадут храм и очень скоро..." И действительно, ему был предоставлен храм Св. Пимена Великого.

Настоятель храма протоиерей Николай Баженов после передачи храма Св. Пимена Великого обновленцам, был назначен настоятелем Дорогомиловского Свято-Преображенского Собора. Предыдущий настоятель о.Василий незадолго до назначения о.Николая был арестован и расстрелян. Красивый, интеллигентный обаятельный священник и проникновенный проповедник, отец Василий был настоятелем собора недолго. Он многие годы был настоятелем храма Св. Мученика Харитония (разрушен в 1935 году, на его месте построена "бубновская" школа). Затем стал настоятельствовать в храме Вознесения в Горохове (арх. М.Ф.Казаков; в 1992 году храм вновь открыт, но иконостасы — главный и двух приделов, созданные по эскизам архитектора, безвозвратно погибли).

Спасский храм на Б.Спасской улице — высоченный красавец — лебедь белый, как называли его москвичи, был взорван в октябре 1937 года, на его месте построена школа, затем в ее здании поселилось художественное училище им. Сурикова. Сохранившаяся уникальная решетка ограды перенесена к зданию храма Св. апостолов Петра и Павла, построенного по рисунку Петра Великого на Малой Басманной улице. Недавно он вновь открыт. к Так называемое обновленческое движение поддерживалось ор-* ганами советской власти прежде всего потому, что оно дискреди-'• тировало Православную Церковь.

Одна из подруг моей сестры, Люба Хренникова — прихожанка Мечевского храма и духовная дочь репрессированного протоиерея Сергия Мечева, сына почитаемого многими москвичами святым отца Алексия Мечева — в 1929 году была арестована, к счастью, ненадолго. Выйдя из Лубянской тюрьмы, Люба рассказывала, что следователь, допрашивая ее, сказал: "К "мечевцам" ходите, а вот к "обновленцам" не ходите. Почему? Служат хорошо. Например, ведь совсем рядом бывший Златоустовский монастырь. «Храм красивый, уж получше Вашего! И священник у них молодой. Сходите!"

Что же отталкивало основную массу молящихся от обновленцев? Только ли нововведения?.. Основное, за что прозвали верующие обновленцев "красными", это преследование Тихоновской Церкви: обновленцы составляли списки духовенства, подлежащего аресту, составляли списки также и "реакционных" мирян.

"Обновленческий" раскол ужасен не тем, что был у них женатый епископат и так далее, а прежде всего тем, — пишет Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий I (Симанский), —

что по наущению диавола они — А.И.Введенский, В.Красницкий и другие — совершали литургию на крови..." То есть те самые "черные" списки духовенства и активистов церковников-мирян, начиная с "виновных в сокрытии ценностей", составленные красным духовенством, откуда органы черпали "материалы" для репрессий.

Я уже указывал, что обновленцы резко выступили против монашества, называя его "противоестественным состоянием человека", подписали декрет "О монастырях и монашествующих", стали инициаторами фактического разгрома монастырей нашей Родины, принесли в среду духовенства доносы, клевету друг на друга. Вот за что народ в своем большинстве не признал в "красных попах" своих пастырей. Обновленческие храмы часто пустовали, что облегчало задачу Советам на местах их закрывать.

Яркий пример тому храм Св. Флора и Лавра на Зацепе в Москве. После ареста (погиб в ГУЛАГе) еще нестарого и очень почитаемого настоятеля храма митрофорного протоиерея о. Сергия Богословского, известного в Москве богослова и проповедника, храм передали обновленцам. Он почти не посещался и в 1940 году был закрыт.

В настоящее время храм Св. Флора и Лавра снова открыт, но здание требует огромных средств на восстановление. Роскошный храм с огромной трапезной был превращен в фабрику и украшает теперь площадь Павелецкого вокзала обезображенный: красивая колокольня снесена, уничтожен великолепный иконостас конца XVIII века... Возможно, если бы церковь не была передана обновленцам, она дожила бы до "спасительной" для храмов Руси Великой Отечественной воины и теперь не нужно было бы верующим тратить миллионы на его восстановление.

Итак. 1922 год... Вышедший из-под ареста Св. Патриарх Тихон служит во многих московских церквах, повсеместно восторженно встречаемый молящимися и духовенством, объясняя свое "отречение" от Патриаршества актом вынужденным.

Обновленцы считали это отречение действительным и действенным.

Созванный вскоре после расстрела участников "сопротивления отдачи церковных ценностей", а ныне признанных новомуче-никами и святыми митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина и мирян иже с ним, а также московских настоятелей храма Николы Серебряного на Арбате (снесен в 1934 году, построена школа, теперь в ней военный госпиталь), настоятеля храма

Св. Параскевы Пятницы в Охотном ряду, обновленческий Собор 1923 года должен бьш дискредитировать духовенство, верное Патриарху Тихону.

На Соборе была провозглашена "Анафема" расстрелянным митрополиту Киевскому Владимиру, митрополиту Петроградскому и Гдовскому Вениамину и другим новомученикам, а также "непокорному" Св. Патриарху Тихону. Анафема "отцов обновленческого собора" была возглашена в храме Христа Спасителя в Москве и в Казанском Соборе Санкт-Петербурга. Возглашал анафему протодиакон Иван Пирогов, один из братьев знаменитых басов Пироговых.

Вот почему моя мать считала храм Христа Спасителя оскверненным и не пускала меня войти даже на его паперть.

Очень горько знать, что на этом "Соборе" как его участник присутствовал будущий Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Сергий (Старогородский), а в 1923 году обновленческий митрополит Владимирский. Факт участия его в Обновленческом соборе и анафеме святым не любят вспоминать современные биографы Патриарха Сергия, но увы... Оно было. Около трех лет он находился в рядах обновленцев и лишь в 1925 году, незадолго до внезапной кончины Св. Тихона, принес покаяние и встал во главе Православной Церкви, найдя, как указывают многие богословы, ее "третий путь".

В то время митрополит Сергий был викарием обновленческой Нижегородской епархии, которой руководил недавно приехавший из Америки бывший экзарх митрополит Евдоким, быстро впавший и у обновленцев в немилость тем, что рекомендовал экзархом Русской церкви (обновленческой) в Аргентину епископа Николая Соловья. Последний же, приехав в Аргентину, неожиданно разразился посланием крайне антисоветского содержания... Вот ведь как бывает!

А его покровитель в Москве — митрополит Нижегородский и Арзамасский Евдоким был направлен обновленческим Синодом в "ссылку". Правда, по тем временам она была мягкой и даже не лишенной приятности. Его ожидал малюсенький храм (сейчас снова открыт) не на Севере, не в Сибири, а на Юге... в городке-курорте Хоста.

В этом храме митрополит Евдоким и совершал богослужения "иерейским чином", то есть без иподиаконов и даже без диакона и часто даже сам продавал свечи... Когда в 1932 году храм в Хосте был закрыт, то митрополит Евдоким занялся продажей конфет в

киоске Хостинского парка. Скончался митрополит Евдоким в Хосте в 1936 году.

Конечно судьба для былого блестящего иерарха Российской империи, экзарха, митрополита Американского и Алеутского, не блестящая, но если учесть, что его бывшие собратья по Святейшему Синоду кто был расстрелян, а кто сгинул в лагерях, то торговля конфетами в парке, да еще на курорте у Черного моря может показаться завидной.

По рассказу Хостинских старожилов гроб с телом митрополита Евдокима был отвезен в Сухуми, где находился тогда единственный на Кавказском Черноморском побережье кладбищенский храм, принадлежавший Грузинской церкви.. В Грузинской Церкви отпевание по архиерейскому чину сохранено. Отпет и похоронен митрополит Евдоким был с почестями, архиерейским чином, что сейчас бывает крайне редко, с "последнем благословением", когда усопшего поднимают из гроба и он благословляет народ.

Последний раз такое отпевание было в Русской Церкви в Санкт-Петербурге на похоронах митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония Вадковского. В советский период, дабы, очевидно, "не волновать народ", каждый архиерей, включая и Патриарха, при жизни пишет завещание, где просит "из-за смирения" отпеть его по иерейскому или иноческому (монашескому) чину. Любопытно, что обычай поднимать покойника и ставить в рост при последнем прощании, даже и мирянина, с древних времен существует у армян и производится даже и не при церковных похоронах, а и при гражданских.

И правильно как-то сказал мне друг нашей семьи протодиакон Николай Николаевич Орфенов (1877 — 19S4) на мой рассказ о слышанном мной по радио из-за границы гневном послании тогдашнего главы Зарубежной церкви митрополита Анастасия (Карловацкий раскол), злобно обличавшего Русскую Православную Церковь: "Да, там-то ему хорошо разглагольствовать и хулить. Здесь бы попробовал... Еще неизвестно, может и не на мученичество пошел бы в Соловки или на расстрел, а к обновленцам подался... Своя-то шкура ближе... Увы, примеров предостаточно".

После пресловутого "отречения" Св. Тихона от Патриаршества, в Москве, кроме обновленческого, возник еще один "раскол", руководимый Архиепископом Арсением Терлецким. Правда, был он немногочисленен по вошедшему в него духовенству.

Архиепископ Арсений Терлецкий возглавлял монашествующую братию Московского Данилова монастыря. Он не пошел на

союз с Патриаршей Церковью, монастырь отделился, считая неправомерным ликвидацию Синодальной церкви. Еще до фактического закрытия Даниловского московского монастыря Архиепископ Терлецкий был репрессирован (после ареста имя его в ектеньях не упоминалось), так что не мог осуществлять руководство вверенными ему приходами. В Москве к Арсению Терлецкому не присоединился ни один приход.

Были приходы в Симбирской (Ульяновской) области, вошедшие в раскол, и в них в ектеньях поминались лишь Вселенские Патриархи, так как этот раскол не поддержал ни один из правящих архиереев. К тому же сторонники Терлицкого очень быстро попали в лагеря, а храмы были закрыты либо переданы обновленцам.

В Подмосковье был всего лишь один приход — в селе Курово, в районе Акуловой Горы, в 10 км от станции Пушкино Ярославской ж.д. Сельский священник отец Василий произносил следующую ектенью: "О Великих Вселенских Патриархах, митрополитах, архиепископах и епископах, Миром Господу помолимся..." и все. Не поминал он и власть. Это село давно затоплено водохранилищем, а два интересных храма — летний и зимний — сломаны.

Через много лет, слушая пластинку духовных песнопений в исполнении Ф.И.Шаляпина, в Великой ектенье я услыхал точно такое же прошение, как и у отца Василия.

Известная вставка митрополита Сергия: "О стране Российской и о Властех ее, да тихое и безмолвное житие, поживем во всяком благочестии и чистоте" с 1927 года уже действовала.

Я в 1931 году жил на даче в Курове. Моя мать при мне спрашивала старосту, почему у них не поминают митрополита Петра. Староста ответил: крестьяне не хотят. Не признали они всем миром не только митрополита Петра (Полянского), но и самого Патриарха Тихона. "Что же, тогда вы обновленцы что ли?" — спросила моя мать. Старосту даже передернуло: "Что Вы! С этими иудами не общаемся. Мы — истинная Русская православная Церковь, живем как жили раньше, новшеств не хотим... О.Василий лишь усердно поминал Архиепископа Арсения в молитвах "о здравии". А еще раньше, в 1927 году летом моя сестра М.Б.Свенцицкая, побывав на службе в селе Курово, была удивлена, что о. Василий "никого не поминал", ибо формула о Патриархах не могла определить юрисдикции Куровского прихода... Мама моя перестала посещать храм села Курова и меня на службы о. Василия не пускала.

Вот где начало "катакомб" в русской Церкви. И "расколов", кроме обновленческого, вроде бы не было еще никаких. А раскол, оказывается, был — монархический, скрытый и уж конечно тогда "катакомбный". Таковы истоки "подпольной" Церкви, в настоящее время легализованной. В нее влились впоследствии остатки иосифлян и григориан — расколов, о которых речь впереди, а с 1944 года, после ликвидации обновленчества, и остатки его "духовенства". Так называемую современную "катакомбную" церковь смело можно назвать беглопоповской. Увы, история ведь очень часто повторяется!

Запретный плод сладок! И как только я стал ездить по Москве один, без сопровождения, я в первое же воскресенье тайно отправился в храм Св. Николая на Каляевской слушать и смотреть "митрополита" Александра Введенского. Маме сказал, что иду к Обедне на Арбат, к апостолу Филиппу.

Протодиакон храма Св. Николая, имя и фамилия его мне неизвестны, голос имел неплохой. Но большой хор пел как-то странно. Выбирались ритмически бодрые песнопения, которые казались веселыми. Старшим "священником" служил О.Александр Эн-дека, известный среди обновленцев Москвы, по национальности грек (впоследствии был репрессирован и погиб в ГУЛАГе). Ключарем выступал какой-то бритый полноватый человек средних лет. Молящихся по тогдашним понятиям собралось довольно мало.

А.И.Введенский фазу произвел на меня странное впечатление. Вместо архиерейской митры, он служил в каком-то головном уборе, очень похожем на шапку Мономаха, нижняя часть убора была украшена мехом. А.И.Введенский служил громко, четко, но не очень мелодично, надтреснутым драматическим тенором. Что-то было фальшивое в его жестах, в непрестанной и сильной жестикуляции: очень он любил потрясать обеими руками вверх. Была излишняя театральность, даже ходульность и в пафосе, и в интонациях голоса.

Стройный, высокого роста, бритый, с необычайно крупным горбатым носом Александр Иванович Введенский очень походил внешностью на кавказского еврея.

Действительно, как сообщает Анатолий Эммануилович Левитин в своей известной книге об обновленцах, дед А.И.Ввенденско-го действительно еврей, но только не кавказский, а белорусский, из Витебска. Он принял православие и служил псаломщиком в приходской церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы; по

храму дед и получил фамилию — Введенский. Еврейская его фамилия мне неизвестна.

По преданию дед Введенского обладал очень хорошим певческим голосом — низким баритоном. Скончался он мученически в самом конце XIX века. Весной воды Западной Двины необычайно сильны течением, особенно во время ледохода. Дед А.И.Введенского перебирался весной по льдинам к церкви Введения с левого берега и упал в ледяную воду. Он был настолько силен волей, что громко, когда утопал, сам пел себе отходную. К сожалению, внук наследовал от деда лишь ...еврейскую внешность!

А.И.Введенский родился в 1889 году в Витебске. Впервые в 1971 году попав в Витебск, я, разумеется, искал храм Введения на высоком правом берегу Западной Двины, но оказалось, что он снесен еще в 1932 году.

С детства я много слышал о красноречии А.И.Введенского, но и здесь не произвел он на меня сильного впечатления, как, впрочем, и впоследствии, когда несколько раз я слушал его в храме Св. Пимена Великого. Импозантный еврей, потрясая руками, говорил образно, но очень крикливо.

Помню и тему его проповеди: "Значение Св. Троицы в христианстве". Но даже меня, двенадцатилетнего, правда, уже много слышавшего различных проповедников, удивило, что Александр Иванович троичность Бога уподобил извозчику: лошадь, возница, пролетка, а мол, все вместе — извозчик; как транспорт одно без другого существовать не может, так же, как без "троичности" не может быть христианского Бога: Отец, Сын-Христос, Святой Дух; и только все вместе — Бог.

Я вышел из храма озадаченный, но не потрясенный, как после проповедей отца Георгия Чиннова. Конечно, запретный плод сладок, особенно в ранней юности: иногда я все же тайно бегал в обновленческие храмы. А однажды в храме Успения в Ключарях, у Сретенских ворот, я, тринадцати лет отроду, даже вступил с одним из молящихся мужчин в дискуссию на богословскую тему, но он неверно понял мои благие намерения и хотел вывести меня из храма за хулиганство.

В храме Успения служил и проповедовал обновленческий "митрополит" Михаил Орлов, человек уже пожилого возраста. В 1944 году совместно с "митрополитом" Виталием Воскресенским, пер-воиерархом обновленцев, он принял покаяние и был воссоединен с Православной Церковью в сане протоиерея; скончался в 1946 году.

Митрополит Виталий Воскресенский был воссоединен в сане епископа, потом возведен в сан Архиепископа Дмитровского, продолжая служить в храме Воскресения в Сокольниках, скончался в 1950 году и погребен на Пятницком кладбище в Москве, у алтаря Троицкого храма.

В то время, в 1933-41 годах, обновленческий причт был очень отличен от тихоновского. Если "архиереи" Михаил Орлов, Сергий Ларин, Андрей Расторгуев, сам Виталий Воскресенский имели все же вид благообразный и отличались в проповедях красноречием, что иногда, как и службы А.И.Введенского, могло привлекать в их храмы некоторую часть интеллигенции, особенно московских дам, то рядовое духовенство выглядело карикатурно.

Мы с матерью как-то зашли приложиться к чудотворной иконе "Нечаянная радость" в храм Св. Власия, переданного в 1936 году обновленцам. Наши духовники говорили, что креститься в обновленческих храмах нельзя, принимать участие в молитве также, все таинства, кроме крещения, у обновленцев безблагодатны, "святая" вода святой не является, но к иконе приложиться можно, ведь она находится в плену и сохраняет благодать.

Странное впечатление производил впоследствии принявший схиму с именем Лазарь Архиепископ Димитрий Гарусов. Удивило, что он не только не был бритым, как обычно все обновленцы, но наоборот — имел бороду наподобие Черномора из "Руслана и Людмилы" и шапку густых кудрявых седых волос. Служил он молебен как-то странно — на плясовой мотив. До сих пор помню: "Слава Господи, Кресту Твоему Честному!".

В 1944 году почти все обновленцы принесли покаяние и во главе с "митрополитом" Виталием воссоединились с Православной Церковью. Принесли покаяние и назначены на архиерейские кафедры были в сане епископов Флавиан Краснодарский и Кубанский, Корнилий Сумской и ряд других.

Осталась в Москве лишь одна твердыня обновленцев — храм Св. Пимена Великого, где продолжал служить А.И.Введенский, изображая из себя митрополита и Первопатриарха Православных Церквей; и еще один приход сохранился в его ведении — в Ульяновске. Служили там также настоятелем храма — "отец" Никита, бывший нищий с паперти; сыновья А.И.Введенского: старший Александр — протодиаконом и младший Андрей — священником, кроме них в сане диакона — небезызвестный А.Э.Левитин.

Занятно, что А.И.Введенский носил ... четыре архиерейские панагии, когда Вселенские Патриархи носят две... В том числе и рус-

ский. Кстати, с панагией А.И.Введенского связан примечательный случай, долгие годы передававшийся москвичами из уст в уста. В двадцатые годы в Большом зале Политехнического музея на диспуте с тихоновским Архиепископом Верейским Илларионом (Троицким) А.И.Введенский восклицает: "На церквах нет ни белых, ни красных флагов!" И вдруг — гомерический хохот зрителей. Введенский не понимает, над чем смеются... А у него перевернулась на груди панагия и на ее месте — огромное красное пятно...

Для того, чтобы как-то существовать, обновленцы захватили не только кладбищенские храмы и часовни, но и Чудотворные иконы. Икона "Нечаянная радость", незабвенная святыня для меня, спасшая мне жизнь, но заплатил я ей, Богоматери, недостойный, всего лишь многогрешной жизнью. Пресвятая Богородица, спаси мя!

До революции икона находилась в Кремле, затем — в Храме Похвала Богородицы вблизи Храма Христа Спасителя, потом перенесена в храм Св. Великомученика Власия. В 1938 году перенесена в храм Воскресения в Сокольниках. В 1945 году очень деятельный настоятель храма Св. пророка Илии Обыденного о.Александр Толгский добился перенесения Святыни в Обыденский храм, доказав, что многие годы быв Богородица на сей земле. В Обыденском храме икона "Нечаянная Радость" находится и по сей день и чтится верующим народом как величайшая святыня Московская.

И вот наступает последний день обновленческой Церкви. В 1946 году в июле на 57 году жизни умирает от четвертого инсульта А.И.Введенский. В газете "Известия", возможно впервые о духовной особе помещено объявление: скончался Первоиерарх Православных Церквей, доктор философии, профессор Богословия митрополит Александр Введенский. Отпевание состоится в храме Пимена Великого 10 июля в 13 часов дня. Похороны на Калитниковском кладбище...

Храм Св. Пимена Великого был переполнен, но странные были похороны. Я пришел в храм к 10 утра. Заупокойная литургия еще не началась. Пожилые женщины в народе высказывались об Александре Ивановиче крайне резко: "Да какой же он митрополит! Смотрите — три жены у гроба, все тут..." Народ почти не осенял себя крестным знаменем. Служба все не начиналась, кого-то ждали. Очевидно, Архиерея, подумал я. Но кто же будет отпевать Введенского? Распорядители попросили народ расступиться и в храм

вошла и медленно пошла ко гробу ...Александра Михайловна Коллонтай. Я ее хорошо знал в лицо, не раз встречал в Доме Актера. Шла легендарная Коллонтай, бывший посланник, организатор небезызвестного общества "Долой стыд", коммунистка, правда, уже давно в немилости и не у дел, но репрессиям не подвергавшаяся. Все еще эта бывшая дворянка, генеральская дочь, была импозантна: черное платье, орден Ленина на все еще пышной груди, в руках огромный букет красных и белых роз. Стала А.М.Коллонтай у гроба рядом с женами А.И.Введенского.

Вышел на амвон протодиакон — старший сын Введенского, Александр Александрович, и заупокойная литургия началась. Возглавил литургию и отпевание "митрополит" Филарет, именовавшийся Крутицким. Сослужили Филарету "епископ" Алексий, именовавшийся Дмитровским, и двенадцать обновленческих "священников", не принятых в общение с Православной Церковью. Главным протодиаконом был Александр Введенский, еще один "протодиакон" старик и два "диакона" — А.Э.Левитин и еще один, обладатель прекрасного баритона, он же провозгласил и "Вечную память".

Любопытно, что во всех ектеньях упоминалось имя Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия I (Синайского), но вслед за ним — "митрополита" Крутицкого Филарета. Когда я рассказывал об этом Владыке Николаю Крутицкому (Ярошеви-чу), которого хорошо знал, то он очень смеялся: ведь это он — Крутицкий митрополит, а о своем дублере Филарете и не знал.

Филарет, благообразной внешности человек лет шестидесяти, обладал звучным красивым трагическим баритоном. Он произнес прочувственное слово, назвав А.И.Введенского "наш Вождь". Тогда это была высокая похвала! Дальнейшая судьба Филарета мне неизвестна.

"Епископ" Алексий был уже очень преклонного возраста и ни единого слова в его "прощальном слове" я не разобрал, помню только, что он сильно жестикулировал. Представителем от Московского Патриархата на похоронах присутствовал С.И.Филиппов, бывший актер Малого театра, а в то время — административный работник Московской Патриархии.

Меня, конечно, очень интересовало, отдавал ли С.И.Филиппов должное почтение обновленческим "архиереям" и "духовенству", то есть подходил ли под благословение и прочее, но он все время находился в алтаре и ничего этого я увидеть не мог.

Странные были похороны..! Кончилось отпевание ("иерейским" чином), обнесли А.И.Введенского вокруг храма, а прощать-

ся из народа никто не идет. Гроб на возвышении стоит одинокий. Обращается кто-то из "священников": подходите, подходите, а из народа выходят прощаться лишь единицы... Утирает платочком глаза А.М.Коллонтай, плачет "отец" Никита, ведь снова ждет его паперть, плачут и другие обновленцы последнего для них дня, рыдает А.Э.Левитин... И все...

Через несколько дней Храм Святого Пимена Великого был передан в ведение Русской Православной Церкви.

Через много лет уже в "катакомбной церкви" повторятся некоторые обычаи обновленцев, например, женатый епископат. Так называемый патриарх "катакомбной" современной "церкви", именующий себя весьма своеобразно: "патриарх Каширский и всея Руси", имеет жену.

Как-то в субботу, уже после передачи храма Св. Пимена Великого, я оказался недалеко от станции метро "Новослободская". Услышал звон. Решил пойти ко всенощной. Вошел в храм, служба еще не началась. В 18 часов открываются Царские врата, выходит со свечой статный пожилой протодиакон, возглашает: "Восстаньте!" и начинает совместно с протоиереем каждение храма.

Но кто это?! Да ведь это наш певец вокального ансамбля Малого театра Григорьев. Сколько раз в студенческие годы участвовали мы с ним в массовых сценах, а совсем недавно в "Иване Грозном" А.Толстого оба изображали скоморохов, где Григорьев изрядно отплясывал трепака. Да, точно, это наш Григорьев. Я и не знал, что раньше он был третьим — православным, в обновленчество не перешедшим — протодиаконом Храма Христа Спасителя и имел даже наградную камилавку, служил еще с известным протоиереем, проповедником О.Александром Храповицким ( он вторично был арестован в 1936 году и расстрелян). В настоящее время канонизирован. Но я ничего об этом от него не слыхал, не говорил с ним об этом и никто из актеров Малого театра. Тайну в те годы хранить умели!

Оказалось, что отец Вячеслав сана не снимал, а просто оставил служение и попал под "запрет". Отец Вячеслав Григорьев кадит мне, улыбнулся и подмигнул — знай, мол, наших! Прослужил о. Вячеслав недолго, всего несколько лет. Похоронен на Ваганьковском кладбище, близ храма Воскресения Словущих, близ могил своих знаменитых сослуживцев и соратников, протоиерея Любимова и Великого Архидиакона Константина Розова.

Настоятелем храма Св. Пимена Великого был назначен митрофорный протоиерей о.Михаил Годунов, бывший настоятель за-

крытого в 1933 году храма Св. Климента Папы Римского в Климентовском переулке, ключарем был о. Василий Скворцов, бывший настоятель снесенного в 1935 году храма Великомученицы Параскевы Пятницы (теперь на этом месте вестибюль станции метро "Новокузнецкая". Место престола центрального алтаря "разрезали" рельсы трамвая). Третьим священником стал отец Александр Ветелев. Отец Михаил и отец Василий пережили долгое заключение в ГУЛАГе, но выжили и после 1945 года вновь получили разрешение служить.

Обретя истинно православное духовенство, храм Св. Пимена Великого стал посещаем народом. В 50 — 60 годы имел первоклассный партесный хор.

В послевоенные годы в Москве возродились отличные церковные хоры. Кроме хора храма Св. Пимена Великого (регенты Архангельский и Локтев) были хорошие партесные хоры в Елоховском Соборе (регент Комаров), в храме Иоанна Предтечи на Пресне, в храме ап. Филиппа, в храме Петра и Павла в Лефортово, в храме Всех Святых на Соколе (регент Орлов) и особенно многие годы славящийся на всю столицу хор Скорбященского храма на Б.Ордынке (регент Н.В.Матвеев). В настоящее время традиции московского хорового пения почти совершенно утрачены и невозможно указать ни один выдающийся хор. Несомненно, пение необходимо возрождать как неповторимую жемчужину Русской Православной Церкви.

Рассказав о неожиданной встрече с протодиаконом о. Вячеславом Григорьевым, я не могу не вспомнить протодиаконов моего детства и юности.

Прежде всего это отец Михаил Холмогоров. Расцвета его я не застал, но поющего — помню. Это был человек высокого роста, стройный, волосы рыжеватые, седеющие, небольшая бородка. Обладая чрезвычайной музыкальностью, прекрасной дикцией и неповторимого тембра баритоном, о. Михаил Холмогоров и служил очень вдохновенно, четко. Он имел консерваторское образование, но стал диаконом и на все предложения уйти в "светское" пение отвечал отрицательно. После войны о. Михаил некоторое время не служил; вернулся к служению уже глубоким старцем и служил в храме Св. апостола Филиппа (Иерусалимское подворье) вплоть до своей кончины. Одним из самых любимых песнопений о. Михаила Холмогорова было "Ныне отпущаеши" композитора Строкина и Великая ектенья композитора Гречанинова. О. Михаила Холмогорова я помню по службам в храмах: Неопалимая Купина, Спаса Пески (вновь открыт), Николы на Щепах (также открыт).

Второй поющий протодиакон моего детства и юности — о. Владимир Прокименов. Он обладал отличным басом профундо. Впервые я услышал его в храме Благовещения на Бережках в служении Св. Патриарха Сергия (тогда еще митрополита Нижегородского). В тридцатые-сороковые годы о. Владимир временно оставил служение и пел в хоре храма Николы в Кузнецах, которым руководил регент Б.Писарев, впоследствии митрофорный протоиерей, многолетний настоятель храма Св. Пимена Великого. В 1949 году, вернувшись к служению О.Владимир, стал протодиаконом храма Покрова в Лыщиковом переулке, затем — в храме Св. Пимена Великого, а впоследствии — до кончины — патриаршим Архидиаконом Елоховского Собора.

Третий поющий протодиакон моего детства — отец Николай Орфенов. Начинал служение в Соборе подмосковного Егорьевска. Отец Николай обладал баритоном очень красивого тембра. Часто солировал в различных храмах Москвы, куда его охотно приглашали служить на престольные праздники. Он был очень музыкальным, служил торжественно и истово, проникновенно читал Св. Евангелие. О. Николая я слушал неоднократно в храме Знамения Божией Матери у Рижского вокзала, где он служил постоянно до 1936 года. Затем о. Николай Орфенов был вторым протодиаконом Дорогомиловского Собора (первый — о. Алексий Тихонов), после его закрытия недолго служил в Покровском храме в Филях, а по его закрытии — с 1940 года по 1954 —до своей кончины был протодиаконом храма Св. Пророка Ильи Обыденного.

Помню редко исполняемое "Многолетие" Гречанинова на празднике Покрова в храме Воскресения Словущих на Остоженке (теперь скверик напротив Зачатьевского монастыря) в 1932 году. Слышал я о. Николая Орфенова и на храмовой праздник в церкви Рождества Богородицы (в народе — храм Великомученика Георгия в Ендове на улице Осипенко). Возглавлял служение всенощной настоятель храма Николы в Кузнецах благочинный о. Александр Померанцев. И было это 20 сентября 1931 года... Вскоре о. Александра Померанцева арестовали, он погиб в лагерях. О. Николай Орфенов — дядя известного тенора Большого театра А.И .Орфенова.

С о.Николаем Орфеновым встает в моей памяти из ряда вон выходящий случай. Было это в 1946 году, когда Русская Православная Церковь обрела свой так называемый "третий путь". (Об этом пути и его возникновении речь впереди). Святейший Патри-

арх Сергий сказал перед смертью, обращаясь как бы ко всему русскому (советскому) духовенству: "Я вас привел к тихой гавани".

14 мая по новому стилю 1946 года. Праздник в честь иконы Богоматери "Нечаянная Радость". Храм пророка Илии Обыденного. Торжественное богослужение. Служит Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий I (Симанский) с сонмом духовенства во главе с благочинным о. Стефаном Марковым и настоятелем храма о. Александром Толгским. Я был на этой торжественной литургии, стоял в переполненном центральном храме, сравнительно небольшом, вблизи архиерейского места...

Кончилась литургия, началось традиционное многолетие. О. Николай Орфенов тогда еще сохранившимся голосом и по привычке немного скривив рот прогремел многолетие Святейшему Патриарху Алексию, его подхватил прекрасный хор под руководством Орлова; о. Николай Орфенов начал снова: "... стране Российской, властем и воинству ея и первоверховному Вождю..." И в это время случилось невообразимое: буквально из-под державшей крест руки Святейшего Патриарха высунулась пожилая женщина и, плюнув в отца Николая Орфенова, неистово закричала: "Не смейте поминать диавола, христопродавцы!" Откуда только взялась она на солее? Удивительно, что о. Николай не сорвал голос! Во всю силу голоса он уже не запел, а закричал "Многая лета!".

Руки регента Орлова судорожно метались, хор буквально кричал, но женщину заглушить не могли, она все плевалась и яростно кричала: "Христопродавцы! Не сметь поминать!". Спокойным оставался лишь один Святейший Патриарх Алексий I, тогда еще красавец. О. Александр Толгский лицом стал белее алебастра. Страшнее всех ведь было ему, настоятелю: так-то он воспитал паству!!! Наконец, женщину уняли, а о. Николай Орфенов и хор снова гремели "Многая лета!" Теперь уже: "Отцу настоятелю с богохранимою его паствою!". Но о. Александру явно было не до торжественного многолетия. Он, избежавший ГУЛАГа в тридцатых, теперь явственно представлял его в 1946 году.

Патриаршая кафедра, на которой стоял о. Николай, мгновенно оказалась как бы в вакууме. Началась давка, молящиеся устремились к выходам, храм стремительно почти опустел. Но надо отметить, что и настоятель о. Александр, и весь причт, и староста остались на местах — не были сняты с прихода!

Как только обошлось без жертв — неизвестно. Просто промысел Божий! У меня было такое ощущение, что вот-вот подадут автобусы и всех нас повезут расстреливать. Еле выбравшись из хра-

ма я бросился бежать на квартиру в Б.Левшинский переулок. Как у А.С.Пушкина Евгений бежал от Медного всадника, так и мне казалось, что за мной гонятся. Таков был тогда страх!

Впоследствии в гостях у о. Николая Орфенова я как артист показывал все происшедшее в лицах. Гости смеялись, а мой отец сказал: "Зря ее признали сумасшедшей! Единственная в Москве порядочная женщина нашлась!"

В тяжелейшие для Русской Церкви хрущевские времена я рассказывал об этом случае опальному тогда Владыке Николаю (Ярушевичу). Он задумался: знал ли Иосиф Виссарионович?.. Учитывая громадное осведомительство, конечно, знал. Может быть, годы семинарской юности дороги и живы в душе его; может быть, после войны он изменил отношение к церкви, а возможно и не менял — не найти в его произведениях ни одного слова против веры или религии. Другое дело Ленин! Вот теперь и Н.С.Хрущев безумствует: хочет повернуть историю вспять, богохульствует, сводит на нет всю деятельность по восстановлению русских храмов. Но построит ли коммунизм? Вряд ли. Церковь преодолеет испытания и победит... но не будет меня! Может, ты доживешь? Хотя ...и ты вряд ли...

Разговор этот наш состоялся в Алуште в июне 1961 года.

Осенью владыки не стало.

Я дожил! Спасибо Богу за все!

Вспоминая служения московских поющих протодиаконов, нельзя не упомянуть знаменитого отца Максима Михайлова. Многие думают, что М.Д.Михайлов снял сан, став артистом. Нет. О. Максим Михайлов — уникальная личность. Никогда сана он не снимал, никаких канонических правил не нарушал и в сане протодиакона стал народным артистом СССР.

Еще одна тайна Русской Церкви митрополита Сергия.

Многие церковные люди знали, что как церковнослужитель отец Максим никогда не разделял новшеств в церкви, крайне отрицательно относился к обновленческому движению, что он был очень преданным сыном Русской Православной Церкви. Он был выходцем из середняцкого крестьянского класса далекого чувашского села. Чувствовалась в нем старинная волжская мощь! Максим Дормидонтович в жизни любил порядок, характер имел твердый.

Отца Максима очень ценил святой Патриарх Тихон и после кончины о. Константина Розова отец Максим Михайлов стал протодиаконом, с которым чаще, чем с другими служил святой

Тихон. После смерти Патриарха отец Максим постоянно служил в храме Св. Василия Кесарийского на Тверской-Ямской улице (храм снесен в 1934 году, на его месте построен дом, в котором находится магазин "Спорт").

Мой дядя говорил, что о. Максим отрицательно отнесся к известной декларации митрополита Нижегородского Сергия (Старогородского), но в расколы не пошел — ни в иосифлянский, ни в грегорианский. "Ведь о. Максим — монархист, — шутил о. Валентин, — любит он "твердую руку" в Церкви, но человек он очень верующий и добрый, пожалуй, для многих протодиаконов может служить примером и верности Церкви, и личной нравственности. Недаром его так ценил Патриарх Тихон".

Сам о. Валентин всю свою жизнь был очень далек от монархических взглядов и крайне отрицательно относился к деятельности Русской Церкви за рубежом (Карловчанам), к митрополиту Антонию Храповицкому, к митрополиту Анастасию и к другим, бросившим епархии и паству, и из-за укрытия — из-за рубежа поливавшим грязью деятельность Церкви на Родине. "Мы должны быть здесь, на Родине! — всегда говорил о. Валентин и, если придется, отдать жизнь за Церковь и Родину. В этом крест нашего поколения. И невольно вспоминаешь строки А.Ахматовой "Не с теми я, кто бросил землю на поругание врагам...".

После смерти святого патриарха Тихона отец Максим чаще из всех архиереев служил с молодым епископом, потом Архиепископом Звенигородским Филиппом (Могилевским).

Есть очень интересная радиопередача — рассказ М.Д.Михайлова о себе, о том, как он стал артистом. Рассказывает он там, как ходил на Тверскую в парикмахерскую бриться, как поступал работать в Радиокомитет и так далее. Но случай, который я описываю, отец Максим по понятным причинам рассказать не мог. Не мог же он в те годы по радио записать: я был против действий ГПУ (НКВД) и поэтому прекратил церковное служение. Внезапный уход отца Максима в актеры удивил очень многих верующих людей Москвы, но большинство не знало, что сан он не снимал, никаких статей в газете или журнале "Безбожник" не публиковал.

20 ноября (по старому стилю) 1931 года, всенощная перед Введением во храм Пресвятой Богородицы. За несколько дней до праздника был арестован Архиепископ Филипп Звенигородский (Могилевский).

Одна из близких наших знакомых, прихожанка храма Василия Кесарийского рассказывала: перед всенощной вчера был у них в

храме странный случай. Духовенство вышло встречать Архиерея, вышел со свечой и о. Максим Михайлов в полном протодиакон-ском облачении. О. Максим обратился ко второму протодиакону и что-то спросил у него и вдруг прозвучало громко на весь храм: "На, держи!" И отец Максим Михайлов передал свечу протодиакону и ушел в алтарь. Через несколько минут, разоблачившись, отец Максим Михайлов на глазах изумленных и испуганных молящихся вышел из храма.

И только через многие годы о. Максим вернется в храм — Воскресения Словущих на улице Неждановой уже в гробу. Митрополит Питирим по указу Патриарха Пимена посмертно разрешил его, митрополит и причт храма торжественно отпели великого русского протодиакона и великого певца-артиста — отца Максима Михайлова.

Многолетний иподиакон Архиепископа Киприана, а ранее посошник Архиепископа Филиппа Звенигородского — Михаил Никитич Лобанов был в храме в тот день. Он и расшифровал мне вопрос, с которым о. Максим обратился ко второму протодиакону: "Кого из владык встречаем?" Протодиакон ответил: "Епископа Питирима Крылова". Тогда-то о. Максим и ушел из храма. По Москве поползли слухи, что виновник ареста Архиепископа Филиппа — епископ Питирим Крылов. Впоследствии, в 1936 году, и самого Питирима Крылова расстреляли.

Перед тем, как высказать мнение о так называемом "третьем пути" Русской Православной Церкви, мне хочется рассказать еще о нескольких московских протодиаконах.

В мое детство они делились на поющих и возглашающих. Если первые пели с хором, как солисты, то вторые сольных партий не исполняли, а "возглашали", то есть — служили. Но как служили.... Многие из них обладали прекрасными голосами, обычно баритонами или басами. "Это ...орлы в церкви!" — как-то сказал Владыка Киприан (Зернов). Прекрасными "возглашающими" протодиаконами были о. Алексей Тихонов — Преображеский Собор в Дорогомилово, о. Александр Васильевич Покровский — Новодевичий монастырь, храм Воздвижения на Плющихе, храм Успения ,на Могильцах, храм Ильи Обыденного. До 1938 года — потом не служил. Возобновил служение в 1945 году в храме Св. апостолов Петра и Павла в Лефортове, где он служил до 1954 года, до своей кончины. Погребен о. Александр на кладбище Введенские горы.

Отличным голосом, басом профундо обладал и отец Петр Бай-ков. Служил во многих московских храмах: в Скорбященском на

Ордынке до его закрытия в 1932 году (вновь открыт в-1948), в храме Спаса-Преображения на Преображенской площади до 1945 года (храм снесен в 1964 году), когда был переведен вторым протодиаконом Патриаршего Елоховского Собора, где служил долгие годы, до кончины.

Вдохновенным протодиаконом был и о. Георгий Павлович Хохлов, сын знаменитого певца Павла Акинфиевича Хохлова. Служение его запоминалось прекрасным по выразительности чтением Евангелия, канонов и других богослужебных текстов. О. Георгий Хохлов — расстрелян.

Прекрасные протодиаконы были в нашем Пречистенском благочинии, всех и перечислить невозможно.

К сожалению, традиция русского дьяконства, без которой не может быть и торжественного Византийского Богослужения, в настоящее время почти исчезла. Сейчас это — "переходная стадия" священства. Почти все диаконы теперь становятся священниками, раньше ничего подобного не было.

Диакон и особенно протодиакон, была одной из самых престижных степеней священнослужителя. В диаконы шли голосистые семинаристы и академики и оставались в сане диакона всю жизнь. Без хорошего диакона во всенощной нет литии, нет истинного прокимена при выносе Евангелия, нет величания Богородице, нет и многолетия на престольные праздники. Все разговоры о том, зачем в церкви хорошие голоса, зачем протодиаконы и партесные хоры, всегда на руку только атеистам.

Перед войной ряд московских храмов вообще лишились диаконов. Не было их в храмах Св. Николая Чудотворца в Хамовниках, Св. апостола Филиппа, Успения в Гончарах на Таганке, Воскресения Словущих на улице Неждановой, Св. апостолов Петра и Павла в Лефортове, Троицы в селе Воробьево.

В Москве к 1941 году действовало всего 32 храма: 23 храма Православных и 9 обновленческих. После войны было открыто пять. Возродилась и протодиаконская традиция, но об этом речь впереди...

