|
К оглавлению
ОБРАЩЕНИЕ К УЧЕНИКАМ*
* Утром перед тем как прекратить пост М. Ганди попросил собрать мальчиков у его постели и тихим от слабости голосом рассказал им о причине своего решения. Позднее это обращение было опубликовано в «Янг Индиа» в номере от 10 декабря 1925 г. (т. 29, с. 293—294).
Вспомните прошлый вторник, когда я начал мой пост. Почему я это сделал? Передо мною было три пути:
1. Наказание: я мог бы пойти по легкой дорожке телесного наказания. Обычно учителя, обнаружив какие-то нарушения со стороны учеников, наказывают их и считают, что поступили правильно. Когда-то и я был учителем. Сегодня у меня просто нетвремени, чтобы учить вас. Но тогда я отверг этот общепризнанный метод, так как по опыту знал, что он — бесполезен и даже вреден.
NB. Наказание себя за провинность одного из своих подопечных должно предполагать непреклонную уверенность не только в своей значимости для учеников. Роскошь вести себя подобным образом может быть доступна лишь педагогу, полностью отдавшему себя своему делу.
Но даже в этом случае сила сострадания учеников должна быть настолько велика, чтоб эмоции, стимулом которых она является, осветили ту темную часть сознания, что явилась причиной проступка.
Сострадание. Где оно начинается и где его границы? Это свойство души или черта характера? Наверное, в каждом конкретном случае оно имеет свои контуры, но то, что эти контуры ограничивают, несет в наш мир свет добра и гуманизма. Это благо, подаренное свыше, без которого мир прекратил бы свое существование. Носители этого дара должны быть оберегаемы нами, как залог продолжения жизни, как залог того, что у наших детей есть будущее.
2. Безразличие: я мог бы не обратить внимания на ваш проступок. Учителя так часто делают. Они говорят себе: «Достаточно того, что мальчики учат уроки и могут их как-то пересказать. Какое мне дело до их поведения? Да и как я могу за всем уследить?» Такой подход я тоже отверг.
3. И третьим был метод Любви. Мне доверено самое святое — ваш характер. И поэтому я должен войти в ваши жизни, проникнуть в ваши сокровенные мысли, ваши желания и мечты. И помочь вам выявить и искоренить все, что в вас есть нечистого. Ибо внутренняя чистота — самый первый и важный урок. Только после его усвоения следует учить всему остальному. Я узнал о вашем недостойном поведении. Что мне нужно было сделать? О том, чтобы наказать вас, не могло быть и речи. Как старший среди учителей я вынужден был наказать себя самого. Я решил поститься.
124
Я многому научился за эти дни тихих раздумий. А вы? Можете ли вы обещать, что больше никогда это не повторится? Вы можете оступиться снова. И этот пост будет напрасным, если вы не научитесь главному. В правдивости — ключ к решению всех проблем. Не лгите ни при каких обстоятельствах. Ничего не скрывайте. Рассказывайте обо всем вашим учителям и старшим. Признавайтесь в содеянном вами. Не желайте никому зла. Не говорите ни о ком плохо за его спиной. И, главное, будьте честными по отношению к самим себе. Честность даже в жизненных мелочах — вот в чем единственный секрет чистой жизни.
...Честно говоря, есть одна очень простая вещь. Но, возможно, вам будет трудно это понять. В путешествии по жизни моей полярной звездой было убеждение в том, что Правда есть Бог, а, неправда — отрицание его.
(1925)
ГРЯЗНАЯ ОДЕЖДА*
* Статья опубликована в «Навадживан» 24 апреля 1925 г. (т. 26, с. 550-551).
Во время моей последней поездки по Гуджарату я посетил несколько национальных школ.
Многие из учеников выглядели неопрятно, грязной была их одежда. На головах у некоторых были такие засаленные кепки, что было, неприятно до них дотрагиваться. То, во что были одеты немногие другие, просто вызывало чувство недоумения. На некоторых для этой поры года было слишком много одежек. Некоторые ученики были в брюках, но никто не подумал их застегнуть так, как надо. Были и такие, чья одежда была просто порвана. Детям, у которых инфекционные заболевания, запрещено посещать школу. Такое же правило, по моему мнению, должно применяться по отношению к школьникам, о которых я говорил выше. Но вы можете спросить: а тогда где и когда дети научатся быть опрятными? Мне ответ известен. Это достаточно просто. Если ребенок пришел в школу в том виде, о котором я говорил, первым делом его нужно подвести к крану и умыть. Потом, если нужно, он сам должен выстирать свою одежду и, пока она будет сохнуть, походить в той, которую ему дадут в школе. Затем он переоденется в свою одежду, выстирает ту, что носил, высушит ее и вернет, аккуратно сложив. Если школа не может пойти на дополнительные расходы, ребенка нужно с запиской отправить домой, предупредив родителей, что он будет допущен к занятиям только после выполнения соответствующих требований. Чистота и опрятность — вот первый урок. Хорошо, когда дети одеты в школьную форму. Но если этого добиться нельзя, нужно все равно следить, чтобы они не являлись в школу в чем попало.
125
Нужно обратить внимание и на строевую подготовку. Дети должны знать, как ходить, садиться и вставать, идти строем. Один сидит сгорбившись, другой — разбросав ноги в стороны. Один зевает, почесываясь от скуки, а другой — плачет. Как можно надеяться, что они будут идти в ногу? Детей этому нужно учить с самых малых лет. Тогда они будут выглядеть привлекательно, поднимут авторитет их школы, да и сами почувствуют настоящий прилив энергии, ощутив свою собранность. Кроме того, дети, прошедшие строевую подготовку, при необходимости могут без проблем перемещаться от одного места к другому, даже если их несколько тысяч. Я могу припомнить одну или две школы, в которых 900 учащихся через три минуты после свистка без всякого шума, построились на школьном дворе. А после окончания церемонии так же незаметно вернулись в классы и продолжили учебу.
Что касается одежды, то я думаю, что вполне подойдут шорты или дхоти, рубашка и кепка. Конечно, все это должно быть из кхади. На детей в такой одежде, особенно если она выстирана, действительно приятно посмотреть. Многие дети при нашем климате носят еще куртки и полупальто и, конечно, выделяюся своим видом. Их положение незавидно, и им нужно помочь.
Я знаю, что чистота, опрятность, умение уверенно держаться и т. д. не исчерпывают того, что мы называем детским образованием. В дополнение к этому ребенок должен развить в себе силу характера и многое узнать. Но нельзя упустить ни один из аспектов образования. Мы должны уделить внимание всем сферам — физической, умственной и духовной. Недостаточное внимание хотя бы к одной из них может стать причиной жестоких огорчений во взрослой жизни, когда вчерашний школьник осознает недостатки своего воспитания. Но огорчен будет не только он. Упущенное в детстве будет иметь и социальные последствия. Уже сегодня мы страдаем от недостатков в нашем воспитании. Мы очень мало внимания уделяем гигиене и поэтому не можем победить такие болезни, как чума. Нам не удается сохранить в чистоте наши города. Мы даже не знаем основ вежливого поведения, а те, кто знают, не следуют им на практике.
(1925)
ПОЛОЖЕНИЕ УЧИТЕЛЕЙ*
* Статья опубликована в газете «Янг Индиа» 6 августа 1925 г. (т. 28, с. 32-35).
Не так давно у меня были представители Всебенгальской Ассоциации Учителей. Они просили меня дать им совет, как им улучшить свое положение и принести больше пользы стране. Они признали, что сегодня им нечем особенно гордиться. Я от-
126
ветил их вопросы, но они взяли с меня обещание, что я рассмотрю эту проблему в статье для этой газеты.
Я думаю, что корень зла — в иноземном господстве. А корень этого господства — в нас самих. Я уверен, что мы никогда не справимся со всеми этими проблемами, если не вырвем с корнем это главное зло. Если бы у нас было свое правительство, у учителей была бы возможность отстаивать свои права. Иметь свое собственное правительство означает иметь такое правительство, у которого никогда не будет возможности подавить с помощью вооруженной силы волю большинства. Другими словами, речь идет о правительстве, которое подотчетно общественному мнению. Сегодня, по многим вопросам общественное мнение на стороне учителей, но оно бессильно перед властью, которой нет дела до интересов индийского народа. Нигде в мире нет такого правительства. Осознание этого заставило Гокхале забыть обо всем на свете и сосредоточить все усилия на завоевании права на самоуправление. Локаманья добился, что его лозунг «Сварадж — мое право по рождению» зазвучал во всех уголках Индии. Ради свараджа он отказался от академической карьеры, подавив свою любовь к философии. Свою жизнь этому делу отдал и Дешбандху.
В скорейшем завоевании свараджа — средство для лечения всех наших болезней. Как этого достичь? Я уже сказал, что нужно делать, и, кажется, люди взяли на вооружение мой совет. Есть только одно дополнение. Усилиям изнутри должны помочь действия извне. Я имею в виду участие в работе органов законодательной власти. Учителя не могут работать в этих учреждениях, они не могут принимать активное участие в политической борьбе, но они могут прясть, если хотят, делать что-то другое своими руками. Они не должны ожидать, что их ученики будут трудиться, если они сами не будут работать. Я предложил прядение, потому что оно доступно всем. И здесь речь идет не о личной выгоде. Прясть нужно исходя из чувства долга и желания помочь своей стране. Самоуправление подразумевает постоянное стремление освободиться от контроля правительства, и не имеет значения, иноземное оно или национальное. Сама идея свараджа будет дискредитирована, если люди будут ждать вмешательства своего правительства во все мелочи жизни.
Понимают ли учителя, что их ученики — увеличенная копия их самих? Если они инициативны сами, такими же скоро станут и их ученики. Экзаменационная система, в том виде, в котором она существует сегодня, становится вдвойне порочной из-за формального метода преподавания. Только вчера, инспектируя одну из школ, я попросил мальчика сказать, где находится Паталипутра. Он только что читал для меня раздел из своей книги, где о ней и шла речь. Но он не смог ответить на мой вопрос. Ясно, что в этом не было ни вины правительства, ни ученика. Виноваты были учителя. Они, если захотят, смогут сделать преподавание интересным и эффективным, несмотря на все издержки
127
экзаменационной системы. У учителей есть возможность позаботиться и о родном языке детей. И помехой не будет то, что в старших классах языком преподавания является английский. Никто не запрещает им говорить с детьми на родном языке. Беда в том, что большинство учителей не знают терминов и им трудно быть понятными, когда речь идет о чем-то связанном с техникой. Мы выработали в себе рабскую привычку использовать в разговоре английские прилагательные, наречия и даже целые фразы. И, заблуждаясь, считаем, что так нам лучше удается выразить свои мысли. Если учителя захотят, они смогут исправить многие недостатки существующей системы.
Я показал только некоторые из множества возможных вариантов улучшения дел сегодня. В свое время, осознавая порочность всей системы, я предложил учащимся и учителям оставить государственные школы и университеты. Вернуться к этому сегодня не представляется возможным. Поэтому я рекомендую то, что до некоторой степени более трудно выполнить. Обычному человеку легче бежать от зла, чем остаться там, где оно господствует, и сопротивляться его влиянию. Многие могут проходить мимо винных лавок и оставаться трезвенниками. И лишь немногие не могут находиться в этих зараженных местах и не поддаться инфекции.
Но учителя просили дать совет. Что я и делаю. И пусть каждый следует ему в меру своих сил и возможностей. Плохо, что образованные индийцы становятся учителями не из любви к делу, а из-за того, что они иначе не могут заработать себе на жизнь. Многие из них выбирают профессию учителя, надеясь в будущем заняться чем-то другим. Достойно удивления, что при таком подходе в наших школах все же много хороших учителей. Без сомнения, при хорошо организованной агитации учителя могут улучшить свое финансовое положение, но я не вижу шанса, даже при правительстве свараджа, существенно увеличить их заработную плату. Я верю в то, что, как в древности, учителя должны учить из любви к делу, получая за свой труд минимальное вознаграждение. Католическая церковь следовала этому принципу, и сегодня у нее лучшие в мире учебные заведения. В старину риши добивались даже большего. Они делали своих учеников членами своих семей. Правда, такое обучение не предназначалось для широких масс. Они воспитывали особый класс настоящих учителей человечества. Большинство же проходило подготовку дома, осваивая секреты семейных ремесел. Этот идеал был хорош для того времени. Сегодня многое изменилось. Потребность в книжном образовании стала всеобщей. Насколько это разумно и полезно для человечества в целом, мы здесь не будем обсуждать. Нет ничего плохого в желании учиться. Направленное в нужное русло, оно может принести только пользу.
