Массовая религиозная культура в России (тенденции и итоги 1990-х годов)
Оп.: Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2004. № 3 (71). С. 35-44.
Номер страницы после текста. Текст напечатан в колонки, поэтому примечания не только в самом конце страницы.
См. библиографию.
За последнее десятилетие слова о "религиозном возрождении" не только утвердились в языке отечественных СМИ, но стали попросту расхожими и неотмеченными, ценностно опустошились. Темпы роста показателей массовой приобщенности к вере завораживают (кого?), большие цифры как будто бы что-то внушают (но что?), живописные подробности на телеэкранах и в газетно-журнальных фото, особенно в праздничные дни, кажется, еще добавляют суггестии (только вот кто, кого и в чем здесь убеждает?). Редкие в профессиональной среде аналитики данного круга проблем иногда все-таки ставят вопрос о содержании верований, приводят неутешительные факты на этот счет. Не потерявшие зоркости свидетели из среды самих верующих или священников, основываясь на наблюдениях в отдельных приходах, деятельности отдельных пастырей и тому подобном материале, тоже пытаются уточнить смысл происходящего и говорят о некоей смене "экстенсивной" катехизации конца 1980-х — начала 1990-х годов катехизацией "интенсивной". Я буду опираться на количественные результаты всероссийских репрезентативных опросов взрослого населения России, проведенных Аналитическим Центром Юрия Левады (Левада-Центр, ранее — ВЦИОМ, ВЦИОМ-А)1. Приверженцами ислама в этих исследованиях себя называют около 4% опрошенных, цифры по сторонникам других конфессий ниже границ статистической достоверности и учитываться не могут. Таким образом, речь пойдет о наиболее общих, отчетливых явлениях и тенденциях в
1 Данные некоторых из этих опросов см. также: Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения. 1996. № 6. С. 15-18; Куда идет Россия?.. Кризис институциональных систем. М., 1999. С. 359-367.
массе населения страны, которые относятся к православию и фиксируются инструментарием анкетных опросов, стандартизированных интервью.
Динамика религиозной принадлежности. После заметного снижения доли православных верующих в 1995—1996 гг. и, напротив, ощутимой политической мобилизации россиян в ходе парламентских и президентских выборов указанных лет, уровень заявленной религиозности в России, еще несколько колебавшийся в 1997—1998 гг., затем снова начал расти параллельно постепенному росту удовлетворенности жизнью в целом (табл. 1).
В массе к верующим на рубеже XX и XXI вв. — так оно было, впрочем, и в начале 1990-х годов — чаще других причисляют себя женщины, пожилые респонденты, люди с неполным средним образованием. Однако максимальный рост числа тех, кто называет себя верующим, за 1990-е годы наблюдается не только среди пожилых россиян, но и, напротив, среди молодежи, мужчин, респондентов с высшим образованием. Похожая тенденция видна на данных о регулярности посещения церковных служб. Доля посещающих их не реже 1 раза в месяц максимально выросла за 1990-е годы не только среди жителей села (вчетверо), но и среди людей с высшим образованием (в 3,5 раза). Наконец, доля тех, кто "твердо" верит в существование Бога ("не сомневается в его существовании"), тоже заметно увеличилась среди людей с высшим образованием (в 2,5 раза), среди мужского населения (в 2,5 раза) и жителей села (в 2,4 раза). Вот как выглядит общая динамика "твердости" веры россиян за 1990-е годы: доля не уверенных в существовании Бога заметно снизилась, а группа не сомневающихся в этом вопросе выросла в 2,3 раза (табл. 2).
Таблица 1 РОССИЯНЕ ОТНОСЯТ |
СЕБЯ К„ |
(в %от |
числа опрошенных в каждом исследовании, безучета затруднившихся ответить) |
Вариант ответа |
1989 г. |
1991 г. |
1993 г. |
1994 г. |
1995 г. |
1996 г. |
1997 г. |
1998 г. |
1999 г. |
2000 г. |
2002 г. |
2003 г. |
Неверующим Православным Число опрошенных |
65 30 1300 |
61 31 2964 |
40 50 1930 |
39 56 2957 |
54 42 2405 |
43 44 2404 |
37 48 2406 |
38 47 2407 |
33 54 1705 |
35 52 2407 |
33 57 2107 |
30 61 2107 |
35//36
Таблица 2
КАКОЕ ИЗ СЛЕДУЮЩИХ УТВЕРЖДЕНИЙ В НАИБОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ СООТВЕТСТВУЕТ ВАШИМ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМ О БОГЕ?
{в % от числа опрошенных в каждом исследовании)
Вариант ответа
|
1991 г.
|
1998 г.
|
2000 г.
|
Я не верю в Бога
|
18 |
18 |
15 |
Я не знаю, существует ли Бог, и не верю, что это можно установить
|
18 |
11 |
7 |
Я не верю в личного Бога, но верю в некую высшую силу
|
18 |
13 |
19 |
Иногда я верю в существование Бога, иногда нет
|
11 |
12 |
15 |
Я верю, что Бог существует, хотя иногда испытываю сомнения
|
15 |
16 |
10 |
Я верю, что Бог действительно существует, и не сомневаюсь в этом
|
13 |
24 |
30 |
Затруднились ответить
|
5 |
6 |
4 |
Число опрошенных |
2964 |
1703 |
1705 |
Содержание верований. Раннехристианская мысль и последующая богословская традиция связывали с верой в Христа избавление человечества от языческой власти рока и влияния звезд. Нынешние россияне верят в приметы, вещие сны и гороскопы куда больше, чем в ад, рай и вечную жизнь (табл. 3—6).
Таблица 3
ВО ЧТО ВЕРЯТ НЫНЕШНИЕ РОССИЯНЕ?