При Н.С.Хрущеве был взорван храм на Преображенской площади (1964 год) и готовили к закрытию еще три: Воскресение Словущих, Св. пророка Илии Обыденного и Св. Апостола Филиппа. Но этого богохульного акта не произошло. Никиту Хрущева от правления, слава Богу, отстранили. За десять лет его правления было закрыто более 10.000 храмов и монастырей. , .

Чтобы понять причины гонения на религию при Н.С.Хрущеве, необходимо проследить историю Церкви при советской власти в СССР, понять причины, приведшие Церковь на третий путь.

Итак. Умирает святой Патриарх Тихон. По его завещанию управление Церковью переходит к митрополиту Крутицкому Петру (Полянскому), в недавнем прошлом работнику Святейшего Синода, принявшего монашество и очень быстро возведенного в сан митрополита. Это был убежденный, твердой веры человек, не терпящий никаких компромиссов, и властям ждать от него каких бы то ни было соглашательских действий с правительством было бессмысленно. И митрополит Петр Крутицкий, Патриарший местоблюститель был арестован, от управления отстранен, хотя и поминается во всех ектеньях, как Патриарший Местоблюститель, и выслан и впоследствии расстрелян. Власть в Русской Православной Церкви переходит к заместителю Патриаршего Местоблюстителя — митрополиту Сергею Нижегородскому (Старогородскому) — (1867 — 1944).

Обновленчество надежд не оправдало. Православная Церковь была еще очень крупной общественной силой. С 1926 г. начинается долгий и тернистый путь Русской Православной Церкви. Одна она могла противостоять силе большевистской. На Лубянке быстро поняли это и стали искать подходы — для взаимного сближения.

И вот, медленно, но верно, с приходом к власти И.В.Сталина, с 30-х годов постепенно, сначала тайно, но в сороковые годы уже вполне явно начал осуществляться на первый взгляд невозможный, но исторически неизбежный альянс Русской Православной Церкви и Советской власти (которую тогда смело можно было отождествлять с ГПУ (КГБ впоследствии).

Можно спорить об этом, но я считаю, что чем более возрастал тоталитарный режим, укреплялось единовластие, усиливалась централизация, тем все более и более сближался аппарат государственной — светской (советской) власти и аппарат церковной власти. Ведь даже в древнехристианской церкви авторитет епископа общины и его власть были- невероятно высоки. А далее, общеизвестно —в католической Церкви всемирное главенство Папы безусловно.

Авторитет правящего православного епископа не менее огромен. По крайней мере так должно быть. Яркий тому пример: сегодня Русская Церковь возрождается несмотря на анархию в стране и именно благодаря ее сохранившейся централизации, силе архиерейской власти.

Русская церковь всегда держалась прежде всего на силе и авторитете личности. Поэтому многие ее деятели и признаны святыми, хотя и вели не всегда подвижническую жизнь, как, например, Св. Равноапостольный князь Владимир, Св. Иосиф Волоколамский и ряд других угодников. Известное высказывание Ф.М.Дос-тоевского, что революция всегда несет богоборчество, особенно верно применительно к истории нашей страны: такого гонения на веру, на религию не было и в древнем Риме.

"Третий путь"

Еще в 20-е годы, сообщает в своей работе об обновленчестве А.Э.Левитин, протоиерей о. Константин Бурачек заявлял: "Надо нам искать содружества с Советской властью! Но как? Хорошо бы осуществить следующее. Во главе епархии, по-моему, должны стоять не один, а два человека. Первый представитель губернского ГПУ, а второй — правящий Архиерей". Иными словами, был определен статус уполномоченных. Но осуществлен лишь с 1945 года, когда Церковь оказывается отделенной от Государства фактически лишь на бумаге.

Сейчас из зарубежа раздаются голоса: советская, как они называют Русскую, церковь должна принести покаяние! За что?! За тот мученический путь, который прошла и все же выжила?...

Постараемся разобраться в этом, весьма трудном вопросе. Итак, как же развивались события?

Митрополит Сергий, будущий Святейший Патриарх Всея Руси, родился в семье сельского священника, стал образованным иерархом, а в молодости — выдающимся миссионером, проведшим несколько лет в Китае и Японии. В свое время он сотрудничал со Св. Николаем Японским (Касаткиным) в Японской православной миссии, был до революции епископом в Финляндии, имел много печатных работ по истории и философии религии. Вышедший из среды сельского духовенства, как и Св. Тихон Московский, хорошо знал крестьянские запросы. Митрополит Сергий не был запятнан сотрудничеством с Григорием Распутиным, считался "левым" среди преданного Российской Империи духовенства.

Когда он пришел к управлению Русской Церковью как заместитель Патриаршего Местоблюстителя, часть русского духовенства считала, что он сможет найти правильный путь существования для русской Церкви в новых исторических условиях. В то же время многие священники и архиереи считали Советскую власть неза-

конной, захватнической, а потому и не видели возможности вообще с ней сотрудничать. В их числе и мой дядя — о. Валентин Свенцицкий, утверждавший, что не может быть власти, не избранной народом...

Все ждали (что, впрочем, вообще характерно для русских), вот-вот придет "кто-то" и как новый мессия избавит их от коммунистов.

Помню, когда летом 1929 года начались события на КВЖД, мы жили на даче в деревне Мякинино на Москве-реке, близ села Павшино. Я гулял с отцом в лесу, папа остановился среди красивых берез и сказал мне, восьмилетнему: "Давай, дорогой, помолимся здесь, в тишине, без икон об избавлении нашей Родины от страшной сатанинской силы большевиков". Мы истово и долго крестились, и я надеялся на каких-то неведомых хороших китайцев, которые принесут и мне радость и счастье... Неожиданно мы услышали звон, он доносился из далекого села Спас. Теперь это давно Москва, храм в Тушино снова открыт, и взорванная атеистами (в храме долго был сельский клуб) колокольня в настоящее время медленно, но восстанавливается. Чуда тогда не произошло. Падение советской власти и большевизма я увидел только через 61 год.

Конечно, большевики — захватчики, и юридически их власть была незаконной, но все же она была и была у большевиков, и ох еще как всеми ощущалась!

Да вообще, любую, даже захватническую власть странно не считать властью. Считай не считай, но она — существует. И сам митрополит Сергий в своем первом воззвании 1927 года писал, что мы, церковные люди, "хотим быть православными и в то же время верными сынами Родины", но Родина в то время была Советской. И упоминая о том, что успехи Родины радуют нас, митрополит Сергий уже никак не имел, конечно, в виду антирелигиозную пропаганду, как пытаются сегодня доказать зарубежники — карловчане.

А разве сами они не признавали законной захватническую гитлеровскую власть, не благословляли чад своей церкви на сотрудничество с Гитлером? Говорить о "нейтральности" карловчан просто нелепо

Эта декларация вызвала бурю среди духовенства и мирян, но многие, не репрессированные тогда еще архиереи: митрополит Трифон (Туркестанов), митрополит Серафим Чичагов (расстрелян в 1937 году в возрасте 81 года), архиепископы Филипп (Могилев-

ский), Варфоломей (Ремов) расстрелян в Бутово, Алексий (Симанский, будущий Патриарх), епископы Питирим (Крылов, расстрелян в 1938 году), Иоанн (Соколов, будущий митрополит Киевский и Галицкий, Экзарх Всея Украины), бывший духовник Великого Князя убиенного Сергея Александровича (супруга святой Елизаветы Федоровны, основательницы Марфо-Мариинской Обители), настоятель Собора Св. Георгия Победоносца на Б.Дмитровке, затем епископ Кашинский, викарий Московской епархии, служивший в храме на ул. Неждановой, где и сегодня находятся две огромные иконы XVII века — Вел. мученика Георгия и Богоматерь Казанская из Собора Георгиевского монастыря, и несколько архиереев епархий — одобрили ее. Декларацию в своем большинстве поддержало и приходское духовенство, и миряне

Таким образом была установлена связь между церковной и светской властями.

Основной пункт Декларации — "Мы хотим быть православными, но честными сыновьями и дочерьми Родины, успехи и горести нашей Родины — наши успехи и горести".

В великую (сугубую) ектенью было введено прошение: "О стране Российской и о властех ея (далее по апостолу Павлу), да тихое и безмолвное житие, поживем во всяком благочестии и чистоте". Сама по себе это, конечно, "святая апостольская" формула, но многим мирянам и некоторому духовенству показалось циничным это "прошение": разве можно забыть мученичество духовенства за изъятие церковных ценностей, огромное количество репрессированных в Соловках, расстрелы, физическое уничтожение духовенства и мирян...

Митрополит Сергий в одной из своих статей указывал: "как только церковь перестанет быть участницей в жизни своего Государства, как только попадает она в изоляцию, то невольно скатывается на позиции старообрядчества, которое сохранило обычаи, но Старообрядческая Церковь стала как бы "бытовой" Церковью, абсолютно отстраненной от исторической и современной жизни своего народа". Этого, признавался митрополит Сергий, он боялся как огня!

Нужен был другой путь. Это понимало и Духовенство, и советская власть, и ГПУ.

Митрополит Сергий, шутили его оппоненты, нашел третий путь в Церкви: "Церковь старообрядческую по незыблемости форумы и догм и обновленческую по существу". Но в этой шутке много истины. Действительно, не погрешив догматически, все оставив

"как было", но обновив Церковь не только "лояльностью" к советской власти, но в определенные периоды и прославляющую советскую власть.

Кстати, примерно с конца двадцатых годов и обновленцы полностью отказываются от своих нововведений: нового стиля, службы на русском языке и так далее. Остается у них до воссоединения с Православием только женатый епископат и возможность для духовенства разводов и вступления во вторичные браки и венчания. Кто-то из обновленческих "архиереев" в Сибири даже обвенчался с очередной избранницей в полном архиерейском облачении и митре, которая временами сменялась на "венец". Но случай этот был единичным, вызывал много насмешек и впоследствии обновленческое духовенство венчалось "на брак" в штатском.

Декларацию митрополита Сергия все же не признали некоторые правящие Архиереи. Ленинградский митрополит Иосиф (Петровых, впоследствии расстрелян) отказался признать Декларацию, за что был запрещен в служении и на Ленинградскую кафедру был назначен митрополит Серафим (Чичагов), но митрополит Иосиф не подчинился и продолжал служение. Таким образом в 1927 году образовался так называемый иосифлянский раскол.

В этом расколе до 1931 года, когда принес покаяние, написав из ссылки письмо на имя митрополита Сергия, пребывал и мой дядя — протоиерей о. Валентин Свенцицкий.

Одновременно возникает и так называемый григорианский раскол, руководимый митрополитом Григорием и архиепископом Борисом (у григорианцев — митрополит).

Чем, собственно, отличались эти расколы друг от друга, мне неизвестно, но их обоих называют "правыми", в смысле направления, конечно, а не догматической правоты.

Митрополит Иосиф не принимает приказания митрополита Сергия поминать "власть", ведь Церковь отделена от Государства, и даже обновленцы в своих храмах не молятся за власть! Кстати, именно это обстоятельство зачастую приводило к курьезам. После того, как храмы иосифлян были закрыты, один из наших знакомых, ярый иосифлянин Трофим Емельянович Казакевич стал прихожанином Сокольнического Воскресенского храма, где служил "первоиерарх" обновленцев "митрополит" Виталий Воскресенский, — ведь они (обновленцы) власть не поминают, говорил он, и этого Сергия...

Т.Е.Казакевич очень сетовал на воссоединение обновленцев с митрополитом Сергием и почти до своей кончины в 1952 году молился на дому, перестав посещать церковные службы.

Митрополит Иосиф и верные ему приходы, в Ленинграде их было немало, много в г. Рыбинске, Серпухове и некоторых других городах начинают поминать в ектеньях только митрополита Петра Крутицкого (Полянского), опуская имя митрополита Сергия и, конечно, молитву "за советскую власть". Дядя мой, о. Валентин часто в ектеньях поминал также "О многострадальной стране Российской, граде нашем и всем мире Твоем, Господу помолимся!".

В Москве с 1927 года иосифлянских приходов было три. Первый из них — храм Троицы в Никитниках (в народе — Грузинской Богоматери) — просуществовал недолго. Настоятель о.Сер-гий (Голощапов) был арестован и выслан из Москвы. В 1937 году о.Сергий расстрелян в Бутово. Храм Троицы в Никитниках, выдающийся памятник архитектуры XVII века, с иконостасом работы Симона Ушакова, хотя и находился близ ЦК Партии, уцелел. Служение в нем было прекращено с января 1929 года и до сих пор не возобновлено.

Коммунисты все еще часто отказываются передавать Московской Патриархии храмы, якобы, заботясь о сохранности фресок, икон и прочего церковного убранства, забывая, что художники предназначали эти свои творения для молитвы, а не для "атеисти-'ческого обозрения". Очень хорошо сказал Святейший Патриарх Алексий II (Ридигер): "Фельдмаршал М.И.Кутузов был человеком верующим и не подозревал, что его могила окажется не в Казанском Соборе, а ... в музее атеизма!"

Вторым был храм Воздвижения Креста Господня, построенный в самом начале XVIII века (находился во дворе современного музея Архитектуры на Воздвиженке, затем улице Коминтерна, затем проспект Калинина. Сейчас она снова Воздвиженка).

Храм Воздвижения Креста Господня — оригинальной архитектуры бывший монастырь чем-то напоминал "Меньшикову башню" (храм Гавриила Архангела у Мясницких ворот в Телеграфном переулке), небольшой, трехпрестольный, без приделов, двухэтажный и весь словно бы устремленный ввысь. Поражал красивый пятиярусный иконостас, а также огромное богатое паникадило. В храме была гробница фельдмаршала Румянцева-Задунайского. Барельеф надгробия в настоящее время вмонтирован в стену лестницы, ведущей в Центральный зал бывшей Библиотеке им. В.И.Ленина (Румянцевского музея). Сама гробница и прах фельдмаршала в 1931 году были, разумеется, уничтожены.

Да что Румянцев-Задунайский? В 1930 году при взрыве Преображенского Собора Нижегородского Кремля (на его месте постро-

ен обком КПСС) была уничтожена могила с прахом Минина. То, что теперь показывают туристам как могилу Минина, на самом деле лишь надгробие, а прах давно развеян ретивыми большевиками и комсомольцами 30-х годов. Так-то!!!

В храме Воздвижения в двухлетнем возрасте меня причащали. Сам я этого, разумеется, не помню, но знаю по рассказам мамы, что увидев о. Валентина, который часто служил в этом храме, я на весь храм громко закричал "Дядя!", что вызвало смех, и радостно причастился.

В сознательном возрасте в Воздвиженском храме на службе я был всего лишь раз — осенью 1930 года под праздник Воздвижения Креста Господня. Я впервые видел чин Воздвижения. Настоятель о. Александр впоследствии погиб в ГУЛАГе. Вторым священником был о. Николай Дулов, брат известной арфистки, солистки Большого театра Веры Дуловой, третьим — пожилой священник невысокого роста, лысый, вернувшийся в Православие, так как впоследствии его я видел также третьим служащим в храме "Всех Скорбящих Радость" на Б.Ордынке за всенощной под праздник "Рождество Богородицы" в 1932 году, а позже, в послевоенные годы "помогающим" в храме Св. апостола Филиппа (Иерусалимское Подворье). Чин Воздвижения Креста Господня произвел на меня, восьмилетнего ребенка, огромное впечатление. Особенно понравилось служение о. Александра. Это был еще молодой протоиерей, внешне очень похожий на писателя Всеволода Гаршина.

Третьим храмом иосифлян в Москве был "Никола Большой Крест", где до осени 1928 года был настоятелем мой дядя. В этом храме я почти не бывал, собственно служащим о. Валентина почти не знал, так как мои родители иосифлянства не разделили.

В нашей семье "иосифлянкой", верной до конца всем действиям дяди Вали, становится только моя сестра Милица Борисовна. Мать и отец остались верными Тихоновской Церкви, правда, не одобряли многие действия митрополита Сергия. В то же время родители считали, что дядя Валя не должен был отделяться от Церкви и уходить в раскол. Отношения между братьями одно время даже становятся натянутыми. Порицали они и действия сестры, которая с 1927 года перестала посещать православные храмы, бывая только в церкви Николы Большой Крест, и, конечно, причащалась только у иосифлян — вплоть до принесения дядей Валей покаяния в 1931 году, когда митрополит Сергий воссоединил отца Валентина Свенцицкого с Русской Православной Церковью

Помню только панихиду летом 1927 года по моей бабушке. Ее я никогда не видал. Жила она в Туле у Вячеслава Павловича

Свенцицкого (дяди Вини), в течение нескольких последних лет у нее развился сильнейший склероз, впала "в детство" и была в невменяемом состоянии. Вот почему меня к ней не возили.

Отпевать бабушку Елизавету Федосеевну урожденную Кузьмину, скончавшуюся в возрасте 76 лет, ездил о. Валентин. На похоронах были отец и Милица. Отпевали бабушку в единственном тогда храме Тулы, оставшимся верным Православию, "12 апостолов". Отпевал о. Валентин совместно с настоятелем храма о. Петром (погиб в ГУЛАГе).

Когда в 1928 году дядя Валя был выслан в Сибирь, настоятельство в храме Никола Большой Крест принимали прихожане, посвящал их архиепископ Федор в Казани в домашней церкви. Первым был о. Алексей (впоследствии пережил ссылку и вернулся к служению в Православной Церкви).

Служили иосифлянские священники из прихожан недолго, так как их тоже арестовывали и ссылали. После о. Алексия священником стал о. Максим, также из прихожан, после его ареста — о. Георгий Смирнов, большой друг нашей семьи. Родители знали его еще ребенком в Ряжске, где отец мой имел нотариальную контору, а Смирновы были наследственными педагогами. Вскоре о. Георгий также был арестован и выслан из Москвы. Последним священником храма Николы Большой Крест был о. Иосиф, судьба его мне неизвестна.

После закрытия храма в 1934 году иосифляне еще продолжали служить под Москвой в храме Благовещения вблизи станции Мичуринец Киевской железной дороги. Там служили о. Николай Дулов и отец Иосиф. Незадолго до начала войны, уже в 1941 году храм Благовещения был закрыт, и иосифляне исчезли, как теперь оказалось, некоторые из них ушли в "катакомбную церковь".

В храмах так называемого григорианского или, как еще его называли, "борисовского" раскола я никогда не бывал. В Москве их было два: архиерейский "Собор", где служил назвавшийся "митрополитом" епископ Борис — храм Троица на Грязех близ Покровских ворот (недавно храм вновь открыт) и Владимирский Собор Сретенского монастыря. Оба храма были закрыты в начале 30-х годов.

Теперь стало известно, что часть иосифлян и грегориан образовали так называемую "катакомбную церковь", а небольшая часть их "духовенства" оказалась и в рядах так называемых "бег-лопоповцев", легализовавшихся как старообрядцы Новозыбков-ского согласия.

В настоящее время их возглавляет архиепископ Новозыбковский, Московский и Всея Руси (!) Геннадий и получили они в свое ведение храм на Новокузнецкой улице в Москве. К старообрядцам новозыбковского толка в свое время (в 30-е годы) перешли два архиерея — один грегорианин, другой не то тихоновский, не то иосифлянский, имена их мне неизвестны.

Теперь перехожу к отдельной главе — воспоминаниях о моем дяде о. Валентине Свенцицком.

Валентин Павлович (Болеславович) Свенцицкий (1882 —1931)

Младший сын Болеслава (Павла) Карловича Свенцицкого и Елизаветы Федосеевны Кузьминой.

Валентин Свенцицкий был человеком сложной, интересной и романтически-трагической судьбы. Целый ряд представителей нашего рода имели выдающиеся способности, но он был одним из наиболее одаренных. О нем написаны воспоминания, известна его переписка с ВЛ.Брюсовым (Письма из Каширы и Царицына от 1911 года, ГБЛ, фонд 386, 102, 21), А.Белый посвятил ему одно из своих стихотворений (Всемирная литература, т. "Русская поэзия начала XX века"). Его упоминает в "Записных книжках" А.Блок, называя его "человеком случайно не самоубившимся", некоторые из его произведений хранятся в библиотеках нашей страны и за рубежом. В молодости он дружил с известным тогда артистом П.А.Орленевым и артистами и общественными деятелями Н.Ф.Скарской и П.П.Гайдебуровым. В.Свенцицкий встречался и был знаком с писателем И.А.Буниным и поэтом Минским (Велен-киным). Им написаны объемные труды по христианской философии (диалоги верующего с неверующим и так далее).

Я же пишу о нем воспоминания как о моем родном дяде и фиксирую на бумаге то, что помню. Дядя Валя умер 20 октября 1931 года, когда мне шел одиннадцатый год, а ему исполнилось сорок девять. Я присутствовал на его торжественных похоронах в Москве 8 ноября 1931 года.

1925 год... Тогда мне, "летописцу", шел пятый год, но я помню все до мельчайших подробностей, как будто было это вчера.

Дачный поселок Никольское близ Салтыковки... Большая многокомнатная двухэтажная дача Бражкиных (сохранилась до сих Пор). На верхнем этаже в двух комнатах с небольшой терраской

должна была жить семья дяди Вали, которую у нас в семье называли "наши".

В детстве я часто слышал: "Завтра мы все едем к "нашим". Это значило, что я поеду на трамвае "Б" через всю Москву от Смоленского бульвара, где на углу Б.Левшинского переулока мы жили с 1922 по 1972 год, до Садовой Спасской. Поездка занимала тогда не менее сорока минут. Я знал, что выйдем мы на остановке "Домниковская улица" (теперь проспект имени А.Д.Сахарова), дойдем до красного кирпичного дома и ныне стоящего и повернем в несуществующий теперь Докучаев переулок. Там, во дворе, в старом деревянном двухэтажном доме на первом этаже живет дядя Валя и "наши".

Но до лета 1925 года, когда О.Валентину Свенцицкому разрешено было вернуться в Москву из ссылки в Средней Азии под Самаркандом, я дяди Вали не знал, хотя к "нашим" ездил с родителями часто. Ссылка не была тяжелой, жил он там на поселении с женой Евгенией Сергеевной Красновой, снимал квартиру, но не имел права без разрешения выезжать.

В.П.(Б.) Свенцицкий — публицист, написавший в свое время очень нашумевшие произведения: "Антихрист" и памфлет на царизм и синодскую русскую православную церковь "Второе пришествие Христа".

Действие происходит на окраине Москвы в белоснежном старинном храме (по всей вероятности имелся ввиду очень красиво стоящий над Москвой-рекой храм Благовещения на Бережках, снесен в 1937 году и на его месте построен полукруглый многоэтажный жилой дом). Примечательно, что снос храма XVII века благословили московские архитекторы, конечно, не все, но самые ретивые партийные лизоблюды, а было таких немало, и поселились в уродливом доме. До сих пор этот нечестивый длм называют "архитекторский".

Прототипом образу наследственного русского протоиерея Иоанна Воздвиженского послужил настоятель храма Благовещения на Бережках, известный московский протоиерей благочинный Василий Доронкин, скончавшийся в 1939 году в Клину, месте его последнего настоятельства.

В детстве я видел его службы много раз. Говорили о нем разное. Было известно, что он родственник Григория Распутина (двоюродный брат по женской линии); до революции был очень правым, а после как бы "прозрел" и стал сподвижником митрополита Сергия во всех его церковных и общественных делах. Внеш-

ность о. Василия Доронкина описана в памфлете точно: полный, высокий и статный, шатен с густыми длинными волосами и бородой, полными щеками и крупными чертами лица. Красавцем не назовешь, но представителен до чрезвычайности.

Готовясь к очередному возгласу, о. Иоанн думает, как его матушка печет дома пасхальный пирог и как он разговеется сегодня дома вкусной колбасой. О. Иоанн выходит на амвон и едва успевает воскликнуть традиционное "Христос Воскресе!" и услышать от народа ответ "Воистину Воскресе!", как вдруг кто-то из народа его опередил, громко сказав: "Христос Воскресе!" Все в храме обернулись и увидели необычайно красивого человека еврейской внешности. "Кто ты такой? — гневно спросил о. Иоанн, — что присваиваешь себе возглас священника, мешаешь богослужению?" Стоящий повторил: "Христос Воскресе!" О. Иоанн Воздвиженский зовет сторожа Семеныча. Семеныч обращается к стоящему: "Ты кто?" "Я — иудей, — отвечает тот. Семеныч: "Христос Воскресе! Я те, жид овин, покажу Христа!" — говорит Семеныч и выталкивает, к удовольствию о. Иоанна Воздвиженского и молящихся, из храма Иисуса Христа...

Так начинается ставший библиографической редкостью памфлет "Второе пришествие Христа" В.П.Свенцицкого. За памфлет его должны были судить, он тайно эмигрирует за границу и вплоть до февральской революции живет во Франции и Швейцарии. Уехать за границу помогал ему мой отец. Надо сказать, что всех четырех братьев Свенцицких всегда связывали очень сердечные и дружеские отношения, несмотря на столь различные жизненные дороги и характеры. Анатолий, Вячеслав, Борис, Валентин...

Я знал, что дядя Валя священник. (Посвящен в 1918 году, по всей вероятности, тогдашним митрополитом Петроградским и Гдовским Св. Веньямином в соборе Иоанна Предтеченского монастыря — месте погребения Св. Иоанна Кронштадского. Дальнейшая судьба митрополита общеизвестна: он был судим по известному процессу об изъятии церковных ценностей; расстрелян; в тогда еще действующем Казанском соборе при большом стечении молящихся митрополит Веньямин был предан торжественно церковному проклятью — анафеме обновленцами.

В храме Воздвижения в Москве (постройка самого начала XVIII века, в храме находилась гробница фельдмаршала Румянцева-Задунайского) в 20-х годах и служил внештатным священником отец Валентин Свенцицкий. В основном же он выступал в самых

различных храмах Москвы как очень популярный тогда проповедник.

Но к 1925 году, повторюсь, я его не знал и с нетерпением ожидал на даче. Но дядя Валя все не ехал... А за день до его приезда произошел необычный случай: началась сильнейшая гроза. Вспышки молний, сильнейшие раскаты грома... Значит, "гроза" была близко. Дедушка Андрей со свойственной ему украинской медлительностью спокойно продолжал сидеть на террасе, и вдруг шарообразная молния пронеслась необычайно близко от него, вдребезги разбила одно из стекол террасы и разрядилась во дворе... На всю жизнь запомнил я невероятный трескучий гром. А ту молнию я вижу и сейчас. Запахло паленым. Оказалось, что опалило красивую седую бороду деда Андрея, маминого отца, но он сам оказался неприкосновенен и даже сразу не понял, что с ним произошло.

На другой день утром мы всей семьей встречали дядю Валю. Его жену и ее сестер я звал тетями. Тетя Женя и соответственно тетя Надя, тетя Леля и тетя Вера. Они были дочерьми протоиерея Сергия Краснова (происходил из донских казаков). Я в детстве его у них несколько раз видел. Это был красивый высокий священник с копной седых кудрявых волос. Сначала он был настоятелем Царицынского собора (взорван в 1932 году, в настоящее время на его месте сквер и памятник жертвам революции и героям Сталинграда). В годы гражданской войны отец Сергий Краснов с семьей переезжает в Туапсе, где также получает место настоятеля Туапсинской церкви, но не той, что построена в 1966 году, а той, что стояла на Церковной Горке и снесена в 1960 году и где теперь построены зимний ресторан и большой пивной бар. Было это произведено в "царство" Никиты Хрущева.

Семья Красновых была революционной. Старший сын отца Сергия погиб как революционер в 1919 году. Жена протоиерея Краснова Екатерина Владимировна (урожденная Попова) даже получала персональную пенсию за заслуги перед Советской властью и не лишалась избирательных прав, не была "лишенкой", хотя и была "попадьей" при живом служащем в церкви муже, получала рабочую продовольственную карточку.

Отец Сергий был "тихоновцем", примкнувшим к основной ветви православных священников, руководимых митрополитом Сергием Старогородским (впоследствии Патриархом Московским и всея Руси), выведшим Советскую Русскую церковь из обновленческого, иосифлянского и других расколов и поставившего ее на

путь, которым она следует и сегодня. Никаким репрессиям о. Сергий Краснов не подвергался и скончался в Туапсе в 1933 году, где и похоронен. А Екатерина Владимировна окончательно переезжает к дочерям в Москву и еще долгие годы живет там, намного пережив и дядю Валю, и своего мужа.

До того, как Валентин Павлович стал священником и женился на Евгении Сергеевне Красновой, он прожил сложную, полную бурных событий жизнь. Одно время он был связан с партией эсеров. Был дружен с семьей Шер. Любовь к Ольге Шер дядя Валя пронес через всю жизнь. От нее он имел дочь. Эсеры тайно постановили казнить его за, как они считали, двуличность.

Проповедуя аскетизм, выступая с речами о нравственности, он, сойдясь с Ольгой Шер, не женился на ней и дочь была незаконной. От преследования эсеров дядю Валю спас мой отец, укрыв его на определенное время в Ряжске, где отец тогда был нотариусом, а потом, снабдив дядю Валю деньгами и нелегальными документами, помог ему бежать за границу снова.

Не даром предвестником приезда дяди Вали в Никольское была гроза... Валентин Свенцицкий — личность мужественная, сильная, страстная и противоречивая.

Будучи ранее христианским социалистом, он поднялся на церковный амвон в такое время, о котором Анна Ахматова сказала: "Когда в тоске самоубийства народ гостей немецких ждал и дух суровый византийства от Русской церкви отлетал..." Дядя Валя так же, как и Анна Ахматова, считал, что должен быть в России и никакие зазывные "карловчанские" голоса его не могли привлечь. Так же, как и для Анны Андреевны, ни о какой эмиграции для него и речи быть не могло.

Один человек пишет в своих воспоминаниях (подпись — "Неизвестный"): "На стене одного из Московских храмов я неожиданно увидел объявление: "По случаю престольного праздника богослужение будет совершать митрополит Трифон (Таранканов), протодиакон Холмогоров, проповедник Валентин Свенцицкий..." Далекий от религии, я был потрясен... Как — автор "Антихриста", памфлета "Второе пришествие Христа", драм "Интеллигенция", "Пастор Релинг" и других — и вдруг священник!.. Я снова перечитывал имя и фамилию. Фамилия в Москве очень редкая. Имя совпадает. Невольно подумал: может быть, здесь, в Церкви обрел покой этот страстный, вечно неудовлетворенный и ищущий характер. Решил, обязательно пойду, — и был потрясен красочностью,

а главное убедительностью его слова. Это был воистину великий оратор..."

Нет, покоя в Русской православной Церкви о. Валентин Свенцицкий не нашел!

И вот нам навстречу рядом с тетей Женей шел дядя Валя. Он улыбался... Но его лицо так не походило по выражению ни на лицо моего отца, ни на дядю Виню. У них обоих были необычайно мягкие, какие-то всегда нежные лица.

А этот мой дядя был иной. Глаза — серые, смотрящие как бы внутрь тебя. От их взгляда начинает казаться, что ты сделал что-то не так. Если говорить о "профессиональных" священниках, то и мой папа, и особенно дядя Виня несомненно более подходили для лица "красивого благостного" протоиерея и, возможно, если предположить, что они стали священниками, то так же, как и о. Валентин, имели бы большой успех у прихожан, но, конечно, совсем иной. И жизнь их в лоне православной церкви сложилась бы совсем иначе.

Посмотрите на его портрет. Основное в его лице — воля. Уверенность и твердость. Весьма любопытно, что дядя Валя, будучи наполовину поляком, а собственно русским — только на четверть (бабушка по матери украинка — Холганенко), не только, как и все его братья, не считал себя поляком, а даже откровенно выступал в своих сочинениях против западного богословия.

Как-то дядя Валя сказал моей сестре Милице, которую всегда очень любил и оказал на нее даже большее, чем отец и мать, влияние: "Вам будет легче жить, вы вырастете и будете жить с гибкой совестью!"

Совесть — вот что определяло жизнь дяди Вали.

О. Валентин оставил после себя много проповедей и сочинений по христианской философии. Литературный слог его был безукоризнен. Он унес с собой много личных тайн, много невысказанных мыслей и дел. Он был, несмотря на сравнительно краткое служение в церкви, удостоен всех протоиерейских наград, кроме только митры.

С 1925 по 1927 год он был вторым священником (ключарем, по церковному наименованию) церкви Св. мученика Панкратия, находившейся вблизи знаменитой Сухаревки. Церковь Панкратия (конца XVII века) была закрыта и снесена одной из первых в Москве — в 1928 году. Здесь, в тихом тогда переулке, звучали его знаменитые "на всю Москву" беседы о "монастыре в миру".

В марте 1927 года о. Валентин был назначен настоятелем храма Никола Большой Крест на Ильинке.

Церковь Никола Большой Крест — замечательный памятник архитектуры начала XVII века, почти ровесница Василия Блаженного, с усьшальницей купцов Филатьевых. Здание снесено в 1934 году, хотя в 1928 было капитально отреставрировано. Теперь на этом месте небольшой скверик. Но иконостас уцелел! Долгое время он находился в помещении церкви Спасо-Преображения (в народе — по левому приделу — Скорбященская) на Б.Ордынке, где с 1933 по 1948 годы было хранилище Третьяковской галереи. Одно время царские врата из храма Никола Большой Крест экспонирвались на выставке в Третьяковской галерее. Находился иконостас в разобранном виде в ящиках.

Когда в 1948 году начали готовить Скорбященский храм к возобновлению и открытию, то исполняющий тогда обязанности настоятеля протоиерей о. Виктор Жуков нашел иконостас и, зная eгo с юности, без лишних слов отправил иконостас в Загорск, где в это время тоже обновляли и вновь открывали трапезный Сергиевский храм (теперь зимний храм Лавры) и была заявка на иконостас и разрешение.

Но, конечно, в Лавре не ожидали (архимандрит — Гурий, впоследствии митрополит Ленинградский и Крымский), что привезут исторически бесценный иконостас из Никола Большого Креста! Когда в Третьяковке хватились, иконостас уже успели поставить в Сергиевском храме, и отбирать его назад оказалось неудобным. Протоиерей Виктор Жуков, я его хорошо знал, он с юности был другом владыки Киприана (Зернова), смеясь рассказывал: «.Пришли ко мне из Третьяковки, говорят, зачем отдал иконостас? ,— Да я, говорю, в живописи плохо понимаю, вот и отдал. — Да надо было отдать XIX века!.. — А я-то почем знаю, сами бы и отдавали, а то приказали, отдай иконостас, а какой, вы мне не указали... А для меня, мол, все иконостасы святые и все красивые... Обругали меня и отстали..."

Иконостас, в настоящее время прекрасно отреставрированный, яется гордостью Троицкой Лавры и украшает Сергиевский м; лишь распятие, которое венчало пятиярусный иконостас, не поместилось в Сергиевском храме по высоте и находится теперь как запрестольный образ в приделе Св. Варлаама Хутынского в Скорбященском храме в Москве на Б.Ордынке, построенном архитекторами Баженовым и Бове.

В детстве я видел дядю Валю довольно часто. Обычно он не носил штатского костюма... Август 1926 год... Снова живем в Никольском, но не у Бражкиных, а снимаем дачу у протоиерея Василия, служащего тогда в храме Василия Блаженного, обновленца.

Я его хорошо помню. Это был ниже среднего роста человек, худенький, с жидковатыми светлыми волосами, небольшой седеющей бородкой, хитроватой улыбочкой, лет ему тогда было за шестьдесят. Его "матушка" была довольно пышной дамой с пучком седоватых волос, гладкой прической на пробор, говорливая, очень любила пить чай, мне казалось, что самовар ее никогда не остывал.

В этот раз дядя Валя приехал к нам в гости с женой — тетей Женей. Был он в штатском: в белой блузе, брюках. Я и сейчас вижу его красивое вдохновенное лицо, обрамленное каштановыми волосами... Было ему тогда 44 года. Хозяин дачи о. Василий и его матушка наблюдали за дядей Валей из окна. Общаться они не могли. Отец Василий был обновленцем, дядя Валя тихоновцем. Я уже писал об этом эпизоде, но повторяю его, как запомнившийся на всю жизнь.

Если из села Акулова Гора идти... Теперь уже давно идти некуда, дорога на село Курово давно покрыта водами Клязьминского водохранилища. Но тогда от Акуловки шел мощеный булыжником тракт, украшенный вековыми березами, вблизи несла свои чистые воды красавица-речка Уча. Плес Учи был одним из красивейших в Подмосковье, край старинных дворянских усадеб. Тракт вел в Курово, где было два старинных храма — летний и зимний — начала XVIII века и кладбище над Учей, а дальше — деревни Чапчиково и Суходол, а близ них сосновый бор... Все это давно исчезло, как в сказке, как Град Китеж, как исчезает все...

Когда я смотрю на воды водохранилища города Пушкина, то всегда вспоминаю и исчезнувший, прославленный В.Маяковским Акуловский обрыв над Учей, который "горбил Акуловой Горою..." и где поэт разговаривал с Солнцем. Давно нет и отдельно стоящих трех деревянных домов... В одном из них мы и снимали комнаты на лето в 1927 году. Там я, маленький "мученик", перенес тяжелый дифтерит. С террасы дачи я, шестилетний "хозяин", первый увидел быстро приближающуюся фигуру. Черная ряса развевалась на ветру. Я закричал: "Дядя Валя приехал!"

Шел он к даче необычно быстро. Папа и мама вышли к нему навстречу.

"Наша мать скончалась!.." — сказал он моему отцу. Я никогда не видел бабушку Елизавету Федосеевну, но знал, что живет она в Туле у дяди Вини. Папа срочно уехал с дядей Валей и Милицей в Тулу на похороны бабушки Лизы. На девятый день в Москве в Никола Большом Кресте о. Валентин Свенцицкий служил торжественную панихиду по своей матери.

Тогда я видел его служащим в последний раз. Стройный, высокий, быстрой походкой обходя вокруг кануна (Поминальный стол), уверенно и резко владея кадилом, произнося положенные возгласы своим неповторимым, немного глуховатым и все же звонким тенором баритонального оттенка, он прощался с матерью, так горячо и нежно любимой всеми братьями Свенцицкими. .. А через несколько месяцев отец Валентин Свенцицкий стал для моей мамы "еретиком", потому что отделился от Православной Церкви и стал так называемым иосифлянином: правое крыло церковного раскола в Советском Союзе в 20-30-е годы.

К иосифлянам примкнула лишь моя сестра — Милица Борисовна Свенцицкая, до конца оставшаяся верной всем церковным идеям дяди Вали.

В конце 1928 года дядя Валя был выслан на поселение в Сибирь и находился без права выезда в селении Тракт Ужет — 80 км от станции Тайшет Красноярского края. В 1930 году дядя Валя тяжело заболел. У него обнаружилась почечно-каменная болезнь. Недуг был тяжелым. Не боясь последствий для себя, к нему ездил большой его поклонник, известный в те годы гомеопат Николай Константинович Жадовский, друг нашей семьи, но помочь не мог. В почках образовалось нагноение, нужна была срочная операция. Для чего необходимо было привезти его в Москву. Если бы его прооперировали, возможно, спасли бы дяде Вале жизнь... В то время он был еще транспортабелен.

Свояченица (сестра жены) дяди Вали, Елена Сергеевна Краснова добилась аудиенции у тов. Смидовича, знавшего дядю Валю в юности. Тов. Смидович подписал разрешение на возвращение дяди Вали в Москву для операции. И здесь тетя Леля допустила непоправимую ошибку. Благодаря за оказанную милость, она произнесла роковую фразу: "Быть может, после операции Валентин Павлович сможет остаться жить в стокилометровой зоне вокруг Москвы, так называемой тогда — 6?" Тов. Смидович посмотрел на тетю Лелю и медленно разорвал разрешение.

Таким образом был вынесен смертный приговор... Умирал В.П.(Б.) Свенцицкий долго и мучительно. Незадолго до смерти он написал тогдашнему заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию Нижегородскому (впоследствии — Патриарх Московский и всея Руси) письмо с просьбой воссоединить его из иосифлянского раскола с Русской Православной Церковью. Митрополит Сергий воссоединил его с Православной Церковью и простил.

В.П.(Б.) Свенцицкий скончался 20 октября 1931 года на пятидесятом году жизни. Было получено официальное разрешение на вывоз тела о. Валентина в Москву для захоронения и церковного отпевания. Начальник, где должен был ежемесячно отмечаться В.П.(Б.)Свенцицкий, сказал: "Везите дохлятину теперь куда угодно..."

6-го ноября 1931 года тело о. Валентина в товарном вагоне наконец прибыло в Москву. Ящик был просмолен, в нем находился белый тесаный некрашеный гроб. В Москву он прибыл на восемнадцатый день после смерти о. Валентина.

6-го ноября Русская Церковь справляет память иконы "Всех Скорбящих Радость".

Прибыл В.П.Свенцицкий в Москву на вечное упокоение в канун праздника Великого Октября, революции, к которой он так стремился в молодости, которую ощущал как предгрозовую жажду... Но сыном которой не стал!

Но, быть может, он в скорбях обрел духовную радость, духовной жаждою томим?.. Жить надо по совести... Совести своей, разумеется, в своем миропонимании и ощущении о. Валентин не изменил. Утром 8-го ноября гроб с телом отца Валентина Свенциц-кого был привезен и установлен в Московском храме Троицы на Листах на Сретенке вблизи Колхозной площади. Храм в настоящее время снова действует и реставрируется.