Будем рассматривать такие масштабы образования как неизбежные и постараемся извлечь из нынешнего положения
128
максимальную пользу. Тысячи учителей не будут работать бесплатно. Не станут они жить и прося милостыню. У них должна быть гарантированная зарплата. И поскольку нам нужна будет целая армия учителей, вознаграждение за их труд не может быть пропорционально высокой значимости их профессии. Оно должно соответствовать реальным финансовым возможностям страны. Можно надеяться на его постепенное повышение по мере осознания в обществе относительной ценности различных профессий. Но этот подъем будет болезненно медленным. Поэтому в Индии должен появиться класс мужчин и женщин, которые из патриотических мотивов изберут профессию учителя, не думая о материальной выгоде, которую она может принести. Тогда нация не будет недооценивать значение работы учителей. Этим способным на самопожертвование людям будет отдано самое почетное место в сердце народа. А теперь снова повторю. Достижение свараджа в значительной мере зависит от наших собственных усилий. Так и в случае с учителями. Их подъем — в их собственных руках. Они должны бесстрашно и терпеливо идти своим путем к успеху.
(1925)
РЕЧЬ В ОТВЕТ НА ВРУЧЕНИЕ АДРЕСА В БХАДРАНЕ*
* Опубликована в «Навадживан» 1 марта 1925 г. (т. 26, с. 142—144; сделаны сокращения).
Меня попросили сказать что-нибудь о брахмачарии. К этой теме я время от времени обращаюсь на страницах «Навадживан». Я редко говорю об этом, так как считаю, что трудно выразить словами всю сложность этого явления. Вы хотите узнать мое мнение о брахмачарии в узком смысле слова, когда речь не идет о контроле всех органов чувств. Шастры утверждают, что трудно соблюдать даже упрощенный вариант брахмачарии. В этом высказывании — девяносто девять процентов правды, но до абсолютной истины не хватает как раз одного процента. Я думаю, что даже контроль одного органа чувств кажется нам трудным, потому что мы не стремимся контролировать и другие, главным из которых является вкус. Для того, кто научился контролировать его, соблюдение брахмачарии не представляет большой проблемы.
Те, кто изучает зоологию, говорят, что низшие существа справляются с этим лучше, чем люди. Это действительно так. Полный контроль вкуса у низших существ достигается инстинктивно, а не благодаря усилию воли. Они едят траву и растения, и едят ровно столько, сколько нужно, чтобы удовлетворить чувство голода. Они едят, чтобы жить, а не живут, чтобы есть. Мы же делаем прямо противоположное. Мать напихивает свое дитя всевоз-
29
можными деликатесами. Ей кажется, что только так она может продемонстрировать свою любовь. Поступая так, мы не делаем нашу пищу вкуснее, возможно, даже наоборот. Вкусной пищу делает аппетит. Голодному человеку простая лепешка кажется вкуснее, чем кусок сладкого пирога тому, кто уже пресытился. Мы используем множество приправ, готовим бесконечное количество блюд, чтобы до отказа набить желудки. А потом спрашиваем, почему мы не можем контролировать свои чувства.
Господь дал нам глаза, чтобы ясно видеть окружающий нас мир. Мы же позволяем похоти затуманивать наш взор. Почему бы матери не выучить гаятри и научить ему свое дитя? Не нужно искать в этом глубинный смысл. Будет достаточно, если она поймет, что это — обращение к богу Солнца, и научит ребенка поклоняться Солнцу. Все могут поклоняться Солнцу. В чем значение этих действий? Смысл в том, что, подняв наши головы вверх, смотря на солнце, мы очищаем наши глаза. Авторам гаятри был риши, провидец. Он говорит нам, что нигде мы не увидим более величественного, прекрасного и таинственного зрелища, каким является восход солнца. Нет лучшего драматурга, чем Господь. Нет больше сцены, чем небо. Но где мать, которая просит своего ребенка посмотреть на небо? Ее ум занят мирскими делами. Возможно, она говорит себе: «После учебы в том большом доме мои мальчик станет чиновником и будет получать хорошую зарплату». Задает ли она себе вопрос о том, какова польза для ребенка от того, чему он сознательно или, не замечая, учится, впитывая саму атмосферу родительского дома? Родители надевают на своих детей столько одежды, что тем просто трудно дышать. Им хочется, чтобы их дети были нарядно одеты. Разве им это удается? Одежда нужна, чтобы прикрывать тело, защищать его от жары и холода. Если ребенок дрожит от
130
холода, предложите ему согреться у печки, или выйти на солнце на улицу, или поработать, помогая по хозяйству. Только так мы поможем ему закалить свое тело, как сталь. Таким должно быть тело соблюдающего брахмачарию. Мы же разрушаем тела наших детей. Мы держим их в четырех стенах, всячески оберегаем от неудобств. Это портит их кожу хуже экземы. Изнеженность разрушила наши тела. А мы продолжаем играть с огнем.
Больше не будем об этом. То, что ребенок слышит дома, вредит его уму. С малых лет он постоянно слышит о женитьбе*. Многое из того, что он видит дома, также не способствует его правильному развитию. Меня удивляет, что мы до сих пор еще не превратились в самый нецивилизованный народ на земле. Ограничения, связанные с соблюдением приличий, сохранились, несмотря на все попытки их уничтожить. Господь так устроил человека, что, несмотря на то, что он часто подвергается соблазну согрешить, в большинстве случаев что-то все же помогает ему избежать падения. И в этом величие Его замысла.
(1925)
* М.Ганди, видимо, имеет в виду обычай ранних браков, которые заключались практически между детьми. Самого Ганди женили в 13 лет.
NB. Господь дал нам глаза, чтобы видеть окружающий нас мир. Чтобы его видеть ясно, он дал нам душу и способность воспринимать окружающее, «пропуская» увиденное через огромную массу нейронов, превращая его в осознанное.
Образ же учителя должен занять место между увиденным и осознанным, не искажая увиденное, но формируя осознанное, не ограничивая первое, делать его форму приемлемой для последнего. Он должен быть настолько Мастером, чтоб, несмотря на такое центральное положение своего образа, остаться абсолютно прозрачным и кристально чистым, но неотъемлемым элементом сознания своего подопечного.
И нельзя, наверное, винить себя за то, что «мы же позволяем похоти затуманивать наш взор». Причину этого стоит поискать в отсутствии именно того промежуточного элемента в сознании, роль которого так естественно подходит учителю. Именно непосредственный контакт увиденного и осознанного и отсутствие в этой связи разницы между видимым и понятым — первопричина того, что выглядит как грубость или агрессия, замкнутость или одиночество, неспособность любить или сострадать, учить или учиться.
РЕЧЬ НА ОТКРЫТИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ШКОЛЫ В РАДЖКОТЕ*
* Опубликована в «Навадживан» 1 марта 1925 г. (т. 26, с. 154—156).
Эта школа, или даже в большей степени Видьяпит, от которого она отпочковалась, — часть великого эксперимента, который сейчас проводится по всей стране. Официальные власти в центре и на местах редко отваживаются на эксперименты такого рода. Они предпочитают идти по проторенной тропе. Мы навряд ли найдем хотя бы один штат, где бы согласились оставить эту тропу и пуститься на поиски чего-нибудь нового. Люди, а не правители должны затевать эксперименты. Правители — защитники и представители своих подданных. Если пойти дальше, я бы сказал, что хороший король — слуга своих подданных. И поэтому он не может себе позволить проводить опыты за их счет. С этой точки зрения Тхакор Сахеб был прав в том, что сказал об учителях. Но такие люди, как я, кто всю свою жизнь провел в бесконечных экспериментах, не знают другого пути. Поэтому молю, чтобы Тхакор Сахеб отнесся к нам с любовью. Если правила учителей страны, которая стремится быть свободной, т. е. стремится контролировать себя сама, будут недостаточно строги, нам будет нелегко найти даже средних учителей для обычной школы.
131
Я говорю учителям, что они всегда должны быть готовы лицом к лицу встретиться с трудностями и идти тропой дхармы до самого конца. Даже если число учеников упадет от 150 до 40, они должны продолжать служить школе. Именно их вера сообщит школе магнетическое свойство и привлечет немало учеников в будущем. Говорят, что мы всегда смелы вначале, но когда появляются трудности, вместо того, чтобы просить о Божьей милости, мы бросаем доверенное нам дело, как настоящие эгоисты. Если мы обратимся к истории свободных народов, то увидим, что у них всегда находились мужчины и женщины, которые оставались верными своим принципам, даже если за это нужно было заплатить своей жизнью. И не важно, если школа не добьется успеха не только через пять, но даже через двадцать лет. В истории школы двадцать лет ничего не значат. Видим ли мы какие-нибудь ощутимые результаты или нет, если учителя верят в себя, они должны идти дорогой, которую считают самой прямой. И в конце они обязательно достигнут заветного берега.
Нужно сказать несколько слов о характерных чертах этой школы. Это, во-первых, то, что она, зная о предстоящих трудностях, решила принимать неприкасаемых, и, во-вторых, это то, что здесь огромное значение придается физическому труду. Руками учителей и учащихся построена эта оранжерея. Такой труд — форма ягны. Но сегодня лучшая ягна для этой страны заключается в прядении. Каждый мужчина и каждая женщина полчаса в день должны посвятить прялке во имя своей страны, во имя неприкасаемых, во имя миллионов бедняков и бесчисленных вдов. Родители должны осознать, что их детям нужно развивать не только интеллект, но и тело. Они должны научиться не только соблюдать собственные интересы, но и работать для общего блага. Те, кто видит, что колесо прялки способствует улучшению жизни, никогда не бросит это занятие. Но я слышу, что родители против того, чтобы их дети трудились. Они также не хотят, чтобы они пряли. Истинное знание состоит в гармоничном развитии тела, ума и души. Наше величайшее благо лежит в культивировании всех трех. В нашей стране могут отчаяться даже самые трудолюбивые и самоотверженные учителя. Я прошу Тхакора Сахеба по-доброму относиться к учителям, живущим в таких условиях.
Нарушает ли школа какие-либо принципы морали? Если «да», то позиция, конечно же, будет иной. Может быть, кто-то думает, что проблема неприкасаемости имеет отношение к морали. Родители, которые думают, что общение с неприкасаемыми оскверняет, не должны посылать своих детей в эту школу. Я буду молить Бога, чтобы он открыл мне глаза, если я был не прав, или убедил родителей оставить их упрямство, если не правы были они.
В заключение я хочу сказать, что эта школа не добьется успеха благодаря чуткости Тхакора Сахеба или усилиям со стороны родителей, благодаря моей помощи или Валлабхаи, или поддер-
132
жке не очень-то процветающего Видьяпита. Все будет зависеть от учителей. Я не верю, что деньги одни могут помочь какому-нибудь заведению. Если бы это было так, не закрылась бы Школа Хардинга в Калькутте. Она потерпела неудачу потому, что не нашла честных работников, которые бы вдохнули в нее жизнь. Вы должны стремиться дать жизнь этой школе и должны начать эту работу с именем Бога на устах. Тем, кто считает себя такими же слабыми, как женщины, и работает с именем Бога на устах, кто, как Драупади, обращается к Нему, жалобно прося о помощи*, не нужна будет ни поддержка Тхакора Сахеба, ни помощь Видьяпита. И если придется все-таки закрыть школу, вина полностью ляжет на учителей.
(1925)
* Здесь М.Ганди ссылается на эпизод из «Махабхараты», когда Дусшасана хотел сорвать платье с Драупади, но Господь спас ее честь, сделав ее сари бесконечно длинным.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПЕРЕД СТУДЕНТАМИ КОЛЛЕДЖА ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК В ТРИВАНДРУМЕ*
* Опубликовано в «Хинду» 19 марта 1925 г. (т. 26, с. 299-303).
Очень широко распространено, особенно за пределами Индии, что мне стало ясно из корреспонденции, которую я получаю из Европы и Америки, ложное мнение, что я — противник, даже враг науки. Это не совсем так. Я точно могу сказать, что не все, что связано с современной наукой, вызывает у меня восторг. Я думаю, что мы не можем жить без науки, но она должна быть на своем месте. В своих странствиях по миру я узнал так много об использовании ее не по назначению, что из моих замечаний поняли, что я — настоящий противник науки. По моему скромному мнению, есть ограничения даже для научного поиска. И я думаю, что эти ограничения определяются самой природой человека. Как-то обсуждая этот вопрос с одним из друзей, я рассказал ему историю из моей жизни, которую я хочу повторить и здесь. Было время, когда я решил, что буду врачом. Возможно, я стал бы известным терапевтом или хирургом, потому что и сегодня мне очень нравятся обе эти отрасли медицины. Наверное, я бы смог принести немало пользы на этом поприще. Но, когда от друга, знаменитого врача, я узнал, что мне нужно будет заниматься вивисекцией, я пришел в ужас и отказался от этого решения.
