Дитрих Фишер[1] СИЛА ИДЕЙ

В 1959 г. норвежец Йохан Галтунг, считающийся основателем научных исследований в вопросах мира, организовал в Осло первый Международный институт исследования мира. Вместе с коллегами он разослал подготовленные институтом материалы в 400 организаций в различных странах мира, в том числе в московский Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). Они получили отзывы из разных мест, но только не из ИМЭМО. Бумаги словно бесследно исчезли в черной дыре. Несмотря на это, сотрудники института в Осло продолжали слать свои сообщения о возможных альтернативных подходах к проблемам мира, безопасности и развития в ИМЭМО на протяжении 1960-х и 1970-х годов.

В 1979 г. Йохан Галтунг участвовал в конференции в ИМЭМО. Во время перерыва библиотекарь провел его в отдел хранения, открыл запертую комнату, подвел к запертому шкафу и отпер его, после чего показал кипу бумаг. Это были все доклады, которые в течение многих лет посылались в ИМЭМО из Осло. Вот где была «черная дыра». К изумлению Галтунга, бумаги были страшно замусолены, видно было, что их множество раз читали, нещадно подчеркивая и делая пометы на полях.

В 1991 г. заместитель министра иностранных дел СССР Владимир Петровский встретился в Осло с Йоханом Галтунгом и сказал: «Я очень хотел как-нибудь признаться вам, как важны были для нас доклады, которые вы нам посылали все эти годы. Во время брежневской эры я был членом группы молодых ученых в ИМЭМО, мы часто встречались, чтобы обсудить новые идеи, и в числе прочего мы активно изучали ваши книги и доклады. Мы знали, что наша система нуждается в реформировании, что пришло время перемен. Вы дали нам ценнейшие новые концепции и конкретные идеи о том, как эти концепции реализовать».

«Холодная война» кончилась благодаря разным факторам, важную роль сыграли и те движения Запада, которые были связаны с проблемами мира: правами человека, участием граждан в экономической и политической жизни, разрешением конфликтов без насилия, безопасностью, основанной на взаимном сотрудничестве, а не на угрозах и конфронтации, конверсией военных предприятий для гражданских целей, обороной без агрессии. Через разные каналы идеи этих движений просачивались в бывший Советский Союз и, как стало ясно теперь, находили живое сочувствие.

Могут ли люди изменить ход истории, или их усилия незначительны в сравнении с глобальными процессами, как незначительно движение отдельной молекулы воздуха в потоке ветра? Ясно, что если ситуация не созрела для перемен, если никто не хочет слышать новых идей, один человек мало что сможет сделать. Но если люди недовольны своей жизнью, если они ищут новых путей, то хорошая и убедительно поданная идея может принести обильный урожай.

Но даже если глобальные изменения назрели, кто-то должен ухватиться за эту возможность, в противном случае все останется по-старому. Точно так же, если посадить в пустыне одно дерево, оно умрет. Но если мы ничего не посадим в плодородную землю, в благоприятнейшем климате тоже вырастут одни сорняки. Мы никогда не знаем точно, не кроется ли под тонким слоем песка плодородная земля, так что одно- единственное зернышко может дать начало целому лесу. Даже если мы не видим сразу результатов нашей борьбы за мир, мы не должны сдаваться, потому что она может принести плоды в неожиданное для нас время, самым неожиданным образом.

Супружеская пара нью-йоркских пенсионеров, людей крайне деликатных и мягких, была свидетелями того, как их усилия принесли плод за очень короткое время. В 1994 г. Сью и Марвин Кларк создали крошечную организацию «Глобальная демилитаризация» и вскоре благодаря их усилиям Гаити полностью упразднила армию.

На Гаити правил жестокий диктатор, армия которого вызывала страх у собственных подданных. Военные свергли демократически избранное правительство и беззаконно арестовывали, пытали и убивали граждан Гаити.

В феврале 1995 г. Сью и Марвин смогли встретиться в Нью-Йорке с бывшим президентом Коста-Рики Оскаром Ариасом Санчесом, который получил Нобелевскую премию мира за свою роль в прекращении войны в Никарагуа. Они спросили его, какая страна могла бы последовать примеру Коста-Рики и полностью распустить свою армию.

Ариас предложил остановиться на Гаити, поскольку большинство жителей этой страны считали, что армия не столько охраняет их от агрессии, сколько угрожает их личной безопасности. Из общения с простыми гаитянцами он знал, что около 80 процентов населения желает роспуска армии. Ариас был разочарован тем, что его призывы не находили отклика, но был убежден, что мир отреагирует, если на Гаити провести опрос населения силами организации с международным авторитетом. Для этого требовалось около 20 тысяч долларов, но у него не было таких денег.

Когда Сью и Марвин Кларк услышали об этом, они написали своим друзьям и друзьям своих друзей, разослали около тысячи писем, предлагая воспользоваться такой возможностью и прислать пожертвования. Через несколько недель они собрали 27 000 долларов и послали их в Фонд Мира и Прогресса Человечества, который возглавлял Ариас.

Вскоре опрос был проведен. 28 апреля 1995 г. на пресс-конференции в Порт-о-Пренсе Оскар Ариас объявил, что 62 процента жителей Гаити желают роспуска армии и лишь 12 процентов предпочли бы ее сохранить (у остальных не было определенного мнения). Когда президент Аристид услышал это, он подошел к микрофону и неожиданно объявил, глядя на шеренгу сидевших прямо перед ним высших военных чинов, что, повинуясь прямо выраженной воле большинства народа, он отныне объявляет армию распущенной!

Международные средства массовой информации почти не сообщали об этом важном событии. Но когда президент Аристид, уже после избрания нового руководителя страны, давал в США телевизионное интервью (транслировавшееся на всю страну), его спросили, что он считает главным достижением своего правления. И Аристид назвал именно роспуск армии.

 

 

 

Поражает, как много могут сделать усилия немногих людей. Все военно-морские силы США не могли справиться с армией Гаити. Кто бы мог подумать, что это удастся двум людям, не имеющим ни богатства, ни власти, которые просто поговорили с нужным человеком и предприняли нужные действия в нужное время? Если у нас есть мечта и мы движемся к ней шаг за шагом, не сдаваясь, мы можем в конце концов осуществить ее.

Юстейн Гордер [2] МЫ ВСЕ АКТЕРЫ

Два столетия назад Иммануил Кант заметил, что все страны должны повиноваться принципиальному моральному императиву, который требует соединения их усилий для создания лиги наций, которая бы отвечала за обеспечение мирного сосуществования народов. Таким образом, немецкий философ может считаться крестным отцом идеи ООН и Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Говорить об этом тем более необходимо, что права человека до сих пор нужно защищать от насилия и несправедливости. Единственное различие заключается в том, что вот уже более полувека у нас есть организация, благодаря которой можно защищать некоторые из основных прав человека.

Каждый день мы видим примеры того, как жизненно необходимы определенные правила, которые все государства должны бы соблюдать вне зависимости от культуры и границ. Без таких норм было бы невозможно отдать под суд военных преступников, наказать тех, кто ущемляет свободу личности, совершает преступления против человечества. Нужны были некие универсальные ограничения, чтобы очертить сферу того, что можно назвать внутренними или частными делами отдельной личности.

Всеобщая декларация прав человека представляет собой, возможно, величайшее из всех достижений философии, ведь не боги же даровали нам права человека. Не возникли они и из некоего тумана. Права человека на сегодняшний день являются результатом тысячелетнего процесса взросления. Сама концепция «естественных прав» человека развивалась долго и не по прямой линии, и история эта есть одновременно история постепенного перехода от тирании и деспотизма к свободе и гуманности.

История эта еще не закончилась. Человечество все еще медленно развивается.

В начале нового тысячелетия мы спрашиваем себя, до каких пор мы будем говорить о правах, не упоминая при этом об ответственности личности. Нам нужна новая всеобщая декларация. Настало время принять Всеобщую декларацию обязанностей человека. Разговоры о правах теряют смысл, если мы не говорим об ответственности человека и государства. Это как с большой семьей: прежде всего, у вас есть некоторые обязанности в отношении собственного поведения, и лишь во вторую очередь отдельный член семьи может привлечь внимание окружающих к тому факту, что у него (или у нее) есть и определенные права. Сегодня в мире есть сотни организаций, которые заботятся о правах человека, но лишь немногие занимаются обязанностями человека.

Отдаленным подобием того, чем должны быть интернациональные обязательства в сфере охраны природы, планетарных ресурсов и устойчивого развития человеческого и животного мира, могут служить Киотские соглашения 1999 г. (посвященные борьбе с глобальным потеплением. - Прим. пер.), хотя и этот первый результат слишком еще слаб и недостаточен.

II.

Dсе этические системы основаны на «золотом правиле»: «Делай другим то, что хочешь, чтобы они делали тебе». Иммануил Кант подчеркивал (уточняя определение этого правила) принцип взаимности, указывая, что правильный поступок - это такой поступок, которого мы ожидали бы от всех прочих людей в такой же ситуации. Через двести лет после Канта мы лишь начинаем осознавать тот факт, что принцип взаимности следует прилагать и к отношениям между богатыми и бедными странами, а также и между поколениями.

Вопрос заключается в том, хотели бы мы, чтобы люди, жившие на Земле до нас — сотню лет назад, тысячу лет назад или сто тысяч лет назад, — запрятали огромные количества радиоактивных веществ на морское дно или в горные пещеры, в подземелья? Если нет, то мы не имеем права поступать таким образом. Очень простая арифметика. Можно сказать иначе: сколько стоит нанять телохранителя на полмиллиона лет? Кто будет ему платить? Или: сколько геологов решатся гарантировать, что в течение следующих ста тысяч лет сохранятся участки земли, не зараженные плутонием? Или: кто будет убирать Землю после наших развлечений?

Вопрос в том, хотим ли мы, чтобы наши предки вырубали больше деревьев и тропических лесов. Мы действительно предпочли бы, чтобы прошлые поколения уничтожили еще больше животных и растительных видов? Если, нет, мы должны стараться сохранить биологическое разнообразие. Не уверен, что Кант одобрил бы наше расточительное потребление невозобновляемых источников энергии. Прежде всего, мы должны убедить себя, что страстно хотели бы от наших отцов, чтобы они сжигали столько же угля и нефти, как и мы. Мы — первое поколение, которое изменяет климат Земли, и последнее поколение, которому не придется расплачиваться за свои действия.

Много говорилось о том, что Земля — не наша собственность. Мы не получили планету в наследство от предков. Мы одолжили ее у своих потомков. Но мы оставляем детям мир изрядно потрепанным. В сущности, мы проедаем капитал, который должны были бы вернуть с процентами. Как отнесутся к этому наши потомки? Возненавидят ли они нас?

Общество должно быть справедливым уже по той простой причине, что оно возникает среди равных. Чтобы этот образ стал понятнее для современного общества, необходимо дополнить одно предложение: лидеры общества должны жить так, словно они не знают времени своей жизни, с готовностью оказаться вовсе не в сегодняшнем дне, а на две тысячи лет ранее или пять тысяч лет спустя.