В 6 часов вечера 8-го ноября началась заупокойная служба — парастас. Мы приехали всей семьей... Высоко на постаменте перед центральным алтарем (иконостас церкви Троицы на Листах, созданный по проекту и рисункам великого Баженова, сохранился, сейчас находится в Архитектурном музее в главном соборе Донского Монастыря), стоял огромный черный просмоленный ящик, покрытый золотой парчой.

Я знал — там дядя Валя. '

Это была наша последняя встреча...

Нет, на утро была еще одна!..

9-го ноября шел двадцать первый день смерти дяди Вали. Утром перед службой гроб решили вскрыть... Дядя Валя лежал как живой, постаревший, седой... Тление его не коснулось. Ногти на пальцах рук были розовые... Разумеется, ни о заморозке, ни тем более о бальзамировании тела речи быть не могло. По установленному чину в церкви лицо священнослужителя закрыто покровом от чаши, но при прощании покров можно приоткрывать, сохранились фотографии о. Валентина в гробу на смертном одре.

Похороны В.П.(Б.) Свенцицкого проходили при огромном стечении народа, даже двор храма Троицы на Листах был переполнен желающими проститься.

Отпевание возглавили два Архиерея, они же служили и литургию: Архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) и архиепископ Варфоломей (Ремов), оба впоследствии погибли, но после XX съезда КПСС были реабилитированы.

Собственно, официальные похороны в Москве стали гражданской и духовной реабилитацией дяди Вали. Архиепископ Питирим по поручению митрополита Сергия произнес речь, в которой, обращаясь к народу, сказал: "прощаю и разрешаю не только о. Валентина Свенцицкого и воссоединяю с Русской Православной Церковью, но прощаю и воссоединяю всех его отпавших от православия духовных детей и всех прихожан".

В торжественной литургии и отпевании участвовали благочинный протоиерей о. Александр Зверев, тогдашний настоятель Московского храма Св. Николая в Звонарях на Рождественке (в настоящее время храм вновь открыт). Протоиерей Александр Зверев погиб в Гулаге в 30-х годах.

Протоиерей о. Александр Пятикрестовский, настоятель храма Спаса Преображения на Б.Спасской улице (построенный при Екатерине II, один из немногих величественных храмов, с замечательным иконостасом конца XVIII века), протоиерей о. Сергий Успенский, мамин многолетний духовник, протоиерей о. Владимир Абарцумов, отец впоследствии очень популярного в Ленинграде протоиерея о. Евгения Абарцумова, настоятеля Ленинградского Троицкого собора Александро-Невской Лавры, расстрелян; также расстрелян в Бутоо протоиерей о. Иоанн Крылов и многие, многие другие.

Служил за главного протодиакон Николай Николаевич Орфенов, дядя известного певца Большого театра А.И.Орфенова. Протодиакон Н.Н.Орфенов был большим, многолетним другом о. Валентина Свенцицкого, был он хорошо знаком и с моим отцом. В похоронах участвовал и протодиакон Георгий Павлович Хохлов, сын знаменитого певца, впоследствии в 1942 году зверски расстрелянный у можайского леса за то, что во время оккупации открыл в Можайске храм и стал в нем служить, и другие протодиаконы и диаконы...

"Вечную память!" — возгласил Н.Орфенов. Но столь пылкий и страстный человек, каким был Валентин Павлович (Болеславо-

вич) Свенцицкий даже после погребения не сразу получил вечное упокоение. Похоронная процессия направилась по Первой Мещанской (теперь проспект Мира) на Пятницкое кладбище, существующее и поныне.

Здесь и был похоронен отец Валентин. Но в 1940 году кладбище собирались закрыть, Троицкий кладбищенский храм сломать, а само кладбище превратить в парк. Пример Лазаревского был очевидно заразителен. То, что на Пятницком кладбище похоронены М.С.Щепкин, Грановский, семья Садовских, в те годы никого не смущало... "Весь мир насилья мы разрушим..." — касалось это и покойников.

Родные решили перенести прах В.П.(Б.) Свенцицкого на бывшее Лютерано-католическое кладбище "Введенские Горы" в Лефортове, где он покоится и поныне: по иронии судьбы на католическом участке... его могилу украшает черный железный крест...

Так окончилась жизнь одного из самых одаренных сынов нашего рода — писателя и оратора, темпераментного и страстного человека — протоиерея Православной Русской Церкви отца Валентина Свенцицкого, а для меня просто моего дяди Вали.

***

Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Местоблюстителю Патриаршего Местоблюстителя Сергею Митр. Нижегородскому

Ваше Высокопреосвященство

Всемилостивый архипастырь и Отец:

Я умираю. Уже давно меня тревожит совесть, что я тяжко согрешил перед Святой Церковью и перед лицом смерти мне стало это несомненно.

Я умоляю Вас простить мой грех и воссоединить меня со Святой Православной Церковью.

Я приношу покаяние, что возымел гордыню вопреки святым канонам не признать Вас законным первым епископом, поставя свой личный разум и личное чувство выше соборного разума церкви. Я дерзнул не подчиниться святым канонам.

Моя вина особенно страшна тем, что я вовлек в это заблуждение многие человеческие души.

Мне ничего не нужно, ни свободы, ни изменений внешних условий. Ибо сейчас я меду своей кончины, но ради Христа приимите мое покаяние и дайте умереть в единении со святой Православной Церковью.

11/IX-31 г.

Валентин Свенцицкий

Духовным моим детям.

Ваш духовный отец сделал страшную духовную ошибку и тяжко согрешил. 3 года тому назад я отделился от митрополита Сергия и увел свою паству из лона Православной Церкви. Горе тому через кого в мир приходит соблазн, а я соблазнил многих. Ошибка моя заключалась в том, что свое личное разумение и свое личное чувство я поставил выше соборного разума Церкви выразившегося в святых канонах. Я умираю и перед лицом смерти сознаю этот свой страшный грех перед святой Церковью и перед Вами. Простите меня ради Христа и вернитесь вместе со мной в лоно Православной Церкви принеся покаяние в отделении в отпадении от Православия в которое вовлек я вас.

Кто из вас не потеряет в меня веру как в духовного руководителя несмотря на это страшное мое заблуждение, тот пусть останется со мной в единении.

11ЛХ-31 г.

Валентин Свенцицкий

Милые деточки, сейчас получил от Вас письмо. Так много надо сказать и так мало сил это сделать. Спрашиваете, в чем я прошу прощения у Вас? В страдании, как бы ни была на моей стороне истина, но своей ошибкой я вызываю эти страдания у всех. Со всею скорбью, на какую способно мое сердце прошу это прощенье. Но дальше Вы уже не правы, когда говорите, что Вам не ясно происшедшее со мной. Оно может быть нелепо в смысле переживаний, которые привели к этому, но то к чему они привели — это ясно совершенно.

Свой разум и свои чувства я поставил выше соборного разума Церкви: мудрость человеческая заслонила вечное и премудрое. Соборы провидели всю историю, знали какие ужасы будут творить сидящие на Патриарших престолах, сколько будет борьбы, жестокости, неправды, недопустимых компромиссов граничащих с преступлением и знал какой это будет соблазн для человеческих душ, подобный тому в который вовлек я вас и все будет разорвано в клочья, они премудро оградили человеческий души от этих соблазнов строжайшими канонами, что не признавать можно только тогда, когда извращается догмат веры. Вы скажете, а раньше ты этого не , знал? Знал, но в этом то и ужас всех этих наваждений и опасности их. Разве Вы не знаете как иногда вдруг все станет иным и то, что было справа, становится слева, и то, что было слева становится справа? Около года по временам меня гложет этот червяк, но я гнал его как искушение и он исчезал. Как случилось, что у меня от-

крылась вполне истина — рассказать почти невозможно, но знайте, что это имеет прямое отношение к моему концу. Мб. Господь меня сохранил перед смертью и дал возможность принести покаяние. Не думайте ради Христа, что я не понимаю всех страшных последствий моего покаяния для окружающих.

Все понимаю, все пережил до последней черты, но в этом вопросе нельзя ничем иным руководствоваться кроме совести. Это страшно — это непосильно человеку — совесть. Такая страшная вещь. Она возлагает такие ужасающие бремена, но без нее нельзя жить.

Поймите это, не теряйтесь от внешних обстоятельств и поймите меня до конца, как всегда понимали раньше.

Писать не в силах больше.

Господь с вами

Примерно с трех с половиной лет я знал нашу семейную тайну: дядя Валя начал деятельность священника в Добровольческой армии А.И.Деникина... Но никому никогда об этом не говорил! И вот настало время свобод и перемен.

Общее положение России и задачи Добровольческой армии

Священник Валентин Свенцицкий

9 сентября 1917 года я принял сан священника и был назначен проповедником при штабе 1-й Армии.

Мой первый разговор с солдатом поразил меня чрезвычайно.

Подошел тщедушный, растерянный человек, разом потерявший всю свою недавнюю военную выправку, и, как-то боком глядя на меня,сказал:

— Мы все очень вам благодарны насчет слова Божия. Это вы действительно верно. Только что, каждый день у нас лекции теперь. И все по-разному. Замотали нас совсем. Хоть вы, батюшка, скажите правду!..

Сказать правду? Да! Это нетрудно! Но как трудно заставить поверить правде! Я очень скоро с горечью должен был убедиться в этом.

Слушая твою правду, солдат, прежде всего, интересовался не самой этой правдой, а тем, почему ты ее говоришь. Нет ли каких-либо "корыстных" целей в твоих словах. Недоверие, иногда грубое, иногда более деликатное, сопровождало всякий разговор о правде.

Вот и приходилось начинать с "биографии", с себя. Иногда не дожидаясь вопроса. Хотя почти всегда "вопрос" не заставлял себя ждать:

—А вы сами, батюшка, откуда?

— Я из Петрограда.

— Так. Приходской или в полку служили?

— Нет, я светский. После революции принял сан.

— Так...

Дальнейших вопросов я уже не дожидался. Я сам выкладывал все по порядку. И только после всех необходимых справок можно было начинать говорить о правде.

Прошло два года. Много с тех пор утекло воды. Та правда, которая была тогда ясна для немногих, сбылась воочию.

Но темный русский народ прозрел еще далеко не весь. Так же "мотают" его в разные стороны различные политические партии, зазывая в свою "лавочку". Так же обещают ему и землю, и волю, и медовые реки, и кисельные берега. И так же с каждым днем живется ему все хуже — и так же растерянно он спрашивает:

— Где же, в конце концов, правда?

Но теперь легче ответить на этот вопрос, потому что не надо в подтверждение своих слов указывать на будущее — можно говорить и о настоящем. Ты хочешь знать правду? Прекрасно! Приди — и смотри!

История не знает другого примера такого быстрого и такого ужасающего распада государства, какое явила миру Россия.

Это "сказка", "сон" — называйте, как хотите! Но ничего подобного нигде и никогда не было.

В два года великая страна превратилась в груду изуродованных осколков. Не осталось ни одного "живого места".

Разгром политический. Разгром экономический. Разгром нравственный. Вот те "завоевания революции", которые куплены ценою неисчислимых страданий, всеобщего горя, потоков крови и слез.

В политическом отношении современная Россия представляет собой ужасающую смесь дикой анархии и самого жестокого деспотизма. В "советской России" центральная власть принадлежит кучке людей, нагльш обманом воссевшей на самодержавный трон. По образцу "центральной власти" "местные" "совдепы" состоят не из выборных людей, а из захватчиков, пролезающих к власти путем насилия и преступлений. Деспотизм "совдепов" превзошел все до сих пор известные в истории виды тирании.

Но это не могло дать народу "порядок". Произвол наверху бросил массы во власть разнузданнейшей анархии. Потеряв всякое представление о правде, все построив на силе, "совдепы" и всю

страну повели за собой. Каждый гражданин в отдельности стал опираться на "силу" — и началась такая вакханалия всеобщего произвола, что весь политический механизм государства был изломан в щепки — с быстротой совершенно фантастической.

"Наверху" власть упивалась террором.

Назовите хотя бы одного императора старого или нового времени, при котором совершено было бы такое количество смертных казней, какое совершили коммунисты за последний год. Где и когда пытки доходили до таких чудовищных размеров? Был ли где-нибудь до такой степени упразднен суд, как в "совдепии"? В самые черные дни единоличной деспотии было ли когда-нибудь так задушено "свободное слово", как в эти два года деспотии "пролетариата"?

Это все — вверху.

А внизу, точно эхо этой деспотии, началась деспотия каждого имеющего в руках винтовку. Ни один гражданин не гарантирован от насилия со стороны вооруженного коммуниста. Суда — нет. Закона — нет. Власти — нет.

Есть кучка разбойников наверху, и потому внизу начался такой же разбой, такие же расправы каждого захватившего оружие.

Россия перестала существовать как идейное самостоятельное государство.

Она распалась на отдельные разбойничьи гнезда, именуемые совдепами, и потому была выброшена из общественных международных отношений. С Россией были прерваны всякие дипломатические сношения. Вместо Российской империи создали не социалистическую республику — а то, что пошлое революционное остроумие определило циничным каламбуром: "режь-публику"! Революцию "углубили" до снимания с головы скальпов, до сдирания кожи с ног и рук у политических противников, до закапывания в землю заживо, до распятия на крестах. И на этих ужасах основали коммунистическую кровавую анархию, возглавляемую ворами, предателями и уголовными каторжанами...

Ты хочешь знать правду? Приди — и смотри!

Богатейшая страна, кормившая своим хлебом полмира, превращена в голодную пустыню. Фабрики закрыты. Десятки тысяч безработных вынуждены идти в ряды "красной армии", чтобы не умереть с голоду. Помещичьи усадьбы разграблены, культурные хозяйства уничтожены. Комитеты бедноты разорили зажиточных крестьян. Междоусобия, реквизиции, грабеж и насилие создали в

деревне невыносимые условия жизни — а в результате громадные площади остаются необработанными — и десятки миллионов людей обречены на голод и вымирание В городах начинают есть кошачье и собачье мясо. По всей земле стоит стон голодных, измученных людей. Деньги теряют свою последнюю стоимость, и чудовищные цены никого больше не удивляют. За муку платят по 2000 рублей за пуд, но, в конце концов, крестьяне перестают продавать ее за деньги, и начинается меновая торговля — Россия возвращается к первобытным временам, русский народ становится диким народом!

Но есть "правда" еще страшнее этой!

Нравственное и религиозное состояние народа заслуживает названия духовного разгрома.

Все вздорожало — кроме жизни человеческой! Убить, расстрелять, замучить — не считается больше преступлением.

Средневековые пытки?! Да они бледнеют перед тем, до чего додумалась "коммунистическая" власть!

Офицеру вырвали глаз и, издеваясь, говорили: .$№.— а другим глазком ты на него посмотри! •Jig Екатеринодаре, в витрине Освага, была выставлена кожа, снятая большевистскими палачами со ступни ноги при допросе.

В Харькове, в застенке, "коммунисты" снимали "перчатки" у "контрреволюционеров": надрезали кожу на руке, парили кисть руки в горячей воде и потом снимали кожу с ногтями.

При взятии одной станицы на крыльях ветряной мельницы казаки увидели четырех сестер милосердия с распоротьши животами — мельница была пущена, и трупы болтались в разные стороны.

Женам, приходившим справиться о здоровье арестованных мужей, выбрасывали их отрезанные половые органы.

Отрезали носы, щеки, выкалывали глаза, вырывали языки, закапывали живыми в землю, распинали на крестах, сжигали целые семьи, не щадя детей.

И это не единичные случаи, а правило — "обычное явление". И все это на фоне безобразных кутежей комиссаров, на фоне разнузданных пиров, на фоне безобразнейшей спекуляции, взяточничества и воровства.

Не осталось камня на камне от прежней святой Руси!

А религия? Никогда мир не видел такого поругания тех самых святынь, которым народ только что поклонялся!

Мощи угодников Божьих — Сергия Радонежского, Митрофа-ния Воронежского и многих, многих других молитвенников за на-

шу несчастную Русь — осквернены при молчаливом соучастии народа.

Алтари поруганы. Во многих церквах на престоле устраивали отхожее место.

Святые Дары растаптывались грязными сапогами. Из дароносиц делали табакерки. В иконы Спасителя вставляли папиросы с надписью: "Товарищи! Прикуривайте!"

Расстрелян митрополит Киевский Владимир. Убит архиепископ Черниговский Василий и бывший архиерей Тобольский Варнава.

Епископа Амвросия, жившего на покое в Свияжском монастыре, привязали к хвосту лошади и гоняли лошадь, пока епископ не умер в страшных мучениях.

Убит Тобольский епископ Ермоген, бывший Орловский епископ Макарий, епископ Феофан.

Епископу Белгородскому Никодиму выкололи глаза, вырезали щеки, выщипали волосы и живым бросили в яму, засыпав ее негашеной известью.

Так же замучен епископ Андронник Пермский. . Убиты епископ Серафим, епископ Ефрем. ой #ш»/<

Сотни священников убиты только за то, что они священники; их отдавали на мучения и распинали на крестах, как во времена Нерона и Диоклетиана.

И все это делал добрый, славянский, русский народ, который мы благоговейно называли народом-богоносцем!

"Старый режим". Кто станет защищать ошибки "старого режима"? Но кто осмелится отдать предпочтение тому коммунистическому аду, который именуется "новым режимом"? ,;,м В Ростове казачки на митинге говорили:

— Вы кричите: царь у нас был дурачок — да ситничек-то был пятачок!

Один ли ситничек? ,

Вы когда-то "громили" "старый режим" за то, что правительство борется с революционерами смертной казнью. А сами? Разве для самодержавной власти революционеры не были такими же "государственными преступниками", какими для коммунистов являются те, кого они называют "контрреволюционерами"? Но можно ли сравнить прежние суды с теперешними чрезвычайками? И прежний тюремный режим с теперешним?

В еженедельнике Московской ЧК от февраля 1918 года напечатано, что по приговорам Чрезвычайки расстреляно 14 860 чело-

век, не считая Москвы и Петрограда. При каком самодержце было что-нибудь подобное?
При старом режиме, когда курс рубля падал на несколько копеек, все кричали о банкротстве государства, теперь же, при новом режиме, за наш рубль дают гроши.
При старом режиме мы все возмущались железнодорожными порядками, если поезд опаздывал на несколько часов. При новом режиме поезда опаздывают по неделям и пассажиры едут на крышах и тормозах.
Мы жаловались на дороговизну, когда мука была 1 рубль за пуд, сахар 15 копеек за фунт, масло 30 копеек, молоко 50 копеек за четверть, яйца 25 копеек десяток. Сапоги можно было купить за • 10 рублей. Ситец стоил 10 копеек аршин. Дрова были 8-10 рублей сажень.
Все это было при "старом режиме". А при новом — мука доходит в северных губерниях до 2000 рублей за пуд, сахар до 200 рублей фунт. Масло от 50 до 250 рублей, бутылка молока до 15 рублей, яйца от 120 до 140 рублей. За сапоги платят полторы тысячи. Дрова продаются на вес, а ситцу нет совсем.
Кому стало лучше жить при "новом режиме'7 Рабочему? Пото-eiy что он получает тысячи в месяц? Но раньше он жил лучше, получая десятки рублей. Крестьянину? Потому что ему разрешили пахать чужую землю? Но он бросил пахать и свою собственную землю, потому что у него отнимают все, что бы он ни сработал.
Вся страна ограблена, разорена, обесчещена — и если это называется "завоеваниями революции", если это именуется "коммунистическим раем", пусть будет проклят этот рай и эта революция!
Темный народ хотят уверить, что во всем повинны старые грехи самодержавного режима. Но почему же чем дальше — тем идет все хуже? Почему за два года нигде и ни в чем не улучшилась жизнь? Мы падаем в пропасть и хотим уверить себя, что "углубляем революцию"! Но полно, верят ли в это сами большевистские комиссары? Новый режим! А почему они так любят "романовские деньги"? Почему на словах они кричат о победах революции — а карманы набивают деньгами "старого режима"? Обманщики и лицемеры!
Когда-то революционеры упрекали в неискренности самодержавное правительство, когда министры говорили: "сначала успокоение, потом реформы". . А теперь?

Захватчики власти, превратившие русскую жизнь в дикий кошмар, на упреки и неотступные вопросы:
— Где же ваш обещанный рай?

Отвечают:
— Сначала победа над буржуазией, потом и рай!
Кто поверит им, что дорога в рай могла быть устлана горами трупов, вопиющей жестокостью, кровавой несправедливостью? Кто поверит им, что дорога в рай лежала через океан слез человеческих, смешанных с кровью невинных жертв? Свобода! Но свобода для единомышленников была и будет при всяком режиме! Разве при самодержавии Марков II или доктор Дубровин не могли говорить все, что им вздумается? И если теперь лакеи Троцкого и Ленина пользуются свободой слова — чем это выше свободы "старого режима"?
Свободолюбие правительства измеряется тем, какая свобода дается не для друзей власти, а для ее врагов.
И, конечно, при самодержавном строе враги самодержавия пользовались большей свободой, чем сейчас враги советских комиссаров.
Но есть один вид свободы, к которой всегда особенно чуток был русский народ — и которая ныне попирается с какой-то непонятной и совершенно не русской жестокостью: это свобода совести.
Русский народ необычайно веротерпим. Свобода совести, то есть право каждого человека молиться и веровать так, как велит ему его совесть, это всегда было символом веры всех лучших русских людей в полном согласии с духом всего русского народа.
Наше законодательство в конце концов уступило и само встало на путь самой широкой веротерпимости.
Но коммунисты с ненавистью, равной той ненависти, которая когда-то заставляла кричать: "Распни, распни Его! Кровь Его на нас и i:a детях наших", — ныне с такой же ненавистью обрушились на Православную Церковь.
Декрет большевистских комиссаров об отделении Церкви от государства — это новая, современная Голгофа, на которой распинается Христианская Церковь. Знают ли православные русские люди, что по этому декрету православные храмы признаются не собственн зстью общины верующих, а собственностью всего народа? Другими словами, если в каком-нибудь селе верующее православное население будет в меньшинстве, храм, по постановлению

85

большинства безбожников, может быть превращен в кинематограф или трактир.

Знают ли православные русские люди, что христианская община лишена так называемого "права юридического лица", то есть лишена возможности иметь имущество, и для того, чтобы купить облачение, сосуды и так далее, должна подыскивать "подставное лицо'? Знают ли православные русские люди, что преподавание Закона Божия не только не является обязательным, но строжайше запрещается в каких бы то ни было школах, другими словами, Церковь лишена возможности подготовлять пастырей для служения в христианских приходах?

У церквей и монастырей отнято все достояние, нарушена воля умерших, жертвовавших на поминовение души, нарушена воля народа, по грошам сносившего в святые места свою лепту. Запрещен колокольный звон. Запрещены крестные ходы. Комиссары заставляют венчать не разведенных Церковью. И расторгают церковные браки в своих "комиссариатах".

Вот какую "свободу совести" дали России коммунисты! Общее положение России полтора года назад можно было бы считать безнадежным. Все сказанное относилось бы тогда ко всей "стране. Но Бог судил иначе. Нашлись праведники, ради которых Господь пощадил преступную страну. Такими праведниками бы-'ли первые добровольцы. Безумно храбрая молодежь, руководимая мудрым старцем генералом Алексеевым и гениальным полководцем генералом Корниловым.

Эти люди были призваны совершить историческое чудо: воскрешение погибшей страны.

Не могу не признать здесь своего тяжелого греха — греха неверия в те дни, когда решался легендарный поход Корнилова из Ростова на Кубань. Я был в Ростове, и мне предлагали быть священником при штабе Корнилова. Но я не только не верил в успех «дела, я считал вредным для возрождения России предполагавшийся поход: я рассуждал "здраво", "по-человечески".

Я говорил:

— Большевизм, как нарыв, должен созреть — тогда он уничтожится сам собой. Внутреннее разложение большевизма неизбежно, а всякое внешнее сопротивление может играть лишь отрицательную роль; оно будет объединять распадающийся большевизм.

Кучка молодежи как на Голгофу идущая "спасать Россию", изумляла меня не столько жаждой подвига, сколько своей "слепотой".

"Неужели они не видят, — думал я, — что сейчас отдать себя в жертву не только бесполезно, но определенно гибельно для возрот ждения России?"

Я не верил и не понимал, что сам Бог избрал своим орудием этих новых крестоносцев и что мученический подвиг их свершит то чудо, которое теперь мы все прославляем.

Корнилов был одним из тех людей, которые не только видели, куда идет Россия, задолго до ее окончательной гибели, но и имели мужество открыто заявлять об этом.

28 августа 1917 года, перед заточением в Быховскую тюрьму, генерал Корнилов издал манифест, в котором писал:

"Я обвиняю Временное правительство в нерешительности действий, в неумении и неспособности управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанью внутри нашей страны, о чем свидетельствует взрыв в Казани, где взорвалось около миллиона снарядов и погибло 12 тысяч пулеметов; более того, я обвиняю некоторых членов правительства в прямом предательстве Родины и тому привожу доказательство: когда я был на заседании Временного правительства в Зимнем дворце 3 августа, министр Керенский и Савинков указали мне, что нельзя всего говорить, так как среди министров есть люди неверные. Ясно, что такое правительство ведет страну к гибели, что такому правительству верить нельзя и вместе с ним не может быть спасения несчастной России.

Поэтому, когда вчера Временное правительство, в угоду врагам потребовало от меня оставления должности Верховного Главнокомандующего, я, как казак, по долгу совести и чести, вынужден был отказаться от исполнения этого требования, предпочитая смерть на поле брани позору и предательству Родины.

Казаки, рыцари Земли Русской! Вы обещали встать вместе со мной на спасение Родины, когда я найду это нужным. Час пробил. Родина накануне смерти! .

Я не подчиняюсь распоряжениям Временного правительства и ради спасения свободной России иду против него и против тех безответственных советников его, которые продают Родину. Поддержите, казаки, честь и славу беспримерно доблестного казачества, и этим вы спасете Родину и свободу, завоеванную революцией!

Слушайтесь же и исполняйте мои приказания, идите за мной!.

Но его не послушались! Он остался одинок, с группой немногих преданных ему людей, среди которых был и теперешний вождь Добровольческой армии генерал Деникин.

Большинство же осталось глухо к призыву великого патриота, потому что было слепо — не видело того, что видел он, или малодушно предпочитало позор и предательство Родины смерти на поле брани...

Если бы казаки в то время поднялись на защиту несчастной страны нашей — не было бы междоусобной войны и всех ужасов, ныне нами переживаемых...

Генерал Алексеев на Дону уже организовывал Добровольческую армию, когда Корнилов бежал из Быховской тюрьмы, куда был посажен одним из ничтожнейших людей революционной эпохи — Керенским — этим "самозванцем" от революции.

Крадучись, в "теплушке", пробрался Корнилов в Новочеркасск и стал во главе новой армии.

Большевики распускали о нем клеветнические легенды — лгали безудержно. И сумели обмануть темные массы, внушив им, что Корнилов — "враг народа".

Недаром выливалось это иногда в наивные, почти детские формы. н Корнилов на Дону рассказывал одному журналисту:

— В солдатской теплушке с большевиками сюда приехал. Сидят со мной и говорят про генерала Корнилова. Один врет: был я на фронте и видел генерала Корнилова, роста он, что косая сажень, кулачище — пудовик, а морда, как у дьявола...

Корнилов опять стал Главнокомандующим. Но армия была другая...

Три тысячи юношей — вот что дали города и станицы с миллионным населением! И эти юноши все были почти такие же беглецы, пришельцы из России, как и их вождь. И с такой армией — боговдохновенный вождь пошел завоевывать Россию! Начался беспримерный поход на Екатеринодар.

Мы, верующие в чудо, знаем, кто побеждал мечом Корнилова. Но пусть люди, желающие все объяснить "просто", объяснят, каким образом мог отряд в три тысячи человек совершить то великое дело, которое было им совершено?

И пусть объяснят еще, каким образом военное поражение сумело стать величайшей победой.

А ведь это было так!

Корнилов с горстью бесстрашных рыцарей дошел до Екатери-нодара. И начал штурм города почти без снарядов. В ответ на сотни выстрелов, в ответ на ураганный огонь большевиков — Корнилов мог расходовать два-три снаряда.

На рассвете, перед окончательным штурмом, генерал Корнилов был убит. Началось отступление Добровольческой армии.

Скажите: кто бы из самых мудрых людей мог предугадать судьбу отступившего отряда?

Великий вождь был убит. Кучка изморенных людей, не достигнув цели, начала отход. По пятам шел в несколько десятков раз сильнейший неприятель.

Не ясно ли было для "здравого" человеческого ума, что дело Корнилова должно было погибнуть?!

Но совершилось нечто необычайное. Совершилось то, что мы называем чудом, не в иносказательном, а в самом подлинном смысле слова, понимая всю ответственность, которую берем на себя.

Да, чудо!

Смерть Корнилова была великой искупляющей жертвой за Россию, и отступающая армия, руководимая Верховным вождем, генералом Алексеевым, и новым Верховным Главнокомандующим, генералом Деникиным, другом и соратником Корнилова, разрослась в могучую непобедимую силу.

Зло может только разрушать, но и само разрушается. Злой темный большевизм, разрушивший Россию, стал разрушаться сам.

Добро созидает. И тот порыв к самопожертвованию, та правда, которая горела в сердцах первых Добровольцев, создала новую великую Армию.

Во имя какой же правды шли умирать подвижники — Добровольцы?

На знамени Добровольцев написано: "Единая Россия".

В этих двух словах вся программа!

Не может быть единой России, пока население отдано во власть самодержавных комиссаров сверху и дикой анархии снизу.

Не может быть единой России, пока нет гражданской свободы, обеспеченной законом.

Не может быть единой России, пока один класс населения мечтает о диктатуре над всем народом.

Не может быть единой России, пока нет справедливого суда. Пока нет твердой власти. Пока не обеспечено право собственности. Пока не гарантирован честный труд рабочих и крестьян. Пока объявляется вне закона всякий образованный человек только потому, что к нему приклеена кличка "буржуй".

Не может быть великой России, пока семейные очаги не гарантированы от насильников.

He может быть великой России, пока за каждым русским гражданином не будет признано право исповедовать православную веру.

Обеспеченная законом гражданская свобода. Семья — как неприкосновенная святыня. Православная Церковь. Вот те начала, без которых единая Россия невозможна!

Добровольцы подняли меч во имя единой России.

Это значит, что они встали на защиту попранной свободы, обесчещенной семьи и гонимой Церкви! Добровольческая армия — не политическая партия. Политические распри обессилили власть, и потому все без исключения политические партии являются косвенными виновниками страшной русской смуты.

Мудрые вожди Добровольцев поняли это и сразу поставили Армию вне партийности.

В Добровольческой армии могут в одних рядах сражаться люди самых разных политических убеждений: и республиканцы, и конституционалисты, и монархисты.

Не место только тем, кто против единой России. Ибо тот —-враг нашей Родины и за Россию сражаться не может.

Узкие партийные люди, вот те самые, которые интересы своих партийных кружков поставили выше интересов всей страны, требуют от вождей Добровольцев политических лозунгов, и каждая партия тянет руководителей Армии в свою сторону.

Какое роковое партийное ослепление!

Добровольческая армия — не кучка людей. Не "кружок" эмигрантов из Центральной России. Это всенародное ополчение — пора наконец понять это!

Вот почему и декларация Добровольческой армии так мало похожа на обычные "политические платформы". ¦

Она говорит о главном, обязательном для всех партий, исповедующих единую Россию.

Главное командование на юге России обратилось к правительствам союзных держав через их официальных представителей со следующей декларацией:

"Прошу вас довести до сведения вашего правительства цели, какие преследует командование вооруженными силами Юга России в вооруженной борьбе с советской властью и в государственном строительстве:

I. Уничтожение большевистской анархии и водворение в стране правового порядка.

II. Восстановление могущественной Единой и Неделимой России.

III. Созыв народного собрания на основах всеобщего избирательного права.

IV. Проведение децентрализации власти путем установления областной автономии и широкого местного самоуправления.

V. Гарантия полной гражданской свободы и свободы вероисповедания.

VI. Немедленный приступ к земельной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения.

VII. Немедленное проведение рабочего законодательства, обеспечивающего трудящиеся классы от эксплуатации их государством и капиталом".

Для того, чтобы эта декларация была не бумажным документом, а претворилась в жизнь, нужна военная сила, нужна русская армия, которая бы очистила русскую землю от предателей, предавших и продавших Россию "интернационалу".

На создание такой Армии и были направлены главные усилия, ныне увенчавшиеся блестящими успехами.

Такая Армия создана.

И поход на Москву начался.

Но дело создания Единой Русской Армии нельзя было бы считать завершенным, если бы не свершился великий исторический акт: признание Деникиным власти Колчака.

Только тогда, когда власть стала единой, только тогда, когда во главе возрождающейся России встал Благоверный, Верховный Правитель, стало несомненным близкое торжество того святого дела, за которое принес себя в жертву Корнилов, за которое умирали на полях Кубани лучшие русские люди, первые Добровольцы, во имя которого поднялось за ними казачество, вдохновившее и Восток, и Запад, и Север России на борьбу.

Решить спор "соглашением" с насильниками — невозможно. Они возводят в принцип неподчинение большинству.

Они не признают никаких обязательств. Никаких прав. Против разбойников одно только средство действительно — оружие.

Насильники — должны быть побеждены. Это первое необходимое условие спасения русского народа.

Но мечом воскресить страну невозможно. Мечом можно разорвать ту петлю, которая его задушила. А вдохнуть жизнь должна другая внутренняя сила.

Если витязи Земли Русской подняли меч, то вожди духовные должны поднять Животворящий Крест!

Если необходимо одержать окончательную победу на фронтах, то так же необходимо одержать нравственную победу над духовным разложением народа.

На фронте побеждает Армия. Духовная победа является задачей другой исторической силы. Имя ее: Православная Церковь! Здесь неминуемый искушающий вопрос:

— А как же "не убий"?

На фронте солдаты любят "смущать батюшек" этим вопросом. И многие стараются отмолчаться, думая, что и в самом деле здесь есть какой-то "компромисс".

Фарисеи прикрываются "буквой закона" — любят говорить о "любви к врагам" и непротивлении.

На одного искренне заблуждающегося приходятся сотни бездушных "толстовцев", механически повторяющих заповедь о любви, как граммофон, без живого чувства, без пламенного вдохновения.

Будьте последовательны: вырывайте око, которое соблазняет вас. Делайтесь скопцами, чтобы не впасть в блуд, если вы так любите буквально и точно, без всяких размышлений понимать евангельские тексты.

Да, надо любить врагов! Но разве не надо любить всех людей? Или дано любить только насильников? А жертв этих насильников любить не полагается?

Ссылкою на любовь нельзя разрешить роковой вопрос, как быть христианину, когда на глазах его убивают невинных. Да, сказано: "Не убий".

Но какое лицемерие, или недомыслие, или упрямое ослепление (какое было у Льва Толстого) — не видеть, что на войне разрешается вопрос не о том, убить или не убить, а о том — кого убить! Нельзя же "отписываться": если не поднял оружия — значит, не убил! Нет, убил — если не защитил! Убил как соучастник. Убил своим попустительством. На войне решается вопрос не о том, пролить или не пролить кровь, а о том, чью кровь пролить: злодея или невинного. Христианину приходится на войне выбирать из двух зол меньшее. И если он скажет: "Не могу убивать ни правого, ни виноватого", — в лучшем случае это будет самообман, в худшем — сознательное лицемерие.

Добровольцы насмотрелись на станицы, из которых приходилось отступать под натиском большевиков, а потом отбивать эти станицы снова. Там находили заколотых детей, распятых священников, замученных женщин. Разве не произошло бы того же само-

го, если христиане-Добровольцы сложили бы оружие перед освирепевшими большевиками, ссылаясь на заповедь "Не убий"? И разве не они бы убили тех мирных жителей, с которыми расправились большевики?

Они! Потому что они попустили бы совершиться убийству.

Войдите в станицу после изгнания оттуда большевиков, и вы поймете, какое святое дело любви совершается силой оружия.

Вы увидите людей, освобожденных этим оружием от смертельного ужаса, вы увидите воскресающую жизнь. Если вы не убили в себе мертвой догмой живое религиозное чувство, вы поймете, что вопрос о христианской войне должен быть решен не по-фарисейски.

Для христианина — не всякая война допустима. А только та война, которая защищает святое дело. Когда, выбирая между двумя неизбежными убийствами, христианин по совести может сказать:

— Я поднимаю меч на насильника, чтобы меч его не опустился на неповинную жертву. Я беру на себя крест неизбежного убийства, чтобы из двух убийств выбрать то, которое падает на преступника, а не на праведника.

Только тогда, когда христианин может сказать все это, он вправе идти на войну.

Вот почему не безразлично для христианина и то, как ведется война.

На войне самое страшное не то, что происходит во время боя, а то, что совершается после боя.

Бои крестоносцев после победы должны нести с собой торжество правды.

Вот почему нет у Добровольцев более злых врагов, чем те солдаты, которые, пользуясь победами Армии, грабят и насилуют освобожденных.

Эти преступления — страшный удар в самую душу, в самое сердце Армии. Они оскверняют ее святая святых. Они покрывают священные знамена пятнами позора.

Высшее командование по заслугам предает виновных смертной казни.

Но этого мало. Сами воины должны все силы свои отдать на борьбу с этими предателями.

Это те же большевики, обманом вставшие под Добровольческие знамена.

Им все равно, кого бы ни грабить и чьей бы силой ни пользоваться для безнаказанных насилий. Будь это разбойничьи полки красных или будь то крестоносные полки Добровольцев.

Христианская война должна быть подвигом. Она должна быть крестным путем на Голгофу во имя воскресения распинаемой Родины.

Именно такую войну и ведет Добровольческая армия.

Но я не сказал бы всей правды, если бы еще раз и в самой категорической форме не подтвердил:

— Одна армия, как бы сильна она ни была и какие бы возвышенные задачи она себе ни ставила, не может спасти страну.

Всякая армия — все же сила внешнего порядка. То направление, в котором она действует, определяется внутренними мотивами, и потому война может быть доброй и злой в зависимости от конечных целей.

Главная причина зла — внутреннее разложение народной души. И потому сила внутренняя и должна быть призвана на борьбу со злом.

Оружие освобождает народ.

Оружие собирает распавшееся Российское государство.

Церковь должна собрать воедино распавшуюся народную душу. Меч и Крест должны соединиться для этого великого дела.

Церковь и может и должна осуществить ту величайшую историческую задачу, которая сейчас стоит перед ней...

Сколько храмов на святой Руси! Пусть же около них пастыри соберут живые души в одну общую дружескую семью.

Вот тогда-то и начнется новое, русское, национальное государственное строительство!

Не по рецепту оторвавшихся от народной веры заграничных эмигрантов, не по программам заграничных брошюрок, написанных потерявшими всякое национальное чувство людьми, а по заповедям великих русских угодников Божьих, собирателей Русской Земли и молитвенников о ее судьбах — Сергия Радонежского, Московских митрополитов Петра и Алексея и священномученика Ер-могена.

Религиозное возрождение народа должно следовать за победоносными полками Добровольцев.

Если в освобожденных областях будет царить разнузданная жажда наживы, если люди будут развратничать, пьянствовать, воровать и грабить, если будет процветать взяточничество, спекуляция и самый бездушный злой эгоизм — все жертвы и все победы будут напрасны!

Одним из путей для пробуждения религиозного подъема и для осуществления Церковью ее исторической роли я считаю необходимым создание при Высшем Церковном Управлении специального церковно-общественного отдела, который бы взял в свои руки организацию церковно-общественной жизни — православных приходов.

Приходы по своей инициативе никогда не осуществят этих общественных задач во всем объеме. Должен быть руководящий центр, который бы давал соответствующие указания и объединял бы деятельность всех приходов единством общего плана.

Только тогда приходы станут живыми общественными ячейками, из которых может сложиться русское национальное государственное целое. Для Церкви не безразлично, в каких внешних условиях живут христиане, ибо эти внешние условия могут и калечить души и, напротив, могут содействовать их духовному росту. И потому для Церкви не безразлично, принадлежит ли власть кучке разбойников или избраннику народа. Не безразлично — голодают ли прихожане или не терпят нужды, думают ли Городские Думы о благосостоянии местных жителей или нет, заведуют народными деньгами честные люди или воры.

Организованный приход — незыблемый фундамент не только духовно-нравственной, но и государственной жизни.

Церковь, раскрыв свои общественные силы, заснувшие в ней с первых веков христианства, сможет наконец встать в должное отношение к государству.

Крест выше меча. Государственный меч должен черпать свою нравственную силу в церковной организации.

Церковь не должна властвовать, но она и не должна быть рабой государственной власти.

Церковь должна благословлять христианскую власть и акты общегосударственного значения. Церковь должна быть Совестью государства!

14 июля проездом в Армавире я служил напутственный молебен.

Отправлялась на фронт батарея.

Четыре крупных орудия английского образца сияли на солнце.

Солдаты стояли правильными рядами.

Штык у часового горел, как огненный.

Когда я кончал обход со святой водой по рядам солдат, ко мне подошел полковник, командир батареи, и сказал:

— Батюшка, я прошу вас окропить и наши орудия.

Я подошел к блестевшим пушкам и стал окроплять их.

Совершенно неожиданное чувство потрясло меня до основания. Мне почудилось, что мертвый металл ожил на мгновение, на одну неуловимую долю секунды я почувствовал, что передо мной не "пушки", а какие-то живые существа, благоговейно преклонившиеся пред знамением Креста. , , с И точно слышат они слова:

— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

***

Из сказанного моим дядей, незабвенным протоиереем Валентином Свенцицким, ясно какую Россию мы потеряли и каких людей. Но верю, что народ русский, вся многонациональная страна наша поднимется из пепла и не будут ее сыны последними!