(d % от числа опрошенных в соответствующей группе, 1998 г., N=1600 человек)
Социально- |
Жизнь |
|
|
|
демографическая |
после |
Рай |
Ад |
Религиозные
|
группа |
смерти |
|
|
чудеса |
Пол: мужчины |
23 |
15 |
16 |
19 |
женщины |
37 |
32 |
32 |
37 |
Возраст: |
|
|
|
|
до 25 лет |
42 |
29 |
30 |
28 |
55 лет и старше |
29 |
28 |
28 |
34 |
Образование: |
|
|
|
|
неполное среднее |
30 |
27 |
27 |
32 |
высшее |
28 |
18 |
18 |
21 |
Тип поселения: |
|
|
|
|
Москва |
35 |
25 |
23 |
27 |
села |
33 |
25 |
21 |
29 |
Вероисповедание: |
|
|
|
|
верующие |
45 |
39 |
39 |
42 |
неверующие |
11 |
6 |
6 |
11 |
|
|
|
|
|
Таблица 4
ДОЛЯ РОССИЯН, ВЕРЯЩИХ В...
(е % отчислаопрошенныхвкаждомисследовании)
Верят в... |
1992 г. |
1998 г. |
Приметы |
51 |
56 |
Вещие сны |
45 |
49 |
Предсказания астрологов |
28 |
30 |
Вечную жизнь |
19 |
22 |
Число опрошенных |
2016 |
1600 |
Сравнение последних опросов в России и США (декабрь 2003 г. в России, N=1600 человек; сентябрь того же года в США, N=900 человек; данные FOX News/Opinion Dynamics Poll) показывает, что россияне заметно чаще американцев верят в ведьм (соответственно 37 и 24% опрошенных) и в астрологию, хиромантию (42 и 29%), тогда как в Бога, рай и ангелов, в дьявола, ад и привидения в 1,5—2 раза чаще верят американцы.
Таблица 5
ВО ЧТО ВЕРЯТ НЫНЕШНИЕ РОССИЯНЕ?
(в % отчислаопрошенныхвкаждойгруппе, 1998 г., N=1600 человек)
Социально-демографическая группа |
Приметы |
Вещие сны |
Предсказания астрологов |
Вечную жизнь |
Пол: |
|
|
|
|
мужчины |
42 |
30 |
20 |
16 |
женщины |
68 |
65 |
39 |
27 |
Возраст: |
|
|
|
|
18-24 года |
59 |
47 |
47 |
23 |
25-39 лет |
59 |
50 |
32 |
22 |
40-54 года |
51 |
46 |
29 |
20 |
55 лет и старше |
57 |
52 |
24 |
24 |
Образование: |
|
|
|
|
высшее |
48 |
36 |
27 |
21 |
среднее |
58 |
50 |
33 |
20 |
ниже среднего |
57 |
53 |
29 |
26 |
Уровеньдохода: |
|
|
|
|
низкий |
62 |
52 |
31 |
20 |
средний |
55 |
50 |
29 |
22 |
высокий |
54 |
43 |
33 |
23 |
Типпоселения: |
|
|
|
|
Москва |
42 |
32 |
21 |
20 |
большие города |
56 |
48 |
29 |
21 |
малые города |
55 |
47 |
30 |
21 |
села |
59 |
54 |
34 |
24 |
36//37
Таблица 6
ОТНОШЕНИЕ РОССИЯН К АМУЛЕТАМ И ЗВЕЗДАМ
(в % отчисла опрошенных в каждой группе; суммируются подсказки "определенноверно" и "скорее верно", 1998 г., N=1600 человек)
Социально-демо- |
Амулеты |
Звезды |
графическая |
на счастье |
предопределяют |
группа |
приносят удачу |
судьбу человека |
Пол: |
|
|
мужчины |
36 |
34 |
женщины |
51 |
46 |
Возраст: |
|
|
до 25 лет |
55 |
50 |
55 лет и старше |
34 |
32 |
Образование: |
|
|
неполное среднее |
41 |
36 |
высшее |
43 |
41 |
Типпоселения: |
|
|
Москва |
45 |
49 |
села |
45 |
40 |
Вероисповедание: |
|
|
православные |
51 |
47 |
неверующие |
33 |
31 |
При этом более молодые и образованные респонденты не только активней пожилых и малообразованных обращались в православие, но вместе с тем сильнее их привержены популярной магии и астрологии. В итоге они, с одной стороны, вносили в православные верования некоторые, самые первые, стоит заметить, элементы рационализации и универсализации — аллегоризм, психологизацию. С другой стороны, они усиливали в массовом православии элементы магии и оккультизма. Такого рода элементы и прежде (да, вероятно, и всегда) входили в состав массовых православных верований, но были связаны в них с традиционализмом более пожилых групп православных. Теперь же они — среди прочего, под влиянием средств массовой информации, рекламы в массмедиа соответствующих услуг (по каналам кабельного телевидения, в иллюстрированных журналах с телевизионной программой, тонких "женских" журналах, развлекательных газетах и пр.) — включаются в популярное православие как моменты относительно новых, более универсалистских и рационалистических ориентации. И этот момент в массовом сознании, относящемся к верованиям, очень заметен.
