Святейшего Патриарха Московского и всея Руси
Алексия II
Главы Всемирного Русского Народного Собора
участникам научно-практической конференции
“Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви
и ведущих научных центров России”

Преосвященные архипастыри! Досточтимые пастыри!
Многоуважаемые представители науки, техники, образования, государственной и местной власти!
Дорогие братья и сестры!

Приветствую вас, собравшихся на святой саровской земле по приглашению Всемирного Русского Народного Собора. С волнением вспоминаю о своих посещениях Сарова в 1991 году, во время перенесения мощей преподобного и богоносного отца нашего Серафима Саровского, а также в 1993 году, в год 90-летия со дня прославления преподобного Серафима в лике святых. С теплыми чувствами помню о многих тысячах жителей закрытого города оборонной ядерной науки, вышедших нам навстречу, о нашей совместной молитве у стен Саровского монастыря и на Дальней пустынке преподобного Серафима.

Ваша Соборная конференция посвящена одной из важных проблем современности – выработке взаимопонимания между носителями двухтысячелетней церковной традиции и представителями самых современных профессиональных сообществ. Тревожные события, происходящие в мире, явственно показывают, что Россия не может позволить себе отставание в современных областях науки и техники. Вместе с тем, нравственный облик деятелей науки и техники, их верность незыблемым духовным ценностям не могут остаться безразличными Церкви. Все это требует творческого поиска путей взаимодействия между Церковью и людьми науки, техники, образования.

Эти вопросы весьма значимы и для сегодняшней России, для России же завтрашней они становятся без преувеличения жизненно важными. При этом они далеко выходят за национально-государственные рамки, непосредственно относясь к поискам оснований для строительства человеческой цивилизации в грядущем тысячелетии. Поистине, это тот камень, который, по Слову Божию, отвергали столь многие строители в завершающемся веке и который соделается главою угла в веке будущем. (Матф., 21, 42)

Конференция на столь актуальную тему собралась на саровской земле не случайно. Она проходит по инициативе Сарово-Дивеевского отделения Всемирного Русского Народного Собора, деятельность которого приносит в последние годы результаты, значимые для всей России. Достаточно вспомнить о Соборных слушаниях “Ядерные вооружения и национальная безопасность России”, которые прошли в 1996 году и стали определенным шагом в выработке взвешенной и реалистичной позиции всего общества по отношению к важнейшим вопросам государственного строительства и международной жизни.

Значительным событием явились Соборные слушания “Вера и знание: наука и техника на пороге XXI века”, прошедшие два года назад. Проведенное тогда обсуждение показало, что условием плодотворного взаимодействия представителей науки и религии является признание естественных возможностей и границ этих областей духовного труда и творчества. При этом научно-технический потенциал России, который должен служить всему народу, сегодня требует не только государственного охранения и общественной заботы, но и церковного попечения. Особого внимания заслуживает проблема нравственного самоограничения ученых и специалистов, которые работают в потенциально опасных для человечества областях знания. Все это и многое другое делает насущной задачу духовного окормления тружеников науки и техники. Священнослужители, среди паствы которых есть ученые и специалисты, должны быть не понаслышке знакомы с нравственными и житейскими проблемами, встающими в самых современных областях профессиональной деятельности. Как говорит нам Священное Писание, это необходимо для того, “…чтобы не осталось общество Господне, как овцы, у которых нет пастыря”. (Чис., 27, 17). К подобным трудам и заботам священнослужителей надо специально готовить.

Нынешняя конференция является прямым продолжением вышеупомянутых слушаний. В этот раз вы собрались обсудить конкретные пути и формы взаимодействия между Русской Православной Церковью и людьми науки, техники, образования, научно-технической молодежью. Безусловно, решить эти насущные вопросы удастся лишь в том случае, если ваше высокое собрание одновременно с их обсуждением продолжит начатую в прошлый раз дискуссию о принципиальных проблемах взаимоотношения церковной веры и научно-технического знания, о православном подходе к определению перспектив развития науки и техники в современном мире.

Открываемая сегодня конференция начинает свою работу в Сарове, и в связи с этим необходимо сказать следующее. При всей важности подобных событий следует помнить о том, что присоединение каждого человека к Церкви Христовой происходит все же не на общественных мероприятиях, сколь бы актуальны и значимы они не были, а в церковных стенах. Ученые и специалисты здесь не являются исключением, ибо, как говорит Писание, “…Господь всех не убоится лица и не устрашится величия, ибо Он сотворил и малого и великого и одинаково промышляет о всех”. (Прем., 6, 7). Поэтому выражаю надежду на то, что все причастные к происходящему в Сарове, – как высокие должностные лица, так и простые граждане, – сделают всё от них зависящее для скорейшего возвращения церковной молитвы в храм преподобного Серафима Саровского, первый в России и во всем христианском мире освященный во имя великого святого. Глубоко убежден, что нынешнее положение этой православной святыни не может быть долее терпимо ни с какой цивилизованной точки зрения.

Ваше собрание проходит под знаком Великого Юбилея – двухтысячной годовщины Рождества по плоти Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Желаю вам, чтобы по молитвам преподобного отца нашего Серафима Саровского помощь Божия сопутствовала каждому из вас в трудах, направленных на благо Церкви, народа и государства.

Уважаемые коллеги, дорогие друзья! Сегодня мы открываем научно-практическую конференцию "Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России". Мы проводим ее в рамках деятельности Всемирного Русского Народного Собора. Я должен Вам напомнить, что эта конференция является продолжением той большой работы, которую мы начали на Соборных слушаниях "Вера и знание: наука и техника на рубеже столетий". Эти слушания состоялись в Свято-Даниловом монастыре и Сергиевом Посаде в 1998 году. Кто был на них, тот помнит замечательное выступление Святейшего Патриарха Алексия II, содержательные выступления президента РАН Ю.С. Осипова, министра науки и технологий В.Е. Фортова и других участников.

Впервые мы участвовали в собрании, на котором высшие представители и российской науки, и Русской Православной Церкви спокойно, доброжелательно и, главное, с любовью друг к другу рассказывали о своих проблемах, о тех задачах, которые стоят перед нами.

У нас сегодня рабочая встреча. Не все смогли к нам приехать, но те, кто приехал, это люди, для которых именно эта тема является одним из самых главных направлений в работе. От всех сотрудников института и горожан я благодарю вас за то, что вы приехали сюда и будете вместе с нами обсуждать очень важные и серьезные вопросы, которые здесь будут поставлены.

Будем считать нашу научно-практическую конференцию открытой. Я хочу предоставить слово Андрею Константиновичу Поздняеву, который огласит приветствие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

Благословите, владыка.

Уважаемые слушатели и участники конференции!

И наука, и прогресс должны быть для человека. Так же, как и нравственные устои, нравственные положения тоже должны лежать в основе человеческой жизни и человеческой деятельности.

Церковь всегда обвиняли и, вероятно, долго еще будут обвинять в том, что она консервативна, что она является тормозом в развитии человеческой мысли. Действительно, Церковь консервативна, но консервативна в области заботы о человеке. Она постоянно заботится о том, как то или другое открытие отразится на человеческой жизни. Приведу простой пример. Мы с вами давно пользуемся полиэтиленовой бутылкой. Прошло какое-то время, и научный мир определил, что полиэтиленовая бутылка вредна для человека. Но ведь если Церковь говорила об этом и раньше, то это не значит, что Церковь была против научного развития.

Церковь и наука должны идти вместе. И мы обязаны найти общую дорогу, по которой будем идти, совершенствуясь и в научном, и в нравственном отношении. Ибо безнравственные поступки науки приводят к большой беде.

Божье благословение да сопутствует вашим трудам на благо Отечества и на благо Церкви.

В Италии, в Греции, везде в мире открываются храмы во имя преподобного Серафима Саровского. Прискорбно осознавать, что здесь, в Сарове, на протяжении уже десяти лет со дня обретения мощей преподобного Серафима Саровского мы вместо открытия храма довольствуемся приятными разговорами и приятными улыбками. Конечно, это прискорбно. Но мы должны с Вами дерзать. И наши дерзновения должны иметь благие последствия.

Поздравляю с началом работы конференции и желаю успехов. Спасибо.

В нашей конференции должен был принять участие депутат Государственной Думы Валерий Афанасьевич Язев. Случилось так, что неделю назад В.А. Язев был включен в состав правительственной делегации, направляющейся в Великобританию. Но он прислал нам приветствие. Его огласят земляки В.А. Язева из закрытого города Новоуральска.

Интересно получилось: только что владыка говорил о храмах Серафима Саровского, и вот мы приехали с земли, где четыре года действует храм во имя Серафима Саровского, и настоятель этого храма присутствует здесь. О. Алексей, встаньте пожалуйста, чтобы все вас увидели.

А теперь – приветствие от имени депутата Государственной Думы В.А. Язева.

Хочу добавить то, о чем Александр Геннадьевич не упомянул. На средства фонда В.А. Язева на Урале восстановлено более десятка храмов, да и новоуральский храм Серафима Саровского построен в основном попечением Валерия Афанасьевича.

Уважаемые друзья!

Хочу поговорить о том, что меня волнует, и, в первую очередь, поразмышлять о тех целях, которые поставила перед собой наша конференция.

Нас здесь не очень много. Но меня это абсолютно не смущает. Потому что, когда возникают толковые мысли и высокие цели, они возникают сначала в очень небольшом коллективе людей и лишь потом завоевывают огромные массы населения. Эти мысли и цели действительно проверяются временем. И лишь со временем все большее количество людей начинает их понимать.

Сегодня мы с вами обсуждаем важнейший вопрос, прямо касающийся будущего всего нашего народа и государства. Вокруг каких нравственных корней мы должны строить наше общество и свою жизнь? Если внимательно оценить наш исторический путь, то Православие, христианские ценности – это основа нашей жизни, и государственной и общественной. Но в то же время развитие нашего общества и государства должно опираться на самые современные достижения науки и техники.

Я вспоминаю замечательные встречи, которые здесь были. Вспомните, как приезжал к нам Патриарх Алексий II. Среди верующих вместе с Патриархом и огромным числом людей мы прошли по дороге от Ближней до Дальней пустынки преподобного Серафима. Какое замечательное чувство общности было у всех нас. Помню, как впервые к нам приехал присутствующий здесь митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай и как он сказал: ”Я приехал на саровскую землю впервые. Я уже несколько раз был в Иерусалиме. Но для меня побывать здесь – это великое счастье. Здесь легко дышится. Здесь легко разговаривать и легко трудиться”. Какое это было сильное и мощное влияние на всех нас. Или когда приехал к нам митрополит Калининградский и Смоленский Кирилл, с которым мы вели серьезные беседы о том, как жить дальше, как создавать отделение Собора. Я помню, как он сказал мне: ”Радий Иванович, придется Вам браться за это дело!” Я сказал, что занимаюсь наукой. А он мне очень просто ответил, что мы все православные – и ученые люди, и простые. Только одни православные хорошие, а другие – не очень хорошие. После этого я согласился, что я тоже православный, но пока не очень хороший. Однако работать для общего блага согласен и работать буду.

Конечно, за это время мы стали другими людьми. После общения с руководителями Русской Православной Церкви, о которых я сказал, мы обогатились духовно и стали более широко смотреть на нашу работу, на нашу жизнь, на наши цели и задачи. Я помню, как мы четыре года назад встречались в Свято-Даниловом монастыре, на Соборных слушаниях “Ядерные вооружения и национальная безопасность России”. Русская Православная Церковь нам тогда сказала во всеуслышание: то, чем вы занимаетесь, это необходимое и важнейшее для государства дело. И своим авторитетом поддержала нашу работу. Хотя тогда было много крикливых заявлений в печати, что наша работа не нужна. Я помню, как обращался к нам на слушаниях один из священников: “Вы думаете, что у вас там сразу все замечательно получилось просто так. Просто потому, что вы такие умные и безошибочно работаете. Ну, конечно, вы умные. Сделали все хорошо. Но без благословения и без Божией воли здесь не обошлось. Вы должны были это очень четко понимать”.

Город и институт создавались в святом месте. Мы помним об этом. К сожалению, в прежние десятилетия было взорвано два храма. Мы несем за это ответственность. Как сегодняшний руководитель института, я официально приношу извинения за это. Не хочу никого винить, но мы в этом виноваты. И мы должны помочь восстановлению церковной православной жизни, искупляя эту вину. Я не хочу обвинять ни тогдашних руководителей, ни тогдашних исполнителей. Они поступали по тем правилам, которые существовали в то время. Но наша вина есть, и я приношу официальное извинение всем вам и всем православным людям нашего города и нашей России.

Я солидарен с тем, что в Сарове, в храме Серафима Саровского должна идти церковная служба. Трудно себе представить, что во многих странах мира такие храмы существуют, а у нас его нет. Мы сейчас слушали представителей Урала, которые храм Серафима Саровского построили заново. И то, что мы у себя не можем возродить свой храм Серафима Саровского, первый в мире, нас не украшает. Мы должны сделать все, чтобы он как можно быстрее был восстановлен и во всей своей красе служил православному человеку.

Мы, ученые, безусловно, нуждаемся в помощи и содействии Русской Православной Церкви. Так же, как и она нуждается в помощи всего народа, в том числе и в нашей помощи. В нашем государстве положение более чем серьезное, особенно по сравнению с теми государствами, с которыми мы соревнуемся. Жизнь человеческая так устроена: что бы мы ни делали, мы должны соревноваться. Не бывает в жизни без соревнований. Удивляет и поражает, как христиане других конфессий организуют свою жизнь. Меня в этом смысле потрясает пример Лос-Аламасской национальной лаборатории. В Лос-Аламосе 18 тысяч жителей и – 30 храмов. В России тоже так было. На каждую тысячу человек был храм. А у нас с вами в Сарове 85 тысяч жителей – и один единственный маленький храм. Сейчас, правда, уже два. Совсем скоро будет освящение второго храма.

У нас в России на первом месте всегда была забота о нравственной силе народа. Потому что без этого невозможно ничего сделать. Некоторые думают, что можно поднять экономику, науку, культуру, опираясь только на общепринятые закономерности. Но это невозможно сделать, если ты не доверяешь своему собрату, если он руководствуется совершенно другими нравственными ценностями, чем ты. Вот этого очень многие не понимают. Если у нас не будут господствовать христианские ценности, непременно будут господствовать воровские ценности.

Без доверия друг другу, без доверия в обществе, без осознания общественным большинством того, что у нас общие цели, ничего сделать невозможно. И в этом смысле единственная сила, которая в настоящее время может всех нас сплотить, это Русская Православная Церковь, и вокруг нее мы должны объединить все наши усилия.

В 1998 году у нас были Соборные слушания “Вера и знание”, на которых выступали Юрий Сергеевич Осипов и Владимир Евгеньевич Фортов. Я хочу привести некоторые цитаты из тех документов, которые тогда были приняты.

Поэтому, безусловно, для нашего ядерного центра, самого крупного научного учреждения нашего Отечества, является абсолютно необходимыми то, что мы проводим такую конференцию, встречаемся с руководителями Русской Православной Церкви и обсуждаем нравственные аспекты нашего труда.

Давным-давно, до всяких перестроек я пришел к очень простой мысли. Представьте себе: ученый работает день и ночь, создавая самое грозное оружие. Ну не может он отдавать всю свою жизнь, если у него нет нравственного настроя на то, что он делает это в интересах собственного народа, в интересах мира и процветания своих ближних. У нас всегда был высокий полет мысли и высокая нравственная ответственность за будущее своего Отечества и народа. И то, что мы сейчас ставим эти вопросы вместе с Православной Церковью, это очень и очень важно.

Церковь всегда поддерживала труженика, ученого, работника и это тоже для нас очень важно, особенно в нынешнее время. Мне кажется, но наши с Вами ценности, которые мы всегда защищали в этом центре, работая в первую очередь в интересах Отечества, поддерживаются в нашем обществе и нашем руководстве все больше и больше.

Я бы хотел привести ещё одну цитату. Кажется, что мы собираемся в очень небольшом кругу, где обсуждаем вопросы и формулируем некоторые предложения. Я с огромным удовлетворением замечаю, что через два-три года то, что мы говорим в довольно узком кругу, переходит в основополагающие документы российского государства. Это означает, что за нашей деятельностью наблюдают, что ее изучают и очень серьезно используют. И это очень и очень здорово.

Сейчас, например, опубликована Концепция национальной безопасности, совершенно новый документ, разумный, правильный, реалистический. И там написано: “…Обеспечение национальной безопасности России включает защиту культурного, духовно-нравственного наследия, исторических традиций и норм общественной жизни, сохранение культурного достояния всех народов России, формирование государственной политики в области духовного и нравственного воспитания населения, введение запрета на использование эфирного времени в электронных СМИ для программ, пропагандирующих насилие, эксплуатирующих низменные проявления, а также включает противодействие негативному влиянию иностранных религиозных организаций и миссионеров”.

Уже видно, что и население, и руководители государства начинают понимать: без нравственного стержня, без наших настоящих исконно русских традиций, которые народ выковывал столетиями, ни экономику, ни культуру не построишь. Мне кажется, это очень важный вывод и именно на этом поприще вы все здесь работаете, и дай вам Бог успехов в этой деятельности.

Ваше Высокопреосвященство, глубокоуважаемый Радий Иванович, досточтимое собрание!

Мне довелось первый раз быть здесь в 1991 году. Правда, не со Святейшим Патриархом, а немного позже. Но все равно получилось так, что все же я был одним из первых священников в Сарове. И очень большие впечатления, которые у меня остались, не были во всем утешительными. Была группа энтузиастов, верующих людей, недавно обретших веру. И было видно, что их очень мало и что они с большим трудом находят понимание в своем городе. Тогда храм еще не действовал. Там был магазин. Не было возможности собраться в этом зале. Такого собрания как сейчас, быть не могло. Сейчас впечатление совершенно другое. Сейчас кажется, что тот квас, которым было заквашено тесто, сегодня дает плоды.

Встает вопрос: почему же все так долго, так трудно? Радий Иванович сказал: долго мы ищем путь к Православию, путь к Церкви. Ведь, кажется, наш народ имеет тысячелетнюю православную культуру. Дело, конечно, в том, что рушить можно очень быстро, а создавать – очень трудно и долго. 80 лет назад была разрушена, может быть, самая главная часть жизни нашего народа. Тот стержень, позвоночник, который держит все тело. Вы знаете, когда бывает перебит позвоночник, иногда это бывает непоправимо. Человека охватывает паралич. Восстановить здоровье нации оказалось очень трудно. И сейчас мы даже еще не знаем, что получится из наших усилий.

За эти 80 лет наш народ утратил тот язык, на котором он говорил до революции. Язык веры. Это не просто грамматика, не просто литературный язык, хотя и он очень сильно пострадал. Это язык понятий. Тех понятий, которыми человек оперирует, которыми он мыслит, посредством которых строится все его сознание.

35-40 лет назад я учился на физическом факультете МГУ, на теоретическом отделении. Студентов было много. Мне кажется, они были во многом лучше, чем теперь. Но у нас на факультете практически не было верующих людей. На моем курсе я не знал ни одного верующего человека. Я был один. На курсе передо мной был еще один верующий – Александр Владимирович Щелкачев, который сейчас здесь присутствует. Один из пятисот, или шестисот. Это было очень мало. Я помню, что наши преподаватели были тоже очень хорошие люди, но и они не понимали языка веры.

Но этот язык восстановить трудно. Трудно сделать так, чтобы его выучил наш народ. В древности, когда наш народ тоже искал истину, когда на Руси уже были православные люди, но их было в то время немного. Тогда одним из решительным моментов было то, что ученые греки Кирилл и Мефодий написали грамматику. По существу, они дали славянам литературный язык. Это были ученые люди. Они смогли это сделать. И после этого все пошло быстрее.

Так и сейчас, в наше время, чтобы дать один язык, язык веры, нашему народу, чтобы вернуть его после таких потрясений, после утраты этого языка, наверно, нужны усилия ученых людей. Ученым, может быть, легче разобраться в тех противоречиях, в тех ошибках, которые были совершены, и исправить дело. Но при этом очень важно, чтобы ученые люди хотели найти путь к Богу, чтобы они обратились к вере.

Этот язык найти можно, если мы будем изучать нашу веру. В 1990-1991 годах мы в Москве стали искать возможность создания православных учебных заведений. Сначала мы создали лекторий, потом катехизаторские курсы. А в 1992 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия II они были преобразованы в Православный Свято-Тихоновский богословский институт.

Как это было трудно вначале, страшно вспомнить. Почти никакой поддержки. Зато столько палок в колеса, столько непонимания, всяких подозрительных взглядов. И вот сейчас наш институт стал очень большим – 3000 студентов, больше 400 преподавателей и сотрудников, 6 факультетов, 14 филиалов по всей России, даже в странах СНГ. С каждым годом растет конкурс поступающих в наш институт. Есть студенты и из Сарова. Вот тогда, в 1991 году, когда мы приехали сюда первый раз, этого института еще не было. И мы увезли с собой желание наших друзей, наших саровских знакомых быть вместе. Сейчас кое-кто из них уже кончил наш институт, вернулся в Саров с богословским дипломом.

Много у нас людей, забывших Бога. Но не так много людей, которые забыли добро. Все-таки злых людей не так много, к счастью, слава Богу. Много хороших, добрых людей. И я верю, что каждый добрый человек, у которого есть в сердце любовь к истине, любовь к правде, любовь к добру, любовь к людям, что такой человек обязательно найдет любовь к Богу. Благодарю за внимание.

Ваше Высокопреосвященство! Досточтимые отцы, братья и сестры!

Много уже было сказано замечательных слов, и мне не так много остается добавить. Но все-таки кое-какие моменты представляются мне существенными, чтобы нам сверить ориентиры, и понять, чем нам надо заниматься в самое ближайшее время, в частности, и здесь на конференции.

Все происходящее имеет религиозное значение. Для верующего человека это совершенно очевидно. В медицине ли, в ядерной ли физике, во всем нашем обществе и так далее, все наполнено этим религиозным смыслом. И с точки зрения любого специалиста, любого профессионала, это также очевидно. Возьмите, к примеру, наши профессиональные достижения или потери в социальном аспекте. Сейчас мы переживаем тяжелейшее время. Медицина как социальный институт подвергнута сильнейшему разрушению. Наука также. И это все – слагаемые того поражения, которое терпит Россия в настоящее время. Имеет ли это религиозное значение? Имеет, несомненно, потому что Россия – это престол Божий на земле. Россия – оплот Православия. Отсюда и ясно, почему враги России направляют такие усилия на борьбу с нами, с нашей наукой, медициной, со всеми ипостасями нашей социальной жизни.

Профессиональная деятельность медиков, врачебная деятельность (я врач, поэтому мне легко об этом судить) также имеет глубокий религиозный смысл. Есть врачевание официальное, научное, так сказать, а есть врачевание индуистское, кришнаитское, есть экстрасенсы, "бабки" и так далее. Я отметаю все это в сторону, но даже врачевание наше, сугубо научное, является тоже полем битвы, где дьявол с Богом борется, так же, как и сердце людей. Эти вопросы рассматривает такая дисциплина, как биомедицинская этика, которой мы занимаемся довольно интенсивно. Здесь присутствует протоирей Дмитрий Смирнов, который вместе с владыкой Константином является сопредседателем общественного совета по биомедицинской этике при Московском Патриархате.

Сегодня появляется много методик, ставящих перед нами нравственные проблемы. Фетальная терапия (используют для лечения вытяжки, полученные из младенцев), грозящее нам клонирование, отдельные аспекты трансплантации, искусственное оплодотворение – вот что такое современная медицина.

В ядерной физике эти этические аспекты тоже есть. Я их не знаю, наверное, в эти дни узнаю о них больше, но не сомневаюсь, что они тоже имеют какой-то свой религиозный смысл. Создатель смертоносного оружия, конечно, сталкивается с этими религиозными аспектами в своей деятельности и, по-видимому, как-то решает эти вопросы для себя.

Наконец, религиозное измерение имеют и субъекты любой сферы деятельности. В моей сфере это очевидно: врач и больной. Больной бездуховный и врач бездуховный – это одно дело. Или духовно одаренный врач и верующий больной –это другое. Медицина этим насыщена вся насквозь. Недаром она стала перекрестьем современных проблем и полем религиозной деятельности.

Ядерная физика. Не знаю, может быть, здесь не имеет такого большого значения, верующий физик или неверующий. Но опыт показывает другое. Наши высококлассные специалисты создали мощное оружие – щит Родины, и вместе с тем мы видим, что это оружие спасает нас лишь от прямой оккупации и больше пока ни от чего. Потому что мы терпим поражение. И мы видим безмерное унижение страны, экономическое разрушение, геноцид. Все то, что происходит сегодня с нами – это следствие бездуховности общества в целом, следствие страшных утрат, которые мы понесли.

В Сарове, конечно, это хорошо видно. Блестящие умы. Замечательные лица. Мы видели сейчас в музее много фотографий. Это, по-видимому, лишь малая часть тех людей, которым мы обязаны жизнью, тем, что мы еще относительно независимы. И в то же время невероятное духовное унижение. На колокольне, которая царит на Саровом, возвышается какой-то безобразный штырь антенны. Все в запустении, и в храме театр. И на памятнике преподобному Серафиму написано полукощунственные слова. Вот свидетельство тому, что с нами произошло и почему мы сейчас в таком обнищании.

Другой вопрос, конечно, как из всего этого выходить, вылезать? Какую еще степень унижения надо испытать, какую катастрофу, чтобы народ поверил. Ну что, надо, чтобы китайцы, что ли, на нас напали? Может, тогда люди опомнятся, вспомнят Бога, обратятся к нему, помолятся. Но, похоже, китайцы нападать не собираются, быть может, благодаря нашему ядерному оружию.

Значит, все будет происходить медленно, тихо и по милости Божьей. Конечно, нужно, чтобы все изменилось, чтобы люди пришли к Богу. А это тайна Божия – кого Господь призовет, кого не призовет. Мы разделены. Наше общество поделено на две части – на верующих и неверующих. И мы видим, какая большая разница. И мы видим, что можно быть замечательным человеком и оставаться блудным сыном. И никакие твои этические свойства, если они не основаны на Православии, не спасут от поражения.

Что надо делать? Необходимо создавать в стране атмосферу религиозного чувства. Это кропотливая работа. Это то, что зависит от нас. Остальное зависит от Бога, но и мы не должны сидеть, сложа руки.

Опыт показывает, что каждодневные беседы вокруг себя делают что-то очень важное в нашем народе. Наш народ доверчивый, послушный, голосующий за любого, кого предложит власть, особенно при использовании новых технологий. И если ему с высоких трибун устами высоких людей будут говорить о высоких ценностях Православия, это возымеет на народ очень большое действие, я глубоко в этом уверен. Тем более, что люди интуитивно тянутся к этому. И чем проще человек, тем он ближе к этим ценностям. Ведь не случайно верят либо очень простые люди, либо высокие умы. А середина, она считает, что "лопух из нас вырастет – и хватит". Поэтому такие собрания, как наше, когда идет речь о связях между Московской Патриархией и крупными научными центрами, их руководителями, имеют очень большое воспитательное значение.

Действительно наша работа уже сказывается, как только что говорилось, и в государственных документах и в Концепции национальной безопасности, которая, действительно, очень интересна, но еще далеко не совершенна. В частности, о таких трагедиях, как геноцид, демографическая катастрофа и ужасное состояние медицины, там не сказано почти ничего. Я внимательно читал этот документ. Видимо, создатели этого документа упустили, что можно сделать все, что угодно, иметь ядерное оружие и так далее, но некому будет садиться в самолеты, корабли, спускаться под землю, управлять электронными машинами, потому, что мы уже сейчас – нация инвалидов и полуинвалидов. Но это другой разговор.

Недавно прошли Рождественские чтения. И наша медицинская секция вынесла предложение, которое было поддержано участниками чтений. Мы предложили, чтобы Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II при его согласии (мы можем только просить об этом) вошел в Совет безопасности, чтобы им было стыдно за те решения, которые не соответствуют православному христианству. Речь идет о пропитывании православными ценностями всего строя нашей жизни.

В частности, и наша встреча, и проблемы, которые мы будем обсуждать, должны нас сблизить, свести наши координаты в одно целое, чтобы и на данном участочке святой русской земли, и в наших душах было единство, которое мы могли бы в дальнейшем нести нашим дорогим заблудшим людям.

Ваше Высокопреосвященство, уважаемые участники конференции!

Мое сообщение можно озаглавить "Вопросы отношений Церкви и научного сообщества в работе Сарово-Дивеевского отделения Всемирного Русского Народного Собора".

Во время нашей дискуссии хотелось бы получить ответы на такие вопросы:

1. Зачем нужно сотрудничество? Или, как остроумно сказал на Соборных слушаниях "Вера и знание" диакон Андрей Кураев, – "против кого дружить собираемся?"

2. Каких можно ожидать результатов и какие возникают трудности?

3. Откуда берутся люди, способные к такому сотрудничеству?

В недавнем прошлом обычным было не только атеистическое воспитание, но и отсутствие в высшем образовании гуманитарной составляющей. А особенностью Сарова являлись режимные ограничения на несанкционированные руководством публичные контакты горожан с "гуманитарной" общественностью. "Природа не терпит пустоты", поэтому все это привело к самодеятельной активности части научных сотрудников в областях, выходящих за пределы их специальностей.

Сарово-Дивеевский Собор возник не на пустом месте – ему предшествовали многочисленные общественные объединения. Учитывая тему обсуждения, выделим три из них.

Это городской философский клуб, где люди занялись изучением недоступного ранее отечественного философского и богословского наследия, что, конечно, не проходит бесследно.

Это общественная экологическая организация "Зеленое движение", где не только делались конкретные дела, но и велось знакомство с научными и философскими работами, посвященными экологии, включая и мнение Православной Церкви.

И, наконец, это общественное историческое объединение "Саровская пустынь", занявшееся историко-краеведческими исследованиями. Начатые на общественных началах, эти работы получили и широкое признание общественности, и поддержку местных властей. В этом одна из причин существования этой организации вплоть до настоящего времени.

Но активность и духовный поиск могут вести к разным целям и приводить к разным результатам. Конечно, не все члены этих организаций со временем пришли в Церковь. Скорее, лишь некоторые. И должны были произойти события российского и мирового масштаба, чтобы раскрепостить православное творчество горожан. Хронологически первым из таких событий является, конечно, 1000-летие крещения Руси.

Примерно с 1988 года вблизи Сарова при участии наших горожан проводились встречи жителей города, ученых Ядерного центра с российскими деятелями культуры и священнослужителями. Встречи имели разные названия, но их неотъемлемой частью были сообщения о преподобном Серафиме Саровском, и в историю они вошли как Серафимо-Дивеевские чтения.

Одним из итогов Пятых чтений, состоявшихся в 1992 году, был призыв к созданию "международной ассоциации ученых и специалистов православного вероисповедания". О дальнейшей судьбе этой инициативы не известно. Существует версия, что после того, как организацию чтений в какой-то момент взяли на себя политизированные люди, возникла пауза, теперь уже многолетняя. От присутствующего здесь Павла Васильевича Флоренского я слышал другую версию: чтения прекратились естественным образом: зачем говорить о батюшке Серафиме в аудитории, когда после 1991 года можно идти в открытый храм и говорить с ним там.

Начало 90-х годов – трудное время для сотрудников Ядерного центра. В угаре перестроечного пересмотра ценностей нашего бытия общественное мнение, выражаемое подавляющей частью СМИ, не признавало своим наследством "советский атомный проект". Приведу цитату: "Общественное мнение обрушилось на них, клеймя беспощадно: "Милитаристы! Ястребы! Поджигатели войны! Алесь Адамович предсказывал, что их "начнут отлавливать и топить". (Н.Андреев. Храм и хлам. "Известия", 27.01.1998, № 14.)

Унижение и травля атомщиков были не безрезультатны. Вспомним, судьбу директора уральского ядерного центра, покончившего жизнь самоубийством. Добровольный уход из жизни наших коллег и сегодня не единичен. Более того, для объяснения причин аварии, произошедшей в институте три года назад, некоторым представлялась правдоподобной версия самоубийства.

В те времена стало ясно, что ученые не способны сами себя защитить. Их статус целенаправленно понизили до такого уровня, что даже вступить в дискуссию с представителями ядерщиков решались немногие. "Круглый стол" в редакции журнала "Наш современник", состоявшийся в 1991 году– это скорее исключение. (Наш современник, 1991, № 10.)