Является ли наше глобальное общество таким справедливым (и устойчивым!) обществом? Осмелимся ли мы появиться на свет в середине следующего столетия? Осмелимся ли мы разделить судьбу наших детей и внуков?

Каков наш этический горизонт? В конце концов это вопрос о том, каковы мы сами. Кто такой человек? Кто такой лично я? Если бы я был абсолютно одинок, то положение мое было бы безнадежно. Но мое «я» несводимо к моему телу и к тому короткому промежутку времени, которое я пребываю на земле. Я часть чего-то более крупного и мощного, чем я сам, и я участвую в жизни этого целого. Бывший президент Индии Радакришна выразил словами: «Возлюби ближнего, как себя, потому что ты и есть твой ближний. Верить, что твой ближний отличается от тебя, — это иллюзия». А мы должны добавить: разве не иллюзия полагать, что природа нашей планеты есть нечто особое от нас?

Вовсе не нужно ехать в Индию, чтобы обрести это глубинное чувство идентичности. Нам вполне достаточно возродить старинную крестьянскую этику. Ведь некогда подразумевалось, что фермер должен передать своим наследникам ферму в лучшем состоянии, чем он ее получил от отца.

III.

Кто-то сказал, что космический корабль «Земля» очень уязвим, потому что к нему не приложена инструкция. Но это утверждение давно уже неверно. Мы знаем, что мы взяли курс на уничтожение природы, мы знаем, в каком направлении следует изменить курс, чтобы трагедии не произошло. Да разве мы не ощущаем, что с нашей экономикой что-то не так, если она приходит в противоречие со способностью нашей планеты к регенерации? Разве мы не понимаем, что некоторые аспекты современной мировой экономики просто несовместимы с теми ограничениями, которые заключены в самой природе? Слишком много решений, которые принимаются крохотными группами людей ради сиюминутной прибыли, без мысли о том, как справедливо распределить ресурсы планеты.

Часто говорят, что идеология умерла как принцип. Некоторые идеологии действительно мертвы. Но разве идеология потребительства — не идеология? И разве ей нет альтернативы? Если культура Запада сможет экспортировать свою потребительскую идеологию — хотя бы в Африку, Индию, Китай и Юго-Восточную Азию, — мы неминуемо окажемся на пороге глобальной катастрофы. На самом деле во многих местах катастрофа уже наступила. Человечество как вид добилось такого успеха, что теперь способно подорвать основы собственного существования.

IV.

На пороге третьего тысячелетия мы оказались перед настоятельной необходимостью понять: как должно измениться наше сознание? Что такое мудрость, способная поддерживать существование человеческого рода? Какие стороны жизни являются самыми важными? Что такое настоящие ценности —  и какие ценности выдержат любые испытания? Что такое праведная жизнь? И, не в последнюю очередь: как можно в «глобальной деревне» объединить людей ради общего дела?

Речь уже не идет о том, требуется ли нам новая, «глобальная» этика. Речь идет о том, как создать «этику будущего» или, точнее, как можно сделать такую этику достоянием человечества и тем самым изменить направление нашей политической стратегии?

Старая поговорка гласит: «Брось лягушку в кипяток, она от ужаса взлетит». Но если лягушка сидит в холодной воде, которую постепенно подогревают, го лягушка будет лениво I/ наслаждаться приятным теплом и не успеет вовремя понять, какая ей грозит опасность. Она попросту сварится заживо. Неужели наше поколение - такая лягушка? Не знаю, ведь это от нас зависит, кто мы. А помощи извне ждать не приходится.

Мы научились приходить в ярость и реагировать, когда при нас бьют человека или животное, потому что нас —  каждого в отдельности и все наше поколение в целом — учили уважать права людей и животных. Следует ли нам научиться так же реагировать, когда под угрозой оказывается биологическое разнообразие и благополучие будущих поколений?

Сегодня многие люди очень неплохо разбираются в тех угрозах, которые подстерегают наш мир. У многих людей есть даже то, что можно назвать «глобальной бдительностью», «экологическим сознанием». Но многих парализует сама политическая система. Политики понимают больше, чем они показывают своими делами. Парадокс в том, что знаем мы достаточно, мы знаем, что время нас поджимает, но нам не удается изменить положение вещей, чтобы избежать катастрофы. Или все-таки нам это удастся?

Когда в мае 1940 г. Черчилля назначили премьер-министром Великобритании (а немецкие войска уже двигались к Ла-Маншу), он сказал в Палате общин: «Я могу предложить лишь кровь, труд до изнеможения, пот и слезы». Потрясающе, но он смог мобилизовать нацию, хотя обещал отнюдь не медовые коврижки. Конечно, такое стало возможным, потому что люди сознавали, перед какой опасностью они оказались. Сегодня мы стоим перед еще большей опасностью, которая продолжает разрастаться - перед опасностью коллапса всей природы. Но разве это отразилось в нашей политических идеалах? Разве этим вдохновляются наши лидеры? Разве есть политики, которые осмелились бы призвать к пролитию хотя бы капли пота, хотя бы слезинки для того, чтобы политический курс существенно обновился, да просто для того, чтобы спасти будущее наших детей, человеческую цивилизацию и — об этом тоже стоит напомнить — наше человеческое достоинство.

В ноябре 1942 г., когда страдания англичан достигли предела, Черчилль вновь заговорил: «Это не конец. Это даже не начало конца. Но, возможно, это предвестие начала». И он вновь сумел подбодрить людей в столь отчаянной оборонительной войне.

Давайте надеяться и верить, что мы приблизились к окончанию начала нашей нелегкой борьбы за защиту природы, за более справедливое распределение ресурсов планеты! Не стоит пессимистически глядеть на будущее нашей планеты. Пессимизм это всего лишь безнравственное отношение к жизни. А надежда — надежда есть борьба вопреки всему.

Один из самых важных вопросов на пороге нового тысячелетия заключается в том, как передать новому поколению веру в устойчивое будущее, как вдохновить его на борьбе за такое будущее. Какие идеалы предлагаем мы новому поколению?

Поймут ли они, что будущее не приходит само, не сваливается на нас, как горная лавина. Мы сами творим завтра тем, как проживаем сегодня. Сегодня многие люди ощущают себя зрителями на этой планете. Но мы все — актеры.

Фредрик Хеффермель [3] В ПОИСКАХ ОБЩЕЙ ПОЧВЫ

Психологи научили нескольких детей, которые не могли самостоятельно справиться со своей агрессивностью, выступать посредниками в улаживании конфликтов. Это научило ребят не только разнимать других, но и контролировать собственное поведение. В тех школах, где посредниками в конфликтах выступают сверстники, уровень насилия упал на 50%. Когда в 1995 г. канадский профессор Чак Каннигэм опубликовал исследование о результатах «посредничества сверстников» в трех канадских школах, он прокомментировал его так: «Это самый результативный эффект, который я видел за двадцать лет работы в этой сфере».

Сегодня навыки разрешения конфликтов помогают улучшить атмосферу в школах многих стран мира. В некоторых из самых запущенных районов Лос-Анжелеса дети-добровольцы (некоторым из них всего шесть лет) превращаются в «улаживателей конфликтов». Они растут в среде, где дети убивают друг друга из пистолетов, но сами объединяются в пару и курсируют по школьным дворам. При первом же признаке конфликта они выступают вперед, вооруженные лишь четырьмя правилами: не медлить; не оскорблять и не унижать другого; стараться быть честным; согласиться решать проблему, а не драться. Эта программа дает детям чувство самоуважения, учит их ответственности за свое поведение и прививает им навыки разрешения конфликтов без обращения к насилию.

Но школы - это лишь одна из многих областей, где процветает мирное, без применения насилия разрешение конфликтов. Такая практика стремительно набирала силу в течение последних сорока лет благодаря плодотворному союзу университетов и практической жизни. Насыщенные и разнообразные результаты академических исследований трансформировались в реальность во многих сферах общественной жизни, в семейных отношениях, в бизнесе, менеджменте, в сфере охраны правопорядка. Юристы учатся, как добиваться лучших результатов для своих клиентов, промышленники — как принимать решения, максимально безболезненные для окружающих. Даже если у человека есть преимущество силы, даже если он может одержать сокрушительную победу и раздавить противника, ему может оказаться намного выгоднее сохранить добрые отношения с другом или деловые - с конкурентом. Обучение методам и навыкам разрешения конфликтов очевидно обогащает жизнь людей, поскольку у личности появляется уважение к себе и умение примиряться с тем, что другой на меня непохож.

По мере того, как люди учатся разрешать конфликты, они становятся сильнее. Те, кто раньше не верил, что у него есть голос в решении важных проблем, что он призван участвовать в их разрешении, теперь ощущает, что сокращается разрыв между сильными мира сего и слабыми. Это один из результатов крайне успешной работы, проводимой Ассоциацией по разрешению конфликтов (Conflict Resolution Network, CRN) в Австралии. Ассоциация, возникшая в 1973 г., начинала с малого: это была программа австралийских энтузиастов по обучению миролюбию  и разрешению конфликтов. Расцвет программы начался с 1986 г., который был объявлен Международным годом мира. Главным педагогическим приемом программы стали 12 принципов разрешения конфликтов (см. статью Хелены и Стеллы Корнелиус в данном сборнике).

CRN широко черпала как из общемировой сокровищницы научных исследований, так и из мудрости традиционной жизни и культуры. 12 принципов, разработанных CRN, понятны любому и могут быть реализованы в самых разных условиях. В течение 1988 г. CRN работала с 37 преподавателями, а еще 12 человек реализовывали образовательную программу. В 1993 г. идея разрешения конфликтов плотно вошла в жизнь австралийского общества. В любой газете несколько раз упоминались принципы разрешения конфликтов. Программа CRN приобрела размах и была разделена на несколько отдельных консультативных направлений.

«Ассоциация уверена, что умение контролировать конфликты, которые влияют на человека, является таким же основным правом личности, как умение читать и писать. От обладания этим умением зависят свобода личности, демократия и развитие общества. Проблемы, с которыми сегодня столкнулось человечество, можно решить, если каждый будет уметь читать, писать, считать и разрешать конфликты», — это слова Стеллы Корнелиус, которая вместе со своей дочерью Хеленой с первого же этапа стала ключевой фигурой в развитии программы разрешения конфликтов. Они совершенно сознательно старались увязать эту программу с ключевыми явлениями современной цивилизации, поэтому CRN привлекала для участия в ней академических исследователей и бизнес-элиту. Это не ограничивало сферу действия ассоциации, а, напротив, позволяло добиться максимального влияния. Австралия, безусловно, стала страной, где больше всего людей получили навыки разрешения конфликтов.