Напомню, что, по данным международного сравнительного исследования досуговых интересов населения к политике, истории, технике, культуре, различным сторонам повседневной жизни, проведенного в 1995 г. по инициативе "Roper Starch" в 43 странах мира (в России опрос проводил Левада-Центр, тогда — ВЦИОМ), россияне по уровню заинтересованности оставляют позади население большинства стран мира только в одном пункте, а именно в указанном интересе к оккультизму, магии, НЛО. Применительно к данной теме разница между безоговорочно интересующимися и столь же безоговорочно равнодушными респондентами составила для России +11,9 (однозначно интересуются 38,9%), для Украины +15,8 (однозначно интересуются 40,5%). Эти показатели оказались максимально далеки от европейских (—20,0 — для Германии, -25,0 — для Франции), но приближались к данным по некоторым странам Латинской Америки (+15,1 — в Венесуэле, +24,7 — в Мексике). Причем, по российским данным, этот интерес был выше статистической нормы в подгруппе специалистов с высшим образованием (42,3% безоговорочно интересуются), у квалифицированных рабочих (49, 5%), но особенно у домохозяек (51,8%). Он концентрировался в столице, с одной стороны, на селе — с другой, и был особенно заметен среди самых молодых россиян со средним образованием и низкими доходами1.
В сопоставительно-историческом плане можно указать, что, видимо, похожий конгломерат из языческих и христианских верований, символов, обрядовых элементов, но в разном их функциональном сочетании и смысле, складывался на самых начальных этапах распространения христианства. Например, он наблюдался в обиходе религиозно-аморфных масс населения Римской империи, с одной стороны, и в более образованных кругах гностиков — с другой2.
Институциональное воспроизводство верований. У 78% нынешних верующих (1998 г.) мать была верующей, 88% их крещены, 73% сами крестили своих детей (среди неверующих соответствующие цифры составляют 34, 32 и 33%). 25% верующих получили, по их свидетельству, религиозное воспитание (по опросу 1991 г. — 31%). В этом аспекте позитивной динамики институционального воспроизводства веры за 1990-е годы не наблюдается. Доля изредка посещающих церковные службы в эти годы несколько выросла, тогда как доверие к церкви и среди верующих, и в обществе в целом падает (табл. 7).
1 Вообще же по 11 темам из предложенных в исследовании 19 среди россиян преобладало явное отсутствие интереса. Подробнее об этом см.: Дубин Б., Зурабишвили Т. Досуговые интересы и индивидуальные склонности // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения. 1996. №1. С. 28-32.
2 См.: Хосроев А.Л. Александрийское христианство. М., 1991. С. 57-91.
37//38
Таблица 7
РОССИЯНЕ ПОСЕЩАЛИ ЦЕРКОВНЫЕ СЛУЖБЫ» (в % отчислаопрошенныхвкаждомисследовании)
Вариант ответа |
1991 г. |
1993 г. |
1994 г. |
1995 г. |
1996 г. |
1997 г. |
1998 г. |
2002 г. |
2003 г. |
От раза до нескольких |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
раз в месяц |
5 |
5 |
7 |
6 |
7 |
5 |
9 |
8 |
6 |
От раза до нескольких |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
раз в год |
20 |
35 |
28 |
30 |
17 |
16 |
22 |
18 |
30 |
Реже |
- |
- |
21 |
- |
16 |
14 |
11 |
15 |
18 |
Не посещали |
65 |
45 |
43 |
63 |
60 |
62 |
55 |
59 |
46 |
Число опрошенных |
3000 |
2000 |
2957 |
1698 |
2404 |
2406 |
1703 |
2107 |
2107 |
Таблица 8
В КАКОЙ МЕРЕ, ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ, СЕГОДНЯ ЗАСЛУЖИВАЕТ ДОВЕРИЯ ЦЕРКОВЬ, РЕЛИГИОЗНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ?
(в % отчислаопрошенныхвкаждомисследовании)
Вариант ответа |
1993 г., |
1994 г., |
1995 г., |
1996 г., |
1997 г., |
1998 г., |
1999 г., |
2000 г., |
2001 г., |
2002 г., |
2003 г., |
январь |
февраль |
май |
март |
март |
март |
сентябрь |
март |
сентябрь |
март |
март |
Вполне |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
заслуживает |
57 |
52 |
37 |
39 |
37 |
35 |
37 |
38 |
38 |
40 |
37 |
Не вполне |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
заслуживает |
15 |
11 |
18 |
16 |
19 |
20 |
20 |
22 |
21 |
23 |
24 |
Совсем |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
не заслуживает |
2 |
5 |
9 |
9 |
11 |
13 |
12 |
12 |
12 |
12 |
13 |
Затруднились |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ответить |
25 |
32 |
36 |
35 |
33 |
32 |
31 |
27 |
28 |
26 |
26 |
Число |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
опрошенных |
1640 |
2005 |
2550 |
2328 |
2395 |
2408 |
2409 |
2407 |
2414 |
2107 |
2107 |
По поводу не раз публиковавшихся данных о частоте посещения церквей в России, как, впрочем, и многих других феноменов российской общественной жизни, в последние годы с самых разных трибун все чаще звучит характерный аргумент: "А что, у них разве не так?" Не так. Приведу для примера лишь один факт и предлагаю сравнить его с данными таблицы 7. По материалам опросов службы Гэллапа, в 1992—1998 гг. еженедельно бывали в храме или синагоге до четверти молодых американцев (моложе 29 лет) и половина людей старшего возраста1 (табл. 8).
Преобладающая часть россиян либо считает, что церковь играет незначительную роль в повседневной жизни окружающих их людей, или затруднились ответить на этот вопрос (табл. 9).
Таблица 9
СОГЛАСНЫ ЛИ ВЫ С МНЕНИЕМ, ЧТО ЦЕРКОВЬ
В НАШЕЙ СТРАНЕ МАЛО ВЛИЯЕТ НА ПОВСЕДНЕВНУЮ
ЖИЗНЬ, НА НРАВЫ ЛЮДЕЙ?