Возможно, кому-то из вас это покажется смешным. Но я не хочу, чтобы вы насмехались над этим. Я хочу, чтобы вы действительно вдумались в смысл моих слов. Я чувствую, что мы приходим на эту землю, чтобы восхищаться нашим Создателем,
133
чтобы познавать себя, другими словами, чтобы реализовывать себя и осуществлять наше предназначение. Я думаю, что вивисекция не может добавить и дюйма к нашему моральному росту. Возможно, хотя даже некоторые медики сомневаются в этом, она может помочь облегчить страдания больного. Но должен вам честно признаться, что я верю в необходимость ограничения средств, с помощью которых поддерживают жизнь в умирающем теле. Это — соломинка, да к тому же надломленная. Она в любой момент может выскользнуть из рук. Я выздоровел после мастерски сделанной полковником Мэддоком операции. Но где была какая-нибудь гарантия, что, выздоровев, я не погибну от удара молнии или какого-нибудь иного несчастного случая. Иногда нужно подумать, держаться за эту жизнь или, может быть, позволить себе уйти.
Это только один пример, как иллюстрация того, что я уже сказал об ограниченных возможностях науки. И я хочу поэтому просто предложить студентам, чтобы они по крайней мере ответили для себя хотя бы на один вопрос — зачем они пришли в этот мир. С тем же я обращаюсь к профессорам и учителям. Именно поэтому я так часто писал и говорил за или против материалистической тенденции современной цивилизации, чтобы не сказать западной, хотя сейчас это практически взаимозаменяемые понятия.
Но есть еще одна проблема, о которой я хотел бы поговорить с вами. Многие студенты сегодня выбирают науку не ради знания как такового, а ради карьеры. Это имеет отношение не только к студентам этого колледжа. Болезнь затронула практически все высшие учебные заведения. Но в вашем случае нужно быть особенно осторожным, ведь именно в естественных науках так нужны точность и аккуратность мысли и действий.
Хочу, чтобы примером для вас были наши индийские ученые — доктора Дж.К.Бос и П.К.Рей. Думаю, что в разговорах студентов колледжей естественных наук, как и в разговорах всех образованных людей в Индии, эти имена должны звучать каждый день. Они занялись наукой из любви к самой науке, и все мы знаем, каких успехов они достигли. Они не думали о деньгах или о славе. Сэр Дж.К.Бос как-то сказал мне, что для себя он давно уже определил границы научного поиска и что все его исследования своей целью имели приблизить нас к нашему Создателю.
У всех индийских студентов есть еще одна проблема. Практически все они — представители среднего класса, который, к сожалению, почти разучился работать руками. Но я придерживаюсь мнения, что совершенно невозможно постичь тайны науки и ощутить радость познания, если вы не готовы засучить рукаваи работать так, как это делают тысячи простых тружеников. Я очень хорошо помню уроки химии в школе. Мне казалось, что это — самый скучный предмет. Сегодня я знаю, что это со-
134
всем не так, но тогда... Я с уважением вспоминаю всех своих учителей. Но я все же думаю, что в таком моем отношении к химии нужно винить моего учителя, который просто говорил мне заучить все эти названия веществ без всякого понимания, что же они из себя представляют на самом деле. Ему даже не приходило в голову просто показать мне различные металлы. Мне нужно было просто все заучивать наизусть. Он приносил свои толстенные конспекты с аккуратно заполненными четким почерком страницами, читал их нам, а затем мы должны были их переписать и заучить. Я восстал и провалился, будучи не в состоянии написать контрольную работу. И, возможно, меня бы не допустили к выпускным экзаменам. Но, к счастью, я тогда заболел, и учитель, смилостивившись надо мной, все же поставил свою подпись. Но, конечно же, он по-прежнему думал, что в моих неудачах была только моя вина.
Надеюсь, что вы, профессора и студенты, все плывете в одной лодке и понимаете, что в естественных науках есть не только теория, которая сама по себе представляет и не такую уж большую ценность, но и практическое значение, эксперимент, который и воспитывает в нас точность мысли и действия. И пока наши руки и наши головы не заработают по-настоящему вместе, мы не сдвинемся с места.
К сожалению, те, кто учится в колледжах, забывают, что Индия живет в деревнях.
В Индии — 700000 деревень, и предполагается, что вы, получающие сегодня высшее образование, понесете его плоды сотням миллионов сельских жителей. Как вы сделаете это? Как вы заинтересуете их в ваших научных познаниях? Исходите ли вы из этого, приобретая знания сегодня? Хотелось бы, чтобы в этом прекрасном здании, с таким хорошим оборудованием, вы уже сейчас думали о том, какая польза от всего изученного вами будет простым крестьянам и членам их семей.
И последнее. Хочу предложить вам инструмент, в отношении которого вы можете применить ваши научные познания. Это — прялка. Ее с нетерпением ждут сегодня в семистах тысячах индийских деревень. Еще сто лет назад она была в каждом доме, в каждой хижине, и тогда нельзя было сказать, что Индия — страна лентяев.
Сельским труженикам, а они составляют 85% населения, было чем заняться на протяжении по крайней мере четырех месяцев в году. Они пряли. Не только я выступаю за возвращение к этому забытому ремеслу. Мистер Хиггинботтом из Сельскохозяйственного института в Аллахабаде в своем докладе Налоговому комитету сказал, что растущая бедность Индии может быть остановлена, если удастся найти какое-нибудь дополнительное занятие для миллионов рук, которые сегодня пребывают в вынужденном безделии. А теперь используйте научный подход и скажите мне, каким делом можно дополнительно занять жителей
135
700000 деревень, разбросанных по территории 1900 миль в длину и 1500 миль в ширину? Уверен, что вы придете к такому же неизбежному заключению, что и я. Это можно сделать только с помощью прялки.
Прялка сегодня вышла из употребления. Куда бы я ни пришел, я прошу принести мне прялку, но взамен получаю игрушку, игрушку, которая не может нам дать хорошую пряжу, а значит, и хорошее полотно. Вы должны заставить колесо прялки жужжать снова. Напомню вам о примере доктора П.К.Рея, создавшего химический комбинат в Бенгалии. Это — растущее предприятие, на котором найдется дело для сотен сегодняшних студентов. Но доктор Рей — настоящий ученый. В дни страшного бедствия — голода в Кхулне он увидел огромные возможности прялки, и вам известно, что сегодня он все свое время посвящает ее пропаганде. Под его руководством работает группа ученых, которая поставила себе задачу максимально усовершенствовать прялку. Они заняты благородным делом, достойным ученых. Пусть оно вызовет сочувствие и в ваших сердцах.
Спасибо за то, что вы терпеливо выслушали меня.
(1925)
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СОБРАНИИ СТУДЕНТОВ В МАДРАСЕ*
* Опубликовано в «Хинду» 23 марта 1925 г. (т. 26, с. 377—379).
Спасибо за этот прекрасный адрес. В моих странствиях по Индии я встречаюсь с тысячами студентов, и у них по каждому вопросу есть своя точка зрения. И я всегда готов поспорить, обсуждая не только темы политики. Я постоянно переписываюсь с ними. И поэтому я понимаю устремления студенчества. Я знаю о трудностях, с которыми они сталкиваются. Я знаю о их тщеславных мечтаниях.
Вы просите меня не терять веру в студентов. Как я могу? Я сам был студентом и, кажется, именно в Мадрасе я обращался к студентам со словами «коллеги». По правде, я и сегодня считаю себя студентом и поэтому чувствую, что принадлежу к этой части человечества. Студент — это тот, кто ищет истину. Я не говорю здесь об узком значении, которое ограничивается изучением некоторого количества книг, заучиванием их содержания, посещением лекций, сдачей экзаменов. Для меня это не главное, когда речь идет о работе и долге студента. Для меня студент — этотот, кто постоянно, используя свою способность к наблюдению, ясно мыслит, понимая, что два плюс два — четыре, и прокладывает свою тропу в этой жизни.
136
Вы должны больше думать о жизненном долге, чем о своих правах. Если вы будете исполнять свой долг, права придут, как день приходит после ночи. Именно этот аспект жизни для студентов имеет наибольшее значение. Обращаясь к индийским студентам, я всегда просил их постоянно помнить, что они — избранные представители нации, что они — только малая часть молодежи всей страны и что от их учебы при нынешней системе образования практически нет никакой пользы для миллионов простых крестьян в индийских деревнях. Я верю, что сегодня долг студентов заключается в том, чтобы понять свой народ и стать его слугой. Я думаю, вы помните статью мистера Дж. Эндрюса в «Янг Индиа» о студентах Шантиникетона. Ваше настоящее образование начинается после того, как вы оставляете школы и колледжи. Каждый день вы что-то учите, но нужно знать, как применить усвоенное в жизни. Очень часто нужно забыть то, что вы уже заучили. Например, нужно избавиться от фальшивых идей из области экономики и истории, которые на протяжении многих лет вдалбливали в ваши головы. Поэтому вы должны быть внимательны и увидеть то, что находится под поверхностью вещей, а лучше — снять оболочку и увидеть, что спрятано под ней. Чтение произведений Шекспира, Мильтона и других английских писателей, как и изучение стихов на санскрите Калидасы и Бхавабхути, не могут стать основой вашего служения нации, не могут стать основой вашего образования. Основа служения и вашего действительного образования — в прядении кадара. Зачем я это говорю? Потому что вам придется иметь дело с миллионами людей, вы должны будете там, где растет одна травинка, вырастить еще одну. Если вы хотите хоть немного помочь этой бедной стране, поверьте, единственное спасение — колесо прялки. Только в учебных заведениях читают шлоки Калидасы или даже Рабиндраната Тагора. Я знаю жизнь Бенгалии. Я могу утверждать, что эти вещи звучат только в классах. Но как же приблизить эти классы к миллионам простых людей? В этом я вижу самую большую проблему.
В Видьяпите в Гуджарате у меня сотни и тысячи студентов, за благополучие которых я несу ответственность как опекун. Эта проблема не дает мне покоя. Но я считаю, что их настоящая работа не в больших городах, где они получают образование. Она — в селах, куда они должны отправиться после, неся изученное людям, в нелегком служении им, выполняя свой долг. Нашим селянам нужен хлеб, а не масло. И работа, которую они могут выполнять, когда опустеют до нового посева поля.
Друзья мои, если вы серьезно задумываетесь о своем месте в жизни, это — достойная цель. И успех будет сопутствовать вам.
(1925)
137
ЧТО ТАКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ*
* Статья опубликована в «Навадживан» 28 февраля 1926 г. (т. 30, с. 58—60).
Английское слово «education»* этимологически значит «выявление». Что подразумевает попытку развить наши скрытые таланты. Таково же значение гуджаратского kelavani (образование). Когда мы говорим, что развиваем что-то, это не значит, что мы изменяем качество или природу предмета. Мы извлекаем свойства, заложенные в нем. Следовательно, «образование» может так же обозначать и «развертывание».
* Образование.
В этом смысле мы не можем рассматривать знание алфавита как образование. Это верно даже если оно дает нам звание магистра или позволяет украсить собой место учителя в какой-нибудь традиционной школе, где необходимо знание санскрита. Вполне возможно, что высокое книжное знание — прекрасный инструмент для образования или раскрытия способностей, но само по себе оно не является образованием.
Действительное образование — это что-то другое. Человек сделан из трех составляющих: тела, ума и души. Из них только душа постоянна. Благодаря ей действуют тело и ум. Следовательно, мы можем назвать образованием то, что открывает свойство души. Вот почему на печати Видьяпита — изречение: «Образование — это то, что ведет к мокше».
Образование может также быть понято и в другом смысле: все, что ведет к полному или максимальному развитию всех трех: тела, ума и души, может также быть названо образованием. Знание, которое сообщают сегодня, вероятно, может немного развить ум, но, конечно же, оно не развивает тело и душу. У меня также есть сомнения и по поводу развития ума, потому что наполнить ум большим количеством информации не значит развить его. В этом случае мы не можем утверждать, что образовали наш ум. Хорошо образованный ум послушно служит человеку. Наш же ум, умеющий только читать и писать, тянет нас из стороны в сторону. Но так ведет себя и дикая лошадь. Только когда лошадь объезжена, мы можем назвать ее обученной. Сколько молодых «образованных» могут сказать сегодня, что они прошли такую подготовку?