Один из троюродных братьев протоиерея Валентина Свенцицкого и моего отца Свенцицкий Андрей Эдуардович (1859 — 19...). Андрей Свенцицкий личность многогранная и интересная. Военный — штабс-капитан, а также неутомимый земский деятель, поэт, прозаик. Имел хутор под Бирском Оренбургской губернии. После 1917 года сведений о нем нет. Известен сборник стихотворений 1917 года изд. Поплавской Санкт-Петербург. По архивным данным все дети Андрея Эдуардовича репрессированы. Возможно расстрелян и он сам.

В особняке (снесен) на углу Чистого переулка жил и другой троюродный брат о. Валентина и моего отца — генерал-топограф Владимир Иосифович Свенцицкий, двоюродный брат Андрея Эдуардовича. Оба они приняли православие. Жены были русские.

Нине Свенцицкой, дочери Владимира Иосифовича, Андрей Эдуардович посвятил повесть "Мерлин" — о рыцарях Круглого стола. Нина Свенцицкая и ее мать Александра Маркеловна были прихожанками храма Успения Пресвятой Богородицы на Мо-гильцах. Елка в их квартире описана в романе Б.Пастернака "Доктор Живаго", фамилия не изменена: "Елка у Свенцицких".

Караурганское сражение

(Генералу П.Н.Юденичу и его кавказцам посвящаю)

В Караурганское, братец, сраженье. Хоть немало и наших легло, Да убитых Господь исцеленье Лишь один наблюдает; но зло Понаслышали турки: не враки,

Что лежали горами тела... Хотя турки стрелки и рубаки, Но их русская сила смела! Спервочка мы потрусили малость... Сосчитали мы силу свою: Защищаться казалось, как шалость... Пропадем мы, сказали, в бою! И назад отступать неспособно: Ну, и место! Утесы, провал... А как взглянешь на местность подробно Ровно черт с сатаною играл! Отступать огорченье! Взлетели Мы зачем же на гнезда орлов!.. Помолились! Затем захотели Мы пощупать штыками врагов... Но их тьма наступала... Повсюду Тараканы ползли из щелей... Точно хлынул поток чрез подпруду... Аль у турка без счета людей!? Лезут страшные, черные черти! Пропадешь в настоящем аду! И пропасть мы решили, поверьте! Пропаду, а назад не пойду! Били, били штыком, пулеметом... Не прорезать никак, не избить... Уж прошло малодушье по ротам И "Алла" турки стали вопить. И вот тут и случилося чудо: Прилетела помога для нас... И живыми мы будет покуда Не забудем предсмертный тот час! Прилетела российская вьюга, Не забыла родимых детей, Из лесочков, российского луга, тИз российских, раздольных степей. От забитой снегами тропинки, От околиц, проселка, села, Где рыдают о нас сиротинки, Наша матушка вьюга пришла. Принеслась она с силою страшной! Как бы тысяча белая рук Протянулась за нас в рукопашной...

Изменилось сражение вдруг... ¦¦«. Ветер с Севера был из "Рассей", *« Из под нашей российской Москвы, Словно все-то Руси добродеи Не давали с нас ссечь головы... Липким снегом, как мокрой ладонькой, Залепила метель им лицо... Повернула спиной... и вдогонку Мы их сжали в стальное кольцо. В Караурганское это сраженье Помогла нам метель... или нет — Помогло нам святое служенье, И святой наш солдатский обет!

Русская свечка

Свечка, великая свечка, Свечка Руси восковая!.. Отдано в жертву сердечко, Лучшая силушка края!.. Русь указала дорогу:

Эта война — литургия,

Это служение Богу, ¦ч Вечного мира Мессия! Пусть на горе на высокой Русская свечка сияет, Мир весь широкий, стоокий Русским теплом согревает!

1914 год

Памяти Великого князя Олега Константиновича

(Удостоено благодарности отца Великого Князя Константина Константиновича — К. Р., поэта)

( Статный, ясный, добрый воин Юный Князь Олег,

Крови царственной достоин. Едет на набег. Едет в Родину влюбленный Рыцарь и поэт, Словно в век старинной оной , и Верою согрет.

Видит немцев... Закипает

Кровью молодой...

Шпоры в бок коня вонзает

И летит стрелой.

Саблей врезался он смело,

Перегнав свой взвод.

Сердце медлить не терпело:

Молодцы вперед!

Как шмели летают пули...

Будет и одной

Чтоб убить... Враги стрельнули

И упал герой...

С ним и конь... В грязи лежали...

Подлетает брат

Гавриил... Его подняли

И нести спешат.

Шепчет бледными устами:

"Брат, перекрести!"

Надо грязью и лесами

Слабого нести...

Страдный путь! Дорогой дальней

Раны он не снес,

Умер кроткий и печальный

Бог Его унес!

В церкви

Я вижу свечи восковые В руках мозолистых... и вздох Я слышу носится, в святые Когда врата стучится Бог... Я пенье слушаю - нет баса: Ушел с октавой на войну; И нежность тоненького гласа Сильней тревожит мать, жену... И сиротливо это пенье. Как писк побитого щенка, Как много надобно терпенья И пред иконой огонька]

Иеромонах Анатолий

(убит на передовой на Западном фронте в 1916 году при причащении солдат)

Священник монах А натолий Не смотрит на ночь и ненастье, Где сталь перепутала колья, Дает он Святое Причастье. Напутствует он отходящих, Склоняясь к герою, внимает Словам он последним, просящим,

Я тихо крестом осеняет...

У кольев стальных заграждений Стоит Анатолий, склоняясь... Не слышит в усердных моленьях, Как пуля сейчас же другая Попала в бедро разрывная... Священник, отец Анатолий, Ты будешь напутствовать боле? Не глядя на ночь, на ненастье Подашь ли Святое Причастье? Иль пулею этой сраженный,

Простишься ты с мукой бездонной, И встанешь пред Высшим Судьею С заслугой своею святою!

Иеромонах Антоний

Он был звездой путеводной

Во многих странствиях морских.

Он пастырь был для стад людских,

Суровый пастырь благородный!

Суровый был он отражая

Суровость черного вала,

Стихия водная не зла,

Но не смешлива боевая...

Монах сребристой сединою

И черной рясой походил

На вал, когда его сребрил

Могучий ветер пред зарею.

Когда немецкий турок "Гебен"

На транспорт "Прут" наш наскочил

И сдаться русским предложил,

100

топ Антоний начал петь молебен. fofi

Святые гимны повторяя,

^Решили все не сдать свой флаг... {И гордо взвился русский стяг Врага снаряды принимая. м "Прут" загорелся, транспорт мирный Юн беззащитный был, ко дну Пошел в минуту он одну... А нтоний пел молебен клирный, И погружался, осеняя. Всех уплывающих в ладье... Я так исчез в морской волне. Святую Русь благословляя\

1915 год

Черное море.

И всюду, где русские кости Покрыты не русской землею, 'В Карпатах, на польском погосте,

За Сеной, Ефратом-рекою, .г> Над каждой забытой могилой ш^ Буран раздувает кадилом. Над полем сраженья былого Творит поминальное слово. Поплачет... Потом встрепенется. Как белые рати несется... ¦ w* Дорогу! Дорогу! Дорогу! ,м Народу, страдавшему много! Пусть будет России награда, QUdi София и ключ Царьграда!

Пусть встанет наш гений российский Над жадностью черствой и низкой. Да хватит российских объятий Для всех человеческих братии! Дорогу людскому, простому Российскому сердцу златому\

1916 год.

Еще Ф.М.Достоевский предвещал: пройдет время и снова в России появятся русские мальчики и им будет суждено зажечь угаснувшие свечи России. Я цитирую Достоевского не буквально, но сегодня мы видим возрождение России, русского духа, символом которого являются ежедневно поднимающиеся стены Храма Христа Спасителя.

101

Вот стихотворения одного такого талантливого мальчика во Христе, художника и поэта Валерия Ясова.

Будет свет из высокой весны.

Нам не выйти с пустыми сердцами.

Я стою посреди тишины,

Где пути не богаты цветами.

Зелень — золота тающий блеск, Только тлеют поющие дали. Для чего мы спустились с небес —

Умирать в придорожной печали?

Стан, согбенный суровой судьбой,

Твое рубище ветром носимо.

Отчего оке я болен тобой, д«'Л I Вспоминая любимое имя? (

Как молитву, забыть нельзя

Эти райские тихие звуки.

Страстотерпцы твои князья, ,^-^Крест — не меч — в наши сильные руки.

Только тени в пыли голубой. ufPycb, твоя мне по сердцу дорога:

Стать безумным и нищим с тобой,

Прославляя единого Бога.

Помню, наши окна голубели, ,ют%1И сады пьянели от тепла.

Ничего, что руки огрубели,

сердце спит прозрачнее стекла, разбудить, сказать, что я в России, Ш разбить на сотни, сотни слез

Хрупкий прах, тревогами носимый

меж березовых зеленых грез.

"Где моя земля? — кричу и плачу. * Рвы, могилы и предсмертный стон.

Наши реки выглядят иначе,

холодеет грозный Вавилон.

На груди, где крест и Божье Слово, —

Русь — без края кроткие поля.

Там живет Отечество Святое —

Вся доставшаяся мне земля.

Значит, нету жребия иного:

Сердце полагая в синь,

Будешь в небо вглядываться снова,

Проходя пустыню из пустынь.

102

***

Столь пронзительны струны дорог среди плавных холмов окруженья, где колючий кустарник продрог. В тонкой речке живут отраженья бесконечно зеленых вершин — ,i величин безутешных навеки. .: ?4 >. Только жалобы светлых осин осеняют бессонные вехи. Листьев плоть, трепещи не взыщи: лучшей доли не будет у смертных, где дрожат васильков миражи, на ржаных остывающих ветрах. Наша Родина — сон и мольба, небылица и правда святая. Вдруг коснется горячего лба тень рябины еще молодая. ***

'л 1 я'

На Соловках, где мягок мох

и далеки чужие земли,

где камень молится и внемлет,

последний принимая вздох. ia.w*

Последний крест, перстов щепоть и небо северное близко, когда свинец летит без риска добить измученную плоть.

И море осоливши стон укроет сонные причалы, где на груди своей качает холодных волн тревожный сон.

Отдав последнее добро, на трепет волн луна ответит: на горсть зеленоватой меди разменивая серебро.

Пусть тлеет плоть и выстрел окелт, но кровью стелется бессмертье на небесах в поющем свете, на Соловках, где шаг тяжел.

103

Скорбный список потерь

В ответ на Воззвание Папы Римского Пия XI организовать Крестовый поход против Советов и поставить вопрос о преследовании духовенства и мирян в СССР в Лиге Наций в январе 1930 года была опубликована II Декларация митрополита Сергия и членов Святейшего Синода Русской Православной Церкви.

Митрополит Сергий и архиереи, подписавшие "Декларацию", — митрополит Ленинградский Серафим (Чичагов), архиепископ Звенигородский Филипп (Могилевский), епископ Питирим (Крылов), архиепископ Хутынский Алексий (Синайский) — в довольно грубой резкой форме ответили Папе Римскому, что не нуждаются ни в чьей защите, что действительно — ряд храмов закрыт, но закрыты они по инициативе народа, что действительно некоторые архиереи, священники и верующие миряне арестованы, но это те, которые вступили в борьбу с Советской властью и прочее. Далее: Ватикан и католики всегда хотели поглотить нас, но мы сами разберемся в своих внутренних делах...

Мой отец, прочитав вслух напечатанную в газете "Известия" Декларацию, сказал: "Какой позор!". В нашей столовой воцарилось долгое молчание.

После второй Декларации в Москве образовался ряд приходов, где настоятели своей волей не стали в ектеньях поминать митрополита Сергия и Советскую власть. Приходов этих было немного. Официально они в раскол не уходили. Такими приходами были храм Св. Николая на Маросейке (называемый Мечевским по фамилии известного в Москве протоирея о. Алексия Мечева), храм Спаса на Песках вблизи Старого Арбата, храм Св. Николая в Подкопаево и некоторые другие. Мать и отец стали ходить на службы в этим храмы, причащаться в них и водить в них меня.

После закрытия Неопалимовского храма мамин духовный отец о. Сергий Успенский переходит в храм Спаса на Песках, где служил его дядя со стороны матери о. Сергий (фамилия его мне неиз-

104

вестна). Здание храма Спаса на Песках изображено Поленовым на картине "Московский дворик", а вдали виден храм Св. Николая в Плотниках, что стоял на углу Арбата и Плотниковского переулка, снесен в 1933 году. Теперь на его месте жилой дом, внизу магазин "Диета".

В настоящее время в храме Спаса на Песках возобновлено служение.

О. Сергий Успенский многие годы был любимым маминым священником. В Спасском храме сначала он служит вторым священником — ключарем; о. Сергий-старший — стройный красивый высокий седовласый старец, в 1929 году ему уже за восемьдесят. Был он типичным представителем дореволюционного белого (не черного, как называют монашествующих) духовенства. У него в храме не звучала молитва ни за Советскую власть, ни за митрополита Сергия. В 1930 году летом о. Сергий-старший умирает.

Осенью 1930 года под праздник иконы "Неопалимая Купина" родители привели меня ко всенощной и ... архиерейская встреча. Встречают верного Декларации архиепископа Варфоломея (Ремова). Прослушав исполненное протодиаконом о. Михаилом Холмогоровым "Ныне отпущаеши" композитора Строкина, мама и отец уходят из храма, уводят и меня, растерянные: куда ходить, где же теперь причащаться?..

Мать стала возить меня на трамвае № 34, который ходил, как говорили тогда москвичи, по Пречистенке, далее по Моховой, на Охотный ряд, через Театральную площадь на Лубянскую площадь. Здесь мы выходили и мимо "обновленческого" храма Гребневской Богоматери, мимо "Сергиевского" храма Св. Георгия в Лучниках (здание в крайне изуродованном виде сохранилось), заворачивали на Маросейку и шли во вновь теперь возобновленный "мечевский" храм. Служба мне в нем не нравилась. Уж очень все было просто и не торжественно и очень долго производились поминовения.

Отец Алексий Мечев скончался в 1926 году и был похоронен на ныне ликвидированном Лазаревском кладбище. Прах о. Алексия Мечева был перенесен на кладбище Введенские Горы, где он и покоится. Могила о. Алексия очень почитается москвичами. Многие считают о. Алексия Святым. Рядом с его могилой похоронена жена его сына — протоиерея Сергия Мечева, который был настоятелем Николо-Казанского храма (полное название храма) после отца, но был репрессирован и погиб в ГУЛАГе.

Храм Лазаревского кладбища (архитектор Н.Легран), в котором долгое время располагался склад декораций Московского те-

105

атра Оперетты, в настоящее время вновь открыт. Это очень интересный архитектурный памятник конца XVIII века, так же, как и храм Успения на Могильцах имеет две звонницы-колокольни. В Москве только эти два храма архитектора Леграна имели две звонницы — подражание западной архитектуре. Многие костелы, в том числе и Московский (архитектора Жилярди), имеют две звонницы.

В Подмосковье мне известны только два храма, имеющие двойные колокольни-звонницы. Храм в Одинцове (село Акулово) по Белорусской железной дороге (ст. Перхушково) и храм Св. Апостолов Петра и Павла в селе Молоди (ныне вновь открыт). Архитекторы этих храмов мне неизвестны.

Отца Сергия Мечева я в 1930 году уже не застал. Настоятелем был о. Лазарь, диаконом, возможно иеромонах, который обладал весьма невыразительным голосом. Пение хора, маломощное и мало музыкальное, также мне не нравилось. Вспоминаю эти службы со вздохом и понимаю с сожалением, с горечью, что сегодня они стали нормой для столичного храма. Но многие, более молодые, подобные службы считают истинными. И от этого на душе печаль — лучше не вспоминать и не помнить ...

Но с мечевским храмом связано у меня одно воспоминание: индивидуальная исповедь —интересная, душевно теплая, доходчивая и в то же время философская — у тогдашнего священника-целебата (то есть не женатого, не семейного), впоследствии старца-архимандрита о. Бориса (Холчева). Отец Борис, указав на Святое Евангелие, сказал мне: "Всю свою будущую жизнь в трудные минуты читай эту книгу. Здесь ты всегда найдешь и утешение, и совет. Здесь Христос..."

Почти через шестьдесят лет я пришел на его могилу на Александро-Невском кладбище в Ташкенте, долго ее искал, нашел и стоял много минут благоговейно. Спасибо Вам, чистый незабвенный Человек! Пастырь!!! Если бы все были такие!

Любимым моим храмом тихоновского, Сергиевского, а значит и генерального православного направления становится храм Успения на Могильцах, а любимым священником — протоиерей о. Георгий Николаевич Чинов (1873 — 1935).

Старостой этого храма я избран 12 апреля 1992 года — через 60 лет после его закрытия. Дожил! Спасибо Богу за все!

После Декларации 1930 года, когда была отвергнута рука Папы Пия XI, начинается настоящий погром Русской Православной Церкви. Коснулся он и обновленческих храмов.

106

В 1931 г. взлетает на воздух всенародный памятник — храм Христа Спасителя.

Началась коллективизация и массовое закрытие сельских церквей. Усиливается антирелигиозная пропаганда.

К 1933-34 году в Москве остаются действующими лишь 24 прихода православных и несколько обновленческих.

В 1933 году наркомом просвещения А.С.Бубновым и бабушкой революции Н.К.Крупской была выдвинута идея сноса храмов и построения школ на месте "дурмана и оболванивания детей".

В течение 1934-35 годов были снесены следующие храмы и на их месте построены школы:

1. Мучеников Космы и Дамиана — Старомонетный переулок, дом 5.

2. Николы на Столпах XVII века и палат боярина Матвеева — Армянский переулок.

3. Спаса Нерукотворного, именуемый в народе Параскевы Пятницы на Божедомской, древний храм, переделанный архитектором Григорьевым из основы XV века — на Пречистенке (улица Кропоткина), кроме того нарушен ансамбль выдающегося памятника архитектуры — особняка, где в настоящее время расположен Музей А.С.Пушкина, снесена замечательная колоннада (архитектор Григорьев).

В Москве было две "Божедомки". На Пречистенке и вблизи улицы Божедомки (улица В.Дурова). На месте храма Иоанна Воина на Божедомской построена Гостиница ЦДСА. Колоннаду и храм Спаса Нерукотворного на Пречистенке долго отстаивали искусствоведы, но Е.В.Мартьянова, старая коммунистка и депутат Верховного Совета СССР, добилась своего: в 1938 году колоннада и храм были снесены, построена школа, в которой Е.В.Мартьянова директорствовала до своей смерти в начале 50-х годов. В настоящее время встал вопрос о сносе школы и восстановление колоннады и храма Спаса Нерукотворного.

4. Николы Серебряного XVIII века и колокольня XVII века — Старый Арбат, бывший Серебряный переулок.

5. Св. мучеников Бориса и Глеба (1709 год) — улица Поварская (улица Воровского), здание современного Института им. Гнеси-ных.

6. Церковь Рождества Христова в Кудрине XVII век — вблизи театра киноактера на улице Поварской.

7. Николы на Курьих ножках (начало XVII века, упоминается в рассказе И.С.Тургенева "Несчастная"), колокольня конца XVII века — Б.Молчановка.

107

8. Воскресения Словущих, один из приделов Св. Сергия Радонежского (XVIII век) — Малая Бронная, напротив Драматического театра.

9. Храм начала XVIII века — Хлыновский тупик, Б. Никитская улица.

10. Церковь Николы в Воробине конца XVII века — улица Воронцово поле.

11. Воскресения в Палашах XVII века и трапезная начала XIX века — Южинский переулок.

12. Собор бывшего Георгиевского монастыря и бесценные палаты князей Голициных — Б. Дмитровка.

13. Казанской Божией Матери в Старом Сущеве XVII века, трапезная и пятиярусная колокольня конца XVIII века — Боже-домка.

14. Сергия Радонежского (XVII век)— Сергиевский переулок вблизи Трубной площади.

15. Церковь Спаса XVII века, детали иконостаса которой экспонируются в Коломенском музее, — улица М.Н.Ермоловой.

16. Св. Николая на Драчах — Садово-Сухаревская улица, вблизи кинотеатра.

17. Храм XVIII века — Б.Спасская улица, здание Суриковско-го художественного училища.

18. Великомученика Харитония (иконостас находится в храме Покрова Московской Духовной академии и семинарии в Сергие-вом Посаде — Харитоньевский переулок ("У Харитонья в переулке"... А.Пушкин "Евгений Онегин") близ Мясницких ворот.

19. Спаса в Пушкарях — улица Сретенка.

20. Спаса в Голенищах (XVII век) — улица Архипова. Снова Спасо-Голенищевский переулок, но увы... без Спаса.

21. Собор Зачатьевского монастыря (архитектор Казаков) — улица Остоженка.

22. Единоверческий храм (конец XVIII века) — близ Абельмановской заставы.

23. Собор Покровского монастыря (конец XVIII века) — Абельмановская застава.

24. Космы и Дамиана — близ улицы Гончарной. \ Проходила такая кампания и на периферии.

Почти повсеместно — и в городах, и в селах сносились храмы и строились школы. Церквей и монастырей в СССР разрушили столько, что перечислить их просто невозможно. Приведу еще только один пример.

108

Саратов. Дом-музей Н.Г.Чернышевского, а впритык к нему — здание школы на месте храма, в котором служил отец Н.Г.Чернышевского.

Несколько лет назад, когда еще повсеместно в печати пытались доказать, что было много хороших и весьма симпатичных коммунистов, особенно среди репрессированных, в газете "Советская Культура" было опубликовано интервью с дочерью бывшего наркома просвещения Бубнова, назвавшейся "искусствоведом", где она упоминает и о своем сыне, внуке Бубнова, и тоже молоденьком искусствоведе. Бубнова рассказала, в частности, что они с сыном коллекционируют предметы старины и иконы.

Сейчас мы многое переосмысливаем в нашей истории и часто, как мне кажется, впадаем в идеализацию некоторых деятелей прошлого. Одних мажем краской черной, других всячески обеляем. Недооцениваем мы и открытую борьбу И.В.Сталина с левыми силами, которые стараемся представить этакими невинно закланными барашками. Но если бы не были уничтожены эти диавольские силы, невозможен был бы и "церковный подъем" в послевоенные годы, неожиданно прерванный Н.С.Хрущевым, возродившим оголтелую антирелигиозную пропаганду. Но о его деятельности и причинах ее провала речь впереди-Кратко, но очень прочувствованно Бубнова вспоминает, как папочка водил ее по Москве и показывал ей краснокирпичные здания новеньких школ, они и сейчас еще стоят, добавляет искусствовед, но умалчивает, на месте каких зданий построены эти типовые четырехэтажные уродцы. Нарком Бубнов лично добивался, и об этом есть свидетельство в Московских архивах, чтобы здания-памятники архитектуры были сняты с государственной охраны. И сегодня москвичи только в Российской и в некоторых других библиотеках, взяв иллюстрированное издание в 2-х томах "Старая Москва", могут увидеть все 24 снесенных по инициативе Бубнова храма...

Двадцать пять лет (!) пробыла в ГУЛАГе искусствовед Бубнова, а уму-разуму так и не научилась!

Бубнова ссылается на "дружбу" своего отца со знаменитым И.Грабарем. Сомневаюсь. Общеизвестно, что именно Грабарь отстоял ряд церковных зданий в Москве и других городах, не дал Бубнову построить школы на месте выдающихся памятников архитектуры. Школы построили к ним "впритык": храм Иоанна Воина начала XVIII века архитектора Зарудного на БЛкиманке; собор Рождественского монастыря XVI века на Рождественке;

109

храм Св. священномученика Власия XVII века в Б.Власьевском переулке; великолепный храм Воскресения в Кадашах близ Третьяковской галереи; храм митрополита Филиппа XVIII века архитектора Казакова; храм Мученика Мирона XVIII века (Елизаветинская эпоха, мало отраженная в церковной архитектуре в Москве, /— а это значит, что и эти храмы были обречены.

Герострат хотел разрушить всего лишь один храм и этим себя обессмертить. Нарком Бубнов намного превзошел его, только в одной Москве разрушив двадцать четыре, а по стране — не меньше трех сотен. Комментарии здесь излишни.

Я не знаю, какова мера наказания за подобные преступления, возможно и не "высшая", но наказание должно быть и реабилитация подобных "исторических" личностей и их действий во вред нашей Родине представляется мне не оправданной. И сочувствие к их судьбе я считаю неуместным. Пусть Бубнова и ее сынок собирают иконки, не поможет это их "покаянию".

К началу Великой Отечественной войны многим казалось, что с Русской Православной Церковью покончено навсегда и ей уже никогда не возродиться. Атеизм и марксизм-ленинизм победоносно распростерли свои крылья над миром, но мало кто понимал, что крылья те диавольские.

И хотя еще совершались торжественные службы в Москве, но проповеди почти прекратились, не стало и субботних "бесед". Правда, торжественность не исчезла и часто за счет обилия духовенства; иногда в некоторых приходах в оставшихся действующих храмах служили по 12 священников, большинство из которых были митрофорные протоиереи, и по 7 протодиаконов, соревновавшихся отличными голосами. Нередки были и отличные хоры. Храмы всегда были переполнены.

На многие службы, особенно на Пасхальную заутреню вообще попасть было невозможно. В 1933 году на пасхальном богослужении в Дорогомиловском Соборе я едва смог выстоять, столько было молящихся. В 1934 году на Пасху мы отцом были в алтаре в храме Флора и Лавра на Зацепе, где солировала в хоре Зинаида Васильевна Алексеева, жена регента и дирижера оркестра народных инструментов, а также педагога и церковного композитора К.С.Алексеева. Храм был переполнен.

Следующие Пасхи — с 1935 по 1938 год — наша семья ездила справлять в село Быково, в замечательный храм Владимирской Богоматери, построенный арх. Баженовым. Настоятелем там был отец Петр Минин. Еще молодой, статный протоиерей, обладав-

110

ший красивого тембра звучным лирическим баритоном. Очень вдохновенный, глубоко верующий и преданный своей деятельности священник, служил он великолепно. До сих пор помню интонации его голоса. Сын о. Петра стал впоследствии солистом-чтецом в Московской Филармонии. В 1938 году отец Петр Минин был репрессирован и погиб в ГУЛАГе. Храм обезображен и закрыт.

В сороковые годы наша семья ездила на пасхальные службы в храм в селе Вишняки. Теперь это Москва. Летом 1940 году он был закрыт, а в 1946 — снова открыт. Храм в Вишняках древний, времен Иоанна Грозного.

Пасху 1941 года я встречал вместе с Ольгой Яковлевной Кудрявцевой в храме Ап. Филиппа, где служил настоятелем о. Николай Ренский, один из немногих талантливых проповедников довоенной Москвы, духовник Олега и Ольги Яковлевны Кудрявцевых. Нам удалось попасть лишь на вторую заутреню и литургию. Служил о. Иоанн Освецимский, недавно перешедший из закрытого в 1940 году храма Григория Неокессарийского и которого я знал по Скорбященскому храму на Б.Ордынке. Служение и проповеди о. Николая мне очень нравились и храм Ап. Филиппа я посещал до 1943 года, когда о. Николай преждевременно скончался от туберкулеза легких.

Из церковных служб тридцатых годов мне особенно памятна последняя служба в храме Воскресение Словущих (Б.Палашовский, теперь Южинский переулок) в феврале 1935 году. В этом же году храм снесли по бубновскому плану построения школ. Это было на праздник чудотворной иконы Богоматери Взыскания погибших.

Икона Богоматери находилась в столбе правого, бокового придела, со стороны, обращенной к алтарю. Этот придел-трапезная был пристроен к старинному храму конца XVII века, имевшему высокий пятиярусный иконостас начала XVIII века. К объемной по размерам пристройке с чудотворной иконой Богоматери вели ступени с двух сторон, таким образом находилась она на значительном возвышении. Иконостас и живопись придела (середины XIX века), выполнены высокохудожественно.

Торжественную службу возглавлял митрополит Сергий (Старогородский) в сослужении с митрополитом Трифоном (Туркестановым), настоятелем храма о. Николаем Вичинкиным и сонмом духовенства, среди которого мне особенно запомнился отец Иоанн Павлов, в те годы очень красивый какой-то одухотворенной

111

красотой. Впоследствии болезнь (два инсульта) очень изменили его внешность и голос, его с трудом можно было узнать. Скончался о. Иоанн Павлов в 1951 году, будучи настоятелем храма Иоанна Предтечи на Пресне.

Служение митрополита Сергия я слушал много раз. Это был седой человек русской крестьянской внешности, но всегда служил в безукоризненно накрахмаленном воротничке, который виднелся из-под облачения. В его неторопливой походке, неторопливых возгласах баритонального голоса, всегда несколько как бы ироничной улыбке, чувствовалась сила и уверенность. Глаза говорили о мудрости. Всем своим видом митрополит Сергий, казалось, говорил: что ж, ругайте меня, не признавайте, а я иду правильным путем! Также просты и уверенны были его немногословные проповеди.

После службы, о которой я вспоминаю, митрополит Сергий после прочтения Евангелия проповедовал.

В митрополите Трифоне (Туркестанове) сочеталась кровь высокородных грузинских князей и Нарышкиных (со стороны матери). Митрополит Трифон, человек невысокого роста, с несколько искривленной после ранения фигурой, бельмом на глазу, длинной седой бородой, всегда служил громко, вдохновенно и также произносил проповеди. И сегодня помню, как митрополит Трифон, указывая на лик Богородицы иконы Взыскания погибших, воскликнул: "Как бы не было нам трудно в жизни, как бы не были близки мы к погибели и духовной, и телесной, мы свято верим, Богородица защитит нас и спасет от погибели..."

Это было последнее служение, за которым я видел и слышал митрополита Трифона. Вскоре он скончался. Похоронен на кладбище Введенские горы. Мать митрополита, урожденная Нарышкина, погребена на старом кладбище Донского монастыря. Несомненно, митрополит Трифон — одна из ярких личностей среди русских архиереев двадцатых-тридцатых годов.

Икона "Взыскание погибших" была перенесена в храм Воскресения Словущих в Брюсовском переулке.

Из архиереев 30-х годов я был на служении архиепископа Варфоломея (Ремова), Питирима (Крылова), Филиппа (Могилевского), Вассиана, Сергия (Воскресенского), Алексия (Сергеева), Алексия (Симанского, будущего Патриарха), епископа Мануила (впоследствии митрополита Куйбышевского).

Архиепископ Варфоломей пользовался большим уважением, особенно среди московской интеллигенции. Епархией он не управ-

112

лял. После закрытия скитов Св. Сергия постоянно служил в бывшем Петровском монастыре, затем в храме Св. Сергия Радонежского конца XVII века (на Б.Дмитровке). Храм снесен в 1933 году.

Владыка Варфоломей служил очень оригинально. У него был неповторимый, как бы рыдающий голос. Одним молящимся это нравилось, другие считали, что он "рисуется" и его служение даже мешает им молиться. Могу сказать только, что владыка Варфоломей был действительно неповторимый индивидуальности. Жгучий брюнет, несший в своих жилах, как и о. Павел Флоренский, древнюю кровь великого многострадального армянского народа, своим служением создавал большое молитвенное настроение. Манера его служения несколько перекликалась с манерой протодиакона о. Георгия Павловича Хохлова: та же приподнятость, то же высокое внутреннее напряжение.

Владыка Варфоломей был большим почитателем о. Валентина Свенцицкого и вплоть до своего ареста и расстрела в 1936 году всегда совершал 19 октября — накануне кончины о. Валентина — парастас, а в день кончины — 20 октября — заупокойную литургию и торжественную панихиду в храме Св. Сергия, а по его закрытии — в храме Рождества Богородицы в Путинках, куда перешел совместно с архимандритами и игуменом Митрофанием (также чтимым очень многими москвичами. Погиб в ГУЛАГе).

Владыку Питирима (Крылова) я видел на служениях в роскошном Преображенском Соборе в Дорогомиловской Слободе, близ Киевского вокзала, где он служил постоянно, отличаясь истовостью и молитвенным настроением; служил он по-монашески — нараспев и несколько монотонно, также произносил и проповеди. Владыка был среднего роста, несмотря на сравнительно молодой возраст, лыс, выделялись на лице его больше добрые карие глаза. В 1936 году Владыка Питирим (Крылов) был арестован и расстрелян.

Преображенский Собор возник как расширение небольшой слободской церкви. Оставлены только два придела, а вместо переднего храма построен огромный квадратный пятипрестольный (в один ряд) Соборный храм. Таким образом Преображенский Собор в Дорогомилове имел семь приделов, главный алтарь — в честь Спаса-Преображения. В постройке был учтен опыт постройки церкви Свят. Великомученика Георгия (сейчас снова возобновляет служение) на Б.Грузинской улице.

Архиепископа Филиппа Звенигородского (Могилевского) я видел только раз. Это был еще молодой человек с длинной черной

113

бородой, аскетического вида, служил высоким тенором по-монашески размеренно. Мы с мамой и отцом пришли к литургии в большой, трехпрестольный в один ряд храм Василия Кесарийского на Тверской (Максим Дормидонтович Михайлов в тот раз не служил). Перед главным алтарем было поставлено одиннадцать (!) покойников и даже один из них младенец. Мама сочла, что для Соборного храма — это "безобразие".

В других храмах обычно покойников ставили в приделе, а здесь ... шумок и плачь родных, все как-то не гармонировало с торжественным архиерейским служением. Такое количество покойников было вызвано, очевидно, тем, что на сравнительно близком к храму Василия Кесарийского Ваганьковском кладбище служили обновленцы и не каждый хотел нести к ним отпевать родного человека, а храмы Св. Георгия и Свят. Николая в Ваганькове были уже закрыты.

Проповедей Архиепископа Подольского Вассиана, очень светлого рыжеватого блондина, еще не старого, после закрытия Покровского монастыря служившего постоянно в храме Иерусалимской Богоматери, вблизи Конного рынка и боен, я не слыхал, хотя в 20-е годы он славился как проповедник. Здание храма Иерусалимской Богоматери сохранилось в очень искаженном виде, а сам архиепископ погиб в ГУЛАГе.

Владыка Сергий (Воскресенский, будущий митрополит Вилен-ский и Литовский) был посвящен в архиереи после расстрела Владыки Питирима (Крылова) и служил в Дорогомиловском Соборе по день его закрытия.

Это был красивый полноватый кудрявый блондин. На его служении я был всего лишь раз. О владыке Сергии ходили дурные слухи. Впоследствии они полностью подтвердились.

В 1940 году были "освобождены", а вернее оккупированы Прибалтийские республики и скончался митрополит Виленский Юве-налий. Патриарший Местоблюститель Блаженнейший Сергий митрополит Московский и Коломенский направляет Владыку Сергия в Прибалтику, наградив его саном митрополита.

В войну и некоторое время после нее владыку Сергия Воскресенского считали изменником Родины. Считалось, Владыка Сергий и И.Ф.Редикульцев были убиты советскими партизанами как сотрудничавшие с немцами, когда возвращались в Вильнюс из Риги, где служили панихиду по скончавшемуся известному певцу Д.Смирнову. Считалось, что партизаны убили их,.

На самом же деле Владыка Сергий "работал" на нас, на Родину, а убили и его, и И.Ф.Редикульцева немецкие агенты, переоде-

114

тые партизанами. Впоследствии владыка был реабилитирован. И митрополита Сергия стали поминать "за упокой" во всех православных церквах Прибалтики.

Обновленческий протодиакон, а затем солист Большого театра Иона Фокиевич Редикульцев обладал прекрасным басом, пожалуй, не уступавшим, а то и превосходившим по мощи голос М.Д.Михайлова. Правда, голос Редикульцева был несколько жестче, меньше в нем тепла, но зато как мощно, как великолепно пел И.Ф.Редикульцев небольшую партию монаха в опере "Каменный Гость" Даргомыжского, которую ставили в концертном исполнении... И сегодня слышу его беспредельное "Бессовестным, бездушным Дон Гуаном!..", когда он повествует об убийстве командора.

И.Ф.Редикульцев был похоронен на кладбище вблизи храма Св. Константина и Елены в Вильнюсе на улице Басанавичуса. В 1955 году, по призыву Н.С.Хрущева превратить кладбища в парки, кладбище на улице Босанавичуса было снесено; и с одной его стороны построен Дворец профсоюза, с другой — Дом бракосочетаний. Могила И.Ф.Редикульцева погибла.

В Москве многие верующие были удивлены, когда узнали об "антисоветских" действиях митрополита Сергия Воскресенского. А протоиерей о. Георгий Смирнов, которого я уже упоминал, говорил: "Странная история... Один из моих друзей, переживший ГУЛАГ, рассказывал, что до войны митрополит Сергий Воскресенский "возглавил" кружок молодых верующих людей. Когда кружковцы вместе с епископом (тогда) Сергием были арестованы, то в машине по дороге в Лубянскую тюрьму, он предъявил ... удостоверение подполковника ГПУ и был отпущен. Что же, значит он на две разведки работал?! Странно все это..."

Архиепископ Алексий Сергеев был в молодости художником, потом Архимандритом Московского Петровского монастыря. Человек очень красивый, иконописной внешности. Известен его портрет в бытность епископом Калужским кисти Корина. Служил он очень картинно, красиво и звучно.

Алексей Сергеев был страшной личностью, как многие в Москве — и духовенство, и миряне — считали. Стали ходить слухи, что в аресте своего духовного отца архиепископа Варфоломея виновен Алексей Сергеев, посвященный в епископы после расстрела учителя. Одна из прихожанок рассказывала: исповедовалась у о. Митрофания молодая девушка, спрашивала, правильно ли требовать мести и массовых репрессий после убийства С.М.Кирова; не-

115

ожиданно у аналоя совсем близко выросла фигура Алексея Сергеева, тогда архимандрита. Он все слышал. Девушка была арестована и расстреляна, но сумела передать записку о "показаниях" на нее Алексея Сергеева.

После закрытия в 1937 году храма Рождества Богородицы в Путинках архиепископ Алексий служил в храме Спаса Преображения на Преображенской площади (взорван в 1964 году по личному указу Н.С.Хрущева).

В послевоенное время Алексей Сергеев был архиепископом Калининским и Кашинским, и Алмаатинским и Казахстанским. В личной жизни архиепископ также вел себя недостойно. Из архиерейского дома в г. Алма-Ата часто слышалось банкетное пение и стук каблуков пляшущих девиц, вспоминал архимандрит Исаакий ! (Виноградов), который при Алексее Сергееве был настоятелем Собора.

Отец Исаакий Виноградов был человеком святой жизни. Петербуржец. Военный, попавший после революции в Чехословакию, участник сопротивления. Он не стал бы возводить напраслину на архиепископа. "Иногда в наш дом, — продолжал о. Исаакий, — даже летели в окна комья грязи и камни, когда пировал в нем епархиальный наш архиерей".

Один из иподиаконов архиепископа Алексия (Сергеева) в Алма-Ате рассказывал: "Великий четверг. Еду за архиереем, он опаздывал на литургию. Вхожу: архиепископ Алексий доедает котлеты. Обращаюсь к нему: "Вы, владыка, вероятно забыли, что сегодня Великий Четверг и что служите литургию. — Нет, не забыл, — отвечает Алексей Сергеев, — поехали..." Служил он хорошо. Свой завтрак владыка оправдывал диабетом, от которого впоследствии и скончался.

Вскоре архиепископ Алексей был уволен на покой. Впоследствии он просил Патриарха Алексия I (Симанского) снова назначить его на епархию. Патриарх Алексий I ответил ему, вспоминал о. Николай Орфенов, что мог бы назначить его только архиепископом Содомо-Гоморрским, но такой епархии у него пока все же нет. Подожди... Умер Алексей Сергеев в 1974 г. и похоронен на Калитниковском кладбище в Москве по иерейскому чину: отпет был обычными священниками.

Архиепископа Алексия (Симанского) тогда Хутынского, будущего Патриарха Алексия I, помню еще сравнительно молодым на службах 1933-34 годов. Был он очень красив, брюнет, благороден и интеллигентен. Служил размеренно и по-монашески чинно, без

116

особых интонаций, несколько отстраненно, как того требовал когда-то Секретарь Святейшего Синода Победоносцев: четко, слышно, но не допуская в богослужебных текстах личных эмоций. Таково было служение архиепископа Алексия Симанского, таким оно осталось и до конца его дней, когда стал он Патриархом Московским Алексием I. Личная красота, спокойствие, отсутствие эмоций и театральности интонаций очень привлекали верующих. Таковы же были и его "Слова", обращенные к пастве.

Огромным контрастом ему было служение его соратника и вечного "соперника" — владыки Николая Крутицкого (Ярошевича), яркого "западника" в проповедях и служении, о котором речь впереди, а про Алексия Симанского, типичного петербуржца, недаром говорили: холоден и красив, как Нева...

Епископ Мануил, будущий митрополит Куйбышевский и Сызранский. На его служении я присутствовал в 1938 году в храме Св. Троицы (в народе — преп. Сергия по правому приделу) у Андроньевской площади.

Было это в Великий Четверг, когда читается 12 Евангелий. Храм был переполнен. Владыку Мануила встречали почти буквально из ГУЛАГа. Даже голова его была коротко острижена. Небольшого роста, худенький, с пронзительно смотрящими глазами, словно проверяющими твою веру, владыка Мануил также оставлял неизгладимое впечатление своей индивидуальностью. Не обладая звонким тембральным голосом, читал он первое Евангелие четко, громко, истово и вдохновенно.

Великолепный хор под руководством Комарова, хорошие два диакона (один из них — еще молодой красавец-протодиакон Лебедев вскоре был арестован и расстрелян), вся служба произвели тогда на меня очень хорошее впечатление. Не хотелось уходить из храма — здесь был Христос.