С чувством глубокой благодарности мы помним о первом настоятеле храма Всех Святых о. Владимире Алясове, кандидате химических наук. О его авторитете среди ученых говорит, в частности, то, что первый номер журнал "Атом", учрежденного РФЯЦ-ВНИИЭФ, открывался его напутствием. С любовью вспоминаем мы о визите священника и ученого-геолога о. Глеба Коляды. Рады вновь видеть о. Константина Татаринцева. Надеемся на новые беседы с диаконом Андреем Кураевым. Неоценимую помощь в становлении и деятельности Сарово-Дивеевского Собора оказали православные ученые И. Шафаревич, П. Флоренский, В. Столяров, П. Боярский, М. Громов, деятели культуры В. Клыков, А. Поздняев, Е. Геккер и многие другие.

Важно отметить следующее. Нельзя говорить, что священнослужители "встали на защиту ядерщиков и ядерного оружия". Нет, но они стали присутствовать, свидетельствовать, выслушивать и спрашивать. Классическим остался в памяти ответ профессора Московской Духовной академии А.И. Осипова на вопрос, заданный во время его первого приезда в Саров. Мои коллеги, подавленные травлей СМИ, спрашивали его: "А не грех бомбу делать?" На что профессор отвечал: "В списке грехов такого нет, а значит, это зависит от ваших внутренних мотивов: спасти от войны Россию, а значит, и православные святыни – это одно, завоевать мир – другое, а если вы интеллектуальные проститутки – это третье. Выбирайте сами…"

И сегодня проблемы мотивов и стимулов научной деятельности, нравственные проблемы разработки новых видов оружия остаются крайне важными и станут темой одной из секций нашей конференции.

Ситуация в мире быстро меняется, в настоящий момент ядерным оружием обладают страны – носители всех мировых религий. Но пока непривычно звучит даже постановка проблемы о необходимости учитывать социокультурные особенности стран – потенциально противостоящих обладателей ядерного оружия – для того, чтобы обеспечить его безопасность и неприменение.

Другая крайность. Не так давно академик Е. Велихов в телепередаче сказал о том, что отмечено появление банд ученых, он так и сказал "банд", которые используют свои знания для производства наркотиков, для создания электронной аппаратуры, помогающей преступникам бороться с правоохранительными органами и так далее.

Возможно, для закрытых городов этот пример не характерен, но западные специалисты, оценивая стимулы российских ученых к научной работе, считают вероятной утечку российских мозгов в страны с тоталитарными режимами – за деньги. Представляется все же, что сегодня для России более опасна масштабная "утечка мозгов" на Запад или поиск любой ценой работы, оплачиваемой западными спонсорами. Сегодня наши ученые проходят испытание деньгами, и не все справляются с этим искушением.

Итоги современной науки противоречивы, и это изящно проиллюстрировано средствами искусства, например, во французском фильме – современной версии "Фауста". Фауст XX века, решив выяснить, не самозванец ли перед ним, совершает крестное знамение. Но современный Мефистофель (его играет Ив Монтан) лишь досадливо морщится, а на недоумение Фауста отвечает: "современная наука дала мне способы защититься от "этого".

Приведенных примеров достаточно, чтобы признать – православное сообщество не может быть безразлично к духовному миру ученых.

Не только обобщенных обвинений в безнравственности, но и реальных свидетельств элементарной неграмотности в религиозных вопросах достаточно. Например, в начале 1990 года обращение общественности о регистрации в Сарове православного прихода было отклонено с мотивировкой: "…Учитывая особенности закрытого города". Большинство из нас, подписавших обращение, были сотрудники ВНИИЭФ, и в устных беседах нам говорили: "Исповедь противопоказана носителям секретов".

Уже довольно давно был подготовлен сборник публикаций и документов, посвященных борьбе за возвращение на карту России имени "Саров". Казалось бы, что финансовую поддержку его издания могли бы оказать те, кто использует имя "Саров" в коммерческих целях. Но пока такой поддержки нет, и надежд на нее мало.

Приведу еще примеры, важные для понимания ситуации. К Соборным слушаниям "Ядерные вооружения и национальная безопасность России" одним из сотрудников ВНИИЭФ был представлен доклад, где Церкви предлагалось не много ни мало "…Уступить территорию Сарова для обороны страны. Причем, не просто уступить, но и громко об этом заявить".

Важнейшими историческими событиями для жизни Сарова, которые трудно переоценить, явились события 1991 года. Это второе обретение мощей преподобного Серафима Саровского и визит Святейшего Патриарха Алексия II. Начинается восстановление Дивеевского и Санаксарского монастырей, любимых и часто посещаемых нашими горожанами. В Сарове появляется памятник Серафиму Саровскому, подарок В.М. Клыкова. На многие вопросы эти события дали исчерпывающие ответы. В сентябре 1991 года православный приход был зарегистрирован. В 1992 году в день Святой Троицы Федеральный Ядерный центр передал приходу здание Храма Всех Святых. В ноябре 1992 года на куполе вновь появился крест.

Однажды на вопрос иностранных коллег, приехавших в Саров: “Почему здания, в прошлом принадлежавшие Церкви, до сих пор не возвращены", – я ответил: "У Церкви хватает ума не спешить. А у властей – не хватает ума спешить".

Восстановление храма, который первым в мире был освящен во имя преподобного Серафима, – это дело всероссийского масштаба, и я думаю, все секции нашей конференции должны высказаться о духовных и, если так можно выразиться, о социальных последствиях различных вариантов развития событий.

Первым документально подтвержденным свидетельством небезразличия российской общественности к событиям в Сарове стало обращение участников конгресса "Культура и будущее России" (1994), в мероприятиях которого участвовали наши представители.

В ноябре 1994 года в Москве с участием творческой интеллигенции состоялась встреча "Ядерный щит России: нравственность, идеология, политика".

В марте 1997 года в Сарове были проведены слушания "Образование и нравственность". Подняв большой шум, удалось остановить внедрение в саровских школах учебных программ так называемого "сексуального воспитания учащихся".

В последнее время нам не удается эффективно преодолевать пространственную разобщенность с Дивеево. С дивеевскими соборянами сотрудничаем ограниченно, лишь обмениваемся информацией. Для сотрудничества нужен какой-то новый импульс, новые люди.

По наказу Президиума Собора мы сосредоточили усилия на тематике, связанной с взаимодействием науки и Церкви. По инициативе и при участии нашего отделения Собора в 1996 году в Москве были проведены Соборные слушания "Ядерные вооружения и национальная безопасность России". Последствия этих слушаний были весьма значительны. Сразу же вслед за ними прошли слушания на аналогичную тему в Государственной Думе. В результате на счетах Федерального Ядерного центра появились деньги.

Как я уже говорил, нельзя считать, что Церковь “встала на защиту ядерного оружия”. Тем не менее, своим участием она обеспечила конструктивную высокопрофессиональную дискуссию, защиту людей, причастных к созданию оружия. Впоследствии мы издали сборник, в котором приведена не только полная стенограмма слушаний, но и (без комментариев) доступные нам на тот момент отклики СМИ, в том числе резко негативные. Читатель сам может разобраться, что было на самом деле, и что домыслено журналистами.

В 1998 году в Москве и Сергиевом Посаде по нашей инициативе и при нашем участии были проведены Соборные слушания "Вера и знание: наука и техника на рубеже столетий". Синод высоко оценил их итоги. Одним из последствий этих слушаний является и эта конференция. Стенограмму слушаний удалось издать только в этом году буквально к началу нашей конференции. Выражаем благодарность администрации ВНИИЭФ, профсоюзному комитету и совету трудового коллектива за помощь в ее издании.

Необходимо коснуться и взаимоотношений с властями, и взаимодействия со СМИ. Представители местных властей поначалу активно поддержали инициативу создания Сарово-Дивеевского Собора, многие дали согласие на вхождение в его выборные органы. Однако со временем они стали дистанцироваться от Собора, не привлекать его представителей к обсуждению важных для жизни Сарова вопросов, не замечать наших инициатив. Накопилось взаимное непонимание. Неоднократно отмечалось, что нейтралитет в вопросах веры, декларируемый некоторыми чиновниками и деятелями культуры, на практике не реализуется. Конкретный человек либо идет в храм, либо скатывается к антицерковной деятельности.

Духовное православное наследство Сарова мало используется в повседневной жизни города для решения социальных задач – воспитания молодежи, борьбы с тоталитарными сектами, формирования национально ориентированной культурной политики и так далее. В то же время недоумение вызывает распространенное паразитирование на самом факте существования духовного наследия. Например, местные СМИ тиражируют утверждения, что успех некоторых коммерческих проектов в Сарове связан "с особой духовностью этого места". А проблема восстановление храма Серафима Саровского становится все более запутанной. Неоднократно предпринимались попытки обращения по этому поводу к центральным властям. Смены правительств, финансовые кризисы – это лишь внешне правдоподобное оправдание нерешенности вопроса. Дело не в недостатке средств. Есть и документальные свидетельства нежелания что-либо делать. Саровские власти гордятся, что их трудами в Сарове есть дополнительные деньги – создана так называемая "инвестиционная зона", схема, основанная на привлечении налоговыми льготами дополнительных налогоплательщиков. Эти деньги направляются местными властями на решение ими выбранных задач. При этом местные власти или не понимают, или делают вид, что не понимают, какую роль могло бы сыграть возрождение храма для жизни города, для решения социальных проблем. Недавно опубликованная новая редакция Концепции национальной безопасности дает новые аргументы в этом споре.

В декабре 1999 года на Соборных слушаниях "Вера, народ, власть" по разным поводам возникал вопрос о более результативном влиянии Собора на власть, ставился вопрос о создания некой православной партии, возникали инициативы о созыве Земского Собора. Конечно, у православных людей накопилось недовольство властями всех уровней, но есть и переоценка популярности Собора у "электората". С другой стороны, участие Собора во властных структурах пока выходит за его уставные задачи.

Но мне представляется, что на местном уровне мы напрасно не участвовали в выборах и поверили обещаниям некоторых шустрых кандидатов о том, что они приложат усилия для создания в Сарове некого культурно-духовного центра, будут стремиться к сотрудничеству с Православной Церковью. Из этого опыта необходимо извлечь уроки.

Теперь о работе с прессой. Отзывы местных газет на появление в Сарове Собора сильно различались: Была и просто ложь в городской газете КПРФ "Панораме" – им привиделась связь Собора с выборами 1996 года. Было легкомысленное недоброжелательство в "Городском курьере". Показательны названия статей: "Нас задвигают в новую идеологическую колею". А статья “Кое-что о соборности" помещалась в рубрике “Осторожно, национализм”. В газете, издающейся на русском языке, содержалось крайне отрицательное отношение к инициативам Русского Собора и даже к законопроекту о защите русского языка.

Лишь одна газета "Город №" представила доброжелательное освещение, напечатала несколько выступлений. С тех пор с редакцией этой газеты и сотрудничаем. Не отказываем в сотрудничестве другим СМИ, но пока ничего толком не получается.

В результате неудачных попыток владельцев “желтой” прессы монополизировать городской информационный рынок газета "Город №" прекратила существование. Сегодня ее преемником является газета "Новый Город №"

Деятельность Сарово-Дивеевского отделения в рамках Всемирного Русского Народного Собора получила признание высших иерархов нашей Церкви. Орденом Даниила Московского и грамотой Патриарха награжден Р.И. Илькаев. Грамотой Патриарха в 1998 году отмечена и деятельность первого старосты нашего прихода А.В. Кондрашенко. Благодарственным письмом заместителя Главы Собора митрополита Кирилла отмечена деятельность редакции газеты "Новый Город №".

Жизнь в Сарове наполнена противоречивыми событиями. Был у меня когда-то запоминающийся разговор с соседкой по дому, пожилой женщиной, дочкой священника. Неоднократно наши городские новости наводили меня на вопрос, который я задавал ей: “А осталась ли святость в Сарове?” – И она отвечала: “Вот, если бы все однообразно и тихо было, решила бы я, что ушла святость. А поскольку часто разные беды случаются, вывод делаю – наверное, осталась. Ведь бесенята тоже к святым местам тянутся".

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что в постановке вопроса "против кого дружить" науке и Церкви – множество ответов не является пустым. Но этого мало, и цель сегодняшней встречи – поставить задачи и на завтра, и на перспективу.

Участие в делах Собора не может быть “общественной нагрузкой”. Собор – это не клуб по интересам. Плодотворное сотрудничество могут осуществлять лишь воцерковленные люди, для которых участие в соборных делах – это просто часть жизни.

Дорогие товарищи и коллеги! Наше первое пленарное заседание приближается к концу. Я хочу ненадолго привлечь ваше внимание к организационным рабочим моментам. По-видимому, заранее подготовленных выступлений больше не предвидится. Основное время конференции займут организованные по секциям “круглые столы”, где сможет высказаться каждый. "Круглые столы" будут перемежаться короткими пленарными заседаниями, где представители секций будут обмениваться сообщениями о том, что там происходит.

Какова же практическая цель этих "круглых столов"?

Здесь неоднократно вспоминали о слушаниях двухлетней давности "Вера и знание". Там был достигнут очень важный результат. Были сняты старые недоразумения по поводу якобы несовместимости веры и знания, церковной жизни и научного творчества. Причем, недоразумения не только советских лет, но и более ранние, еще просветительские. И сняты на самом высоком уровне, со стороны Церкви – на уровне Святейшего Патриарха, со стороны науки– на уровне президента Академии наук и министра науки и технологии, виднейших представителей научного сообщества.

Два года назад была продекламирована необходимость сотрудничества между Церковью и наукой. Но встает вопрос: что делать дальше, как это сотрудничество развивать практически? В этом смысле и от гостей, которые прибыли к нам из разных мест, и от наших саровских участников конференции мы ждем конкретных предложений. Какие здесь могут быть образцы и примеры?

Мы с хорошей завистью смотрим на то, как разворачивается деятельность Отдела Московского Патриархата по взаимодействию с вооруженными силами, какие они в последние годы получают результаты. Совершенно замечательные, с нашей точки зрения. Но до того, как этот Отдел так мощно развернулся, где-то внутри Отдела внешних церковных сношений, который возглавляет митрополит Кирилл, работала маленькая-маленькая комиссия по взаимодействию с вооруженными силами. Ее, что называется мощность, на тот момент была крайне невелика…

Двадцать человек…

…Но это был все равно еще не полноценный отдел. Это был координационный центр. Это было место, где можно было получить информацию, где можно было узнать о людях, о том, что происходит. Говоря в военных терминах, что творится слева по фронту, что справа. И сегодня можно было бы, например, проработать, говоря нашим языком техники "тактико-техническое задание" на формирование подобной комиссии по взаимодействию Церкви с учеными и инженерами.

Конечно, решение о создании подобных структур может принимать только священноначалие, но мотивированная и обоснованная инициатива должна, мне кажется, исходить из научного сообщества. Необходимо убедительное обоснование создания такой комиссии, ее точное название, ее цели и функции и много чего другого.

Понятно, что это не единственное возможное решение. Здесь нужен соборный опыт всех собравшихся здесь людей. И в образовании и в области работы с научными коллективами... Нужно садиться и прорабатывать конкретные направления нашего взаимодействия.

Чего мы ждем от секций? Анализа нынешнего положения дел по теме каждой секции и конкретных предложений по сотрудничеству Церкви и науки. И то, и другое – по мере возможности сформулированное в виде каких-то конкретных положений и тезисов, которые будут затем помещаться в наш общий итоговый документ. Бог даст, послезавтра на заключительном пленарном заседании его можно будет вчерне обсудить.

Я еще раз назову секции:

1. Позиция Церкви по отношению к развитию науки и техники. Ответственный за организацию работы секции, подчеркиваю, – не председатель, не руководитель, а просто ведущий, – ваш покорный слуга.

2. Церковное попечение о деятельности ученых и подготовка священства к этому служению. Ответственный за организацию работы секции – о. Константин Татаринцев, сотрудник Отдела Московского патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями.

3. Проблемы организации церковной жизни в крупных научных центрах. Ответственный за организацию работы секции – присутствующий здесь Алексей Валерьевич Кондрашенко, начальник лаборатории ВНИИЭФ и первый председатель приходского совета в нашем городе.

4. Деятельность Церкви в среде научной молодежи и студенчества. Мы попросили вести эту секцию протоиерея Владимира Воробьева, ректора Православного Свято-Тихоновского богословского института

5. Нравственные проблемы, встающие перед разработчиками современных вооружений и, я бы добавил, другой современной техники. Мы попросили вести эту секцию Александра Викторовича Недоступа, председателя Общества православных врачей России.

Мы просили бы еще присутствующее здесь священство, как гостей, так, если удастся, и наших священников, распределиться таким образом, чтобы каждая секция не осталась без духовного попечения.

Я попытаюсь рассказать о том, как проходило обсуждение на первой секции, что обсуждалось фактически за эти два дня. Секция изначально называлась “Позиция Церкви по отношению к развитию науки и техники”. Реально же обсуждение в значительной мере переместилось в сторону проблематики, стоящей в заголовке всей конференции. Обсуждались проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России, общие ценностные моменты, цели и смысл сотрудничества Православной Церкви и науки.

Задача взаимодействия Церкви и науки: осознать высший смысл процессов познания и технического преобразования мира и общества, направить эти процессы к Богу. В известном смысле, речь шла о возвращении к представлениям, распространенным в средневековье: наука – служанка богословия, наука – один из путей богопознания. Ведь современную науку никак нельзя назвать "путем к Богу".

В области взаимодействия Церкви и науки есть и совершенно практическая задача: создать здоровый нравственный климат в научном сообществе, во всех современных профессиональных сообществах. Обсуждался и вопрос о солидарной ответственности Церкви и научного сообщества за воспитание молодежи.

Обсуждалась и проблема гражданской и нравственной ответственности за последствия реализации масштабных научно-технических проектов, в том числе связанных с охраной тварной природы самого человека перед лицом экспансии новых биотехнологий. Была даже такая аналогия: возможно, при охране самой природы человека от технологического насилия понадобятся усилия, сравнимые с усилиями, которые делались в борьбе с проектом поворота северных рек. И, поскольку значительная часть людей тогда, в деле спасения рек, были людьми верующими и церковными, то говорилось, что и здесь силы для такой борьбы по защите тварной природы человека может дать только Церковь.

Сегодняшний кризис науки и основанной на ней техники во многом связан с тем, что они фактически обслуживают нынешнюю потребительскую цивилизацию, своего рода новую вавилонскую башню. На секции говорилось о том, что новые концептуальные основания науки и техники могут быть построены лишь внутри Церкви, понимая Церковь широко, как всех церковных людей, весь церковный народ. Говорилось об изживании поверхностного прогрессизма, наивной веры в науку, этого неадекватного отражения происходящего в мире, о том, что истинный прогресс может быть связан только с прогрессом души человека.

Дважды усомневалась сама постановка задачи, предпринятая на нашей конференции. Оба раза это были сотрудники Ядерному центра.

Первое вопрошание было таким: а надо ли вообще заниматься христианизацией науки, если у нас нет христианской экономики, христианской политики, христианского хозяйства… Куда не посмотришь – ничего нет, и в этом смысле то, что у нас наука не христианская – такая, казалось бы, мелочь. В первую очередь надо заниматься устройством на христианских основаниях обычной жизни.

А второе вопрошание было таким: а надо ли заниматься христианизацией науки перед лицом очевидного пришествия антихриста и конца света. Нет ли здесь, в условиях надвигающегося потопа или, как Святейший Патриарх недавно выразился "строительства общемировой системы зла", более актуальных и насущных задач? Не занимаемся ли мы здесь своего рода "игрой в бисер"?

Произошло обсуждение, и ответ (может быть, не все его приняли) прозвучал примерно такой. Наука осуществляет тотальное влияние на современный мир. Это происходит через технологии, современный мир насквозь ими пронизан. И поэтому, помимо совершенно понятных и очевидных констатаций - "Не можем знать ни дня, ни часа…", "Помирать собрался, а рожь сей", - эта тотальность влияния науки, от которой так много зависит в сегодняшнем мире, делает предмет нашего обсуждения первоприоритетным, не менее приоритетным, чем, например, экономика или педагогика.

На секции была поставлена задача восстановления на новом историческом этапе и в новых формах существовавшей прежде связи богословия, философии, фундаментальных наук и различных областей прикладной практики. О. Кирилл Копейкин выдвинул целую программу исследований и разработок, направленных на решение этой проблемы, как богословских, так и научно-методологических. Мы довольно долго ее обсуждали.

Что это за программа, какие задачи она перед собой ставит?

Осмысление результатов современного фундаментального естествознания и опирающихся на него областей техники в контексте христианской традиции.

Выяснение методологического предела возможностей объективирующего знания современного типа, прежде всего, физического знания.

Исследование порождающих структур языка и внутренней логики человека с целью нахождения глубинных соответствий между так называемым внутренним миром человека и так называемым внешним миром природы.

Осуществляемое на этой основе наполнение формального математического аппарата научных теорий прозрачным и интуитивно ясным смыслом.

Поиск глубинных смысловых связей между библейским повествованием о творении мира и современными космологическими концепциями.

Переориентация фундаментальной науки с проблематики внешнего преобразования мира на преобразование самого человека, его логоса, познающего и практически осваивающего, преображающего мир; движение через преображение человека к преображению мира.

Уяснение того, что произойдет при такой переориентации фундаментальной науки с техникой, которая на эту науку опирается. Какой будет эта “новая” техника, и что делать с миром уже существующей техники, которая сегодня заполняет собой весь универсум цивилизованной жизни. Куда будет этот мир “старой” техники эволюционировать при так заданном развитии науки?

Уяснение связанности научного универсализма современного типа с протестантской традицией. Нельзя говорить, что современная наука является протестантской, но она исторически родилась в лоне протестантизма.

В связи с этим обсуждалось: возможна ли православная наука, православная научная методология. И рядом коллег было достаточно жестко сказано, что сами по себе естественные науки не могут быть православными, они универсальны. Но, наверное, в связи с их историческим возникновением, тем или иным, они могут нести на себе отпечаток того, где они возникли, в какой духовной традиции. В этом смысле, может быть, имеет смысл говорить не о православной или протестантской методологии науки, а о методологии науки, созданной Православием, или, скажем, протестантизмом.

Что касается гуманитарных наук, то Владимиром Леонидовичем Махначом было сделано утверждение, не обсужденное и не оспоренное, что гуманитарные науки могут быть в принципе только конфессиональными.

Довольно подробно обсуждалась проблематика науки и магии. Говорилось о том, что исторически наука росла из одного корня с магией. Но, начиная с какого-то момента, часть этого древа стала культивироваться церковью совершенно осознанно как раз в интересах борьбы с магией и политеизмом, и постулат современной науки, рожденный в те годы: “Мир мертв и неодушевлен, и только человек живой”, родился в борьбе против бесчисленного сонма духов, населяющих каждый кустик. Отсюда, собственно, и родилась впоследствии позиция экспериментатора, противостоящего неодушевленному миру, наблюдаемому извне либо преобразуемому технически.

Говорилось и об опасности внесения магии в науку. Вспоминали исторические прецеденты – фашистскую Германию, ряд обстоятельств советской истории, говорили об опасности соединения магии и современной техники, о том, что при этом может родиться довольно жутковатая цивилизация совершенно нового типа. Этому надо противопоставить внесение в науку этического начала. Однако отмечалась вместе с тем и недопустимость намеренной демонизации науки и техники, их намеренного и недобросовестного очернения в глазах современного общества.

Говорилось и о необходимости строительства новых организационных структур, которые бы обеспечивали повседневное взаимодействие между Церковью и наукой по всему кругу вопросов жизни общества и государства, структур как собственно церковных и научных, так и общественных. Рассказывалось об опыте Сарово-Дивеевского отделения Собора, а уже уехавший Михаил Иванович Гельвановский говорил об усилиях по формированию Религиозно-социального ученого собрания.

Нужны структуры, представляющие интересы Церкви в мире науки. Нужны также структуры, представляющие интересы науки и техники в Церкви. Андрей Борисович Ефимов говорил о необходимости координационного межведомственного совета по взаимодействию Церкви и науки, организованный Патриархией и Президиумом Академии наук. В этом координационном Совете будут создаваться разнообразные секции, православные ученые советы, православные экспертные советы. Приведу пример. На последнем Соборе в Свято-Даниловом монастыре по инициативе академика Челышева, если не ошибаюсь, была сформирована комиссия, которая па хорошем академическом научном уровне будет осуществлять православную экспертизу школьных учебников.

У этого диалога есть и внутреннее измерение. Мы живем во многоконфессиональной и многонациональной стране и должны, оставаясь православными, постоянно иметь дело и устанавливать отношения с этой многомерной реальностью, социальной, культурной, политической, которая нам дана. Ну, а чтобы выходить на уровень межконфессионального диалога, самим православным необходимо иметь свою тщательным образом проработанную позицию по всему обсуждавшемуся кругу вопросов. Позицию, где бы они утвердились сами. Только тогда можно выходить на такой диалог. Такую позицию, вообще-то, сегодня нужно строить и безотносительно диалога, она просто нам нужна – сама по себе.

Мы на своей четвертой секции много говорили о практических мерах в области работы с молодежью и договорились о необходимости открытия филиала Свято-Тихоновского богословского института в Сарове. Даже успели поговорить об этом с Радием Ивановичем Илькаевым, который обещал всяческую поддержку.

Мне кажется, эта тема шире, чем просто воспитание молодежи. Тут можно искать ответ и на многие вопросы, которые были поставлены в общем списке вопросов нашей конференции. Через работу в филиале можно было бы попробовать решать и другие вопросы. Этот филиал можно было бы сделать не только образовательным, но и научным центром. Тем более, что наш институт имеет государственную аккредитацию, мы выдаем государственные дипломы. Теперь есть правовая база для организации обучения по специальности "теология", и можно было бы достаточно широко решать все поставленные здесь вопросы. Мне кажется, это важный вывод, и его можно было бы внести в итоговый документ.

А еще мы довольно много говорили о демографических проблемах, потому что они тоже естественно связаны с молодежью. И о том, что препятствует нормальной жизни нашего народа, о том, как изуродована психология нашего народа и его молодых поколений пропагандой новых способов жизни. Может быть, и не новых, а старых, но с применением новых технологий, направленных против семейной жизни.

То есть, старые пороки как бы оснащаются новыми технологиями.

Да. Это тоже очень важная тема, и я думаю, что ее нужно из одного лишь этического плана выносить на более широкий горизонт. Не потому, что этический план плох, он очень важен и хорош, но он труднее всего воспринимается. Когда мы пытаемся противостоять происходящему лишь доводами от этики, нас меньше всего слышат, потому что современное общество, и в особенности государственные структуры, меньше всего озабочены этическими проблемами.

Надо, мне кажется, ставить вопрос именно о выживании нации. И здесь вполне естественен научный подход к этим вопросам, с использованием всего авторитета науки. Надо решать вопрос о том, какие меры необходимо принимать для выживания нашего народа. Мне кажется, если ученые за это возьмутся всерьез, то государство вынуждено будет на это реагировать, и некоторые вещи могут быть просто запрещены. Вот, например, в Америке запретили курение. Это же факт, в Америке не курят больше. Это, в общем, фокус какой-то, потому что фирмы, которые производят сигареты, есть, но все эти сигареты теперь экспортируются в страны третьего мира и в Россию, которая теперь не поймешь, то ли третий, то ли уже четвертый мир. А в Америке курить просто запрещено. Почему у нас не могут запретить соответствующие безобразия?

Означает ли это, что православная научная общественность должна формировать, в том числе, и свое политическое лобби.

Безусловно.

Еще я хотел сказать о взаимодействии Православия и науки. Об этом уже было сказано раньше, но немного другими словами. Современная наука, самая сильная, родилась именно тогда, когда христианство начало заниматься наукой. Когда наука христианизировалась, тогда и кончилась магия и началась настоящая наука. Я не думаю, что нужно говорить о христианской физике и христианской математике, но, во всяком случае, вера в Бога всегда все очищает, облагораживает, делает добрым, а не злым. То есть, вера возможна везде, в искусстве, в литературе, в науке, и от этого все, к чему прикасается вера, делается добрым и выигрывает.

И политика тоже должна подвергаться христианскому влиянию, в том числе влиянию христианской науки. Мне кажется, многие наши бедствия связаны именно с тем, что христианское влияние прекратилось. Оно сейчас не оказывается в достаточной степени ни в научной сфере, ни в политике, и мы должны, конечно, бороться за это влияние, должны и в политической жизни страны участвовать, и свою науку христианизировать. Мне кажется, что и в Сарове, в частности, это тоже нужно. Вот скажем, мы обсуждали проблему храма преподобного Серафима и театра. Ну, ясное дело, если бы во властных структурах были христиане, то проблема решалась бы иначе. Нужно как-то об этом думать, продвигать во властные структуры верующих людей.

То есть, не сколько ставить перед собой малоперспективные, как показывает жизнь, задачи перевоспитания нынешних обладателей власти, сколько двигать во власть своих православных людей?

Конечно! Активнее нужно быть. Это наша беда, что мы отучены от активности советской властью, мы привыкли сидеть в гетто, в лучшем случае, за высокой монастырской стеной, и не высовывать носа. Нам там хорошо, и ладно.

Между прочим, не так уж мало хороших людей у нас в народе, и наш народ по-прежнему талантлив. Вот мы вчера были в Санаксарском монастыре. Ну, это просто глаза из орбит вылезают. Вот что может сделать русский человек. На пустом месте, на руинах, без всяких дотаций, без всякой помощи. Они пришли туда под зиму. Им сказали: "Жить здесь невозможно, уходите, ищите себе квартиры на зиму". Они сказали: "Нет, мы остаемся здесь", и так и сделали. Сейчас монастырь становится центром во всех отношениях. Там масса производств. Причем, все они делают лучше, чем другие производственные структуры.

Так что мы еще можем. Можем. Пока еще не до конца выродились. Не до конца заболели. Нужно только активно действовать. Нужно объединиться. Нужно быть оптимистами. Нужно брать дело в свои руки и делать его.

Не надо думать, что наши противники сильны. Это не так. Это только впечатление такое, тоже по инерции. На самом деле, они все разобщены, борются за власть друг с другом, и если мы приходим куда-то активно – в то же министерство образования или какое-нибудь иное место, то очень быстро находим сторонников и все можем, переломить, перевернуть. Мне кажется, главный тезис, который нужно включить в итоговые документы, это призыв к нашей ответственности, к нашей активности. Нужно увидеть себя во всех этих проблемах не только жертвами, не только пассивными зрителями. Нужно понять, что мы в большой степени виноваты в том, что все так плохо. Мы должны быть ответственны.

К нам часто приходят бедные матери и плачут о своих погибающих детях: “Вот, мой сын наркоман, моя дочь пошла на улицу... Помогите... Что мне теперь делать, такое несчастье...” Понимаете, это достойно всякого сочувствия и надо оказывать помощь, верно, но произошло это не случайно. Кто воспитывал детей? Ты и воспитывала, прежде всего, своим примером безбожной жизни. Вот и результат.

Точно так же и мы. Ведь что происходит: это не кто-то чужой пришел и сотворил, а мы сидели на балконе и смотрели. Мы тоже тут жили. Это плоды и наших усилий, наших грехов. И мы должны обязательно каяться и, засучив рукава, должны устремляться на подвиг, просто на подвиг борьбы со злом. Это ответственность каждого христианина. Зло так торжествует лишь при нашей полной пассивности. Если люди действительно идут, как на войну, отдавая свою жизнь, они могут удивительно много, даже один человек может совершить удивительно много с помощью Божией. Это нам показывает пример всех святых. Каждый человек, если он берет на себя ответственность, если он понимает, что должен свою жизнь отдать за добро, он может переломить какой-то процесс, вспять развернуть историю зла.

За два дня работы второй секции ее состав был подвижен, минимум было пять человек, максимум – четырнадцать. Мы старались обсудить вопросы в рамках названия секции. Секции имеют разные названия, но я думаю, что мы, в общем-то, говорили об одном и том же.

Прежде всего, мы обсудили проблему встречи, вхождения священника в мир ученых. Задавались вопросы: надо ли священнику иметь светское научное образование, чтобы быть понятым, принятым, чтобы духовно окормлять своих собратьев от науки. Мнения разделились. Кто-то считал, что, безусловно, наличие такого образования у священника решит проблему встречи, узнавания и будет способствовать одухотворения людей науки. Кто-то считал, что это совершенно не нужно. Моя позиция в этом вопросе, наверное, поменялась после того, как мы вчера отслужили молебен с акафистом у мощей преподобного Серафима Саровского. Преподобный Серафим Саровский не имел ни одного высшего образования, а окормлял и генералов, и ученых, и простолюдинов, и неграмотных людей.

Одним из результатов обсуждений на нашей секции явился вывод о том, что светские беседы, просвещение, катехизация – это очень значимые моменты, но пока не будет участия людей науки в христианских таинствах, их душа не будет одухотворятся, они не станут людьми духовными. Да, они могут стать эстетами от веры, людьми интересующимися верой, удовлетворяющими свое любопытство, узнающими день своего ангела и смысл того или иного праздника. Но пока не будет настоящей духовной жизни, сакральной мистической встречи с Господом через христианские таинства, воцерковления людей науки не произойдет.