Теперь давайте поговорим о нашем теле. Будем ли мы развивать его, играя по часу каждый день в теннис, футбол или крикет? Конечно же, это укрепит его. Но, как и у дикой лошади, оно будет сильным, но не послушным. Тренированное тело отличается здоровьем, энергичностью и выносливостью. Руки и ноги способны выполнить любую нужную работу. Кирка, лопата, молоток — украшение для умелой руки, и она владеет ими. Такая рука может управляться с прялкой, обручем и гребешком,
138
в то время как ноги будут приводить в движение ткацкий станок. Хорошо тренированное тело не устает и после 30 миль тяжелого пути. Оно может взбираться в горы не переводя дыхания. Обретает ли такую физическую культуру тот, кто учится сегодня? Мы можем утверждать, что нынешний учебный план не предусматривает такого физического развития.
О душе лучше и не говорить. Только святые и пророки могут просветить душу. Кто разбудит в нас духовную энергию? Учителей можно нанять по объявлению. Есть ли в их рекомендациях колонка, в которой говорится о их духовных исканиях? Даже если есть, чего стоит она. Как по объявлению мы можем найти учителя, стремящегося к самореализации? Но образование без такого просвещения подобно стене без фундамента или, если применить английское выражение, повапленному гробу. Внутри его — только труп, уже съеденный или еще поедаемый насекомыми.
Это тройное образование и составляет (должно составить) идеал для Гуджаратского Видьяпита. Если хотя бы один юноша или девушка будут воспитаны в соответствии с этим идеалом, я буду считать оправданным само существование этого заведения.
(1926)
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ*
* Статья напечатана в газете «Янг Индиа» 30 сентября 1926 г. (т. 31, с. 460—461).
Я обращаю внимание всех, кто интересуется национальным образованием, на выступление Ачарии А.Т.Гидвани перед студентами Каши Видьяпита, отрывки из которого я уже приводил в одной из своих статей. Его беспокоит то, что происходит с национальным образованием и национальными учебными заведениями. Для поднятия духа он советует студентам последовать примеру и совершить что-то вроде паломничества по различным национальным школам и центрам, где уже работают выпускники национальных учебных заведений. Я разделяю его оптимизм. Но, как и Ачария, я не могу не видеть серьезных недостатков в работе национальных учреждений. В их работе не видно той зрелости, на которую уже можно было рассчитывать. Учителям явно недостает веры в национальное образование и в свои школы. Они должны проявлять большую самоотверженность.
Проблемы этих учреждений в первую очередь из-за недостатка веры, верности своему призванию со стороны учителей. Они должны набраться смелости и быть оригинальными. Можно по-
139
пробовать на конференции учителей выработать общую стратегию и систему. Но, возможно, будет лучше, если каждая школа будет идти своим путем. Наша страна обширна и многолика, что позволяет проводить самые разные эксперименты. Конечно же, есть вещи, безусловно присущие всем национальным учреждениям. И тут нет нужды повторяться. Мысль о паломничестве учителей по различным школам, без сомнения, разумна. Но уже сама эта идея предполагает определенную степень веры в успех дела национального образования.
Слишком много притворства, самообмана и формализма. Нива образования, на которой прорастают семена будущего этой страны, требует абсолютной искренности, бесстрашного следования истине и самых смелых экспериментов, которых, конечно же, должны быть основаны на здравом смысле и зрелом опыте возвышенного служения. Далеко не каждый новичок имеет право на эксперименты. Всегда найдется место для здорового новаторства. Но очень опасной будет поспешная и непродуманная «разведка», как во времена золотой лихорадки.
(1926)
NB. На чем зиждется вера в национальную идею? На патриотических чувствах. Они же, в свою очередь, имеют различную природу, зависящую от характера национальной идеи. Чем более объективную и искреннюю форму (облачение) имеет национальная идея, тем больше приверженцев ее окружает. Чем менее бесцелен национализм, тем больше патриотов он порождает. Если же национализм насаждается «сверху», являясь средством для достижения чего-то, его плодом будут лишь националисты, патриотизм которых в громких криках с пеной у рта и поисках виновных в неудачах «своей любимой родины» среди инородцев, иноверцев и т. д.
В нашем случае недостача веры в национальное образование скорее всего является следствием асинклитизма. Ее размеры и грандиозность оказались слишком велики для общественного сознания. Задуманное оказалось слишком огромным, чтобы быть понятым. А не будучи понятой идея такого размаха, как правило, извращается в процессе исполнения, а результат ее воплощения в жизнь оказывается настолько отличным от задуманного, что невольно возникает мысль о ее изначальной утопичности.
О МУЗЫКЕ*
* Выступление на ежегодном собрании членов Национальной музыкальной ассоциации в Ахмадабаде опубликовано в «Янг Индиа» 15 апреля 1926 г. (т. 30, с. 159-160).
Есть известное классическое высказывание, ставшее уже поговоркой: «Человек без музыки внутри — или аскет, или животное». Нам далеко до аскетов, и поэтому я думаю, что мы почти уподобились животным. Музыка должна воплощаться в жизни.
140
В этом — смысл ее познания. В нашей же жизни господствует диссонанс. He может быть свараджа там, где нет гармонии, где нет музыки.
Там, где разлад, где каждый играет свою мелодию, царит хаос или анархия. Работа для свараджа не увлекает нас, потому что в нас нет музыки. Мы сделаем первый шаг на пути к свободе, если миллионы людей научатся петь вместе и в согласии, научатся в унисон произносить имя Бога, когда голоса миллионов сливаются в одну мелодию. Как мы завоюем сварадж, если такая простая вещь нам не под силу?
В Ахмадабаде уже три года проводятся бесплатные уроки музыки. В списке — десять учеников, а на занятия регулярно ходят всего четыре. Это действительно слабое утешение. Неужели только четверо из наших детей любят музыку?
Не может быть музыки там, где грязь, нищета и запустение. Для нее нужна совершенно другая атмосфера. Если мы будем рассматривать музыку в более широком смысле, обращая внимание на присущий ей дух единства, согласия и взаимопомощи, то мы поймем, что ни в одной сфере жизни мы не можем без нее обойтись.
Сегодня, когда говорят о музыке, имеют прежде всего в виду умение хорошо петь. Но мы стесняемся посылать наших сестер и дочерей в музыкальные школы. Нам кажется, что их голоса будут лучше без специального обучения, так как сохранят первозданную прелесть. Понятно, почему профессор Харипрасад вполне доволен и такими показателями посещаемости его занятий.
По правде говоря, музыка — древнее и священное искусство. Гимны «Самадевы» полны музыки. Ни одна строка Корана не может быть произнесена без музыки. Псалмы Давида погружают вас в восторг, напоминая о мелодиях «Самадевы». Давайте возродим это искусство. Давайте поддержим эту музыкальную школу.
Мы видим, как на концертах рядом сидят музыканты-индусы и музыканты-мусульмане. Когда же мы увидим такое же братское единение и в других делах? Тогда бы имена Рамы и Рахмана срывались с наших уст одновременно.
Мне приятно, что некоторые из вас помогают в работе школы. Призываю и других родителей отдать детей учиться музыке. В этом я вижу их посильный вклад в дело национального возрождения.
Но нужно сделать и еще один шаг. Если мы хотим, чтобы музыка жила в домах миллионов наших бедняков, мы все должны носить кхади и прясть. Сегодня мы слышали прекрасную музыку, но она — привилегия немногих избранных. Музыка колеса прялки может стать подарком для всех, и поэтому ее звучание слаще. В ней — надежда, утешение и опора для миллионов, и поэтому для меня она по-настоящему прекрасна.
141
В узком смысле слова мы под музыкой будем понимать умение петь и играть на музыкальном инструменте, соблюдая мелодию и ритм. Но в широком смысле действительная музыка звучит только тогда, когда на верную мелодию и ритм настроена сама жизнь. Музыка рождается только тогда, когда правильно настроены струны сердца. Эксперимент с музыкой можно будет считать успешным, если десятки тысяч людей по всей стране начнут говорить, понимая друг друга. Я думаю, что действительная музыка заключена в кхади и колесе прялки. И пока она не зазвучит, мы будем оставаться в рабстве.
(1926)
СТУДЕНТ ПЕРЕД ВЫБОРОМ*
* Ответ на письмо студента был опубликован в «Навадживан» 3 июля 1927 г. (т. 34, с. 97—100; сделаны незначительные сокращения)
...Читатель пишет: «Я не понимаю, почему для вас усвоение знаний и изучение ремесла одинаково важны».
С тех пор как я вернулся в Индию, мне часто задавали этот вопрос. И всегда я давал один и тот же ответ: им нужно уделять одинаковое внимание. Так было в старые времена. Тот, кто хотел учиться, приходил к учителю с вязанкой дров для жертвенного костра. Она символизировала смирение и готовность работать. Для гуру ученик собирал хворост в лесу, носил воду. Он также работал в поле, пас коров.
NB. Добровольное признание учеником диктатуры наставника. Принесение в жертву образования своей свободы. Вот он, критерий готовности к восприятию. Все барьеры рухнули, и теперь важно дать понять ученику, что его добровольное рабство — счастье, что плоды его — удовольствие от самоосознания, от ощущения полезности и собственной значимости, от перспективы передачи своих знаний и опыта в будущем.
Как важна эта принесенная вязанка дров. В ней надежда и покорность, готовность и стремление, уверенность и просьба. Как важно не сгореть вмиг в жертвенном костре этой вязанки. Ведь настоящий учитель добавит в него дрова из своего запаса. И тогда к робости прибавится понимание, к сомнениям — убежденность, а к стремлению — направленность. Костер начнет гореть ярче, дрова в нем будут вечно, тепло от него одолеет холод, а к его свету придут многие.
Сейчас не так, и в этом одна из причин того, что в мире так много голода, несправедливости и порока. Грамотность, т. е. изучение книг, приобретение интеллектуального знания и полезный ручной труд в различных ремеслах не разные вещи, как может показаться на первый взгляд. Попытки разъединить их и разорвать связи, объединяющие их, ведут к неправильному употреб-
142
лению знания. Его интеллектуальная сторона и ручной труд — как муж и жена. Узы, связывающие их, нельзя расторгать. Разведенный с ручным трудом, этот муж сегодня ведет себя как распутник. Его порочный взгляд скользит повсюду, и все же он не находит удовлетворения. И в конце концов падает, обессиленный и опустошенный.
Вообще-то из этих двух предпочтение должно быть отдано ручному труду, так как ребенок начинает применять свои руки и ноги раньше, чем способность мыслить. Постепенно он учится использовать свои глаза и уши, и только когда ему четыре или пять, начинает понимать, что происходит вокруг. Но это не значит, что с этого момента, приобретя большую силу разумения, он может пренебречь своим телом. Если он сделает это, он разрушит и тело, и ум. Интеллект находит свое выражение в действии с помощью тела. Сегодня активность тела свелась к одной лишь гимнастике. Раньше потребность в движении удовлетворялась в полезном труде. Я не предлагаю, чтобы мальчики не играли или не занимались спортом. Но нам не нужны игры только для здоровья. Скорее мы нуждаемся в средстве отдыха и расслаблении тела и ума. В образовании нет места праздности. Независимо от того, осваивает ли ребенок какое-нибудь ремесло или овладевает премудростями чтения, письма или счета, учиться всегда должно быть интересно. Если мальчику скучно — не его вина. Все дело в методе преподавания и в учителе.
Когда это письмо лежало на моем столе, мне в руки попала книга о новом эксперименте в области образования в Англии, где было создано учреждение, задачей которого будет открытие по всей стране центров, где дети вместе с образованием в принятом значении будут получать и подготовку в одном из ремесел. В списке тех, кто поддерживает эту организацию, я нашел имена почти всех известных английских педагогов. Их цель — изменить нынешние тенденции в образовании и совместить книжное образование и освоение ремесла. Планируется открытие значительного количества таких центров в местах, где свободные площади позволяют создать все необходимые условия для ремесленной подготовки. Дети, учась, смогут уже кое-что зарабатывать. Редактор этой книги пишет, что, возможно, это удлинит срок обучения, но он также утверждает, что при такой организации обучения для учащихся пользы будет больше, чем вреда. Когда школьник начинает зарабатывать сам, приходит осознание ценности честно заработанных денег, появляется уважение ко всем формам сообщаемого ему знания.
Думаю, что эксперименты, которые я проводил в Южной Африке, подтверждают это. Учитывая мой уровень подготовленности к таким экспериментам и условия их осуществления, я считаю, что они были вполне успешными.
Если метод преподавания хорош, нужно немного времени, чтобы выучить уроки или почитать что-нибудь дополнительно.
143
Конечно, у студентов должно быть время, которое они могут использовать по своему усмотрению, чтобы почитать что-то интересное или просто побездельничать, ничего не делая. Недавно я узнал, что в йогической науке это называют shavasana. Shavasana — это когда вы лежите как труп, разбросав ноги, и ваше тело и ум полностью расслаблены и пребывают в состоянии покоя. Понятно, что и в этом состоянии вы с каждым вдохом повторяете имя Бога. Для брахмачарии каждый вдох и значит повторение Его имени.