Большинство людей теоретически выступают за решение проблем без применения насилия. Но когда они оказываются в конфликтной ситуации, то чувствуют себя недостаточно подготовленными для ненасильственного решения и вместо этого либо отступают, либо нападают. Обучение навыкам разрешения конфликтов меняет дело. В начале 1986 г. ассоциация решила сосредоточиться на обучении. Вместо того, чтобы выступать посредником в конфликтам, группа стала обучать других навыкам их самостоятельного решения и тем самым добилась колоссального прорыва. Образовательные программы распространяются максимально широко, их предлагают всем возрастным группам: от дошкольников до пожилых граждан, от национальных общин до школ, учреждений здравоохранении; от религиозных групп до корпораций, от муниципальных служб до общественных организаций. Очень полезной для всех семей оказалась специальная программа подготовки родителей. Особенно эта программа помогла тем, кто развелся или живет порознь, — им удалось разработать удачные соглашения по воспитанию детей. Навыки разрешения конфликтов помогли полиции (которая призвана быть не столько «полицейской силой», сколько «полицейской службой») мягче подходить к самым сложным ситуациям. Ассоциация преподавала навыки разрешения конфликтов заключенным и работникам пенитенциарной системы, считая, что такие навыки необходимы всем как альтернатива насилию, как насущный социальный навык.

Решающим фактором в этом обучении является язык. Нагнетаем мы атмосферу или вносим в ситуацию успокоение, определяется тем, какие слова мы используем. Я говорю, чтобы сказать собеседнику, что его заботит, в чем он нуждается? Или я говорю окружающим, что они должны сделать?

«Ты сначала должен был посоветоваться о мной, а уже потом бежать к начальству». Формально тут то же содержание, что и во фразе «Я бы предпочел, чтобы ты, прежде чем заглянуть к руководству, зашел ко мне». Первое суждение носит явно оценочный характер. Существует целый набор слов, которые помогают выразить неодобрение, неприязнь, упрек, попрек, припомнить прошлые   обиды,   отказаться   выслушивать   оправдания.   Но   язык достаточно   богат; с его помощью можно пригласить к совместному исследованию возможных перспективных и решений, благоприятных для всех заинтересованных сторон. «Выиграть может каждый», — таков оптимистический девиз Ассоциации по разрешению конфликтов, о каком бы конкретном приложении ее принципов ни шла речь. Книга, выпущенная ассоциацией, переведена на несколько языков. Преподаватели CRN читали свой курс в различных странах.

Недавно австралийская ассоциация подключилась к правительственной Программе разрешения конфликтов, охватив, таким образом, и политическую культуру. Вот что пишет об этом Кейт Сьютер:

«Политики копают себе могилу собственными языками. Их сарказм, их взаимные нападки усугубляют скептическое отношение общества к политической системе в целом. Суть проблемы заключается в противоречивой природе самой политики: оппозиционный импульс облекается в некую организационную форму. Нужна новая политическая культура, основанная на выборах, стремящихся к разрешению конфликтов, и на аналогичном подходе к управлению. Демократия не проживет долго, если желание сохранить свою оригинальность превращается в желание противостоять кому-то.

Разнообразие в политике, как и в обмене идеями, основывается, на   фундаментальной   философской   позиции:   никто   не   знает правильных  ответов на все вопросы,   следует внимательно изучить все   взгляды. Другими словами, не должно быть какой-то избранной части населения, в одиночку принимающей решения. Столетний опыт показывает,  что  полагаться на подобную  элиту всегда рискованно, в конечном счете это ведет к самообману.

Очень часто человек более всего вдохновляется в процессе дискуссии с теми, людьми, с которыми у него более всего разногласий, а вовсе не в беседе с теми, с кем он согласен».

CRN, исходя из этой позиции, попросила всех кандидатов на выборах 1996 г. публично согласиться (или не согласиться) со следующими заявлениями: 1) я обещаю говорить по существу дела и воздерживаться от личных нападок на оппонентов; 2) я обещаю твердо проводить свою политику и обсуждать иные позиции, не ругая их; 3) я обещаю искать то общее, что нас объединяет; 4) я буду стараться изменить политическую атмосферу таким образом, чтобы наши дискуссии и наше поведение стали более уважительными друг к другу. Такая программа может привести к небольшому, но значительному изменению в политической культуре: перестанут быть популярными личные нападки, публика станет больше ценить сотрудничество политиков, которые иногда (но далеко не всегда) являются оппонентами, и их умение вступать в альянсы между собой.

При всем прогрессе, которого удалось добиться в отдельных странах, существует еще и международный уровень. Организация Объединенных Наций проявляет склонность к решению конфликтов при помощи традиционных военных средств. Между тем, многие ученые уже давно заявляли, что ООН следует лучше готовиться к решению международных конфликтов и внутренних неурядиц. Для этого нужно создать международную систему «раннего предупреждения», соединив ее с системой «раннего воздействия». В вопросах войны больше, чем в любых других, справедливо утверждение: чем раньше, тем лучше.

Достижение мира в значительной степени зависит от того, удастся ли на международном разрешать конфликты путем установления баланса власти. Преподаватель CRN однажды с изумлением обнаружил в своем классе одного из самых влиятельных людей страны. Преподаватель всегда думал, что его метод решения проблем важнее для людей, не имеющих опыта власти, однако буквально через несколько минут после начала занятий политик запрыгал от радости, приговаривая с облегчением: «Так силы вовсе даже и не нужно!»

Культура разрешения конфликтов теперь быстро распространяется по Австралии и всему миру. Ее преимущества завоевывают признание. Если мыслить стратегически, то несомненно, что эта культура неизбежно и постепенно станет частью и международной политической жизни. Подростки, которые сегодня разрешают конфликты на школьных дворах, завтра станут политиками и дипломатами.

Маргарэт Ингельштам[4] СОЗИДАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ

Раньше во время пожара люди с безнадежным отчаянием кричали: «Огонь! Огонь!» Если кто-то слышал их крик, то спешил с ведром и пытался погасить пламя. В большинстве случаев было слишком поздно, пожар уничтожал здание, и гибло множество людей. В лучшем случае по соседству обнаруживался запас воды, и тогда человек, имеющий достаточный авторитет,  выстраивал из людей цепочку, передававшую ведра с водой. Понемногу разработали методы тушения пожара, люди обнаружили, что некоторые инструменты очень эффективны, например помпа. Появилась проблема транспорта, потому что для доставки помпы были необходимы специальные средства, и тогда были созданы пожарные депо, эти своеобразные пункты связи.

Чтобы спасатели прибывали в нужное место как можно скорее, были разработаны системы слежения, тревоги и оповещения. Отдельные пожарные депо стали координировать свои усилия, чтобы совместно тушить очень большие пожары.

Мало-помалу, очевидно, после многих ошибок и катастроф люди обнаружили, что неплохо давать определенное образование и подготовку тем, кто отвечает за деятельность пожарных команд. Отдельно стали готовить механиков, обслуживавших помпы и моторы. Пожарников стали учить организовывать выезды, взвешивать риски и возможные действия в определенных ситуациях, готовиться к очень редким и очень опасным происшествиям. С течением время деятельность пожарных становилась все более профессиональной. Сегодня мы располагаем множеством хорошо обученных пожарных частей, которые постоянно несут дежурство и повышают свою квалификацию.

Очень большим шагом вперед было осознание того факта, что главное - предотвратить пожар, а для этого нужно не только пожарным, но и всем людям дать определенные знания, научить умениям и навыкам. Рядовые граждане научились соблюдать правила противопожарной безопасности. Выяснилось, что нужно тщательно изолировать электрические провода. Появились глухие стены, которые мешали возможному пожару распространиться на соседний дом. На крыши высотных строений стали помещать громоотводы.

Люди научились сокращать риск пожара, например следить,  чтобы от маленькой искры окурка или кострища не загорелся лес. Нельзя сжигать сухостой после засухи,  нельзя курить в постели и оставлять без присмотра свечи или костры, — всему этому пришлось учить в школах. Профессиональные пожарные регулярно приходили в школы, чтобы рассказать о своем опыте и знаниях. Им приходилось проводить учения со школьниками, при этом обязательно подчеркивая ответственность каждого и всех за предотвращение пожаров.

В каждом государстве система предотвращения и сокращения рисков имеет свою логику. Но при переходе на международный уровень эта логика выворачивается наизнанку. Стоит одному государству обзавестись устройством, которое угрожает другим, пусть даже ценой риска и для себя, как все соседи бросаются создавать нечто еще худшее. Если сравнивать страну с домом, то международное сообщество напоминает город, в котором жители накапливают в своих домах все более мощные взрывчатые вещества, изо всех сил увеличивая риск взрыва квартиры, дома, квартала, города, наконец, целого мира. И это безумие называют обеспечением безопасности, продолжая тратить неимоверные суммы на упорное увеличение средств эффективного уничтожения собственного жилья.

После ужасов второй мировой войны международное сообщество стремилось, как это зафиксировано в преамбуле к Уставу ООН, избавить будущие поколения от бича войны. Международные операции в Конго, Иране и Ираке, в бывшей Югославии были попытками — более или менее успешными — «укротить огонь».

Во многих сферах современного общества важной концепцией стала идея «профилактики». Мы разрабатываем стратегии, инструменты, методы, правила и законы, чтобы предотвращать болезни и катастрофы. Теперь настало время предотвратить войну, вырабатывать методы и концепции, новые механизмы безопасности, которые помогли бы выявлять и предотвращать потенциально опасные конфликты. Нам нужна система «раннего предупреждения» и «раннего действия», чтобы справляться с конфликтными ситуациями на всех уровнях: городском, региональном, общенациональном и межгосударственном.

Уже налицо потребность в людях с новыми профессиональными навыками, которые участвовали бы в разрешении кризисов и конфликтов, помогая местным жителям, предотвращая насилие, направляя энергию конфликта в позитивное русло, приближая мир.

Необходимы даже системы коммуникации и транспорта,  кооперации и распределения обязанностей между различными профессиональными группами и структурами общества.  Необходимы новые юридические правила для предотвращения конфликтов.

Ключевым понятием при этом становится образование: обучение навыкам коммуникации и выработка таких ценностей и мировоззренческих установок, которые помогали бы установлению мирных отношений.

Все это указывает путь к культуре мира и ненасилия, культуре, в которой каждый будет понимать, что на первом месте стоит предотвращение насилия, что конфликт можно разрешить мирными средствами.

Мы живем в бурно меняющемся мире, который нуждается в изменении человеческого сознания. Нашему времени нужны молодые люди, стремящиеся к миру без войны, желающие направить свои знания и энергию на достижение именно такой реальности, люди, которые бы предвидели подводные камни, неизбежные при достижении такого мира, и не боялись их преодолевать.

 «Время запретить войну!» Этот призыв Гаагского мирного воззвания должен вдохновить международное сообщество на решительные и систематические усилия по уничтожению опасных военных объектов, милитаристской психологии и агрессивных моделей поведения, которые берут свое начало в истерическом крике жителей маленькой деревни, столкнувшихся с пожаром: «Огонь! Огонь!»

Джоанна Мейси[5] ПРИМИРЯЯСЬ С МИРОМ

Люди, которых сегодня избивает дубинками полиция за то, что они проводят демонстрации против строительства аэропортов и скоростных автомагистралей, против вырубки деревьев, против ядерного оружия, торговых сделок, когда-нибудь гордо предъявят полицейские протоколы и судебные приговоры в качестве почетных дипломов тех, кто спас будущее. Если, конечно, у нас еще осталось будущее. Ведь, несмотря на все наши знания, на все наше богатство, нынешнее поколение людей – первое, которое вынуждено говорить о будущем в сослагательном наклонении. Наши телескопы и микроскопы все пристальнее разглядывают глубины Вселенной и самой жизни, но мы видим, как жизнь разрушается в масштабах, не известных предшествующим столетиям.