Тут, конечно, очень важна личность священника. Священник может быть тем, кто привлечет людей науки в свой приходской храм, если этот храм находится недалеко от научных заведений. Он может быть активным и по отношению к происходящему в коллективах ученых, проводить беседы и так далее. Формы работы могут быть очень многообразны, но смысл один – одухотворить деятельность ученого через настоящее воцерковление.

Другая проблема, которую мы обсуждали: является ли те зачатки взаимодействия Церкви и науки, кои мы сейчас наблюдаем, параллелью с взаимодействием Церкви и армии, тем, что мне близко. Мне довелось много лет видеть развитие этого взаимодействия. Мнения у нас на секции были тоже различные. Кто-то считал, что ничего общего в этом нет, потому, что воины призваны к жертвенности и непрестанно готовы отдать свою жизнь за Отечество, "за други своя", а труд ученого этого не подразумевает. Мне кажется, что параллели здесь есть. Аскеза ученого, его труд, может быть, растягивает его подвиг жертвенности на многие-многие годы.

Посему структурным моментом представляется создание такого органа или учреждения, которое бы координировало это взаимодействие. Мне видится, что это должно быть в недрах самой Церкви. Приведу пример: московскому священнику, который связан с приходской жизнью, с преподавательской деятельностью, с работой в синодальном отделе или в синодальной комиссии, просто так приехать в Саров невозможно. Для этого необходимо благословение правящего архиерея и председателя синодального отдела. А если будет такой координирующий орган, то вопросы, будь то усилия Богословского института по созданию здесь филиала или участие в окормлении людей науки священников, проявивших себя как умелые пастыри, будут решаться легко, и помощь будет скоординирована.

Мне думается, что на базе Сарово-Дивеевского отделения Всемирного Русского Народного Собора и нужно создавать такую структуру, где бы она ни находилась, здесь или в Москве, в структуре существующих синодальных отделов или в виде координационного совета при Академии наук или при Синоде. Это вопрос, наверно, технический. Он будет решаться и нашими усилиями, и волей Божией. Но создание такого органа является необходимостью.

На нашей секции были высказаны и другие интересные мнения. Их было много и трудно будет привести их сразу. Выделю позицию Николая Евгеньевича Емельянова о том, что при работе по созданию банка данных о новомучениках обнаружилось определенное соотношение, корреляция. Каждый день в среднем создаются жития двух-трех новомучеников. И каждый день в среднем открывается на нашей святой земле два-три храма. Это соотношение очевидно и зримо.

Представляется, что укрепление духовной жизни на святой саровской земле, в городе Сарове, воссоздание со временем Саровской обители, возвращение первого храма освященного в память о Серафиме Саровском потребует и работы по воссозданию жизнеописаний новомучеников, тех насельников Саровской обители, которые пострадали от безбожников в годы этого страшного лихолетья. Эта работа очень долговременная. Получить допуск в архивы ФСБ, бывшего КГБ, обработать их, написать жизнеописания – все это потребует большого времени. Наверное, было бы очень значимо, чтобы к моменту открытия Саровской обители или, по крайней мере, храма преподобного Серафима Саровского были созданы синодики-поминания наших новомучеников с просьбой об их молитвенном заступничестве. Думается, это существенно уменьшит те трудности, с которыми мы сталкиваемся в деле открытия храма на Саровской земле.

При том, что в работе нашей секции высказывались многочисленные и весьма различные мнения, эта работа проходила духовно. Не было острой полемики, мы просто обменивались мнениями. Мне очень понравилось, что прихожане саровского храма Всех Святых даже назвали нашу секцию формой духовного окормления ученых. Так уж получилось – приходилось делиться своими пастырскими наблюдениями, случаями из жизни. Может работа нашей секции – это и есть пример взаимодействия науки и Церкви.

С одной стороны, вы говорите о том, что координирующий орган по развитию взаимодействия Церкви и науки должен быть внутри самой Церкви, с другой стороны, о том, что этот орган мог бы создаваться на базе Сарово-Дивеевского отделения Собора. Но Собор, в том числе его Сарово-Дивеевское отделение – это общественная организация. Конечно, главой этой организации является Святейший Патриарх, а одним из заместителей главы – митрополит Кирилл, но все-таки, это общественная организация, близкая к Церкви, но не являющаяся собственно церковной структурой.

По крайней мере, работа Сарово-Дивеевского отделения Собора выявила людей из Церкви и людей от науки, которые способны этим заниматься. Это ядро. Мой опыт, говоря о взаимодействии армии и Церкви, когда создавались координационные комитеты по взаимодействию армии и Церкви, туда входили все силовые структуры - это министерство обороны, МВД, МЧС, ФАПСИ, Главспецстрой, Минатом, - те министерства, которые имели законные вооруженные формирования и этот комитет успешно работал в недрах ОВЦС. происходили разные жизненные моменты, работа то расширялась, то свертывалась, то вообще прекращалась. И пока не возникла постоянно действующая - вначале сектор внутри ОВЦС, а потом Синодальный отдел выделившийся от ОВЦС. Работа по взаимодействию с вооруженными силами, эта работа, все-таки, имеет опасность быть недолговременной. Она может иметь определенное развитие, интерес. Потом угасание этого интереса или развития. А вот постоянно действующий орган, мне, все таки, видится в недрах Церкви должен быть. А между его заседаниями должна работать постоянно действующая группа.

О. Константин сам служил в армии и, когда стал священником, пошел трудиться на поприще взаимодействия Церкви и армии. И очень успешно работает, мы все знаем. Поэтому было очень странно слышать из его уст вывод, о том, что священникам, которые работают в ученых кругах, не обязательно быть образованными людьми и понимать науку. Напротив, священнику, который сам занимался наукой и имеет научное образование, легче решать проблемы научного сообщества. Мне кажется, это очень ясно.

Я уже говорил, что сам был на этой точке зрения до вчерашнего молебна. Я капитан военно-воздушных сил, но на самом деле по образованию физик и математик. Это, собственно говоря, моя настоящая профессия. Святейший Патриарх меня воспринимает больше как офицера, нежели как специалиста по квантовой гидродинамике, этим и было обусловлено то, что я оказался окормляющим армию. Действительно, мне легко в воинских коллективах, мне легко и в научных коллективах. У меня много духовных чад в области науки во всем ее спектре – и гуманитарные специалисты, и естественники. Говоря о военных, это уровень и министров, и курсантов. Конечно, соответствующее образование очень способствует и помогает в этой работе, но мне видится, это не значит, что оно должно быть главным. Я знаю много образованнейших людей, которые не смогут придти ни в научный коллектив, ни в военный коллектив в силу отсутствия какой-то одухотворенности, любви. Нельзя придти к военным, если ты сам не любишь армию, цинично к ней относишься. Нельзя придти к людям науки, если ты прекрасно образован, защитил диссертацию, но к собратьям относишься с претензией, предвзятостью, нелюбовью. Само по себе образование не поможет. Здесь нужна христианская любовь. Будь она в полноте, она покроет и отсутствие специального образования. Много священников, которые имели только семинарское образование, успешно трудятся на этой ниве. Здесь важно преимущество в духовном опыте.

Позвольте напомнить замечательную историю, которая у нас произошла на Соборных слушаниях 1998 года в Сергиевом Посаде, в Духовной академии. К нам на секцию пришло человек двадцать пять семинаристов и слушателей академии, я сначала даже растерялся. После вечерней трапезы, в двенадцатом часу ночи дискуссия продолжалась, там были мы с Алексеем Валерьевичем Кондрашенко и оставалось человек восемь слушателей академии. Тут пошел совсем задушевный разговор. И вот один из молодых священников говорит: "Слушайте. Ну вот, архимандрит Кирилл Павлов выйдет, скажет – "Покаемся, братия!" – все упадут на колени и заплачут. И ученые, и неученые – перед его духовной силой все равны. Но мы-то, – говорит, – не он. Мы грешные и нерадивые. Нам поневоле, чтобы обращаться к ученым, хоть какие-то знания нужны, чтобы на них опираться".

По поводу форм работы. Координационный совет был предложен потому, что существуют такие советы со штатами, помещениями, международными связями, самыми различными структурами, и поэтому это нечто серьезное. Не надо пренебрегать возможностями той же Академии наук или какого-либо крупного научного центра для создания такого совета.

Посмотрите, можно было бы сказать, что в области образования и катехизации достаточно было координационного совета. Нет, потребовался отдел.

В работе принимали участие два священника – настоятель храма святого Пантелеимона в Дубне о. Александр Любимов и настоятель храма преподобного Серафима Саровского в Новоуральске о. Алексей Ермаков.

Вот что было констатировано. Для всех очевидно, что воцерковление научного и инженерного сословия идет чрезвычайно медленно, а в городах Минатома – катастрофически медленно. Очень мало ученых воцерковляется даже в городах, где есть православные храмы. Может быть, так и должно быть. О. Дмитрий Смирнов выступал у нас на секции и приводил пример с сосной. Говорил: вот сосна растет. Если ее поливать, она растет быстрее. На три процента быстрее! Стоит ли поливать, стоит ли предпринимать какие-то организационные усилия, прыгать выше головы, стремясь ускорить этот процесс? Более-менее единодушно на секции было принято решение: "Да, нужно сосредоточить свое внимание, прежде всего, на организационных мерах".

О. Дмитрием Смирновым было высказано еще одно очень интересное сравнение. Обычно христианизация различных племен начиналась с того, что веру принимал князь. У нас "князь" веру принял. Все видели, что директор института человек православный. А научное сообщество, тем не менее, веру не принимает.

Буквально сейчас я шел с работы. Навстречу шли два очень крупных ученых нашего института. Когда они проходили мимо, я услышал обрывок разговора. Один говорит другому: "Много лет жили без православия, зачем оно нужно нам сейчас…" Они прошли, и я не слышал окончания разговора. Эти настроения характерны. В этом – внутренние причины того, почему воцерковление идет медленно.

Но есть и внешние причины. Это открытое и скрытое сопротивление как администрации закрытых городов, так и администрации градообразующих предприятий. В Сарове мы видим это явно в вопросе с театром.

Думаю, не совсем справедлива ваша идея о том, что город был ориентирован на выполнение оборонных задач в советское время, ответственность воодушевляла всех его жителей, и поэтому сегодня они не могут принять Православие. Я думаю, это не совсем так. Это видно из того, что, как только изменилась внешняя политическая погода, так наши ученые, в том числе и сотрудники ядерных центров, превратились из тех, кто делал ядерный щит Родины, в тех, кто его предал. Взяли и отдали американцам все свои секреты. И сейчас очень часто работают по заказам Америки, получают американские деньги.

Меня это просто поражает. Я бы не смог сейчас взять и получать деньги от Америки, выполнять какие-нибудь американские заказы. Православные люди этого не понимают. Поэтому я не думаю, что здесь такая причина, как вы говорите. Я думаю, причина другая. Безбожная жизнь – это жизнь греховная. Понимаете, принятию веры препятствует грех. Не какая-нибудь установка на оборонные работы, скажем, на физику. Нет. Грех препятствует. Люди, которые очень долго жили без Бога, закоснели в этом. Потому им нужно покаяться, чтобы принять веру, а они каяться не умеют и не хотят.

Тут требуется проповедь. Тут нужна настоящая проповедь покаяния. Нужно грех обнаружить, показать, что так жить нельзя, показать, к чему это приводит. А эта проповедь здесь очень слаба. Это вина Церкви и вина тех немногих христиан, кто здесь уже есть. Мне кажется, нам всем здесь нужно отнестись к себе более строго и действительно начать проповедь веры и покаяния. Если мы не покаемся, мы погибнем. Народ наш просто погибнет.

Спасибо за дополнение о. Владимир. Один из моментов, который обсуждался и был единогласно принят на секции, состоит в том, что наши документы, в которых будут отражены проблемы городов Минатома, надо обязательно послать в Минатом, а также руководителям всех исполнительных и законодательных властей, директорам градообразующих предприятий Минатома. На них надо воздействовать.

Второй момент, тесно связанный с первым. Города Минатома благодаря тому, что наше законодательство этому не препятствует, кишмя кишат различными сектами. Дело доходит до потрясающих моментов. В закрытом городе Северске, это бывший Томск-7, Сибирский химический комбинат, прямо напротив управления комбината строится или уже построена (у меня сведения двухлетней давности) церковь свидетелей Иеговы. А православного храма там нет.

Уже есть.

Спасибо за поправку. Значит, уже открылся, слава Богу.

Там сосредоточено потенциально несколько Чернобылей. И у людей, которые работают на таких работах, только сейчас появилась возможность перекрестить лоб в православном храме. До этого был только храм свидетелей Иеговы.

Уже на первом пленарном заседании говорилось о слабости и "дырявости" нынешнего законодательства. Оно благоприятно для проникновения сект. Надо отметить в заключительном документе, что, может быть, необходимо поставить заслон в рамках общего законодательства. Надо как-то усилить этот заслон проникновению сект, может, путем поправок к закону о ЗАТО, если это возможно. Проникновение сект – это страшная вещь в закрытых городах, и последствия могут быть самые чудовищные.

Достаточно представить себе сектантов, которые, скажем, работают с ядерным оружием или его компонентами.

Дело в том, что у нас сложился некий круг людей. Он состоит из нескольких десятков человек, и когда приезжает богослов или священник, ходят на эти выступления одни и те же люди. Им все понятно, они с удовольствием слушают, хотя далеко не все из них воцерковлены. Люди, которые входят в этот круг и воспринимают эти идеи, получают возможность общаться между собой. Так и идет духовное общение. Но этот круг людей не растет. Поэтому крайне важно, чтобы появилась возможность доступа священника на рабочие места.

Говоря о миссионерской деятельности, мы пришли к тому же выводу, о котором уже сказали о. Владимир Воробьев и о. Константин Татаринцев. Уровень миссионерской деятельности мирян – светских людей, конечно, надо повышать. Безусловно, уровень светских людей, которые занимаются миссионерской деятельностью среди ученых, должен быть высоким. Спорить с учеными трудно – они дотошные. Скажем, мне часто не хватало подготовки для того, чтобы переспорить ученых. Конечно, надо открывать филиал богословского института. Я думаю, условия для этого созрели.

Я ожидаю сопротивления со стороны городских властей, которые не случайно боязливо не явились на открытие нашей конференции, пред очи митрополита. Я говорю про первых лиц города.

И ладно, ничего, и без них сделаем. У нас первые выпускники Свято-Тихоновского института это уже молодые люди. Это люди вполне зрелого возраста, и Алексей Федоров, и Александр Брюховец. Особая ценность таких людей состоит в том, что они уже известны в научных кругах. Молодежь – прежде всего, но и такие люди постарше тоже очень нужны. Мы полностью согласны с тем, что пункт об открытии здесь филиала Свято-Тихоновского института нужно также обязательно включать в итоговые документы.

Как я уже говорил, у нас в секции работали два священника. И дубнинский о. Александр, и новоуральский о. Алексей чрезвычайно самокритично проанализировали свою деятельность по работе с учеными и оба признали, что, конечно, нужны дополнительные усилия, дополнительные знания для того, чтобы продуктивно работать с учеными. Эта откровенность не то что обрадовала, даже трудно подобрать слово... В общем, это звучало чрезвычайно утешительно для всех нас. Да и ученые, которые участвовали в заседании, были самокритичны. До общего покаяния дело не дошло, но стороны признали недостаточность усилий в этом направлении. Расти надо всем, расти и самим окормляемым, и окормляющим.

И еще одна проблема была затронута. Она не характерна для Дубны, но характерна для закрытых городов Минатома. Это проблема сословной неприязни. Дело в том, что во многих закрытых городах Минатома научно-техническая интеллигенция – это люди приезжие, чужие для местного населения. И, скажем, в Сарове традиционно было разделение, с самого момента, как город был закрыт и создан научный центр. Существовала как бы была белая кость, "научники" – и все остальные.

Эта сословная вражда весьма велика и она совершенно четко проецируется на приходскую жизнь. То есть, бабушки, я условно говорю, бабушки, и ученые как-то не очень уживаются между собой в приходе. Вообще-то проблема решается просто. Нужно просто больше открывать храмов. И каждый найдет себе тот храм и того батюшку, который ближе. Мне кажется, что это тоже надо отметить в заключительном документе. Совершенно понятно, что для Сарова даже возвращение храма преподобного Серафима и возобновление там богослужебной жизни будет недостаточным. Уже сейчас надо ставить вопрос о строительстве в Сарове еще двух-трех храмов – за речкой и так далее. И давайте это тоже включим в итоговый документ. Надо уже сейчас работать над включением этого в градостроительные документы, на уровне проектов, поиска денег. Кстати, директор института обещал помочь в этом в рамках имеющихся возможностей.

У меня есть дополнение, как мне представляется, важное. Это довольно-таки трудоемкая идея, которая, однако, могла бы помочь в ситуации будущей катехизации и сближению "белой и черной кости". Тем более имею десятилетний опыт. Он, правда, во многом неудачный. Но у вас возможностей больше, и здесь это можно сделать. Это создание силами православных ученых очень престижной школы, куда родители стремились бы отдать своих детей. Школы, которая будет расширяться по мере прихода туда православных верующих педагогов, ученых и по мере того, как эта школа будет набирать свой престиж. Тогда эта школа будет первым этапом поступления в филиал и богословского института и в другие высшие научные заведения. И там должно быть все поставлено на самом высоком уровне. Вот, как раньше при мехмате была вечерняя математическая школа.

В каждом научном центре нужна такая школа, где одним из важных компонентов было бы воспитание в лоне православной культуры, православной духовности. Это дело чрезвычайно трудоемкое, оно потребует жертв, потому что, конечно, никакие городские власти все это в полной мере оплачивать не будут. Здесь потребуется подвижнический труд. Но тогда через 10 лет мы уже будем иметь православных в количестве, гораздо большем, чем теперь. Надо лишь, чтобы нашлись такие подвижники, хотя бы три человека. Потому, что школу или гимназию можно сначала делать совсем маленькую, начиная с 4-го класса можно или типа колледжа, начиная с 7-го класса. Со всего города набрать самых хороших мальчиков и девочек, хорошо воспитанных, с хорошим поведением, с хорошо соображающей головой. И на высочайшем уровне рассказать им, что такое Православие, что такое физика, что такое русская литература, русская история. Этот проект мне кажется наиболее эффективным для будущего города Сарова.

Спасибо. Но здесь есть одно важное обстоятельство. У нас на секции о. Александр Любимов рассказал про опыт создания православных гимназий. Во многих местах взялись очень рьяно и перешли тонкую грань: когда начинаешь детям внушать что-нибудь насильственно, под давлением, у них реакция противоположная. И дело дошло до абсурда. В одной из этих православных гимназий была создана подпольная комсомольская ячейка. В знак протеста против слишком активного, по мнению детей, и, по-видимому, не очень профессионального внедрения Православия. Это я, конечно, говорю не в качестве отрицания, а в качестве предостережения.

Я даже могу сильнее сказать: "Волга впадает в Каспийское море". Конечно, если мы будем делать педагогические ошибки, то все развалим. Тут должны быть умные люди, которые хотя бы два учебника по педагогике прочитали.

Вся проблема заключается в том, чтобы эта школа с самого начала оказалась в руках православных, но при этом и высокопрофессиональных людей. Если такая школа окажется в руках людей, по-неофитски ретивых, это было бы гибельным.

Совершенно верно. Не должно быть никакой неофитской ретивости, и должны быть умные люди. Поэтому сначала этот проект нужно очень хорошо подготовить. У нас тоже есть православная школа. Ей уже лет 15. Оформлялась она меньше, но это одна из самых сильных православных школ в Москве. И мы прошли весь этот опыт тоже. В такую школу очень часто отдают детей и неверующие люди, потому что проблема, как воспитывать детей нравственных, стоит у всех. И даже неверующие люди, которые имеют какую-то власть, очень легко узнают, что в элитарных колледжах, которые они финансируют, нравственности не учат. Оттуда выходят люди безнравственные. А здесь научают людей нравственным ценностям. И они приходят в православные школы, просят взять их детей. Так что это, действительно, мощное средство. Но эту работу нужно очень и очень тщательно готовить.

Мне хотелось бы еще сказать кое-что по поводу того, что уже было сказано ранее.

Во-вторых, еще раз по поводу саровского храма. Мне кажется, что хлопоты о храме идут очень вяло. Нужно пойти известным путем. Грядет столетие канонизации преподобного Серафима. Нужно потребовать, чтобы к этой дате был возвращен и отреставрирован монастырь целиком. Понимаете. Просто потребовать и все. И попросить, чтобы требование весь монастырь отдать и отреставрировать было из Москвы. Я думаю, что, конечно, этого они не сделают за три года. Но, может, храм отдадут.

Я хотел выступить сразу после Алексея Кондрашенко, чтобы была более контрастная оценка работы нашей третьей секции. Выступавшие между нами частично высказали то, что я тоже хотел отметить.

Я обращаю ваше внимание на то, что только наша секция имела непосредственное отношение к названию нашей конференции. Мне представляется, что первая секция и ее название – это сегодня немножко эстетство, не совсем по теме.

К счастью, в нашей маленькой секции собрались люди, которые высветили все проблемы. Говорили о том, что не надо путать церковь с идеологией. Были и неожиданные предложения – строить работу по типу КПСС. Реплика одного из батюшек вернула нас на грешную землю: "Миссионерство – долг каждого православного человека". Но тут же было сказано, что неофитам нужно быть поскромнее, многие из них считают, что раз они уже вчера ушли из секты, то сегодня они вправе обращать всех в Православие. И своей убежденностью, что именно у них – истина в последней инстанции, они часто отталкивают людей от Церкви.

И хорошо, что к нам не пришли городские власти. Это не обидно, а радостно. Потому что ситуация высветилась и упростилась. И мы не стали терять время. Представьте – они пришли бы, выступили, отняли бы время, неискренне выразили нам уважение и так далее.

Ситуацию проиллюстрировал и ленинградский балет, который буквально преследовал нас. Он, как вы помните, мешал селиться в гостиницу, его концерт происходил именно в то время, когда мы встречались с директором театра в здании храма, он даже оказался рядом с нами во время службы на Дальней пустыньке. Во время акафиста танцоры балета стояли через дорогу, у памятника Серафиму Саровскому, и один из батюшек отметил – экскурсовод рассказывал им про памятник, но ни экскурсоводу, ни хотя бы одному из экскурсантов не пришло в голову перейти дорогу и подойти к кресту. И как можно говорить о преподобном Серафиме без веры? То, что мы видели это своими глазами, тоже высветило ситуацию.

Я не согласен с некоторыми выводами, сделанными на секции. А уже сделанные выступления можно дополнить. В частности, было обращено внимание на то, что есть богословские пособия для врачей, для военных, много чего есть. Но нет разработок для ученых. Более того, появляются брошюры, в которых Библию трактуют как непосредственный источник естественнонаучных знаний, как будто там есть прямые рецепты построения единой теории поля и тому подобное. Такие публикации огорчают.

Что происходит с духовным наследием Сарова? Как будто открыли сундук бабушки, а там слиток золота. И скудоумное: "Куда его девать? Что это такое? Что с этим делать? Тяжелый – буду капусту квасить". Посмотрите на Саров. "Саровбизнесбанк" – на рекламе монастырь с крестами нарисован. В зале заседаний городской администрации – макет монастыря. И так далее. Ну, кто только не эксплуатирует это наследие. Откройте сборник "Деловой Саров" – на первой странице фотография памятника Серафиму Саровскому, он как бы открывает ряд деловых людей города. И никому из предпринимателей, попавших в этот сборник, не хватает ума сказать: "Вот мой вклад на восстановление храма батюшки Серафима". Ситуация парадоксальная.

На секции отмечалось и то, что если между наукой и Церковью сейчас устанавливаются контакты, происходят конструктивные дискуссии, есть, по-моему, и близость взглядов, то у нынешней массовой культуры России происходит размежевание и с Церковью, и с наукой.

Мы обсуждали особенности ученых как прихожан. У каждой профессии свои болезни. У шахтеров – силикоз, а у ученых – гордыня ума. Но, если они не будут переоценивать свои способности, они не смогут создавать новые сущности – и не состоятся профессионально, как ученые. Но гордыня ума – это и потенциальный источник и грехов. Таким образом, есть своеобразные проблемы миссионерства в среде ученых, проблемы, я думаю, и богословские.

Большой урок для нас, жителей Сарова – это рассказ наших новоуральских гостей о построенном там дворце спорта. Стоит огромное здание, но оно не состоялось как дворец спорта, а превратилось в обычную дискотеку с наркотиками. Спортсменов-то мало, купить коньки – и то трудно, и на город как бы наложена епитимия по содержанию этого здания. Это прямо-таки проклятие целого города или, как говорится, чемодан без ручки – и бросить жалко, и нести тяжело. Наш же город на дотации. Вы посмотрите, как технологично действуют наши оппоненты. У нас есть противостояние артистов, любителей театра – и Церкви. Теперь в этот конфликт втягивают спортсменов, болельщиков – и конфликт еще более усугубляется.

Нам повезло, что в нашей секции работали о. Александр Любимов из Дубны и о. Алексей Ермаков из Новоуральска, заходил к нам и о. Дмитрий Смирнов. Спасибо им.

Еще реплика о работе нашей секции. Всплывает иногда доброе опосля, а это может быть дополнением в общий документ. Мы говорили о покровительстве науке. Со времен бегства из Египта у иудеев были воинские знамена. И сегодня любое воинское подразделение имеет свои знамена, с которыми выходит на бой. В последнее время на этих знаменах вновь, как и раньше, появляются святые покровители. Большое благо, что сейчас у войск РВСН есть покровительница великомученица Варвара, у авиаторов – святой пророк божий Илия, у сухопутных войск – великомученик Георгий Победоносец и Архангел Михаил.

У меня было впечатление, что действия по передаче храма преподобного Серафима Саровского полностью возлагаются на местные власти, на приход, на верующих Сарова. Но я хочу, чтобы в итоговом документе было отмечено: это позор не только нашего города, это позор государственного масштаба, и нужно не плевать именно в нас, а добиваться передачи храма у государственных властей.

Было довольно много конкретных предложений, непосредственно связанных с различными аспектами вооружений. В частности, говорилось о том, что недопустимым является целенаправленное отвлечение от своих обязанностей ученых из созданных на средства народа закрытых атомных городов, осуществляемое представителями зарубежных стран. Это, вообще говоря, является преступлением перед государством. Хотя бы косвенное участие русских ученых в работах по совершенствованию оружия других государств, в разработке и внедрении проектов, направленных на уменьшение численности русского народа, в продаже на Запад совершенных образцов оружия, которые наша армия купить не может, – все это тоже является преступлением перед Россией.

Говорилось и о том, что сохранение военного, в частности, ядерного паритета спасает не только Россию. Это надо отметить в постановляющей части документа. Об этом много говорится, но все-таки не все знают, что Россия – последняя твердыня Православия в мире. И пагубной является идея создания безъядерного мира. Эта ложная пацифистская идея, которая, в конце концов, будет означать наше разоружение перед лицом потенциального агрессора, известно, какого толка, претендующего на установление мирового диктата. Это военные и вместе с тем абсолютно духовные аспекты проблемы.

Говорилось также о том, что участники конференции считают абсолютно необходимым сохранение высокого патриотического, нравственного и морального потенциала ученых, которые работают над этими проблемами. В этом смысле контакт с Русской Православной Церковью которая в России является традиционным носителем высоких нравственных и духовных ценностей, совершенно необходим, как необходим и возврат храмов, помощь в их воссоздании. Действительно Саров – это святое место, и как когда-то была война за восстановление исконного названия Cергиев Посад вместо Загорска, это касалось всей России, точно так же является необходимым восстановление исконного названия города Сарова и, тем более, храма в центре этого города. Действительно, это общероссийская задача.

По тем же причинам абсолютно недопустимо проживание в атомных городах представителей тоталитарных сект и других деструктивных организаций, а также особо опасных преступников-рецидивистов. Это требует внесения изменений в законодательство.

В предложениях нашей секции будут еще кое-какие дополнения о недопустимости ратификации договора СНВ-2, который чуть ли не на той неделе собираются ратифицировать. Это тоже имеет прямое отношение к защите Родины.

Вчера мы говорили и о другой стороне нашей тематики, о том, что происходит в биомедицине, как ее сейчас называют. Уже было упомянуто, что академик В. Иванов выступал на одной из секций с родственными проблемами. Мы считаем своим долгом рассказать о том, что происходит в медицине, как различные современные методики посягают на святость человеческой жизни от момента ее зарождения до естественного угасания. Это, в частности, методики экстракорпорального оплодотворения, фетальной терапии, клонирования, эвтаназии, использование психотехнических методик и так далее. Все это, конечно, является разрушительным для государства, особенно в тяжелейшей демографической ситуации. Это разрушительно и для духовного состояния нашего общества. В этой связи мы будем просить возможности рассказать об этом подробнее.

Участники слушаний одобряют деятельность нашего общественного комитета по биоэтике, который пытается противопоставить этим процессам мнение Церкви. Мы убеждены, что только сотрудничество Церкви с учеными может дать здесь какие-то позитивные плоды.

В равной степени мы хотим одобрить в наших решениях новую редакцию Концепции национальной безопасности, особенно в той части, где говорится о сохранении и совершенствовании ядерной мощи России, и просим вас поддержать это. Вместе с тем, мы с тревогой констатируем, что совершенно недостаточной является та часть Концепции национальной безопасности, где говорится о сохранении человеческого потенциала России. Там полторы невнятных строчки, и это недопустимо. В Концепцию национальной безопасности необходимо внести положения, где будут намечены реальные пути преодоления демографического кризиса, создающего прямую угрозу безопасности России. Мы оцениваем эту проблему и с религиозной точки зрения, потому что Россия является единственной православной державой и одна в мире противостоит духовному тоталитаризму потребительского сознания западного общества. И вымирание народа России, будь-то от ядерного разоружения, от разрушения его духовных основ или от усилий псевдоученых, которые проводят деструктивную работу в биологии и медицине, будет иметь колоссальные последствия для всего мира, потому что будет играть на руку победе мондиализма, концепции однополярного мира с неизбежным протекторатом Соединенных Штатов. Я не знаю, как это воспримет наше собрание, но нам это представляется совершенно очевидным, как дважды два четыре, и молчать об этом мы просто не имеем права.

И еще два момента. Во-первых, совершенно необходимым представляется создание ассоциации православных ученых, потому что если кто-то что-то практическое и реальное делает в современном мире, пытаясь удержать Россию, то это не политики. Политики лаются между собой по телевизору, водят демонстрации на Васильевский спуск, на Манежную Площадь и еще куда-то. А делает только Церковь, она создает воскресные школы, открывает храмы, собирает вот такие собрания и так далее. Так что православные ученые в России – это сильная мощная единица, которая сможет многое противопоставить деструктивным силам.

Второе – в адрес Собора. Как нам сделать, в конце концов, чтобы материалы Собора стали достоянием людей? Два назад прошел Собор, посвященный науке и религии, который практически не был освещен, о нем никто не знал, и только сейчас выходит брошюра стараниями группки энтузиастов. Пройдет этот Собор, будут вынесены, не сомневаюсь, интереснейшие и полезные решения. Кто их услышит на той неделе? Никто. Я глубоко уверен, либеральная пресса о нем не скажет ни строчки. Вот пример: здешняя административная публика не присутствует, игнорирует этот Собор, и наверху, тем более, происходит то же самое.

Слава Богу, есть у нас пока нефтяники и другие состоятельные люди, помогающие восстанавливать храмы. Но, может, пора все-таки сказать священноначалию, что созидание духовного храма не менее важно, потому что по пророчеству-то будут церкви, золотые купола, а ходить туда и служить там будет некому. Ежедневная газета консервативно-государственно-православного толка, нормальная политическая газета всероссийского масштаба с талантливыми журналистами сыграла бы в этом колоссальнейшую роль. И кто-то должен ставить вопрос об этом. Собор, по-видимому тоже.

Вы говорили о публичном одобрении от имени нашей конференции Концепции национальной безопасности в той ее части, которая связана с ядерными вооружениями, и о дополнении этой Концепции в части человеческого потенциала, демографических проблем. В связи с этим я припоминаю, что говорил Р.И. Илькаев в своем позавчерашнем выступлении по поводу тех положений, которые впервые появились в документах такого жанра – о духовности, о культурном наследии, о сохранении традиционного образа жизни, о роли русского языка. Само появление этих абзацев в Концепции национальной безопасности в каком-то смысле беспрецедентно. Но совершенно понятно также, что если брать эти строчки сами по себе, безотносительно к тому месту, где они вдруг появились, то написаны они довольно вяло, рыхло, и их можно было бы сформулировать гораздо лучше и жестче. В этом смысле, надо было бы призвать создателей Концепции не останавливаться на достигнутом и в этом вопросе.