Если то, что я говорю, действительно верно, то почему же этот студент и его товарищи, которые не ленятся, правдивы и хотят работать много для достижения своих целей, не могут на себе испытать благие последствия такой методики.
Наша трагедия состоит в том, что все мы, учителя, родились и выросли в то время, когда основной акцент делался на книжном обучении, а ремесленной подготовке не уделялось должного внимания. И все равно некоторые из нас видели этот роковой недостаток нашей системы. Сегодня уже предпринимаются попытки исправить это положение, но пока еще не совсем ясно, как это сделать. К тому же у нас не хватает сил претворить в жизнь даже то немногое, что мы задумали. У тех, кто может учить, когда речь идет о «Рагхувамсе», «Рамаяне» или Шекспире, нет ни должной подготовки, ни склонности, чтобы преподавать плотничье дело или ткачество. Они не знают их так хорошо, как «Рагхувамсу», а если и знают, то им это не так интересно. Неудивительно, что с такими несовершенными учителями нам трудно создать нужный тип ученика, который в равной мере овладеет книжной мудростью и ремеслом и в то же время будет формировать свой характер. И поэтому в этот переходной период и нашим несовершенным и плохо вооруженным учителям, и трудолюбивым учащимся нужно быть терпеливыми и верить в успех. С верой можно переплыть все моря и взять даже самые неприступные крепости.
(1927)
ВОПРОСЫ ОБ ОБРАЗОВАНИИ — II*
* В этой статье М.Ганди отвечает на вопросы студентов о роли учителя в процессе обучения, о необходимости обязательного образования и о праве учителя преподавать религию исходя из своих убеждений. Опубликовано в «Навадживан» 10 июня 1928 г. (т. 36, с. 382—384).
Я продолжаю чувствовать, что даже если есть очень хорошие учебники, учителя в истинном значении этого слова незаменимы. Хороший учитель никогда не будет довольствоваться обобщением каких-то моментов или разъяснением трудных абзацев. Снова и снова он будет выходить за пределы учебников и пред-
144
ставлять предмет ученику так же живо, как это делает художник. Лучший из учебников можно сравнить с самой лучшей фотографией. Но так же, как картина, пусть даже второразрядного художника, неизмеримо выше любой фотографии, так и настоящий учитель превосходит даже самый лучший учебник. Настоящий учитель вводит ученика в мир своего предмета, создает в нем интерес и помогает ему самостоятельно понять его закономерности и тайны. Я думаю, что тот, кто только объясняет трудные места в учебнике и готовит порции учебного материала, никогда не должен считаться хорошим учителем. Наши усилия должны быть направлены на то, чтобы подготовить настоящих учителей, которым будет присущ дух истинного служения. Таких учителей уже можно встретить в наших школах и сегодня.
Я не думаю, что у меня сегодня хватит смелости сделать обязательной систему образования, которую я задумал. Еще много лет в этом не будет нужды, так как для этого в нашей стране должно произойти еще очень много других изменений. Я чувствую, что если мы предложим людям образование, которое будет способствовать их росту и будет отвечать их требованиям, они с готовностью воспримут его и без нашей помощи.
Учителя, работающие в обычной школе, не имеют права преподавать религию, исходя из своей точки зрения.
Как и в случае с другими предметами, обучение основам религии должно проводиться в соответствии с планом, одобренным органом управления образованием. У каждого учителя будет свой собственный метод изложения материала, но только в рамках одобренной схемы. Любой другой предмет может преподавать тот, кто прочел определенное количество книг по этой отрасли знания. Но это правило не имеет отношения к преподаванию религии. Оно никогда не осуществляется посредством книг. Методика — совсем другая, так как предполагает не общение умов, а соприкосновение сердец. Только учитель, верующий сам, должен делать это. Хотя и здесь методы могут быть самыми разными, все же хотелось бы напомнить о некоторых общих подходах. Другими словами, нельзя учить тому, что будет поощрять насилие там, где ненасилие принято как высшая дхарма. Или, нельзя учить воинственному неприятию других религий там, где идеалом стали взаимная любовь, терпимость и сострадание. Короче говоря, там, где поняли значение религиозного образования, не должны допускать анархии в вопросах его осуществления.
(1928)
NB. Общение сердец должна предполагать не только методика преподавания религии. На таком уровне должен преподноситься любой пласт знаний. Только соприкосновение сердец может привести к контакту в наибольшем количестве точек дающего и принимающего умов.
Каким же огромным должно быть сердце учителя, чтоб соприкасаться одновременно с несколькими десятками очень чувствительных и легкоранимых сердечек. И только тогда,
145
когда будут найдены все общие точки, дети будут готовы к восприятию учебников, правил письма, счета и т. д. Не нужно пытаться делать этого раньше, так как мозг ребенка воспринимает по сигналу его сердца, души, если угодно. Сигналы детской души беспокойны и доминируют над всеми до тех пор, пока она не ляжет, как в матрицу, в одну из ячеек души учителя, и именно так, на этом уровне может быть осуществлена наиболее полная и наиболее полноценная передача знаний книжных, обязательно со знаниями духовными. Причем одни не должны следовать за другими, но должны быть двумя беспрерывными параллельными потоками, наполняющими детскую душу и мозг и готовящими эти два «принимающих» к осознанной отдаче в будущем, отдаче на благо.
ВОПРОСЫ ОБ ОБРАЗОВАНИИ — III*
* Еще одна статья, в которой М.Ганди отвечает на вопросы студентов. Для перевода мы взяли только фрагмент, в котором речь идет о ремесленном обучении. Корреспондент скептически относится к утверждению Ганди о том, что ремесленная подготовка включает все образование (т. 36, с. 422).
Это так же верно, как и неправильно. Там, где слепо боготворят интеллектуальное образование, я, конечно же, скажу, что ремесленная подготовка покрывает все. В моем определении образования нет кирпичной стены, которая разделяет интеллектуальную и ремесленную подготовку. Последняя включает предыдущую, т. е. создает простор для развития ума. Я возьму на себя смелость заявить, что действительное развитие интеллекта невозможно без овладения ремеслом. Те знания, которые нужны каменщику, чтобы зарабатывать себе на жизнь, я ни в коей мере не считаю образованием. Его образование должно включать знания о месте его ремесла в обществе, о строительных материалах и их значении, о потребности в жилище и архитектуре, о том, как строительство связано с цивилизацией.
Ошибаясь, мы часто верим в то, что интеллектуальное образование подразумевает общее знание о событиях. Но полное развитие ума возможно и без этого. Педагог, который превращает ум студента в склад бесчисленных фактов, сам не выучил самый первый урок в образовании.
А теперь я хотел бы пояснить, почему и при каких условиях я приветствую университетское образование. Университет, о котором я мечтаю, будет состоять из каменщиков, плотников и ткачей, которые будут действительно интеллектуальными социальными работниками. Они не будут просто ремесленниками, которые думают только о куске хлеба. В этом университете из ткачей поднимется Кабир, из сапожников — Бходжа Бхагат, из золотых дел мастеров — Акхо и из крестьян — Гуру Говинд. Я считаю, что эти четверо получили действительно интеллектуальное образование.
(1928)
146
АХИМСА В ОБРАЗОВАНИИ*
* В этот период М.Ганди еженедельно встречался со студентами национального университета в Гуджарате, отвечая на их многочисленные вопросы. Если проблема представляла интерес для более широкой аудитории, Ганди давал ответ в форме статьи в газете. Опубликована в «Янг Индиа» 6 сентября 1928 г. (т. 37, с. 225-227).
Эта проблема не нова. Мы неоднократно в той или иной форме обсуждали ее на страницах этой газеты. Но я вижу, что мне не удалось быть абсолютно понятным. Боюсь, что эта задача мне не по силам. Но меня вполне удовлетворит и хотя бы частичное ее решение.
Первая половина вопроса свидетельствует об очень узком и поверхностном взгляде на сущность явления. Мы неоправданно много думаем над головоломкой, пытаясь определить, можно ли оправдать убийство человеком опасных животных и низших существ, и при этом часто просто забываем о наших главных обязанностях. Далеко не каждый из нас ежедневно сталкивается с этой дилеммой. В большинстве своем мы не обладаем такой отвагой, чтобы осуществлять ахимсу по отношению к опасным рептилиям. Мы не убиваем гадюк просто по злой воле. Но в то же время мы можем часами спорить о допустимости этого действия, ходя по замкнутому кругу этой бесполезной дискуссии. Мы не выполняем наш долг в главном, но считаем духовной заслугой то, что воздерживаемся от убийства хищных животных. Тот, кто действительно хочет осуществлять ахимсу, на время должен забыть все эти разговоры о змеях и прочих тварях. И пусть он не корит себя за то, что когда-то был вынужден убивать их. Пусть он всю силу и энергию употребит на то, чтобы терпеливым и самоотверженным служением победить гнев и злую волю людей. Это и будет первый шаг на пути культивирования всеобщей любви.
Конечно, можете не есть картофель или что-то другое, если хотите. Но, ради Бога, не думайте, что, поступая так, вы осуществляете ахимсу. При одной этой мысли лицо должно краснеть от стыда. Ахимса не сводится к диететике. Что человек ест или пьет, не имеет большого значения. Смысл — в самоотказе, в самоограничении, которое за всем этим стоит. Пожалуйста, если хотите, ограничивайте себя в вопросах диеты. Такое ограничение желательно, даже необходимо, но оно задевает только поверхностную сущность ахимсы. Можно многое позволять себе в плане удовлетворения аппетита и быть тем не менее воплощением ахимсы. Главное, чтобы сердце переполнялось любовью и отзывалось на горе других людей. Можно скрупулезно выбирать продукты и не иметь никакого отношения к ахимсе, оставаясь жалким человеком с каменным сердцем, рабом своего эгоизма и страстей.
147
Иметь ли Индии свою армию или нет, можно или нет оказывать вооруженное сопротивление правительству — все это важные вопросы, и мы в свое время займемся их решением. В концепции деятельности Конгресса они уже частично рассмотрены. Но эти важные проблемы не имеют прямого отношения к человеку на улице, они не затрагивают того аспекта ахимсы, который имеет значение для учителей и студентов, и отстоит достаточно далеко от большой политики.
Ахимса в образовании обязательно должна оказывать влияние на взаимоотношения между студентами. Там, где вся атмосфера наполнена духом ахимсы, обучающиеся вместе юноши и девушки будут жить как братья и сестры, в обстановке одновременно свободы и добровольных самоограничений. Учителей и учащихся будут связывать узы любви, взаимного уважения и доверия. Сама эта атмосфера будет постоянным наглядным уроком ахимсы. Студентов, воспитанных в такой атмосфере, всегда будут отличать милосердие, снисходительность и особый талант к служению. Они бесстрашно будут бороться со злом, силой своей любви сжигая пороки нашего общества. Например, сама мысль о детских браках не вызовет у них ничего, кроме отвращения. Они и не подумают требовать от родителей невесты приданое, понимая, что это будет непосильным бременем семьи. И конечно же, после свадьбы они не будут считать жен своей собственностью или рассматривать их как средство удовлетворения своей похоти. Сможет ли молодой человек, воспитанный в обстановке, где царит ахимса, когда-либо подумать о том, чтобы сражаться со своими братьями или людьми другой веры? По крайней мере никто не сможет даже подумать о том, чтобы назвать себя приверженцем ахимсы и делать что-то подобное.
Подводя итоги, скажу, что — это оружие непревзойденной силы. Это — summum bonum* жизни. Это — достоинство храбрых. Трусу она недоступна. Это — не мертвая догма, а живая и творящая жизнь сила. Это — особое свойство души. Поэтому ее определили как высшую дхарму (закон). В руках педагога она принимает форму чистой любви, становится неиссякающим источником жизненных сил, проявляя себя в каждом движении. В ее присутствии гибнет злая воля. Солнце ахимсы светит ярко, изгоняя призраков тьмы — ненависть, гнев и злобу, в образовании подобна небесному светилу. Ее лучи проникают повсюду, ничего не может затмить ее. Я уверен, что когда Видьяпит наполнится такой атмосферой, студенты перестанут вести беспредметные споры и думать о вещах второстепенных.
* Величайшее благо (лат.).
(1928)
148
МОИ ЗАМЕТКИ*
Когда может быть назначено наказание
* Статья опубликована в «Янг Индиа» 15 ноября 1928 г. (т. 37, с. 379—380).