Конечно, и наши предки знали, что такое война, мор, голод. Целые цивилизации гибли, когда люди вырубали леса для сооружения военных кораблей и превращали свои пастбища в пустыню. Но сегодня речь идет не об одном каком-то лесе, не об отдельных фермах и прудах. Сегодня умирают целые виды, целые культуры, планетарные экосистемы, – гибнет даже производящий кислород океанический планктон.

Ученые пытаются сказать нам, чем мы рискуем, сжигая тропические леса и ископаемое топливо, выбрасывая в атмосферу, в почву, в море ядовитые отходы, используя химикаты, которые разрушают защитный озоновый слой планеты. Но на их предупреждения не слишком обращают внимание. Ведь мы – Общество Промышленного Роста, мотор прогресса нуждается  во все возрастающем притоке ресурсов. Мы опустошаем планету, чтобы произвести больше товаров, а освободившееся место заваливаем ядовитыми отходами нашей промышленности. Мы вынуждены постоянно бежать быстрее, чтобы остаться на прежнем месте.

Что останется нашим внукам, что мы им припасли? Мы слишком заняты, чтобы задуматься об этом, мы пытаемся вытеснить из сознания кошмарные картины мира опустошенного, отравленного, раздираемого войнами из-за немногих оставшихся ресурсов.

Мы так далеко продвинулись в обустройстве нашей планеты, мы столько все запланировали, – и мы можем все это потерять. Распадается тончайшая сеть живых структур, и мы можем всю ее погубить вместе с человечеством. Но мы все еще можем выбрать жизнь. Несмотря на мрачные предсказания, важно помнить: мы можем удовлетворить свои потребности, не разрушая систему, поддерживающую нашу жизнь. У нас достаточно технических возможностей, знаний, средств коммуникаций, чтобы выжить. У нас есть смекалка, у нас достаточно ресурсов, чтобы вырастить нужную пищу, обеспечить себя чистым воздухом и водой, произвести требуемую энергию, используя солнце, ветер, биомассу. У нас есть средства регулировать численность населения, ликвидировать вооружение, предотвратить войну, дать каждому голос в демократическом самоуправлении. Нужно только желание использовать эти средства.

Выбрать жизнь – означает строить устойчивое общество, общество, поддерживающее жизнь. Такое общество, в отличие от Общества Промышленного Роста, не выходит за пределы «возможностей жизнеобеспечения». По словам Лестера Брауна из «Уорлдвотч»: «Устойчивое общество удовлетворяет свои потребности, не подвергая риску будущие поколения».

Сегодня выбрать жизнь – означает выбрать путешествие в неизведанное. Люди всех стран и всех культур обнаруживают, что такое путешествие требует больше отваги, вдохновения, солидарности, чем любая военная кампания. Множество групп участвуют в этом путешествии: кто-то учится, кто-то действует, кто-то организует действие. Среди таких групп и студенты университетов, восстанавливающие русла рек, по которым идут на нерест осетры, и горожане, создающие общие сады на свободных участках земли, и экологические активисты, которые сторожат деревья, чтобы спасти их от вырубки до тех пор, пока не проведены исследования, необходимые, чтобы оценить последствия их уничтожения, среди них и инженеры, проектирующие ветряные двигатели и внедряющие свою технологию в районах, где не хватает энергии.

На первых полосах газет редко пишут об этой разнообразной деятельности по сохранению жизни, но для наших потомков она, возможно, важнее всех прочих наших достижений. Если они будут жить в мире, не отравленном, не изувеченном, то лишь благодаря тому, что мы перейдем о Общества Промышленного Роста к Обществу Укрепления Жизни. Когда люди будущего оглянутся на этот исторический момент они увидят всю его революционность, быть может, отчетливее, чем это видим мы сами. Они, возможно, назовут наше время эпохой Великого Поворота.

Наши потомки увидят всю важность этого времени. Для аграрной революции понадобились столетия, для промышленной революции понадобилось несколько поколений, а эта экологическая революция должна произойти за несколько лет. В отличие от предыдущих революций, она должна быть более масштабной и охватывать не только политико-экономическую сферу, но и те привычки и ценности, на которых эта сфера покоится.

Давайте взглянем на настоящее с точки зрения будущих поколений, посмотрим словно издалека на то, как начинается сегодня этот Великий Поворот благодаря отдельным усилиям бесчисленных людей и групп. Мы увидим, что перемены одновременно происходят в трех различных направлениях, которые взаимно усиливают друг друга.

Это, прежде всего, действия, замедляющие процесс разрушения Земли и населяющих ее живых существ. Во-вторых, это анализ глубинных причин разрушений и создание альтернативных концепций развития. И, в-третьих, это фундаментальные изменения в мировоззрении и системе ценностей. Многие из нас вовлечены во все три сферы, каждая из которых необходима для создания устойчивой цивилизации.

Первое направление – «сдерживающие действия» в защиту жизни – включает в себя всю ту политическую, законодательную и юридическую деятельность, которая необходима для замедления разрушения планеты. Сюда же относятся и прямые действия по борьбе с ущербом Земле, такие, как блокады, бойкоты, акции гражданского неповиновения и другие формы протеста. В этом же ряду стоит работа по документированию того, как хищническое поведение промышленников влияет на экологию и здоровье людей, организацию кампаний за принятие новых законов и проведение в жизнь экологических и социальных правовых норм, противостояние международным торговым соглашениям, подобных многостороннему соглашению об инвестициях, предание гласности незаконных и неэтичных действий промышленных корпораций и организация протеста против них, а также против международной торговли оружием, предоставление убежища и пропитания беднякам и бездомным.

Второе направление Великого Поворота – это анализ существующей системы и создание альтернативных структур. Это направление не менее важно. Чтобы освободить себя от разрушительного влияния Общества Промышленного Роста, мы должны понять, как оно развивается. Почему общество молчаливо соглашается на то, чтобы меньшинство накапливало непристойно огромные состояния, в то время как остальные люди все более нищают? Каким образом ненасытная экономика стала использовать Землю, огромное тело всего человечества, в качестве склада материалов и сточной трубы? Нужно быть смелым человеком, уверенным в своем здравом смысле, чтобы поглядеть на деяния глобальной экономики реалистически и демистифицировать ее. Когда мы понимаем механизм функционирования этой системы, мы не поддаемся искушению демонизировать политику и владельцев корпораций, которые сами являются ее рабами. Мы можем даже разглядеть уязвимые места этой системы, кажущейся столь могущественной: понять, насколько она зависит от нашего согласия подчиниться ей, увидеть, что ее ненасытность ее же и погубит.

Изучая причины глобального кризиса, мы также должны создавать структурные альтернативы. Как зеленая трава пробивается через булыжную мостовую, так в бесчисленных небольших группах возникают новые социальные и экономические отношения. На первых порах их трудно разглядеть, потому что о них редко сообщают газеты. Но если пристально вглядываться вокруг, скоро становятся заметны веяния нового поверх существующей реальности, словно туман сгущается и превращается в островки травы, клевера и нежных листьев салата. Мы не должны ждать, пока к нам присоединятся государственные мужи и начнут нами руководить. Мы организуемся сами, там, где мы живем. Наши действия и наши мысли порой могут выглядеть незначительными, но в них кроются семена будущего.

Третье направление – это изменение нашего мировоззрения, которое приведет к формированию новых фундаментальных ценностей. Эти ценности должны отражать наши чаяния, наше отношение к Земле и друг ко другу. Другими словами, необходимо глубинное изменение в восприятии реальности; это изменение происходит сейчас и как революция в познании, и как духовное пробуждение. Третье, самое фундаментальное измерение Великого Поворота принимает различные формы в нашем сознании и в нашей жизни. Оно проявляется и как скорбь о нашем мире, опровергающая привычные представления о том, что мир в принципе состоит из изолированных, соревнующихся друг с другом эгоистических настроений отдельных людей.

Сегодня соединились три потока – скорбь о нашем мире, научные озарения и древние учения. Их опыт, их идеи совершенно необходимы, чтобы избавить нас от хватки Общества Промышленного Роста. Эти три потока предлагают нам благородные цели и вознаграждение, более благородное, чем удовольствия, которые мы знали до сих пор. Они помогают нам заново понять, в чем состоит наше богатство и наше достоинство. Они освобождают нас от иллюзий относительно того, в чем мы нуждаемся и каково наше место в мире. Мы выходим за пределы обветшалых стереотипов о человечестве как собрании конкурирующих друг с другом эгоистов, мы оказываемся в общем доме, где все принадлежит живому телу Земли.

Такое изменение в нашем сознании спасет нашу жизнь, когда зарождающиеся сегодня политические и экономические катастрофы обрушатся на нее. Все честные прогнозы предсказывают бурю. Общество, постоянно потребляющее все больше ресурсов, неустойчиво. Оно само себя неумолимо истребляет со все большей силой и обречено на падение. Будут иссякать заграничные  ресурсы, отдаленные рынки, соответственно будут обрушиваться и зависящие от них финансовые институты. Волна от этой катастроф накроет всех, ввергая человечество в пучину страха и хаоса. Но когда мы знаем и чтим целостность жизни, мы можем сохранять бдительность, стойкость, готовность сопротивляться искушению наброситься друг на друга, найти козла отпущения и переложить на него наш страх и гнев. Мы знаем, что в одиночку спастись невозможно.

Несмотря на ободряющие признаки наступления Великого Поворота, у нас нет гарантий, что он совершится вовремя, что мы не достигнем необратимой точки раньше, чем сольются воедино зарождающиеся элементы устойчивого общества. Если Великий Поворот не удастся, то не столько из-за отсутствия нужной технологии или необходимой информации, сколько из-за нехватки политической воли. Когда мы растеряны и напуганы, когда весь мир, кажется, ополчился против нас, легко впасть в интеллектуальный и эмоциональный ступор.

Сегодня мы стоим перед такими угрозами, которые очень трудно разглядеть и которые очень пугают, если мы, наконец, в состоянии их разглядеть. А пока оцепенение напало на нас. Все мы поражены, все сомневаемся, все мы склонны отрицать или не верить в серьезность нашего положения и в то, что мы достаточно сильны, чтобы его изменить. Тем не менее, из всех опасностей, с которыми мы столкнулись, от изменений климата до угрозы ядерной войны, самая большая – промедление с ответом. Ответ же заключается в том, чтобы восстановить связь с нашими важнейшими потребностями и желания, избрать жизнь и заключить мир с миром, в котором мы живем.

Нельсон Мандела[6] ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ОСТРОВ РОББЕН!

Однажды в конце мая тюремщик ночью вошел ко мне в камеру и велел собирать вещи. Я спросил его, зачем, но он не ответил. Не прошло и десяти минут, как  меня вели на контрольный пункт. Там я обнаружил еще троих политических заключенных: Тефу, Джона Гецеве и Аарона Молете. Полковник Окам отрывисто сказал, что нас переводят. «Куда?» — спросил Тефу. «Там очень красиво», — сказал Окам. «Где?» — нe унимался Тефу. «Остров», — сказал Окам. Остров... Был только один остров. Остров Роббен.