(е % от числа опрошенных в соответствующем году)
Вариант ответа |
1994 г. |
2003 г. |
Согласен |
51 |
54 |
Не согласен |
19 |
21 |
Затруднились ответить |
30 |
25 |
Число опрошенных |
2957 |
2004 |
|
|
|
1 См.: <http://gallup.com/poll/releases/pr990714b.asp>.
Религиозность и представления о "других".
Доля тех, кто явно выступает за социальные привилегии для приверженцев православия и в целом по России, и по отдельным социально-демографическим группам, за 1990-е годы не выросла. Зато заметно сократилась доля их активных противников — тех, кто прежде выступал явно прошив подобных привилегий, выбирая на шкале подсказок позицию "совершенно не согласен".
Как видим, резче всего — на 23 при 11% в среднем по выборке — противодействие стереотипам сегрегации по религиозному признаку снизилось именно у наиболее образованных респондентов, а это, напомним, как раз тот слой, который активнее других за последнее время приобщался к православной вере (табл. 10). Неофиты заметнее других озабочены символической демаркацией своих вновь обретенных позиций — проведением границ, созданием рубежей между "нами" и "ими" (табл. 11).
Как видим, неверующие не заявляют собственной точки зрения по вопросу о привилегиях православным, например, отсылая к тем или иным универсальным ценностям, которые снимали бы вопрос о локальной, сегментарной солидарности "своих" и, соответственно, сегрегации "чужих". Приверженность православию явно маркирована и в их сознании как преобладающая, "сильная" или даже единственная
39//40
Таблица 10
СЧИТАЮТ, ЧТО ПРАВОСЛАВНЫЕ В РОССИИ ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ПРЕИМУЩЕСТВА ПЕРЕД ИНОВЕРЦАМИ И АТЕИСТАМИ (в % отчислаопрошенныхвкаждой группе, безучетаданныхозатруднившихсяответить)
Социально- |
1991 |
г. |
|
1998 г. |
демографическая группа |
Да |
Нет |
Да |
Нет |
Пол: |
|
|
|
|
мужчины |
13 |
72 |
12 |
59 |
женщины |
15 |
65 |
15 |
58 |
Возраст: |
|
|
|
|
до 25 лет |
14 |
69 |
11 |
59 |
старше 55 лет |
18 |
64 |
18 |
54 |
Образование: |
|
|
|
|
ниже среднего |
18 |
54 |
16 |
51 |
высшее |
9 |
84 |
11 |
61 |
Типпоселения: |
|
|
|
|
столица |
15 |
72 |
12 |
60 |
села |
18 |
61 |
16 |
52 |
Таблица 11
СОГЛАСНЫ ЛИ ВЫ, ЧТО ПРАВОСЛАВНЫЕ В РОССИИ ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ПРЕИМУЩЕСТВА ПЕРЕД АТЕИСТАМИ И ИНОВЕРЦАМИ? (в % отчислаопрошенныхвгруппах верующихиневерующих, 1998 г.; N=1600 человек)
Вариант ответа
|
Верующие |
Неверующие
|
Согласны |
18 |
9 |
Не согласны |
61 |
56 |
Затруднились ответить |
21 |
35 |
Таблица 12
ЧТО ВЫ ЛИЧНО МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ О РЕЛИГИОЗНЫХ
ЧУВСТВАХ ОКРУЖАЮЩИХ ВАС ЛЮДЕЙ?
(в % от числа опрошенных в группах верующих и неверующих, без учета данных озатруднившихся ответить)
|
Верующие |
Неверующие |
Вариант ответа
|
1991 г. |
1998 г. |
1991 г. |
1998 г. |
Никаких перемен нет |
7 |
5 |
16 |
12 |
Люди перестали таить свои чувства
|
44 |
33 |
29 |
18 |
К вере приобщаются новые люди
|
32 |
34 |
20 |
11 |
Это все лишь внешняя мода
|
9 |
22 |
23 |
44 |
Таблица 13
ХОТЕЛИ БЫ ВЫ, ЧТОБЫ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ СНОВА СТАЛА НАИБОЛЕЕ ВЛИЯТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИЛОЙ В РОССИИ?
(в % oт числа опрошенных в группах верующих и неверующих, 1998 г., N=1600 человек)
Вариант ответа |
Верующие |
Неверующие |
Да |
26 |
20 |
Возможно |
18 |
13 |
Нет |
43 |
51 |
Затруднились |
13 |
16 |
ответить |
|
|
"сильная" позиция. Поэтому они заметно чаще уклоняются от ответа на этот вопрос, тогда как причисляющие себя к верующим активнее выражают и сегрегационные установки в отношении "других", и их неприятие.
В оценке религиозных чувств окружающих у верующих изменилось лишь одно: за 1990-е годы среди них значительно выросла доля тех, кто расценивает подобные чувства как всего лишь "внешнюю моду без глубоких подлинных убеждений" (табл. 12).
Ксенофобические страхи и агрессивные чувства выражены у православных верующих в целом сильнее, чем у неверующих. Заметнее среди верующих и тяготение к коммунистам как политической силе (табл. 13).
Со своей стороны, прежние ревностные гонители веры и церкви, коммунисты теперь все чаще выступают их столь же демонстративными ревнителями. Причем взаимопроникновение и сращение двух этих сил происходит теперь под эгидой органов "новой", постсоветской государственной
власти и с апелляцией к ней. Так, 13 ноября 2002 г. Министерство образования РФ разослало по регионам страны методическое письмо с приложением "Примерное содержание образования по учебному предмету "Православная культура". Согласно этому документу, учебные курсы православной культуры включаются в учебный план общеобразовательной школы на всех ступенях образования. В общей сложности на прохождение курса выделяется 340-544 (или 374—612) учебных часов1. Характерно, что акцию в поддержку введения этого учебного курса в
1 См. следующие пособия, подготовленные А.В.Бородиной: "Основы православной культуры" (для учащихся старших классов средней школы); "Я иду на урок в начальную школу" (с 1 по 4 класс); "Основы православной культуры в 1-м классе"; "Основы православной культуры для детей дошкольного возраста". Все они выпущены издательским домом "Покров" и рекомендованы для преподавания в общеобразовательных школах России Координационным советом по взаимодействию Министерства образования РФ и Русской православной церкви. Во многих регионах страны, подчиняясь давлению местных властей или упреждая его, по этим книгам уже ведут обучение явочным порядком, "в виде эксперимента".