Можно не делать реверансов в адрес этой Концепции и сказать, что в ее новой редакции абсолютно недостаточно отражены проблемы демографической катастрофы и пути выхода из нее с участием медиков.

…А также сохранения духовного и культурного наследия России.

У нас была самая многочисленная секция – четвертая, и мне кажется, что проблема преподавания, молодежная проблема вообще, интересовала всех очень сильно, потому что, все-таки, наше будущее зависит от нашей молодежи. У кого молодежь, у того и будущее. Поэтому мы в первый день даже не уместились в нашем кабинете, пришлось проводить заседание в этом зале.

Для того, чтобы определить, что конкретно хочет каждый представитель молодежи, мы раздали анкеты. Там были, например, такие вопросы: “В чем смысл жизни молодежи сейчас и каким он должен быть?” – или, – “Какие факторы ускоряют падение нравов или влияют на смертность?” По тому, как люди отвечали, мы видели, какие вопросы интересуют молодежь, точнее, какие вопросы интересуют молодежь на наш взгляд, взгляд людей более старшего поколения. Но мы сделали градацию немного проще. Дело в том, что у нас была научная молодежь. И мы приняли границу возраста научной молодежи за 35 лет. Почему? Потому что где-то в этом возрасте заканчивается прием в аспирантуру.

По результатам этого анкетирования я могу высказаться в пользу неофитов. В чем, по вашему, смысл жизни молодежи сейчас и каким он должен быть? Неофит отвечает: “Смысл в том, чтобы понять: пьянство, наркотики секс – низкие пороки, разлагающие общество. Смысл в нравственном и духовном возрождении Родины”. И вот смысл жизни для давно крещеного человека, который уже давно посещает храм: “Пока наше государство не вышло на общеевропейский уровень жизни, пока люди не имеют квартиры, машины, дачи, пока они не могут позволить себе раз слетать и отдохнуть в Европу или в Америку, говорить о нравственном и культурном уровне нет смысла”. Вот вам, пожалуйста.

Могу сказать в пользу неофита то, что эти люди в принципе лучше. Это и к священникам относится. Только что рукоположенный священник ведет службу и требы гораздо лучше и, я бы сказал, духовно богаче, чем священник, который уже проработал пять-десять лет. (Реплики из зала.) Ну, это мое наблюдение. Я говорю о том что именно такую работу по преподаванию молодежи можно доверять неофитам. А люди, уже умудренные церковным опытом, должны быть их руководителями, духовными наставниками.

По результатам анкетирования оказалось, что всю молодежь и всех людей можно разделить на пять условных категорий. Первая категория – люди воцерковленные. Вторая – батюшки меня простят за некоторую вульгарность, но это правда жизни – пасхальные и великопостные, то есть причащающиеся один раз на Великий пост или приходящие в храм один раз на Пасху. Ну, есть такие люди, что скрывать. Третья категория – лояльно относящиеся к Церкви. Четвертая – люди, которым все равно, есть у них вера или нет. Пятая – это негативно относящиеся к Православию.

К этим людям, к этой молодежи нужно подходить по-разному. И именно на нашей секции было сказано, что проблема стоит в том, как именно христианизировать этих людей, какими средствами вести с ними миссионерскую работу. Надо, чтобы Православие их не отталкивало. Например, если говорить на церковно-славянском языке с людьми, которым все равно, есть Православие или нет, их можно просто-напросто оттолкнуть.

Формы взаимодействия Русской Православной Церкви и научной молодежи мы распределили по направлениям. Первое – воспитание и образование, второе – мировоззренческо-религиозные вопросы, третье – культура как средство реализации мировоззрения, а также история, идеология; государственное управление, надгосударственное управление, средства массовой информации, семья, экономика, система кражи времени, то есть досуг молодежи, оружие геноцида, обычные вооружения. И над всем этим, конечно, стоят факты, которые иногда у нас скрываются или извращаются. Что-то умалчивая и говоря какую-то ложь хотя бы по одному из разделов, мы просто-напросто теряем все наше православное мировоззрение.

По каждому из этих вопросов были представлены предложения. Я их читать не буду, потому что их очень много – до двенадцати-пятнадцати предложений по одному из пунктов. Поэтому я передаю работу нашей секции в президиум, я думаю, она как-то ляжет в основополагающий документ.

У меня реплика в ответ на ваши слова о том, что вновь рукоположенные батюшки служат как бы более рьяно. Правильно я вас понял? В работе нашей секции принимали участие женщины зрелого возраста, так вот они высказали прямо противоположное пожелание: у нас, мол, батюшки слишком молодые, мы хотим пожилого батюшку, умудренного, чтобы он нас выслушивал и хорошо с нами общался.

Мы с Андреем Борисовичем Ефимовым вчера в 12 часов ночи прогулялись по Сарову. Мне это напомнило мою молодость. Я после университета попал в Институт теоретической и экспериментальной физики к академику Алиханову, прямо в его лабораторию. Было удивительно интересно работать, потому что тогда у нас был самый крупный в мире ускоритель, находился он в Москве, в нашем институте. Мы находили какие-то новые частицы... И все время казалось: еще один эксперимент – и мы вот-вот найдем что-то совершенно потрясающее. Потом американцы построили более крупный ускоритель. Потом мы построили более крупный ускоритель в Протвино. Все время была война. В какой-то момент мы поняли: нет, конец, ничего мы не откроем, какая-то стена… Потому что не поймешь, то ли это частица, то ли резонанс...

Потом были крупные работы – ставили информационные системы для ЦК партии, для всех министерств. Сейчас это Газпром, крупные банки. Это все тоже интересно.

Вспоминаю свою молодость, когда я попал в этот Институт теоретической и экспериментальной физики. Он находился в усадьбе Меньшикова, которая чем-то очень напоминает центр Сарова, тоже роскошный парк. И я, молодой человек, аспирант, после ночного счета – машина была одна, работали круглосуточно – бегу на метро, и академик Алиханов уже после инсульта с трудом ходит с палочкой по этому парку. И этот академик останавливает меня, аспиранта среди ночи и мы не спим ночью, а начинаем обсуждать результаты моих расчетов. Что получилось, как получилось... Мне казалось, это что-то обычное. И только после сорока лет, когда я поработал в институтах и Франции, и Германии, и Англии, я понял, что такого вообще не бывает.

И гуляя вчера вечером, я понял, что работать в таком месте, как у вас- это просто дар Божий. Это в каком-то смысле рай на Земле. Ну что еще может быть нужно молодому ученому? Прекрасная природа, работа, живешь рядом, прекрасный институт, самый современный в мире. Если тебе еще зарплату платят, как раньше было, то больше ничего не нужно. Вроде бы все. Что еще нужно человеку?

Все хорошо у нас было, кроме одного. В этой усадьбе был храм, но в этом храме находился ядерный котел, модель атомной электростанции. Если бы там была церковь, что у вас сейчас уже есть, то в принципе там было бы все, что нужно для молодого человека, для его работы, для создания семьи и воспитания детей. У вас церковь уже открылась Нужно еще создать хорошую школу.

Я на этом кончаю и хочу сказать, что нужно восстановить приоритет и значение наших научных городков. Их очень много в России. Нужно их не уничтожать, а холить и лелеять. Это наше достояние, например, академгородок в Новосибирске. Все, кто там побывал, знают: он близок вам по духу. Пущино, Дубна, Протвино – нужно возрождать их достоинство и всячески их поддерживать. Может быть, в решении конференции надо обратить внимание на значимость этих городков для науки, для жизни страны.

Говорилось и о том, что сейчас наука протестантская и есть какие-то смутные надежды на то, что она станет православной. Для других наука – магическая, то есть материалистическая и, опять-таки, есть смутные надежды на то, что она станет христианской. В действительности, все это совершенно не так. В науке всегда было мистическое направление, и то, что оно стало слабее, говорит о ее кризисе. Протестантизм в кризисе, а это значит, что те христианские основы, на которых развилась современная наука, сейчас может возродить, по всей видимости, только Православная Церковь. Отчасти, может быть, и католицизм. Не надо здесь говорить о какой-то исключительности.

И если в наш итоговый документ попадут подобные не вполне выверенные фразы, то с пропагандистской точки зрения это будет большой подарок врагам Православия. В качестве программы исследований это очень интересно, но в рамках такого документа как решения нашей конференции это сразу производит иное впечатление.

Надо все время, по-моему, подчеркивать следующее. Несмотря на то, что протестанты играли в развитии науки более крупную роль, именно православное мировоззрение гораздо легче сочетать с современной наукой. Несмотря на то, что первоначально наука развивалась в странах ислама, не ислам, а христианство оказалось той религией, на основании которой могла развиться наука. Отличие Православия сформировалось в эпоху Византии, когда византийские христиане были гораздо более культурны, чем католики. Протестантизм же в чисто духовном плане вообще является регрессом. Поэтому именно Православие представляет собой гораздо более подходящую идеологию для того, чтобы развивать эти направления исследований. Нужно избежать таких ошибок, хотя то, что говорилось, это интересно и развивать эти исследования можно.

И последнее. Очевидно, в силу каких-то недоразумений здесь не прозвучало предложение выступить в поддержку того, чтобы во всех высших школах развивалось преподавание теологии и чтобы эта дисциплина носила конфессиональный характер – в том смысле, что все традиционные конфессии могли бы преподавать ее по-своему. Если же какой-то крупный профессор вообразит, что он создает какую-то общую теологию… Ну, конечно, учебное заведение может предоставить ему такую возможность. Мне кажется, что, хотя решение министерством принято, такая поддержка как от Русского Собора, так и от института будет очень полезной.

Большое спасибо за это замечание. Оно очень своевременно и уместно именно на этом заседании. Безусловно, далеко не во всех сообщениях, в том числе и в моем, не были разделены два пространства. Первое из них – это то, что обсуждалось фактически. Понятно, что пропуски в изложении здесь всегда возможны, поскольку обсуждалось очень много разных вещей. Эти пропуски надо по мере возможности восполнять. Второе – это те жесткие конкретные тезисы, которые должны быть помещены в итоговый документ. Хотя эти предложения звучали, и их было довольно много, но они до сих пор не обсуждались отдельно и специально. Вероятно, этому надо посвятить следующее пленарное заседание.

Мое предложение в итоговый документ сводилось к тому, чтобы там найти место для следующего абзаца: при современном положении и больших технических возможностях применения новых генетических и биомедицинских технологий необходимо их нравственное осмысление и применение только тогда и там, когда это оправдано, не только с точки зрения здоровья человека, к которому такие технологии применяются, но и с точки зрения уважения к целостности его личности, к этичности проводимых мероприятий. Параллельно идущие наработки в области отношения к этим новинкам, техническим новшествам есть и среди с общественных и научных сил, даже в международном плане, где участвуют медики, генетики, биологи, юристы и разные другие специалисты, и среди разных конфессий и религий.

Вчера Дмитрий Владимирович Сладков предлагал некоторое согласительное действо под водительством специалистов и священников. Вместе с тем надо учитывать, что в современном обществе очень резкими действиями проще загнать какую-то новацию в подполье, чем ее упразднить. Наверное, для того, чтобы какое–то понимание было возможно, как об этом сегодня говорили о. Константин Татаринцев и о. Владимир Воробьев, необходимо не то что бы параллельное освоение двух специальностей, двух концептуальных полей – религиозного и научного, но для нахождения общего языка необходима хотя бы минимальная осведомленность в основах той области, с которой намечается взаимодействие.

Вот примерно такие вещи я написал в виде предложения по этому частному аспекту. Я понимаю, что это частный аспект, поэтому мне не хотелось начинать первому, это не достаточно общая позиция, а один из абзацев во второй половине документа.

Есть ощущение, что сейчас мы это все равно не упрячем в рамку единого текста. Но важно все это содержание выложить, чтобы оно было в едином пространстве-времени.

Судя по тому, что говорилось раньше, я думал, что, сейчас в перерыве будет приготовлять заключительный документ о. Кирилл и кто-то будет ему помогать. Со своей стороны я заготовил некоторые улучшения, которые мне казались целесообразными. Я перечислю эти три пункта.

Что касается протестантизма, мне казалось, лучше его не выделять. Было бы желательно избежать объявления науки каким-то протестантским продуктом. Если мы будем так говорить, это будет иметь что-то общее со всякими нацистскими концепциями, “немецкой наукой” и так далее. Поэтому второй пункт я бы сформулировал так. Изучение связей научного универсализма современного типа с богословскими и философскими концепциями Средневековья, Ренессанса, Реформации и Новейшего времени. Раскрытие возможностей создания еще более мощного универсализма при обращении к православной богословской традиции.

Поскольку я понимаю, что места в итоговом документе будет немного, поэтому я постарался сформулировать свои предложения максимально кратко. Естественно, многое оказалось за гранью формулировки, но мне кажется, это все-таки то, о чем мы говорили на нашей первой секции.

Одной из приоритетных является сегодня задача восстановления на новом историческом этапе и в новых формах существовавшей прежде связи богословия, философии, фундаментальных наук и различных областей прикладной технической практики. Практическая задача взаимодействия церкви и науки – осознание высшего смысла процессов познания и технического преобразования мира и общества и направление этих процессов к Богу. В этом плане представляется чрезвычайно значимым переориентация фундаментальной науки с проблематики внешнего преобразования мира на познание самого человека, на поиск глубинных соответствий между внутренним универсумом человека и внешним универсумом космоса. Одна из первых задач, которые надлежит разрешить, это осмысление результатов современного фундаментального естествознания и опирающихся на него областей техники в контексте христианской традиции, а также уяснение методологического предела возможностей объективирующего знания современного типа. Эти задачи не могут быть плодотворно решены без создания междисциплинарных церковно-научных центров, без осуществления образовательных программ по специальности “теология” в светских вузах.

Было предложение по поводу совместного научного или координационного совета с участием Церкви, Академии наук... Представляется, это должен быть межведомственный научно-координационный совет по фундаментальным проблемам выживания нации.

Я хочу сказать о межконфессиональном взаимодействии. Это некий вывод из проблемы многонационального и многоконфессионального состава сегодняшней России. Нельзя зацикливаться в рамках только одного вероучения, хотя бы потому, что мы сейчас фактически находимся опять на этапе выбора веры. Для большей части населения любая религия, в том числе и традиционное Православие, достаточно далека и непонятна. Само распространение сектантства это показывает, и без возрождения традиционных для России религий мы будем иметь наплыв всех этих тоталитарных сект. Предлагаю внести в итоговый документ следующие тезисы.

Исходя из многонационального и поликонфессионального характера России и учитывая растущую значимость международного сотрудничества научных сообществ, мы считаем необходимым координировать и объединять усилия представителей всех традиционных конфессий России. Конкретно это могло бы выражаться как в согласовании собственных программ от уровня городских общин и до всероссийского уровня, так и в совместном участии представителей всех традиционных религий России в региональных и национальных программах, мероприятиях и проектах. В дальнейшем, если наши усилия по созданию в той или иной организационной форме постоянно действующих координационных и рабочих структур увенчаются успехом, необходимо обеспечить прямое участие и сотрудничество представителей всех этих общин в данных структурах. Кроме того, исходя из несомненного приоритета организационного потенциала и государственного авторитета Русской Православной Церкви, мы полагаем, что именно ее представители, как миряне, так и церковные иерархи, должны выступить инициаторами межконфессионального сотрудничества в возрождении России и российской науки.

В работе нашей второй секции за истекшие два с половиной дня приняло участие 14 человек. Вкратце хочу осветить те пункты, которые выкристаллизовались у нас в процессе обсуждения как предложения в итоговый документ.

Дискуссия была очень бурной и один из первых наших выводов состоит в том, что все-таки существует проблема входа священника в научный коллектив. И прежде всего для того, чтобы эта проблема была успешно решена, со стороны священства необходимо, как вспомогательный элемент, светское образование. При этом решающий элемент, безусловно, это пастырский опыт, который определяет одухотворенность священства.

Второй вопрос. Сейчас существует необходимость построения структуры Православной Церкви по взаимодействию с крупнейшими научными центрами, включая Ядерный центр ВНИИЭФ. Это нужно для самих научных центров, потому что пастырское окормление творческих коллективов смогло бы улучшить внутреннюю атмосферу в коллективах и дать творческий, духовный заряд, который, несомненно, положительно отразился бы на работе. Здесь же нужно отметить, что существует подобный опыт взаимодействия между Русской Православной Церковью и различными подразделениями Российской армии. О. Константин Татаринцев по этому вопросу уже говорил.

В третьих, мы хотим выступить с инициативой, которая уже звучала в этих стенах. Учитывая неоднократные пожелания верующих сотрудников института, физиков-ядерщиков иметь небесного молитвенного покровителя, предложить считать таковым покровителем преподобного Серафима, заступника и молитвенника земли Саровской.

Это выборы надо провести или к Патриарху обратиться? Здесь вопрос формы очень важен.

Это должно быть наше соборное обращение к Патриарху или к Синоду, которое должно войти в итоговый документ.

Владимир Константинович, скажите, ну, а если совсем строго подойти, нужно, наверное, на конференции ядерщиков или на заседании совета трудового коллектива спросить, а согласны ли они?

Это очень интересный вопрос. В данном случае речь идет о той части верующих сотрудников, которые в общении между собой единодушно выразили это мнение.

А как оно будет дальше проводиться в жизнь, это отдельный вопрос тактики и техники.

Мы также хотим отметить, что в жизни Церкви всегда имел большое значение подвиг мученичества. Страна прошла через большие репрессии, естественно, они не минули и наши края. В связи с этим мы хотим обратить внимание на необходимость углубить историко-архивные исследования времени сталинских репрессий на земле Сарова, чтобы имена людей, сотворивших подвиг мученичества, были занесены в синодик для поминовения, и мы знали, как происходил подвиг мученичества и исповедничества в конце 10-х и в 20-е годы применительно к Саровской земле.

В четвертых, мы считаем необходимым предложить для организации успешного взаимодействия между Церковью и научными центрами, а также для помощи в воцерковлении той части научной общественности, которая к этому стремится, рассмотреть возможность создания на базе СарФТИ (МИФИ-4) отделения Православного Свято-Тихоновского Богословского Института. Это пока только набросок, безусловно, такой вопрос должен решаться в диалоге с представителями СарФТИ, с его ректором Ю.П. Щербаком. Кстати, у нас на приходе уже существует опыт чтения православных курсов, которые читаются, в частности, и в СарФТИ. В качестве одного из вариантов можно предложить придать этим курсам статус факультативных занятий в дополнение к существующей физико-технической программе института.

Для поддержки духовной и молитвенной жизни в тех подразделениях, где существует такая потребность, где есть достаточное количество верующих, наверное, возможно открытие домовых храмов, часовен и молитвенных комнат непосредственно на территории рабочих помещений и площадок.

Подобно тому, как это вовсю идет в армии.

И, проводя ту же параллель с работой священства в российской армии, мы хотим отметить необходимость оформления допуска и пропуска на закрытые площадки для священства, которое будет окормлять творческие научные коллективы. Молитвенное присутствие священника в коллективе смогло бы дать дополнительный творческий заряд для верующих ученых и специалистов.

В отношении проблемы “вера и знание”, “наука и религия” мы полагаем, что здесь необходимо вернуться к традиции русских ученых, которые считали: “Наука и религия – суть две родные сестры”. Это слова М.В. Ломоносова.

Мы на третьей секции довели до формулировки, как нам кажется, готовой для включения в заключительный документ, четыре положения, о которых я говорил утром. Почти каждое из них начинается словом “необходимо”.

Первое. Присутствие тоталитарных и деструктивных сект в закрытых городах Минатома несет прямую угрозу техногенных катастроф. Необходимо поставить этому законодательный заслон. Думаю, что представители других конфессий также к этому присоединятся.

Второе. Владимир Константинович Фадеев уже сказал, и о. Владимир Воробьев говорил утром об открытии здесь филиала Свято-Тихоновского института. Давайте прямо и скажем: необходимо открыть в Сарове филиал Православного Свято-Тихоновского Богословского института. А как это технически делать, как с Юрием Петровичем Щербаком поговорить и кого еще привлекать, это мы решим у себя в Сарове.

Третий пункт дался нам тяжелее всего. Необходимо соглашение между Московской Патриархией и Минатомом, в результате которого стала бы возможна просветительская работа православного священства и богословов в закрытых институтах, КБ, заводах. Об этом уже отчасти говорилось по итогам работы второй секции.

По аналогии с тем соглашением, которое лет пять назад было подписано с Грачевым?

Думаю, что при доброй воле с обеих сторон это возможно. Ссо стороны Московской Патриархии такая воля есть, думаю, что будет такая воля и со стороны Минатома. Необходимо заключить рамочное соглашение...

…Без которого на местах будет просто трудно действовать.

Необходимо разрешить закрытым научно-техническим библиотекам иметь в фондах просветительско-богословскую православную литературу. Здесь, кажется, средства могли бы найтись, и у приходов на местах могут найтись отдельные пожертвования. Здесь никакого противоречия нет – в научно-технических библиотеках должна быть качественная богословская литература.

Ну и, наконец, последний пункт. Необходима подготовка и издание просветительской богословской литературы, ориентированной на научно-инженерное сословие. Сейчас такой литературы крайне мало. Очень радостно, что появились первые ростки. О. Александр Любимов показал мне образцы такой литературы, которую издает их приход, но этого, конечно, недостаточно. Надо это делать на более масштабном уровне, как в качественном, так и количественном отношении.

Когда я выступал в первый день, я не рассказал о том, что лишь недавно, в феврале увенчалась успехом наша длительная шестилетняя борьба за то, чтобы специальность "теология" была введена в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей. Сейчас уже подписано решение Министерства образования о том, что это совершилось. Теперь теология приобрела права гражданства, и сейчас дорабатывается образовательный стандарт, который обеспечит правовую базу для преподавания богословских, можно сказать, христианских наук, в гражданских учебных заведениях. Это, я думаю, довольно значительное достижение, которое сделает дипломы наших университетов конвертируемыми на Западе. До сих пор наши отечественные специалисты в области гуманитарных наук не воспринимаются на Западе потому, что у нас не преподается теологии.

Второе. Указать на необходимость адекватного изучения христианских наук, истории христианства и, в частности, Православия, христианского искусства, культуры, литературы.

Третье. Рекомендовать создание подразделений теологии в образовательных учреждениях (кафедр, отделений, факультетов) с использованием появившейся правовой базы. Это то, о чем я только что сказал.

Четвертое. С целью оказания помощи в организации работы по воспитанию молодежи в духе традиционных в России ценностей, причастности к сокровищам христианской науки и культуры всемерно содействовать созданию пунктов дистанционного обучения, в просторечии – филиалов, Православного Свято-Тихоновского богословского института в Сарове и других подобных центрах России.

Пятое. Использовать имеющийся опыт по созданию православных общеобразовательных школ.

И еще два пункта, которые относятся не к нашей секции, а ко всей конференции.

Обратиться к Правительству Российской Федерации с предложением вернуть территорию и оставшиеся здания Саровского монастыря Русской Православной церкви, сделав это в год двухтысячелетия Рождества Христова и в канун столетия со дня канонизации великого русского святого, почитаемого во всем мире преподобного Серафима Саровского.

Содействовать введению обязательного курса “Основы христианской этики” во всех учебных заведениях, где доминирует христианское по происхождению население.

Создать православную школу сразу – трудно, для этого нужны и кадры, и много всего другого, но мы думаем, что это чрезвычайно важное направление деятельности. Просто нужно начинать это делать. Можно было бы прямо написать, чтобы это не волновало представителей других конфессий, что создавать такие школы необходимо в соответствии с конфессиональной принадлежностью большинства учащихся. Это могут быть исламские школы, могут быть и другие… Но надо сказать, что в других конфессиях с этим гораздо все лучше, там все это уже есть и особых проблем не возникает. Основные проблемы возникают в связи с созданием православных школ.

В Москве нет никаких проблем с созданием государственных, подчеркиваю, государственных еврейских школ. У нас там четыре государственных еврейских школы. В то время как православные школы в лучшем случае негосударственные. У нас есть негосударственная православная школа, но создать ее стоило огромного труда, она существует без бюджета, без государственного финансирования. В то время как четыре иудейские школы без проблем существуют на бюджете. Точно так же и в высших учебных заведениях. Существует не вполне, может быть, официально, но фактически существует факультет при МГУ, который просто готовит мулл. В то время, как по Конституции там запрещается преподавание религии и так далее, факультет существует. Это объясняется просто тем, что он оплачивается Арабскими Эмиратами, и все законодательство, все конституционные препятствия при этом легко обходятся. А вот создать какое-то православное образование, даже в пределах, допустимых законом, сегодня оказывается очень трудно.

Возможно, многовато, но тема очень острая, поэтому, позвольте, я прочитаю то, что у нас получилось.

Участники конференции считают высшим моральным приоритетом самоотверженную работу ученых над созданием, совершенствованием и поддержанием боеспособности современного оружия, обеспечивающего сохранение военного паритета, защищающего высшие интересы народа России, его жизнь в настоящем и будущем, возможность материального и духовного развития. Вся так называемая пацифистская деятельность исходит из кругов, недооценивающих последствия остановки разработок современного оружия России или непосредственно заинтересованных в ослаблении государственной и военной мощи России, в ее подчинении интересам мировой закулисы.

Участники конференции считают недопустимым целенаправленное отвлечение от своих обязанностей под воздействием представителей зарубежных стран научного и производственного потенциала атомных закрытых городов, созданных на средства народа России для решения важнейших государственных задач по обеспечению обороноспособности и независимости нашей страны. Вместе с тем, сохранение и развитие Россией своего мощного ракетно-ядерного потенциала как оружия сдерживания является сильнейшим фактором стабилизации в мире, предотвращающим сползание к губительной для мира однополюсной системе.

С этих позиций порочной и губительной не только для России, но и для подавляющей части населения нашей планеты, является так называемая концепция безъядерного мира, развязывающая руки потенциальным агрессорам, претендующим на установление мирового диктата. Недопустимо призывать к безъядерному миру без ограничения на обычные вооружения, которые ликвидировали бы монополию сил в обычных вооружениях одного государства или группы государств до появления в мире нового стабилизирующего фактора, который был бы не менее эффективным, чем ядерное оружие.

Участники конференции считают также недопустимым ратификацию договора СНВ-2 ввиду его несимметричности и предоставления больших односторонних преимуществ Соединенным Штатам Америки. В сложившейся ситуации следует коренным образом пересмотреть договор СНВ-2 а не вести переговоры об СНВ-3. Соединенные Штаты Америки ежегодно ставят и решают вопрос об обеспечении надежности своих ядерных сил, о готовности начать ядерные испытания независимо от мнения других стран, и сохраняют возможность их проведения. Мы считаем необходимым ежегодно обсуждать в Правительстве и Федеральном Собрании России вопрос о целесообразности начала ядерных испытаний, а также иметь соответствующую готовность к их проведению.

Участники конференции считают необходимым сохранение высокого патриотического и морально-нравственного потенциала ученых, работающих над созданием современного оружия. В этом отношении является жизненно необходимым расширение их контактов с Русской Православной Церковью как исторически исконной носительницей высших духовных ценностей, традиционных для народа России. Чрезвычайно важным является для Церкви возврат принадлежащих ей храмов и помощь в их воссоздании. По тем же причинам абсолютно оправданным является недопущение проживания и работы в закрытых городах представителей тоталитарных сект и других деструктивных организаций, а также особо опасных преступников и рецидивистов, что требует соответствующих изменений в законодательства Российской Федерации.

В этой связи участники конференции поддерживают деятельность совета по биомедицинской этике при Московской Патриархии. Мы убеждены, что лишь постоянное сотрудничество ученых медиков, врачей, биологов с Русской Православной Церковью и взвешенная оценка предполагаемых исследований с позиций православной этики может быть гарантией от злоупотреблений, циничных экспериментов над людьми, основой праведного врачевания.

Мы оцениваем это явление также с религиозной точки зрения. В связи с огромной ролью России в современном мире как единственной великой державы, нравственные ценности которой традиционно основываются на Православии в отличие от утилитаризма и потребительского сознания западной цивилизации, вымирание народа России и утрата ею экономической и политической самостоятельности будет означать победу концепции униполярного мира с неизбежным протекторатом Соединенных Штатов Америки.

Это основная часть нашего резюме и, кроме того, есть еще три дополнения, не имеющие прямого отношения к нашей секции.

Для решения целого ряда проблем, жизненно важных для нашей страны, в частности, для обеспечения нравственной поддержки разработчиков ядерного оружия и всех тружеников оборонной отрасли, Всемирному Русскому Народному Собору и Русской Православной Церкви необходимо иметь свою светскую газету с тем, чтобы эта газета давала читателю достаточно полную и правдивую информацию по самому широкому кругу вопросов, чтобы она стала массовой, семейной. Для тех же целей необходимо последовательно и неотступно добиваться своего телевизионного канала. Мы считаем необходимым создание всероссийской ассоциации православных ученых во имя преподобного Серафима Саровского, о чем уже говорилось.

И, наконец, Владислав Николаевич Мохов попросил внести предложение, которое мне лично представляется, может быть, не очень реальным. Церковь всегда указывала людям на врагов страны и Церкви, называя их поименно вплоть до предания анафеме. Можно вернуться к этой традиции. Со всех амвонов должны осуждаться такие личности – от Гитлера до Олбрайт, от министра здравоохранения, насаждающего стерилизацию женщин до членов правительства и депутатов, препятствующих предоставлению Церкви телевизионного канала.

Замечание к предыдущему выступлению. В нем прозвучало с одной стороны "медики", а с другой стороны – СНВ-2, и я вспомнил анекдот. Человек представил к защите слабую работу на стыке химии и физики, и ему присвоили кандидатское звание. Химики думали, что там есть новая физика, а физики - что там есть новая химия. У меня есть предложение: давайте не вносить конкретные профессиональные сюжеты. Мне кажется, что мы должны быть взвешеннее, беречь авторитет Собора и Церкви.

О том, что я не услышал. Ядерное оружие изобретено давно, это оружие специфичное, и сегодня мы можем просмотреть оружие современное, настоящее, в котором мы пока отстаем. Это в первую очередь оружие информационное, которое лишает людей способности думать, и поэтому роль Церкви в обладании Россией этим информационным оружием, если так можно выразиться, растет. Церковь позволяет сохранять способность к мышлению.

Я хочу обратить ваше внимание на два конкретных примера на стыке наших проблем науки и Церкви. Мы должны совместно с вами проанализировать концепцию "Мертвая вода" или "К Богодержавию". Например, в Свято-Тихоновском богословском институте сделать дипломную или кандидатскую работу. Ученых очень беспокоит и отсутствие рецензий на работы Фоменко, которые могут нанести серьезный вред.

В психдиспансере полно медицинских карт. Мы не можем на каждую из них реагировать.

Батюшка, я понимаю, что болезни бывают разные: один палец ушиб, другой – голову. Но есть и заразные. И на эпидемию, на чуму нужно реагировать. А бывает и так, что карточки у разных людей разные, но болезнь одна.

Не вся.

Конечно, не вся, но мне показалось, возможным и полезным появление такого документа как обращение нашей конференции к деятелям российской культуры. Есть к ним и социальный заказ: показать проблемы современной российской науки, проблемы современной науки и религии. Помню, был такой эпизод на одной из наших первых встреч с российской интеллигенцией. Мне, физику-ядерщику, приехавшему из Сарова кричали из зала: "Ты порождение Берии, мы с тобой говорить не хотим!" Я ответил им: "Как так, порождение Берии? А кто фильм "Девять дней одного года" снимал, а кто такие книги писал как "Иду на грозу"? Берия? Это, не Берия, а вы меня в Саров загнали – бомбу делать. Это вы меня как физика породили, а теперь от своего чада отрекаетесь!” Они задумались, и начали обсуждать спокойно.

И мне кажется, одни только ученые, как на странно, не могут нести всю ответственность за последствия технического прогресса, за то, что именно они делают. Часть этой ответственности несут и деятели культуры. И мы к ним – своим собратьям и оппонентам, возможно, должны сделать совместное обращение: Русская Православная Церковь и ученые обращают внимание на важность проблемы современного состояния российской культуры.

Уважаемые коллеги я хочу напомнить, что в начале конференции нам рекомендовали задуматься над "сорока вопросами". И я хотел обосновать ответ на некоторые из них.

Начну с третьего вопроса: “Изменились ли стимулы научной деятельности в современной России?” Я дам краткий проблемно-ориентированный анализ ситуации.