Нас сковали вместе и посадили в микроавтобус без окон, хотя и с туалетом. Всю ночь мы ехали в Кейптаун и после полудня были у городских доков. Людям, которые скованы вместе, очень неудобно и неприятно пользоваться туалетом в движущемся транспорте.

Кейптаунские доки кишели вооруженными полицейскими и нервными людьми в штатском. Все еще скованные, мы должны были стоять на днище старой деревянной барки, а это было нелегко, потому что судно подбрасывало на прибрежных отмелях. Свет и воздух проникали через узкий люк у нас над головой. Люк был открыт, и охранники развлекались тем, что мочились нам на головы. Было еще светло, когда нас вывели на палубу и мы впервые увидели этот единственный в своем роде Остров. Изумрудный и прекрасный остров был больше похож на курорт, чем на тюрьму.

«Эскитини» («На острове») — народность коса назвала узкий, открытый всем ветрам кусок скалы, который находится в тридцати километрах от побережья Кейптауна. Все понимали, о каком острове идет речь. Я впервые услышал о нем еще ребенком. Остров Роббен прославился среди племени маканна после того, как англичане в 1819 г. сослали сюда гиганта Макенна (его еще звали Нкселе), возглавлявшего армию хоса во время Четвертой хосанской войны, когда десять тысяч человек осадили Грэмстаун. Он пытался бежать отсюда на лодке, но утонул, не достигнув берега. Память об этом осталась в языке моего народа, который вместо «напрасная надежда»  говорит «укуза кука Нкседе».

Макенна не был единственным африканским героем, сосланным на этот остров. В 1638 г. Ян ван Рибек отправил сюда Отшумао, которого европейские историки назвали Гарри Крутоломом и который возглавил кхои-кхои в борьбе с голландцами. Меня утешило воспоминание об Отшумао, потому что считается, что он был первым и последним человеком, которому удалось бежать с Роббена на крошечной лодке.

Название острова на голландском языке означает «тюлени», эти животные некогда водились здесь в изобилии. Потом на острове устроили колонию прокаженных, лечебницу для лунатиков и военно-морскую базу. Лишь недавно правительство опять устроило тут тюрьму.

 

Нас встретило несколько массивных белых охранников, которые кричали: "Дис ди айланд! Хир юлле гаан врек!» («Вот остров. Тут ты умрешь!») Перед нами был барак, окруженный несколькими служебными корпусами. Вооруженные стражники охраняли дорогу к бараку. Атмосфера была крайне напряжена. Рослый краснолицый охранник прокричал нам: «Хир эк ис йо баас!» («Тут я твой босс!») Это был один из знаменитых братьев Клейнханс, прославившихся жестоким обращением с пленниками. Охранники всегда говорили на африкаанс. Если вы обращались к ним по-английски, они отвечали: «Эк верштан не даарди каффирботи се таал не»  («Я не понимаю языка этих поклонников черномазых»).

Пока мы шли к тюрьме, охранники кричали: «Два-два! Два-два!» Это означало, что мы должны идти парами: двое впереди, двое сзади. Меня сковали с Тефу. Надзиратели завизжали: "Хаак! Хаак!" На африкаанс это означает «пошел», но обычно так обращаются только к скоту.

Охранники потребовали, чтобы мы побежали, и я, повернувшись к Тефу, прошептал, что нужно решаться: если мы сейчас уступим, то они будут помыкать нами всегда. Тефу кивнул в знак согласия. Следовало им показать, что мы не обычные преступники, а политические заключенные, которых наказали за их убеждения.

Я сказал Тефу, что нам нужно пойти впереди. Так мы и сделали. После этого мы замедлили шаг, пошли намеренно не торопясь. Охранники вышли из себя. «Слушай, — сказал Клейнханс, — тут не Йоханнесбург, тут не Претория, это остров Роббен, и тут не потерпят бунта. Хаак! Хаак!» Но мы продолжали идти размеренным шагом. Клейнханс скомандовал нам остановиться и встал перед нами: «Послушай, мы убьем тебя, тут не шутят. Ваши жены и дети, матери и отцы никогда не узнают, что с вами случилось. Это последнее предупреждение. Хаак! Хаак!»

Тогда заговорил и я: «Вы делаете то, что должны сделать, мы делаем то, что считаем своим долгом». Я не был намерен сдаваться. Сдаваться и не пришлось, ведь мы уже были в тюрьме. Нас затолкнули в прямоугольное каменное здание и провели в большую комнату. Пол был залит водой по щиколотку. Охранники прорычали: «Трек уйт! Трек уйт!» («Раздевайтесь! Раздевайтесь!») По мере того, как мы снимали одежду, стражники подбирали ее, быстро обыскивали и бросали в воду. Куртку долой, прощупали, в воду... Потом охранники приказали нам одеться. Это означало, что мы должны были натянуть на себя мокрые тряпки.

В комнату вошли двое офицеров. Младший по званию был капитан по имени Герике. Мы с самого начали увидели, что он хочет раздавить нас. Капитан указал на младшего из нас, Аарона Молете, человека очень мягкого и деликатного, и сказал: «Что это за патлы ты отрастил?» Аарон промолчал. Капитан заорал: «Я с тобой разговариваю! Почему отрастил такие волосы? Это запрещено! Постричь их надо. Почему ты их отрастил...» Тут он остановился, повернулся, глянул на меня и, ткнув пальцем, добавил: «Совсем как у этого парня». Я начал говорить: «Послушайте, длина волос определена правилами...»

Я не успел закончить, как он яростно заорал: «Не сметь разговаривать со мною в таком тоне, сосунок!» И начал надвигаться на меня. Я испугался: неприятно сознавать, что тебя сейчас ударят, а ты не можешь защититься.

Когда капитан был на расстоянии пары шагов от меня, я сказал так твердо, как только был способен: «Если Вы только прикоснетесь ко мне, я добьюсь того, что Вас будет судить верховный суд этой страны, и я добьюсь такого штрафа, что Вы выйдете из суда бедным, как церковная мышь». Как только я заговорил, он остановился. Когда я замолчал, он глядел на меня с оторопью. Я и сам был несколько изумлен. Я боялся и говорил не от большой отваги, а из какой-то бравады. В такие мгновения человек должен спрятать свои чувства поглубже и казаться лучше, чем он есть.

«Где твоя сопроводиловка?» — спросил он. Я вручил ему папку. Я видел, что он нервничает. «Как зовут?» — сказал он. Я кивнул головой на папку и сказал: «Там написано». — «Какой срок?» Я опять кивнул на папку: «Там написано». Он поглядел вниз и сказал: «Пять лет! Тебе дали пять лет, а ты хорохоришься! Ты знаешь, что такое пять лет в тюрьме?» Я ответил: «Это мое дело. Я готов отсидеть пять лет, но я не готов терпеть издевательства. Вы должны действовать по закону».

Никто не сказал ему, кто мы такие, что мы политические или что я адвокат. Я сам не заметил, но второй офицер, высокий и спокойный человек, исчез, пока мы обменивались репликами. Позднее я узнал, что это был полковник Штейн, начальник тюрьмы острова Роббен. После него вышел капитан. Он был намного сдержаннее, чем в момент нашей первый встречи.

Мэри Матисон [7] ПРИСУТСТВИЕ ПРОТИВ НАСИЛИЯ

Пако разговаривал на кухне с Мирейей Каликсто, правозащитницей из северо-восточной Колумбии. Вдруг Марио, муж Мирейи, позвал его по имени. Он был в другой комнате их дома в Сабана де Торрес, беседовал с другом Пако Хендриком. Голос его звучал тихо, нервно и дрожал. «Я вбежал в комнату и увидел, как двое вооруженных людей целились из револьверов —один в Марио, другой в Хендрика, — рассказывал Пако. — Мы были в ужасе. Дети начали кричать: «Не убивай его, не убивай!» Пако хладнокровно спросил, что происходит. Марио воспользовался этим и ринулся к двери.

Мужчина с револьвером нервно потребовал дать ему поговорить с Марио, но Пако объяснял, что он и Хендрик —европейцы. «Пожалуйста, уйдите отсюда. Если вам нужно поговорить,  найдите другой случай», — спокойно сказал Пако. И мужчины ушли.

Если бы Пако и Хендрик были колумбийцами, пришедшие, не колеблясь, расстреляли бы и их вместе с Марио.

Так, во всяком случае, считают члены Международных бригад мира (Peace Brigades International, PBI). Это всемирная группа правозащитников, как Пако и Хендрик, которые добровольно работают «безоружными телохранителями». В Колумбии насчитывается 12 добровольцев PBI, которые «сопровождают» местных активистов правозащитного движения, когда те отправляются в колумбийскую провинцию, чтобы задокументировать факты зверских насилий и дать местным жителям консультацию об их юридических правах.

PBI считает, что даже самые наглые убийцы дважды подумают, прежде чем выстрелят в безоружных иностранцев. "Если кого-нибудь из нас убьют, начнется крупный международный скандал, и люди это знают, военные это знают», — говорит Тесса Маккензи, 28-летняя волонтерка PBI в Колумбии.

Может быть, это кажется щенячьим идеализмом, но на самом деле это тщательно продуманная миротворческая стратегия, и она, очевидно, работает. Частично программу PBI финансирует английское благотворительное общество "Христианская помощь". Благодаря этому PBI действует на Гаити, в Гватемале, Шри-Ланке и в Северной Америке. За шестнадцать лет с момента начала программы не убили ни одного добровольца.

Большинство участников PBI — европейцы или североамериканцы. Среди них есть компьютерные аналитики, нянечки, правозащитники, возраст колеблется от 25 до 35 лет. Группа начала работать в Колумбии в 1994 г., когда здесь в кошмарном клубке схватились левые партизаны с армией, полицией и зверствующими эскадронами смерти, и все это на фоне активной наркоторговли.

Но вооруженные люди редко рискуют жизнью, они предпочитают вести свои кровавые сражения за нефтяные поля руками гражданского населения. Марио Каликсто, активист местного комитета защиты прав человека, был обречен. Его давно пытались запугать, а после того как в 1997 г. комитет Каликсто опубликовал доклад об убийствах, пытках и исчезновениях людей, поток угроз возрос многократно. В нескольких случаях «исчезновение» людей он прямо приписывал деятельности местного воинского подразделения.

Каликсто получал угрозы не от военных, а от подпольных эскадронов смерти, которым военные все чаще поручали грязную работу. Во второй половине 1997 г. эти банды, которые метко зовут "охотники за головами" или "черные руки", начали свою гнусную охоту на людей. "Хьюман райтс вотч" и "Эмнести интернешенл" собрали множество документов, подтверждающих связи армии Колумбии с эскадронами смерти.

Парадоксальным образом эта связь сыграла на руку PBI. Они обращались к армии, но знали, что их услышат и эскадроны смерти. Сомнительное, конечно, утешение в стране, где насилие столь же обыденно, как и уличная торговля. Каждый год в Колумбии убивают 30 000 человек. В этих условиях может показать глупостью работать живым щитом. Но суть работы PBI составляет физическая защита правозащитников. Некоторых людей они сопровождают 24 часа в сутки.