39//40
школы у здания Министерства образования РФ 15 декабря 2002 г. провели совместно представители КПРФ и Союза православных граждан. Накануне Пасхи 2004 г. Г.Зюганов выразил глубокое удовлетворение по поводу того, что Русская православная церковь (РПЦ) вновь стала в нашем "растерзанном смутой обществе" одним из главных гарантов национального единства, общепризнанным защитником исконных народных святынь и многовековых традиций, хранителем и проповедником вечных ценностей духовности и патриотизма.
Православие и национальная идентичность: неотрадиционалистское значение веры. Итак, более активными в приобщении к религиозной вере за 1990-е годы были более молодые, образованные, урбанизированные россияне. При этом декларированная принадлежность к православию не влечет за собой для подавляющего их большинства ни регулярного соблюдения основных обрядов (молитвы, причастия, исповеди), ни более или менее частого посещения церковных служб, ни практического участия в жизни храмовой общины, ни вообще какой бы то ни было реальной деятельности по воплощению христианских идеалов в повседневную жизнь. В 1998 г. ни разу за последние 12 месяцев не совершали актов благотворительности 83% отнесших себя к верующим (среди неверующих — 86%); не занимались никакой деятельностью в пользу церкви 93% (среди неверующих — 99%). При этом именно благотворительную функцию церкви как важнейшую вьщеляют около 40% верующих.
С одной стороны, это означает, что христианская вера чаще всего имеет для них общее "психологическое" значение, эмоционально успокаивая в мыслях, но как бы не накладывая собственно религиозных обязательств, не выступая в качестве коллективных норм действия и не предусматривая личной ответственности, практических императивов поведения. Характерно, что, говоря о значении религии лично для них, верующие прежде всего подчеркивают, что "религия заставляет- задумываться о смысле жизни, о душе" (48% в группе верующих), "помогает быть терпимым к людям, к их недостаткам" (45%). Показательно и то, что из обрядов российские православные чаще исполняют такие, которые однократны — крещение (собственное или детей), чин погребения родных. Разовая инициация, как правило, пассивно пережитая в младенческом возрасте, как бы навсегда предопределяет для них принадлежность к православию и не накладывает далее никаких собственно религиозных обязательств, не требует, в глазах самого признающего себя православным, ритуалов солидарности с собратьями по вере, с религиозным целым, которое представляет церковь. Равно как, кажется, не предопределяет она и сознания важности веры для повседневного поведения, ее воплощения в конкретных делах.
С другой стороны, это придает вере многих, если не большинства нынешних православных, в том числе новообращенных, оккультно-магический характер. Историки религиозности в России, начиная с Е.Голубинского1, неоднократно говорили о "двоеверии" русских. Вероятно, сегодня можно было бы говорить об их "многове-рии" — своеобразном ценностном политеизме. В его рамках некоторые идеи и символы христианства соединяются с реликтами рутинных традиционно-магических представлений (например, веры в сглаз, воспринятой через непосредственную передачу от старших поколений) и символикой новых, внеисповедных форм религиозности, пришедших с современного Запада или помеченных как "западные" и транслируемых визуальными средствами массовой коммуникации вместе с рекламой либо на правах рекламы (теософия, астрология, хиромантия и пр.)2. Не исключено, что более старшие поколения переносят при этом на сферу религиозных верований и высказываний навыки советского "двоемыслия". В любом случае стоит отметить, что интеллектуальная работа по рационализации верований и ценностей православия, как внутрибогословская, так и более общая — философская и пр., в сегодняшней России крайне слаба. Она практически не оказывает воздействия на сколько-нибудь широкие группы людей, называющих себя православными.
Наконец, особый пласт синкретических верований в России, прежде всего среди более образованных и урбанизированных слоев но-воприобщенных к православию, составляют органические представления об обществе и народе, разного рода социальная мистика (в духе Д.Андреева) и социальный биологизм (типа Л.Гумилева), опирающиеся на диффузные вита-
1 См.: ГолубинскийЕ.Е. Вера, нравственность и религиозность народа// Он же. История русской церкви. М., 1904. Т. 1 (2). С. 829-890.
2 Об этих типах верований в развитых обществах Запада см.: MorinE. La croyance astrologique moderne. Lausanne, 1982; Adorno Th. The Stars Down to Earth and Other Essays on the Irrational in Culture. L; N.Y., 1994. Некоторые соображения о массовой эзотерике в отечественных условиях, как правило, переводной или основывающейся на переводных пособиях, см:.Лидерман Ю. Синтетические небеса: Предсказательная литература в современной России // Новое литературное обозрение. 2002. № 55. С. 379-384.
40//41
листские и социал-дарвинистские идеи, а также муссируемые коммуно-патриотами страхи перед вырождением и геноцидом русских, катастрофические настроения в определенных мар-гинализируемых секторах общества. Самообозначение "православный" в подобных условиях все больше принимает семантику "русского", соединяясь, во-первых, с комплексом идей и символов российской исключительности ("русским мифом"), а во-вторых, с ксенофобическими установками в отношении этнических чужаков, Запада, Америки, которые разделяются сегодня относительным большинством общества, в том числе большинством не верующих сейчас и не веровавших никогда. Показательно, что в перечне отличительных черт русского народа позиция "православная вера" отмечается не более чем 7-8% россиян; такая же доля респондентов выделяет принадлежность к православию в списке качеств, которыми они гордятся в самих себе и которые придают им самоуважения.