Мы знаем южное окружение, мы знаем решение, принятое Соединенными Штатами Америки. Уже более десяти лет они приняли к исполнению вывод о том, что мы перешли предел несущей способности планеты, и для решения проблемы нужно регулировать антропогенную нагрузку. Сокращать и численность населения, и масштабы потребления. Соединенные Штаты свою политику как раз и проводят, взяв на себя роль регулировщика антропогенной нагрузки. Именно для этого они обеспечивают абсолютное военно-политическое превосходство, демонстрируют превосходство по обычным вооружениям в Югославии, в Ираке, и в последние годы предприняли ряд конкретных мер для обеспечения абсолютного военного превосходства в стратегических ядерных силах. Здесь и отказ от ратификации ДВЗЯИ, и решение по созданию национальной системы противоракетной обороны, и прочее. Поэтому, ситуация критическая, мы имеем пять, максимум десять лет, и нужны категорические меры.

Первый и второй вопрос: “Зачем сотрудничество Церкви и науки?” Если интерпретировать научные центры как мозги нации, а нашу Православную Церковь как совесть нации, то нужна консолидация усилий для мобилизации всей нации на самосохранение. Нужна национальная идея национального самосохранения. Что говорить о народах России, о занимаемой нами территории, о нашем укладе духовной и общественной жизни. Действительно, если народы – это цель самосохранения, то территория – это источник наших ресурсов, наших потребностей, а уклад духовной и общественной жизни – это способ удовлетворения наших потребностей.

Давайте проанализируем нашу Концепцию национальной безопасности, что там сказано и по каким вопросам. Там бессмысленный перебор угроз, вызовов и прочего. Где конкретные меры по сохранению народов? Здесь уже говорилось о демографической ситуации, но в Концепции вы ничего этого не найдете. Где конкретные меры по сохранению уклада духовной и общественной жизни? Появились некоторые призывы, но не более того. Здесь это уже подчеркивалось.

Идет борьба за сознание нации, идет война. СМИ ломают волю нации к сопротивлению. Проанализируйте, что нам преподается. Нужны очень конкретные и серьезные меры по этому вопросу.

Я хотел бы поделиться своими впечатлениями о работе первой секции. Это субъективное, частное мнение. Я согласен с коллегой Жидовым, что там преобладало неуместное эстетство. Там было много времени уделено выработке новой методологии, якобы, прежняя себя исчерпала. Действительно, системного подхода у нас не было.

Я хотел бы поделиться своими впечатлениями и о пятой секции. Пришел туда и увидел, что разработчиками ядерных вооружений обсуждались не нравственные проблемы разработки ядерных вооружений, а нравственные проблемы биоэтики. Это важно, но это неуместно. Коллега передо мной выступал. Зачем ему подписываться под этими проблемами? Я не знаю, может, руководство и подпишет, покажет свою компетентность в этих вопросах. Ну что, ядерным центрам делать нечего, как только этим заниматься? Нужны системные подходы, которые покажут, куда наши усилия должны быть направлены. На что. На то, чтобы обратить внимание нации, обратить внимание Президента, руководства на необходимость крайних и неординарных мер. Именно мы должны стимулировать решительный поворот к спасению.

И последнее. Иллюстрация того, что я наблюдал на секциях несистемность. Когда я пытался поднять вопрос о нравственных проблемах разработчиков ядерного оружия, мы ведь приехали к вам в Ядерный центр, я попытался показать, может, полушутя упрекнуть: как вы можете результаты своего труда носить на носителях типа железнодорожного ракетного комплекса и так называемого наземного мобильного "Тополя", на которые нас сориентировали. В течение восьми лет ракетные войска идут по ложному пути развития. С помощью этой схемы я хочу показать несостоятельность такого способа базирования…

Петр Григорьевич, извините, но это не по теме.

Я хочу поддержать предложение о включении в Совет Безопасности Святейшего Патриарха.

Я хотел бы просить участия директоров научных центров в работе научного совета при Совете Безопасности, вместо разного рода Карагановых, Кокошиных, Роговых. Именно там формируются идеи.

И программа наших работ и высказывания многих лиц говорят о том, что все понимают: недостатком деятельности Собора и других подобных организаций является малая конкретность.

Вот и сейчас мы находимся в Ядерном центре, специалисты по ядерному оружию принимают в конференции активное участие. И я не знаю ни одного специалиста по ядерному оружию, который бы не возражал возмущенно против СНВ-2. Доводы всем известны. Жидов сказал, что это обсуждали медики. Нет, это обсуждали физики, которые имеют отношение к ядерному оружию.

И не высказаться о том, что СНВ-2 – это беда для России, было бы неправильно.

Я не буду обсуждать конкретные предложения. Все они разумны, редакционно их оформят. Но меня беспокоит, что они будет носить несколько декларативный характер. А вот товарищ Мохов говорил, что нужна конкретика. Поэтому по каждому из предложений, мне кажется, надо, чтобы был создан какой-нибудь орган – выработать конкретику. Тогда мы обретем программу действий. Иначе закончится опять декларацией.

Второй пример из той же серии. Позвольте, я встану на защиту Святейшего Патриарха. Вводить ли Святейшего Патриарха в Совет Безопасности? В крайнем случае, уместно было бы обратить внимание Отдела внешних церковных сношений на то, что возникает необходимость в расширении его деятельности, и только после тонких, конфиденциальных бесед и обсуждений рекомендовать на Соборе, а не у нас, не на конференции, участвовать, например, владыке Кириллу в работе Совета Безопасности. Не дело Патриарха, молитвенника России, терять время и здоровье, слушать глупости, которые там происходят, возлагать на него такую дополнительную нагрузку.

Может быть, батюшки меня поправят, но мой долг – встать на вашу защиту, отвести от вас удар и критику.

В отношении Патриарха это было сказано совершенно правильно. Я не буду говорить о том, что он достаточно пожилой человек, а нагрузка его превышает возможную и для молодого. Так что это для него просто непосильно.

Но, кроме того, я бы сказал, это и не его дело. Понимаете, Совет Безопасности – это какой-то консультативный орган. Там должны быть профессионалы. А Патриарх у нас – это, по существу говоря, этнарх, это авторитетный глава нации, и вводить его в Совет Безопасности, в качестве какого-то чиновника… Это странно, это не соответствует его положению в нашем государстве, в нашем народе. Так что это предложение ни в коем случае нельзя помещать в наш итоговый документ.

Что касается общих утверждений типа иметь надлежащие информационные технологии, это мы подписать можем. Подписывать ли конкретные рекомендации по типам вооружений – “Тополь” или еще что-то? Я не знаю, не в курсе. Я думаю, для священников не обязательно разбираться в видах вооружений. И это было бы неправильно.

Надо сказать по другому. Мы работали в Сарове. Естественно, мы молимся преподобному Серафиму Саровскому о том, чтобы наша работа была на пользу Отечеству, помогла обрести мир. В акафисте замечательно сказано: "…Отечеству нашему щит и ограждение…" Это имеет духовный смысл. И этот духовный смысл постарались уничтожить те, кто уничтожил монастырь, кто унес отсюда мощи, кто гнал нашу Церковь. Этот духовный смысл они постарались уничтожить. Хотя это невозможно – он все равно остался в мире. Так вот, по воле Божией получилось так, что даже здесь, где все уничтожено, получилось – "щит и ограждение". В другом, правда, смысле, в том смысле, который сейчас возможен для живущих здесь ученых. Быть "щитом и ограждением" в молитве, мы пока не можем, но работать над оружием, которое будет ограждать Родину, мы можем, и отдаем на это все силы. И действительно, получилось так, что ваша работа – “щит и ограждение” для страны, но в другом смысле.

Нехорошая тенденция – смешивать Православную Церковь и обком партии. Дело в том, что цель обкома партии – создание царства на земле. А Иисус Христос был распят за то, что отказался быть царем земного царства. Есть хорошая тоненькая брошюрка митрополита Антония Храповицкого "Иисус Христос и еврейская революция" Там хорошо проводится сравнение. Церковь – это царство небесное, а царство небесное внутри нас есть. Это ведь мир душевный. Хотите обрести мир душевный, вас беспокоят эти вопросы – идите в Церковь. Вот и все. От Церкви надо требовать умиротворения от всех страстей. А вы требуете, чтобы Церковь возглавила победный путь к земному царству.

Несколько слов по теме. Действительно, не дело Церкви заниматься конкретными проблемами, в том числе и вооружениями. Но не надо забывать, что мы собрались не на Собор Русской Православной Церкви. Организация, от имени которой мы сейчас выступаем– это Всемирный Русский Народный Собор. В его названии не упоминается ни Православие, ни Церковь. Вот это, как раз, к вопросу о технологиях.

Да, действительно, Церкви в ее полноте, Поместному Собору, скажем, и не нужно выступать по конкретному вопросу о типах вооружений. Но мы, миряне, собравшиеся с участием церковнослужителей в одну из общественных организаций, от имени этой общественной организации вполне можем высказаться (при этом я не говорю конкретно об СНВ-2). Вот это и есть информационная технология. Такие организации типа Всемирного Русского Народного Собора, которые сами не являются церковными ни в юридическом, ни в каком отношении, и должны стать буфером, используя который священноначалие может выступать, если захочет, конечно, по каким-то вопросам. Не от Церкви, а от церковного объединившегося народа. От имени Всемирного Русского Народного Собора можно выступать и по конкретным вопросам земной жизни.

Конечно, не подобает священникам, да и всем остальным, выступать по вопросам, которых они не знают. Но надо с уважением отнестись и к мнению специалистов, которых этот вопрос беспокоит. Вполне могли бы все, в том числе и Всемирный Русский Собор, указать на необходимость того, чтобы специалисты, прежде чем будет окончательно решен вопрос об этом договоре, могли по СМИ ознакомить со своим мнением население и всех тех, кто будет решать этот вопрос. Надо потребовать полного ознакомления, надо отметить, что большая часть специалистов этим договором обеспокоена. Так, как Церковь, например, когда решается вопрос о подлинности мощей, говорит о необходимости более подробных исследований, потому что есть беспокойство. И надо указать, что беспокойство есть, и что необходимо провести детальные дебаты.

И еще по поводу заступника-покровителя. В Русской Православной Церкви у каждого человека не обязательно должен быть лишь один покровитель. Это складывается из духовной молитвенной практики. И поэтому можно просить благословения преподобного Серафима, но покровителей может быть и два, и больше.

Я хотел бы сменить тему разговора, поскольку здесь собрались представители науки и представители священства, Церкви. Не секрет, что в последние годы мы живем в эпоху падения нравственности и расцвета псевдонравственности, и в тоже время в эпоху расцвета псевдонауки. Но в тех предложениях, которые здесь прозвучали, как-то нет призыва к миссионерству. А когда я был на первом заседании секции, которую вел о. Владимир Воробьев, мне очень понравились яркие примеры миссионерства. В том числе то, что делается сегодня. Например, создание Свято-Тихоновского богословского института – это яркий пример подвига миссионерства в сегодняшнем мире. Или создание православных школ. Группы миссионеров, которые исколесили Якутию, Камчатку, весь наш Север. Все это тоже примеры. Но с другой стороны, и с ученых никто не снимал ответственности за миссионерскую деятельность, направленную против псевдонауки. А ведь помните, в нашем Ядерном центре у многих стояли стаканы, которые Чумак и еще кто-то “освящали” и “заряжали” по телевидению. Это же не секрет. Это яркий пример упадка науки и расцвета псевдонауки. Мне хотелось бы, чтобы в наших итоговых документах был призыв к объединению Церкви и ученых в миссионерской деятельности против лженауки, против псевдонравствености.

Несколько слов по поводу полемики на пятой секции. Тема данной конференции "Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России", а не взаимодействия Федерального Ядерного центра и Русской Православной Церкви, поэтому мы и сочли возможным говорить о биоэтике и биомедицинских технологиях, которые убивают людей и физически, и духовно. И я прошу выйти за рамки Сарова, и адресовать свои слова русским людям, живущим под угрозой не только возможной радиации, но и постоянного физического уничтожения, которое делается с ведома медицины.

Этому надо противостоять. И коллега, который был 20 минут на нашей секции, почему-то сделал вывод, что мы говорили только о биомедицинских технологиях. Мы заседали три дня и примерно 90% времени посвятили проблемам ядерного оружия, а 20 минут уделили биомедицинским технологиям. И почему это вызывает такое неприятие”

Мы будем говорить везде, где только можно. И я считаю себя вправе и здесь говорить об этом тоже. Если это не воспринимается в одной среде, нужно идти в другую, в третью. Говорить об этом, кроме как в среде ученых, верующих, патриотов, – негде. Это первое.

Второе. Об информационной войне. Вопрос был поставлен так: "Могут ли православные участвовать в ведущихся сейчас информационных войнах?" Могут, конечно.

В отношении введения Святейшего Патриарха в Совет Безопасности. Эта идея родилась на медицинской секции Рождественских чтений. Мы недоучли, конечно, возраст Патриарха. Но наше предложение было не только о Патриархе, но, может, и о лице, обладающем и духовным, и медицинским образованием. Ну, например, о таком, как владыка Константин. На эту публику в Совете Безопасности нужна нравственная управа, там должны находиться один, двое, трое, имеющие совесть, являющиеся для остальных нравственной уздой. Вовремя остановить, подсказать, что нравственно, что безнравственно. Политики-то могут сделать все, что угодно, а надо понять, что можно, а что нельзя. В Совете Безопасности нужен наш духовный представитель. Пусть он будет молодой, красивый, образованный, но он должен быть. А Святейшего Патриарха просить, может быть, действительно неразумно, я согласен.

Если Святейший Патриарх будет в Совете Безопасности, то он отчасти будет нести ответственность за безумства политиков, если таковые произойдут. Безумств может быть будет меньше, но за те, которые будут, он в какой-то мере будет отвечать. А это, с моей точки зрения, неправильно.

У меня несколько замечаний. Может быть, они уже утратили актуальность потому, что я говорю об утренних впечатлениях, о том документе, который я видел утром.

Относительно нашей собственной ответственности за развитие идей. Я не слышал после обеда того, о чем мы говорили – о необходимости общего языка общения, минимальной базисной осведомленности сторон о воззрениях и концепциях друг друга. Иначе мы будем разговаривать как глухой со слепым. Вряд ли это будет продуктивно.

Я согласен с прозвучавшими мыслями о том, что нам надо очень четко различать научные и квазинаучные концепции и течения. Это совершенно необходимо. Потому что наука – только тогда наука, когда делает удовлетворительные аппроксимации в приближении к объективной истине. Если она этого не делает, то она – не наука, а какая-то имитация науки. А имитация науки часто бывает весьма целесообразна коммерчески, и поэтому этого нужно всячески избегать.

В документе, который я видел утром, фигурирует только Российская Академия наук. Мы, чтобы различать, еще с прошлых времен называем ее "большой". А остальные маленькими. Но "большая" Академия – это сосредоточение максимум половины научных сил страны. Значительная часть научных сил рассредоточена по вузам, ведомственным академиям, научным центрам, по Минатому и так далее, поэтому упоминание только лишь Президиума РАН кажется мне зауженной трактовкой.

И, конечно, проповедь веры. Я хотел бы, чтобы мы действовали по принципу: "Идите и учите народы".

О вундеркиндах и элитарных школах для талантливой молодежи. Опыт был всякий, и положительный, и отрицательный. Зачастую такие школы превращались в рассадники касты избранных, элитарных личностей, которые становятся не столько гениями, сколько нахалами, простите за грубость. Этого надо избежать.

И наконец, речь шла о восстановлении и строительстве новых храмов. Я полностью это поддерживаю, но нужно чтобы храм не был стенами, а был Храмом. Надо, чтобы там были служители Божии. Надо уделить внимание образованию не только священнослужителей, профессионалов с мирской точки зрения, но и околоцерковного народа. Иначе мы со своей миссионерской деятельностью застрянем, забуксуем.

Есть вещи, о которых нужно говорить как можно чаще и по разным поводам. Мне кажется, что у нас должна прозвучать фраза о состоянии семьи у нас в России, о том, что приоритетом государственной политики должно стать поощрение семьи как таковой. Потому что редкостью становится нормальная добрая многодетная семья. Это первое.

Второе. Владимир Ильич Иванов сказал: "Можно воспитать не гениев, а нахалов". Я знаю о таких перерождениях в ряде московских школ. Тем не менее, эффект от того, что там собирались сами по себе замечательные люди, выдающиеся в разных направлениях, не только в математике, давало вполне определенный эффект для дальнейшего развития. Мне кажется, в Сарове создание такой школы было бы очень уместно.

Третье. По поводу введения Патриарха либо "молодого-красивого" в Совет Безопасности. Понимаете, мне эта идея нравится только по одной причине – она говорит о нашем здоровом романтизме. Мы плохо понимаем, что реально существует на свете. Например, митрополит Ювеналий был в комиссии по идентификации останков царской семьи, и его вообще никто ни разу никуда не приглашал, и мнения его никто никогда не слушал. То же самое было и по храму Христа Спасителя. Там есть представитель Церкви, но лишь как свадебный генерал.

И в данном случае будет то же самое. Нужно честно представлять – Церковь пользуется авторитетом в народе. А для чиновника имеет значение только чистый прагматический интерес. Так что это предложение утопично. Я говорю на основе своего опыта, потому, что находился близко.

У меня замечание к заявлению, которое было утром. Не хватает в этом собрании гуманитариев, и на будущее хорошо бы было обеспечить их присутствие. Появился тезис, кажется, у Владимира Махнача : "Науки должны быть не иные, как…" По отношению к наукам не должно быть "Науки должны быть не иные, как…" Иначе у нас появится особая православная логика, которая отличается от аристотелевой, от буддистской... Некоторые высказывания нужно либо корректировать, либо обсуждать. Со своей стороны, я бы мог порекомендовать гуманитариев, которые занимаются информационными технологиями. Они помогли бы нам разобраться в идеологических спорах, в которые мы, так или иначе, вмешиваемся.

Мы уже начинаем проектировать следующую встречу.

По времени мы вынуждены подводить черту под общей дискуссией.

Мы постараемся максимально учесть все замечания и формулировки, которые предложены сегодня и будут предложены завтра в Москве. Если же кто не увидит своих предложений или увидит их не в той форме, заранее просим прощения. Итоговый документ имеет конечный размер, и абсолютно все учесть невозможно. Но постараемся учесть все.

Подошло к концу наше итоговое заседание. Вы прекрасно понимаете, что даже после самого прекрасного заседания всеобщего счастья не будет. Самое главное, что мы после каждого обмена мнениями делаем пусть небольшой, но шаг в том направлении, куда мы хотим. И я думаю, что здесь такой шаг сделан.

К сожалению, я не мог на присутствовать секциях, но мои коллеги мне уже рассказывали об очень интересных беседах. И сейчас я с огромным удовольствием слушал ваши выступления.

Думаю, что к итоговому документу нужно подойти очень осторожно и аккуратно. Я прекрасно понимаю Владислава Николаевича Мохова. Вне всякого сомнения, он прав как специалист в своей оценке договора "СНВ-2". И все знают о том, что это за договор. Не думайте, что нашей точки зрения никто не знает. Нашу точку зрения мы обсуждали и докладывали многократно и все о ней прекрасно знают. Но вписывать нашу профессиональную точку зрения в решение этой конференции, я думаю, не следует.

Наша цель – объединить ученых и Церковь для того, чтобы мы решали принципиальные задачи в интересах нашего народа и государства, создавать вокруг Собора ядро нации, которое может повести нас вперед. И ни в коем случае не создавать в обществе источник нового раздражения, источник новых споров.

Вопросы эти совершенно конкретны, и вовлекать в сферу нашей профессиональной деятельности ученых другого профиля и церковных деятелей, я считаю, было бы неправильным. А что касается образовательной части, расширения преподавания гуманитарных знаний, я считаю, здесь были прекрасные предложения, которые должны войти в решения конференции. Мне кажется, здесь было очень много толковых практических предложений, и их обязательно нужно вписать в решения. Сразу все не получится, но шаг в нужном направлении будет сделан.

Мне кажется, что саровская часть нашей конференции прошла очень интересно, что основная задача, которую мы ставили, выполнена. Дай Бог, чтобы и следующее заседания в Москве прошло так же деловито и конструктивно.

Спасибо вам всем за участие, за то, что вы приехали к нам в Институт, в Саров. Приезжайте к нам почаще.

Уважаемые участники встречи, коллеги, сотоварищи!

Уважаемые друзья, коллеги!

Я приветствую вас от имени ректора МГУ Виктора Антоновича Садовничего, всех профессоров и научных сотрудников нашего университета. Мы рады видеть вас в стенах старейшего российского университета с такой важной темой, которую вы будете сегодня обсуждать. Хотел бы сказать несколько слов о том, что такая тема в наше время является наиболее насущной и важной для российской науки, и для Московского университета в том числе. Если образование встало на ноги, и ситуация нормализуется, этого никак не скажешь о науке.

Я приведу только один пример. В научных центрах и институтах Московского университета, а их 15, средний возраст кандидатов и докторов наук – 50 лет. Это говорит о том, что из науки уходят молодые, несмотря на то, что защита докторской и кандидатской диссертации сегодня также происходит в молодом возрасте. К сожалению, несмотря на усилия ректора и всего преподавательского коллектива такой уход продолжается, как за границу, так и в другие сферы деятельности.

Отсутствует и современное оборудование, что затрудняет осуществление тех или иных экспериментов, позволяющих получать новые результаты.

И в такой критический момент, в такой критической ситуации надо задуматься, надо проводить дискуссии по взаимодействию Русской Православной Церкви и научных учреждений, в том числе и вузов. Поэтому я еще раз хочу приветствовать здесь вас, собравшихся для обсуждения данной темы.

Спасибо за предоставленную нашей соборной встрече возможность проходить здесь, в университете, славном многими научными традициями, славном теми вершинами духовной мощи, которые здесь поднялись со времен М.В. Ломоносова, одного из наших ведущих духовных отцов, сознававшего необходимость единства научного и религиозного мировоззрения. Это было темой одного из наших соборов.

Всемирный Русский Народный Собор является общественной организацией, объединяющей различные общественные, политические и духовные силы России. Это трибуна, с которой они высказывают свои представления о наиболее важных и животрепещущих проблемах нашего общества и нашего народа, будь то духовное возрождение или проблема России и русских людей в XXI веке, или проблема здоровья нации. Все эти проблемы обсуждались на наших соборах.

Проходили также соборные встречи, которые определяли ориентиры в деле создания русской национальной школы, в деле защиты русского языка. Одна из этих соборных встреч была посвящена проблеме "Вера и знание", проблеме соединения этих некогда близких понятий, которые затем пытались развести в разные стороны.

Эта встреча была чрезвычайно актуальной и значительной, знаковой. Подобную встречу, наверное, мы бы не смогли провести на всем протяжении ХХ века, а может и XIX, XVIII, когда в Свято-Даниловом монастыре в одном зале сошлись виднейшие ученые и богословы нашей стран, перед которыми выступили Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и президент Российской Академии наук.

Соединение веры и знания, рассмотрение всех духовных и нравственных вопросов научного поиска – это и было той трассой, на которой проходила эта конференция. После этого в ряде научных журналов были публикации, в целом ряде научных учреждений прошли обсуждения и встречи. Кроме того, эти материалы были напечатаны во многих епархиальных ведомостях, научно-популярных и общественных журналах.

Мне пришлось быть в Крыму. Владыка Лазарь, который одним из первых напечатал эту информацию, сказал: "Как нам это важно". Ибо его предшественник, владыка Лука Воино-Ясенецкий был известнейший ученый мирового класса, и этот ученый возглавлял кафедру в Симферополе, и кафедру духовную в том числе. Я думаю, что это одно из главных направлений Всемирного Русского Народного Собора.

Мы хотели бы отдать должное отделению Собора, которое действует в Сарове, объединяя там ученых Российского Федерального ядерного центра, других научных учреждений, которое прорабатывает и прочерчивает многие духовные пути. Там, в Сарове начиналась конференция “Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России”. О ней сейчас расскажут руководители секций. Дмитрий Владимирович Сладков, организационный секретарь Сарово-Дивеевского отделения Собора и другие поделятся своими впечатлениями и предложениями об этом направлении деятельности нашего Собора.

Это хорошо, когда есть мировоззренческие основы, но нам не хватает практических шагов, и Сарово-Дивеевское отделение Собора представляет в этом смысле хорошее исключение.

Спасибо, Андрей Константинович! Мы хотели бы передать Святейшему Патриарху благодарность за столь внимательное и глубинное отношение к проблемам, которые обсуждаются на наших соборных встречах. Но самое главное – за то отношение к научному, творческому и духовному поиску, который постоянно идет среди нашей научной интеллигенции. Мы хотели бы в связи с этим сказать, что, по-видимому, Собору давно пора найти средства и выпустить материалы всех соборных встреч. Ибо это уже – бесценная духовная составляющая нашего времени и нашей жизни.

Уважаемые участники научно-практической конференции!

Позвольте от имени Российской Академии наук приветствовать Вас и пожелать успехов в работе. Я должен огласить приветствие, которое подготовил Президент РАН академик Ю.С. Осипов.

Я хотел бы поблагодарить Собор за то, что он собрал нас здесь и дал возможность обсудить важную и актуальную для всех нас тему взаимодействия рационального и духовного. Эти проблемы сейчас очень актуальны, ведь в нашем обществе существенно изменились общественно-политическая и нравственная системы координат. И поэтому эти проблемы должна быть в центре внимания общества, науки и Церкви.

Вы хорошо знаете, что отношения науки и веры никогда не были тривиальны и всегда формировались в конкретных исторических, культурных и социальных условиях. Поэтому в истории человечества можно найти периоды разных взаимоотношений между наукой и религией – от плодотворного и тесного сотрудничества во времена средневековья до резкого противостояния, например, в эпоху Просвещения и в XIX веке.

Конечно, наука не противоречит религии как рациональное иррациональному. Религия немыслима без рационального понимающего и объясняющего подхода, столь развитого в теологии, которая, как и наука, никогда не стояла на месте.

История полна примеров захватывающих теологических споров, ярких идей и блестящих интеллектуальных теологических конструкций. Наиболее яркий пример – это теология Святого Фомы. Это свидетельство большой интеллектуальной культуры, а не только глубины и силы христианской веры. Рационализация церковной традиции, включая установление догматики, была направлена на защиту истинного содержания христианской веры от непомерных или случайных ее искажений, а иногда и просто от нападок враждебных учений.

Например, в ранний период христианства теология формировалась в острой полемике с гностиками, арианами и другими духовными течениями, которые трансформировали Святое Предание и Святое Писание. В этих спорах отцы Церкви опирались не только на Святое Писание, но и на рационально развитые философские учения - неоплатонизм, аристотелизм, стоицизм, продолжая отшлифовывать высокую культуру Древнего мира. Поэтому вульгарное противопоставление науки и религии как рационального иррациональному было бы, конечно, предельным упрощением многомерной ситуации.

В далекие времена научный и религиозный поиск истины и гармонии не был разделен. Он велся одними и теми же людьми, в одних и тех же местах и ради одной и той же цели. Поэтому траектория развития современной науки на начальном ее участке определялась базовым типом религиозной аксиоматики, проповедуемой в то время. Суть дела в том, что сегодняшняя наука, родилась и развивалась в Европе, где базисной религией было христианство, религия монотеистического типа.

В то же время древнейшие цивилизации Дальнего Востока, Азии, Индии не смогли генерировать науку, сопоставимую с европейской по мощи и уровню, так как они были политеистические. Поскольку наука в те времена ставила своей целью изучение законов природы как промысла Божьего, то наличие многих богов с их различными промыслами лишала науку в политеистических странах ярко выраженной цели, обрекая ее на стагнацию.

Объяснение этому содержится в Библии, которая говорит, что Бог “…все расположил мерою, числом и весом”. (Прем. 11, 21.) Этими словами утверждается принципиальная возможность познавать мир, который создан по единому замыслу, единому плану.

Говоря об истоках научной методологии, научного знания, мы должны вспомнить библейского патриарха Авраама, который согласно Книге Бытия 4000 лет назад постиг существование единого Бога и в результате религиозного конфликта покинул язычников, Ур халдейский. Он поселился в Ханаане, где таким образом возник монотеизм, мощное влияние которого сформировало нашу европейскую цивилизацию и современную науку в том виде, в котором мы ее сегодня реализуем.

В то далекое время навязывание силой космологических представлений парадоксальным образом работало на возникновение науки нового времени, способствовало разрушению аристотелевой космологии, подрывая методологическую претензию аристотелевой физики на априорную дедукцию космологии из каких-то начал и тем самым открывая дорогу экспериментальному естествознанию. Следуя этому пути, например, уже в XIV веке ученые стали признавать рациональным существование пустого пространства (мы говорим, вакуума) за границей сотворенного мира.

Однако стремление приказывать науке сыграло злую шутку с католической ортодоксией. Стоит вспомнить историю птолемееевской и коперниканской системы мира. Совсем недавно, уже в 90-е годы ХХ столетия католическая церковь сделала официальное заявление о том, что история эта является досадным недоразумением.

Кстати, сказать, Папская академия наук в Ватикане была организована в то время как раз для изучения тезисов, которые проповедовал Галилей, для изучения и анализа этой содержательной теории. Сегодня Папская академия наук поддерживает идею о том, чтобы Церковь принесла извинения за Джордано Бруно, который 400 лет назад был казнен в Риме, и, по-видимому, это произойдет.

Кризис культуры в Европе 16-17 веков был глубоким системным кризисом. Под вопрос было поставлено само духовное единство всего европейского человечества, как его христианское ядро, так и традиционный, идущий еще от античности рационализм. Союз науки и христианства когда он оформился, явился спасительным для судеб европейской культуры. Без верности творцов новой науки христианской традиции и усвоенному ей из античности рационализму наука Нового времени просто бы никогда не возникла. Но тогда, когда она возникла, вместе с ней возник и соблазн отказаться от учения о двух истинах, разделявшегося, например, Декартом, у которого истина так называемого естественного светлого разума отличалась от света веры. Причем, второй по иерархии ставился выше первого. Но уже ближайший ученик Декарта Ле Руа отказался от принципа двойственности истины и пришел к атеистическому материалистическому мировоззрению. Под него в качестве научной базы подводилось механистическое естествознание той эпохи, которое в то время начало бурно развиваться.

Но этот шаг не возник автоматически из самой науки. Он становится понятным, если учитывать контекст всей истории Европы той эпохи, потерпевшей неудачу обрести вечный мир и желанную гармонию для ее народа в рамках какой-то всех устраивающей простой и понятной религиозной формулы.

На христианском Востоке отношения науки и религии никогда не принимали такого обостренного характера как на Западе. Это было обусловлено, в основном, традиционной и более трезвой локализацией научного знания в православной духовной культуре.

В нашей истории Православная Церковь является проповедником и хранителем всего спектра знаний – исторических, культурных, географических и многих иных. Русский язык Священного Писания стал языком русского народа. Парадоксально, но мой дед Иван Аверьянович, известный старообрядческий деятель конца позапрошлого века, учился читать и думать по-русски по Священному Писанию, перевод которого восходит к Кириллу и Мефодию.

Я хорошо помню иллюстрации к Священному Писанию, которые мне показывала моя бабушка Олимпиада Ивановна, приносившая эти книги от своей подруги из Хотьковского монастыря. Мы можем точно привести примеры, когда мы и наши ближайшие предки пользовались этим источником культуры. Монастыри в этом смысле были настоящими сокровищницами. Стоит вспомнить, что вообще вся наука зародилась в европейских университетах, которые в те времена были чисто религиозными учреждениями. В университетах на кафедрах теологии появились первые научные школы. В этот момент и возникли первые проблемы между наукой и религией, которые в те времена были не более, чем попытками уйти от административного диктата и не имели под собой того глубокого базиса, который возник позже.

Роль Библии в этом процессе невозможно переоценить. Углубленный научный поиск парадоксальным образом обнаруживает общие черты с религиозным откровением. В математике, как и в религии, существуют аксиомы, которые принимаются на веру. Многие ученые признавали, что глубокие научные открытия были сделаны ими в момент интуитивного прозрения. Причем, решение приходило как-то сразу, целиком, даже во сне. Об этом откровенно говорили такие ученые, как Ньютон, Эйнштейн.

В наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди. Гейзенберг, человек, который открыл квантовую механику, говорил так: "Первый глоток из сосуда естественных наук порождает атеизм, но на дне этого сосуда вас ожидает Бог". Чем обширнее наше знание природы, тем более поражает нас великая, просто поразительная точность и целесообразность природных процессов. Правильный результат не может быть громоздким, он всегда лаконичен и красив. Теоретики, которые занимаются расчетами, хорошо знают, что если в результате расчетов получается многоэтажные уравнения, это почти всегда свидетельствует о том, что вы идете неправильным путем.