Я считаю, что подвергать учеников какой-либо форме наказания просто недопустимо. На этом пути гибнут чувства уважения и чистой любви учителя к своим питомцам. Хорошо, что все чаще сегодня отказываются от метода обучения через наказание. Я знаю, что бывают случаи, когда даже лучший из учителей не может не наказать. Однако это должно быть исключением и ни в коей мере не должно считаться похвальным. То, что лучший из учителей не может обойтись без побоев, должно, фактически, рассматриваться как недостаток в его искусстве. Даже такой выдающийся человек, как Спенсер, который считал недопустимым любое наказание, не всегда мог на практике осуществить свою теорию. Ответив на этот вопрос, мне не нужно подробно отвечать на остальные.
Обычно наказание несовместимо с ненасилием. Конечно, я могу представить обстоятельства, при которых наказание будет проявлением ненасилия. Но эти случаи не могут иметь отношения к работе учителя. Например, если отец в крайнем огорчении наказывает своего сына, это — случай наказания из любви. И сын тоже не будет рассматривать его как акт насилия. Или, иногда в некоторых случаях санитару приходится дать пощечину обезумевшему пациенту, это тоже должно считаться ненасилием. Но эти примеры совсем не помогают учителям. Им следует разработать методику обучения и поддержания дисциплины, при которой не нужно прибегать к физическим наказаниям. У нас есть учителя, которые никогда не били своих учеников. Кроме телесных, в ходу наказания, направленные на то, чтобы вызвать у учеников чувство стыда, когда их заставляют многократно вставать и садиться, сидеть, обхватив руками пальцы ног, когда их просто оскорбляют и т. д. Я думаю, что учителям следует отказаться от этих методов.
В раскаянии после того, как наказал ученика, нет раскаяния. Более того, учителя, которые верят сами (и заставляют поверить учеников) в то, что наказание помогает исправиться, способствуют укоренению этого мнения в обществе. А это убеждение создает иллюзию возможности проведения реформ путем насилия. Мне кажется, учителя национальных школ, осознанно наказывающие своих учеников, действительно виновны в нарушении своего обета.
(1928)
149
НАЧАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ — I*
* Статья опубликована в «Навадживан» 13 мая 1928 г. (т. 36, с. 327—329).
В этой статье я хочу остановиться только на одной проблеме. В результате многих лет раздумий, основываясь на результатах нескольких экспериментов, я пришел к выводу, что начальное образование по крайней мере на протяжении первого года должно осуществляться без каких-либо учебников. И даже позднее учащиеся должны пользоваться ими как можно реже.
В то время как ребенок учит алфавит, пытается освоить написание букв и формы числа, его чувства спят и его способность мыслить не получает должных стимулов к развитию. Дитя начинает учиться, едва появившись на свет. И делает это в основном с помощью своих глаз и ушей. Оно начинает изучать язык, как только начинает говорить.
NB. Действительно, глаза и уши — органы, посредством которых мы познаем, причем не только в возрасте детском, а и на протяжении практически всей жизни. Именно поэтому в учебном процессе очень велика роль заданий, которые через зрительные образы несут ребенку понимание терминологии, сути математических законов, принципов решения некоторых типов задач. Использование такого подхода к предмету разъяснений определяет наиболее полное и глубокое погружение ученика в суть предмета, способствует наиболее эффективному и полноценному запоминанию.
Там же, где вышеуказанный подход сопровождает беседа, направленная на закрепление зрительного образа в памяти, процесс обучения на несколько порядков превосходит изучение темы по учебнику.
А чтобы распознавание букв, написание цифр и решение примеров не легло на плечи ребенка бременем, учебный процесс должен строиться таким образом, чтобы его самыми активными участниками были учитель и ученик — и никакого учебника между ними.
Ребенок таков, каковы его родители. Если последние культурны, ребенок произносит слова правильно и в своем поведении следует достойным образцам, с которыми познакомился в семье. В этом одном по сути и состоит его настоящее образование. И если бы развитие нашей цивилизации не было так извращено, дети бы получали самое лучшее образование непосредственно у себя дома.
Но пока об этом можно только мечтать. Мы вынуждены посылать детей в школы.
Но если все же дети должны ходить в школу, то пусть последняя станет для них домом, а учителя будут как родители. И обучение должно происходить так же, как и в хорошей семье. Другими словами, дети должны получать свое начальное образование от учителей в устной форме. Обучаясь так, ребенок за год с
150
помощью своих глаз и ушей сможет усвоить знаний в десять раз больше, чем после изучения алфавита.
Ребенок, играя, слушая рассказы учителя, за первый год получил бы общее представление об истории и географии. Он бы на память выучил несколько стихотворений, научившись правильно произносить слова. Запомнил бы таблицу умножения. И при этом его ум, освобожденный от обременительной обязанности распознавать буквы, шел бы дальше в своем развитии, и глаза бы не искали недостойных зрелищ.
Его рука вместо того, чтобы выводить уродливые буквы на доске, когда он пытается понять эти трудные символы, рисовала бы геометрические фигуры и картины. В этом — начальное образование для рук ребенка.
И если мы хотим дать начальное образование десяткам миллионов детей в Гуджарате и по всей Индии, мы сможем это сделать, только применив этот метод.
В нынешних условиях мы не можем обеспечить книгами всех детей страны. Я согласен, что если бы в этом была действительная необходимость, мы должны бы были сделать все возможное, не считаясь с расходами. Но если исходить из того, что вполне можно обойтись без книг на начальном этапе обучения, и учитывать тот факт, что большинство учебников могут быть признаны ненужными и бесполезными, то можно подумать и об экономии. То, что не нужно или вредно с этической точки зрения, обычно также невыгодно и экономически. В совершенной цивилизации этика и экономика не противоречат и не должны противоречить друг другу.
Понятно, что такое образование не могут дать учителя современных начальных школ. Эти учителя умеют бить детей, могут заставить их выучить алфавит и, возможно, что-то из таблицы умножения. Бедный учитель! Он сам не знает того, чем должен, по моему замыслу, овладеть ребенок за первый год обучения. Если учителя не знают, как нужно правильно говорить, как этому научатся у них дети?
(1928)
РЕЛИГИОЗНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ *
* Статья была опубликована в «Янг Индиа» 6 декабря 1928 г. (т. 37, с. 254—255).
Для меня смысл религии — в правде и ненасилии, даже больше в одной правде, так как она включает ненасилие, которое является необходимым и единственным средством поиска истины. Вот почему все, что способствует осуществлению этих добродетелей на практике, помогает и решению за-
151
дач религиозного образования. Лучше других учит тот учитель, кто в своей жизни сам строго соблюдает эти добродетели. Я в этом уверен. Тогда только одно его присутствие среди учеников на спортивной площадке или в классной комнате уже является школой освоения этих фундаментальных добродетелей.
Несколько слов об изучении универсальных основ религии. Учебная программа должна включать изучение догматов не только своей веры. У студентов нужно воспитать привычку с пониманием и уважением относиться к доктринам других великих религий мира, демонстрируя почтительность и терпимость. При этом условии они духовно укрепятся и смогут по достоинству оценить преимущества своей веры. Есть только одно правило, о котором нельзя забывать. Читайте только труды известных приверженцев той или иной веры. Например, если вы хотите изучить «Бхагаватгиту», берите перевод, выполненный не злобным критиком, а влюбленным почитателем этого великого произведения. То же касается и Библии. Читайте комментарии убежденных сторонников христианства. При таком подходе вы сможете почувствовать глубинное единство всех религий и хотя бы на мгновение увидеть лик универсальной и абсолютной истины, что скрыта под «пылью теорий и вероучений».
И не бойтесь, что изучение других религий может ослабить или поколебать вашу веру. Философия индуизма предполагает наличие элементов истины во всех религиях и предписывает относиться к ним с почтением и уважением. Конечно же, это предполагает и уважение к собственной вере. Изучение других религий не означает ослабление этого уважения, просто оно начинает распространяться и на верования людей.
В этом смысле с религией дело обстоит так же, как и с культурой. Сохранение собственной культуры не означает презрение к культуре других народов. Оно, наоборот, требует впитывать все то лучшее, что есть в других культурах. Так и с религией. Наши страхи и опасения — результат отравленной атмосферы, в которой мы живем, атмосферы взаимной ненависти, злой воли и недоверия. Нас постоянно преследует страх, что кто-то незаметно хочет подорвать нашу веру в Бога. Мы опасаемся за себя и за своих близких. Но этому противоестественному состоянию придет конец, когда мы научимся с уважением и терпимостью относиться к другим религиям и их приверженцам.
(1928)
152
ИДЕАЛЬНАЯ НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА ДЛЯ ДЕТЕЙ*
* Статья опубликована в «Навадживан» 2 июня 1929 г. (т. 41, с. 5—9).
Похоже, что вопрос о детском образовании, в котором все должно быть ясно, стал сложнее и запутаннее. Опыт учит нас, что, хотим мы этого или нет, дети все равно получают какое-то образование, плохое или хорошее. Многим читателям это предложение может показаться странным, но если мы подумаем над тем, кого мы можем назвать ребенком, что значит образование и кто может учить детей, возможно, мы не найдем ничего нового в нем. Ребенком мы считаем мальчика или девочку, которым нет еще десяти, или любого, чье поведение соответствует этому возрасту.
Знать алфавит не значит быть образованным. Знания такого рода — только средство образования. Образование предполагает, что ребенок учится с наибольшей пользой применять свой ум и чувства. Другими словами, он по существу учится использовать свои руки, ноги и другие органы действия, а также свой нос, ухо и другие органы чувств. Ребенок, который знает, что не должен использовать свои руки для того, чтобы воровать, убивать мух*, бить своих товарищей или младших братьев и сестер, уже начал свое образование. То же мы можем сказать, если он понимает необходимость содержать в чистоте тело, зубы, язык, уши, голову, ногти и т. д. и делает это. Тот ребенок достиг успехов в образовании, который не шалит за столом во время еды, ест и пьет как положено, в одиночестве или на виду, сидит как надо, выбирает чистую пищу, умея отличить чистые продукты от нечистых, не ест как обжора, не требует капризно все, что ни увидит, и не закатывает истерик, если ему отказано в чем-то желанном. Ближе к заветным целям в образовании стал и тот ребенок, который правильно произносит слова, может просто и ясно рассказать об истории и географии своей страны, понимает, чем его страна отличается от других. Очень больших успехов в образовании достиг тот ребенок, который может отличить правду от неправды, достойное от недостойного и выбирает доброе и истинное, отвергая злое и ложное. Но сейчас не время останавливаться на этом более подробно. Читатель и сам может назвать остальные качества. Только одно должно быть ясно. Для всего этого нет нужды учить алфавит или любой вид письма.
* С точки зрения ненасилия такие действия заслуживают осуждения.
Учить маленьких детей писать — значит обременять их ум и другие органы, использовать их глаза и руки не по назначению. Ребенок, получивший подлинное образование, в свое время легко и с интересом усвоит алфавит. Сегодня знание становится непосильным бременем для детей, наиболее благоприятное для
153
развития время пропадает зря, а в итоге, вместо того, чтобы красиво писать и правильно читать, они выводят каракули, читают не то, что следует, и даже то, что читают, читают неправильно. Будет кощунством назвать это образованием. Ребенок должен получить начальное образование до изучения алфавита. Если будет так, мы в этой бедной стране не будем тратить так много денег на огромное количество хрестоматий и букварей и избежим многих глупостей. Если и нужен букварь, то только для педагога, а не для детей, получивших то образование, о котором я говорил. Для нас бы это было яснее ясного, если бы мы избавились от плена господствующих заблуждений.
Образование, контуры которого я наметил, ребенок может получить даже дома от своей матери. Учится же он у нее простым и нужным в жизни вещам. Если в наших семьях нет согласия и единства, если родители забыли о своих обязанностях, нужно попытаться, насколько это возможно, обучать детей в условиях, напоминающих семью. Но только матери это по силам, и поэтому обучать маленьких детей должны одни лишь женщины. Мужчины в своем большинстве не способны относиться к детям с такой любовью и терпением, как женщины. Если это верно, то как только мы начнем говорить о начальном обучении, перед нами неизбежно встанет вопрос об образовании женщин. И пока у нас не будет матерей, способных учить детей, дети не получат образования, даже посещая сотни школ. Я в этом твердо убежден.
Теперь я сделаю набросок начального образования. Предположим, что пятерых детей отдали на воспитание женщине, которая будет к ним относиться как родная мать. Эти дети не умеют толком ни говорить, ни ходить. У них насморк, они утирают нос руками, а руки вытирают об одежду. Немытые лица, сера в ушах, грязь под ногтями. Даже когда их просят потихоньку присесть, они плюхаются на сиденье, разбросав ноги в разные стороны. Разговаривая, они брызжут слюной, говорят «шо» вместо «что», употребляют первое лицо множественного числа вместо первого лица единственного числа. Они не знают, где восток, запад, север или юг. Их одежда в пятнах, видны те части тела, которые нельзя демонстрировать всем, они даже забавляются с ними, и делают это еще с большим интересом, если предупреждены о недопустимости поступать таким образом. Если у них есть карманы, то они полны всяких грязных сладостей, которые они то и дело едят, роняя часть из них на пол, и с каждым разом их руки становятся еще более липкими. Их кепки засалены по краям и пахнут дурно.