В 1991 году Сергиевский храм снова открыт, и недавно я посетил его: огромные реставрационные работы предстоят в нем... Роскошные иконостасы выломаны, испорчена стенная живопись, даже пол пострадал... Быстро коммунисты умели расправляться со всеми неугодными!.. Причем, не только в нашей стране. Где бы они не появлялись, прежде всего уничтожали национальные памятники культуры. Именно в этом, прежде всего, их историческая роль, их глубочайшая вина перед народами, которых коснулась их всеразрушающая рука!

Наступил 1941 год. Началась война. Многим, даже части духовенства, казалось, что с Церковью в СССР покончено навсегда.

117

Но церковные люди не должны забывать, что жизнью истинной Церкви руководит Сам Христос, это только кажется, что руководят иерархи.

Были ли предпосылки церковного Возрождения в предвоенные годы? — Были! И прежде всего новомученичество. Очищение через кровь христиан. Так считали и мой дядя о. Валентин Свенциц-кий, и архиепископ Киприан (Зернов). В дореволюционной Церкви было много греха, включая сотрудничество с Григорием Распутиным, в послереволюционной — также много греха. Нужно было очищение!

И Церковь в СССР очистилась кровью, выдержала и победила. И только она, именно она и является истинной Русской Церковью, а уж никак не Зарубежная "Карловчанская", отсидевшаяся на "пышках и пирогах" за рубежами Родины, воевавшая в рясах против родной земли. Это неважно, что у власти были большевики: в солдатских шинелях были русские братья, а карловчане рядом с фашистскими солдатами и русскими дезертирами, призывали их стрелять в своих внуков и сьшовей. Наша Церковь омыта кровью, а Карловчанская замарана кровью православных сынов.

Господь покарал боровшихся с Церковью в предвоенные годы. Многие из них были репрессированы, многие расстреляны.

Нельзя недооценить историческую роль И.В.Сталина. В частности, в том, что "смел с лица земли левые силы", прекратил деятельность Бухарина, Рыкова, Троцкого, Каменева, Зиновьева и многих других гонителей христиан; отстранил от нечистых дел богохульных Н.Крупскую и Ем. Ярославского, закрыл журнал "Безбожник".

Мне могут возмущенно возразить: да как же это можно говорить и писать, когда убитых миллионы?! — Можно!

Прекрасно и то, что И.В.Сталин своими действиями дискредитировал вольно или невольно идеи марксизма-ленинизма перед всем миром, показав убожество, античеловечность и жестокость коммунистической идеологии, неизбежно приводящей страны к тоталитарному режиму и краху. В этом его заслуга, как Герострата! Именно при нем были созданы все предпосылки уничтожения идеи коммунизма навсегда! И прежде всего в вырождении самих коммунистов, которые сначала тайно, а затем и явно потянулись душой к Церкви и Богу.

И вот в ноябре 1941 года прозвучало на весь мир: "Братья и сестры! ...Да осенит Вас победоносное знамя Александра Невского!.."

Можно ли представить Бухарина или Крупскую, произносящих такую речь? Конечно нет! Даже В.М.Молотова — тоже нет!

118

А Сталин ее произнес! Вера-то бывает разная! Иван Грозный считал себя верующим. А Малюта Скуратов? Вероятно, убивая Св. митрополита Филиппа, он тоже искренно считал, что делает дело благое и прежде всего для Церкви и для Руси.

Нельзя требовать от деятеля государства, чтобы он действовал всегда в соответствии с заветами Великого старца Серафима Саровского. Конечно, все мной сказанное не снимает вины со Сталина за миллионы уничтоженных и часто невинных жизней. Но один ли он уничтожал? А "дедушка" Ленин, а Троцкий?

Я говорю с точки зрения последствий тех действий, которые совершило историческое лицо.

"Совесть заговорила и семинаристская юность", — сказал мой отец, глубоко ненавидевший Сталина, как и всех коммунистов, когда услыхал "Братья и сестры!".

Обращение Сталина было поддержано посланием митрополита Сергия (Старогородского) к воинам и мирянам. С этого обращения начался путь сближения Церкви и Советской власти..

Третий путь Русской Церкви митрополита Сергия определила Великая война...

Один из протоиереев Смоленского Успенского Собора, смеясь, рассказывал мне любопытный эпизод.

Декабрь 1941 года. Началось отступление гитлеровцев и наступление Советской Армии... И вот из штаба дивизии поступает телеграмма в Ельню, только что освобожденную нашими войсками, к командующему частью полковнику, освободившему город: срочно открыть храм, найти священника и служить благодарственный молебен о победе и произнести многолетие Великому Вождю народов — товарищу Сталину. На молебне лично присутствовать.

Полковник растерялся и решил, что в штабе измена. Никаких действий не производил. Снова телеграмма... Открыть храм, найти священника, возгласить многолетие Сталину. О совершении молебна доложить в штаб. За неповиновение — полевой суд. Что поделаешь, придется искать попа, решил полковник. Но где? Стал наводить справки. Попов нигде нет, все храмы в Ельне давно закрыты и разрушены. Оставался один на окраине и то без окон...

Вдруг одна из жительниц сказала: "Да есть тут, на улице Урицкого, вроде бы жил поп, но ведь очень старый". Срочно и лично едет полковник, торжественно на "виллисе" на ул. Урицкого к попу. Заходит в дом, а священник, которому было уже за восемьдесят, окаменел совсем. Решил, что раз приехали военные, то немедленно повезут его расстреливать. "За что и сам не знаю", — признавался он потом, — с немцами вроде бы не сотрудничал, да и не слу-

119

жил лет тридцать... так, плотничал помалу, пока мог". "Батюшка! — сказал полковник, — нужно срочно церковь открыть и служить завтра благодарственный молебен и произнести многолетие товарищу Сталину". А священник смотрит на полковника не мигая и невольно щупает себе руку: не сон ли?..

"Да, вы что, онемели? — начинает сердиться полковник, — завтра служить надо, уже и листовки развесили!" А священник, запинаясь, говорит: "Мне что, я отслужу! А потом не расстреляете меня?" "Да вы что, с ума, что ли, спятили, к награде представим!.."

"Отец наш ельнинский, покойный Василий, мальчишкой его помню, — закончил свой рассказ протоиерей Смоленского Собора, — где-то отыскал старенькое облачение, скуфью, кадило; отслужил и молебен водосвятный, и многолетие Первоверховному Вождю Иосифу громогласно произнес, и даже отслужил панихиду по павшим воинам. Народу собралось множество. Все пели "Спаси Господи люди Твоя и благослови достояние Твое, победы на супротивные православному воинству даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство", а моя бабушка тихо сказала: "Боголепно-то как, прямо как при царе..." Я сам видел, что полковник-коммунист дважды перекрестился, когда возглашал о. Василий многолетие Сталину! А отец Василий потом получил и награду — Орден Красной Звезды, которым очень гордился и всегда его носил и завещал похоронить себя с орденом... Такие-то, вот, были дела!"

Но ни полковник, ни о. Василий, конечно, не знали о примечательной литургии в Елоховском Соборе в Москве 4 ноября 1941 года, на которой присутствовал я.

120

ВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ В РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Литургия в Елоховском Соборе в день праздника иконы Казанской Богоматери 4 ноября 1941 года как бы предварила выступление И.В.Сталина по радио 6 ноября 1941 года в день прославления иконы Богоматери Всех Скорбящих Радость.

Храм был переполнен. Перед встречей архиерея два тогдашних московских благочинных — отец Павел Цветков и отец Федор Казанский — в полном облачении через Царские врата Центрального алтаря, высоко приподняв и благословив ею молящихся, вынесли икону Казанской Богоматери и положили на аналой перед архиерейской кафедрой.

"Но кто же будет совершать литургию?" — подумал я. Патриарший Местоблюститель блаженнейший митрополит Сергий, настоятель Собора протоиерей о. Николай Колчицкий находились в эвакуации в Ульяновске (Симбирске)...

Еще раз раскрылись Царские врата и на солею в полном парадном облачении вышли архиереи: митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Саратовский Алексий (Толстопятов), архиепископ Калужский Алексий (Сергеев), епископ (потом митрополит) Питирим Курский, епископ Горьковский и Арзамасский Сергий и все настоятели московских церквей, а было их тогда всего семнадцать. Среди них: о. Павел (Лепехин), о. Николай (Ренский), о. Иоанн (Павлов), о. Александр (Толгский), о. Алексей (Анисимов), о. Петр (Сахаров), о. Николай (Закатов) и другие.

Старшим протоиереем служил ключарь Елоховского Собора о. Петр (Голубев), бывший настоятель Покровского храма на Красносельской улице; старшим протодиаконом — отец Николай Орфенов и два протодиакона. Один — о. Иаков Аббакумов из Николо-Кузнецкого храма, второй (его фамилия мне неизвест-

121

на)— из храма Св. Пророка Иоанна Предтечи. Оба они обладали хорошими голосами, хотя и были уже солидного возраста.

Архиереи остались на солее, а о. Николай Орфенов со свечой в руке сошел с солеи и совместно со священством вышел в трапезную встречать архиерея.

Появился седой митрополит в белом клобуке, чрезвычайно интеллигентной внешности... Наверное "западник", подумал я, вспомнив свои детские годы, когда впервые увидел о. Георгия Чиннова и о. Николая Карповича. Я не ошибся. Митрополит Николай (Ярошевич) бьш сыном Ковенского (Каунасского) протоиерея и всю юность провел в Литве. Так я впервые увидел владыку Николая, с которым впоследствии был лично хорошо знаком и имею книги с его автографами. В то время владыка Николай был митрополитом Киевским и Галицким Экзархом всея Украины.

Вдохновенное, с четкой дикцией служение митрополита не могло не впечатлять. Обладая неярким голосом, владыка Николай служил с большим душевным подъемом, его возгласы были слышны в самых отдаленных уголках храма. Впервые я услышал его проповедь после прочтения Евангелия, которое необычайно певчески красиво прочел о. Николай Орфенов (и сегодня еще слышу: "Марфа, Марфа, печешися о мнозе, едино же есть на потребу!..").

Общеизвестно, что владыка Николай — выдающийся оратор-проповедник.

Проповедь владыки Николая была посвящена образу Казанской Богоматери. Вдохновенно говорил он о защите Богородицы России от наступающих врагов. И сейчас звучат его властные и страстные интонации: "Мы пройдем через все испытания и мы под знаменем Богородицы победим врага. С нами Бог, с нами Богородица. Мы молимся о единстве нашего народа. Мы верим, победа придет!" Это владыка говорил 4 ноября 1941 года! Затем начались сборы на танковую колонну. Огромное количество денег положили москвичи на тарелки.

В конце литургии проповедывал епископ Курский Питирим (Свиридов). Ораторски он, разумеется, уступал владыке Николаю, но проповедь его была искренна и патриотична. Он сказал, что многие храмы в Курской епархии вновь открыты.

Кончилась литургия, начались уставные многолетия. О. Николай Орфенов произнес многолетие митрополиту Сергию (путешествующему), митрополиту Николаю, всем архиереям по старшинству. Будущий Патриарх Алексий I (Симанский) стоял вторым — после владыки Николая как старшего по хиротонии.

122

Впервые произнес многолетие Сталину протодиакон храма Святителя Николая, что на Новокузнецкой улице, отец Иаков Абакумов.

Отец Иаков — родной брат начальника СМЕРШа ("Смерть шпионам" — военная контрразведка) и заместителя наркома обороны СССР (то есть И.В.Сталина) Абакумова. После войны по приказу Л.П.Берия Абакумов был расстрелян, а как государственный деятель оклеветан и очернен.

Такое я услышал впервые!.. Обладатель низкого звучного баритона, о. Иаков Абакумов начал: "Богохранимой стране Российской, властем и воинству ея... и первоверхновному Вождю..." И вдруг десятками тысяч голосов грянули молящиеся, заглушив отца Иакова: "Многая лета!!!"

Протодиакон Иоанно-Предтечинского храма с Красной Пресни, обладатель хорошего баса проникновенно провозгласил "Вечную память воинам на поле брани убиенным" и снова народ подхватил: "Вечная память!".

Эта литургия 4 ноября 1941 года, совершенная в Богоявленском Кафедральном Соборе, как бы положила начало тесному союзу Церкви с советской властью, который начался в годы войны, был активно продолжен в послевоенные годы и был внезапно прерван с 1954 года разнузданной антирелигиозной деятельностью Н.С.Хрущева. "К 1980 году в Советском Союзе не будет ни одного попа!" — заявил он.

История показала миру, кто выжил — коммунисты или Русская Православная Церковь!

В годы Великой Отечественной войны началось последовательное единение верующих людей и неверующих. Я могу повторить за Анной Ахматовой: "Я счастлив, что жил в эти годы и видел события, которым не было равных".

Кто не чувствует, не понимает русскую душу, может только удивляться, что основная часть православного духовенства, забыв все обиды, нанесенные советской властью, не оказалась на оккупированных территориях в рядах изменников Родины, а поголовно либо ушло в партизаны, либо помогало партизанам. В этом порыве был не один только патриотический долг, а прежде всего осуществление христианских заповедей и в первую очередь заповедь — возлюби ближнего как самого себя. Рядовые гонители атеисты и многие коммунисты были прощены. Прежде всего поняли это в армейских рядах и покаялись, правда, пока еще тайно. Во многих

123

приходах началось массовое крещение детей и взрослых, служились многочисленные панихиды по убиенным воинам.

Этого факта никогда не поймут деятели так называемой зарубежной Церкви, не понимают ее и катакомбники. Ведь Христос завещал "душу свою положить за други своя" и переубеждать врагов веры прежде всего своим личным примером. Без связи с народом немыслима деятельность Русской Православной Церкви. В самые решающие исторические моменты церковь наша возглавляла движение общества, не уходила от него в катакомбы, не отмежевывалась от общественной деятельности.

Не в пустыню звал преподобный Сергий иноков, а Пересвета и Ослябю благословил на ратный подвиг, направил их в войско Св. Дмитрия Донского.

Впереди войск Минина и Пожарского несли чудотворную икону Казанской Богоматери, а ведь могли бы отправить икону в неизвестный лесной скит на сохранение...

Кто отъединяется от событий века, тот думает только о личном спасении своей души. То, что митрополит Сергий, будущий Патриарх, вдохновил ратные полки против гитлеровцев, его величайшая, святая заслуга и даже одним этим поступком он принес то покаяние, которого требуют сегодня от Русской Церкви зарубежники-карловчане.

Грехи Церкви отмыты кровью мучеников и при гонении гитлеризма на Русскую Церковь, пример тому расстрелянный архиепископ Алексий (Грамадский) и другие.

С начала Отечественной войны во многих церквах и Москвы, и других городов страны произносились страстные, убежденные проповеди.

Такова была проповедническая деятельность протоиерея Николая Ренского (1890 — 1943), настоятеля Московского храма Св. апостола Филиппа с 1941 по год смерти 1943 годы. Я в те годы часто посещал этот храм, в частности и из-за великолепного хора. Диакона не было и о. Николай часто служил один, а вторым священником — протоирей о. Иоанн Освецимский. Говорил отец Николай необычайно вдохновенно, голос его, баритон, — гремел.

Особенно запомнил я его проповедь в день памяти воина великомученика Федора Стратилата. "Еще молодым священником, — говорил о. Николай, — я служил в Москве в древнем храме преподобного Федора Студита у Никитских ворот (в 1992 г. вновь открыт). В храме погребены все предки Александра Васильевича

124

Суворова. И вот сегодня, когда у стен Москвы враг, я вместе с вами обращаюсь с мольбой к мученику Федору Стратилату. Да осенит его воинское знамя наши полки, наших сыновей и да будет с нами Бог, с нами Победа!"

Проповеди, зовущие на подвиг, произносил протоиерей Александр Смирнов в Николо-Кузнецком храме и многие, многие другие... Голос отцов был услышан Богом. Перестали власти вести антирелигиозную пропаганду. Был ликвидирован обновленческий раскол.

После Победы стали открываться храмы во многих городах. Были открыты Соборы во Владимире, Смоленске... В Москве открылись храмы: Всесвятский (Сокол), Введенский (Вешняки), Скорбященский (Б.Ордынка), Малый Собор в Донском монастыре, трапезный храм Новодевичьего монастыря, а главное — Сер-гиево-Троицкая Лавра, восстановлен Богословский институт, а потом открыты Московская и Ленинградская духовные академии и семинарии Московская, Ленинградская, Саратовская, Киевская, Одесская, Ставропольская, Минская, Луцкая, Жировицкая. Православная Церковь выжила и, казалось, одержала полную победу. Правда, победа эта не была окончательной.

Победа над левыми силами в партии, как я считаю, позволила начать объединение советской власти с русской Церковью. Это именно троцкисты и зиновьевцы проводили "чистки", это их последователи сжигали иконы, ломали церкви, это именно они в 20-х годах возглавили подлинную войну с интеллигенцией. Это при них не принимали детей интеллигенции и духовенства в ВУЗы. "Принимая в соображение ваше пролетарское происхождение" — произносилось весьма серьезно.

Пример тому моя сестра, М.Б.Свенцицкая, талантливый беллетрист, она дважды выдерживала экзамен на все пятерки в ИФЛИ в 1928 и 1929 годах и дважды ей было отказано. Причина — дочь профессора. Пришлось поступить в Зоотехнический институт, а затем получить и второй диплом в Московском Университете — биохимика. Свои профессии сестра не любила и судьбу свою считала искалеченной. Кто сорвал с нее крест в Зоотехническом институте, залез ретивой рукой девушке под блузку? Комсомольский вожак двадцатого года! А ведь сталинская диктатура тогда еще только робко набирала силы.

Поступая в 1939 году в Театральное Училище им. Щепкина на актерский факультет я уже никаких упреков за "непролетарское

125

происхождение" не имел, а то обстоятельство, что я был сыном профессора, даже у руководства вызывало уважение. Времена изменились.

Я убежден, что если бы не были ликвидированы левые партийные силы — явные пособники диавола, никакого бы единения народа в Отечественную войну не было бы, невозможно было бы и единение Церкви и правящей тогда власти, к которой я, как и многие интеллигенты, относился в глубине души отрицательно. И все же... никогда не положу я ни одной гвоздики на могилу № 1 на Донском кладбище, в том числе и к погребенным там урнам В.Э.Меерхольда, Тухачевского и других. Для меня именно эти люди — вожди диавольской революции и таким личностям, как Иуде Искариотскому, нет прощения. Невольно вспоминаются слова юродивого из Бориса Годунова: "Нельзя молиться за царя Ирода, Богородица не велит!" Нельзя прощать ЕЛрославского, Л.Троцкого, Н.Крупскую, Н.Бухарина, А.Бубнова, а в первую очередь В.И.Ленина — Богородица не велит!

Вспоминается мне разговор в 1945 году с ныне покойным артистом Малого театра Виктором Сускиным: "Страшно, Толя, вспоминать. Город Касимов, 1928 год. Мой отец был протодиаконом взорванного впоследствии Касимовского Собора (XVIII век). На столе керосиновая лампа, я реву и все же пишу дрожащей детской рукой восьмилетнего мальчика. Буквы почти печатные, отец научил. Пишу под диктовку отца заявление о приеме в школу и ... отречение от отца... Ведь иначе в школу не примут. Отрекаюсь от своего родителя, не считаю его отцом, так как занят он обманом народа. Буду проживать теперь отдельно, у бабушки совместно со старшим братом, учащимся вашей школы III класса, так же, как и я, отрекшимся от нашего неугодного нам отца. В Бога не верю, молитвы не повторяю. Хочу любить Ленина и быть пионером. С уважением Виктор Сускин. ..Я наизусть запомнил это страшное заявление. Отец репрессирован не был, но умер рано молодым. Страшные были эти двадцатые и тридцатые годы! А вот в 1937 году пришло возмездие: все касимовское начальство было арестовано и директор нашей школы, старый большевик, который организовывал ребят на субботники по разрушению многих касимовских храмов, говорили, даже расстрелян. Многого сейчас не поймешь... теперь вот духовный институт в Новодевичьем монастыре в Москве открыли и Троице-Сергиеву Лавру открывать собираются и многие церкви на периферии... Все-таки спасибо за это "отцу" — И.В.Сталину".

126

И действительно, церковная оттепель, начавшаяся в Великую Отечественную войну, продолжалась вплоть до 1953 года — до смерти Сталина.

Ученые не раз будут обращаться к этому периоду нашей истории. Но против фактов не возразишь. Другое дело, соответствовали ли действия иерархов Православной Церкви христианским заветам? С точки зрения государственной, несомненно.

Недаром иногда наши иерархи в послевоенные годы перебарщивали. В одном из журналов "Московская Патриархия" за 1945 год было опубликовано стихотворение Архиепископа Фотия, которое заканчивалось строчками:

"...не страшен Гитлер нам, ни Гесс,

Христос Воскрес.

Христос Воскрес!"

Но главное, что к церкви повернулся народ.

В 1945 году я работал артистом в Театральной Студии Малого театра в Кинешме. Пасха в тот год была в апреле — еще до Победы. В городе прошел слух, что отец Михаил Василевский, отец прославленного Маршала Василевского, будет служить заутреню на берегу Волги, так как ни одного действующего храма в Кинешме не было. Иногда о. Михаил совершал литургию в своей малюсенькой квартире. Военный мой друг, полковник, рассказывал мне, что будто бы маршал Василевский поведал ему о своей беседе со Сталиным.

В 1945 году И.В.Сталин неожиданно сказал Василевскому: отца плохо уважаешь, почему бы тебе его не навестить. Василевский тщательно скрывал свое "духовное" происхождение и испугался... "Не бойся, съезди к отцу", — сказал Сталин.

На заутрене над Волгой Василевского не было... "Христос Воскресе!" — воскликнул отец Михаил. "Воистину Воскрес!" — ответил народ, казалось, что были на заутрене все жители города. Такое единение русских сердец я видел впервые. Всходило солнце, а народ все пел и пел "Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровах!". Может ли дать учение "марксизма-ленинизма" что либо подобное! "Здесь единение всех сердец, всех людей, а в ленинизме разделение людей, убийство одних для кучки других" ( В.Солоухин).

Русская Церковь получила в это время не виданный прежде статус, когда-то предсказанный уже упоминавшимся мной обновленческим протоиереем Константином Бурчком в 1926 году в Вологде... В послевоенное время был создан Совет по делам религий

127

и утвержден статус уполномоченных. Фактически атеист (только внешне, внутренне большевики уже были разными!), этот уполномоченный, служащий ГПУ или Советской власти, занимался даже назначением священников на приход и без его визы это было даже Архиерею невозможно. Таким образом Церковь стала не отделенной от государства, а государственной, правда, имеющей в обществе мало прав, но которые она ежегодно набирала, укрепляя свои организационные силы.

Как никогда Русская Церковь в этот период была связана с советской властью и стремилась восстановить свои дореволюционные права. Это доказано многими фактами из ее деятельности, поэтому мне казались закономерными и последовательными поздравительные адреса И.В.Сталину, произнесение многолетий Генералиссимусу, торжественный парастас в его память, отслуженный Патриархом Алексием 1 в Елоховском Соборе в день смерти Сталина, и то, что в час его похорон храмы всех городов были открыты и во всех произносилась "Вечная память!" Все это уже воспринималось вполне естественно, хотя и возмущало многих, в том числе и всех членов моей семьи.

Я же к этому и тогда подходил исторически. Для русской Церкви Сталин был Цезарем, монархом, кроме того — семинаристом и, как ни парадоксально, все же во многом своим. В сложном отношении к вождю и коренятся тягчайшие грехи духовенства, как речь митрополита Николая Крутицкого (Ярошевича) в Парижском Соборе Александра Невского и его свидетельство как члена Комиссии в Хатыни о "невиновности Советов" в расстреле офицеров-поляков, как искоренение Униатской Церкви на Западной Украине чисто сталинским методом...

Горько писать о том, что Русская Православная Церковь поддержала некоторые имперские притязания коммунистов в послевоенные годы. И вот за эти действия она и понесла как несомненное наказание Божие повторное гонение и новые попытки атеистов ее разгромить при Н.С.Хрущеве.

Я имею в виду грех полной ликвидации Униатской Церкви на Западе Украины в 1946 году, осуществленной буквально со ста-линско-бериевским размахом.

Впервые на гастролях во Львове я был в ноябре 1952 года, то есть через четыре года после полного воссоединения униатов с православными.

Конечно же, как и в других городах я по возможности посещал храмы и во Львове, и в Ивано-Франковске, и в Драгобыче. Пора-

128

зило меня, что действующих костелов было крайне мало. Во Львове только три, в Ивано-Франковске один (закрыт в 1961 году) и один в Злочеве — и это на все огромное Прикарпатье! В Закарпатье оказалось два действующих костела — в Ужгороде и в Мукачеве. И все.

Тогда же в 1952 году удивила меня в Закарпатье и Прикарпатье чрезвычайная малочисленность молящихся, иногда за литургией в воскресные дни присутствовало 10-15 человек. Мне невольно вспомнилось детство и малочисленность молящихся в обновленческих храмах.

Во второй свой приезд в 1956 году на гастроли с Театром на М.Бронной во Львов я познакомился с заведующим Управлением по охране памятников старины Ю.Ф.Шумей, который оказался человеком чрезвычайно интересным, с трагической судьбой. Еще юношей этот небольшого роста тщедушный на вид человек стал подпольщиком, членом коммунистической партии Закарпатья.

"Если бы Вы знали, как мы ждали воссоединения с Украиной... — рассказывал он мне страшную историю своей жизни. — Ив первый же день после того, как Советская Армия вошла во Львов, нас всех ... арестовали... Я был приговорен к расстрелу — в 1940 году. Я не мог понять, за что? Ведь я так ждал своих советских братьев. Высшая мера была заменена двадцатью пятью годами. Через всю страну везли по этапу... Потом на пароходе в Магадан... Вот теперь вернулся совсем больной..."

В третий раз я был во Львове летом 1958 года и узнал, что А.С.Шумей скончался в январе 1958 года.

Я далек от идеализации униатов и никогда не одобрял их экстремистских действий, но, увы, они были ответными. С благословения властей разрушали каплицы, разбивали придорожных мадонн и статуи Иисуса Христа, оставляли только придорожные кресты бывших униатов, а теперь — "поголовно православных". За что же было им любить советских (русских) освободителей?..

Конечно, целый ряд униатских архиереев и рядовых священников сотрудничали с гитлеровскими оккупантами, но ведь не все же! Были в униатской среде и священники, которые, подобно протоиерею о. Гавриилу Костельнику, жаждали единения с православием, но не все же!!! Собор 1946 года, объявивший о безоговорочном соединении униатов с православными был преждевременным и навязанным советской имперской властью. '

Несмотря на мои польско-литовские гены, я всегда был и остаюсь верным Русской Православной Церкви, которая дает душе не-

129

сравненно больше, чем католическая, особенно на Страстной седмице. Но ведь надо же быть справедливым: все навязанное верующему "свыше", но не Богом, а земными Его толкователями, всегда встречает отпор. Так было и на Украине. Несомненно, присоединяться должны были только те священники и миряне, которые искренне жаждали этого.

Что же было на самом деле? Всех архиереев Униатской церкви арестовали и выслали. На Соборе 8-10 марта 1946 года, правда, присутствовали два архиерея — епископы Антоний Пельвецкий и Михаил Мельник, но они были наскоро посвящены в Киеве 25 февраля и в архиерейском сане находились всего 10 дней. Формально каноны были соблюдены, ну а "по совести?", как любил спрашивать мой дядя о. Валентин...

Ну а по совести?.. — Комментарии здесь излишни. Мне счень не по душе высказывание Марины Цветаевой: "Ненавижу всякую господствующую Церковь!" Но именно они вспоминаются невольно и с горечью.

Я не буду касаться богословских вопросов разделения на православных и католиков, но, к сожалению, должен констатировать: в России почти до середины прошлого века запрещалось строить костелы; протестантство же даже во время царя Алексея Михайловича, не говоря уже о Петре Великом и других императорах, если не приветствовалось открыто, то весьма поощрялось. Достаточно Вспомнить Московского пастора Грегори, создателя театра в России.

Несмотря на огромные различия в догматическом отношении между лютеранами и православными, к католикам в России всегда было крайне настороженное отношение. Но ведь по справед- . ливости только эти две Церкви Христовы, да еще дохалкидонцев, собственно и можно считать церквами. Именно православные и католики наиболее близки, они признают таинства, святость и предстательство святых перед Богом, а главное — пресуществление Святых Даров; вера их основана на вере в чудо.

Протестантские "церкви" могут быть так только названы и несомненно церквами в истинно христианском понимании не являются.

Как-то двое датчан-лютеран попросили меня привести их на Пасхальную Заутреню и Литургию в Скорбященский храм. Еще Жив был Владыка Киприан, живы были протодиакон о. Константин Егоров и регент Н.В.Матвеев. Датчане были в восторге от услышанного и увиденного. Один из них хорошо понимал и гово-

130

рил по-русски, на другой день он позвонил мне и у нас состоялся такой разговор.

— У нас в православии есть понятия чуда, есть мистика в религиозном мышлении, есть вера, что хлеб и вино превращаются в тело и кровь Христа, — сказал я ему.

— А Вы ведь лютеране — материалисты.

— Как материалисты?! —возмутился датчанин.

— А так, — продолжал я. — Вы, подобно Льву Толстому, вошедшему в тюремную церковь (роман "Воскресение"), видите только реальность: хлеб и вино. Преломляете хлеб, едите его и пьете вино, повторяя евангельские слова: "творите сие в мое воспоминание". То есть совершаете материальный акт. Вы за "вещью" не видите ее духовности и чуда у Вас от этого нет, да и быть не может. И святых мощей нет, а есть просто кости... Конечно, вы — материалисты: для вас невидимого не существует.

Шесть раз звонил мне датчанин, даже надоел. Через год моя приятельница, которая тогда просила привести его на Пасху в Скорбященский храм, сказала мне: "Анатолий, миссионер ты! До нашего Православия Иоганн еще не дорос, но перешел в католичество". Я ответил, что, быть может и дорастет, будем за него молиться!

"Сорок шесть лет прослужив, убедился, что Бога нет. Ничем не могу доказать его существование. Сан снимаю. Священник с. Видное, Тамбовская область. Стефан Преображенский ... 78 лет". В каждой такой, обычно вынужденной публикации в журнале ЕЛрославского "Безбожник" (а их тысячи) в конце двадцатых— начале тридцатых годов об отречении от сана священнослужителей, — трагедия. Они тоже жертвы большевиков, страдания их и кровь вопиют к мучителям и просят молитв о прощении... И необходимо молиться за спасение этих несчастных душ.

Да! И до войны и в послевоенные годы были грехи у Русской Православной Церкви и ее верховного руководства, но надо помнить, что пережила Русская Православная Церковь и времена правления Ивана Грозного, деяния Петра Великого, Екатерины II, и все же осталась Русской Православной Церковью с безграничной верой в Иисуса Христа, который и посылал и посылает ей испытания.

Грехи царей и иерархов преходящи, а Церковь извечна, ибо она Божественна.

Нет оснований не признавать Русскую Православную Церковь; нет нужды требовать от нее покаяния, ибо оно принесено

131

кровью бесчисленных новомучеников — ее верных сынов. Их светлый нимб не затмят деяния новоявленных сектантов — богоро-дичников, ни вопли карловчан, ни вышедших на Божий свет "когда стало можно" катакомбников.

В первые послевоенные годы было много сделано церковными деятелями и прежде всего Владыкой Николаем (Ярошевичем) Высокопреосвященным митрополитом Крутицким и Коломенским по восстановлению деятельности разгромленной Русской Православной Церкви.

Сразу после Победы были выпущены из лагерей, возвращены из ссылки многие архиереи и протоиереи. Среди них известные в Москве отец Михаил Годунов, отец Василий Скворцов, отец Виктор Жуков. Вернулись к своей деятельности заслуженные протодиаконы о. Михаил Холмогоров, о. Владимир Прокименов, о. Александр Покровский и ряд других.

Многие епархии в стране были возвращены Церкви. Фактически каждый областной город получил правящего Архиерея. В восстановленных соборах проводились торжественные службы, о чем в довоенные годы во многих городах страны не могли и мечтать! Достаточно сказать, что такие крупные областные центры, как Иваново, Новосибирск, Киров (Вятка), Челябинск, Барнаул, Брянск, Йошкар-Ола, Сыктывкар, Мурманск, вообще не имели действующих храмов. А в некоторых городах единственным был кладбищенский храм, да и то чаще всего обновленческий. Так, например, на всю Ивановскую область — один храм в селе Старая Вычуга.

Возобновились святые пещеры Киево-Печерской Лавры. В Сергиевом Посаде с 1946 года стала восстанавливаться Сергиево-Троицкая Лавра.

Правительство передало Московской Патриархии и некоторые Святые Мощи угодников Божьих. И в первую очередь: мощи преподобного Сергия — в Троице-Сергиеву Лавру, мощи Святителя Алексия митрополита Московского — в Кафедральный Елоховский Собор, святителя Тихона Задонского — в Собор города Орла, главу Великомученицы Варвары — в Киевский Андреевский Собор.

Я в 1946 году несколько раз приезжал на Богомолье в Троице-Сергиевскую Лавру. Еще не было там ни Духовной академии, ни семинарии. Действующими были Троицкий Собор и Успенский Собор. Сергиевский трапезный храм тогда еще ремонтировался. Мы с сестрой Милицей Борисовной Свенцицкой заглянули в окно

132

храма и увидели двух поверженных идолов, В.И.Ленина и И.В.Сталина, их меловые фигуры громадных размеров... Сестра радостно вздохнула и улыбнулась, и мы оба перекрестились: показалось, для Церкви наступили новые времена.

В Успенском Соборе я присутствовал на литургии на храмовой праздник Успения Пресвятой Богородицы. При огромном стечении богомольцев литургию совершал Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий I (Симанский) в сослужении недавно посвященного в те дни епископа (впоследствии митрополита) Гурия (Егорова) Ташкентского и Среднеазиатского с сонмом архимандритов, игуменов Лавры и некоторых представителей Московского Духовенства. Диаконское служение возглавлял Архидиакон Антоненко.

В те годы в Москве во многих храмах были воссозданы очень хорошие хоры.

Снова появились проповедники. Среди них прежде всего надо назвать о. Павла Цветкова (храм Св. Пророка Илии в Черкизово), о. Александра Смирнова и в пятидесятые годы о. Всеволода Шпиллера (храм Св. Николая на Новокузнецкой улице), и, конечно, прекрасного оратора митрополита Николая (Ярошевича) в храме Преображения Господня на Преображенской площади (снесен в 1964 году), а на престольные праздники служившего и проповедовавшего во многих московских храмах.

В открытом в 1948 году Преображенском храме на Б.Ордынке долгие годы проповедует его многолетний настоятель о. Михаил Зернов (1911 — 1987), с 1961 года — Высокопреосвященный Архиепископ Киприан, сначала епископ Подольский, затем Дмитровский, управляющий делами Московской Патриархии, затем Архиепископ Берлинский. В 1966 году Владыка Киприан перестает быть правящим архиереем и становится Почетным Настоятелем Спасского храма, в народе называемого "Всех Скорбящих Радость" по Чудотворной иконе и левому приделу, и совершает богослужения до своей внезапной кончины в 1987 году.

Для меня службы в храме на Б.Ордынке были особенно дороги. Я не могу назвать ни одного другого храма в нашей стране, где бы службы по торжественности и истовости (а служил Владыка именно истово и от священников храма требовал того же) так напоминали мне мое детство: проникновенное служение отца Георгия Чиннова, отца Сергия Успенского, отца Стефана Волконовича, отца Александра Зверева, отца Николая Карповича, отца Василия...

Ныне покойный Святейший Патриарх Пимен сказал как-то в праздник иконы Богоматери Всех Скорбящих Радость, обращаясь

133

к Владыке Киприану: "Спасибо, Владыке! Спасибо за то, что, когда служишь в Вашем храме литургию, не хочется уходить из храма. Все так молитвенно, так едино — и духовенство, и прихожане, что бывает, к сожалению, не часто. Не молиться у Вас нельзя! Все по-московски уставно, торжественно, четко и чинно. Умилительно и необычайно музыкально поет хор..."

Владыка Киприан вел ежегодный проповеднический цикл, причем и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе, — в этом его огромный подвиг. Ясно, что он не мог быть приятен вышестоящим атеистическим властям, и ясно также, насколько такой цикл был важен в шестидесятые—семидесятые годы и говорить не стоит. Владыка Киприан в проповедях как бы вел годовой цикл истории христианских праздников, начиная с предпраздненства Рождества Богородицы (20 сентября по новому стилю) и до праздника Успения Пресвятой Богородицы (27 августа по новому стилю), жития святых, часто объяснял смысл церковных песнопений так, человек, слушавший проповеди в Скорбященском храме в течение года, вполне мог сдать экзамен в Духовную семинарию.

Вообще, я не знал другого столь много служащего Архиерея. Пример тому — Страстная неделя. Свои служения Владыка Киприан начинал с повечерия Лазаревой субботы, то есть в пятницу, и, конечно, проповедь... Утром служил литургию в Лазареву субботу, вечером всенощная под Вход Господень во Иерусалим, в день праздника служил позднюю литургию, а вечером Пассию, далее, в понедельник — литургия Преждеосвященных даров, вечером — повечерие, во вторник также, а в среду вечером еще и многотысячная общая исповедь.

Во время Великого Поста Владыка Киприан в своих проповедях всегда подчеркивал, что собственно говение заканчивается в пятницу утром перед Лазаревой Субботой, а далее начинается внутренняя подготовка к трапезе Христовой — к Великому Четвергу. Причем все, кто присутствует на Великой литургии, должны причащаться даже если принимали причастие накануне.

Нежелательно, указывал в великопостных проповедях Владыка Киприан, причащаться за литургией преждеосвященных Даров — это только для больных и немощных. За это он весьма распекал, а это он делать умел, прихожан, которых многих знал в лицо.

Всегда, на всех службах Владыка истово проповедовал, зная, как важно это было в годы, на которые пришлась его пастырская деятельность, когда люди, пришедшие в храм, очень часто не знали смысла богослужения. Проповедь Владыка произносил неиз-

134

менно и при отпевании, и весьма часто сам, уже в сане Архиепископа, служил специальную заупокойную литургию по прихожанам, которых иногда знал только в лицо, а память на лица у него была прекрасная.

Когда-то в 1950 году я присутствовал при крещении младенца, которое совершал тридцатидевятилетний тогда будущий Владыка Киприан.

Обряд крещения отец Михаил начал с проповеди. Он очень красноречиво объяснил, что такое крещение и кто такие крестные отец и мать. Даже я, воспитанный в религиозной семье, и то многого не знал.

"Крещение — второе, духовное рождение человека, — страстно и проникновенно говорил о. Михаил, — и оно даже важнее плотского. Это не случайно, что при крещении ребенка не должны присутствовать его отец и мать: по уставу Церкви их уже сейчас нет... Младенец, которого вы держите на руках, уже ваш младенец, вы теперь его родители в Духе. Сейчас вы перед Богом, который всегда невидимо присутствует в храме, где иконы — лишь внешнее подобие Бога и святых. Они слышат нас и присутствуют здесь незримо, окружая нас. Через несколько минут, держа на руках младенца, вы дадите клятву Богу воспитать его православным верующим".

Крестный отец и крестная мать, по виду молодые рабочие, слушали отца Михаила, раскрыв рты, и казались смущенными. Далее произошел такой разговор.

— А сами вы верующие? -Да.

— Прочти мне молитву Господню "Отче наш!" — обратился о. Михаил к крестному. Тот не смог. — Да как же ты, не зная молитвы Господней, берешься быть крестным отцом младенца! — чуть не на весь храм прогремел о. Михаил. — Чему ты научишь крестника? Пьянству, что ли?.. Этого мало, дорогой! Обещай мне прийти в воскресенье на исповедь.

Крестная "Отче наш" знала.

— На исповеди наизусть прочтешь "Отче наш", я тебя причащу. Обещаешь? Если не даешь обещания, отменю крещение, деньги вам вернут. А если обещаешь, переношу крещение на следующий вторник, придете вечером после работы.

— Обещаю, — покраснев, ответил крестный.

И сдержал обещание, и сделался многолетним прихожанином храма Всех скорбящих Радость на Б.Ордынке. Его, постаревшего, часто можно увидеть и сейчас на службах в храме, хотя Владыки Киприана давно уж нет.

135

Многие ли священники так поступают и так относятся к своим пасторским обязанностям?..

Некоторые высказывания в проповедях Владыки Киприана коробили прихожан: казались им просоветскими, но я всегда считал это только внешним дипломатическим приемом. Ведь и я, грешный, дважды закончил "Университет марксизма-ленинизма" и , иногда гремел со сцены стихами о Ленине и Сталине, но на мои , религиозные убеждения все это не оказывало никакого влияния. Господь велел мне это. На одной из исповедей я даже признался, что читаю о вождях, чтобы вызвать неприязнь к ним зрителей. И это было действительно так. Я сознательно раздражал некоторую часть зрительного зала. Я верю, что Господь терпел мои "деяния" ради того, чтобы я дожил до дней, когда смогу говорить и писать правду, смогу, не кривя душой, молиться о Стране Российской, властех и воинстве ея!

И прав оказался мой дядя, отец Валентин Свенцицкий: нам в некотором смысле было легче жить — "с гибкой совестью"!