Сегодня наука уже достигла столь многочисленных и достоверных блестящих результатов, что одного этого достаточно для того, чтобы возбудить в обществе устойчивое доверие к надежности ее методов. Между тем, факты, накопленные в последние годы разными науками, поставили под сомнение такие казалось бы незыблемые научные теории, как, например, дарвинизм, теорию самозарождения жизни на Земле, общепринятые исчисления эпох. В то же время, гипотеза большого взрыва и разбегания галактик, последние данные антропологии, палеонтологии, обнаруживают много общего с положениями в Библии.

Беспрецедентно бурное развитие науки последних десятилетий заново поставило вопрос о взаимоотношениях науки и религии. Если до научной революции, начавшейся на рубеже XIX-XX веков, жесткая детерминистическая модель мира, по существу, не оставляла религиозному сознанию иных возможностей, кроме деизма, то в ХХ веке, после изменения фундаментальных представлений о пространстве, времени, причинности, после появления квантовой механики, соотношения неопределенности, принципа дополнительности, мир уже более не представляется абсолютно детерминированной жесткой машиной, в которой Богу просто не оставлено места.

До тех пор, пока предметом изучения научных дисциплин был мир, подчиняющийся локальным законам, то есть законам, выявленным и установленным эмпирическим естествознанием, когда существование наблюдаемых эмпирических фактов требовало какого-то общего объяснения, европейская наука удовлетворяла требованиям, сформулированным так: факты требуют объяснения законов.

Новая задача, возникшая перед европейским естествознанием, теперь уже должна удовлетворять другому требованию: законы, которым подчиняются наблюдаемые факты, требуют своего объяснения. Сама научная космология сегодня ставит проблемы, близкие к обсуждаемым в традиционной теологии, например, вопрос о происхождении вселенной. Как говорится, круг замкнулся.

Не случайно многие естествоиспытатели и математики, будучи людьми неверующими, каждый свои путем, по разному, но приходил к вере. Созданию любой стройной научной системы неизбежно приводит к мысли о существовании Абсолютного Бытия.

Другая тема. Неуемное стремление человека посредством технического развития удовлетворять все возрастающие потребности создало ситуацию, когда под угрозой оказалось само бытие человечества, что, конечно, находится в радикальном противоречии с базисными религиозными принципами. Многим ученым сейчас ясно, что, прежде чем использовать новые знания, нужно подумать о последствиях. Парадокс состоит в том, что наука активно начинает изобретать способы защиты от самой себя. Религия не стоит в стороне от этого процесса. За последние несколько лет мне приходилось три раза делать доклады на заседаниях Папской академии наук в Ватикане, посвященных, казалось бы, чисто естественно-научным проблемам, по таким вопросам как глобальная катастрофа или электромагнитный терроризм.

Кроме познания и объяснения окружающего мира и человека есть и другая, даже более важная сторона соприкосновения сфер науки и религии. Это нравственные законы, заповеди, которые две тысячи лет назад были сформулированы в Новом Завете. Вопрос о моральной и нравственной ответственности ученых и инженеров перед человечеством с невиданной ранее силою встал в связи с овладением атомной энергией, освоением космического пространства, глобальной информатизацией, успехами в генетике, биологии, а также в связи с нарастающим экологическим кризисом. Подобно тому, как в пятидесятые годы, перед проведением первых испытаний ядерного оружия Энрико Ферми в США и академики Сахаров и Зельдович в СССР анализировали угрозу глобальной термоядерной детонации на планете, сегодня ученые Европейского центра ядерных исследований в Женеве обеспокоены возможностью поглощения всего нашего мира в “черной дыре”, которая могла бы искусственно возникнуть в результате столкновений андронов на большом андронном колайдере.

В таких областях науки и техники, как генная инженерия, изучение генома человека, клонирование, установка на объективное изучение мира и рост знаний оказывается недостаточной. В этих областях наука и техника вторгаются в святая святых человеческого бытия, и ориентиром деятельности здесь становится наиболее широкие нравственные принципы, которые вырабатываются уже не в самой науке, а в других областях культуры, и в значительной степени – в области религиозно-нравственного поиска. И как актуально звучит сегодня напоминание Серафима Саровского о необходимости избегать рассеяния ума, пробуждать у людей голос совести, сердечное сокрушение и желание перемен к лучшему.

Наша Церковь на протяжении веков хранила нашу историю, она, фактически, сохранила и понятие Отечества. Церковь может и должна влиять на общество с целью формирования уважительного отношения к труду ученых и инженеров. Со своей стороны, наука и ученые должны бережно, с уважением и пониманием относиться к действиям Церкви по воспитанию граждан новой России и, особенно, подрастающего поколения.

У религии и науки есть еще одно важное поле для взаимодействия. В первую очередь, это касается борьбы с магией, колдовством, астрологией, паранаучными исследованиями и тому подобным.

Я знаю, что многие российские ученые являются верующими людьми, а среди церковного клира есть немало людей с научными степенями и званиями. Насколько такие сочетания продуктивны, можно убедиться на примере великого физиолога, прославленного Нобелевского лауреата И. Павлова или известного профессора-хирурга, лауреата многих премий архиепископа Луки. Автор многотомного курса высшей математики, по которому учились несколько поколений советских студентов и я в том числе, академик В.И. Смирнов, был церковным старостой.

В настоящее время в отношениях религии и науки набирает силу процесс их явного сближения. Если в начале Нового времени, в эпоху Просвещения наука стремилась обрести полную автономию от религии и, наконец, вытеснить ее с позиций мировоззренческого и духовного центра культуры, то теперь происходит их сближение и взаимодействие, формирование общих ценностей культуры, ориентированных на человека. При этом процесс обновления затрагивает и религиозные институты, а не только нашу науку. На заре возникновения новой науки ей помог союз с христианством. Возможно, что новый союз с христианством, а в России с Православием, поможет преодолеть трудный период и нравственный кризис, в котором оказалась наша с вами Родина.

И нам кажется, что когда такой уважаемый человек, безусловный авторитет представляет проблемы подобным образом, это очень важно для состояния всей духовной жизни нашего Отечества.

Если значительная часть выступления Владимира Евгеньевича Фортова была посвящена историческим проблемам, историческому взгляду на проблему отношений Церкви и научного мира, то я попробую говорить о злобе сего дня.

Прежде всего, я постараюсь кратко рассказать о том, как возникла идея конференции, на заключительном заседании которой мы сегодня присутствуем, какие цели преследовали ее организаторы. А затем очень кратко я расскажу о ее результатах.

Здесь уже говорилось, и не один раз, о том, как мы в 1996 году провели в Свято-Даниловом монастыре Соборные слушания "Ядерные вооружения и национальная безопасность России". Это был тяжелейший для нас год, и мы тогда получили от Церкви очень большую поддержку. Понятно, что поддержку не ядерного оружия как таковому, а поддержку людей, которые служат Отечеству. Но в ходе этих слушаний стало очевидно, что современное оружие – это лишь частный случай всякой современной техники, что нравственные коллизии возникают в очень многих областях, связанных с современной техникой и технологиями.

Поскольку наш Ядерный центр еще его отцами-основателями закладывался не как узко инженерная, чисто "бомбодельская" контора, а как многопрофильный научно-исследовательский центр, дальнейший ход нашей мысли был очевидным.

Коллизия здесь простая. Без современной науки и техники Россия будет выкинута с мировой арены в течение короткого времени. И то, что сейчас происходит в той же Югославии, делает это очевидным. Независимая Россия не сохранит себя без современной науки и техники, в том числе без самых современных вооружений, которых тоже без науки не сделаешь.

С другой стороны, современная наука и техника в их нынешнем виде – это плод совершенно обмирщенного, невоцерковленного сознания со всеми вытекающими отсюда последствиями, о которых много говорилось на нашей конференции, например, при обсуждении нравственных проблем применения биомедицинских технологий.

И что здесь делать? Без науки и техники Россия не сохранится и без Православной Церкви Россия тоже не сохранится, либо это будет уже не Россия, а что-то совершенно другое. Так возникает совершенно понятная задача по поиску объединения, синтеза, взаимопонимания, взаимодействия. Задача совершенно творческая, не имеющая прямых исторических аналогов.

На протяжении своей большой истории Церковь накопила опыт работы с самыми разными, назовем это современным языком, профессиональными сословиями. И с воинами, и с врачами, и с педагогами... Однако, если говорить о нашей стране, то в начале века, когда Церковь еще играла значительную роль в жизни России, научно-технического сословия в его нынешнем виде и с его влиянием на жизнь всей страны просто не было.

Конечно, инженеры и ученые были, и их было немало, но современного сословия научно-технической интеллигенции, массового, как сегодня, просто не было. В этом смысле опыта взаимного общения между собой нет ни у современных инженеров и ученых, ни у Церкви.

Вот так из близких для нас проблем национальной безопасности, за которую мы отвечаем профессионально, родилась идея слушаний "Вера и знания", которые мы провели в марте 1998 года, ровно два года назад. Там мы попытались осветить широкий круг вопросов, понять, каким может быть взгляд Церкви и церковного народа – и иерархов, и богословов, и православных ученых – на развитие современной науки и технологий.

А что же дальше? Общие мировоззренческие, принципиальные вопросы были проговорены, задача взаимодействия была поставлена, но остался огромный вопрос: а как двигаться практически? Как это взаимодействие практически налаживать?

Зачем научному центру сотрудничать с Православной Церковью?

И зачем Православной Церкви сотрудничать с научным центром?

В чем профессиональные искушения ученого?

Какие отличительные особенности внутренней жизни ученых могут препятствовать их воцерковлению?

Нужно ли формировать общецерковную позицию по отношению к науке и технике как особому роду занятий? И если да, то как это делать?

В отечественной практике православного благочестия известны сочетания пастырского и врачебного служения. Возможно ли такое совмещение не только для врачей, но и для ученых, инженеров, конструкторов?

Какого типа нравственные проблемы могут возникать в деятельности ученых?

Или еще одно: – Как поступать практически, если окажется, что представители тоталитарных сект работают на опасном производстве?

Должен ли священник, среди прихожан которого есть ученые, разбираться в научных вопросах?

Со стороны священства в адрес ученых часто возникают нарекания, и весьма справедливые: "Они гордецы, и в храм ходят редко, и церковная дисциплина у них никакая…" Должна ли Церковь, несмотря на это идти навстречу ученому сословию, не дожидаясь, пока оно в корне переменится? Каковы могут быть конкретные формы такого диалога – на уровне отдельного прихода, на уровне епархии, на общецерковном уровне?

Отдельная серия вопросов относится к тому, существует ли какая-то особая православная методология научного познания и инженерной деятельности? Возможно ли это, или же это какая-то очередная утопия?

Теперь к вопросу о межконфессиональном диалоге. Это опять по нашей части, по термоядерной. Сегодня ядерное оружие имеют представители всех мировых религий. Какова социокультурная, религиозная составляющая в том, как та или иная страна относится к обладанию ядерным оружием и к его применению? Наверное, этот вопрос можно приложить и к другим опасным технологиям.

И еще вопросы, которые волнуют многих.

Может ли кто-то из сонма святых стать покровителем ядерной физики? Или, например, системного программирования? Или генной инженерии?

Необходимо ли формировать отношение Православной Церкви к новым масштабным техническим проектам, последствия которых не вполне просчитаны, таким, например, как защита Земли от астероидной опасности с помощью ракетной техники и ядерных зарядов? А такие проекты есть.

И последнее из того, что обсуждалось у нас на протяжении минувших месяцев. Наука во многом возникла в европейских монастырях. В прежние столетия и российские монастыри, например, Соловки, да и многие другие, были тоже как источниками просвещения, так и центрами распространения передовых для своего времени технологий, центрами трудового обучения. Сегодняшние же наши монастыри с хозяйственной точки зрения, – я подчеркиваю, не с духовной, не с молитвенной, а с хозяйственной, – это по большей части, в лучшем случае, образцовые колхозы. И встает вопрос. – Возможен ли сегодня синтез монашеского и научного служения? Возможны ли сегодня монастыри-НИИ и монастыри-КБ? Это реальная постановка вопроса или утопия? Не знаю.

Для того, чтобы попытаться как-то ответить на все эти вопросы, мы пригласили к себе в Саров совершенно замечательных людей. Спасибо им большое, что они сумели к нам приехать. Основное время на конференции заняла дискуссия, организованная по пяти секциям.

1. Позиция Церкви по отношению к развитию науки и техники.

2. Церковное попечение о деятельности ученых и подготовка священства к этому служению.

3. Проблемы организации церковной жизни в крупных научных центрах.

4. Деятельность Церкви в среде научной молодежи и студенчества.

5. Нравственные проблемы, встающие перед разработчиками современных вооружений и иной современной техники.

Напряженность дискуссии была достаточно высока. Я очень рассчитываю на то, что буквально все из участников саровской работы, которые присутствуют в этом зале, развернут свою позицию и более подробно расскажут о том, что у нас там происходило.

Но предварительно я скажу еще об одной цели нашей конференции, очень важной и для нас, саровских жителей, и, мне кажется, для всех православных людей России. Цель эта – привлечь внимание к тому, что происходит у нас в Сарове с храмом преподобного Серафима Саровского. Мы очень рассчитываем, что те достаточно влиятельные и известные люди, которые побывали у нас, привлекут к этой проблеме внимание всех, кого только смогут. И в этом зале я про это не могу не сказать.

В Сарове находится первый в России и в мире храм преподобного Серафима Саровского, освященный во имя этого святого в 1903 году, буквально через день после того как уехало побывавшее на прославлении Царское семейство. Храм освятил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний.

В 1927 году монастырь закрыли. Храм долго стоял впусте. Сначала в монастыре была детская зона, потом взрослая, потом там работал небольшой завод по производству боеприпасов. В 1946 году это место было выбрано для размещения Ядерного центра. 200 с лишним квадратных километров обнесли защитными сооружениями, и там был построен совершенно секретный город. Причем, сверхсекретность тогда была не от какой-то паранойи. Это был элемент технологии. До поры до времени надо было скрывать не то, что у нас есть ядерное оружие, а то, насколько у нас его мало. Чтобы избежать первого удара.

Случилось так, что в 1949 году в этом здании разместился городской театр, пребывающий в нем по настоящее время, и никак его оттуда не вынуть. Совершенно понятно, что артисты заселились уже практически в руину, в место, уже много лет стоявшая впусте, в поругании. Понятно также и то, что объективно, вне зависимости от того, кто в этом виноват, святыня находится в поругании. А это святыня. Храм построен над той самой келейкой, где много-много лет назад на коленях перед иконой почил батюшка Серафим. Келья, конечно, давно снесена. Теперь там в алтаре сцена, идут спектакли.

Понятно, что артисты театра во многом являются заложниками ситуации, но городских-то властей позиция хороша, вот в чем весь ужас. Давно уже понятно, что надо применять жесткие меры к тому, чтобы театр из храма выводить. Деньги в городе есть. Закон "О закрытых административно-территориальных образованиях" и созданная в городе инвестиционная зона позволяют собрать финансовые ресурсы. Вместо это в 2000 году городские власти решили строить – что бы вы думали? Дворец спорта с искусственным льдом. Видимо, чтобы играть летом в хоккей, а зимой в футбол.

Мы в Сарове просили гостей о помощи. И здесь я еще раз прошу всех присутствующих возвысить свой голос, помочь нашему митрополиту Николаю, помочь Святейшему Патриарху, который по этому поводу совсем недавно обращался в Правительство и получил пустейшую формальную отписку.

От этого сюжета я вернусь к результатам нашей конференции. Результаты лежат в двух плоскостях. Во-первых, это организационная проблематика взаимодействия, совершенно конкретные предложения о том, какие организационные формы и способы взаимодействия могут быть здесь предложены. И второе – содержательные и методологические проблемы взаимодействия.

Это был рассказ об общем замысле конференции, а теперь представители секций расскажут о результатах.

Я думаю, все мы готовы поблагодарить ваше Сарово-Дивеевское отделение Собора, директора вашего института, всех ученых, всех братьев и сестер, которые принимали участие в проведении этой конференции. Вы говорили, может быть даже не без улыбки, о создании монастырей в стенах научно-исследовательских институтов, но, тем не менее, у вас действительно храм. С одной стороны, храм науки, с другой, храм духа, поднимающегося и расправляющего свои плечи, утверждающегося в душах и сердцах многих людей.

Мы благодарим вас за эту работу, которую вы провели. Думаю, что всю православную Русь тревожит судьба храма Серафима Саровского, и давайте широко, постоянно и везде ставить этот вопрос. И в конечном итоге он решится в пользу Божию и всего нашего православного мира. Очень важно, что об этом сказано, во-первых, в приветствии Патриарха, во-вторых, в решении вашей соборной встречи.

Мы переходим к представлению и обсуждению работы секций.

Дорогие братья и сестры!

Мне было поручено вести четвертую секцию – по работе с молодежью. В течение двух с половиной дней состоялось несколько секционных заседаний, на которых присутствовало довольно много народа и были живые обсуждения сегодняшней ситуации.

В итоговом документе нашего Собора мы предлагаем выразить озабоченность тем, что происходит в нашей русской жизни. Прежде всего, нам надо осознать меру своей ответственности за то, что происходит сейчас в России. Мы очень часто говорим о том, что кто-то виноват в происшедшем крушении государственной русской жизни. Мы склонны обвинять тех или иных представителей власти, те или иные партии. Иногда наши обличения касаются каких-то национальных проявлений, мы можем думать, что та или иная нация в большей степени ответственна за войну, за нестроения. Но очень важно понять следующее. Это не случайно, что многие из тех, кто в прошедшие десятилетия плодотворно трудились в отечественной науке, армии, различных властных структурах, разных сферах государственной и народной жизни, кто были участниками перестройки, вдруг быстро забыли интересы своей Родины и занялись личным обогащением, оказались неразборчивыми в средствах, а зачастую стали просто предателями и продали свою страну.

Неверие в Бога неизбежно лишает твердого основания всякую систему нравственности. Нам нужно исповедать, что этика необходимо вытекает из учения о Боге, об Абсолюте, который есть Дух и есть Добро. Без такого абсолютного духовного источника добра невозможно обосновать никакую обязательную мораль. Мораль коммунистическая так и называлась относительной моралью. Относительная – это необязательная. Если мораль относительна, то есть добро относительно, тогда мы никогда не сможем потребовать, чтобы во имя каких-то относительных ценностей кто-то был нравственным и жертвенным.

И вот результат: отвержение веры в Бога привело к тому, что наш народ обрек себя на нравственное вырождение. Все, что происходит сейчас, и с этим соглашаются все, имеет, прежде всего, духовную природу. Это не просто недостатки того или иного строя. Нет, это разложение духовной жизни нашего народа. Наш народ перестал знать, что такое добро, что такое нравственный долг. Перестал понимать, что грех и что подвиг. Только вернувшись к вере в Бога можно надеяться вернуть народу нравственные ценности. И здесь нужно сказать со всей серьезностью, что вернуться к Богу намного труднее, чем от Него уйти. Для возвращения к Богу недостаточно лишь философского обоснования разумности веры. Обрести Бога мешает грех.

И наш народ, погрязший во грехе, сегодня нуждается в очищении. Без такого очищения своего сердца Бога не обретешь. Очищение же дается покаянием.

Мне кажется, что мы обязательно должны призвать свой народ к покаянию. Этот голос нашего Народного Собора о всенародном покаянии должен звучать. Об этом говорит нам Священная история – всегда во время бедствий все ветхозаветные пророки призывали народ к покаянию. Наш народ во время Отечественной войны устремился в церкви с покаянием, и тогда произошел перелом в войне и наметилась победа. Так и сейчас – нам действительно грозит гибель, и без всенародного покаяния, я в это твердо верю, ничто к лучшему измениться не может. И к этому покаянию должна, конечно, звать Церковь и должен звать наш Собор.

Исповедуя свою вину за уход от Бога, мы обязаны трудиться для того, чтобы нашему народу вновь открылась дорога к храму. То есть, мы должны счесть своим первоочередным долгом миссию, и не в других странах, а прежде всего в своей собственной стране. Миссия, то есть проповедь веры в истинного Бога, это всегда подвиг. И в этом мире, который во зле лежит, без подвига невозможно быть верным Богу, невозможно свидетельствовать о Боге и об истинной вере. Только подвиг имеет притягательную силу. Это знают, между прочим, не только христиане.

Один из французских просветителей, сказал, что плодотворным бывает только чрезмерное, а все вялое остается без плода. Это перефразирование того, что говорит нам Церковь. Именно подвиг необходим для того, чтобы людей повернуть от дороги греха на дорогу добра и любви, на дорогу веры. Без подвига невозможно ни миссионерство, ни воспитательная работа. Сегодня наша молодежь дышит ядовитым воздухом безверия, цинизма, пошлости. Воспитанная без веры в Бога, она потеряла какие либо идеалы и даже веру в смысл жизни. И в этой безбожной жизни в соответствии с предсказанием еще апостола Павла "оскудела любовь". Мы видим, как мало ценится жизнь человека в наши дни. Сколько убийств, сколько беспощадной злобы выплескивается каждый день в нашей жизни на часто невинных людей.

Оскудение любви выразилось и в том, что в нашем народе фактически утрачена полноценная семейная жизнь. Есть еще, конечно, семьи в нашем народе, но что такое счастливая семейная жизнь, что значит жертвенный подвиг отца и матери в отношении детей, сейчас у нас почти никто не знает. В этом смысле у нас произошла одна из катастрофических революций. Может, об этом мало говорится, не формулируется должным образом, но это явление колоссального масштаба. Утрачена семья, и если семьи нет, то народ не может жить. Когда теряется семья, наступает смерть, не просто вырождение, а действительно смерть.

Мы сегодня говорим о демографическом кризисе, который охватил нашу страну, но это же совершенно естественно. Где же будут рождаться и воспитываться дети, если нет самой семьи, если вместо учения о жертвенной любви друг к другу, о любви духовной люди теперь воодушевляются лишь мечтами о блуде, если проповедуется разврат и вместо любви – партнерство, отношение между полами. Эта проповедь ведется удивительно целенаправленно уже многие годы, и она направлена на умерщвление нашего народа, нашей народной жизни и, конечно, прежде всего, на молодежь.

Уже очень трудно вернуть нашему народу, нашей циничной молодежи идеал семейной жизни. Но если мы не хотим погибнуть, мы должны направить свои усилия, прежде всего, на это. Мы должны звать народ к подвигу. Семейная жизнь – это тоже подвиг, высокий прекрасный подвиг. Рождение и воспитание детей – это великий подвиг. Надо, чтобы и государство это восприняло и объявило нашему народу. Требуются какие-то поощрения семейной жизни и воспитания детей. Воспитание детей делается невозможным из-за нищеты, бедности, отсутствия жилья и по другим причинам. Конечно, сегодня трудно проповедовать семейную жизнь, которая для многих кажется невозможной. Но определенные воспитательные усилия, которые могут быть организованы и в школе, и в вузах, в большой степени зависят, конечно, и от власти, и от нас самих, от Церкви. Мы должны возвысить свой голос и организовать проповедь христианской жизни, но для этого многое нужно.

Мы предлагали, в частности, с целью оказания помощи в организации христианской жизни открыть в Сарове филиал нашего Свято-Тихоновского богословского института. У нас таких филиалов открыто уже 14 по всей России и странам СНГ. Они становятся центром кристаллизации христианских усилий. И нам кажется, что имеет смысл и в Сарове тоже открыть такой филиал, потому что создать собственный центр саровчане еще не могут. Эта идея нашла поддержку Радия Ивановича Илькаева, директора института и участников конференции. Можно об этом думать.

В связи с работой нашего Свято-Тихоновского богословского института встала еще одна проблема, которая тоже обсуждалась на соборной встрече в Сарове. Это проблема возращения прав гражданства христианским наукам – теологии и тем наукам, которые входят в ее состав. Это история догматических учений, история Церкви, библеистика, патрология, христианская этика, история христианских искусств, христианская археология. Сюда же можно отнести христианское право, которое было источником многих юридических учений.

На протяжении шести лет велась активная борьба за то, чтобы специальность "Теология" была введена в государственный реестр образовательных направлений и специальностей. И только в феврале этого года, наконец, достигнута победа – специальность "Теология" введена в государственный классификатор, для этой специальности написан государственный образовательный стандарт, и теперь появилась возможность во всех вузах нашей страны, государственных и негосударственных, открыть такую специальность. Хотя бы создать кафедру теологии, какое-то подразделение теологии, которое, может быть, не будет стремиться к выдаче диплома теолога, но, по крайней мере, будет стремиться восполнить недостаток в гуманитарном и духовном образовании студенчества.

Нужно подчеркнуть, что все гуманитарные науки – искусствоведение, исторические науки, философия, филология, литература, литературоведение – не могут быть полноценными без знания христианских наук. Теология, история Церкви и все остальные христианские науки – это именно науки, они ничем не отличаются в смысле своей научности от нецерковной, нехристианской философии, истории или археологии, то есть, вполне удовлетворяют всем критериям науки. За всеми этими науками огромная история, ими приобретены многие сокровища научного знания. Эти науки существуют более полутора тысяч лет и имеют многих и многих подвижников, которых можно назвать великими учеными, а можно и учителями Церкви.

Нет никаких оснований делать вид, что такой науки нет. Тем более, что в европейских странах, в Америке факультеты теологии существуют во многих государственных и негосударственных университетах. И даже одним из условий конвертируемости наших гуманитарных дипломов за рубежом является присутствие в наших вузах теологического образования.

Я думаю, это тоже нужно высказать в итоговых документах нашего Собора. Надо призвать вузы и всю систему образования осваивать преподавание теологии, которое необходимо, конечно, и для воспитания нашей молодежи и студенчества, для того, чтобы вернуть нашему народу общий язык с Церковью. Беда нашего времени в том, что этот язык утрачен. Если раньше каждый русский человек с рождения учил язык веры в Бога, то теперь этот язык оказался как бы иностранным языком, и обычный гражданин нашей страны с ним не знаком.

Приходя в церковь, теперь русский человек обычно ничего не понимает. Он не понимает не только славянского языка, он не понимает самих понятий веры. Он не знает, что такое вера в Бога, он не понимает, как это – верить в Бога, кто такой Бог, что подразумевают под духовной жизнью, что такое духовный мир. Все это зачастую оказывается совершенно непонятным современному человеку, и для того, чтобы открыть дорогу к вере, нужно, прежде всего, вернуть знания этого языка, языка веры. Теологическое образование как раз и послужит преодолению языкового барьера, что сделает возможным возвращение нашего народа к вере. Мне кажется, что такое преподавание является проявлением миссии Церкви. Конечно, для такого преподавания нужно привлечь верующих людей. Если за преподавание теологии возьмутся бывшие научные атеисты, это будет, конечно, профанация.

Так что призвать к миссии, я бы не побоялся этого слова, все церковные структуры – это тоже наш долг. Я уверен, что каждый сильный приход обязан совершать миссионерскую работу. В первую очередь в месте своего служения, вокруг своего храма, в своем городе. Можно и выезжать с миссионерскими поездками в отдаленные районы России, где нужда в проповеди веры необычайно велика. Если бы сильный приход во главе со священником, взяв несколько певчих, объехал какой-то район, он бы сам убедился в необычайной плодотворности этого служения и необычайной красоте этого дела. В нашем институте приходится ездить таким образом каждый год. Совершается не одна поездка, а несколько, в самые разные районы России. И неизменно все, кто участвует в этих поездках, возвращаются оттуда не просто с чувством удовлетворения, а с чувством восторга, потому что они почувствовали, как через них действует благодать Божия, как через них люди приобретают истинную веру, возвращаются к Богу, принимают крещение, входят в храм, каются в своих грехах, начинают новую жизнь. Перестают грешить, перестают пьянствовать, блудить и воровать. Встают на путь человеческой, достойной жизни. Это тоже наш долг, и к этому нам нужно призвать всех.

Наша церковная жизнь очень консервативна, и усилия нашей Церкви сейчас настолько разноплановы, разнообразны, нам приходится осваивать такую огромную территорию, что мы часто опускаем руки, не можем все охватить, нам кажется, что храм-то мы открыли, а уж ехать куда-то мы уже не сможем. Но нужно быть всегда более требовательными к себе. Открыли храм – нужно ехать дальше. Нужно открывать новые храмы, нужно проповедовать веру, нужно трудиться, не покладая рук, пока еще есть такая возможность.

Прежде всего, я хотел бы поблагодарить оргкомитет за предоставленную возможность побывать на святой земле Серафима Саровского, в Дивеевской обители, в Санаксарском монастыре. Это была замечательная поездка, совсем как поездка на Святую землю, которую я совершил несколько лет назад.

Сегодня очень много проблем и очень сложная ситуация, в которой находится наука. Что нам делать для того, чтобы одухотворить науку. Нужна власть в России. Ничего доброго с помощью демократии никогда не было сделано. Новгородская республика захлебнулась демократией, как мы сейчас захлебнулись. И чтобы сделать что-нибудь доброе, они приглашали князя, который был наделен властью. Как преосвященный Гавриил, он был наделен властью, он мог это сделать, он мог сказать: “Да, я создам КБ-монастырь, где будут работать ученые-монахи”. “Я создам в каждом научном центре филиалы богословских институтов”, – говорил сейчас о. Владимир Воробьев. Собственно говоря, наша конференция играла роль этого самого иеромонаха Федора, который должен указывать, что делать власти. А если на самом деле этой власти нет, нет человека, наделенного властью, то, как говорится, в России это все пустое. Ну вот, мы собрались, эти самые Федоры, и начали обсуждать, а что ценного мы можем предложить.

Можно взять современную физику: релятивизм, квантование и так далее, выйти в маленькую дверцу и посмотреть: "Да, это немецкая классическая философия, это в каком-то роде протестантство”. Сейчас о. Кирилл Копейкин пытается навесить православный кафтан на современную физику и посмотреть, подходит он или не подходит. И неважно, получится это или не получится. Важно то, религиозное у вас отношение к миру или рациональное. Видно, что создатели всех теорий обладали религиозным взглядом на мир. Только не те, кто использовал теории как машину – машина не может быть, к примеру, православной.

Именно о формировании религиозного взгляда на мир, собственно говоря, и была очень бурная дискуссия. О том, может ли наука быть православной (я уже объяснил, в каком смысле), о том, каким образом сформировать этот религиозный взгляд на мир.

Сейчас я прочитаю предложения, которые были сделаны на секции.

Развитие науки и техники – это процесс познания человеком мира и его освоение. Результатом освоения является радикальное изменение мира, человека, общества.

Вы можете сколько угодно говорить властям: "Передайте церковь Серафима Саровского". Но представим себе даже не Сталина, а кого попроще, но обладающего властью. Он сказал бы: "Передать!" – и было бы передано. И никаких забот. Вот то же самое и здесь. "Создать филиалы!" – и были бы созданы. А ведь рядом 500 монахинь в Дивеевском монастыре и 100 монахов в Санаксарском. Причем, молодые ребята. Вхожу в Санаксарский монастырь, и мне показывают комнату, которая начинена компьютером, ксероксом, всеми принадлежностями, которые нужны для НИИ. Я сам физик-теоретик. Тут бы создать теоретический институт – работайте!

И конечно, необходимо создание здорового климата в духовной и интеллектуальной жизни научно-технического сообщества. Это может быть только в том случае, когда люди стремятся к воцерковлению. А когда они говорят: “Как это хорошо!” – а сами в церковь не ходят или ходят раз в год, это опять та самая говорильня.

Не могу удержаться от одного замечания. Мне как сотруднику Российского Федерального Ядерного центра ваш тезис о необходимости применять власть крайне симпатичен. Особенно по отношению к возвращению церкви Серафима Саровского. Но, глядя реалистично и трезво на нынешнюю ситуацию, я призываю действовать, применяя власть с рассуждением, чтобы дров не наломать. Будет большая беда, если, вводя диктатуру закона, как стало модно говорить, мы будем обеспечивать ее неподготовленными кадрами. Как бы незрелый плод не вызвал у многих людей оскомину.

Дорогие отцы, братья и сестры!

Я действительно не смог поехать в Саров по причине, очень серьезной для верующих москвичей. Это кончина чтимого московского пастыря Александра Егорова, который почил в Бозе в минувший воскресный день и об упокоении которого молился в эти дни сонм верующих, сонм московского духовенства

А сейчас несколько слов с рассказом о нашем храме Мученицы Татианы, о некоторых впечатлениях и опыте первых пяти лет жизни православного прихода в стенах МГУ.

Но до этого я считаю своим долгом дистанцироваться от заявлений, которые были сделаны до этого. Во-первых, о невозможности сделать что-нибудь доброе демократическим путем в пределах российской государственности. Мне кажется, это возможно. И, тем более, необходимо дистанцироваться, уже исходя из некоторого опыта жизни православных в университете, от идеи даже элементарного администрирования. Я уже не говорю об идее "твердой руки" в отношении воцерковления всяких людей, а людей образованных в особенности.