Эта женщина сможет учить их только при условии, что в ней проснутся материнские чувства. Конечно же, первый урок будет заключаться в том, чтобы привести их в надлежащий вид. Она с любовью вымоет их, несколько дней будет «дурачиться» с ними и многими способами, так, как это всегда делали матери, постепенно
154
заманит их в сети своей любви и приучит их плясать под свою дудку. Подобно корове, которая носится туда-сюда в поисках своего теленка, она будет суетиться вокруг этих пятерых детей, пока не добьется своего. Она не будет знать отдыха до тех пор, пока чистыми не станут их зубы, уши, руки и ноги, пока не будет сменена их вонючая одежда и «шо» не превратится в «что».
Овладев ими до такой степени, мать впервые расскажет им о Раманаме. Кто-то будет называть Его Рама, кто-то Рахман, но это не имеет значения. На смену религии обязательно придет экономика. И так мать начнет учить их арифметике. Она будет учить детей таблице умножения, сложению и вычитанию в устной форме. Детям нужно знать о том месте, где они живут; следовательно, она укажет им на находящиеся рядом реки, каналы, холмы и строения и, делая это, ознакомит их с идеей направления. И для того, чтобы лучше учить их, она будет учиться сама. В таком обучении история и география никогда не будут разными предметами, сведения из обоих будут сообщаться в виде рассказов. Но мать не может удовлетвориться только этим. С детства дети будут слышать звучание санскрита, учить наизусть стихи, восхваляющие Бога, упражняться в правильном произношении.
Патриотически настроенная мать обязательно даст им знание хинди. Для этого она будет говорить с ними на хинди, читать им из книг на хинди, поощрять их пользоваться обоими языками. На этом этапе она не будет учить их писать, но обязательно даст каждому кисть. Она будет побуждать их рисовать геометрические фигуры, прямые линии, круги и т. п. Мать никогда не согласится с тем, что детей, которые не умеют нарисовать цветок, кувшин или треугольник, можно считать получившими образование. Она не будет лишать детей музыки. Она не допустит, чтобы дети не научились хором и красиво петь народные песни, религиозные гимны и др. Она научит их петь ритмически правильно. Если она хороший педагог, она даст им однострунный инструмент и музыкальные тарелки, научит мальчиков и девочек танцу с тросточками. Чтобы развить их тела, она будет побуждать их делать физические упражнения, бегать и прыгать. А для того, чтобы утвердить в них дух служения и обучить их ремеслу, она будет учить их срывать и раскрывать коробочки хлопка, очищать и прочесывать его, а также прясть, и дети, играючи, будут каждый день по полчаса прясть.
Большинство из печатающихся сегодня книг не подходят для учебного плана этой школы. Материнская любовь заменит учебники, в каждой деревне будут свои пособия по истории и географии, будут составлены и новые задачи по арифметике. Самоотверженная мать будет каждый день готовиться к занятиям, записывая в свою тетрадь составленные для детей рассказы и задачи.
Нет необходимости делать обучение длительным. Исходя из того, что дети воспитывались в разных условиях, трех месяцев будет достаточно. По этой же причине у нас не будет и раз и на-
155
всегда определенного учебного плана. Время от времени, когда дети будут приходить к нам, мы будем вносить в него изменения. Иногда дети приходят, уже научившись плохому. Им нужно помочь разучиться. Если шести-семилетний ребенок плохо пишет или привык читать с ошибками, мы должны помочь ему забыть об этом. До тех пор пока, заблуждаясь, он будет думать, что только чтение откроет ему доступ к знанию, он не сможет сдвинуться с места. Нетрудно понять, что образованным может стать даже тот, кто не смог и за всю жизнь овладеть алфавитом.
В этой статье я ни разу не употребил слово «учитель». Учитель — это мать. Женщина, которая не будет матерью для детей, никогда не сможет стать учителем. Ребенок не должен замечать, что его учат. Ребенок, за которым повсюду следуют глаза его матери, получает образование все двадцать четыре часа в сутки. Просидевший же шесть часов в школе может и вовсе не узнать ничего нового. Возможно, что в этой перевернутой вверх дном жизни мы не сможем найти женщин-учителей. Может статься, что в нынешних условиях начальное обучение осуществимо только с помощью мужчин-учителей. Тогда мужчинам-учителям придется добиваться благородного статуса матери, а матерям в это время готовить себя к учительскому труду. Но, если моя концепция верна, любая мать, если в ее сердце есть любовь, при незначительной помощи сможет справиться с трудностями. Готовясь учить, она также будет готовить и детей в школе.
(1929)
СТАНЬТЕ РЕБЕНКОМ*
* Заметка опубликована в «Навадживан» 24 ноября 1929 г. (т. 42, с. 207—208).
Четырехлетний мальчик спросил: «Папа, кто такие женщины?»
Смущенный отец сказал: «Сестер и матерей мы называем женщинами».
Мальчик сказал: «Я понял, женщины — это те, кто готовитеду, чистят посуду и стирают. Не так ли?»
Это не выдуманный разговор, он выбран среди множества других, которые действительно имели место в жизни. Определение отца не понравилось ребенку, так как он видел, что женщины, в основном, заняты делами, о которых он говорил.
Друг, чтобы развлечь меня, прислал мне подборку таких диалогов, и, когда я читал их, я понял, что если бы мы могли стать такими же невинными, как дети, и делать наши выводы на основе таких же невинных наблюдений, — мы могли бы избежать многих неприятностей, споров и траты времени. А наш ум с
156
каждым днем становился бы острее. Большое количество аргументов не всегда приносит пользу. Кто не знает случаев, когда они совсем запутывают дело?
Этот ребенок — по правде говоря, все невинные дети неосознанно являются почитателями правды, и так они живут. Мы тоже должны стать детьми, то есть, другими словами, мы должны отбросить всякий страх и почитать правду. Мы должны делать то, что наше сердце считает правильным. Конечно же, мы будем ошибаться, но мы должны будем примириться с наказанием и позаботиться о том, чтобы эта ошибка не повторялась снова. Не имеет значения, даже если мы еще раз ошибемся, в каждом случае мы должны нести наказание и продолжать исправлять свои ошибки.
Тот, кто совершает ошибки, — не виноват. Виноват тот, кто знает заранее, что поступает неправильно. Знать и поступать неправильно — в этом и вина, и грех. Если мы ошибаемся не зная — наши действия не могут быть названы греховными. Наказание может быть назначено и за ошибку, и за грех. В первом случае оно горько, как лекарство, но во втором — его горечь напоминает о яде. И люди, и Бог не решаются быть суровыми в первом случае, но их ярость не знает границ — во втором.
Не так легко для человека в летах стать и продолжать быть таким, как ребенок, невинным и простым и неосознанно почитать правду. Но сделать это — наш долг.
По представлениям индуизма ребенок Кришна — совершенное воплощение Бога. Иисус сказал: «Устами младенца глаголет истина». Он же сказал жаждущим спасения: «Будьте как дети».
(1929)
ВЫСТУПЛЕНИЕ В ЦЕНТРЕ МОНТЕССОРИ*
* Ганди посетил Центр 28 октября 1931 г. во время своего пребывания в Лондоне (т. 48, с. 238—240).
Мадам, ваши слова просто потрясли меня*. Это — чистая правда. Смиренно заявляю, что я пытаюсь представлять любовь каждой клеточкой своего существа. Я страстно хочу ощутить присутствие Создателя, который для меня — воплощенная Правда. Очень рано, еще в начале моего пути, я понял, что, если я хочу жить, придерживаясь во всем Правды, я должен, даже ценой собственной жизни, всегда соблюдать закон Любви. Собственные дети помогли мне сделать важное открытие. Научиться соблюдать этот закон можно и у маленьких детей. В том, что наши дети утрачивают свою невинность, надо винить только нас, их невежественных и недостойных родителей. Я абсолютно уверен,
157
что ребенок не рождается злым. Хорошо известно, что, если родители ведут себя правильно до и после его рождения, во время его взросления, ребенок инстинктивно будет соблюдать законы Правды и Любви. Усвоив этот урок еще вначале, я стал постепенно, но неотвратимо менять свою жизнь.
* Мария Монтессори сказала, что М.Ганди — «больше душа, чем человек».
Я не собираюсь рассказывать о всех перипетиях моей бурной жизни. Но я хочу засвидетельствовать тот факт, что осуществление Любви в моей жизни, претворение ее в мыслях, словах и делах дало мне «непостижимый внутренний покой». Эта умиротворенность вызывала удивление и зависть у моих друзей. Но я не мог им объяснить, что обрел это бесценное сокровище, во всем следуя этому величайшему закону нашего существования.
Впервые я узнал о вашей деятельности в 1915 году, когда вернулся в Индию. В местечке под названием Амрели была маленькая школа, которая работала по методу Монтессори. Поскольку я уже немного был знаком с вашей системой, я без труда понял, что, к сожалению, в работе этого учебного заведения отсутствовал сам дух вашего учения. Налицо было более или менее честное усилие. Но нельзя было не заметить, что было и очень много чисто формального, показного.
Со временем я побывал и в других школах. Постепенно я пришел к убеждению, что в своей основе метод был достаточно хорош. Ведь он предусматривал обучение детей через законы природы, акцентируя внимание на том, что возвышает человека. Наблюдая процесс обучения, я понял, что именно это было главным при формулировании основных положений учения. Затем я имел удовольствие познакомиться с вашими несколькими учениками. Один из них даже ездил в Италию, чтобы получить ваше благословение.
Я с нетерпением ждал этой встречи. В Бирмингеме я был в школе Монтессори. Нужно сказать, что она отличается от вашей. Но и там я увидел, как стремится к проявлению человеческая природа. Для меня было огромным удовольствием видеть, как уже в столь раннем возрасте детей учили понимать великую ценность тишины. Как они бесшумно один за другим выходили вперед, подчиняясь произнесенному шепотом указанию учителя. Мне очень понравились и прекрасные ритмические упражнения. Когда я смотрел на этот хоровод, мое сердце рвалось к миллионам детей в полуголодных индийских деревнях, и я задавал себе вопрос: «Что нужно сделать, чтобы и у этих детей была возможность ходить на такие уроки?» Сейчас в Индии мы пытаемся организовать обучение детей из самых бедных семей. Не знаю, будет ли этот эксперимент успешным. У нас нет средств. Мы хотим дать этим детям трущоб реальное, связанное с жизнью образование.
Мы вынуждены рассчитывать на добровольную помощь со стороны учителей. Но я вижу, что среди них мало таких, как я хочу. Чтобы извлечь лучшее в детях через понимание, через изучение их индивидуальности. И затем дать простор развитию сил
158
ребенка, поручив его чувству собственного достоинства. И поверьте мне, по моему опыту общения с сотнями, я хотел сказать, с тысячами детей я знаю, что у них возможно более развитое чувство чести, чем у нас с вами. Величайшие уроки жизни, усмирив гордыню и наклонившись, мы узнаем не от ученых мужей, а от так называемых несведущих детей. Иисус никогда не изрек более великой истины, чем когда сказал, что устами младенца глаголет истина. Я верю в это. Я по собственному опыту знаю это.
Я не должен злоупотреблять вашим вниманием. Я просто хочу рассказать о том, что сегодня меня волнует и не дает покоя. Как же извлечь все то лучшее, что есть в миллионах тех детей, о которых я вам говорил. Но я точно знаю, что то, что не по силам человеку, для Бога — детская забава. И если мы верим в то, что божественное управляет судьбой даже самых низших из Его созданий, я не сомневаюсь в том, что все осуществимо. С этой последней надеждой я живу, делая все возможное, чтобы выполнить Его волю. И поэтому я думаю, что обучение по вашему методу может стать доступным не только для детей из богатых и зажиточных семей, но и для детей бедняков.
Вы очень верно заметили, что если мы хотим достичь действительного мира на земле, если мы хотим продолжать настоящую войну против войны, мы должны начинать с детей. И если они будут расти в их естественной невинности, нам не нужно будет бороться, принимать пустые и бесполезные резолюции. Мы будем идти от любви к любви и от мира к миру, пока наконец во всех уголках земли не воцарятся мир и любовь, которых, осознанно или неосознанно, жаждут все.