Но ведь не всем дан подвиг О.В.Волкова, которого и при жизни можно считать святым... И все же я всегда всем сердцем поклонялся истинным мощам, а не "сиятельному трупу", как назвала не погребенные останки В.И.Ленина одна из современных поэтесс. Конечно, кривил иногда душой и незабвенный Владыка Ки-приан, но ведь все это для церкви, ради возможности служить в храме и проповедовать. И мне кажется, он был прав. Владыка Киприан всегда заботился о преемственности священства, радел о церковных кадрах. Он воспитал множество пастырей. Сорок шесть хиротоний совершил он, не считая диаконских.Большинство его учеников — пастыри истовые: отец Борис Гузняков (недавно, в январе 1996 года, скончавшийся. Я знал его много лет, но ни разу не слышал, чтобы он раздражился или повысил голос: по истине — "пастырь добрый". После владыки Киприана отец Борис становится настоятелем Скорбященского храма, где продолжает традиции владыки и, прежде всего, повседневное проповедничество), отец Даниил Калашников (также последователь и ученик владыки Киприана; примечательно, что и он, и о.Борис не имели специального богословского образования), отец Александр Шаргунов и многие другие.

"Монах я, конечно, никакой, грехов много, — часто говорил в алтаре Владыка Киприан. — Единственно могу рассчитывать на Божию милость за свою с детских лет преданность Церкви и старание передать людям ее благодатные идеи и заветы".

136

Я верю, что его просветительство оценено Господом Богом и прощены ему некоторые высказывания и действия. Незабвенный Владыка! Вечный покой Вам и вечная память!

Служение Владыки невозможно отделить от многолетнего содружества с выдающимся регентом нашего времени Николаем Васильевичем Матвеевым (1914 — 1992). К счастью, есть пластинки с записью хора под руководством Матвеева.

Торжественность и молитвенность службам придавал и многолетний протодиакон храма о. Константин Иванович Егоров (1898 — 1977). Отец Константин многие годы был оперным солистом, но всегда верующим человеком, с детства певшим в московских церковных хорах. В 1942 году, вернувшись в Москву, К.И.Егоров солировал в хоре под руководством Б.Писарева, впоследствии протоиерея, и К.С.Алексеева в Николо-Кузнецком храме. Такого певческого диапазона не было ни у одного из упомянутых здесь знаменитых московских протодиаконов — от нижнего "фа" до верхнего!. Пожалуй, лишь с Ф.И.Шаляпиным мог он соперничать в исполнении "Верую" Архангельского, "Ныне отпущаеши" Стро-кина, "Покаяние" Вейделя.

В 1952 году К.И.Егоров оставляет театр, выходит на "творческую пенсию" и принимает сан диакона (посвящен Преосвященным Флавианом, тогда епископом Орловским).

Впоследствии протодиакон отец Константин Егоров совместно с Владыкой Киприаном, Н.В.Матвеевым в течение двадцати пяти лет становится неотъемлемой частицей прославленных служб в Скорбященском храме. Их неотделимость друг от друга оказывала неповторимое воздействие на прихожан. Многие и сейчас говорят: никуда не ходили, потому что молиться по-настоящему и забыть все мирское могли только на Б.Ордынке.

Я до сих пор убежден: кто бывал на службах Страстного цикла, никогда их не забудут. Не забудут они и проповедей Владыки Киприана на Пассиях, чтения о. Константином Егоровым Св. Евангелия от Луки за литургией в Богородичные праздники. Баритон его звучал вдохновенно: "Блаженны слышащие слово Божие!.."

Как-то на вечернем Богослужении под праздник "Воздвижения", после великолепно исполненного хором Н.В.Матвеева "Кресту Твоему поклоняемся, Владыко..." ныне покойный профессор Петр Алексеевич Воскобойников, встретив меня у выхода из храма, сказал: "Давайте еще постоим... Ошеломлен я... Вот истинное торжество Православия, из храма снова, как, впрочем, и всегда, не хочется уходить..."

137

Я хорошо знал Владыку Николая (Ярошевича) и его многолетнего друга Валентину Ивановну Жмурову. Она лечила и моего отца, и присутствовала при его кончине 23 ноября 1968 года.

Только при ее отпевании мы узнали, что Валентина Ивановна Жмурова приняла от Владыки Николая (Ярошевича) тайный монашеский постриг, а потом и схиму с именем Вероника. Времена были сложные, а Валентина Ивановна была врачом-клиницистом, работающим и практикующим... Через нее я и познакомился с Владыкой Николаем.

Владыка Николай унес с собой много тайн!

Член Комитета защиты Мира, правящий Архиерей, очень много сделавший для русской православной Церкви. И в то же время были в его деятельности и не вполне объяснимые для исследователя вехи. Первая: речь, обращенная к желающим вернуться на Родину русским в Парижском Соборе Св. кн. Александра Невского в 1946 году.

Тогда Владыке Николаю удалось даже вернуть в лоно Русской православной Церкви так называемых "георгиевцев": Французская православная Церковь во главе с митрополитом Евлогием (Георгиевским) перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Правда, после кончины митрополита Евлогия, а также митрополита Серафима, возглавлявшего в то время "карловчан", они снова порвали с русской Патриаршей Церковью. , «Новый раскол русские французы объясняли тем, что многие репатрианты арестовывались буквально на границе, а иногда и приговаривались к смертной казни... Страшно допустить мысль, что действия Владыки Николая были провокаторскими, очевидно, его обманули лживые обещания бериевского ведомства...

Однако эти печальные события во Франции были умело использованы в 1960 году для отставки митрополита Николая сначала с поста председателя отдела Внешних церковных сношений, а потом и с должности митрополита Крутицкого.

Однажды Владыка сказал мне: "Для моей отставки был использован очень простой прием. В 1959 году мне снова предложили ехать с Патриаршей миссией во Францию, но после моей речи в Соборе Св. Александра Невского, после того, что произошло, разве это было возможно? И я отказался, а значит воспротивился воле Патриарха Алексия I... Несомненно, ему кто-то подсказал, и я получил отставку по болезни за штат..."

Необычайно остро и очень горько воспринял Владыка Николай начало хрущевских гонений на христиан.

138

"Я добился, — рассказывал он, — аудиенции у Н.С.Хрущева, которой так и не добился Святейший Патриарх Алексии I. Я предъявил Никите Хрущеву мандат члена Комитета Мира. Никита взял удостоверение, разорвал его и, плюнув на него, закричал: "Вот твой мандат!". На этом аудиенция кончилась".

На "покое" Владыку я видел всего два раза. В 1960 году в гостинице в Сухуми и в июне 1961 года в Алуште. Это была последняя наша встреча. С горечью Владыка Николай сказал: "Все, чего я добился от правительства для Русской Церкви в послевоенные годы, летит прахом. Каждый день гаснут церковные свечи, начинается массовое закрытие церквей... Снова тридцатые годы..."

***

После смерти И.В.Сталина и недолгого "царствования" Г.М.Маленкова к власти в стране приходит Н.С.Хрущев.

Его десятилетнее правление называют "оттепелью". Двадцатый съезд КПСС и так далее. Для христиан же это было временем тяжелых гонений, а любящие русскую культуру называют его правление "страшным десятилетием".

Кто же такой был этот уродец, лысый, необычайно говорливый, малограмотный и смешной? Действительно ли он был вдохновителем идеи разоблачения культа личности И.В.Сталина?

В июле 1950 года я гастролировал в Могилеве. Жил на частной квартире. Хозяин, молодой еще еврей, директор какой-то артели, член КПСС, имел отличный по тем временам радиоприемник. Ежевечерне после спектакля я принужден был через стену слушать на русском языке передачи из Югославии от, как его тогда обзывали, "кровавого палача" Броз Тито. Так вот: все материалы, прозвучавшие из уст Н.С.Хрущева на XX съезде, Б.Тито опубликовал еще в 1950 году! Вот кому мир обязан разоблачением сталинского тоталитаризма. Так что Н.С.Хрущев не был "первооткрывателем".

Никита Хрущев действительно освободил из ГУЛАГа заключенных, но кого в первую очередь? Ведь лучшая часть интеллигенции, духовенства, крестьянства была истреблена еще в двадцатые и в начале тридцатых годов. Вышли на волю левые недобитки и именно они-то и начали оголтелую борьбу с религией. Ретивые комсомольцы двадцатых годов снова оказались у власти во многих городах и республиках страны.

Окрестив себя "ленинцами", на что имели несомненное право, они пытались вернуться к тем годам, когда прервалась их "общественная" деятельность. Но, увы, большинство членов КПСС дав-

139

но стали другими. А во главе их оказался клоун Никита Хрущев, не умевший даже правильно произнести слово "коммунизм", победу которого он обещал к 1980 году, а также и то, что к этому времени в стране не останется ни одного попа.

Н.Хрущев вмешивался во все, даже самолично устанавливал в Москве одностороннее движение. Все это было бы смешно, если бы не оставило страшные раны. Чего стоят хотя бы бездарные аквариумы Кремлевского Дворца съездов и гостиницы "Россия" в Зарядье, изуродовавших столицу, но самое страшное детище Хрущева — бывший Калининский проспект (ныне Новый Арбат), уничтоживший незабвенные красоты Москвы.

Взлетели на воздух уцелевшие в войну соборы в Гродно, Витебске, Могилеве, других городах. Было закрыто десять тысяч православных церквей. Детей духовенства снова не принимали в ВУЗы.

Отдыхая в августе 1954 года в Сухуми я увидел на стенде газету "Правда". Заголовок: "Свет против тьмы!" сразу бросился в глаза. С ужасом читал я вытащенный на свет, казалось бы, уже из полного забвенья услужливый антирелигиозный рассказ Серафимовича "Родник" и стихи ... Д.Бедного!.. Так и пахнуло страшными дьявольскими днями моего детства...

Никита Хрущев призывал вернуться к к богохульству и богоборчеству, был вдохновителем многочисленных антирелигиозных статей, поощрял ренегатов — бывших священников А.Осипова, А.Черткова, К.Швеца, П.Дорманского, А.Комара и прочих немногочисленных отбросов духовенства. Были бы сребреники, а Иуды найдутся!

Яростно нападая на веру в Бога, причем и на христианство, и на мусульманство, и на буддизм, и на иудаизм, Н.С.Хрущев и его последователи — коммунисты попытались возродить идолопоклонство, создать "новую обрядность", то есть фактически новую религию, и частично ее создали... Чем иным назовешь приезд "молодых" перед Загсом к памятникам В.И.Ленина и других "вождей", к могиле "Неизвестного солдата'? Как еще можно объяснить искаженные лица людей на демонстрациях перед памятниками? Недаром слово демонстрация начинается со слова демон... Да и какую еще религию могли создать принципиальные убийцы!

Из-за своей ограниченности и некультурности Н.С.Хрущев не понял, что коммунисты-то уже не те в своем большинстве. Желание повернуть историю вспять определило всю его "политику".

Были дни, когда в Белоруссии, например, в день закрывалось до сорока храмов.

Бьш закрыт и осквернен памятник 1812 года — собор в Кобрине.

140

Огромный Гродненский Собор начала XIX века, уцелевший в годы войны, был варварски взорван.

Взлетел на воздух Никольский собор XVIII века в Витебске.

Взорваны соборы в Челябинске, Донецке, Полтаве, Николаеве.

Разрушена Ильинская церковь XVIII века — резиденция Молдавского митрополита в Кишеневе.

Уничтожены колокольня Пятницкой церкви XVII века в Чернигове; церкви Спаса Преображения, Иоанна Воина и Михаила Архангела в Харькове; Покровская церковь в Киеве.

Во всех перечисленных выше храмах я, по своей профессии много ездивший по стране и всегда интересовавшийся состоянием богослужебных зданий, после войны бьш на богослужениях.

Были взорваны и недействующие храмы: Преображенский собор в Могилеве — уникальное здание архитектора Расстрелли, устоявшее в войну и при желании легко реставрируемое

Был взорван собор XVIII века в Брянске.

В хрущевскую "оттепель" в Москве были снесены здания недействующих храмов:

1. Ржевской Богоматери XVIII века на улице Поварской (Воровского) — построено здание Верховного суда.

2. Иоакима и Анны, главный храм конца XVII века, трапезные XVIII века на Б.Якиманке (Дмитрова) — храм стоял напротив памятника "тов. Дмитрову", который москвичи называют "с кулаком".

3. Грузинской Богоматери с Покровским приделом близ Воронцова поля.

4. Храм Св. Николая в Ямах вблизи Землянки на Николо-Ямской (бывшей Ульяновской) улице — построен типовой жилой дом.

5. Тихвинской Богоматери XVII века у Киевского вокзала. Вспомнил богоборец Никита свое секретарство в Москве в 20-е

годы!

В бывшем Ленинграде (Санкт-Петербург) за хрущевское десятилетие были уничтожены исторические памятники:

1. Греческая церковь — здание интересной архитектуры начала XIX века.

2. Церковь Св. Николая на улице Марата — построена баня.

3. Храм Св. Троицы на Сенной, который особенно усердно отстаивали горожане, отправив письмо на имя Н.С.Хрущева, что, конечно, не подействовало. Сенная площадь обезображена станцией метро, построенной на месте Троицкого храма. Другого мес-

141

та на огромной площади для станции метро, разумеется, найти было нельзя. Оно и резонно — ведь Никита строил "коммунизьм"! При Н.С.Хрущеве были закрыты Соборы нескольких епархий: в Кишиневе, в Черновцах, Виннице, Ровно, Риге, Собор Св. Петра и Павла в Гомеле, собор в Красноярске и еще, и еще, и еще — бесчисленное число храмов в городах и селах. Особенно тяжело досталось Молдавии, Западной Белоруссии и Западной Украине, где до богоборческой деятельности Н.С.Хрущева о закрытии храмов и не ведали. Молдавская, Белорусская, а также Черновицкая (Бу-ковинская) епархии фактически были разгромлены.

Сегодня много говорят о плохом отношении к русскоязычному населению в этих краях, а я утверждаю, что это ложь, придуманная коммунистами. Не к русским относятся плохо, а к советским, потому что, к сожалению, в республиках эти слова стали звучать как синонимы. Вот и относятся к советскому как к, прежде всего, атеистическому богоборческому оккупационному режиму: недаром в Литве наивысшим ругательством всегда было слово "безбожник".

К русским же православным людям никакой ненависти не было и нет. Я очень часто бывал во всех инославных республиках бывшего СССР и ничего, кроме уважения и любезности от населения не видел, хотя и говорил на русском языке, но, правда, и в храмы с плевком и топором, как "освободители-коммунисты", не входил.

Горько было слышать от одной пожилой женщины на православном Черновицком кладбище, что это не в войну испортили памятники, а русские мальчики ходят и хулиганят, разбивают фотографии, пишут на крестах неприличные слова, конечно, не наши русские, неожиданно поправилась она, а приезжие из России, пионеры советские... Не еврейские, не украинские, не польские, а ... русские мальчики.

На знаменитом Лычаковском кладбище во Львове сотни разрытых могил, скелеты валяются в цементовках... Спрашиваю: немцы хозяйничали? Да что Вы, отвечают, русские солдаты искали в могилах перстни и кольца... Иногда находили... Стыдно это слушать было и горько...

Увы, и так везде! Куда бы не пришел коммунист — разрушение местной многовековой культуры, аж ... до Никарагуа! д,5 Неужели все это, наконец, кончилось? Спасибо Богу за все!

А сынки тех богоборцев и сегодня называют правление Никиты Хрущева "оттепелью". И когда видишь и сегодня искаженное

142

злобой лица А.Невзорова, внука кровавого Прибалтийского карателя, Анпилова, кричащего, что когда он придет к власти, то взорвет храм Христа Спасителя и вновь построит бассейн (невольно хочется назвать ее "лужу имени Лазаря Кагановича"), то вслед за Говорухиным восклицаешь: "Это не должно повториться!"

В некоторых городах при Хрущеве возобновились сожжения икон на площадях и прочее в том же духе.

Очень горько, что в те годы и Московская Патриархия пошла на уступки. Был, как я уже писал, отстранен от управления защит ник и покровитель храмов митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярошевич).

Под давлением Председателя Совета по делам религий при Совете Министров СССР В.А.Куроедова в начале шестидесятых годов был созван Поместный Собор Русской Православной Церкви, на котором настоятеля храма фактически отстранили от управления приходом, вся власть перешла в руки старост, назначаемых определенными органами.

Кроме того, при крещении ребенка родители обязаны были предъявлять паспорта, а священники — немедленно сообщать об этом на их работу; то же самое при венчании и ... даже при отпевании... Запрещены панихиды на кладбищах, так как и в этом коммунисты усматривали возможность пропаганды религии: общение священника с родственниками покойного порицалось.

Выйдя из храма, священнослужитель обязан был забыть о своем сане и стать обычным "советским гражданином", говорить о вере он имел право фактически лишь в храме.

Права человека были вопиюще нарушены! Да и как еще могло быть в тоталитарном фашистском государстве "дешевой колбасы", правда, и это лишь в Москве и Ленинграде, в других городах и такой не было, о чем не помнят забывчивые одряхлевшие коммунисты, сегодняшние лихие площадные демонстранты!

Венцом богохульной деятельности Н.С.Хрущева был взрыв Собора Преображенского полка, построенного Петром Великим в 1709 году на Преображенской площади в Москве. Ни одно здание из построенных старообрядцами на Преображенке, о восстановлении которых сегодня так много пишут, не идет ни в какое сравнение со взорванным Преображенским Собором.

Официальная причина: постройка метро открытым способом. Но разве нельзя было вывести станцию на поверхность в ином месте? Конечно, можно! Преображенский Собор как памятник архитектуры был услужливо снят с государственной охраны, а за согла-

143

сие закрыть храм староста получил от Моссовета трехкомнатную квартиру. На послание прихожан Собора, кстати, поддержанное Н.С.Тихоновым, в Комитет защиты Мира Н.С.Хрущев ответил:

"Ничего, еще не одну церковь в Москве и в других городах взорвем..."

И вот когда все уже было вывезено из Собора: иконостас, впоследствии установленный в храме Архангела Гавриила (Меньши-ковская башня) в Телеграфном переулке, часть икон перенесена в

Воскресенский храм в Сокольниках, лишь русские женщины, около - сорока прихожанок до поздней ночи не покидали уже оскверненный коммунистами храм.

"Не дадим взрывать!" —- они отстаивали Собор до конца. Спали ли в ту сатанинскую ночь весьма престарелый настоятель Собора г о. Константин, ныне давно покойный, староста храма в своей но-» венькой трехкомнатной квартирке, председатель Общества охраны памятников старины, руководитель Московского метрополитена, кстати, вскоре потерявший свою любимую дочь?.. Но женщины бодроствовали.

Когда всходило солнце над столицей, подъехали к Собору два грузовика и на них силой погрузили русских православных женщин и увезли в неизвестном направлении. Вечная им слава!

Осенью 1964 года я приехал на гастроли в Ульяновск. Выхожу из вагона, встречает меня шофер Филармонии Коля... и — Анатолий Борисович, да разве вы не знаете, Никиту Сергеевича сняли! Одним дураком меньше стало, — радостно добавил он. — Глас народа везде воистину верен, — засмеявшись, сказал я, и оба мы расцеловались!

С падением Хрущева прекратилась антирелигиозная пропаганда. Трудно, медленно, но верно начала возрождаться церковная И жизнь, стали открываться в стране и новые приходы.

При Патриархе Пимене, когда было торжественно отпраздновано 1000-летие крещения Руси, начался Великий перелом, а с .¦ правления демократов и Президента Б.Н.Ельцина, при Святейшем *S Патриархе Алексии II, началось массовое возрождение храмов и н монастырей.

144

ПРЕЧИСТЕНСКИЙ "СОРОК" БЛАГОЧИНИЯ

Протоиерей отец Василий Доронкин, настоятель храма Благовещения на Бережках был благочинным еще с начала 20-х годов.

Храм Благовещения был очень красив, с пятью вызолоченными главами. Стоял он напротив Киевского (в просторечии Брянского) вокзала, на левом берегу Москвы-реки. На его месте теперь многоэтажный дом амфитеатром. Основное здание Благовещенского храма построено в середине XVII века на месте более древнего и снесенного за ветхостью.

С древнейших времен храм являлся подворьем Ростовских митрополитов в Москве, почему и назывались шесть переулков, идущих от храма Благовещения, Ростовскими — 1-ым, 2-ым и так далее. В самом конце XVIII века, когда митрополит Дмитрий Ростовский был причислен к лику святых, к храму Благовещения пристроили средних размеров трапезную с двумя приделами: в честь Святителя Николая и Святителя Дмитрия Ростовского. Пятиярусная, украшенная вызолоченной главой колокольня храма вознеслась уже в XIX веке.

Резной пятиярусный иконостас центрального храма создан в конце XVII века, живопись икон нижнего ряда, ряда апостолов и ряда пророков выполнена в стиле письма Симона Ушакова. Обильной резьбой были украшены и "Царские врата". Иконостасы приделов искусственного белого мрамора конца XIX века, иконы в основном также письма XIX века, кроме иконы Николая Чудотворца XVII века.

Службы в храме по торжественности соответствовали благочинию. Хором под руководством регента и композитора Фролова исполнялись в основном произведения композиторов, писавших для церкви в XIX веке, а также и самого Фролова. Унисонного пения на манер староверческого не было. Часто исполнялись сольные партии: "Верую" Гречанинова, "Отче наш" Фролова или Чме-лева, "Ныне отпущаеши" Строкина и Фролова. Солировал довольно часто солист ГАБТа М.В.Сказин.

145

Но, несмотря на довольно ортодоксальные проповеди о. Василия Доронкина, хороший хор и торжественное служение отца протодиакона (имя и фамилия мне неизвестны), обладавшего статной фигурой и весьма неплохим басом, храм Благовещения и службы в нем не пользовались большим успехом у молящихся. (Хотя некоторые другие храмы в благочинии отца Василия были популярны на всю Москву). Прихожане его —ремесленники, жители переулков "за Смоленского рынка".

Причин прохладного отношения к Благовещенскому храму было, как мне представляется, две. Первая —расположение отца Василия к митрополиту Сергию (Старогородскому), будущему Патриарху, разочаровавшему своими воззваниями 1927 и 1930 годов не только интеллигенцию и церковных людей среднего образования, но даже и многих малограмотных прихожан. А вторая — ортодоксальность и холодность проповедей.

В служении отца Василия Доронкина даже мне, мальчику девяти-десяти лет, слышалась неискренность, хотя импозантный, очень высокого роста темный с проседью шатен, с длинными волосами и бородой, внешне был как бы теплым и истовым. Кроме того, о. Василий исповедывал чрезвычайно редко. Да еще кто-то пустил по Москве слух, что отец Василий по материнской линии был двоюродным братом Григория Распутина. За достоверность этих сведений я, естественно, не поручусь, но внешнее сходство действительно бесспорное: даже прической на прямой пробор, крупными чертами лица.

Впервые я с мамой попал в Благовещенский храм тогда, когда в него уже перешел приход во главе с настоятелем отцом Ефимием закрытого в ноябре 1928 году храма Св. Вселенских Соборов, стоявшего на левой стороне Б.Пироговской улицы, напротив колокольни и надвратия Новодевичьего монастыря.

Отец Ефимий, очень маленького роста с тонким высоким тенорком митрофорный протоиерей, пользовался некоторой популярностью за то, что проводил индивидуальные исповеди. Отец Ефимий был у отца Василия третьим священником, а вторым был очень пожилой митрофорный протоиерей, имя его мне неизвестно. Так было до начала тридцатых годов, когда в благочиние стали переходить многие приходы и штат духовенства очень увеличился, что по праздничным дням придавало службам торжественность, ранее в Москве невиданную.

Правда, в храмах в престольные праздники и раньше собиралось многочисленное духовенство, часто приглашались служить и

146

архиереи: митрополит Трифон, митрополит Серафим (Чичагов), архиепископы Филипп, Варфоломей, Алексий (Синайский) и протодиаконы о. М.Холмогоров, о. В.Прокименов, о. М.Михайлов (до 1932 года), о. Н.Орфенов, о. С.Остроумов.

В Пречистенское благочиние до 1928 года, кроме двух упомянутых, входили следующие храмы:

3) Смоленской Одигитрии на Смоленской площади, угол Плющихе, где стоит теперь здание гостиницы "Белград" — храм закрыт в 1931 году, в нем открыли клуб, в 1939 году снесли.

4) Св. Николая на Щепах вблизи станции метро "Смоленская" (старая) с основным зданием XVII века — в очень изуродованном виде оно сохранилось до сегодняшнего дня.

5) Девяти Мучеников начала XVIII века с колокольней XIX века в Девятинском переулке — закрыт первым в Благочинии в начале 1928 года. Настоятель архимандрит Евгений был арестован, второй священник о. Михаил Шик, еврей по национальности, популярный среди интеллигенции проповедник, проводивший по субботам "беседы", в 1927 году был арестован без права переписки, а затем расстрелян.

6) Иоанна Предтечи в Кречетниках XVIII века выходил фасадом на бывший Новинский бульвар, теперь часть Садового кольца — снесен в 1929 году, построен дом, когда прорубали Новый Арбат и дом снесен.

7) Введения и Казанской Богоматери, двухэтажный, XVIII века, бывший Новинский монастырь — ликвидирован по указу Екатерины II, а храм снесен в 1932 году и построен институт курортологии.

8) Рождества конца XVII века — храм стоял во дворах Трубниковского переулка, снесен в 1931 году, построена школа и театр Киноактера.

9) Бориса и Глеба начала XVIII века с колокольней XIX века на Поварской; одно время в храм перешли архимандриты Симонова монастыря — снесено в 1934 году, построена школа, переделанная в училище им. Гнесиных.

10) Ржевской Богоматери начала XIX века — закрыт в 1931 году, долго существовал как светское учреждение, снесен в правление Н.С.Хрущева, построено здание суда.

11) Введения, в народе Симеона Столпника, XVII века, с чрезвычайно богатым пятиярусным резным иконостасом XVIII века и с исключительно изящной резьбой колонн, с красивой резной нишей над Святым Престолом — оказался последним храмом Пре-

147

чистенского благочиния, которое фактически закончилось в феврале 1938 года, и последним храмом в Москве, где служил о. Васисий Доронкин. Храм передали обновленцам, в нем собралось множество перенесенных из приходов благочиния икон (немногие из них я видел впоследствии в храме Воскресения Христова в Cокольниках), службу справлять там стал "митрополит" Виталий Воскресенский.

Храм Симеона Столпника был закрыт в январе 1941 года, а открыто в нем ... швейное ателье. Уничтожена колокольня и все пять куполов. В конце 70-х годов все они восстановлены, а в 1989 году установлены и кресты. В настоящее время в храме возобновилось . Богослужение.

12) Бориса и Глеба (архитектор Бланк) на Арбатской площади — здание построено в 1781 году, а снесено в 1934 году. Храм стоял на выходе с Воздвиженки на Арбатскую площадь, оставляя лишь небольшой проезд у кинотеатра "Художественный". Пожалуй, однo из немногих церковных зданий, снесенное под видом реконструкции Москвы.

Архитектура храма Бориса и Глеба повторена Бланком в здании храма Евангелиста Иоанна Богослова под Вязом (1825 год) близ бывшей Китайгородской стены, где многие годы помещался Музей реконструкции Москвы. Окраска храма, как и положено, была ярко красной, как и храма Святых мучеников.

13) Св. Тихона Аримафунтского XVIII века, колокольня надстроена в начале XIX века, также стоявший на Арбатской площади, храм был популярен благодаря настоятелю о. Иоанну Белкову, впоследствии репрессированному. После него настоятелем был о. Иоанн Павлов, в молодости очень красивый, впоследствии настоятель храма Иоанна Предтечи на Пресне. Скончался от третьего инсульта в 1951 году, похоронен на Ваганьковском кладбище вблизи алтаря храма Воскресения Словущих — храм закрыт в 1930 году, снесен в 1932, на этом месте теперь пустошь вблизи станции метро Арбатская (старая).

14) Знамения Божьей Матери конца XVII века на Знаменке (улица Фрунзе), настоятелем был митрофорный протоиерей отец Иоанн Некрасов, приход перешел в храм Св. Апостола Филиппа, р в нем до сих пор находится икона XVII века — чтимый образ Знаменской Богоматери, закрыт в 1932 году, снесен в начале 1933 года, отец И.Некрасов служил затем в храме Ап. Филиппа и скончался в 1935 году — на месте храма сейчас стоянка автомобилей.

15) Николы Стрелецкого, пятиглавое здание начала XVII века напротив Троицкой башни Кремля, на углу улицы Знаменка —

148

снесено в 1934 году. О судьбе икон и причта мне ничего не известно.

16) "Похвала Богородицы", здание начала XVII века. В двадцатые годы привлекал верующих перенесенной в него чудотворной иконой "Нечаянная радость" из снесенного кремлевского храма. Настоятелем был пожилой академик о. Николай, ключарем — отец Аркадий, впоследствии также митрофорный протоиерей. На служении я присутствовал однажды, но храм помню хорошо: было это в феврале 1931 года, последнего года существования Храма Христа Спасителя.

Пятиярусный, вызолоченный, местами крашенный голубой краской иконостас храма "Похвалы" был XVII века. Служил всенощную отец Аркадий, обладатель довольно красивого низкого баритона — храм закрыт в 1932 году в феврале, но сломан позже — в 1935 году. Использовался как общежитие рабочих, которые были созваны для строительства Дворца Советов.

Храм Христа Спасителя был единственным обновленческим храмом на территории Благочиния и не входил в Пречистенское Благочестие.

Я, к сожалению, не был внутри храма, хотя часто в детстве гулял в дивном сквере вокруг него. В этот храм мама меня не пускала, считая его весьма оскверненным...

Когда я стал взрослым и познакомился с материалами обновленческого собора 1923 года, то понял всю величину осквернения. В храме Христа Спасителя, так же, как и в Казанском Соборе Санкт-Петербурга, была возглашена анафема ныне святым святителю Тихону Московскому, святым мученикам митрополитам Владимиру Киевскому и Вениамину Петроградскому, протоиереям Иоанну Востокову, Александру Добролюбову, настоятелю Храма Николы Серебряного на Арбате и другим, расстрелянным большевиками, как, например, настоятель храма Правсковеи Пятницы в Охотном ряду Александр Заостровский.

И, конечно, очень горько знать, что в рядах "митрополитов" Вениамина Муратовского, Александра Введенского и других участников возглашения анафемы находился и будущий Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Старогородский), тогда митрополит Владимирский.

Об этом его богохульном акте не любят вспоминать современные богословы. Но что делать?.. Имя его как участника обновленческого собора в архивных документах стоит рядом с именем митрополита Нижегородского Евдокима. В начале 1925 года митрополит Сергий принес покаяние и был воссоединен с Православной

149

Церковью. Очень быстро, после смерти Св. Тихона (7 апреля 1925 года) и ареста митрополита Петра, Патриаршего местоблюстителя, становится руководителем Русской Православной Церкви, сначала как Заместитель Патриаршего местоблюстителя, а затем и как местоблюститель, а впоследствии — как Патриарх, ликвидировавший обновленческий раскол, в рядах которого сам он находился более трех лет.

На территории Пречистенского благочиния находился единственный женский Зачатьевский монастырь (здесь будет под номером 17). Служба в нем продолжалась до 1927 года. Монастырским священником был митрофорный протоиерей о. Николай Стогов.

Иконы из упраздненного Зачатьевского монастыря были перенесены в храм Воскресения Словущих на Остоженке, здание которого начала XVIII века подвергалось переделкам в XIX веке. Иконостасы главного храма и приделов сработаны были в середине XIX века.

О. Николай Стогов также перешел в этот храм сначала вторым священником; а настоятелем служил перешедший из упраздненного в 1929 году храма Покрова в Левшине о. Стефан Волконович, беженец из Варшавы, окончивший Варшавскую духовную академию, очень популярный в благочинии протоиерей. Арестован он был дважды. Первый раз в 1933 году и сослан на поселение, вторично в 1936 году — без права переписки.

Я хорошо знал его дочь и зятя — протодиакона о. Анатолия Сорокина, скончавшегося в 1961 году. Последнее место служения — храм Иоанна Предтечи на Переславской, в народе известный как Трифоновский, вблизи Рижского вокзала.

После ареста о. Стефана Волконовича в течение нескольких месяцев в храме Воскресение Словущих был настоятелем о. Николай Стогов, а после его ареста в конце 1932 года и вплоть до закрытия храма настоятелем служил митрофорный протоиерей отец Николай Троицкий, бывший настоятель очень старинного храма Великомученика Антипы, с многочисленными приделами и пристройками, внешне отделанного и реставрированного на сегодняшний день силами Пушкинского музея.

18) Храм Великомученика Антипы.

Иконы Св. Антипы, Св. Великомученицы Екатерины находятся в храме Св. Пророка Илии Обыденного, куда в сентябре 1933 года при участии отца Николая Троицкого они были перенесены. Туда же перенесен и еще целый ряд икон не только из "его" — ан-типьевского, а и из других церквей: Покровская — из основного иконостаса храма Покрова в Левшине, огромный образ Спаса Не-

150

рукотворного — также из храма Покрова в Левшине, Милостивая и две старинных иконы Богоматери — из Зачатьевского монастыря, распятие — из Антипьевского храма, икона Богоматери — из главного иконостаса Храма Воскресения Словущих, иконы левого придела — Варвара Великомученица, фигура Иисуса Христа кисти митрополита Серафима (Чичагова) и некоторые другие.

И это в то время, когда многие московские настоятели либо вообще не брали икон из своих храмов, либо брали две или одну из самых чтимых. Остальные, не признанные экспертами музеев за ценность и не взятые в хранилище, вечером свозились на Пречистенку во двор домов, которые теперь восстановлены как терема XVII века, где была эта дьявольская печь. Мы, дети, все видели груженые иконами подводы...

Так сгорели бесценные иконостасы Пречистенского благочиния.

А митрофорному протоиерею отцу Николаю Троицкому за то, что он не в пример другим смог сохранить для будущих верующих, ныне живущих и еще не родившихся чудесные иконы, которые и сегодня украшают Ильи Обыденский храм, некогда очень скромный среди тогдашних храмов Пречистенского благочиния, — вечная ему память, скромному труженику на ниве Христовой, не обладавшему ни особым красноречием, ни "славой" среди прихожан!.. Судьба его мне неизвестна. Неизвестна она и его родственнику — заслуженному артисту России Геннадию Троицкому. Они внешне очень похожи.

19) Храм Ржевской Богоматери находился на Гоголевском бульваре, рядом с особняком правления Общества художников — храм закрыт в начале 1929 года, на его месте был построен многоэтажный дом.

В этом храме, как рассказывал мне отец, был прекрасный мраморный иконостас конца XIX века. Он походил на иконостас храма Св. Пимена Великого. Обломки мрамора еще долгие годы валялись во дворе новостройки.

Этот храм в благочинии был очень посещаемым. Здесь служил бывший ученый-ботаник, митрофорный протоиерей отец Владимир Быков, известный в Москве проповедник. Но некоторые порицали его за то, что он часто прерывал службу объяснениями своих священнических действий.

Прихожане-ортодоксы считали, что для проповедей, которые не в пример католикам и протестантам Православной Церковью не приветствовались и считались позволительными лишь архиерею, установлены определенные места в литургии: после чтения

151

Евангелия и после окончания литургии, перед тем, как молящиеся станут прикладываться к кресту. Поэтому проповедь можно было услышать лишь в немногих храма благочиния.

Никакие "беседы" в субботу тоже не поощрялись. Разумеется, это очень устраивало большевиков, хотя и отцы-священнослужители, и прихожане редко об этом догадывались.

Вообще в детстве я застал многие споры о церкви, о службах и это касалось не только, конечно, Пречистенского благочиния.

В начале 20-х годов на нашей квартире собиралась верующая интеллигенция; неверующих и членов ВКП(б) моя мама не принимала, даже домашних работниц подбирала истинно православного вероисповедания. Правда, недолго была одна молодая евангелистка. На этих вечерах, которые продолжались примерно до 1929 года, читали отрывки из произведений и светских, и духовных — Ф.М.Достоевского, о. П.Флоренского, о. Сергия Булгакова, Г.Ибсена, самого дяди Вали.

Поэтому я, сколько себя помню, был слушателем споров и о канонических вопросах веры, и об обрядовой стороне православия. Конечно, я не все понимал, но лет с четырх знал, кто такие обновленцы, помнил, что видел святого Патриарха Тихона..

О храме "Неопалимая Купина", закрытом в сентябре 1929 года и вскоре разрушенном, его причте и прихожанах я напишу далее.

Итак, споры... о чем? После революции 1917 года многие интеллигенты обратились к церкви, в церковь стали ходить и бывшие "левые" профессора, и даже эсеры. Верующими оставались многие ремесленники, бывшие коммерсанты, промышленные рабочие, в основном, женщины, домашние работницы, дворники (тогда еще не татары), позже наводнившие Москву из начинающей голодать деревни и прочие. С началом войны 1914 года появилось множество беженцев с запада России, довольно много среди них было и духовенства.

Соответственно, они и принесли в Москву ряд особенностей в совершении богослужений. Новшества были крайне неодобрительно встречены москвичами, особенно прихожанами из бывшего купечества и ремесленников, а также немногочисленной дореволюционной интеллигенцией, помнящей синодальные заветы времен Победоносцева. "Западники" принесли в свои храмы театр, говорили они. Священник не должен при служении вносить в интонации чувства, не должен быть артистичным, возгласы должны быть четкими, но отрешенными и бесстрастными. Петь — дело протодиаконов и то очень немногих. Диаконы же также не долж-

152

ны обращать внимания на голосистость, а быть только простыми и четкими в дикции. В хорах не нужны сольные партии — они отвлекают от молитвы.

В благочинии начались споры.

1. В субботу на утрени "западники" стали выносить Евангелие на середину храма, часто это делал настоятель, а иногда и два со-служащих ему протоиерея и клали на аналой, затем дьякон брал его с аналоя и произносил "прокимен" и держал Евангелие перед предстоятелем, который его читал. Далее прикладывались к иконе Воскресения и Св. Евангелию.

Ортодоксы считали это неверным. Полагалось читать Евангелие в алтаре. Только в двунадесятые и престольные праздники служили соборно. В субботу это почиталось чуть ли не за грех. В приходы, где выносилось Евангелие (что бывает теперь даже во многих селах: обряд укрепился), прихожане-ортодоксы перестали ходить. Миропомазание производилось только по двунадесятым праздникам и ортодоксами и западниками.

2. Лучше никаких проповедей.

3. Вынос плащаницы в предпраздненство Успения грешен. Никаких плащаниц и погребений, кроме Иисуса Христа, быть не может— это влияние католиков!

4. Общая исповедь — величайший грех.

5. Призыв к общему поднятию верб со свечами в Вербное Воскресение для освещения не нужен.

6. Покойник, несмотря на количество молящихся, величину храма и количество покойников, должен стоять обязательно в главном храме или приделе, но обязательно там, где идет литургия. Там же отпевание.

7. Крещение младенцев обязательно должно происходить в самом храме. Никаких крестилок! Никакого подогрева воды.

8. Миряне в алтарь и к участию в церковных службах не допускаются, за исключением участия в крестных ходах.

9. Чтение апостола, канона, шестопсалмия и других чтений исполняет только псаломщик, который в те годы был в каждом храме благочиния.

10. Чтение апостола не может исполнять мирянин, участник хора и т.д.

11. Чтение женщинами апостола и так далее, и вообще участие женщин в богослужении крайне осуждалось

12. Алтарником должен быть мужчина, женщины могли быть лишь посвященными монахинями и то после шестидесяти лет, тогда допускались как алтарницы. »

153

13. В Москве и в благочинии в ряде малых храмов не было правого хора. В будние, а иногда и в субботние и воскресные дни богослужение совершали священник, диакон и псаломщик, поющий на разные лады в зависимости от слуха и голоса. Иногда пел так, что, как говорится, хоть святых выноси! Осуждали западников: нечего мирянам в два хора на все лады распевать! Говорили : это не дело!

14. Староста должен во время богослужений быть за правым ящиком, а также возглавлять тарелочный сбор.

15. Уважались только священники, носившие длинные волосы и бороды и нигде не появляющиеся в штатской одежде. Этот вопрос также всегда дебатировался даже в нашей семье.

16. Особое возмущение вызывало у ретивых москвичей служение литургии при отверстых царских вратах настоятелем храма Успения на Могильцах отцом ГеоргиемЧинновым. Об этом я напишу особо.

Приходы в Пречистенском благочинии возглавляли настоятели — "беженцы":

1. Покрова в Левшине — отец Стефан Волконович.

2. Успения на Могильцах — отец Георгий Чиннов (1873— 1935), воспитанник Казанской Духовной академии, настоятель в храмах Мелитополя и Ялты, беженец с юга.

3. Св. Троицы на Арбате —отец Николай Карпович, бывший священник военного ведомства в Польше.

Всего трое на сорок храмов.

Но они невольно смутили Московское Пречистенское благочиние. В престольные праздники в этих храмах отец Василий До-ронкин не присутствовал. Из архиереев, служивших тогда в Москве, в "западные" приходы чаще всего приглашался архиепископ Вассиан или Уральский митрополит Тихон. Из поющих протодиаконов, а они делились тогда на поющих и возглашающих (отец Алексей Тихонов, отец Александр Покровский, отец Александр Любимов), более всего пели отец Сергей Остроумов, отец Владимир Прокименов, отец Николай Орфенов.

Особо осуждалось ортодоксами служение отца Владимира Быкова, хотя он ни беженцем, ни западником не был. А проповедует-то он зря и митру получил "странным образом". И если бы Патриарх Тихон лично его не поддержал в его новшествах, то и настоятельства бы он в Ржевском храме лишился и так далее. И ни академик, а светский профессор, и прослужил-то всего шесть лет и вдруг митра!