Осирис Байтер Ферриас является президентом правозащитной организации "Кредос". Иногда она не может выйти из дому без сопровождающего из PBI, и уж обязательно она просит о "телохранителе", если покидает свой родной город Барранкабермеха. Она абсолютно верит в то, что безоружные люди, сопровождающие ее, спасут ее от смерти. "Мы знаем, что Бригады — это как щит. Ударить в него могут, но проломить — нет", — говорила она.

Местные партизаны угрожали убить Байтер, потому что ее организация официально обвинила их в нарушении прав человека (этот случай показывает, как абсурдно обвинять правозащитников в связях с революционерами).

PBI защищает не только отдельных людей, она пытается охранять и целые организации. Каждый день доброволец PBI приходит в офис "Кредоса", чтобы обеспечить ему "международное присутствие". В 1992-1993 гг., было убито шесть сотрудников "Кредоса", но убийства прекратились с тех пор, как их опекает PBI.

Как ни важно физическое присутствие, добровольцы знают, что их сила зависит от того, с кем они общаются. "Если бы я была просто "гринго", которая оказалась рядом с правозащитником, это бы защитило ее в очень малой степени'', —говорит Тесса.

Менее эффектной, но не менее эффективной стороной деятельности PBI является лоббирование. В Боготе сотрудники PBI постоянно встречаются с сотрудниками посольств, представителями правительства и, что важнее всего, с военными чинами.

В октябре сотрудник «Кредоса» Габриэль Торрес был задержан военными в Контагалло под Барранкабермехой. Ему было предъявлено ложное обвинение в хранении партизанских листовок. Когда PBI узнало об аресте, весь механизм лоббирования был приведен в действие. Позвонили послам Голландии и Испании, а те обратились к заместителю министра обороны Колумбии. Через несколько часов, когда Торреса собирались перевозить в Барранкабермеху, появился солдат и устало сказал: «Отпустите его, а то нас замучают звонками».

Поддержка посольского корпуса очень важна и успокаивает нервы добровольцев. «Благодаря ей я чувствую себя увереннее, — говорит Тесса. — Я знаю, что эти люди поддерживают нас и готовы заступиться за наших подопечных перед правительством или военными, они считают нашу работу исключительно важной».

Волонтеры сталкиваются со страхом ежедневно. 25-летняя Инка Сток, доброволец из Германии, почти закончила свое годичное пребывание с PBI Колумбии. Как и большинство добровольцев, к концу срока она была совершенно истощена и душевно, и физически. Большую часть времени она провела в Боготе, 24 часа в сутки сопровождая Янетту Батисту, главу организации, которая помогает семьям исчезнувших людей.

«Я очень боялась быть рядом с ней. Вы же чувствуете настроение людей вокруг. Это сводит с ума», — говорит Инка. Военные стали охотиться за Батистой после того, как впервые в истории Колумбии генерал пехоты был отправлен в отставку за то, что выяснилась его причастность к исчезновению и гибели ее сестры. В конце концов, Батиста покинула страну, но помощь PBI помогла ей оставаться здесь еще в течение трех лет.

Присутствие волонтеров до известной степени изменило образ действий некоторых колумбийских организаций, в том числе и «Кредоса». «До 1992 г. мы действовали более робко, с оглядкой. Теперь они боятся нас трогать, — говорит Байтер. — Военные угрожают нам судебными исками. Но благодаря Бригаде им теперь трудно просто взять и убить нас».

Волонтеры в Барракабермехе провели много часов, анализируя то, что произошло с Каликсто. Некоторые правозащитники полагали, что нападение было предупреждением в адрес PBI, но, кажется, бандит и в самом деле был напуган, когда увидел иностранцев. Группа, как и всегда, тщательно обсуждала и планировала с дальним прицелом свои дальнейшие действия. На прошлой неделе, через два месяца после нападения на дом Каликсто, добровольцы вернулись в Сабана де Торрес с комиссией из дипломатов и правозащитников.

За год обучения волонтеры получают разнообразные навыки: учат их и справляться со страхом. Отец Тессы — британский офицер, и она говорит, что теперь она умеет определять источник потенциальной опасности и анализировать ситуацию. В Колумбии ей кажутся самым ужасным поездки в переполненных автобусах по ухабистым дорогам. Волонтеров учат различать два совершенно разных вида страха: один страх темноты, страх неизвестности, а другой страх цепной собаки — боязнь чего-то известного, что поддается анализу.

Хендрик вспоминает об этой подготовке с натянутой улыбкой. После его встречи с вооруженными бандитами, он перепрыгнул через стену соседского сада, чтобы добраться до дома, где он и Каликсто провели нелегкую ночь, прежде чем на заре покинули город. Когда он собирался перебраться через последнюю стену, в темноте раздалось рычание.

Луи Энн Николаи, совместно с Юрием Куйдиным[8] КОНЕЦ СОВЕТСКОГО ЯДЕРНОГО ПОЛИГОНА

Большую часть своей взрослой жизни я провела в качестве домохозяйки на ферме под городком Сент-Пол в Индиане. Здесь я заботилась о муже, воспитывала наших шестерых детей. О политике я не думала, о международных отношениях представления не имела. В 1991 г. я неожиданно оказалась на противоположном конце планеты, в Казахстане, на торжестве по случаю закрытия полигона ядерных испытаний. Как я сюда попала?

Моя жизнь стала меняться в 1983 г. 8 августа умер муж. Две недели спустя последний из моих детей поступил в университет. Две недели — и я оказалась дома совершенно одна. Перемена была радикальная!

Проследив за тем, как дети устроились в колледже, я вернулась в Нью-Джерси, где родилась, чтобы жить с моими родителями в моей старой спальне, где я выросла. Пару лет я каждое утро ходила на пляж и смотрела на восход. Мое сердце искало ответ на один-единственный вопрос: что мне делать во второй половине моей жизни?

Когда мы отмечали мое пятидесятилетие, я объявила своим изумленным детям, что отправляюсь в университет изучать международные отношения и движение за мир. Я решила внести свой вклад в то, чтобы мир стал лучше. На самом деле, я уже запросила Принстонский университет, как мне можно набраться знаний в сфере международных отношений. В канцелярии мне посоветовали поговорить с профессором Ричардом Фальком, который сказал, что мне нужно именно в Принстон!

Я собрала вещи и отправилась в Принстон в качестве студентки с решимостью наверстать все те знания, которые я упустила, поскольку рано вышла замуж. Как сотни и тысячи других людей я была бы не прочь помочь человечеству, только мне не хватало образования, известности, богатства и влияния. К счастью, я рассказала профессору Елене Ершовой, приехавшей из России читать лекции в Принстоне, как я растеряна, как я боюсь, что без диплома окажусь посмешищем. Она мне сказала, что сухих академических исследований и диспутов в мире и так уже слишком много, а вот чего отчаянно не хватает, так это людей, которые желали бы делать дело: связывать, мобилизовывать и вовлекать людей в совместные действия.

Три года спустя, в 1990, я была в числе добровольных . / помощников конференции в Вашингтоне. Это было собрание парламентариев всех стран мира, выступавших за совместные действия на благо человечества (Parliamentarians For Global Action). Тут я познакомилась с Олжасом Сулейменовым, депутатом от Казахстана в Верховном Совете СССР. Мы подружились, и он пригласил меня привезти делегацию американских граждан в Казахстан.

Никогда не забуду, как мы прибыли на Семипалатинский ядерный полигон. Автобус бесконечно долго ехал по пустыне и, наконец, остановился. Мы выглянули из окна и увидели тысяч семь казахов, которые стояли под полуденным обжигающим солнцем, ожидая начала торжества по случаю закрыта ядерного полигона. Мы были первыми американцами, которых они увидели. Весь день и весь вечер мы провели с ними, наслаждаясь их выступлениями и песнями, их национальной кухней, а когда солнце опустилось за горизонт, мы танцевали. Со многими завязалась крепкая личная дружба.

Благодаря таким событиям и возник фонд «Дипломатия граждан мира». С 1992 г. мы совершили еще шесть поездок в Казахстан, Киргизию и Узбекистан, налаживая отношения с жителями далекой и чуждой для нас земли. Мы создали также организацию «Караван Мира 2000»: благодаря ей делегации мужчин и женщин из многих стран мира путешествуют по всему свету, чтобы люди разных культур могли вести диалог и разрушать ложные представления и стереотипы, которые складываются у народов друг о друге.

Одним из тех, кто путешествовал с нами, был гражданин Казахстана Юрий Куйдин, профессиональный фотограф и дипломат по мировоззрению и действиям. Его фотографии рассказывали людям о кошмарных последствиях ядерных испытаний. Вместе с ним я написала следующий ниже рассказ о том, как жители его страны добились закрытия Семипалатинского полигона в 1991 г. Это был живой пример того, что могут рядовые граждане в уже распадавшемся, но все еще очень могущественном Советском Союзе!

Казахстан — это вторая по величине республика СССР, где живут в основном кочевники, перегоняющие овец по бескрайним степям Центральной Азии. Руководители СССР решили именно здесь устроить ядерный полигон. В течение сорока лет, с 1949 по 1989 г., здесь провели более 400 взрывов, причем сначала это были взрывы в атмосфере, потом уже их перенесли под землю. Но даже подземные испытания заражали воздух радиацией.

Мало кто не слышал о чернобыльской катастрофе и об ужасе радиационного заражения, постигшего жителей Украины и Белоруссии. Чернобыль отравил воздух и землю, подорвал здоровье миллионов людей, а многих и убил. Радиация будет преследовать людей еще долгое время.

Ядерные испытания проходили в Казахстане более 40 лет. Лишь очень медленно жители Семипалатинской области стали осознавать, что эти испытания могут довести до геноцида. Шли годы, люди стали замечать, что дети рождаются с врожденными уродствами, выросла частота заболеваний лейкемией и другими видами рака появились и стали стремительно распространяться новые болезни, о которых никто раньше не слышал.

Казахский поэт Олжас Сулейменов, став народным депутатом, предал гласности страдания этих людей. Его все больше заботило возросшее число раковых заболеваний, он говорил своим коллегам—депутатам в Кремле, что ядерные испытания привели к серьезным проблемам со здоровьем местных жителей. Его никто не слушал. Семипалатинск далеко от Кремля, и лишь немногие из депутатов представляли себе, что такое радиация и ее последствия.

В феврале 1989 г. в результате двух подземных взрывов на Семипалатинском полигоне облака с высокой концентрацией радиоактивных газов двинулись на густонаселенные области. Военный пилот с базы, расположенной неподалеку от полигона, сообщил О.Сулейменову о высоком уровне радиации в их городке. Тут были установлены дозиметры в детских садах и школах, чтобы следить за здоровьем детей военных, показатели были высокими, и пилот забеспокоился о будущем своего собственного потомства.

Критиковать испытания, даже спрашивать о них было строжайше запрещено. За такие разговоры можно было попасть в КГБ. Тем не менее О.Сулейменов решился обратиться к своему народу. Такая возможность представилась, когда его пригласили выступить на телевидении с беседой о казахской культуре и чтением собственных стихов.