Подобный способ самоопределения через отрицание — черта характерная. В этом смысле показательно, что даже причисление себя к верующим не усиливает у респондентов чувства позитивной принадлежности к высокооценива-емому сообществу. Напротив, параллельно увеличению числа верующих в 1990-е годы растет их подозрительность по отношению к вере других — сознание ее "внешнего", наносного, неискреннего характера. Причем темпы роста подобного недоверия к окружающим выше как раз среди тех, кто заявляет о своей принадлежности к православию (особенно, как уже указывалось, среди новообращенных и редко посещающих церковь), чем среди неверующих и никогда не веровавших.
По данным 2002 г., свыше 3/5 россиян (61%) не ходят к причастию. Доля не причащающихся за 1990-е годы сократилась (в 1991 г. она была равна 83%), но число причащающихся регулярно, не реже раза в месяц, осталось прежним (1-2%), зато очень заметно (до 20% и более) выросла доля тех, кто затрудняется с ответом на этот вопрос. Доля крещеных в российском населении постоянно растет и в 2002—2003 гг. достигала 75—77% всех взрослых, но такова же (абсолютное большинство!) в 2002 г. была доля тех россиян, которые, по их признанию, никогда не молятся, не соблюдают религиозных постов и праздников (табл. 14).
Доля россиян, которые считают религию важной составляющей своей жизни, за последние годы заметно упала, а тех, для кого она, по их признанию, совершенно не важна, значительно выросла (табл. 15).
Таблица 14
КАК ЧАСТО ВЫ МОЛИТЕСЬ?
(в % от числа опрошенных в каждом исследовании)
Вариант ответа |
1991 г. |
2001 г. |
2002 г. |
Ежедневно |
10 |
8 |
6 |
По крайней мере, раз |
|
|
|
в неделю |
2 |
6 |
3 |
По крайней мере, раз в месяц |
4 |
3 |
4 |
Реже, чем раз в месяц |
8 |
9 |
9 |
Никогда |
70 |
71 |
77 |
Число опрошенных |
2964 |
1000 |
1000 |
Таблица 15
В КАКОЙ МЕРЕ ДЛЯ ВАС ВАЖНЫ РЕЛИГИЯ, ВЕРА?
(в % от числа опрошенных в каждом исследовании)
Вариант ответа |
1994 |
1995 |
1999 |
2002 |
Очень важны |
20 |
18 |
20 |
8 |
Довольно важны |
26 |
20 |
27 |
21 |
Не слишком важны |
29 |
26 |
33 |
36 |
Совсем не важны |
14 |
19 |
19 |
32 |
Затрудняюсь ответить |
10 |
16 |
1 |
3 |
Число опрошенных |
2957 |
2550 |
3007 |
1798 |
Сегодня с тем, что "многие люди у нас в стране хотят всего лишь показать свою причастность к вере и церкви, но мало кто верит по-настоящему", согласны 71% россиян (2003 г., 2004 опрошенных). По данным того же опроса, 54% считают, что церковь в России мало влияет на повседневную жизнь, на нравы людей; 22% полагают, что православная церковь, объединяющая большинство жителей страны, должна занимать особое положение в государстве и иметь особые права, 50% россиян не согласны с подобной позицией (каждый четвертый воздержался от ответа). Приведенные данные свидетельствуют не столько о пресловутом "духе соборности" или сплачивающей функции веры и церкви, сколько о разобщенности и подозрительности людей, как будто бы называющих себя православными, но и в этом не находящих для себя ничего особенно существенного — умиротворения, мудрости, оснований для самоуважения.
Так что если в самом общем плане суммировать те сдвиги, которые произошли в массовом православии на уровне всего социума, в положении православной веры и церкви в российском обществе за 1990-е годы (и с особенной скоростью
41//42
и широтой — за вторую их половину и конец), то прежде всего это следующие процессы:
— сближение и даже сращение церкви как института с государством, государственной властью, верхушкой политического истеблишмента;
— политизация (прежде всего этнополитиза-ция) массового образа веры и церкви на фоне общей деполитизации населения;
— сближение массового православия с ксено-фобическими установками и настроениями изоляционизма (российской исключительности, "особого пути" и пр.);
— фактическое слияние для большей, если не для подавляющей, части населения семантики "православного" и "русского";
— ослабление несовместимости массовых религиозных (христианских, православных) установок с коммунистической идеологией и публичной риторикой РКП. Напротив, для конца 1990-х и начала 2000-х годов характерно все более настойчивое их уравнивание и смешение.
С середины 1990-х годов православная эмблематика и риторика все активнее фигурируют в средствах массовой информации, и прежде всего на телеэкране, причем на самых популярных его каналах и непременно среди атрибутов государственной власти, символов дореволюционной и нынешней российской державы. В этом контексте РПЦ на рубеже XX и XXI вв. поставила вопрос о введении в средних общеобразовательных школах такого предмета, как "Основы православной культуры". Заявив на недавнем Международном церковном форуме в Москве, что "каждый наш соотечественник должен знать историю своей культуры", патриарх Алексий II фактически приравнял православное к национальному (политика публичного отчуждения руководства РПЦ от католической и протестантской ветвей христианства находится в русле этих же изоляционистских тенденций). Очень заметно выросла нетерпимость россиян к деятельности и к представителям религиозных сект при том, что для абсолютного большинства различия между церковью, движением, сектой весьма туманны. Если в 1989 г., говоря о своем отношении к членам религиозных сект, 57% опрошенных придерживались позиции "предоставить их самим себе", то в 2003 г. доля россиян, толерантных к членам сект, сократилась до 24%. Напротив, за их устранение или изоляцию тогда высказывались в сумме 10% россиян, а сегодня выступают уже 54%.