После закрытия Ржевского храма отец Владимир Быков недолго служил в Зачатьевском монастыре, но не в Соборе, который

154

был уже закрыт, а в Надвратном храме. После закрытия в 1931 году Надвратного храма Зачатьевского монастыря о. Владимир иногда и только по праздникам по приглашению настоятеля отца Павла участвовал в службах в храме Параскевы Пятницы на Бо-жедомке, но уже никаких, разумеется, поучений во время богослужения не произносил. Скончался отец Владимир Быков в 1935 году в Москве и был похоронен на ныне упраздненном Дорогомиловском кладбище.

А.А.Левшина, жена сына отца Владимира, известного в свое время артиста, в пятидесятых годах (а было ей тогда восемьдесят четыре года) рассказывала мне такую странную историю: о. Владимира похоронили над самым обрывом над Москвой-рекой и будто бы однажды могила обвалилась и гроб исчез... Возможно, ей рассказали легенду в утешение, потому что Дорогомиловское кладбище в 1942 году было уничтожено.

Запомнил я висящий в комнате старушки Левшиной портрет отца Владимира с дарственной надписью и словами: "Не умру, но жив буду и повем дела Господня". В седовласом священнике с необычайно добрым лицом мудреца-профессора я узнал батюшку, виденного мной в сослужении с о. Павлом в храме Параскевы Пятницы на Пречистенке. Тогда я понял, что мальчиком видел отца Владимира Быкова и слушал несколько его возгласов в сослужении. Они тоже запали в душу, ведь были отнюдь не ортодоксально-бесстрастными — "победоносовскими", а вдохновенными.

Разумеется, к о. Владимиру Быкову мама не ходила и меня не водила, хотя я и очень просил. Был на его служении в 1930 году только мой дедушка, мамин отец — Андрей Степанович Незым (1850 — 1933): и служба и проповеди ему очень понравились; он даже сказал, что ничего подобного не слыхал. Ортодоксы же считали о. Владимира чуть ли не сектантом.

Кстати, те же упреки (их я слышал даже от известного регента, отличного музыканта Н.В.Матвеева) впоследствии предъявляли некоторые молящиеся архиепископу Киприану (о.Михаилу Зерно-ву), которого я знал с четырех лет. Владыка, когда служил, всегда проповедовал: даже при чтении канона Андрея Критского, за Преждеосвященной Литургией и так далее. Я всегда ценил его службы и невольно вспоминал рассказы об отце Владимире Быкове. Ругать попов, часто говорил Владыка Киприан, это не богохульство! Так что критика, оказывается, возможна.

20) Храм во имя Святого Духа.

Здание и колокольня построены в начале XVIII века, а возможно, что и раньше, потом подверглись переделке. Храм закрыт в

155

конце 1932 года, в этом храме молились во главе с их настоятелем отцом Павлом насельницы Никитского монастыря. Храмовая икона сначала перенесена отцом Павлом в храм Параскевы Пятницы, а потом — в храм Ап. Филиппа. Подготовлялось строительство метро им. Л.М.Кагановича. На месте храма теперь — станция "Кропоткинская", но некоторые тополя остались. В Обыденском храме существует схожая икона "Сошествие Святого Духа на апостолов", но она из храма Покрова в Левшине. "

21) Храм Спаса, по приделу называемый Параскевы Пятницы.

Основной храм очень древний, возможно, относится к XV веку. В конце XVIII века архитектор Григорьев изменил его, пристроив колокольню с высоким вызолоченным шпилем, а также создал изумительную по красоте колоннаду, которая полукольцом соединяла храм с особняком, тем самым, где теперь музей им. Пушкина. И все же в 1937 году храм был закрыт, а в 1940 — снесен.

К осени 1934 года в Москве был снесен тридцать один храм XVII—XVIII веков... Построены школы.

Пречистенского Сорока, правда, это коснулось меньше, чем других благочинии Москвы.

О.Павел — настоятель храма Св. Духа, затем Параскевы Пятницы, перешедший потом в клир храма Ап. Филиппа, затем — в храм Малое Вознесенье, был уже пожилым человеком, митрофорным протоиереем, академиком, хорошим проповедником, , пользовался популярностью. В 1937 году он был репрессирован и расстрелян. Иконы, принесенные им из храма Параскевы Пятницы и j. по сей день в храме Ап. Филиппа. : В храме Параскевы Пятницы на службах я бывал неоднократно.

22) Храм Св. Афанасия и Кирилла.

Трехпрестольный храм без трапезной с иконостасами в стиле У "рококо". Здание переделано в начале XIX века. Храмовая икона V была сначала перенесена в храм Параскевы Пятницы, а затем в храм Ап. Филиппа, где и находится.

Настоятеля храма, отца Евлампия, митрофорного протоиерея, = старейшего (1852 года рождения) священника благочиния я уже 1 застал в весьма преклонном возрасте. В храме он священствовал с 1874 года, сначала диаконом, затем священником. Пришлось дожить ему и до осквернения "его" храма, и все же этот старец продолжал служить, держа в руке лупу при чтении, и скончался на восемьдесят восьмом году жизни. Как сейчас вижу его в одежде священника, медленно идущего к храму Ап. Филиппа. Высокий седовласый старец. Вечная Вам память.

156

23) Храм Св. Троицы на Пречистенке.

Основной храм, пятиглавый, XVIII века с центральным пятиярусным иконостасом со старинной резьбой и образами XVII века, использовался как летний; шатровая, украшенная изразцами колокольня XVII века выходила непосредственно на улицу и стояла поодаль храма; в зимнее время служили в большой трапезной с двумя приделами — Св. мучеников Пантелеймона и Веры, Надежды, Любви и матери их Софии, пристроенной к храму в 1863 году.

Последним настоятелем храма был митрофорный протоиерей Вячеслав. Фамилии я его не знал, но знал, что он был по образованию врач, имел в Москве большую практику. В 1922 году после смерти одного из пациентов, виновником которой считал себя, стал священником. Довольно быстро получил митру. Говорили, что он неплохо проповедовал, но я его не слышал: мама в этот храм ходить не любила и меня не водила, говорила, что у о. Вячеслава был голос с "гнусовиной" и, вообще, он мало похож на священника: волосы короткие, вместо бороды маленькая эспаньолка.

В этот храм в 1930 году перешел причт и прихожане храма Знамение в Зубове, перенесена икона "Знамение" (образ XVII века), чтимая в Москве. Перешел настоятель митрофорный протоиерей, имени-фамилии которого не знаю, а также популярный среди прихожан второй священник — красивый, кареглазый, с огромной копной черных волос молодой иерей отец Петр Никольский. С его сыном я играл на елках-и встречался в детстве. В 1933 году отец Петр был арестован и погиб в большевистском ГУЛАГе. Его сын Алеша Никольский впоследствии принял сан священника, как он всегда говорил, в память замученного любимого отца. Служил в Тульской епархии и служит где-то на периферии до сих пор.

Из Знаменского храма перешел в Троицкий и отец протодиакон, его имени и фамилии не помню, но отчетливо помню, что он обладал прекрасным высоким басом, был ярко-рыжим и представительным. Мама, правда, говорила, что его служение может нравиться лишь "простонародным" молящимся и вообще называла эти два прихода — Знаменский и Троицкий —"пролетарскими". "Хоть о. Вячеслав чуть ли не профессор, — говорила она, — а народ у него в храме простой!" Так то! Тогда и молящиеся делились. И действительно: в храма Неопалимая Купина, Успения на Могильцах, Покрова в Левшине и некоторых других ни одной женщины я не видел в платке, все были в шляпах, — а значит, наша арбатская интеллигенция!

В этом храме иногда в праздники служил Архиепископ Хутынский Алексий, впоследствии Патриарх, а тогда молодой еще кра-

157

савец архиерей. Храм закрыли в феврале 1933 года, на его месте построен многоквартирный дом. Причт перешел в храм Николы, что в Хамовниках, перешли туда о. Вячеслав, настоятель Знаменского храма, о. Петр Никольский, отец протодиакон. До соединения с причтом из этих храмов настоятель Хамовнического храма отец Павел Лепехин к присоединению других приходов относился с опаской.

Отец протодиакон умер в сорок два года. Мама, зайдя в храм, случайно оказалась на его отпевании.

Вскоре отец Вячеслав, не снимая сана, вернулся к профессии врача. В 1946 году он скончался. Отпевали его в Обыденском храме. Обратились к патриарху Алексию и тот сказал, что погребать его нужно как протоиерея, облачить и дать митру. Гражданская панихида состоялась в клинике, где он работал, а потом его облачили и привезли в храм. Об этом рассказал друг нашей семьи отец Николай Орфенов, тогда протодиакон храма Ильи Обыденного, где он служил с 1939 по 1954 год.

24) Храм Знамения в Зубове.

Это был роскошный храм XVII века, красотой превосходивший даже храм Николы в Хамовниках, но по своей архитектуре на него похожий. Пятиглавый, с вызолоченными куполами, с небольшой старинной звонницей, стройной трапезной он всегда пленял мое детское воображение. Я очень часто гулял на Девичьем поле, оттуда он казался мне белым лебедем... Закрыли его в начале 1930 года и фазу сломали.

Помню, купола и крыша были уже снесены, и две молодые девки, одна из них раскосая и в красном платочке, сбрасывали, работая ломами, кирпичи с его стен; обе они смеялись, но народ наблюдал за их работой грустно. Помню и розовый цвет стен центрального храма, и лики московских митрополитов у пустых проемов окон храма.

В нашем благочинии Знаменский храм был разрушен первым.

На его месте теперь телефонная станция.

Должен сказать, что первыми разрушителями московских храмов были люди не русские — они еще боялись и подключились позже. Первыми были приехавшие из Средней Азии бригады: комсомольцы татары и евреи... "Ополчились против меня творящие беззакония".

25) Храм Св. Саввы Освященного.

Древний храм, построен в конце XV века как мужской монастырь. В этом храме не поминали митрополита Сергия и советскую власть — "о властех страны Российской, да поживем во вся-

158

ком благочестии и чистоте". Ни иосифлянским, ни отделенным он не был. Священника этого храма я видел, когда он сослужил настоятелю храма Спаса Пески — о. Сергию, который также в ектеньях не упоминал имя митрополита Сергия и власть вплоть до своей кончины в августе 1930 года.

Настоятеля Саввинского храма репрессировали в 1928 году; имя его мне неизвестно. Священнику из Саввинского храма митрофорному протоиерею было за восемьдесят. И вот в одно из воскресений, я сам слышал, в молитве "с миром изыде" он по привычке помянул августейшего и самодержавнейшего императора Всероссийского, но осекся и растерялся. Волновались потом, что его арестуют несмотря на возраст, но этого не случилось и вскоре он мирно скончался.

Храм закрыт в конце 1928 года, снесен — в 1930 году. На его месте построено здание института "инженеров питания", как он тогда назывался, где одно время работала моя сестра М.Б.Свен-цицкая.

26) Храм Михаила Архангела.

Построен как храм при клиниках в самом конце XIX века. После революции стал приходским. Был известен тем, что в нем очень чтимый протоиерей А.Петров отпевал жертв революции 1905 года. В декабре 1928 года храм закрыли, здание долго использовали как клиническую библиотеку.

В пятидесятых годах в храме пос. Удельная я познакомился с протоиереем о.Петром, бывшим диаконом храма Михаила Архангела. В настоящее время храм реставрируется и после реставрации в нем будут возобновлены Богослужения.

27) Храм Воздвижения Креста Господня.

В этом храме венчался Антон Павлович Чехов.

Главный храм XVII века, увенчан одной вызолоченной главой; трапезная и колокольня с необычайно высоким конусообразным шпилем, который был виден даже с Девичьего поля, — конца XVIII века.

Храм закрыт в 1931 году. Храмовая икона перенесена в церковь Благовещения на Бережках, туда же перешел и настоятель, митрофорный протоиерей, еще не старый очень небольшого роста человек. А отец протодиакон Александр Васильевич Покровский, обладатель сильного баритона и прекрасный чтец, перешел в храм Успения на Могильцах, а затем — совместно с о. Г.Чинно-вым — в храм Ильи Обыденного, где служил с 1933 по 1938 годы, затем прерывал служение и возобновил его в 1946 году в храме Св. апостолов Петра и Павла в Лефортове, скончался в 1954 году.

159

Здание храма сохранилось и находится на спуске к Москве-реке.

28) Храм Св. Николая, прозванный "на курьих ножках". Храм упомянут И.С.Тургеневым в повести "Несчастная". У Стоял на углу Б.Молчановки и Борисоглебского переулка. Здание церкви — небольшой, увенчанной одной главой — XVII века впоследствии сильно переделали под моду XIX века. Колокольня была с характерным для московских храмов в их большинстве шпилем. В настоящее время подобный шпиль сохранился лишь в храме Св. Троицы на Пятницком кладбище и возобновлен на колокольне Св. Максима Блаженного на Варварке. Храм закрыт в 1931 году. Снесен в 1934 году. Построена "бубновская" школа. О судьбе икон и причта мне ничего неизвестно.

29) Храм Иоанна Предтечи.

Находился в Староконюшенном переулке. На служении в нем я Не был, но в 1928 году с мамой приложились к плащанице. Существовал обычай в Москве в Великую пятницу и Великую субботу Ходить прикладываться к плащанице в другие приходы. Ведь посещать не приходский храм не рекомендовалось, и лишь после революции многие перестали это правило соблюдать и выбирали приход себе сами. По традиции посещали "чужие" приходы лишь По их престольным праздникам, когда собиралось возглавляемое благочинным приходское духовенство, иногда очень многочисленное.

Прикладывались мы с мамой к плащанице, часто успевая поселить до двадцати храмов. Этот обычай я соблюдаю и по сегодняшний день.

Храм Иоанна Предтечи и его богатый иконостас XVIII века я упомню хорошо. Интересны были царские врата, вогнутые и украшенные богатой резьбой; некоторые иконы в стиле XVII века, ^Письма Симона Ушакова.

Закрыт в 1929 году. Снесен в 1931 году. На его месте построен многоквартирный дом № 19 для "старых большевиков".

О судьбе причта и икон ничего не знаю, но предполагаю, что „икона Предтечи, находящаяся в храме Ап. Филиппа, из храма Иоанна Предтечи. О причте помню рассказы: до революции настоя-кителем был дедушка композитора Никиты Владимировича Богословского и славился шикарным выездом на черно-пегом рысаке с огромной медвежьей полостью саней, и старушки, которые мне это рассказывали, помнили еще его бобровую шапку.

И невольно вспоминаются строки из песни в исполнении Изы Кремер, пластинки которой мы всей семьей ездили слушать в

160

Красково, под Малаховкой, к известному до войны гомеопату Николаю Константиновичу Жадовскому, другу дяди Вали и всей нашей семьи: 'Эй вы, сани, московские сани, куда ж вы умчались... Занесло тебя снегом, Россия, и какая-то страшная сила заковала проклятым кольцом..."

Слушали у него и запрещенные пластинки А.Вертинского, тогда это было весьма небезопасно, но дача ... кругом снег и плотно закрыты ставни: "Забросали их елками, замесили их грязью, и никто не додумался просто стать на колени и сказать этим мальчикам, что в бездарной стране даже светлые подвиги — это только ступени к невозможному счастью, к недоступной весне..." А мой отец, Борис Павлович Свенцицкий, рассказывал об отпевании юнкеров, на котором он присутствовал в храме Большое Вознесенье...

30) Храм Св. Елизаветы Дорогомиловского кладбища

Храм типичной для начала XIX века архитектуры до 1922 года был приписан к благочинию как кладбищенский, потом стал обновленческим.

"Кладбищенских" обновленцев было двое: настоятель пожилой с красноватым лицом и молодой, тогда необычный для обновленцев, обычно бритых, длинноволосый "священник", потом перешедший на Даниловское кладбище, где принес покаяние и какое-то время, примерно до 1960 года, служил. Имя его мне неизвестно.

В 1946 году храм снесен.

31) Храм Св. Троицы на Арбате.

В этом храме крестили писателя и поэта Андрея Белого. Он родился и жил в доме напротив, где сейчас аптека.

Здание XVIII века, в XIX-ом перестроенное, стояло на углу Денежного переулка. Храм находился вблизи Смоленского рынка и считался доходным еще до революции. Прихожане заходили и с рынка, и большим контрастом к ним был изящнейший в благочинии протоиерей отец Николай Карпович, еще молодой, стройный, высокого роста, всегда в одежде священника, но со щегольской тростью. Я еще совсем маленький спрашивал: "А это кто такой? Откуда такой батюшка?" Так не похож он был на батюшек-москвичей, этот бывший священник царского военно-морского флота, когда в черном котелке быстро проходил по нашим арбатским переулкам.

В Троицком — "западном" — храме я с мамой никогда не бывал. Но позже, в храме святого Власия, когда отец Николай незадолго до своего ареста в 1935 году отпевал и причащал дедушку Андрея (в 1933 году), мама стала его большой почитательницей.

161

Он был прекрасным проповедником, служил вдохновенно, обладал небольшим, но красивым баритоном: всегда была слышна каждая буква его напева и чтения.

Храм Троицы был закрыт в 1929 году и в 1933 году снесен. На его месте построили дом, который со стороны переулка вошел те-дерь в высотное здание министерства иностранных дел. Отец Николай Карпович перешел в храм "Успения на Могильцах", к близкому ему по духу и церковной манере служения, моему самому любимому с детства протоиерею Георгию Николаевичу Чиннову. Но об этом особо.

Отец Николай Карпович пережил ГУЛАГ, ссылку, но после Войны к служению не вернулся. Скончался он в 1959 году в одном из городов России.

В Храм Успения на Могильцах была перенесена храмовая икона Троицы. Она была больших размеров письма начала XIX века, на ней преобладал зеленый колорит, поэтому она и казалась мне очень красивой. После закрытия храма я как-то с папой ходил в Смоленский гастроном (тогда Торгсин) и увидел, что одно из окон Троицкого храма изнутри прикрыто иконой алтарного Архангела, очень красивый образ его и зеленый колорит я помню до сих пор. Очевидно, он главенствовал в росписях иконостаса храма Св. Троицы на Арбате.

И ведь все не случайно... Через несколько дней под праздник ноябрьский Архангела и бесплотных сил я был в храме Успения на Могильцах, служил не о. Георгий Чиннов, а отец Николай и сказал замечательную проповедь. Помню слова: "Ангелы невидимо всегда с нами, они спасут нас от адского огня..." А быть может в эту ночь сгорел алтарный образ из его храма в Пречистенской комсомольской печи?.. Но Ангелы не горят, их не смогли победить коммунисты, ведь и их марксистское "евангелие" учит, что идеи убить нельзя.

Повторяю через шестьдесят лет после проповеди о. Николая: "Архангеле Михаиле и небесное воинство, спаси нас и сохрани. Ты непобедимо!"

32) Храм Покрова в Левшине

Храм стрелецкой слободы полковника Левшина. Здание конца XVII века. Колокольня переделана в начале XIX века. Стоял на углу скрещения переулков Б.Левшинского и М.Левшинского, где теперь построен многоквартирный дом, в котором жил председатель Моссовета Дыгай, о чем извещает мемориальная доска.

Доска, конечно, будет снята, а память дыгаевская, как пыль, сотрется в веках, так как. преступлений особых он не совершал. А

162

вспоминать будут только тех коммунистов, которые, наподобие Нерона, отличались особой жестокостью. Ведь жестокость так же бессмертна, как существуют в мире добро и зло. Христос и дьявол. Мелких бесов истории описывать не станут.

Храм Покрова был небольшим, одноглавым. Купол главного храма украшен золотыми звездами на голубом фоне. Звонницу венчал шпиль с четырехгранным золоченым крестом. Восьмигранных крестов в Москве на церквях почти не было, так как они считались староверскими и уделом "рогожки".

На Храмах XVII века были кресты часто талантливой причудливой чеканки и опирались они на магометанский полумесяц, как бы попирая его.

С XVIII века по приказу Петра 1 и Синода стали чтить четырехгранный крест, и ни один храм в Москве уже не увенчивался восьмигранником, хотя и он был церковью чтим.

Но к старообрядцам относились крайне отрицательно даже и в мое время, что я слышал неоднократно в проповедях, относился к их деятельности отрицательно и мой дядя о. Валентин Свенциц-кий, называя их церковью бытовой, ушедшей лишь в догму и уже, конечно, лишенной всякой каноничности. Для меня очень горько, что сейчас наблюдается увлечение "допетровщиной".

Храм Покрова в Левшине в мое детство являл собой один из образцов церковности. Во-первых, там был выдающийся на всю Москву звонарь. Его необычайный звон до сих пор звучит во мне, такого ангельского трезвона я не слыхал нигде.

Во-вторых, в храме Покрова был замечательный хор, но я его не слыхал — не успел: мне было восемь лет, когда храм закрыли. О службах в храме Покрова в Левшине я много слышал впоследствии. В хоре пели и солировали популярные тогда артисты театра Оперетты — М.Качалов, Т.Бах и другие, что дало впоследствии дьякону храма и моему хорошему знакомому А.В.Сорокину, не сняв сана, тайно работать в хоре Московского театра Оперетты. Вернулся он к служению только в 1947 году.

Настоятелем храма был беженец из Варшавы митрофорный Протоиерей о. Стефан Волконович. А о. Анатолий Сорокин был женат на одной из его дочерей. Отца Стефана я видел служащим уже на Остоженке в храме Воскресения Словущих, куда перешел Покровский приход. Запомнилось его красивое с правильными чертами лицо, каштановые подстриженные волосы, карие, необыкновенно добрые глаза и улыбка.

Праздник Покрова 1931 года. Приглашен на служение протодиакон о. Николай Орфенов, обладатель красивейшего баритона.

163

И сейчас звучит в ушах редко исполняемое многолетие с бесчисленными восьмушками, как бы колоратурное ", дорогому отцу настоятелю". И весь как бы светящийся добротой улыбающийся о.Стефан, а в хоре — вторящий неповторимого тембра голос М.Качалова:"Многая лета..."

Да, таких служб уже нет...

И быть может не в Оперетте, а именно здесь получал известный тогда певец подлинное вдохновение и несомненно истинную духовность.

Проповедовать о. Стефану было уже запрещено. Об этом прихожане знали. Батюшку ждали тяжелые испытания. В 1933 году он был выслан из Москвы, сначала в Мценск. В 1936 году о. Стефану чудом удалось передать записку дочери из ...ГУЛАГа: "Самое страшное для меня, что донес на меня священник Мценска. Находясь на поселении, я иногда совершал проскомидию в храме. Написал на меня обвинение страшное. Но Бог ему пусть простит. Прощайте, дети, прощайте, мои дорогие прихожане. Молитесь за меня. На земле больше никогда не встретимся. Верю, увижу всех на небесах. Прощайте". В том же году отец Стефан был расстрелян. Вечная память Вам!

33) Храм в Плотниковой переулке, так называемый Никола в Плотниках

Он стоял на углу улицы Арбат и Плотникова переулка, где давно построен жилой дом с магазином "Диета" внизу. В этом храме я был всего один раз — в 1931 году, но внутреннее его убранство помню хорошо. Главный иконостас довольно поздний — середины XIX века, но многие образа старинные — XVII и начала XVIII веков.

Архитектура внешне небольшого храма была строгой, без особых украшений. Основной одноглавый храм, возможно, и более ранней — до XVII века — постройки. Колокольня трехъярусная, увенчана вызолоченной главой.

Популярностью своей храм обязан настоятелю проповеднику отцу Владимиру Воробьеву. Обладал он большим красноречием, но его служения я не видел и проповедей не слыхал, так как о. Владимир был в 1930 году был уже арестован и выслан. Отбыл лагеря и ссылку, выжил, но к служению в "сталинской", как говорили некоторые его прихожане, церкви не вернулся. Умер в 50-х годах, где-то в провинции.

Когда я с мамой был на служении в Плотниковском храме на всенощной в 1931 году, служил единственный тогда священник храма бывший диакон о. Алексей, который после закрытия храма

164

в 1932 году перешел в храм Св. Власия. Дальнейшая судьба о. Алексея мне неизвестна.

После ареста о. Владимира храм Николы в Плотниках стал малопосещаемым.

Протодиаконом был в нем молодой, обладавший средних возможностей баритоном, довольно красивый о.Владимир. Когда храм Власия, куда перешел впоследствии о.Владимир, в 1936 году был передан обновленцам, протодиакон о.Владимир присоединился к ним. Его за это осуждали в благочинии, но некоторые говорили, за что, мол, осуждать: многодетен, живет с семьей в маленькой комнатушке на колокольне церкви Св. Власия?..

Позже, в 1938 году, когда и храм Св. Власия закрыли, о. Владимир перешел в обновленческий храм на Даниловское кладбище, где в 1944 году совместно с причтом и во главе с настоятелем о. Павлом Успенским принес покаяние, воссоединился с Православной Церковью и продолжил служение в храме Даниловского кладбища до начала 60-х годов, до своей кончины. Похоронен на Даниловском кладбище.

34) Храм Успения на Остоженке.

Этот храм был приходским семьи Тургеневых. В нем крестили И.С.Тургенева и отпевали его мать.

Здание конца XVII века, сильно перестроенное в XVIII и XIX веках с небольшим основным храмом, с пятиярусным старинным иконостасом. Храм закрыт в ноябре 1933 года и в скором времени снесен (теперь садик на улице Остоженка). Храмовая икона Успения перенесена в храм Пр. Ильи Обыденного.

Одно время в нем, после закрытия храма Св. мученика Никиты на Новокузнецкой улице, служил о. Александр Смирнов. Настоятелем был Митрофорный протоиерей о. Сергий — высокого роста брюнет, обладатель раскатистого громкого баритона. Диакон был довольно молодой, очень кудрявый, особым голосом не отличавшийся. Потом этот диакон (имя и фамилия его мне неизвестны) долгие годы просил подаяние на паперти Обыденского храма... Некоторые прихожане рассказывали, что он старший брат протоиерея о. Михаила Петровича Орлова, то есть сын о. Петра Орлова, многолетнего настоятеля Успенского храма, и племянник обновленческого "митрополита" Михаила Орлова, в 1944 г. принесшего покаяние и воссоединенного с Православной Церковью в сане протоиерея. Не знаю, правда ли все это, но внешнее сходство между ними несомненное.

Об о. Сергии ходили недобрые слухи: о его будто бы связях с Лубянкой. И когда он недолго (с декабря 1934 по 1937 год) был

165

настоятелем Обыденского храма, вся наша семья перестала его посещать. О. Сергий скончался в 1937 году от рака в возрасте шестидесяти с небольшим лет.

35) Храм Св. Николая в Серебряном переулке.

На Арбат выходила старинная шатровая колокольня XVII века, украшенная глазурью и изразцами. А сам однокупольный храм XIX века — кстати, самый большой в благочинии — стоял в глубине, чем-то похожий на храм Фрола и Лавра у Зацепского рынка, теперь вновь открытый.

Храм Св. Николая закрыли в 1929 году. На службе в нем я не был, но знал, что одно время служил в нем протодиаконом о. Владимир Прокименов. Трагическую историю храма хорошо знали в Москве: в 1922 был расстрелян его настоятель О.Александр Добролюбов, преподаватель гимназии Алферовых, один из немногих выступивший против богохульного изъятия церковных ценностей по приказу Ленина, возгласившего тогда, что "чем больше расстреляем духовенства — тем лучше!".

У меня есть его фотография. В гимназии Алферовых училась моя теща Т.М.Исполатова-Суховецкая, по мужу Кострова. На фотографии среди учителей и учениц О.Александр, священник с крестом академика. На этой же фотографии директор алферовской женской гимназии и его жена. Оба расстреляны как члены партии кадетов.

Это были великие представители русской интеллигенции, духовные дети отца Василия, подлинные святые новомученики. Жена Алферова Елизавета Даниловна повторила мученический подвиг святой Наталии. Когда большевики приговорили ее мужа к расстрелу, она попросила и ее расстрелять вместе с ним. Разумеется, ей не отказали. Подвижник о. Александр и супруги Алферовы, молите Бога о нас!

После расстрела о. Александра и вплоть до закрытия храма настоятелем стал о. Сергий, бывший диакон. Впоследствии служил настоятелем храма Св. Апостола Филиппа. В начале 1938 года был репрессирован и погиб в ГУЛАГе.

Многие прихожане обвиняли его в гибели о. Александра. Но кто разберется сегодня в той кровавой каше построения "светлого будущего на земле" ?!..

Некоторые иконы из храма Николы Серебряного находятся в храме Св. Апостола Филиппа.

В настоящее время на этом месте в бывшем здании школы — госпиталь.

36) Храм Св. Николая на Песках.

166

Особенно красив был шпиль колокольни, высоко возвышающийся над арбатскими особняками, увенчанный вызолоченным четырехгранным крестом. Старинный храм, переделанный в начале XIX века, был просторен, с хорошей акустикой. Храм пользовался популярностью при настоятелях о. Александре Кедрове (репрессирован в 1929 году) и о. Сергии Щукине (раздавлен машиной в 1931 году). О смерти последнего говорили, что она не случайна. Похоронен на кладбище Введенские горы, могила его сохранилась.

О. Сергий Щукин был многолетним другом о. Георгия Чиннова.

На служении в храме Николы я был всего один раз — 1932 году с сестрой М.Б.Свенцицкой. Служба и хор нам не понравились. Тогда храм стал уже малопосещаемым. Служил о. Сергий.

В 1933 году храм закрыли и по просьбе театра им. Е.Вахтангова предоставили участок для строительства жилого кооперативного дома для работников театра. Храм снесли, а дом существует до сих пор.

Иконы Спасителя у Богоматери и распятие находятся в храме Ап. Филиппа.

Кроме бубновской идеи строительства школ на месте храмов, с 1928 года практиковалась раздача бывших церковных участков земли под кооперативное строительство по заявке. Так были построены дома на месте храма Неопалимая Купина, Никольского храма театральный кооператив Вахтанговского театра, кооперативный дом для работников Большого театра — на месте храма Благовещения на Тверской улице, 25, МХАТа — на улице Немировича-Данченко на месте храма Св. митрополита Алексия. На месте церкви Св. Пимена-старого также был построен дом (улица Медведева).

Старики Малого театра оказались выше своих коллег и на предложение занять участок на месте храма Св. Спиридона на Козьем болоте категорически отказались и добились земли в этом же переулке на месте снесенных деревянных домов.

37) Храм Спаса на Песках

Храм изображен на картине Поленова "Московский дворик", а вдали виден храм на Арбате — Св. Николая в Плотниках. Здание XVII века со старинным вызолоченным иконостасом XVII века. Образа почти все XVII и начала XVIII веков. Особенно интересна была икона Спаса. По правую и по левую стороны висели иконы явления Богоматери Св. Сергию с частицей его мощей и явления Богоматери Св. С.Саровскому, также с частицей мощей, 1905 года. Эти иконы очень чтились в приходе.

167

Левый придел был большим, посвящен Св. Николаю Мирликийскому. Правый небольшой — Архангелу Михаилу, служили в нем редко. В этот храм после закрытия Неопалимовского перешел мамин любимый духовник о. Сергий Успенский.

Спасский храм хотя и не был отделенным, в благочинии о. Василия Доронкина его как бы не числили и не замечали.

В этом храме в девять лет я встретил свою первую Пасху. До этого на Пасху ночью меня не брали, а "встречал" я праздник за литургией на второй день, как и многие дети. Старшим протодиаконом был средних лет диакон, не обладавший сколько-нибудь выдающимся голосом. Правый хор был из слепых, моим родителям и мне он очень не нравился, и меня даже пугали их гримасы при пении. Вторым диаконом служил наш Неопалимовский Георгий Павлович Хохлов, сын знаменитого певца П.А.Хохлова. Но с 1929 по 1930 годы они с о. Сергием Успенским обычно служили раннюю обедню, а мы с мамой бывали за поздней; и службой мама часто бывала недовольна, помню ее разговоры.

Ходили она и отец в этот храм в основном потому, что здесь не поминали митрополита Сергия и "власть Советов".

Помню свою первую исповедь в этом храме у о. Сергия Успенского, очень теплую и сердечную. И горько было мне, когда осенью 1930 года, приехав после "дачного сезона" из Вереи и придя с родителями на праздник иконы "Неопалимая Купина" ко всенощной в Спасский храм, увидел: служит "сергиевский" архиерей архиепископ Варфоломей Ремов (впоследствии расстрелян)! Оказывается, о. Сергий-старший умер в июле месяце, а о. Сергию Успенскому было сказано о. Василием Доронкиным: "Либо поминай власть — либо отделяйся". Он подчинился.

Мой дядя отец Валентин Свенцицкий тогда еще не вернулся в православие, сестра Милица была убежденной иосифлянкой и ходила в храм Никола Большой Крест, а мои родители ушли с той всенощной, где служили Владыка Варфоломей, о. Сергий Успенский, о. Михаил Холмогоров и о. Георгий Хохлов, прослушав пение Холмогорова "Ныне отпущаши" композитора Строкина, и увели меня.

Так я с детства был подключен к церковно-богословским разногласиям. Больше у о. Сергия, к сожалению, я не исповедывался.

38) Храм Св. Власия.

Как и многие храмы Москвы назывался по левому пределу. Основной храм, возможно, очень древний, может быть XV века, освящен во имя Сретения Господня. Правый придел — Казанской Божьей Матери. Трапезная построена гораздо позднее. И внут-

168

реннее убранство храма было новым. Главный иконостас конца XIX века. Приделы из искусственного белого мрамора. Но иконы Св. Власия и Казанская древние. Сейчас в храме восстанавливается служение.

В начале XX века у правой двери центрального храма был пристроен небольшой четвертый придел, снесенный впоследствии Росконцертом при реконструкции церковного здания под концертный зал "Баян".

Надо признать, что реконструкция произведена была очень профессионально. Когда-то между главным храмом и трапезной висело оригинальное паникадило в форме большого вызолоченного кольца, украшенного многочисленными разноцветными лампадами с вкрученными электролампами, а в главном храме было кроме него еще и медное, многосвечное.

Во времена моего детства храм был крайне мало посещаем. Причина тому, очевидно, —соседство с храмом Успения на Мо-гильцах, куда даже в обычную субботу собиралось множество молящихся, так как выдающийся проповедник отец Георгий Чиннов вел еженедельные беседы после всенощного бдения. Часто приходило на беседы и духовенство "соседних храмов". Также привлекал и знаменитый хор под руководством сначала А.В.Свешникова, затем Локтева и Осипова. Солисткой была жена Осипова, народная артистка РСФСР Кемарская.

Симпатичному протоиерею о. Владимиру и пожилому диакону с "гнусовиной", как говорили из чиновников-интеллигентов, да очень скромному правому хору было не до соперничества с Успенским приходом.

О. Владимир тогда был единственным священником храма. Никаких проповедей, как и большинство московских священников, не произносил, но и бывало у него на служении за всенощной даже в праздники двадцать-тридцать человек. Одна из наших близких знакомых, педагог, завуч школы Серафима Петровна Кислякова, специально приезжала во Власьевский храм говеть. "Здесь уж Вас никто не увидит", — говорила ей моя мать.

В конце 1931 года отец Владимир внезапно и еще не старым — было ему за пятьдесят лет — умирает от сердечного приступа. Служил он уставно, четко, голос был хороший, баритон. Но для молящихся того времени, очевидно, этого было мало...

И вдруг для Власьевского храма наступил его золотой век. Из закрытого храма Похвала Богородицы приносят чудотворную икону "Нечаянная радость", в храм переходят из закрытого Плот-никовского храма отец Алексей и протодиакон о. Владимир, на-

169

стоятельствует протоиерей академик о. Николай, ключарь о. Аркадий из храма Похвала Богородицы, оба митрофорные. Улучшается правый хор. В храм начинает ходить и арбатская старая интеллигенция.

12 июля 1932 года после закрытия храма Успения на Могильцах во Власьевский храм переходит ненадолго (с 12 июля по 1 сентября) популярнейший протоиерей не только благочиния, но и всей Москвы о. Георгий Чиннов и о. Николай Карпович. С 1 сентября 1932 года о. Георгий переходит старшим священником (предстоятелем) в Скорбященский храм на Б. Ордынку, но многие из прихожан Успенского храма стали ходить ко Власию, так как ездить на Ордынку в те времена было трудно и далеко.

Отец Николай Карпович начинает говорить прекрасные проповеди и вести исповедь. И хотя он в праздники стоял по чину третьим, народ считал его за главного.

Любопытен следующий случай.

Великим постом 1934 года мы с мамой пришли исповедоваться во Власьевский храм, была с нами и моя сестра Милица. На индивидуальную исповедь к о. Николаю Карповичу стояло более пятидесяти человек, а отцы Николай и Алексей звали: "Проходите, проходите..." Но к ним никто не шел и они, пройдя пустым храмом, ушли в алтарь, а затем вышли из храма.

Во Власьевском храме о. Николай Карпович был награжден митрой... и вскоре арестован.

Как я уже писал, отец Николай, пройдя лагерь и ссылку, к служению не вернулся. Причина мне неизвестны, но об этом сообщил мне бьшший староста Успенского храма Иван Владимирович Буз-ников, скончавшийся в семидесятых годах.

В 1935 году по закрытии храма Благовещения на Бережках Власьевский храм ненадолго становится главным храмом Пречистенского благочиния. Служение возглавляет благочинный о. Василий Доронкин. Таким образом в храме оказалось духовенство и иконы из следующих приходов:

1) Неопалимая Купина,

2) Вселенских Соборов,

3) Воздвижения,

4) Николы на Щепах,

5) Никола Плотников,

6) Спаса Пески,

7) Смоленской Одигитрии,

8) Казанской,

9) Рождества,

10) Троицы на Арбате

11) Похвала Богородицы...

Четырнадцать священников и пять диаконов. Множество икон.

170

О путешествии по Москве чудотворной иконы "Нечаянная Радость"

Сначала Кремль, затем храм Похвалы Богородицы вблизи храма Христа Спасителя, по его закрытии в 1932 году перенесена в храм Св. Власия. Попала к обновленцам. После закрытия храма Св. Власия перенесена обновленцами в храм Воскресения в Сокольниках, где находилась до весны 1945 года.

Очень деятельный настоятель Обыденского храма отец Александр Толгский внезапно приехал в Сокольники и, доказав, что приходу хватит одной чудотворной иконы — Иверской, и уверяя, что она всегда находилась в районе Остоженки, вывез икону "Нечаянная Радость" в Обыденский храм.

Сейчас, возможно, могут ее оспаривать прихожане вновь открытого храма Св. Власия, так как после Кремля она находилась в храме Похвала Богородицы, откуда и причтом и двадцаткой была перенесена в храм Св. Власия, где и находилась до захвата иконы обновленцами и где перед ней служили многие годы митрофорные протоиереи о. Николай и о. Аркадий.

По логике событий она скорее принадлежит храму Св. Власия, чем Обыденскому. Но, конечно, вопрос этот будет решать Патриархия, когда храм Св. Власия снова начнет действовать, такие требования могут возникнуть.

В 1936 году в августе храм захватили обновленцы.

Отец Василий Доронкин переходит с остатками отцов благочиния в храм Симеона Столпника на Поварской, но и этот храм в феврале 1938 года был также передан обновленцам.

Вот так закончилось Пречистенское благочиние.

Отца Василия переводят в Клин, где он вскоре умирает. Об остальных отцах благочиния мне ничего неизвестно. Кто-то оказался в ГУЛАГе, кто-то — в сельском приходе... Отца протодиакона из храма Смоленской Одигитрии я видел случайно в 1935 году

171

служащим в Соборе города Спасска, но ведь и собор там вскоре был закрыт.

Церковь была разгромлена...

Как считали большевики, навсегда. Но ведь и марксизм утверждает: "Можно убить человека, Идею убить нельзя!". В своей статье в БСЭ Н.Бухарин назвал их последними. Кто оказался "последним", показала история и жизнь.

Спасибо Богу за все! I Итак. Храм Св. Власия оказался во власти обновленцев.

Иконы перечисленных приходов попали к обновленцам. Их следует искать в храме Воскресения и его подвалах нижнего этажа.

Иконы из храма Пречистенского благочиния остались в храмах: Николы в Хамовниках, Обыденском и Ал. Филиппа. Никольский объединил всего лишь два прихода — Троицы и Знамения в Зубове, Ап. Филиппа — девять: Никола на Песках, Никола Серебряный, Пятницы Параскевы, Знамения на Знаменке, Св. Духа у Пречистенских ворот. Ржевской Богоматери, Афанасия и Кирилла, Иоанна Предтечи в Староконюшенном, Григория Неокеса-рийского — на Б.Полянке.

39) Храм Богоматери "Неопалимая Купина"

Древний белый однокупольный храм, построенный купцами Калошиными в конце XVII века, внешне строгий, с древней звонницей XVII века и трапезной XVIII века, с увенчанным тремя вызолоченными куполами (центральный, звонницы) приделами Св. Дмитрия митрополита Ростовского — левым и правым — небольшим— евангелиста Марка украшали окружающую местность Девичьего поля. Храм моего раннего детства. Теперь давно осталось одно название: Неопалимовский переулок.

Осенью 1929 года храм закрыли и очень быстро снесли, воздвигнув на его месте кооперативный дом.

Внутреннее убранство храма было роскошным. Центральный храм венчал великолепный иконостас, сохранившийся с конца XVII века, с древними иконами, схожими по стилю с иконописью Симона Ушакова. Солея была высокой, в четыре ступени. На ней находилась латунная решетчатая ограда. Я, мальчиком, смотря вверх, любовался пятиярусным иконостасом, который освещался из четырех боковых окон солнечными лучами.