Абсолютной иллюзией, более того, вредной иллюзией, является мысль о том, что дай нам сегодня хорошего генерал-губернатора, который пооткрывает везде, где нужно, приходы, неважно, в совхозах или в КБ, и в эти приходы устремятся люди. Повзводно.

На одном из заседаний самых первых соборов известный политик, ныне вице-спикер Государственной Думы проводил сходную мысль: дай ему стать президентом, он образует неизвестно откуда миллион священников, и все в нашем Отечестве будут утром и вечером выходить на улицы для произнесения молитв, утреннего и вечернего правила. Что он себе при этом представлял, правда, неизвестно. Но я себе представляю эту картину: сотни тысяч священников на улицах, миллионы верующих, читающих молитвы. Только в его воспаленном воображении может привидеться такая картина. И не дай нам Бог начать ее реализовывать административными методами.

Так вот, ближе к той области, с которой я непосредственно связан. О православной жизни прихода в университете. Есть некая параллель с тем, о чем сегодня уже говорилось. В храме, где мы служим пять лет, тоже ведь театр располагался. Тогда он назывался "Студенческий театр МГУ". Сейчас он носит уже другое название "Открытый студенческий театр", дистанцируясь от МГУ. Мы тоже очень долго открывались, больше года, тоже была полемика.

Такое противостояние, с одной стороны, полезно, потому что консолидирует людей, которые хотели открыть храм, собирает первую, еще небольшую общину. И вообще, всякий, кто проходит какие-то скорби, что-то приобретает от этого.

А с другой стороны, это было очень вредно. Полемика противостояния. Потому что благодаря целенаправленной, активной и удачной работе СМИ сформировался образ маленькой еще общины храма как злокозненной, враждебной, националистически ориентированной и вообще к университету отношения не имеющей. И одной из наших первых задач стало преодоление этого образа, уже сформированного внутри университета.

Какими путями мы пошли? Что делали в эти пять лет? В чем реальная специфика университета? Что происходит сейчас?

Сразу следует сказать: невозможно проводить какие-то параллели, даже искать каких-то опор в жизни дореволюционных домовых храмов при высших учебных заведениях. Ситуация абсолютно иная, начиная с размеров. Представьте себе, до революции или до переворота 1917 года все первокурсники всех факультетов Московского Императорского университета могли помещаться в так называемой богословской аудитории. Это самый большой, но не больше этого, зал в теперешнем "старом" здании университета. Там они слушали обязательный для всех курс богословия. И юристы, и историки, и филологи и представители всех других факультетов. Вы подумайте: можно ли сейчас в МГУ найти такой зал, куда можно было бы поместить хотя бы всех первокурсников. Я уже не говорю, собрать всех .студентов. Сама разбросанность университета, количество людей, которые здесь работают и учатся, совершенно иные, чем раньше.

Совсем иная, конечно, степень воцерковленности людей и те методы работы, методы проповеди, которые, исходя из этого, могут вытекать.

Безусловно, нет и, слава Богу, что нет практики, которая была в синодальную эпоху, когда со студентов раз в году для сдачи весенней сессии требовали справку об исповеди и причастии. Напомним, что эту справку представлял и Александр Ульянов, к примеру, и другие представители студенчества, известные своими нецерковными убеждениями. И очень славно, что ни о чем подобном говорить сейчас невозможно.

Начали мы, конечно, с организации богослужения. Как мне кажется, по каким бы путям миссия не направлялась и какие бы варианты проповеди нами не находились, но основой жизни каждого православного прихода должна быть молитва, богослужение. За пять лет со дня открытия нашего храма оно совершается регулярно и неопустительно, не только в каждый субботний и воскресный день, но и несколько раз в неделю.

Богослужение при этом такое, чтобы человек, зашедший на него случайно, а таковых бывает немало (это характерно для ситуации студенческого храма в стенах университета или другого вуза), во-первых, не ощутил атмосферы враждебности к заходящему как бы случайному человеку. Что греха таить, нередко еще подчас на наших приходах молодой человек, не слишком адекватно, с точки зрения многолетних прихожан, одетый, не слишком правильно себя ведущий, и вообще “не свой”, ощущает себя, как затычка в бочке, которую внутреннее содержимое стремится поскорее выпихнуть. "Ну, оказался ты здесь, и уйди, не мешай. Мы свои люди, а ты здесь не слишком, вообще-то, и нужен".

Первой своей задачей как настоятель этого храма я видел создание такой атмосферы, чтобы никто и никогда, как бы неадекватно ни вел он себя с точки зрения канонических норм и стиля поведения, не ощутил при первом захождении в храм отторжения от церковной жизни.

Вторая задача – это способ совершения богослужений, эстетика богослужения. На мой взгляд, для современной молодежной среды, воспитанной вне традиций русской музыкальной культуры, соприкосновение на 10-15 минут как бы случайного вхождения в храм с классикой, с лучшими произведениями нашей церковной музыки может оказаться фактором, способствующим воцерковлению, а то и вообще перевороту в мировосприятии. Именно поэтому, хотя я касаюсь специфической церковной проблемы, мне представляется очень важным в храмах, подобных нашему университетскому, ставить вопрос о создании квалифицированных хоров и об исполнении этими хорами всей полноты русского церковного музыкального наследия. В частности, я решительно против минимизации богослужения до знаменного или околознаменного распева, который усваивается достаточно узкой аудиторией и часто, особенно у вновь приходящих людей, вызывает, скажем так, непонимание, может быть, просто по эстетической причине.

Третье начинание, которое было, опять же, связано с самым началом истории нашего храма, – это создание газеты.

Не могущий быть помянутый добрым словом, но не лишенный трезвого практического сознания деятель нашей политической истории справедливо указывал, что газета является массовым организатором. Газета действительно является массовым организатором. Само по себе написание и подбор материалов, чай, за которым обсуждается текущий номер, или еще что-то… Это помогает перешагнуть порог Церкви даже тем, кто первоначально еще не был способен придти туда на богослужение. Нашу газету "Татьянин день", может, кто-то держал в руках. Кто не держал и заинтересуется, может увидеть ее при выходе из этого зала. Она адресована, прежде всего, аудитории людей, находящихся у порога Церкви или только начинающих свой путь воцерковления. Она не специально церковная по тематике, там есть и публикации о современном кино, о современной музыке, о тех или иных феноменах культуры, общественной и социальной жизни. Но во всех этих публикациях, конечно, только не в лоб и не ударно, проводится попытка формирования мировоззрения, формулирования православной позиции по отношению ко всем этим феноменам.

Еще один способ действовать внутри МГУ – это проведение так называемых "Татьяниных вечеров", регулярно проводимых в нашем храме или иных местах встреч, на которых обсуждаются самые различные темы общественной, культурной или социальной жизни. Назову темы уже прошедших вечеров: "Церковь и пресса", "Православный человек в современной политической ситуации". Последнее время было несколько чрезвычайно полезных, нашедших живой отклик встреч с удивительным человеком, Владимиром Николаевичем Щелкачевым, 90–летним маститым старцем, который рассказывал о друзьях своей студенческой юности, преподавательской молодости. Иные из них являются исповедниками, а то и мучениками нашей Церкви, иные являются крупнейшими учеными. Такие, как, скажем, академик Егоров, Алексей Федорович Лосев и целый ряд других лиц.

Последнее, о чем я хотел бы сказать в связи с сегодняшней темой чтений, это о стандарте теологии. Я с большой радостью услышал сегодня слова о. Владимира Воробьева о том, что удалось добиться введения такого стандарта. Но мне кажется, что самая трудная работа еще впереди. Вопрос в том, кто будет преподавать по этим стандартам, какие будут критерии определения преподавателей теологии. Ведь дело не только в том, чтобы это не оказались бывшие преподаватели научного атеизма, но и в том, кто декларирует себя православным богословом, кто будет оценивать адекватность этих деклараций человека на наименование православного богослова и на его право занять эту должность. Необходимо срочно разрабатывать такую систему, дабы не оказались в прямом смысле "волки в овечьей шкуре" в качестве преподавателей теологии. Мне кажется, это очень важный вопрос.

Нужна аттестация?

Аттестация или лицензирование, и не только государственное, но и от Церкви. В католической церкви это есть. Любой человек, который желает преподавать богословие от лица католической церкви, должен иметь соответствующий сертификат.

Можно ли отдать лицензирование на усмотрение епархии?

Отдать на усмотрение епархии – это очень рискованно, это путь, который может привести, прямо скажем, к субъективной зависимости направления преподавателей от точки зрения нынешнего правящего архиерея. Здесь должны быть более объективные критерии, чем просто мнение того или иного владыки. Объективно будем говорить: не все из нынешних архиереев являются богословами в собственном смысле слова, тем более, людьми, способными оценить богословов.

Спасибо. Я хочу предоставить слово саровскому ученому Алексею Валерьевичу Кондрашенко, человеку который несколько первых, самых трудных лет был в Сарове старостой православного прихода.

В работе нашей секции принимали участие представители научно-инженерного сословия и духовенство трех крупных научно-технических центров России. Это Дубна – Объединенный институт ядерных исследований, Саров – один из крупнейших многопрофильных институтов РФЯЦ-ВНИИЭФ, и Новоуральск – закрытый, как и Саров, город Минатома, в котором расположен Уральский электрохимический комбинат, крупнейший в мире на данный момент производитель урана для атомных электростанций.

Мы провели сравнительный анализ того, как шло становление приходской жизни в этих трех центрах, каково нынешнее состояние. Кратко изложу итоги этого анализа.

Выяснилось также, что если ситуация с воцерковлением научно-инженерного сословия в Дубне, опять-таки, выглядит пристойно, то в закрытых городах Минатома она просто катастрофична. Ну, не хочет научно-техническое сословие воцерковляться, вот и все. Хоть ты тресни.

Были высказаны идеи: может, ничего опасного в этом и нет. Может, так и должно быть. Ну, действительно, плод должен вызреть. Может быть, еще рано. Приводился пример: если сосну поливать и за ней ухаживать, она вырастет быстрее. На 3 % быстрее. То есть, может быть, особого смысла и нет предпринимать какие-то организационные, тем более, административные меры.

Может, действительно, не нужно было бы ничего предпринимать, если бы не одно обстоятельство. Свято место пусто не бывает. Закрытые города Минатома кишмя кишат всевозможными сектами всех мыслимых направлений – и тоталитарных, и деструктивных, и прочих. Дело дошло до вещей просто невероятных. Например, в закрытом городе Северске, расположенном в Томской области, где находится очень крупное предприятие – Сибирский химический комбинат, прямо напротив управления этого комбината строится церковь Свидетелей Иеговы.

Было отмечено, что для начального воцерковления научно-инженерного сословия, для первого шага, не хватает богословской и просветительской литературы, ориентированной именно на это сословие. Мне известно очень много научных сотрудников, которые уже перечитали многое из того, что сейчас доступно, а сейчас доступно почти все, и тем не менее чувствуют какую-то неудовлетворенность. По-видимому, здесь есть пробел в деятельности крупных богословов. Сейчас нужна литература, которая ориентирована специально на инженерное и научное сословие.

Очень важно отметить, что участвовавшие в нашей работе священники из Дубны и Новоуральска признали: работа священников с ученым и инженерным сословием трудна, имеет свою специфику и требует от духовенства очень больших усилий, большой дополнительной подготовки. Это должно побудить духовенство к повышению своего образования.

Спасибо. В Сарове обсуждалось весьма интересная программа исследований и разработок, принадлежащая уже упоминавшемуся здесь священнику Кириллу Копейкину, которому сейчас предоставляется слово.

Когда заходит речь о взаимодействии науки и религии, то науке мы всегда доверяем. Почему? Потому что основная сила науки заключается в объективности тех знаний, которые она добывает. Но давайте задумаемся над тем, что такое объективность. Что мы делаем, когда объективно измеряем что-то? Мы сравниваем качества одной вещи с качествами другой. Но то, в чем, собственно, суть тех вещей, которые мы сравниваем между собой, это оказывается за гранью нашего объективирующего измерения.

30-40 лет назад казалось, что, идя по пути объективного исследования мира, можно все постичь до конца, и пределов познаваемому нет. В значительной степени те огромные затраты, которые были сделаны на строительство МГУ, были вызваны надеждой на то, что ученые познают мир до конца и позволят построить светлое социалистическое будущее. Однако эти надежды не оправдались. И то, что эти надежды не оправдались, видно из следующего примечательного факта. Физика элементарных частиц, которая является передовым рубежом современной физики, за последние 25 лет не дала практически никаких открытий. Несмотря на огромные вложения, несмотря на то, что мощность ускорителей растет, несмотря на то, что исследователи все более интенсивно штурмуют микромир. Тем не менее, принципиально новых данных они практически не получили.

Дело в том, что наполнить эту форму содержанием, как мне представляется, может только христианская традиция. Не случайно наука возникла именно на почве христианской традиции. И без осмысления того пути, который был пройден наукой, без возвращения к тем исходным постулатам, из которых возникла современная наука, без осмысления этих постулатов невозможно понять, почему же мы дошли до границы и почему невозможно эту границу преодолеть, пойти за нее.

Поэтому, конечно, необходимо попытаться осознать результаты современной физики в контексте христианской традиции и вписать в этот культурный контекст достижения современного естествознания, попытаться осмыслить их исходя из христианской методологии. Каким образом их можно осмыслить? Как мне представляется, перспективным было бы следующее направление исследований.

С точки зрения христианской традиции сама возможность познания этого мира для человека обусловлена тем, что Бог изначально вкладывает мир в сердце человека. В книге пророка Екклесиаста говорится о том, что Бог вложил мир в сердце человека, причем слово, которое там употреблено, буквально означает целостность бытия. И именно то, что человек изначально соустроен миру, содержит этот мир в себе, позволяет человеку описывать этот мир, например, на языке математики. И потому, когда мы вводим какие-то, казалось бы, абстрактные модели, эти модели соответствуют миру.

Прекрасным примером является ситуация в современной физике. Теория групп возникла более 100 лет назад и первоначально была красивой математической игрушкой, которая не имела никакой практической приложимости. И вдруг по прошествии почти 100 лет оказалось, что эта теория групп является тем языком, на котором мы описываем мир элементарных частиц. Почему это вдруг произошло? Именно потому, что структура человеческого логоса, внутреннего мира человека соответствует структуре внешнего космоса, который нас окружает.

И поэтому, как мне представляется, перспективной задачей была бы переориентация на постижение внутреннего космоса человека, внутреннего универсума, попытка установления соответствия между внутренним миром, который вложен в каждого из нас, и внешним миром, который нас окружает. С точки зрения преподобного Максима Исповедника именно в этом и заключается, собственно, цель познания окружающего нас естества. Преподобный Максим говорит о том, что Бог дает нам этот мир, как игрушку, подобно тому, как мы даем игрушки нашим детям. Это своего рода игрушку, чтобы, постигая тварное естество, мы, дойдя до предела, до невозможности продвинуться дальше, обратились к самому себе и через это обратились к Богу, Творцу. Творцу человека и Творцу этого мира.

По результатам конференции мне хотелось бы еще подчеркнуть следующее. Для того, чтобы такого рода конференции были плодотворными, представляется необходимым создание рабочих групп, которые занимались бы исследованиями по конкретным программам. Такие программы надлежало бы выработать, потому что когда мы собираемся довольно редко, все-таки нет возможности плодотворной работы. Только в том случае, когда будут созданы постоянно действующие рабочие группы по конкретным программам, можно будет плодотворно реализовывать какие-то проекты.

Я думаю, такие программы работ надо просто садиться и делать. С моей точки зрения то, что говорил о. Кирилл, это никак не попытка "навесить православный кафтан на научную методологию". Это, скорее, новая и предельно актуальная форма экспансии Православия.

Уважаемые пастыри, братья и сестры

Один из "сорока вопросов", которые прозвучали на конференции, звучит таким образом: "Насколько применим опыт работы Церкви в армии для работы Церкви с научными и научно-техническими центрами?" Я буду говорить об этом, если позволите, потому, что я лишь год назад уволился из Вооруженных Сил, а последние 5 лет я проработал в Академии Генштаба начальником кафедры.

Давайте, вспомним об истории создания основ взаимодействия между армией и Церковью. 18 марта 1993 года между Патриархом Алексием II и министром обороны Павлом Сергеевичем Грачевым было подписано соглашение "О взаимодействии Русской Православной Церкви и армии". После этого подтянулись и правоохранительные органы. В свое время был создан, с опозданием, правда, на мой взгляд, отдел по взаимодействию Церкви с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. Кстати сказать, один из заместителей председателя отдела протоиерей Федор Соколов недавно погиб, Царство ему небесное

Выступавший здесь о. Максим Козлов говорил о недопустимости администрирования, “твердой руки”. Я понимаю, наши пастыри мягко относятся к этому. А я жесткий человек, военный, прослужил 39 лет, и я солидарен с бывшим старостой саровского прихода: где мягко – там надо мягко, а где жестко – там надо жестко, там и власть надо употребить. И правильно здесь было сказано: диктатура закона, о которой говорит наш исполняющий обязанности Президента, неприемлема в духовном деле, но если мы будем ждать, когда все само сделается, ничего и не будет.

Одному из губернаторов я сказал: за то, что вы не пустили секты в Приморье, вам будет большая награда на небесах. Посмотрите, какая идет борьба, посмотрите, какое везде засилье этих сект, более того, все это появляется и в армии. Если все оставить на самотек, ситуация в этой области станет похожа на положение в Чечне, которое давно уже нужно было жестко привести в норму.

Я не решаю эти вопросы, но знаю: если не будет протопресвитера, не будет управляющей духовной вертикали везде в государстве, в каждом учреждении и в армии, ничего хорошего не будет. И совершенно не надо миллиона священников, как это говорит упоминавшийся здесь заместитель председателя Госдумы. Надо единственно понять, что нам нужно. Нужна духовность, нам ее не хватает, мы ее теряем. Нам говорят: не волнуйтесь, народ русский настолько силен, у него столько в ДНК заложено, что мы еще два поколения будем ходить в храм. Я лично в этом сомневаюсь. В сегодняшней информационной войне мы проиграли. Мы еще в начале века проиграли информационную войну, нас втянули в Антанту бороться за интересы Англии. Мы проиграли ее и сейчас, развалили такую державу. Поэтому нужно сегодня браться за дело. Нужно поднимать ту соборность, которая еще осталась.

Пора уже обобщать опыт работы Церкви в армии, потому что некоторые заявляют: а тому ли Богу вы молитесь в своих учебных заведениях, в том числе военных. Один большой начальник сказал: "Умру, но Церковь в армию не пущу". А я спрашиваю: “Что такое Церковь? Ну, почитай Святое Писание, там написано "…Где двое или трое собрано во имя Мое, там и Я среди вас", - это и есть Церковь”.

Он смотрит на меня такими растопыренными, простите за выражение глазами, и не может понять, что же я ему втолковываю. А я ему совершенно ничего не втолковываю. "Нет больше той любви, кто положит душу свою за друзей своих". Это то, что нам завещали наши предки. Мы должны беспокоиться об армии. Я глубоко сожалею, что многие заявления остались декларацией и только. Что мы до сих пор не имеем тех структур, которые могут достаточно плотно работать. И я скажу: как этого не хватает нашим ученикам, Сереже Макарову и другим, которые сейчас воюют в Чечне. Потому что в окопах нет неверующих, вот в чем весь гвоздь программы. Нет неверующих...

В Англии спросили: а что, если (гипотетически) все законы убрать? И 99 из 100 сказали: мы будем нарушать закон. Наверное, невысока англиканская вера. А наш верующий сказал бы: нет, не буду нарушать, потому что Бог и здесь, и здесь. И как сказал тот царь грузинский, когда надо было сдаться Оттоманской империи: “А что я скажу своему русскому соседу, своему северному брату? Конечно, он далеко... Да нет, что я скажу у престола Божия?”

Вы понимаете, если бы каждый из нас знал то, что сказал один священник: “Нет праведника – не ищи около себя, ищи в себе. Сделай себя праведным”. Как говорил наш Серафим Саровский, встречая каждого: “Радость моя! Ищи праведного в себе, и вокруг тебя тысячи спасутся”. И если в каждой организации так будет, то и будет слава Богу.

Я промыслом Божьим в течение 9 суток был на Святой Земле и Господь так сподобил, что вместе со мной были три иерарха Грузинской Православной Церкви, три епископа. Это такое великое чудо, я просто передать не могу. Я хочу, чтобы нас окормляли умные пастыри, в меру мягкие, иногда жесткие, я хочу вместе с ними проводить наши совместные слушания, которые проходят уже много лет. Здесь вспоминался и Собор 1996 года, о ядерных вооружениях, и сегодня, как и тогда, я хочу сказать о том, чтобы наша соборность, соборность русского народа никогда не ушла в вечность, а осталась с нами. Храни вас Господь!

Большое спасибо. Владимир Яковлевич сделал очень многое, чтобы наша конференция состоялась. Он звонил из Иерусалима, интересовался, как идут наши дела, и молился за то, чтобы наша работа увенчалась успехом.

Дорогие участники конференции, мы продолжаем нашу работу.

Я могу поделиться секретом: православные названия конференций, их темы – это "суп из топора". На самом деле надо, я специально обсуждал это с этими людьми, побольше времени уделить вопросам и ответам. Мы специально приглашали из Москвы ведущих протестантов, индологов. И вот следуют вопросы и ответы, начинается дискуссия о том, какая религия лучше. Вы можете представить себе Алексея Ильича Осипова и какого-нибудь индолога. И естественно, вся интеллигенция отпадает от этих направлений.

Ваше высокопреосвященство, досточтимые отцы, братья и сестры!

На прошедшей в Сарове конференции мне пришлось волею судеб быть модератором секции, на которой рассматривались вопросы о моральной ответственности ученых – разработчиков современного оружия и других опасных технологий. Имеются в виду, прежде всего, биомедицинские технологии. Речь шла о моральной ответственности ученого, который не только познает мир, ведя пассивную познавательную работу, но, пользуясь своим научным багажом, выступает в роли непосредственного созидателя современных разрушительных средств, воздействующих на человеческий организм, может быть, не так разрушительно внешне, но опасных и губительных для человека и душевредных для создателя этих способов воздействия.

Позвольте сначала о ядерном оружии. Я не буду подробно излагать то, что и как там говорилось, благо это продолжалось три дня. Результатом явилось общее суждение, поддержанное участниками конференции, о том, что создание, совершенствование и поддержание боеспособности или боеготовности современного оружия является высочайшим моральным и нравственным приоритетом всех тех, кто создает это оружие и, так или иначе, участвует в поддержании его в боеготовности. Великий смысл состоит не только в том, что это оружие сдерживания, которое ни разу не было применено против людей, в отличие от американцев, бросивших бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Смысл также не только в том, что это оружие, которое позволяет удерживать военный, государственный паритет в мире, но и в том, что это оружие способствует с религиозной точки зрения сохранению России как престола Божия на земле, как последнего, может быть, оплота Православия в нынешнем очень тревожном мире.

В связи с этим представляется ложными те многочисленные “пацифистские” заявления, которые имели место 5-7 лет назад. Тогда происходило осуждение, шельмование ученого мира, который имел отношение к созданию ядерного оружия. Это было, поминая не очень симпатичную фигуру русской истории – Павла Николаевича Милюкова, “либо глупостью”, когда люди не понимали, чем чревато прекращение разработок такого оружия, “либо изменой”, злонамеренными действиями врагов России, способствующих ее разрушению.

Необходимо сказать, что концепция безъядерного мира является ложной, потому что, воплощенная в жизнь, она, в конце концов, приведет к тому, что малые страны и Россия будут лишены своего заслона, своего ядерного щита, что позволит нашим потенциальным врагам низвергнуть Россию как державу. И до тех пор, пока не будет создано оружие, эквивалентное по степени мощности, которое позволит удерживать состояние равновесия в мире, до тех пор эта идея безъядерного мира будет несостоятельной.

Мне хотелось бы сказать немножко и о том, к чему я стою ближе: о медицине, которая в последнее время попала в перекрестье самых животрепещущих проблем. Эти вопросы связаны с выживанием самой России, потому, что геноцид, который происходит на нашей земле, имеет самое прямое отношение к деятельности медиков. Новые аспекты врачевания, которыми мы сегодня располагаем, создают возможность глубокого вмешательства в основы человеческой жизни. Все это является чрезвычайно соблазнительным для лиц, которые имеют к этому отношение, ведет к чрезмерной гордыне многих ученых. Я напомню такую горделивую поговорку, которая бытовала у нас на студенческих капустниках "Анестезиолог – бога гомолог". Такими они считали себя. Маленькая фразочка, которая о многом говорит. В настоящее время медицина и биология далеко простирают свои руки, перефразируя Ломоносова, в дела человеческие, в зарождение человеческой жизни и в ее увядание. Взять, хотя бы, фетальную терапию, то есть лечение вытяжками из человеческого эмбриона, поначалу живого. Или клонирование, к которому мы подступаемся. Или эвтаназия, обсуждаемая без конца – навязанная ложная проблема. Экстракорпоральное оплодотворение, которое сопровождается уничтожением целого ряда невостребованных человеческих эмбрионов. Ряд психотехнических методик…

Все это создает очень большое поле нравственного напряжения в среде медицины и, к сожалению, поддерживается нашими учеными, исповедующими “общечеловеческие”, а не православные ценности. Похоже, они даже не очень понимают, сколь это опасно для их собственной души и как это противоречит естественным христианским ценностям.

Все это имеет важнейшее значение, потому что очень опасно для человеческой жизни и для тех, кто этим занимается. Это чрезвычайно сложная сфера человеческой деятельности. И, конечно, крайне важен контакт с Русской Православной- Церковью. Не случайно в состав общественного комитета или совета по биомедицинской этике, возглавляемого владыкой Константином и о. Дмитрием Смирновым, входит большое количество и профессуры, и священников.

Два слова о том, о чем здесь говорилось, по-моему, впервые. Об этом стоит сказать, потому что это имеет прямое отношение к деятельности ученых. 10 января была подписана новая редакция Концепции национальной безопасности России. Она интересна в той части, которая говорит о развитии ракетно-ядерной мощи государства. Но она совершенно неудовлетворительна в отношении демографической катастрофы, которая разразилась в России в настоящее время, которая продолжается, которая должна быть каким-то образом преодолена системой мероприятий. Но в Концепции эта проблема даже не намечена. Медики, ученые, врачи никак не могут пройти мимо этого, считая, что в этом отношении Концепция национальной безопасности должна быть переработана, еще и еще раз настаивая на том, что уничтожение, вымирание России будет означать торжество униполярной системы мира, торжество утилитарных, “общечеловеческих”, прагматических ценностей над православными, христианскими ценностями, которые исповедует лишь горсточка стран во всем мире и которые играют роль того “сдерживающего”, о котором все в аудитории, по-видимому, знают.

Спасибо, Александр Викторович. Мы должны отметить Ваше активное участие в работе Собора. Помним Ваше содержательное выступление на IV Соборе "Здоровье нации". Спасибо за работу, которую вы проделали в Сарове, будучи руководителем одной из самых сложных секций.

Ваше высокопреосвященство, уважаемые участники конференции!

Я физик-теоретик, участник разработки ядерного оружия. И начну свое выступление с замечания, что его уже не надо бояться. Оно устарело. А на нас эффективно применяют новое оружие – информационное. Мое выступление – мозаика впечатлений о нашей конференции, будет так или иначе связано с информационной войной и важностью, незаменимостью взаимодействия нашей Церкви и нашей науки на поле этой битвы.

Скажу об особенностях миссионерской деятельности среди ученых. Необходимо учитывать их профессиональную специфику. Пример: у шахтера профессиональная болезнь – силикоз. У ученых – гордыня ума. Но если ученый не будет уверен в своих умственных способностях, более того, если не будет переоценивать свои умственные способности, он профессионально не состоится. Вторая особенность – это непрерывное обдумывание тех задач, которые он сейчас решает. Третья – это преклонение перед авторитетами.

Здесь прозвучало интересное предложение – читать святоотеческую литературу и Святое Писание профессионально. Эта мысль мне близка. Приведу несколько примеров.

В законе о безопасности сказано: "Безопасность – это состояние защищенности человека, семьи, общества, государства". Это абсурд. Узаконено то, чего нет. Но обратимся к православной традиции. Человек грешен, то есть, ущербен, то есть, несовершенен, смертен, и смертен, к тому же, неожиданно. И эта мысль может лечь в основу инструкций по безопасности. Сегодня уже появились научные публикации, в которых в качестве исходного понятия принимается именно опасность, риск, а не несуществующая "безопасность".

Отмечу, что академик Легасов после Чернобыля писал: "Специалистам не хватает гуманитарной компоненты, нравственности, духовности. И это на самом деле и является причиной технических аварий". Я уже отмечал в Сарове парадоксальность ситуации – признанный в мире специалист по безопасности, сам оказался духовно беззащитен и, нарушив Божию заповедь "не убий", покончил жизнь самоубийством. Его судьба высветила скудоумие людей неверующих в их попытках решать нравственные проблемы. "Скудоумие" – это относится, конечно же, не к покойному академику. Без религиозного подхода, без веры невозможно решить проблемы нравственности и духовности, а значит, проблемы и безопасности, и просто выживания. Последовательно они решаются лишь в религиозном смысле.

Еще пример профессионального прочтения святоотеческой литературы. Мы с коллегами, теми, кто помоложе меня и кто богословски более грамотен, проанализировали происхождение слова "энергия", ныне термина чаще чисто физического. В русском тексте Евангелия оно не встречается, но есть в греческом тексте, где означает способность творить чудеса, самое чудо. Что говорит об этом святоотеческое наследие? Святитель Григорий Палама, излагая в XIII веке учение о Божественном Свете, определил “энергию” как действие Духа в человеке.

Содержательность обсуждений в Сарове была очень высокой. Мы постараемся издать стенограмму этой конференции, чтобы вы могли подробно ознакомиться с тем, что там происходило.

В ходе конференции возникло предложение об обращении от имени нашей конференции к деятелям культуры. Мы обратили внимание, что если Церковь и наука начали взаимодействовать, будем надеяться, плодотворно, то современная массовая культура бросает вызов и Церкви, и науке. Скажем так: "Побойтесь Бога, ведь дважды два – это четыре, а не шесть". – И представители культуры отвечают: "А у нас плюрализм".

Сейчас для организаторов начинается самый трудный момент - что будет происходить после окончания конференции, какие будут плоды.

В заключение замечу, что Саров и Московский университет давно связывают научные связи, только на мехмат в последние годы поступали десятки наших саровских школьников. Теперь появились связи и православные.

Я должен сообщить собравшимся, что значительная часть работы по подготовке этой конференции, в том числе концептуальные проработки ее направлений, принадлежит Игорю Георгиевичу. Спасибо еще раз.

Ваше высокопреосвященство, досточтимые отцы, коллеги.

Во время работы нашей конференции практически во всех секциях говорилось о возникновении опасной тенденции – такого явления, как около- и лженаучные образования. Мне хотелось бы включить в итоговый документ нашей конференции конкретный пример подобного лженаучного образования. Это так называемая "валеология", которая в настоящее время внедряется в российскую школу Министерством образования и Министерством здравоохранения. Мое конкретное предложение звучит таким образом.

Духовно-нравственный кризис и тяжелое экономическое положение в современной России порождает многообразие около- и лженаучные образований, культивирует расцвет шарлатанства, оккультизма и сектантства. Каждое из этих явлений призвано усилить кризис, привести к окончательной гибели человека. Типичным примером является так называемая "валеология", преподавание которой в российской школе выполняет роль и функции всех перечисленных разрушительных образований вместе взятых. Участники конференции призывают Министерство образования и Министерство здравоохранения Российской Федерации остановить внедрение преподавания этой дисциплины и ей подобных в российской высшей и средней школе.

Предоставляю слово преподавателю Православного Свято-Тихоновского богословского института Андрею Борисовичу Ефимову. Напомню, что Свято-Тихоновский богословский институт – один из организаторов этой конференции.

Ваше высокопреосвященство, дорогие друзья!

Перед нами очень много проблем. Весь спектр этих проблем не обозначили даже в Сарове, в течение нескольких дней. Это непростая работа – даже обозначить основные проблемы и хоть как-то наметить пути их исследования и решения. Но мне хотелось начать не с этого, а с того, как трудно ученому придти в Церковь, как важно помочь ему, привести его туда. В этом отношении есть довольно успешный опыт одного из подмосковных районов. Это Ногинский район. Случилось это следующим образом. Там было предложено ввести в какой-то форме Православие в школе. Благочинный района приехал к нашему ректору о. Владимиру Воробьеву. О. Владимир направил его ко мне, и милостью Божией удалось подготовить учителей. В результате больше чем в половине школ района так или иначе было введено преподавание основ православной культуры. Это такое название, в которое может уместиться все.