Православно-церковное подается в передачах массмедиа как знак всего "высокого и прекрасного", относящийся к национальному целому, к России как "великой державе"1. Между тем для массы населения, признающего себя христианским, православная вера нередко выступает рука об руку с ксенофобией, в том числе по религиозному признаку. Таково более чем настороженное отношение и клира, и мира в России к католичеству, но особенно негативное — к исламу, людям исламской веры, а также к деятельности религиозных сект. На массовое сознание в этом плане, конечно, воздействует ведущаяся уже почти десять лет война в Чечне, а также ставшее повседневным в передачах массмедиа сближение понятий "ислам" и "терроризм" (расхожие выражения вроде "исламские террористы" и пр.). Но значимо здесь и другое.
Дистанцирование и неприятие, включая агрессивную словесную оценку, особенно вызывают у россиян два аспекта внеправославных верований: тот факт, что эти верования выступают основой для высокой солидарности их приверженцев (как в случае ислама), и то, что адепты этих верований, например, католические или протестантские проповедники, отличаются высокой активностью, распространяют собственную веру, привлекают или могут привлечь в свои ряды новых сторонников. Вероятно, особое раздражение, неприязнь, чувство угрозы извне рождаются в подобных случаях из болезненного для россиян контраста с их собственным, крайне пассивным, не солидарным поведением людей, которые не в силах сплотиться иначе как под ферулой власти и не могут существовать без мобилизующего их образа врага, даже если аттестуют себя верующими, христианами, православными.
Представляется, что значение демонстративно-символических отсылок к православию прежде всего связано с возрастающей на протяжении 1990-х годов проблематичностью массовой идентификации для сегодняшних рроссиян — идентификации на самом высоком, социетальном уровне наиболее общего "мы". У разных групп и слоев этот процесс проходит по-разному. Старшие поколения во многом утратили привычные символы широкой коллективной принадлежности разного
1 Д.Фурман и К.Каариайнен на материале своих исследований 1991-2002 гг. пришли к похожим выводам. По аналогии с общими настроениями россиян они называют отмеченные тенденции к усредненности, омассовлению, огосударствлению и, вместе с тем, ко все большей национальной замкнутости православных верований в России "религиозной стабилизацией" (см. их статью под этим названием в: Свободная мысль. 2003. № 7. С. 19— 32). Я бы назвал этот процесс симулятивной стабилизацией единообразия и безальтернативности (о смысле понятия "симуля-тивность" см. ниже).
42//43
типа и плана (общесоветской; профессиональной, будь она "трудовой" или "интеллигентской"; поколенческой; связанной с традиционным старшинством и авторитетом старших). Молодежь же ощущает неопределенность и негарантирован ность нынешней ситуации именно для тех, кто не ограничивается привычным, а пытается "пробиться", начать "свое дело", хочет приобрести более высокую квалификацию, — отсюда их вера в магию, с одной стороны, равно как и тяга к православию — с другой, которые нимало не исключают друг друга и не противоречат друг другу (к тому же здесь, скорее всего, действует возрастной и поколенческий конформизм молодежных групп и коллективов).
Символы как магии, так и православия входят для более молодых и более образованных россиян, жителей крупных городов в кодекс "нового" поведения, связанного именно с постсоветскими свободами, и вместе с тем поведения экспериментального, пробного — как все выделенно "молодежное", более "крутое". Тогда как для более пожилых респондентов, оттесняемых на социальную и профессиональную периферию общества, в православии важнее, напротив, значения "традиции", "исконности", "старины", — речь идет, понятно, об "изобретенной традиции", если пользоваться термином Э.Хобсбаума1. В этом последнем смысле стоит подчеркнуть, что православные праздники и обряды как для молодежи, так и для старших поколений россиян представляют собой сегодня по большей части масс-медийное зрелище, своеобразное шоу, демонстрируемое одновременно по двум наиболее популярным и доступным для всех каналам центрального телевидения, а нередко еще и по московским каналам.
Симулятивная идентификация: роль "слабых" форм. В целом можно сказать, что "православное" сейчас в России примерно тождественно русскому/российскому и отмечает внешний периметр (мысленную границу) государственно-национальной общности. Показательно, что в качестве символического обозначения наиболее общего "Мы" россияне сегодня, как правило, используют отсылки именно к такого типа воображаемым общностям, обобщенным смысловым конфигурациям, которые как бы не предполагают последствий для повседневной жизни индивида и его ближайшего круга, словно они не накладывают на него ни малейших обязательств, ответственности и вообще никак не
1 См.: The Invention of Tradition / Ed. E.Hobsbawm, T.Ranger. Cambridge, 1992. P. 1-14.
связаны с практическим действием. Так свои представления о народе россияне чаще всего связывают с прошлым и с территорией, гораздо чаще чувствуют принадлежность к России, чем гордятся этим, и т.п. (кстати, с религией свои представления о "народе" связывают не более 10% россиян). Как представляется, образец для такого отстраненного, дистанцированного и необременительного отношения к наиболее значимым, казалось бы, символам и значениям "я" и "мы" ("я" в соотнесенности с "мы") задает телевизор, конституирующий сегодняшнее общество в России как "общество зрителей", о чем уже приходилось писать. В религиозных терминах можно сказать, что самоопределение россиян связано с символической демонстрацией принадлежности к вере, а не с делами.