Передача шла в прямом эфире, и О.Сулейменов отложил подготовленное заранее выступление, посмотрел прямо в камеру и начал говорить о том, что настало время выступить против преступления, которое совершается над народом и землей Казахстана. Ядерные испытания отнюдь не безвредны, вопреки тому, что много лет твердила пропаганда. «Холодная война» кончилась, противника больше нет, так зачем же продолжать испытания? О.Сулейменов заявил, что лучший способ доказать миру, что «холодная война» действительно закончилась, — остановить испытания и начать сокращения ядерных  вооружений.

О. Сулейменов сказал зрителям, что американские борцы за мир стараются закрыть полигон в Неваде, и жителям Казахстана надо поступить так же: «Если мы закроем наш полигон, то так же поступят и в Неваде». Сулейменов подчеркнул, что на него в Кремле внимания не обращают, а вот общественное мнение игнорировать не смогут. В заключение он призвал телезрителей на следующий день прийти к 10 часам утра в его кабинет в Союзе писателей и обещал помочь в организации протеста против ядерных испытаний.

На следующий день, 28 февраля 1989 г. Сулейменов обнаружил, что у Союза писателей собралось пять тысяч человек, так что общаться с ними пришлось с балкона второго этажа.

Так возникло народное движение, впоследствии названное (чтобы подчеркнуть связь с активистами в США) «Антиядерное движение Невада—Семипалатинск». О.Сулейманов написал воззвание к правительству СССР, и в течение первых же недель это воззвание подписали два миллиона граждан Казахстана. По всему Казахстану, в городах и деревнях, прошли мирные демонстрации. Вскоре уже тысячи людей присоединились к протесту против ядерного геноцида. В результате этих протестов одиннадцать из восемнадцати испытаний, запланированных на тот год, были отменены. Когда 19 октября 1989 г. испытания состоялись, 130 000 шахтеров объявили, что в случае продолжения взрывов они начнут бессрочную забастовку.

На сессии Верховного Совета О.Сулейменов выступил с решительным призывом к закрытию полигона. В ноябре Верховный Совет принял резолюцию, призывавшую правительство рассмотреть вопрос о закрытии Семипалатинского полигона. Менее чем через восемь месяцев после образования антиядерного движения президент Горбачев объявил первый мораторий на испытания в Семипалатинске. Этот полигон стал первым в мире, который был навсегда закрыт в результате демократического обсуждения и решения. принятого благодаря демократическим процедурам! В августе 1991 г. президент Назарбаев официально заявил, что больше на территории Казахстана никогда не будет ядерных испытаний. Это была настоящая победа жителей этой страны.

Они показали всему миру — и особенно гражданам остальных четырех ядерных держав — пример отваги. Они осмелились заговорить, они осмелились выйти на улицу, хотя коммунистическая система еще довлела над их головами. Они не бросали камней, не выбивали стекла в окнах, не разоряли магазины, не насиловали женщин и детей, никого не убивали. Они просто выходили на мирные демонстрации протеста, пока не закрыли ядерный полигон!

Уильям Пейс [9] ПУСТЬ ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПНИКИ ЗАДУМАЮТСЯ

На трибуну, возвышающуюся перед представителями 150 стран мира, подымается Бен Ференц. Маленький пожилой человек в очках. Он адвокат и некогда сам был американским дипломатом, но говорит он не тем вкрадчивым и бесстрастным голосом, который так характерен для подобной категорий людей. Нет, он говорит эмоционально и страстно: «Я приехал в Рим, чтобы выступить от имени тех, кто сам уже никогда не заговорит — от имени умолкнувших жертв чудовищных преступлений. Меня никто не уполномачивал — кроме моего сердца».

Полвека назад Бен Ференц был молодым американским адвокатом. Неожиданно он оказался ведущим обвинителем на Нюрнбергском процессе, на. котором 22 высокопоставленных немецких офицера обвинялись в систематическом убийстве более миллиона детей, женщин, мужчин. В этот раз он прибыл в Рим, чтобы призвать к созданию трибунала нового, постоянного типа: Международного уголовного суда.

В течение столетий человечество пыталось избавиться от зверств войны, создавая сложнейшую систему законов, которые бы максимально сокращали жестокости и зверства, творимые воюющими сторонами. Но как привлечь военных преступников к суду? Для того, чтобы привлечь виновных к ответственности, нужно располагать таким же судом, как Нюрнбергский после второй мировой войны, только намного большего масштаба.

Нюрнбергский процесс дал основание надеяться, что будет создан постоянный международный суд, который сможет карать международные преступления, такие, как геноцид, «преступления против человечности», военные преступления и агрессия. Считалось, что такой суд станет могущественным орудием в сдерживании и, если понадобится, в привлечении к ответственности будущих Гитлеров, Иди Аминов, Пол Потов и тех, кто им помогает. Но даже ужасы Холокоста и последующие призывы к тому, что подобное «никогда не повторилось», вскоре померкли в зареве нового национализма, истерии «холодной войны».

Лишь после окончания «холодной войны» на Генеральной ассамблее OOH в l989 г. было официально внесено предложение о создании Международного уголовного суда (МУС, International Criminal Court, ICC). Довольно быстро, за пять лет, был выработан проект его устава. Тем не менее, большинство ведущих международных экспертов предсказывали, что на создание МУС потребуется сто лет, потому что идея суда затрагивает принципиальнейшую проблему государственного суверенитета.

После успешного завершения предварительных дискуссий было решено для подготовки окончательно текста договора по МУС созвать конференцию в Риме. 15 июня 1998 г. здесь собрались дипломаты из более чем 150 стран. Задача перед ними стояла непростая. Правда, у них был черновой вариант Устава, но в нем было более тысячи мест, отмеченных как «дискуссионные», которые и предстояло обсудить и уточнить. Но дипломаты приехали в Рим не для выработки компромиссного решения; у всех были новые добавления и требования к Уставу. В течение 25 официальных рабочих дней следовало согласовать более 100 статей (в среднем по 4 в день). В довершение всех бед человек, которого считали лучшим руководителем переговоров, за несколько дней до их начала серьезно заболел. Препятствия казались огромными, успех — маловероятным. Чтобы договор состоялся, было необходимо найти какие-то новые подходы в международной дипломатии. Была необходима и помощь гражданского общества.

Уже на предварительной стадии правительственные деятели, симпатизировавшие идее МУС, на редкость плодотворно сотрудничали с неправительственными организациями. Более восьмисот таких организаций со всех концов света в 1994 г. образовали Коалицию за создание Международного уголовного суда. Члены Коалиции представляли различные социальные группы, мировоззренческие позиции, у них были различные цели, но все они стремились к созданию «эффективного, справедливого и независимого Международного уголовного суда». Секретариат Коалиции держал и политиков, и общественных деятелей в курсе всех новостей в данной сфере, а также помогал различным группам и экспертам участвовать в процессе подготовки МУС.

Во время Римской конференции Коалиция тесно сотрудничала с так называемой «группой единомышленников», которую составили представители правительств 40 стран. Для успеха переговоров оказалось принципиально важным существование сильной группы государств, поддерживающей идею независимого и справедливого суда.

«Единомышленники» поддержали важное начинание в дипломатической сфере, которое получило название «новой дипломатии». Эта новая модель международного законотворчества подразумевает, что договоры должны вырабатываться не обязательно всеми государствами сразу, а теми, которые занимают близкие позиции. Традиционный принцип консенсуса означает, что каждая страна должна согласиться со всеми пунктами договора. Защитники идеи консенсуса утверждают, что без согласия всех основных государств договор не будет иметь финансовой базы и не будет исполняться.

Но настаивать на консенсусе означает годами вести бесконечные, изматывающие и дорогие переговоры, которые могут кончиться ничем или подписанием соглашений с почти нулевым содержанием, ни к чему не обязывающими пожеланиями, недостаточными условиями контроля и реализации. В такие договора трудно вносить поправки, их реализация стоит дорого, они неэффективны и громоздки.

С недавних пор дипломаты время от времени стали пользоваться возможностью заключить соглашение при условии, что большинство стран занимает схожие позиции. Они предпочитают договор работающий и эффективный, пусть даже на первых порах он не будет поддержан некоторыми могущественными государствами, договору слабому,  даже если он получил всеобщее одобрение. Часто такой договор с течением времени становится обязательным для всех государств, пусть даже формально он и не одобрен единогласно.

Гражданское общество на Римской конференции

На Римской конференции присутствовали представители более 250 гражданских групп, так что Коалиция действовала зримо и очень активно, вступая в диалог с официальными представителями разных стран, информируя прессу о своей позиции, озвучивая мнение народов всей планеты, озабоченных проблемой справедливости на международном уровне.

Коалиция и ее члены публиковали подробные отчеты о ходе переговоров. Эти отчеты оказались бесценным подспорьем как для общественных организаций, так и для дипломатов. Коалиция помогла конференции выпускать ежедневную газету. Регулярные брифинги для прессы снабжали мировую прессу откровенным рассказом о позиции представителей конкретных стран.

Гражданские группы постоянно встречались с официальными представителями, чтобы подтолкнуть развитие переговоров. Эти диалоги чаще всего носили конструктивный, а не конфронтационный характер. Общественные деятели в Риме координировали свои усилия с разбросанными по всему миру активистами. Когда мы считали что представители той или иной страны отступают от намеченных принципов, мы через наши контакты выходили на министров, парламентариев и журналистов в этой стране. Например, когда в самом начале конференции французское правительство заняло негативную позицию по отношению к МУС, деятели французских гражданских организаций стали посылать об этом сообщения в «Монд» и другие французские газеты. Критическая позиция французских средств массовой информации сыграла решающую роль в том, что к концу конференции французские представители стали доброжелательнее относиться к идее договора.

Авторитетные правозащитники — такие, как генеральный секретарь «Эмнести Интернешнл» Пьер Сэн, Фабиола Летелье, брат которой был убит при Пиночете, европейский комиссар по гуманитарным вопросам Эмма Бонино, наконец, несгибаемый Бен Ференц — использовали свое немалое влияние, чтобы правительства не топтались на месте, а шли вперед.

В последние дни конференции, однако, стало ясно, что Соединенные Штаты, Индия и другие страны не собираются соглашаться с решениями, которые были достигнуты в ходе неформальных консультаций, и намереваются использовать свое значительное влияние на другие страны, чтобы организовать противодействие намечающемуся консенсусу. Многие наблюдатели боялись, что голосование по Уставу провалится.

Поздно вечером 17 июля, в последний день конференции, ее председатель Джованни Консо (Италия) представил участникам окончательный проект Устава. Соединенные Штаты почти сразу призвали к голосованию. Устав был одобрен огромным большинством: 120 «за», 7 «против», представители 21 страны воздержались. В зале началась овация. Международное сообщество одобрило создание Устава Международного уголовного суда.

В это было трудно поверить. Нам твердили, что понадобится несколько поколений, чтобы Устав был принят, но вот прошло всего четыре года переговоров, и он одобрен всеми, за исключением семи стран (включая Китай, Израиль и США). Вопреки всем ожиданиям появился суд, чья юрисдикция распространяется на преступления против человечности, геноцида, на военные преступления. Более того, несмотря на сильнейшее противодействие, Суду все-таки доверили юрисдикцию над преступлениями, которые совершаются во внутригосударственных конфликтах и на преступления против человечности, совершаемые в мирное время.