В конце учебного года была анкета среди школьников старших классов, среди школьников младших классов и среди родителей. Так вот, все эти анкеты дали результат этого очень несовершенного опыта – через 8 месяцев сравнительно небольших трудов 92-96 % опрошенных сказали: мы православные. Так что такой опыт уже есть, и пренебрегать им сегодня уже нельзя.

Мое общение с сотрудниками саровского Ядерного центра привело к очень большой просьбе включить в наше сегодняшнее решение такой пункт: "Организовать преподавание Православие в общеобразовательных школах Сарова в форме факультативов - либо курса “Основы православной культуры”, либо курса “Основы духовной культуры”. Это не мое предложение, я его просто доношу до вас.

Весь спектр этих проблем, конечно, не может быть сразу решен. Потому что эту проблему в целом можно назвать комплексной проблемой выживания нации, народа. В таких случаях создаются комплексные межведомственные научные советы, которые привлекают нужных специалистов. При них создаются небольшие рабочие структуры. Такие советы уже могут намечать пути решения такой сложной проблемы, как выживание нашей нации, по отдельным направлениям исследований и решений. Такой совет мог бы быть назван Межведомственным научно-координационным Советом по фундаментальным проблемам выживания нации. Конечно, он должен создаваться совместно с Церковью, с привлечением тех специалистов, которые готовы в этом участвовать. Многие сильные физики обращались к нам как раз с этим: “Найдите форму, как нам быть полезными в самом важном сегодня деле”.

Разрешите предоставить слово заместителю Главы Всемирного Русского Народного Собора, Председателю Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата митрополиту Смоленскому и Калининградскому Кириллу.

Дорогие отцы, братья и сестры!

Тема сегодняшней конференции весьма многогранна. Если мы говорим о миссионерской работе с неверующими учеными, это одна проблема. Ее так и надо обозначать: миссия Русской Православной Церкви в среде современных светских ученых. Если же мы обсуждаем вопросы пастырского попечения о верующих ученых, которые нуждаются в своего рода капелланстве, уже существующем в армии, это уже иная проблема

Но есть ведь и другие формы взаимодействия Церкви с ученым миром, которые не предполагают миссионерства и пастырской деятельности. Это в первую очередь диалог между священнослужителями и учеными во имя решения тех проблем, которые стоят ныне перед Россией, более того, - перед всем миром. Если мы ориентируемся на такой диалог, мы должны открыто признать, что нашими партнерами могут и должны быть не только православные ученые, не только ученые, интересующиеся религиозной проблематикой, но и работающие в науке нерелигиозные, неверующие люди.

Со времен Советского Союза нам досталось совершенно определенное идеологическое наследие. Я думаю, будет заблуждением, если мы станем полагать, что большинство нынешних ученых - верующие люди. В лучшем случае, большинство ученых сегодня - это агностики. Слава Богу, движение к вере среди ученых началось. Мы знаем, что есть выдающиеся деятели науки, открыто исповедующие христианскую веру. Но есть и множество людей, которые очень далеки от Церкви и в планы которых не входит никакого общения и взаимодействия с ней.

Поэтому хотел бы предостеречь от избирательного подхода к данной проблеме. Будет величайшим заблуждением, если мы скажем, что наша работа в отношении науки должна заключаться лишь в христианской миссии среди ученых. В этом случае мы немедленно отсекаем огромный пласт людей науки, которые вправе сказать: “А мы не хотим быть объектом этой миссии. У нас есть собственное понимание мира и человека. У нас есть свои гуманистические ценности. Мы ими жили и не собираемся с ними расставаться”.

Что это означает? Означает ли это, что такие люди должны быть вне диалога с Церковью? Если да, то наш зал всегда будет полупустым. Давайте смотреть правде прямо в глаза и не бояться этой правды.

Сегодня наше общество - секулярное, во-многом – агностическое. Оно в значительной мере находится в плену идеологических догм прошлого, и будет неправомерным, если в своих суждениях о взаимодействии Церкви и науки мы будем делать акцент только на теме миссии и пастырского попечения. Говоря так, я совсем не хочу отодвигать миссионерскую и пастырскую работу на задний план. Более того, скажу совершенно откровенно, дабы быть правильно понятым. Что бы Церковь ни делала, она все делает во имя спасения людей. У нее нет иной цели, кроме сотериологической. И если Церковь делает что-то, упуская из виду свою главную цель - спасение души, спасение человека, она занимается этим всуе.

Чем бы Церковь ни занималась, она всегда осуществляет христианскую миссию, даже если молчит, как вынуждена была молчать в советское время. Но и в тех условиях своей верностью Христу и страданиями мучеников она совершала великое дело спасения нашего народа. И поэтому все, что я сказал выше, ни в коем случае не следует понимать как призыв к отказу от миссионерства.

А теперь я хотел бы сконцентрировать внимание непосредственно на проблеме взаимодействия и сотрудничества между Церковью и миром науки. Безусловно важно, чтобы пастырское попечение о верующих ученых осуществлялось повседневно, чтобы наши усилия помогли еще неверующим ученым открыть для себя красоту христианской веры. Но, помимо этого, мы должны вместе с учеными, верующими и неверующими, православными и неправославными, объединять свои силы для решения конкретных проблем, которые стоят сегодня перед нами, перед Россией, перед родом человеческим.

Поэтому состояние науки - это стратегический вопрос развития России. Это, в конце концов, вопрос о том, какой будет Россия в XXI веке и в последующие столетия. Мы потеряли свои территории, в демографической катастрофе теряем свой народ, теряем генетический потенциал нации. Статистика свидетельствует - 90% новорожденных детей у нас больны. Мы теряем наш оборонный потенциал - достаточно посмотреть, что происходит сейчас в Чечне. А если в этих условиях мы потеряем и научный потенциал, что тогда ждет наше государство?..

Вы спросите, а какое это имеет отношение к Церкви? Самое прямое. На протяжении тысячелетий Церковь была, есть и будет той духовной силой, вокруг которой собирается и сохраняется Отчество. В любых обстоятельствах, при любых политических режимах Церковь всегда выступает как великая патриотическая сила, работающая на благо народа. Поэтому забота о состоянии Вооруженных сил, обороноспособности страны является и духовной проблемой. Это было ясно показано на слушаниях Всемирного Русского Народного Собора “Ядерные вооружения и национальная безопасность России”, прошедших в 1996 году. И когда потом нас критиковали за то, что мы поддерживаем “ястребов”, производителей ядерного оружия, я пытался убедить недоумевающих критиков в том, что для нас это действительно духовная проблема. Она связана с безопасностью народа, безопасностью человеческой жизни. Замечательно сказал Н.Бердяев: “Хлеб для меня - это материальная проблема. Хлеб для моего ближнего - это духовная проблема”.

Безопасность ближнего – это духовная проблема. Страдание ближнего – это духовная проблема. Скорбь людей, которые подвергаются агрессии и насилию, – это духовная проблема, и она не может не заботить Церковь. На этом основано наше богословие и наша позиция защиты важных для людей светских институтов, таких как армия, наука, образование, здравоохранение.

Итак, что же может сделать Церковь? Церковь, несомненно, может сделать многое, потому что она является не только духовной, но и общественной силой. Сегодня мы должны реально помогать нашим ученым. Мы должны возвышать свой голос ко власть имущим, к общественности, показывая присущими нам средствами красоту подвига современного русского ученого, который порой за гроши творит великие и славные дела на благо Отечества.

Несколько лет назад меня пригласили сюда, в Московский государственный университет, на механико-математический факультет. Я встречался со студентами, с профессорами. Я увидел, в каком тяжелом материальном положении находятся ученые, и спросил одного из них, замечательного математика: “Что вы здесь делаете? Может, вам лучше уехать?” Он сказал: “Владыка, все, кто хотели уехать, уже уехали. А мы здесь, как часовые. Если и мы уедем – не будет Московского университета. А не будет Московского университета – не будет русской науки”.

Это же настоящий духовный подвиг, подлинное подвижничество! Нужно быть слепым или очень высокомерным, чтобы не видеть этого подвига. И задача Церкви – помочь таким ученым, помочь всем, чем она может. Церковь должна будить совесть власть имущих, предавая гласности все, что необходимо предать гласности, дабы спасти и уберечь отечественную науку.

Вторая проблема в установлении диалога между Церковью и миром науки видится мне следующим образом. Существует целый ряд исследовательских направлений, которые нуждаются в поддержке общества. Я уже говорил о ядерных вооружениях. Многие не понимают значения стратегических ядерных вооружений для безопасности страны. Церковь, как я уже говорил, вмешалась в эту дискуссию и сделала это сознательно, подчеркивая значение соответствующих научных разработок, значение деятельности таких научных центров, как Арзамас-16 – Саров. Это было сделано для того, чтобы привлечь внимание руководителей государства к необходимости поддерживать эти разработки.

Вспоминаю, как в далеком уже 1984 году, еще при советской власти, я, будучи в ту пору ректором Ленинградской Духовной академии, получил неожиданное приглашение от Академии наук СССР за подписью ученого секретаря Академии наук Скрябина. Он приглашал меня отправиться в составе делегации АН СССР на симпозиум в город Беладжио, что на севере Италии. Письмо было очень интересное. В нем говорилось, что современные ученые, американский астрофизик К.Саган и наш академик Р.Сагдеев, возглавлявший тогда Институт космических исследований, пришли к совместному выводу: использование ядерного оружия при определенных условиях может привести к последствиям, которые получили название “ядерной зимы”. Они пытались доказать, что в случае масштабного применения ядерного оружия в стратосферу должны подняться микрочастицы, которые заслонят свет Божий. В результате резко понизится температура и вся Земля окажется в условиях полярной зимы, что повлечет за собой гибель цивилизации.

Никогда ранее Академия наук не обращалась к Церкви с подобными предложениями, это было впервые. После некоторых колебаний я дал согласие, и мы поехали. Боже мой, кого только не было на этом симпозиуме. И создатель водородной бомбы Э.Теллер, и нобелевские лауреаты, и выдающиеся богословы, собранные со всего мира. На первом же заседании К.Саган сказал: “Может, вас удивляет подобная идея – собрать вместе ученых и богословов, чтобы обсудить проблему “ядерной зимы”. Я объясню, почему мы это сделали. Если мы сумеем убедить богословов, представителей церквей, то они, в свою очередь, смогут убедить общественность. Потому что нам, ученым, не всегда верят. Мы связаны с корпорациями, с военно-промышленным комплексом. И многие люди говорят: “Вы ведете в своих лабораториях подобные разработки, потому что за это вам хорошо платят”. Чтобы общественность поверила в нашу искренность и объективность, необходим авторитетный голос, который мог бы поддержать мнение ученых”. Таким голосом может быть только голос Церкви.

Думаю, что каждый из названных мною уровней взаимодействия должен иметь самостоятельную методику, возможно, – самостоятельную организацию. Я пока не готов к конкретным предложениям, но совершенно очевидно, что одно дело – миссия, другое – пастырская работа, третье – широкий диалог. Надо подумать, как все это правильно организовать.

И последнее, о чем бы я хотел сегодня сказать. Я уже высказывал эти мысли на заседаниях общецерковного юбилейного комитета по подготовке к 2000-летию пришествия в мир Христа Спасителя. Это идея о том, что пришло время создания Православной Академии наук.

Сегодня у нас всякие академии растут, как грибы после дождя. Каких только академий нет. У нас уже почти все политики именуют себя академиками. Недолго до того, что сама идея академии будет обесценена. Но идею создания Православной Академии наук нельзя скомпрометировать ни в коем случае. Нельзя создать нечто, вызывающее снисходительную улыбку и у серьезных ученых, и у серьезных представителей Церкви. Думаю, необходимо создать такое научное учреждение, которое можно было бы сравнить с Папской академией. В католическом мире уже давно существует Папская академия наук. Членами этой академии являются и католические, и не католические ученые. Избрание в эту академию означает для ученого всемирное признание. Кстати, некоторые русские ученые тоже являются ее членами. Примечательно, что в рамках деятельности Папской академии осуществляется серьезный диалог между богословами и учеными.

Возникает вопрос: если подобная организации диалога возможна там, почему она невозможна в России? Уверен, что идея создания Православной Академии наук найдет понимание у наших ученых. Я уже имел возможность обсуждать эту идею с учеными, с руководством Российской Академии наук и, поверьте, она воспринимается с большим энтузиазмом. Конечно, это должны быть очень серьезные усилия. Это должна быть официальная инициатива Церкви, поддержанная Российской Академией наук.

Подводя итог своего выступления, хочу отметить, что тема, поставленная в заглавие настоящей конференции, чрезвычайно актуальна. Практические шаги, которые будут сделаны в результате этой конференции, смогут серьезно помочь развитию диалога между Церковью и научной общественностью, решению насущных пастырских задач в отношении верующих ученых, будут содействовать примирению и согласию в обществе, формированию достойных национальных приоритетов, национальных идеалов.

Глубоко убежден, что начало XXI века – подходящее время для такой работы.

Спасибо.

Спасибо, Ваше Высокопреосвященство. К сожалению, владыка должен нас покинуть, а конференция продолжается.

Ваши преподобия, дорогие коллеги, друзья!

Этот год является достаточно знаменательным для нашей культуры, для нашего движения. Ровно 10 лет тому назад впервые проходили Саровские чтения. Это было под Саровом, потому что в Саров тогда нельзя было попасть. Саровские потому, что они проводились на земле батюшки Серафима Саровского. И вот уже 10 лет мы трудимся в этом направлении. По сути дела, сегодняшнее собрание – это продолжение тех традиций, задач, принципов, которые были заложены тогда. Это продолжение регулярной систематической работы тех собраний, которые собирали очень разнородный состав участников – ученых, философов, богословов, историков, государственных деятелей.

Но главные чудо, о котором я хочу сказать, это чудо, которое произошло вот сейчас, в течение этих десяти лет. Это чудо воцерковления целого города. Я говорю о Сарове. Это два центра – центр нашей науки, и рядом центр нашей духовной жизни, наверно, один из главных центров. И это слилось воедино. Это ли не чудо. Крупнейший научный центр и один из главных центров православия объединились. Мне кажется, что в истории религии подобным же чудом было чудо обращения ко Господу Ниневии под влиянием проповеди Ионы. Правда, потом Иона был очень недоволен, когда ниневитяне покаялись, и их не надо было наказывать землетрясением. Но это уже другой вопрос, вопрос этики ученого – здесь Иона выступает как ученый.

Мне кажется, что мы недооцениваем это событие и должны особо отметить это чудо – обращение ко Господу целого города. Как, впрочем, и чудо обращения всей нашей страны ко Господу. Не всегда мы оцениваем это должным образом, увлекаясь анализом тех негативных сторон, которые тоже имеют место. Ну, что поделаешь, много чего происходит плохого. Но сегодня, тем не менее, происходит и совершенно грандиозное событие. Десятилетний опыт чтений должен вселять в нас уверенность, что мы делаем наше дело правильно. И те задачи, которые мы обсуждаем, правильно поставлены, правильно решаются, и все мы находимся под омофором отца нашего Серафима.

Кто еще хотел бы сказать несколько слов? Так что, обсуждение себя исчерпало? Ну что же, остается только сказать всем большое спасибо и понадеяться, что впереди у нас, по слову митрополита Кирилла, еще достаточно много дел.

Мы благодарим наших друзей из Сарова за подвиг по организации этой конференции.

Давайте, помолимся.

С 7 по 10 марта 2000 года в Сарове и Москве прошла научно-практическая конференция “Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви и ведущих научных центров России”. Она была организована Всемирным Русским Народным Собором, Российским федеральным ядерным центром ВНИИЭФ, Московским государственным университетом имени М.В.Ломоносова и Православным Свято-Тихоновским богословским институтом.

С приветственными посланиями к участникам конференции обратились Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и президент Российской Академии наук Ю.С.Осипов.

В работе конференции участвовали молодые ученые и специалисты РФЯЦ-ВНИИЭФ, студенты МГУ, представители общественности Сарова и Дивеева, а также слушатели Московских духовных академии и семинарии и Православного Свято-Тихоновского богословского института.

На секционных заседаниях, проходивших с 7 по 9 марта в Сарове, обсуждались следующие темы:

Итоги работы конференции были подведены на заключительном пленарном заседании, состоявшемся 10 марта в Москве, в МГУ.

В соответствии с основной задачей конференции ее участники обсудили насущные вопросы взаимодействия между Русской Православной Церковью и ведущими научно-техническими центрами России, а также проблемы, стоящие на пути установления сотрудничества. Было выделено четыре направления такой работы.

Это широкий диалог между Православной Церковью и всеми учеными, как принадлежащими, так и не принадлежащими к ней, во имя совместного решения тех многочисленных и острых проблем, которые стоят ныне перед Россией и перед всем миром.

Это миссионерская деятельность, распространение духовного влияния и вероучительной проповеди Православия в кругах научно-технической интеллигенции, от трудов которой сегодня решающим образом зависят безопасность и процветание России.

Это пастырское попечение об уже воцерковленных ученых и инженерах, о духовных и нравственных аспектах их профессиональной деятельности.

И это собственно научная, содержательная работа, совместные исследования и разработки представителей церковной и светской научной мысли – богословов, историков, естественников, специалистов в самых разных областях науки и техники.

Здесь, в первую очередь, следует выделить идею создания постоянно действующего совещательного органа по взаимодействию Русской Православной Церкви с научными и научно-техническими центрами России. Образование такого органа стало неотложным делом, требующим совместных усилий Церкви и научно-технической общественности, принятия общих решений.

На конференции была высказана идея создания Православной Академии наук – научной организации, членство в которой было бы связано с признанием высоких заслуг ученого перед Церковью, народом и Отечеством. Такая Академия может быть как российской, так и международной, общеправославной. Представляется, что это должен быть совместный проект Русской Православной Церкви и Российской Академии наук.

Выдвигалась и идея создания новой общественной организации – Всероссийской ассоциации православных ученых. Высказывалось мнение, что такая ассоциация должна быть создана во имя преподобного отца нашего Серафима Саровского.

Участники конференции обсудили проблему формирования общецерковной позиции по отношению к научной работе как служению. Мы считаем, что уместна и важна аналогия между духовным окормлением военных, готовых отдать жизнь “за други своя”, и окормлением ученых и инженеров, трудящихся во имя обретения знания, для блага людей, защиты и процветания Отечества. Даже небольшой известный нам опыт показывает: молитвенное присутствие священника мобилизует творческий коллектив верующих ученых, вдохновляет его на благое дело. Мы убеждены, что российской науке пора возвращаться к традиции русских ученых, искони считавших, что “…наука и религия суть две родные сестры” (М.В.Ломоносов).

В то же время следует помнить, что основным на этом поприще остается собственно пастырский опыт и пастырская любовь. Духовный и жизненный опыт священника, безусловно, может компенсировать недостаток общего и специального образования. Образование священника – важный, но все-таки вспомогательный элемент, решающим же является одухотворенность его личности, его пастырского делания.

Необходимо вспомнить о том, что современная наука имеет общие исторические и духовные корни не только с религиозной мистикой – стремлением через познание мира и Бога обрести смысл жизни, – но и с магией, которая ставит целью насильственное подчинение и преобразование мира по человеческому похотению, вне сообразования с Божественным замыслом, а подчас и в порабощении силам зла. С этим, на наш взгляд, связаны многие опасности, стоящие перед современной наукой и техникой.

В данной связи необходимо детальное изучение связей научного универсализма современного типа с богословскими и философскими концепциями Средневековья, Ренессанса, Реформации и Новейшего времени. Перед православной богословской мыслью сегодняшнего дня стоит важнейшая задача - раскрытие возможностей создания более мощного и действенного, чем нынешний, научного универсализма при обращении к святоотеческой богословской традиции. Это представляется важным направлением работы по утверждению Православия в современном мире.

Подобное изменение установок научного познания неизбежно повлечет за собой и переориентацию опирающейся на технику практической деятельности – с внешнего преобразования мира на преображение самого человека.

Для решения этих задач целесообразно создание междисциплинарных церковно-научных центров, в первую очередь при духовных академиях и других высших учебных заведениях.

Духовным средоточием конференции стала совместная молитва у мощей преподобного Серафима Саровского и на его Дальней пустынке. Мы просим о молитвенной помощи в том, чтобы стяжать покровительство преподобного Серафима подвижническим трудам ученых и специалистов, подвизающихся на святой земле Сарова. Мы надеемся и верим, что со временем как отдельные общины православных ученых, так и вся Полнота Русской Православной Церкви увидят и признают небесное покровительство православных святых трудам ученых и инженеров, направленным на обретение знания, благо людей, защиту и процветание Отечества.

Участники конференции отметили возможность возрождения монастырской жизни в Сарове. Опыт расширяющегося взаимодействия РФЯЦ-ВНИИЭФ с Церковью на протяжении последних лет убедительно показывает, что при наличии доброй воли и взаимопонимания такое возрождение вполне совместимо с работой центра оборонной ядерной науки и не требует отмены и даже изменения существующего статуса закрытого города.

Мы считаем, что необходимо, не откладывая, подготовить и подписать соглашение между Московским Патриархатом и Министерством по атомной энергии (по типу уже существующих соглашений с рядом министерств и ведомств), расширяющее возможности просветительской и пастырской деятельности православного духовенства в закрытых НИИ и КБ, на предприятиях атомной промышленности, включая доступ духовенства непосредственно на рабочие места. С этой целью необходимо проработать вопрос о том, чтобы отдельные священнослужители могли в соответствии с действующим порядком получить допуск к секретным сведениям. Закрытым научно-техническим библиотекам необходимо разрешение иметь в своих фондах просветительскую и богословскую литературу.

Следует помнить, что вся деятельность в рамках подобного соглашения может идти исключительно в добровольном порядке, на основе свободной инициативы людей. Если идеологическая унификация прежних лет воспроизведется на новом (церковном) материале, это нанесет делу Церкви большой ущерб.

Участники конференции выразили обеспокоенность присутствием тоталитарных и деструктивных сект в закрытых городах Минатома и других научно-производственных центрах России, что может обернуться угрозой техногенных катастроф. Распространению сект на особо опасных производствах и в непосредственной близости от них необходимо поставить законодательный заслон. С этой целью нужно выйти с предложениями в Государственную Думу и Правительство России, во все заинтересованные ведомства.

На конференции получили высокую оценку те положения новой редакции Концепции национальной безопасности, где говорится о защите нашего культурного и духовно-нравственного наследия, исторических традиций и норм общественной жизни, о формировании государственной политики в области духовного и нравственного воспитания, о введении запрета на пропаганду насилия, эксплуатацию низменных проявлений, о противодействии негативному влиянию иностранных религиозных организаций и миссионеров, о сохранении роли русского языка как фактора духовного единения народов России. Мы считаем, что введение подобных положений в документ столь высокого государственного уровня является крайне важным и давно назревшим. Эти положения Концепции нуждаются в усилении и развитии. С нашей точки зрения, в Концепции следует особо упомянуть историческую роль Русской Православной Церкви в укреплении самосознания народа и безопасности государства.

Вместе с тем, мы с тревогой констатируем, что в этом документе уделено недостаточно внимания преодолению негативных демографических тенденций последних десятилетий. Необходимо наметить реальные пути преодоления демографического кризиса, создающего прямую угрозу существованию России. Мы оцениваем эту проблему и с религиозной точки зрения в связи с тем, что Россия в современном мире играет особую роль как единственная великая держава, нравственные устои которой традиционно были основаны на Православии. На конференции была выдвинута идея создать силами Российской Академии наук, Русской Православной Церкви и других заинтересованных сторон Межведомственного научного совета по фундаментальным проблемам выживания нации.

На конференции отмечалось, что сегодня закрытые города Минатома и другие поселения, созданные вокруг крупных научных и научно-производственных центров, остро нуждаются в развитии высшего гуманитарного образования. Не менее остро стоит вопрос об открытии православных учебных заведений, а также православно ориентированных гуманитарных кафедр и курсов при существующих учебных заведениях. Эта работа в первую очередь должна быть направлена на приобретение мирянами знаний в области богословия, истории, православной педагогики, церковных искусств. На конференции было высказано предложение изучить вопрос об открытии в Сарове филиала Православного Свято-Тихоновского богословского института.

Следует отметить высказанное на конференции предложение, что в городах – научных центрах, подобных Сарову, положительное влияние на общую культурную и духовную ситуацию способно оказать открытие православных школ с высоким уровнем преподавания и в силу этого заметным социальным статусом. Следует продолжить и усилия по внедрению факультативных школьных курсов “Основы православной культуры”. Важно отметить, что все такие инициативы должны осуществляться исключительно на высокопрофессиональной педагогической основе, не допуская благонамеренного, но не полезного делу неофитского любительства.

Необходимо дорабатывать и внедрять учебные курсы по специальности “Теология”, специально предназначенные для преподавания в светских вузах. Мы поддерживаем решение Министерства образования России о введении специальности “теология” в государственный реестр и о подготовке соответствующих образовательных стандартов с учетом всего разнообразия традиционных религий, существующих в нашей стране. Мы считаем, что еще встречающееся требование о недопущении теологии как сугубо конфессионального предмета в программы государственных учебных заведений и о монополии так называемого “религиоведения” не обосновано. Оно означает фактическое возвращение к атеистическому диктату прежних десятилетий, когда государство считало “научным” и в силу этого допустимым лишь одно мировоззрение.

Россия - многоконфессиональная страна. В установлении широкого диалога с деятелями науки и техники мы считаем необходимым координировать и объединять усилия Русской Православной Церкви с усилиями всех традиционных конфессий России. Это могло бы найти выражение как в согласовании отдельных программ, так и в участии представителей традиционных религий России в региональных и общенациональных мероприятиях и проектах. При появлении в Русской Православной Церкви постоянно действующих координационных и рабочих структур по взаимодействию с научной общественностью целесообразно сотрудничество в данных структурах и представителей других традиционных религий России. Представляется, что именно представители Русской Православной Церкви должны выступить инициаторами межконфессионального сотрудничества по защите российской науки и техники, восстановлению нравственных и духовных приоритетов труда ученого и специалиста.

На конференции было высказано немало предложений и по относительно частным вопросам взаимодействия Церкви и науки. Мы считаем важным выделить следующие из них.

Среди практических приложений науки особое место занимают медицинские приложения генетических и других биологических технологий. Увеличение их арсенала и возрастающие возможности открывают перспективу их широкого применения. Мы убеждены, что возросшие возможности медицины должны сопровождаться адекватным усилением ответственности профессионалов за соблюдение этических норм использования современных технологий в здравоохранении. Это диктует необходимость тесного сотрудничества врачей, ученых, священнослужителей и богословов, совместной разработки всесторонне приемлемых этических регламентов деятельности в этой пограничной, междисциплинарной сфере.

Мы убеждены, что лишь постоянное сотрудничество ученых и практикующих врачей с Русской Православной Церковью, взвешенная богословская оценка проводимых и планируемых исследований с позиций православной этики может быть гарантией от злоупотреблений и циничных экспериментов над людьми, основой праведного врачевания, приносящего пользу душе и телу.

Духовно-нравственный кризис и тяжелое экономическое положение России порождают многообразие лженаучных образований, культивируют расцвет шарлатанства, оккультизма, сектантства. Типичным примером этого является так называемая "валеология", преподавание которой вызывает поистине разрушительные последствия. Мы призываем Министерство образования и Министерство здравоохранения России решительно остановить внедрение этой и подобных ей дисциплин в российской средней и высшей школе в качестве обязательных.

Участники конференции обращаются к деятелям российской культуры, считающим себя православными. К сожалению, немалая часть сегодняшней массовой культуры прямо противоречит православной нравственности. Необходимо помнить о том, что формирование личности происходит под воздействием не только образования, но и общей культурной ситуации. Сегодня, с развитием средств информации массовая культура уже не в меньшей степени, чем наука, школа или даже семья, отвечает за интеллектуальный, нравственный и духовный уровень будущих поколений. Духовные битвы в наше время происходят не только в научных лабораториях, но и на сценических площадках, в телестудиях. Мы призываем деятелей культуры пристально вглядеться в объективные результаты своих усилий, внимательно оценить духовные основания, на которые опирается их творчество. Мы уверены, что если эта самооценка будет искренней и глубокой, она неизбежно повлечет за собой и благие перемены в их деятельности.

Участники конференции высоко оценивают самоотверженную работу над созданием, совершенствованием и поддержанием боеготовности современного оружия, защищающего интересы народа России. Сохранение российского оружия сдерживания является важнейшим фактором, стабилизирующим мировое устройство, предотвращающим сползание к губительной для мира однополюсной системе. Пацифистская критика деятельности российских ученых-оружейников исходит из кругов, либо недооценивающих последствия одностороннего разоружения России, либо непосредственно заинтересованных в ее ослаблении.

Одной из заметных сторон жизни Церкви всегда были и поныне остаются чудесные явления. Зачастую эти события не получают документального свидетельства и не оцениваются должным образом с духовной, богословской и научной сторон. Посему необходимо поддержать церковные усилия по собиранию и изучению сведений о чудесах. Следует признать целесообразным привлечение к этой работе не только духовенства, но и ученых.

Мы считаем, что Русской Православной Церкви и Всемирному Русскому Народному Собору следует иметь свою массовую газету, рассчитанную на светскую аудиторию, в том числе высокообразованные круги научно-технической интеллигенции, и дающую правдивую информацию по широкому кругу вопросов. Для тех же целей Церкви необходимо последовательно и неотступно добиваться своего телевизионного канала.

В год 2000-летия со дня пришествия в мир Бога и Спаса нашего Иисуса Христа мы, представители Русской Православной Церкви и многих направлений отечественной науки, продолжили наши общие труды, начатые два года назад, на Соборных слушаниях “Вера и знание: наука и техника на пороге XXI века”. Мы радостно свидетельствуем о том, что поле для нашей совместной работы велико. Воистину, по слову Спасителя “…Жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою”. (Лк., 10, 2)

В Сарове, закрытом городе оборонной атомной науки, находится первый в России и в мире храм во имя преподобного Серафима Саровского. Этот храм был построен над келлией, где на коленях перед иконой Божией Матери почил преподобный Серафим. Храм был освящен в 1903 году, в дни канонизации святого. Случилось так, что эта всероссийская и всеправославная святыня доныне продолжает оставаться местом театральных представлений – в стенах храма уже полвека размещается городской театр.

Мы, участники конференции, с глубоким вниманием восприняли слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, который в своем обращении особо отметил: “Глубоко убежден, что нынешнее положение находящейся в Сарове православной святыни не может быть более терпимо ни с какой цивилизованной точки зрения”.

При этом мы с сожалением констатируем, что значительные финансовые средства, которыми располагают местные власти Сарова, в год 2000-летия Рождества Христова тратятся не на срочное разрешение этого нетерпимого положения, а на строительство дорогостоящего дворца спорта и развлечений с искусственным льдом.

Все это, по нашему мнению, свидетельствует о том, что часть нашего общества еще не обрела духовного здоровья, способности ясно различать общенациональные и общегосударственные приоритеты, нравственной потребности отдавать исторические долги и заботиться о будущем.

Память о насильственном закрытии Саровской обители, последствия чего не изжиты до сих пор, заставляет нас умножать усилия молитвенного поминовения мучеников, пострадавших на саровской земле в годы гонений за веру.

Мы обращаемся к высшим органам государственной власти Российской Федерации, к российской общественности и православным людям всего мира с призывом помочь в разрешении этой печальной и постыдной ситуации.

Мы обращаемся и к жителям Сарова с призывом обратить внимание на то, как на деле относятся те или иные должностные лица к проблеме освобождения святыни.

Убеждены, что возвращение храма преподобного Серафима не только удовлетворит обоснованные требования верующих, но и духовно обновит весь облик Сарова, откроет перед этим уникальным городом новые перспективы.

СОДЕРЖАНИЕ

Приветствие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
Главы Всемирного Русского Народного Собора ..........................................................

Первое пленарное заседание

Выступления ....................................................................................................................

Третье пленарное заседание ...........................................................................................

Четвертое пленарное заседание (МГУ) ..........................................................................

Итоговый документ научно-практической конференции
"Проблемы взаимодействия Русской Православной Церкви
и ведущих научных центров России" ...........................................................................

Обращение научно-практической конференции по вопросу
о возвращении храма Серафима Саровского в городе Сарове ...................................

К печати подготовили
© И.Г. Жидов и Д.В. Сладков

при содействии
А.В. Анисина, И.М. Анисиной, А.В. Голубинского, О.А. Козырева, В.К. Фадеева.

Отпечатано в ИПК РФЯЦ – ВНИИЭФ

Тираж 500 экз.