Подобную рассогласованность планов "высокой" символической идентификации и повседневной инструментальной адаптации можно обозначить понятием "симулятивной социальности". В последней предлагается видеть особое состояние или устройство социокультурной структуры социума, который либо выходит из режима постоянной мобилизованности, либо "устал" от длительной мобилизации и в такой сугубо пассивной форме посильно сопротивляется ей. Рассредоточенность "воображаемого сообщества", по известному понятию Бенедикта Андерсона1, разных уровней, планов, осей ориентации, самоопределения и принадлежности, за которым стоит эрозия и фрагментация социума без его функциональной дифференциации и трансформации, выступает здесь способом поддержания относительной устойчивости целого, его воспроизводства в ненапряженном, полуразобранном, "плохом", но привычном, нормальном и так или иначе действующем виде.
В этом смысле и на приведенных выше данных я бы говорил не о православии и его "возрождении", а о массовой религиозной культуре нынешних россиян, причем сопоставлял бы ее не столько с "канонической", "правильной", "истинной" верой избранных праведников или катехизических норм, а с соответствующими по типу и функции образованиями, которые складываются вокруг других институтов и подсистем модернизируемого общества сегодня в условиях России — с массовой политической, массовой потребительской или массовой литературной
1 АндерсонБ. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001; развитие и критику андерсоновского подхода см.: Чаттерджи П. Воображаемые сообщества: Кто их воображает? // Нации и национализм. М., 2002. С. 283-296.
43//44
культурой. Православная церковь как один из наиболее архаичных институтов современного общества относится для социолога к такого типа социальным образованиям, которые, по идее, в принципе требуют "безраздельной преданности" и полного самопожертвования, — Льюис Козер в свое время обозначил их понятием "ненасытные институты"1. Однако сегодня подобные конструкции — "держава", "церковь", "армия" (образы, подчеркну, наиболее традиционных институций социума или рудиментов традиционного порядка в модерном обществе) — создаются респондентами и существуют в их сознании уже по-другому, иначе говоря, и по функции, и по способу.
Они сейчас фигурируют в коллективном сознании и ответах наших респондентов так, как будто их самих, их повседневной жизни подобные фигуры и инстанции нимало не касаются, оставаясь объектами стороннего почитания, но не более того. Модус существования им задает виртуальная реальность телевидения, ежедневного многочасового телесмотрения рядовых россиян. И мысленная идентификация с такого рода воображаемыми инстанциями у респондента в России тем сильней, чем менее они для него реальны, чем менее они вообще связаны с его повседневной жизнью. Можно сказать — чем менее они ему доступны и чем более дают возможность дистанцироваться, ускользнуть, остаться в стороне, а может быть, даже чем в большей мере наделены значениями экстраординарного, далекого, тайного.
Это как бы аморфные образы "иного" в полноте его потенций и сил. Рядовому адаптирующемуся человеку советской и постсоветской эпох подобная полнота и сила, понятно, недоступны, поскольку в его сознании такие качества принадлежат исключительно власти, пусть далекой от человека, но все-таки "нашей". А обращены эти конструкции преимущественно к "другим", чья власть, в отличие от "нашей", незаконна и неправедна, узурпирована, основана на "угнетении" и пр. Так что описываемые образы в первую очередь нацелены против "чужаков", тех или иных "нарушителей", а если направлены на "нас", то только в качестве поднадзорных. Важно подчеркнуть, что проблемой для респондента, для коллективного сознания россиян, обстоятельством, внушающим им тревогу, во всех подобных случаях остается "Другой". Его дистанцированный и подозрительный образ — это
1 См.: Coser L. Greedy Institutions: Patterns of Undivided Commitment. N.Y., 1974.
вытеснение и перенос проблематичности собственного определения. Поэтому "я" и отсутствует во всех фигурах коллективной идентификации такого рода, как некое "слепое пятно", "черное зеркало", взгляд, не видящий себя.
Характерно, что подобные перечисленным инстанции самоопределения для россиян вынесены либо в условное и недостижимо утраченное прошлое, которое "было", но которое "невозможно вернуть", или в сослагательное будущее, которое невозможно приблизить и к которому невозможно прийти, но которое "ужо настанет" ("Вот подождите, будет вам" и т.п.). Все это фигуры и конструкции, воплощающие непереносимость настоящего, отторжение от него, бегство от настоящего — от времени и пространства реальных действий, взрослости, взаимности и ответственности. Именно эти образы в их неизменности, принципиально защищенные от сопоставления, сравнительной оценки, воздействия и трансформации, а значит, минимально доступные рационализации, составляют рамку восприятия реальности, общую сегодня для большинства российского населения. Отсылка к ним и дает — контражуром — условное и нестойкое ощущение россиянином своего социального "я".
Нестойкость этого самоощущения и подобного типа идентификации как раз и объясняется разрывом между планом предельной общности (коллективного "мы") и реальными требованиями ролевого взаимодействия в повседневной жизни, между негативной конструкцией такого самоопределения и содержательными задачами выбора, решения, практического осуществления. Сам же этот разрыв определяется принципиальными институциональными дефицитами тоталитарного и постоталитарного общества — исторической и актуальной слабостью, грубостью социального воображения, упрощенностью представлений о "других" и связей с ними, атомизированностью индивидов, во всех ключевых отношениях зависимых от государства и привычно адаптирующихся к социуму, сплоченному репрессивной властью. "Легкое бремя" ("Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко". — Мф. 11:30) во всех подобных случаях несет в себе сегодня — осознано ли это обстоятельство индивидом или нет — напоминание о "тяжелых временах" и, по видимости или в демонстрации выступая будто бы отрицанием, преодолением советского общества, его антропологического субстрата, социального опыта, на деле во многом выступает их продолжением и консервацией, пусть даже в ослабленном виде.
|