Защитники прав женщин, детей и жертв истязаний радовались включению в Устав положений о защите тех, кто более всего страдает во время войн: женщин и детей. Это был исторический прорыв в защите прав жертв. Большинство наблюдателей полагали, что защитники прав женщин добились в Риме больших успехов, чем любая другая группа правозащитников.

Новый всемирный суд будет тесно связан с ООН и Советом Безопасности, но при этом его Устав не дает постоянным членам Совета Безопасности возможности использовать свое право вето для защиты себя или других стран.

Договор о МУС далек от совершенства. Если преступления совершены в стране, которая не подписала Договор, то для привлечения преступников к суду требуется согласие правительства этой страны. Многих разочаровала введенная в последний момент статья 124, согласно которой правительство той или иной страны, подписывая договор, сохраняет право в течение семи лет изъять из юрисдикции МУС то или иное преступление, совершенное на ее территории. Это, конечно, лазейка для военных преступлений.

Но, без сомнения, существование МУС поможет в будущем обуздать военных преступников. Образование МУС защитит миллионы людей от бессмысленных и ужасных убийств и пыток. До сих пор мировое сообщество могло только либо игнорировать факт войны, либо начинать войну, чтобы остановить войну. Конечно, это крайности. МУС - это главное и новейшее средство предотвратить войну, восстановить мир, добиться справедливости и примирения.

То, что в канун 2000 г. более 120 государств проголосовали за создание МУС, — это принципиальный этап в прогрессе цивилизации за последние полвека. Пока договор подписали более 70 государств, но суд станет реальностью, когда договор будет ратифицирован в 60 странах. Некоторые правозащитные конвенции, куда менее спорные, чем Устав МУС, ратифицировали десятилетиями. Таким образом, перед Коалицией и правительствами прогрессивных стран стоит задача, не менее сложная, чем та, которая была решена в Риме (11 апреля 2002 г. договор ратифицировали сразу 10 стран, так что общее число государств составило 66, и с 1 июля 2002 г. МУС существует официально. - Прим. пер.).

Коалиция за создание МУС вместе со своими партнерами,  разбросанными по всему миру, ведет мощную кампанию за возможно скорейшую ратификацию Устава. Очень точно выразился Бен Ференцев в заключении своей речи перед участниками Римской конференции: «Если мы будем достаточно смелы и настойчивы, то Международный уголовный суд — это недостающее звено в правовом международном порядке — вполне может стать реальностью. Мы должны действовать здесь и сейчас!»

Джозеф Ротблат [10] СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ УЧЕНОГО

В течение двадцатого века произошло множество важнейших изменений, как к лучшему, так и к худшему. В этом уникальность этого столетия по сравнению со всеми предыдущими: одни перемены принесли огромную пользу человеческому роду, другие поставили его на край гибели. Сегодня мир абсолютно непохож на себя сто лет назад.

Причины перемен разнообразны, но важнейшим,  господствующим фактором является прогресс в науке и технике. И то, что нас сегодня восхищает, и то, что нам сегодня угрожает, в основном получено именно благодаря этому прогрессу.

Некогда наука казалась абсолютно оторванной от реальной жизни. Ученые укрывались в башне из слоновой кости и считали, что их деятельность не имеет ничего общего с процветанием человечества. Они утверждали, что главная цель научного исследования заключается в понимании законов природы, а поскольку эти законы не изменяются в зависимости от человеческих чувств и поступков, то ничему человеческому нет места в изучении природы. Даже тогда, когда научные исследования выходили за рамки пассивного изучения природных явлений, многие ученые продолжали делать вид, что живут все в той же башне. Они пытались скрыть свою ответственность перед обществом за утверждениями, что «наукой следует заниматься ради самой науки», «наука не имеет ничего общего с политикой», «нельзя винить науку за неправильное использование ее результатов», «ученые — это лишь технические работники».

Даже в прошлом подобная позиция была самообманом и обманом, тем более сегодня. Многие ученые все еще придерживаются подобных принципов, защищая полную автономию науки. Но все больше и таких ученых, которые отказываются от этой позиции, потому что они видят реальность, понимают, что меняется природа науки, ее масштаб, ее средства, ее облик и, что важнее всего, ее влияние на жизнь любой страны и на международную политику.

Наука потеряла невинность. Почти в каждой сфере жизни она занимает господствующую позицию, особенно в вопросах международной безопасности. Сегодня научные исследования прямо влияют на отношения между государствами. И наоборот: политика прямо влияет на ход научных исследований.

Впервые это было продемонстрировано во время второй мировой войны работой над ядерным оружием. Атомная бомба, сброшенная в августе 1945 г. на Хиросиму, возвестила наступление нового, ядерного века.

 Ядерный век создан учеными, но с самого начала он оказался для них настоящим проклятьем. Вопреки главным научным принципам — открытости и универсальности — этот век был зачат в секретности, и даже после рождения его узурпировало одно-единственное государство, чтобы обеспечить себе политическое господство.  Ничего удивительного, что с такой родовой травмой и с армией нянек-изуверов новорожденный превратился в чудовище, чудовище с сотней тысяч голов, ядерных боеголовок, чудовище, которое дышит страхом и недоверием, которое угрожает существованию рода человеческого. В огромной степени за это отвечают ученые.

Ядерная бомбежка Хиросимы и Нагасаки помогла эффектно закончить вторую мировую войну, но она же начала безжалостную гонку атомных вооружений, которую вели прежде всего ученые по обе стороны железного занавеса. За несколько десятилетий две сверхдержавы накопили более 100 000 ядерных зарядов, которые, если бы их взорвали одновременно, уничтожили человечество. В нескольких случаях, особенно во время Карибского кризиса в октябре 1962 г. мы очень близко подошли к реальному использованию этих зарядов. Последствия могли быть катастрофическими.

Эту опасность нужно предотвратить. Нашей главной задачей должно стать сохранение человеческого рода. Люди — изумительный результат эволюции, которая длилась миллионы лет, и мы не можем уничтожить такой результат лишь потому, что мы не можем помириться друг с другом. Мы отвечаем за наших предков, за предыдущие поколения, которые оставили нам те неимоверные культурные сокровища, которыми мы наслаждаемся. Наш долг передать это достояние будущим поколениям. Мы должны служить человечеству.

Каждый из нас, каждый гражданин должен исполнять свой долг перед человечеством, но особенно это относится к ученым, именно потому, что ученый лучше понимает проблему, чем средний политик или гражданин, а знание несет с собой ответственность.

Первыми призвали ученых по обе стороны железного занавеса к выполнению своего долга перед обществом в атомный век Бертран Рассел и Альберт Эйнштейн, вместе с девятью всемирно известными учеными. Они сделали это в 1955 г. в заявлении, которое стали называть Манифестом Рассела—Эйнштейна. Манифест набатными строками описывал опасности, которые вытекают из создания оружия массового уничтожения:

«Сегодня мы выступаем не как представители того или другого народа, континента, вероисповедания, а как человеческие существа, члены вида «homo sapiens», которому угрожает исчезновение.

Проблема, которую мы ставим перед вами, сурова, ужасна и неотвратима: мы положим конец человеческому роду или человечество положит конец войне?»

Итогом Манифеста стало создание Движения ученых, прозванного Пагуошским движением по имени канадского городка, где проходила его первая конференция. Основной принцип Пагуошских конференций по науке и международным отношениям выражен в следующих словах:

Пагуошское движение выражает осознание учеными своего социального и морального долга в предотвращении существующих и возможных вредных последствий научных и технических открытий, в использовании науки и техники на благо мира.

Пагуошское движение в основном проводит конференции и другие собрания, на которых обсуждаются угрозы, связанные с научно-техническим прогрессом, и возможности их предотвращения. Участники этих конференций представляют только себя лично. Поскольку это собрания ученых, дискуссии проходят в духе рационального анализа и объективного исследования. Благодаря этому на Пагуошских встречах соглашение по спорным вопросам часто достигается скорее, чем на официальных переговорах. Итоги этих обсуждений неоднократно служили импульсом для официальных переговоров. Без них не было бы договора 1968 г. о нераспространении ядерного оружия, договора 1972 г. по ПРО, которые обуздали гонку вооружений в эпоху «холодной войны» не дали разразиться войне настоящей.

Хотя успех Пагуоша обусловлен тем, что это движение ученых, ученые вовсе не составляют какой-то высший класс людей, у них не больше мудрости и не меньше недостатков, чем у других социальных групп. Успех этот обусловлен скорее тем, что это люди, которые умеют использовать научный метод, традицию подходить к проблеме без предрассудков, основываясь на фактах. Именно благодаря этому ученые лучше подготовлены к обсуждению вопросов взаимодействия политики и науки, которым посвящено Пагуошское движение.

Значение Пагуошского движения Михаил Горбачев признал, когда еще был президентом СССР. Он сказал: «Благодаря своему научному и моральному авторитету Пагуошское движение внесло уникальный вклад в предотвращение военной опасности, помогло покончить с «холодной войной» и добиться, глубоких положительных сдвигов в мировом развитии».

Высшее признание Пагуошское движение получило в 1995 г., когда оно было награждено Нобелевской премией мира. Решение гласило:

«Норвежский Нобелевский комитет решил присудить Ч, Нобелевскую премию мира за 1995 г. в равных частях Джозефу Ротблату, президенту Пагуошского движения, и Пагуошским конференциям по науке и международным делам, за их усилия в уменьшении роли ядерного оружия в международных отношениях и за окончательное уничтожение такого оружия.

Конференции основываются на признании ответственности ученых за их изобретения. Они подчеркнули катастрофические последствия использования нового оружия. Они объединили усилия ученых и политиков из разных политических лагерей в деле конструктивных предложений по сокращению атомной угрозы».

Конечной целью Пагуоша фактически является уничтожение войны — именно таков ответ на вопрос Манифеста Рассела—Эйнштейна: «Мы положим конец человеческому роду или человечество положит конец войне?» Ученые могут многое сделать в этой сфере, если они добьются того, чтобы их открытия использовались не во зло, а во благо человечества.

Чрезвычайно важно, чтобы молодые ученые с самого начала своего пути понимали эту цель науки и разделяли ее. Для этого можно создать нечто вроде «присяги» или «клятвы», наподобие клятвы Гиппократа, которую приносят врачи.

Студенческое отделение Пагуошского движения в США в связи с получением Нобелевской премии развернуло кампанию за то, чтобы выпускники университета приносили присягу такого содержания:

«Я обещаю работать для того, чтобы мир стал лучше, чтобы наука и техника в нем использовались с осознанием ответственности перед обществом. Я не буду использовать полученное мною образование для нанесения вреда людям или окружающей среде. В течение всей своей карьеры я буду оценивать этические последствия моей работы прежде, чем я к ней приступлю. Я сознаю, какие весомые обязательства принимаю на себя, но подписываю эту декларацию, потому что я считаю, что личная ответственность — это первый шаг на пути к миру».

Если принятие такой присяги станет нормой для молодых ученых, это будет большим шагом в реализации принципа социальной ответственности ученых.

 

---