Царские врата были невысоки, но прекрасной древней резьбы. Наверху в проемах между окнами по московской традиции были живописные изображения четырех митрополитов: Св. Петра, Св. Алексия, Св. Филиппа, Св. Ионы.

172

Особо чтимой была древняя икона Неопалимой Купины XV века, из деревянного предыдущего здания храма. Находилась она в правой стороне главного иконостаса, венчало который Распятие. Даже иконы двунадесятых праздников в иконостасе также не были переписаны и сохранились древними.

В самом главном храме было еще несколько икон письма XIX века. Художники (мне неизвестны), очевидно, известные, так как икона, очень редкая, Св. Павла Фивейского, стоявшая у левой стены, сразу после закрытия храма была взята в Третьяковскую Галерею и не отдана причту храма.

Храм "Неопалимой Купины" был в благочинии храмом дореволюционной интеллигенции, которая во многом не приняла новшеств беженцев и по своим установкам, сугубо старомосковским, как бы противостояла приходам Покрова в Левшине и Успения на Могильцах, а также ремесленно-рабочему "демосу" приходов Знамения в Зубове, Троицы на Пречистенке и Благовещения на Бережках, остальные были мало посещаемы.

Среди почетных прихожан были бывший депутат Государственной думы Джуньковский, представительный стройный человек, обладатель огромной седой бороды, что было тогда редкостью; архитектор Мейснер с супругой; семья профессора П.Минакова с женой, урожденной Абрикосовой, и детьми — будущим профессором А.П.Минаковым и дочерью, впоследствии монахиней; семья князей Ширинских-Шахматовых, семья дворян Зеле-нецких, семья дворян Мясоедовых, семья дворян Асафовых, известный профессор Головин, бывший член Союза русского народа с супругой; бывший Министр финансов правительства Пабло Скоропадского Александр Клементьевич Кривцов с супругой Марией Антоновной; Зинаида Дмитриевна Кончаловская, подруга моей сестры, дочь Дмитрия Петровича кончаловского, историка, родного брата известных врача и художника Кончаловских.

Многие из вышеуказанных лиц были друзьями нашей семьи и по странным причинам почти никто из них не оказался в ГУЛА-Ге, а умерли естественной смертью. Такой был в этом приходе оазис. Довершали список арбатские старушки — обитательницы дома для престарелых профессорских жен, который находился в 3-м Неопалимовском переулке и нынче не существует.

Среди женщин в храме одни шляпки, ни одного платка. Таков был приход.

В мое детство настоятелем храма был отец Борис, а ключарем о. Сергий Успенский, очень популярный священник у прихожан, обладатель красивого баритона, "московский ортодокс", но слу-

173

живший вдохновенно и громко, возгласы его до сих пор слышу. Он был племянником известного епископа Парфения Успенского и сыном сельского протоиерея отца Михаила из-под Можайска.

Семья Успенских и раньше служила в Неопалимовском храме. Настоятелем до о. Бориса был разбитый параличом отец Дмитрий Успенский (возили на коляске) — дядя о. Сергия и родной брат епископа Парфения. Его оба сына были хористами Большого Театра, а Д.Д.Успенский иногда читал апостола. Бас у него был могучий.

Несмотря на отсутствие в храме проповедников, службы пользовались большой популярностью. Особенно создавали молитвенное настроение о. Сергий и тогда еще диакон Георгий Павлович Хохлов, сын знаменитого Хохлова. Он не обладал певческим голосом, но его служение производило сильное впечатление. Стройный брюнет, интеллигент-дворянин, бывший до революции товарищем Министра, он служил очень молитвенно и искренний пафос его, что бывает очень редко и у артистов, захватывал пребывающих в храме и не молиться было нельзя. Даже обычное трисвя-тое он читал необыкновенно вдохновенно.

Ему выпало на долю много испытаний. В 1927 году, играя на даче в Расторгуево, племянник из старого ржавого пистолета застрелил единственного сына Георгия Павловича Диму. Было ему 13 лет... И отец Сергий Успенский (его портрет создал Корин в своей знаменитой "Руси"), и Георгий Павлович Хохлов — оба погибли в ГУЛАГе, первый — расстрелян в Бутово, второго большевики долго гнали разутого по снегу, потом расстреляли.

Блаженны отцы новомученики, пресвитере Сергий и протодиаконе Георгий, молите Бога о нас!

Прихожанами храма была и вся семья Хохловых. Жена покойного певца, брат Г.П. Алексей Павлович Хохлов и другие.

Далее о самом храме.

В нем мальчиками прислуживали алтарниками будущий протоиерей Николай Голубцов и владыка епископ Сергий. Правый хор по тем временам был средним, но неплохим, одно время, когда регентом стал К.С.Алексеев и солисткой его жена З.В.Алексеева, прелестное сопрано, хор сильно улучшился... В переднем храме у левой и правой стены были откидные места, что было редко в московских храмах. Эти места в основном занимали пенсионерки из благотворительного дома профессорских жен. Лица многих из них помню.

С необычайным медным позолоченным огромным паникадилом по богатству можно, пожалуй, сравнить только роскошный дар Рябушинского собору Рогожского кладбища...

174

Но вот настали дни расставания... В 1927 году был выслан настоятель о. Борис, культурный священник лет шестидесяти, очень скромный: когда бывал у нас на четвергах, чаще всего молчал. Его дочь Анастасия Борисовна — пианистка — занималась с моей сестрой музыкой у нас на дому.

Обе матушки — и о. Бориса, и о. Сергия — были культурными, закончили московские гимназии, первые классы в епархиальном училище и внешне ничем не отличались от арбатских дам. О.Бориса сослали в Тверь. Там он и скончался.

В августе 1929 года Неопалимовский храм закрыли... студенты Зоотехнического института своим "постановлением": рядом была их столовая и колокольный звон раздражал студентов-комсомольцев, когда они обедали!

Сбили колокола, а Георгий Павлович Хохлов, придя в храм брать иконы, которые разрешили, увидел субботник членов кооператива... На высокой лестнице находился человек средних лет, еврей в кепке, и с остервенением пилил цепь, на который было подвешено паникадило. Паникадило с грохотом рухнуло, еврей едва удержался на лестнице...:

Начались страшные гонения на христиан.

"Разрешенные" иконы канули в неизвестность ."Неопалимая Купина" при закрытии храма Спаса на Песках была взята в "музей" и исчезла. Очевидно, как и многие другие была продана за рубеж... "на бриллианты для жен и любовниц членов ЦК", как любил говорить мой отец. Вторая "Неопалимая Купина", Иисус Христос и Богоматерь из главного иконостаса, Св. Пантелеймон, Св. Сергий, Св. Серафим, Св. Дмитрий Ростовский и Ап. Марк, пройдя храмы Спаса на Песках, Николы на Щепах, Благовещения на Бережках, Св. Власия, Св. Симеона Столпника сохранились, попали к обновленцам и ... исчезли.

40) Храм Успения на Могильцах.

Это второй храм моего детства. В нем я впервые испытал особые чувства при служении незабвенного митрофорного протоиерея Георгия Николаевича Чиннова (1873—1935).

Впервые я был в этом храме осенью 1929 года за всенощной в субботу. Мне восемь лет Здесь все было иным чем в Неопалимовском. Множество молящихся даже в простую субботу поразило меня. Царские двери раскрылись: "Хвалите имя Господне.."

Мы пришли с матерью к середине всенощной. А где же поют?.. Хор заполняет все здание, и мне кажется, что я попал в рай... Хор пел на хорах. Регентовал знаменитый Локтев, но об этом узнал я после. "Хор поет у купола, наверху", — сказала мама.

175

А из алтаря, высоко подняв Евангелие, выходили два протоиерея в камилавках — рыжеватый блондин отец Петр и впервые увиденный мной в облачении отец Николай Карпович. А за ними, как бы задумавшись о суете окружающей жизни, шел священник в митре, чем-то похожий на Св. Николая Чудотворца и философа Сократа, статую которого я уже знал по гравюре. Мудрые глаза под седыми броскими бровями... он не смотрел на нас, но мне казалось, все видит.

Протодиакон Толстой взял положенное протоиереями Евангелие с аналоя и красивым певческим голосом возгласил прокимен. Затем я услышал очень высокий неповторимый голос Чиннова, почти дискант, но слышал я каждое слово, каждую букву. Я сразу увидел другое духовенство, у них не было пышных длинных волос и бород москвичей, но из подрясников виднелись белоснежные крахмальные воротнички. Это были "западники", как их называли. Не было ни пафоса, ни отстраненности возгласов, но все звучало предельно интеллигентно, другого слова не найдешь. Таков был и сам храм Успения, построенный архитектором Леграном в 1799 году.

Я счастлив, что дожил через шестьдесят два года до дня, когда возглавил его новую двадцатку, и верю, что Господь даст мне силы дожить до его открытия, до нового его Воскресения!

Все удивлялись, как в те годы не был арестован о. Георгий Чиннов. Помню, как в одной из субботних бесед о. Георгий возгласил: "На каждой странице журнала "Безбожник" — Христос. Сила Сатаны никогда не победит Его!". Говорил он и о исторических свидетельствах о Христе, опровергал утверждение, что свидетельство Иосифа Флавия фальшиво. Говорил об истинности исторических деяний апостолов и прочем очень доступно.

В этом храме меня удивил состав прихожан: с одной стороны, утонченные интеллигенты: профессор Васильев, староста И.В.Бузников, Кончаловские, князья Голицыны, а с другой, скромные труженики и кроткие старушки в платочках, — и все они были поклонниками бесед о. Георгия.

В храме он создал и милосердное сестричество. Сестры как сестры милосердия носили белые повязки на головах. Они пели на левом клиросе, ходили с тарелочным сбором, продавали свечи. В этом храме не было роскошного иконостаса XVII или XVIII века, не бьшо московских митрополитов, строго смотрящих на тебя, не было древних икон — все было классически просто.

Изящный трехъярусный иконостас с единственной в храме старинной иконой — Успения Богоматери еще из предыдущего хра-

176

ма XVII века, дважды чудесно не сгоевшая: первый раз при московском пожаре 1698 года, второй — при пожаре Москвы в 1812 году. Центральные Царские двери были очень высокими. Особенно вдохновенен Иоанн Богослов — левая икона царских врат, его устремленные с молитвой вверх глаза мне казались живыми.

В этом храме никогда не было схематичности ни в его убранстве, ни в живописи, ни в службе: все здесь дышало простотой, красотой и верой. И я его вспомнил, когда уже взрослым прочел воспоминания французского путешественника Кюстина, который, увидев храм Василия Блаженного, воскликнул: "Хорош! Но в этом храме может молиться только азиат!" Я невольно согласен с Кюстином, быть может, польские гены во мне говорят... значит я не азиат. В Москве наибольшую молитвенность я ощущал в Успенском, а потом и на Ордынке в центральном храме архитектора Бове. Строили французы и в храмах несомненно есть что-то общее.

Восторженно я встретил и восстановленный Троицкий Собор Данилова монастыря — в этих храмах как на небе. И не случайно Св. митрополит московский Филарет (Дроздов), отслужив литургию в храме Успения на Могильцах в XIX веке, сказал: "Из этого храма не хочется уходить!"

Храм имел два придела: левый в честь святителя Спиридона Тримифунского и правый — в честь Святителя Николая Мирли-кийского. Подготовлены были также слева и справа в центральном храме ниши для создания в них приделов, но "Великая" революция помешала. Наша двадцатка мечтает создать еще и эти два придела и освятить правый в память Великомученика и Победос-ца Георгия, небесного покровителя о. Георгия Чиннова, и левый — в память святителя Тихона Задонского, моего покровителя.

Особое впечатление произвела на меня первая литургия в Успенском храме, было это в одно из воскресений в 1930 году. До этого ничего подобного я не видел.

Протодиакон Толстой уже не служил, а служил протодиакон отец Александр Васильевич Покровский, перешедший из закрытого храма Воздвижения, обладатель громадного звучного баритона: "...двери, двери, премудростью вонмем..." И вдруг — что это?.. Вихрем раскрылись Царские двери, отец Георгий высоко воздел руки над чашей у престола, а хор громко и властно наполнил храм: "Верую!" Возгласы о. Георгия Чиннова, четкие, вдохновенные, властные до сих пор звучат во мне.

Уже взрослым я узнал, что это песнопение композитора Архангельского.

177

Именно за это многие осуждали о. Георгия, обвиняя его в самочинии.

И лишь через много лет я узнал, что так служат и сейчас, правда, только в воскресные и праздничные дни, во всех церквах на западе Белоруссии и в Литве. Это совсем не похоже на архиерейское и протоиерейское "наградное" служение при "отверстых царских дверях" — до "Отче наш".

Ныне покойный протоиерей о. Николай Кредич, настоятель храма в Друскенинкае в Литве, где я увидел подобное чинновскому служение, сказал мне улыбаясь: "Да у нас все так служат! Это только доказывает, что о. Георгий Чиннов принес в Вашу Москву более древний белорусский обряд, в старину так служили в Литве, а точнее — в православном русско-литовском княжестве. Так что это у нас вовсе не от католиков. Ну и, кроме того, как можно лишать молящихся возможности присутствовать при величайшем таинстве Евхаристии, ведь мы же их называем "верными", двери призываем возгласом закрыть от оглашенных и неверных, а для верных, готовящихся к причащению, открыть. Видел я в Ваших московских церквах исповедь общую, начинают даже во время Евхаристии, какое же это присутствие при Великом Таинстве? В древней церкви не были так разграничены литургии архиерейская и иерейская. Литургия прежде всего должна быть литургией. И здесь мы, западники, древнее вас".

И должен признаться, он прав! Как можно награждать протоиерея "открытыми вратами", митрой, крестом, я понимаю, а дверями... или все так служат, или —никто. Это патриарх Адриан, не самый выдающийся из иерархов, ввел: закрывать двери царские и отделяться от молящихся стеной иконостасов, так что часто центральная часть литургии и не видна и не слышна.

К своему удивлению, в служении литургии бывших униатов и старообрядцев, я нашел много общего. Тот же выход прислуживающих перед алтарем, тот же многократный выход хора перед солеёй. Это в Соборе Ужгорода. А в Москве стали отделяться от молящихся трехметровыми стенами и красавцами пятиярусными иконостасами. Увы, в наших церквах часто не только нет присутствия при Евхаристии, но и возгласы не всегда слышны, а иногда их заглушает звон тарелочного сбора. Горько, но это так.

Именно поэтому, вероятно, храм Успения на Могильцах был самым посещаемым не только в Пречистенском благочинии, но и в Москве.

Гром грянул 12 июля 1932 года. Храм закрыли, осквернили. На день Петра и Павла отец Георгий отслужил последнюю литургию. Прихожане рыдали, плакал и отец Георгий... Судьба слу-

178

живших в храме отца Петра и уже пожилого отца протодиакона Дмитрия Боголепова мне неизвестна.

... До сих пор в здании храма Успения на Могильцах находится Московское монтажное управление, до сих пор висит над алтарной аркой портрет Владимира Ильича...

Но я верю, что скоро настанет день., я приду в Успенский храм и скажу: "Которые тут временные, слазь! Кончилось ваше время!" Верю, что доживу до дня, когда сорвут со стены портрет диавола, храм осветят и снова с хоров прозвучит "Верую!" С нами Бог, поможет Христос!

Но кто заменит настоятеля отца Георгия Чиннова и регента Локтева? Протодиаконов отца Александра Покровского и отца Дмитрия Боголепова? Алтарника Василия Константиновича Рукавишникова, старосту Ивана Владимировича Бузникова и почетного старосту Константина Васильевича Рукавишникова, сына московского городского головы Василия Николаевича Рукавишникова?..

41) Храм Св. пророка Илии Обыденского

В Пречистенское благочиние после революции вошло еще три храма. Традиционный "сорок" это не нарушило, так как с 1923 года из благочиния выпали кладбищенский храм Св. Елизаветы, сделавшийся обновленческим, больничный храм Архангела Михаила, а также храм Св. апостола Филиппа, раньше не входивший в благочиние как "Иерусалимское подворье", фактически полностью прекратившее свое существование с конца двадцатых годов.

Храм пророка Илии я впервые посетил с мамой в январе 1933 года. В этот храм должен был перейти мой любимый протоиерей — отец Георгий Чиннов. После закрытия 12 июля 1932 года храма Успения на Могильцах он с причтом — о. Николаем Карповичем, протодиаконом о. Александром Покровским перешли ненадолго в храм Св. Власия, где отец Николай Карпович и продолжил служение до своего ареста в 1934 году.

В одно из воскресений ноября 1932 года мы с мамой вторично приехали в Скорбященский храм. Служил позднюю обедню о. Иоанн Освецимский. Мама спросила старосту, где о. Георгий Чин-нов, и узнала, что о. Георгий перешел в храм Св. пророка Илии на Остоженку.

Мама взяла меня за руку и мы пошли в роскошный храм Св. Климента, где служил Архиепископ Иннокентий, настоятелем был о. Михаил Годунов. Архиерейское служение произвело на нас с мамой хорошее впечатление. Проповедь о. Михаила Годунова перед запричастным стихом заинтересовала даже меня, мальчика

179

одиннадцати лет. Тогда еще молодой брюнет, прошедший впоследствии ГУЛАГ, ссылку, о. Михаил вернулся и служил в храме Всех Святых на Соколе. Похоронен на Даниловском кладбище в Москве.

В одну из январских суббот 1933 года мы с мамой впервые пришли в Обыденский храм. В сравнении с роскошными храмами Благовещения на Бережках, Неопалимовским, Смоленским, Николы на Щепах, Спаса Пески и другими храмами конца XVII —начала XVIII веков он выглядел бедноватым и скромным, но уютным.

Прекрасное впечатление произвел настоятель храма и его единственный тогда священник митрофорный протоиерей отец Виталий Лукашевич, стройный, очень красивый седой священник. Когда он служил, то казалось, что весь он светился доброй улыбкой. Его прекрасный звучный музыкальный тенор наполнял весь храм... Голос о. Виталия всю жизнь звучит в моем сердце. Св. Евангелие, канон Св. Андрея Критского, акафисты читал отец Виталий не отстраненно, а вдохновенно. До сих пор помню: "Благословение Господне на Вас!"

Погиб отец Виталий Лукашевич в ГУЛАГе в конце 30-х годов...

Постоянного диакона в храме тогда не было. Часто служил приглашенный из храма Св. Туоицы (Св. Сергия) у Андрония второй протодиакон с хорошим высоким баритоном. Имени и фамилии его я не знаю.

В ту субботу в Обыденском храме еще не было ни икон из Успенского на Могильцах храма, ни о. Георгия Чиннова.

"Приходите под Сретение ко всенощной, — сказала староста, — и привезут иконы, и начнет сослужить о. Георгий Чиннов".

В ту субботу правый хор пел скромно, левого не было. После всенощной отец Виталий прочел молитву перед самой почитаемой .тогда в Обыденском храме иконой Владимирской Богоматери. Правого выхода для хора тогда не было, над правой дверью висела красивая резная арка для Св. Плащаницы — одно из украше-ний центрального храма. Иконостас по резьбе очень скромный, таким он и остался, но приделы в 40-х годах переделаны и украшены живописью "под старину". Живопись на стенах была очень среднего художественного качества и, несмотря на реставрацию, такой и осталась.

Основным украшением главного храма до сих пор остаются резные Царские врата и иконы нижнего ряда: Казанская, чудо Св. пр. Илии и другие — XVII начала XVIII веков. Паникадило по

180

тем временам тоже было весьма скромным. Живопись иконостаса: апостолы, пророки XIX века исполнены в недорогой — ремесленной — манере... Но все это забывалось за очень молитвенным служением отца Виталия.

И вот под праздник Сретения в 1933 году вместе с матерью и отцом мы пришли в Обыденский храм ко всенощной. Еле вошли, храм был переполнен. Отцу Виталию сослужили отец Георгий Чиннов и, о радость, наш протодиакон отец Александр Покровский, перешедший от Власия! В храме оказалось много знакомых мне лиц. Левый хор составили "наши" диаконисы, в правом пели солисты из храма Успения на Могильцах, но регент был "свой" — многие годы дирижировавший в Обыденском храме, музыкант довольно средний.

Перед началом утрени полиелеем проповедовал о. Георгий: "Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыка, по глаголу твоему с миром...".

Проповедь помню хорошо. "Вот и снова, — говорил о. Георгий Чиннов, — принесли в храм Христа, а мы принесли сюда наши иконы из поруганного храма, но ведь храм, Церковь Божшо, уничтожить нельзя, храм в наших сердцах, хотя и нет здания нашего..."

Успенская икона, тогда еще в огромном киоте, была поставлена с левой стороны решетки центрального алтаря; Св. Николай и Св. Спиридон — в приделе. Были тогда из нашего храма и еще иконы из приделов: Св. Спиридон и Св. Николай, но затем они из Обыденского храма исчезли. Осталось распятие без сопровождающих фигур Богоматери и Ап. Иоанна Богослова.

"Св. Симеон... — продолжил о. Георгий Чиннов, — завтра мы будем отмечать его память торжественно, так как теперь это и мой, и моих прихожан также престол. Думал, -не встану, болел, был сердечный приступ, но очевидно еще нужен я вам, поэтому восклицаю "Ныне отпущаеши!" Но верю, что еще поживу. Теперь мы с отцом Виталием будем служить по воскресным дням и праздничным две литургии. Будем чередоваться, завтра позднюю служу я, послезавтра — в престольный праздник — позднюю отец Виталий, раннюю я. Будут и по субботам возобновлены беседы..."

Новой жизнью зажил Обыденский храм, но ненадолго...

В октябре 1934 года по указу митрополита Сергия Старогородского были "упорядочены" московские церковные штаты. Установлено: настоятель и один священник — один диакон. Все остальные были отправлены "просвещать" села, как всегда при большевиках, формулировка циничная, но поддержанная верховным церковным руководством.

181

К октябрю 1934 года в Обыденском храме было четыре священника. Кроме вышеупомянутых: о. Николай Троицкий из храма Св. Антипы (настоятель) и отец Сергий из Успенского и три диакона, кроме отца Александра Покровского, — протодиакон, низкий бас, из Антиповского и диакон, уже упомянутый мной, из Успенского.

В воскресенье 10 октября, тяжело переболев, я с мамой пришел в Обыденский храм к литургии. И вдруг... служит какой-то рыжеватый древний старик, митрофорный протоиерей... Мы с мамой остолбенели и еле могли молиться.

Дребезжащий старческий тенорок священника (ему было восемьдесят четыре года) почти не был слышен. Но все бы ничего, если бы по окончании литургии о. Лука Любимов, выйдя с крестом, не произнес слово "против" себя, как высказался один из наших прихожан.

Голос свой дребезжащий он возвысил и заявил: "Братья и сестры! Плохо вы меня здесь приняли. Ведь высшее начальство церковное лучше знает, кого назначать. Неужто уж мы для вас так плохи?.." и добавил несколько слов о высокомерной арбатской интеллигенции.

Малограмотная старушка, многолетняя прихожанка о. Георгия Чиннова, узнав меня, тринадцатилетнего, возмущенно прошептала: "Да что же это такое?! В храме и такие слова! Уж плохо служил бы да и ладно, а то вишь ты, Бог знает, что проповедует! Лучше к обновленцам пойду или на Рогожку. Ноги моей в этом храме не будет!" — и, не приложившись к кресту, стала выходить из храма, а о. Лука все витийствовал. В храме начался невероятный шум, выкрики, очень многие выходили, не приложившись к кресту.

"Вот такие дела!" — шепотом говорили прихожане. "Ноги моей больше не будет в этом храме, пока здесь Лука и Сергий", — заявила мама. И слово свое сдержала, став на много лет прихожанкой Обыденского храма лишь с 1938 года, когда его настоятелем был назначен о. Александр Толгский, духовной дочерью которого моя мать была ряд лет.

Отец Лука Любимов более сорока лет прослужил настоятелем Св. Духовского храма на Даниловской кладбище. После передачи кладбищенского храма обновленцам отец Лука не был ни арестован, ни выслан, а просто — "устранен". Митрополит Сергий посочувствовал "устраненному" старцу и, соответственно "устранив" о. Виталия, о. Георгия, о. Николая, пользовавшихся уважением прихожан, назначил о. Луку настоятелем Обыденского храма, а в

182

помощники ему оставил непопулярного в благочинии о. Сергия из храма Успения на Остоженке.

Где же прежнее духовенство?

Отец Виталий направлен в Загорск (сегодня снова Сергиев Посад) в Ильинский храм вторым, откуда был в 1937 года сослан в ГУЛАГ, где и погиб в 1941 году; отец Георгий направлен в село Немчиновку, очевидно, по созвучию: Чиннова в Немчиновку; о. Николай Троицкий — в никуда; протодиакон о. Александр оставлен, а успенский диакон — на паперть. Судьба протодиакона из Антиповского храма мне неизвестна.

С назначением в 1938 году отца Александра Толгского настоятелем Обьщенского храма началось как бы новое рождение прихода. Об отце Александре Толгском очень метко выразился владыка Киприан, которого многие побаивались за острый и точный язык: " Диакон от Харитония, первое время его священство никто не принимал всерьез, а вот когда Москва духовенством пооскудела, стал пользоваться большим успехом у прихожан, особенно интеллигенции. Хороший администратор, говорят, и духовник, проповедник, так — никакой. Но на многие годы создал отличный приход". Все верно.

С о. Александром Толгским связано у меня очень тяжелое воспоминание. Было это в 1934 году, когда шел мне четырнадцатый год. О тайне исповеди не положено писать, но считаю своим долгом все же рассказать здесь этот эпизод в назидание священникам: пусть будут они чутки на индивидуальной исповеди, особенно к подросткам... Ведь речь идет о вере!.

Осень 1934 года. Ноябрь. С сестрой Милицей иду исповедоваться в храм Вознесения на Гороховской к молодому тогда еще о. Александру Толгскому. Исповедывалась Милица у о. Александра Толгского еще в храме Св. Великомученика Харитония. Моя мать была почитательницей о. Александра Толгского вплоть до его кончины.

Подросток, я искренне рассказал ему, что очень переживаю отставку из Обьщенского храма моего любимого протоиерея о. Георгия Чиннова, правда, имя и фамилию не назвал. Отец Александр легкомысленно отозвался: "Быть может, недостойный был твой батюшка, вот и убрали..." Как ножом полоснули его слова по моему юному сердцу!.. Никому не рассказал я о той страшной для меня исповеди, и поведал свою тайну лишь сестре и незадолго до ее кончины...

За всю жизнь не смог я побороть недоверчивого отношения к о. Александру Толгскому. Редко бывал на его служениях и через

183

все эти долгие годы пронес, хотя и грешно, какое-то неприятное чувство даже к самому зданию Ильинского храма.

Знал ли он историю "отставки" о. Виталия и о. Георгия? Увы, думаю, что знал... Особенно горько сознавать, что несомненно, знал о. Александр и о. Луку Любимова и его сына о. Александра Любимова, который служил диаконом по соседству с храмом Св. Харитония — в храме Св. мучеников Флора и Лавра у Мясницких ворот.

Всегда помню две исповеди: отец Борис в Мечевском храме и о. Александр в Вознесенском. Какой контраст!!!

... Интеллигентность — быть может, и не нужна она в церкви?.. Нет, нужна... Разная бывает церковная интеллигентность у батюшек. И дело не в происхождении и в образованности — вглядитесь в образ Великого Угодника Божия Серафима Саровского. Вот истинная церковная интеллигентность, духовная красота и одухотворенность. И правильно как-то сказал мне Владыка Ки-приан: "Вот ты много ездишь и согласно обстоятельствам бываешь в многочисленных храмах. И не голос священника пусть привлечет тебя, не эффектность, а сердце: ты артист, учуешь фальшь... И на индивидуальную исповедь ходи осторожно, в философию не вдавайся — сейчас такие ... батюшки, что ой, ой! Будь мудр и осторожен!"

Моя сестра Милица после воссоединения с Православной Церковью исповедывалась у настоятеля храма Св. Николая в Звонарях на Рождественке о. Александра Зверева, благочинного Центрального сорока, седовласого красавца-протоиерея. В 1933 году его арестовали, погиб в ГУЛАГе. А дальше стала на долгие годы духовной дочерью о. Александра Толгского и была довольна. Стала прихожанкой Обыденского храма на всю жизнь, где по ее завещанию и отпета 24 февраля 1988 года. Апостола читал я, отпевал протоиерей о. Петр (по завещанию должен был отпевать о. Александр Егоров, ее духовник последних лет, очень уважаемый ею, наравне с Архимандритом Исаакием Виноградовым, параллельный ее духовник в Ельце).

42) Храм Св. Апостола Филиппа.

В настоящее время снова Подворье Иерусалимского Патриарха.

С 1939 по 1943 годы я часто посещал в этом храме службы, поскольку там служил очень интересный проповедник, отец Нико-лай Ренский, духовник моего друга Олега Кудрявцева.

Когда-то был настоятелем храма Федора Студита у Никитских ворот. Служил отец Николай вдохновенно, громко, голос был ба-

184

ритон, но "возглашать" нараспев не любил. В проповедях его часто звучали стихи поэтов. Диакона в храме не было. Сначала о. Николай был в храме единственным священником. Потом в 1940 году в храм пришел о. Иоанн Освецимский, полный ему контраст во всех отношениях, но правда и он у некоторых прихожан пользовался любовью. Прослужил в храме долго, до конца шестидесятых годов. О. Николай умер от туберкулеза легких в 1943 году. Похоронен на Ваганьковском кладбище. После его кончины я очень редко бывал в храме Ап. Филиппа. ,

43) Храм Св. Николая в Хамовниках

Храм никогда не закрывался и примечательно, что в нем бессменно настоятельствовал единственный в Москве настоятель, который никуда не переводился и не был репрессирован — отец Павел Лепехин (1880 — 1950). Карие большие глаза его всегда светились добротой. Это был тихий, застенчивый, интеллигентный батюшка. Прихожане любили его. Небольшим тенорком, но четко и осмысленно служил о. Павел, некоторые годы один, без диакона. После войны в храме был создан великолепный партесный хор (регент Василий Алексеевич Александров), но, увы, все это уже позади...

Я рассказал о всех храмах благочиния. Действующими до недавнего времени оставались лишь три: Обыденский, Св. апостола Филиппа, Св. Николая. В правление Хрущева нависла его нечестивая десница над храмами Обыденским и Св. апостола Филиппа, готовилось их разрушение, но Господь не допустил богохульного акта коммунистов.

***

Я счастлив, что дожил до дней, когда заря христианства снова занялась над Русской землей.

Будем молиться, чтобы не затмили ее ни расколы, ни "богородичные" центры, ни самозванные "Каширские Патриархи", ни истерические вопли зарубежников-карловчан, ни самозванцы-катакомбники.

Кстати, в начале 70-х годов, гастролируя в Казахстане, я попал на Пасху в город Кзыл-Орду. В небольшом храме типа деревянного сарайчика служил монах Валентин — будущий самозванный "архиерей" катакомбников. Произвел он на меня странное впечатление: не совсем нормального человека. Перед началом пасхального крестного хода он почему-то даже не закричал, а грубо заорал: "Дайте выполнить!" Что выполнить, было непонятно, потому что никто ему в этот момент не мешал.

185

Любопытно, что именно во Владимирской области и в двадцатые годы возникали различные расколы. Так последователь Антонина Грановского, самозванный "епископ" "живой церкви" Василий обосновался в свое время в одном из сел Владимирской области.

Будем верить в истинное единство во Христе и не омрачим радость Победы разделением Хитона Христова.

Да будем едины во Христе и святом причащении, в таинстве Великой Евхаристии!

186

Невидимые нити...

У каждого человека с возрастом накапливается духовный опыт жизни. В этой духовной жизни у каждого, у одного больше и другого меньше, несомненно есть целый ряд явлений, которые не может человек объяснить логикой мышления, а уж особенно земной материалистической теорией. Все эти явления, которые во многом определяют жизнь человека, его поступки и так далее, материализм называет "случайности".

Эти "случайности" и есть Божественное произволение в жизни человека, и их может объяснить только вера. Мне могут сказать, что эти необъяснимые я вления в жизни человека могут исходить и от ангельского света и от темных сил, направляемых денницей. Несомненно! Часто человеку трудно понять, от кого исходят эти необъяснимые явления, вот тогда-то человек и должен обратиться к церкви, к духовному отцу. Без церковного общения почти невозможно понять эти случайности, эти невидимые нити.

В моей грешной жизни все же не раз ощутил я связь невидимую с ангельским светом и руководством Божьим. Все "случайности" поведаны мной на тайной исповеди.

Итак. Декабрь 1941 г.

Щепкинское училище в эвакуации, я в Москве. Как участник фронтовых бригад имею по Сталинскому приказу бронь. Мало кто знает, что в июле 1941 года вышел приказ И.В.Сталина: "Необходимо сохранить творческие кадры академических театров в Москве: Большого, Малого, Художественного. В Ленинграде: Кировского и Пушкинского. Ни один военкомат не имеет права призывать артиста в армию, а также студента, окончившего первый курс училища, имени Щепкина при Малом Театре. Категорически не разрешать принимать заявления от добровольцев. Лиц, находящихся в армии и призванных на военную службу ранее 11 июля 1941 г., из армии вернуть".

187

Иду из ГИТИСа, где репетировали тогда фронтовые бригады, выхожу на улицу Герцена (снова Б.Никитская) и сворачиваю в сторону Пушкинской площади. Городского транспорта нет. Везде ходил пешком. Жил я тогда с отцом, матерью и сестрой у знакомых у Петровских ворот, потому что наша квартира была затоплена водой и для жизни непригодна.

Иду по бульвару. Там, где сегодня здание ТАСС, в 1941 году был невысокий глухой кирпичный забор. Вдруг прямо передо мной грузовик врезается в забор!.. Водитель едва успевает выскочить из кабины, загорается карбюратор и грузовик мгновенно вспыхивает. Через несколько минут от грузовика остались лишь отдельные части.

Я остановился на тротуаре буквально в пяти метрах от горящего кузова. Легко представить, что было бы со мной, если бы я сделал только один шаг вперед... Овладев собой, я подумал: "Вот тебе и бронь! Мои товарищи гибнут на фронте, а я ..." Судьба — скажут мне. Нет, отвечу я, — воля Божья! И снова "случайность".

1958 год. Зима. Стою со знакомой актрисой театра им. Станиславского Ольгой Пятницкой (впоследствии погибшей в автомобильной катастрофе) возле двухэтажного особняка на улице Чехова, где она занимала на втором этаже небольшую квартиру. Разговариваю. Вдруг слышу воющий шум и крик... Я стою на кромке тротуара лицом к дому и вижу невероятный страх в глазах Пятницкой. Оборачиваюсь. Оторвавшись от проводов и скользя по обледеневшей мостовой, прямо на нас летит полный пассажиров троллейбус. Он шел к Савеловскому вокзалу. Коснувшись тротуара в каких-нибудь тридцати сантиметрах от меня, троллейбус по часовой стрелке резко разворачивается к Пушкинской площади, то есть в обратную сторону. Водитель не растерялся, подключился к проводам и, сев в кабину, покатил к Пушкинской площади... Опомнившись, мы поняли: живы! Опять случайность? Для чего-то я нужен, подумал я. Снова воля Божья!

А примерно за год до этого со мной случилось следующее. Июнь 1957 год, я впервые в Санкт-Петербурге. Осуществилась моя мечта: я дебютирую в Театре им. Пушкина (Александрийском). Показ проходит удачно. Я остановился тогда на квартире Мясоедовых, друзей моей семьи, на Васильевском острове. И вот в четыре часа дня я сижу радостный и усталый в старинном кресле в небольшой комнатке старинного особняка, где жил когда-то Миклухо-Маклай.

188

Я отдыхаю. Еще и глаза не закрыл, ясно вижу: надо мной склонилась красивая молодая женщина... Как она вошла в комнату, непонятно. Распущенные волосы каштанового цвета касаются моего лица, женщина рыдает, ее слезы буквально заливают мое лицо.

—Почему Вы плачете? — спрашиваю я.

— Я плачу о тебе, — отвечает женщина, продолжая рыдать... Вдруг какая-то сила осенила меня, я понял: это Богородица передо мной.

— По какой улице ты шел с вокзала к театру, когда приехал в город? —спрашивает меня Богородица.

— По Владимирской, — отвечаю я...

— Я рыдаю потому, что ты хочешь покинуть Москву. Не делай этого — все твое счастье в Москве! И здесь на Владимирской улице ты видел мой храм, он сейчас осквернен, но пройдут годы и снова в нем загорятся свечи... Но все твое счастье в Москве.

Видение исчезло. Я понял, что это была Владимирская Богоматерь. Я многое знал о чудотворных иконах Богородицы, но о Владимирской знал немного.

На другой день утром перед тем, как идти в Александрийский театр, я зашел в Никольский Собор к ранней литургии помолиться. И было это 3 июня! Повернул голову и вижу: стою у иконы Владимирской Богоматери... А через несколько секунд хор запел тропарь "Славься, град Москва!" Ну, думаю, быть может, я с ума схожу! Оказывается — праздник иконы Владимирской Богоматери. Не знал я тогда, что она покровительница Москвы... И уже позже понял: а ведь родился-то я в доме на Владимирском шоссе, где в квартире крестил меня мой незабвенный дядя — отец Валентин Свенцицкий. Несмотря на все мои старания и страстное желание сделаться петербуржцем, я остался москвичей!

Вскоре я заболел варикозным расширением вен и язвой и в 1959 году был вынужден покинуть театр и стать так называемым мастером слова на эстраде.

1968 год. Снова июнь месяц. Я в Павловской (4-я Градская) больнице в Москве. После тяжелейшей (оперировал замечательный хирург Г.П.Зайцев) операции правой ноги — три с половиной часа под общим наркозом — не могу заснуть... Шесть дней без сна.... Высокая температура. Предрассветный час... Я очень остро ощутил: смерть здесь витает, а заступничества нет — нет храма. А ведь когда-то был — в честь апостола Павла. Тяжело было необычайно...

189

Напротив палаты окно, выходящее на восток, но почему-то сейчас окно занавешено золотистым пологом, от которого во все стороны идут лучи... К окну ведет узкий серый коридор... Я внезапно всем существом понимаю, что если полог откроется, то я пойму то, что не понимал в жизни... И тогда я умру...

Вдруг полог приоткрывается и ко мне быстро идет человек в монашеском клобуке и мантии. Ведь это святой Тихон Задонский, думаю я. Он изображен в глазке в деревянном кресте, подарок жены, который я в то время носил и с которым завещал похоронить меня... Святой Тихон подходит ко мне, накрывает епитрахилью и говорит: "Быстро говори, что ты просишь у меня?" Я говорю, что не могу умереть, не имею права: родители живы — отцу исполняется девяносто лет, матери восемьдесят четыре года. Они потеряли старшего сына, моей смерти они не переживут, она убьет их. Я не могу, не имею права умереть сегодня! "Говори, говори скорей, — торопит Святой. — Родители. А еще что просишь, о себе-то что? Больше ничего, отвечаю я. "Тогда живи, раз о себе ничего!" — Святой Тихон исчез.

Я очнулся, сердце трепещет как птица в клетке, я делаю шестнадцать глубоких вздохов... на семнадцатый сердце забилось ровно. Я остался жив... Спасибо Богу за все! Богородица, спаси нас, Святителе отче Тихоне, моли Бога о нас!

И вот в марте 1992 года я снова в Павловской больнице, снова операция, уже левой ноги. Но какой контраст! Ежедневно слышал малиновый звон Данилова монастыря и был спокоен и счастлив — диавол побежден.

Прошли годы и снова "случайности", снова нити невидимые.

Волей судеб в 1992 году я выбран старостой храма моего детства — Богородичного храма Успения Пресвятой Богородицы на Могильцах.

Заседание Московского Арбитражного суда назначено на 8 сентября 1994 года. Ведь никто не просил, а прямо в праздник иконы Владимирской Богоматери. И суд вьшес положительное решение в пользу нашего храма. Но темные силы ополчились на Храм и снова суд... Назначен на 6 июня —волею Богородицы снова решение в пользу храма.

Но силы сатаны не унимаются и вновь атеистический шабаш... Злобно защищала судья Лилова осквернителей нашего храма, и 26 сентября суд выносит решение, оскорбляющее Православную Церковь и нашу общину...

190

Будем молиться и верить, что скоро возродится мой любимый с детства Храм Успения на Могильцах, несмотря на яростное сопротивление врагов Православия, и я радостно воскликну в обновленном храме: "Спасибо Богу за все!"

191

Содержание

Они были последними? .............................................................3

Роковые двадцатые..................................................................18

"Суди меня, судья неправедный"................................................24

"Третий путь" ...............................................................................58

Валентин Павлович (Болеславович)

Свенцицкий (1882 — 1931)..........................................................66

Скорбный список потерь ...........................................................104

Великий перелом в Русской *

Православной Церкви ..............................................................121

Пречистенский "сорок" благочиния ...........................................145

О путешествии по Москве чудотворной иконы I

"Нечаянная радость"..................................................................171

Невидимые нити........................................................................187

Анатолий Свенцицкий

ОНИ БЫЛИ ПОСЛЕДНИМИ?

Редактор В. Никитин

Техн. редактор А Ершов

Подписано в печать 20.03.97 Формат 60x84/16. Тираж 2000 экз. Объем 12 п. л. Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Гарнитура тип Тайме.

Издательский дом "Грааль" г. Пушкино Московской обл., ул. Лесная, Тел. 584-37-39

Отпечатано в типографии Издательского дома "Грааль". ТОО "ГеО-Тэ}