(1931)
КОШКА — УЧИТЕЛЬ*
* Во время прогулок в тюремном дворе Ганди подолгу наблюдал за поведением кошки и ее котят. В результате появилось это письмо к обитателям Сабармати Ашрама (т. 49, с. 466—467).
Я уже писал о любви нашей кошки к чистоте. Наблюдая за ней и ее котятами, я понял, что она — идеальный учитель. Чему бы ни приходилось учить, она делает это спокойно и без суеты. Метод вполне прост. Она на своем примере показывает то, чему хотела бы научить котят, и они учатся очень быстро. Так они научились бегать, лазать по деревьям и спускаться осторожно вниз, чтобы поесть, охотиться за добычей и вылизывать свои тела, чтобы очистить их. Очень скоро они выучились делать все, что умеет их мать.
Кошка не оставляет котят одних надолго. Ее любовь к ним похожа на любовь женщины к своим детям. Котята спят, прижавшись к ней. Когда они хотят молока, она ложится и позволя-
159
ет им насытиться. После удачной охоты она несет им свою добычу. Валлабхаи каждый день дает им немного молока. Они все трое лакают его из блюдца. Временами мать сама не ест, а только наблюдает, как едят котята. Играя с ними, она ведет себя как котенок и даже затевает возню, похожую на борьбу.
Из всего этого я извлек один урок, а именно, что если мы хотим правильно учить детей, мы сами должны делать то, чего хотим от них. У детей великая способность подражать другим. Они с трудом понимают словесные объяснения. Если мы хотим научить их правдивости, мы сами должны быть скрупулезно правдивыми. Если мы хотим, чтобы в жизни они обходились только необходимым, так же должны поступать и мы. Это одинаково верно и по отношению к правилам морали, и когда речь идет о физическом труде
Рассматривая дело с этой точки зрения, мы сразу же обнаружим, что современное образование не дает результатов, которые можно было бы рассчитывать, затратив столько средств и времени. Мы также осознаем, что для детей все взрослые являются учителями. И образование пришло к упадку прежде всегопотому, что люди не обращают внимания на выполнение этих своих, учительских, обязанностей.
У таких существ, как кошки, нет разума, или, скажем он значительно уступает человеческому. Тогда мы должны добиваться большего, чем они. Но для этого мы, несущие ответственность за формирование нравственного характера подрастающего поколения, должны соблюдать принципы морали в нашей собственной жизни. Нам нужно сделать все возможное, чтобы научиться жить так, как мы хотим, чтобы жило следующее поколение.
Я написал все это в надежде на то, что мужчины и женщины, занятые в Ашраме учительским трудом, и другие задумаются над этими строками и при случае будут действовать соответствующим образом.
(1932)
ИСТОРИЯ САТЬЯГРАХА АШРАМА*
XI. Образование
* В 1932 г. М.Ганди написал историю основанной им в Индии общины. Для перевода мы взяли главу, посвященную проблемам образования (т. 50, с. 232—236; сделаны незначительные сокращения).
Это слово употреблено здесь и в специальном, и в обычном значении. Именно образовательный эксперимент в Ашраме был самым трудным.
Мы сразу увидели, что нужно научить читать и писать женщин и детей. А позднее поняли, что такие же условия нужно со-
160
здать и для поступающих в Ашрам неграмотных мужчин. Среди обитателей не нашлось подходящих учителей, и мы вынуждены были пригласить учителей со стороны, ослабив в отношении их правило брахмачарии. Ашрам поэтому был разделен на две части — место, где жили учителя, и собственно Ашрам, где жили все остальные.
Человеческие существа не могут сразу избавиться от всех своих слабостей. Как только появились эти два сектора, чувство превосходства, несмотря на все наши усилия, отравило атмосферу Ашрама. Жители Ашрама стали жертвами духовной гордыни, с которой, конечно же, не хотели мириться учителя. Она стала препятствием на пути достижения идеала обители, демонстрируя в то же время один из аспектов неправды. Если мы хотели соблюдать брахмачарию во всей строгости, такой раздел был неизбежен. Но у тех, кто соблюдает этот обет, нет никаких оснований слишком гордиться собою. Может быть, что брахмачарии невольно грешат в своих мыслях и идут назад в своем развитии. А те, кто не заявлял о принятии такого обета, но с симпатией относится к нему, идут по пути прогресса души. Мы все понимали это, но не всем было легко следовать этому на практике.
Опять же были разногласия и по поводу методов преподавания, что даже привело к проблемам управления школой. Были ожесточенные споры, но в конце концов все успокоились и усвоили урок снисходительности. Это, по моему мнению, был триумф правды, достижение которой и есть цель всей деятельности Ашрама. Те, кто думал иначе, не держали зла на остальных и жалели о том, что настаивали на своем. Они желали осуществлять правду так, как они ее видели. Пристрастность их позиции мешала им с должным вниманием отнестись к доводам оппонентов. Отсюда и ссоры, которые были для нас серьезным испытанием.
У меня свои, возможно странные, взгляды на образование, которые полностью не были приняты моими коллегами, и вот они:
1. Мальчики и девочки до восьми лет должны обучаться вместе.
2. Их образование главным образом должно заключаться в занятиях физическим трудом под наблюдением педагога.
3. При определении видов работы должны учитываться склонности каждого ребенка.
4. Сущность каждого трудового действия должна быть объяснена во время его выполнения.
5. Знания общего характера следует сообщать не ранее, чем ребенок научится понимать вещи. К обучению чтению и письму следует приступать позднее.
6. Сначала ребенка нужно научить рисовать простые геометрические фигуры, а когда он научится это делать хорошо, учить писать буквы алфавита. Тогда с самого начала у него будет хороший почерк.
161
7. Чтение должно предшествовать письму. Буквы должны рассматриваться как изображения для узнавания и копирования в будущем.
8. Обученному таким образом ребенку к восьми годам по силам будет значительный объем знаний.
9. Ничто не должно изучаться насильно.
10. Все, чему учат, должно быть интересно для него.
11. Учение должно казаться ребенку игрой. Игра — неотъемлемая часть образования.
12. Все образование должно осуществляться на родном языке.
13. Ребенка нужно учить хинди-урду как национальному языку до того, как он изучит буквы.
14. Религиозное воспитание обязательно, и получать его ребенок должен, видя добродетельное поведение учителя и слушая его объяснения.
15. С девяти до шестнадцати — вторая ступень в образовании ребенка.
16. Желательно и на второй ступени осуществлять как можно дольше совместное обучение мальчиков и девочек.
17. С этого момента индуисты должны изучать санскрит, а мусульмане — арабский.
18. Трудовое обучение на второй ступени следует продолжить. При необходимости нужно отвести больше времени для занятий по основам наук.
19. Мальчиков на этом этапе нужно учить профессии их родителей на уровне, который позволит им, если пожелают, зарабатывать в будущем, занимаясь традиционным для их семьи ремеслом. К девушкам это отношения не имеет.
20. В этот период ребенок должен приобрести общие познания по мировой истории и географии, ботанике, астрономии, арифметике, геометрии и алгебре.
21. Каждого ребенка теперь нужно научить шить и готовить.
22. С шестнадцати до двадцати пяти — третья ступень, когда каждый молодой человек должен получить образование в соответствии с его желаниями и возможностями.
23. На втором этапе (9—16) образование должно стать самоокупаемым; доходы от труда детей во время изучения какого-нибудь ремесла будут покрывать расходы на содержание школы.
24. Дети должны производить нужные вещи с самого начала, но на первом этапе сумма выручки от их продажи пока еще не сможет покрыть все расходы.
25. Не следует учителям платить слишком много. Зарплаты должно хватать только на жизнь. На работу их должен вдохновлять дух служения. Очень плохо, когда для работы в начальной школе принимают кого попало. Все учителя должны быть людьми с сильным характером.
26. Для учебных заведений не нужны большие и дорогие здания.
162
27. Английский должен изучаться как один из нескольких языков. Поскольку государственным языком является хинди, английский будет языком дипломатии и международной торговли.
Что касается женского образования, я точно не знаю, должно ли оно отличаться от образования для мужчин и когда должно начинаться. Но я твердо убежден, что для женщин должны быть созданы такие же, как для мужчин, условия для получения образования, а где необходимо, даже лучшие.
Нужно организовать вечерние школы для неграмотного взрослого населения. Но я не считаю, что там должны изучать чтение, письмо и арифметику. Через лекции и другие формы работы мы должны помочь им получить общие знания. Но если они изъявят желание, мы сделаем все необходимое, чтобы научить их читать, писать и считать.
Эксперименты в Ашраме убедили нас в одном, а именно, что ремесло вообще и прядение в частности должно занимать почетное место в образовании, которое в значительной мере должно быть самоокупаемым и направленным на улучшение дел в нашей деревне.
В этих экспериментах наибольших успехов мы добились с женщинами, которые, как никто другой, прониклись духом свободы и уверенности в себе. И главную роль в этом сыграла атмосфера, сложившаяся в Ашраме. Для женщин в Ашраме нет никаких ограничений, которые распространяются только на них. Абсолютное равенство мужчин и женщин — основной принцип всех видов деятельности в обители. Нет ни одного задания, которое должны выполнять только женщины. Приготовление пищи — обязанность и женщин, и мужчин. Они везде работают вместе. Конечно, женщины освобождаются от работы, которая им не по силам. В Ашраме они не носят паранджу или чадру. Не важно откуда женщина пришла в обитель, но как только она переступает ее порог, она начинает дышать воздухом свободы и забывает о страхе.
Немногое из того, что обычно называют образованием, будет сохранено в Ашраме. Мы знаем, что и старые и молодые очень хотят учиться и жалуются на то, что для учебы не хватает времени. Это хороший признак. Многие из тех, кто решил жить в Ашраме, необразованны и даже не заинтересованы в получении образования. Некоторые из них с трудом читают и пишут. До поступления в Ашрам у них не было желания что-либо знать. Но, прожив некоторое время в Ашраме, они приходят к выводу, что им надо расширить свой кругозор. И это очень хорошо, так как желание знать — это часто первый шаг, который нужно сделать. Но я не очень сожалею о том, что в Ашраме нет должных условий для удовлетворения этого желания. Возможно, что из-за строгих требований мы не сможем найти нужное количество квалифицированных учителей. Поэтому мы должны найти среди обитателей Ашрама людей, способных стать учителями. Много-
163
численные дела Ашрама могут помешать им быстро приобрести нужную квалификацию. Но это не имеет большого значения, так как учиться будет никогда не поздно. Настоящее образование начинается после того, как ребенок покинул школу. Тот, кто понял ценность знания, будет учиться всю жизнь. Добросовестно выполняя свой долг, он будет увеличивать свои познания день ото дня. И это хорошо понимают в Ашраме.
Ложная вера в то, что без учителя нельзя стать образованным, мешает развитию образования. Лучший учитель человека — он сам. К тому же сегодня существуют большие возможности для самообразования. Старательный человек может легко сам приобрести знания о многих вещах, а когда нужно, получить помощь и от учителя. Опыт — лучшая из школ. Многие ремесла можно изучить только в цехе, а не в школе. В школе обучение ремеслам часто сводится к примитивному натаскиванию. О многом можно узнать с помощью книг. Поэтому взрослым нужна не столько школа, сколько жажда знаний, усердие и уверенность в себе.
Учить детей должны прежде всего сами родители. Поэтому создание условий для распространения образования важнее открытия многочисленных школ. Добившись успехов в этом деле, можно будет подумать и о школах.
NB. Без учителя можно стать образованным. Но о каком образовании мы говорим и о каком уровне образованности? Уровень образованности, удовлетворяющий общество, не всегда предел мечты индивида. Без учителя можно стать образованным, но с чего такой человек начнет, каким пойдет путем и где остановится? Можно создать условия для распространения образования, но ведь главное в этих условиях — учитель, направляющий ученика, ускоряющий процесс продвижения от пункта А до пункта В, разделяющий с ним радость побед, дающий повод двигаться вперед и превращающийся в неодолимую преграду на пути вспять.
«Лучший учитель человека — он сам». Да, но «он сам» не всегда поспорит с «им самим», он не всегда подскажет и посочувствует. Зато с легкостью подаст руку неуверенности и страху, лени и праздности.
И какие бы ни создавали условия, если учитель будет из них исключен, трудности на пути самообразования могут срикошетить ребенка в тот угол, где он проведет остаток своей жизни. Глядя на мир из этого угла, он увидит его совершенно другим, искаженным и отличающимся в худшую сторону от мира реального, который видят идущие по дороге самообразования не в одиночку, а рука об руку со своим наставником. Им окажутся по силам все подъемы и преграды, они пройдут все повороты и закоулки и выйдут на открытое со всех сторон пространство, с которого виден весь мир, а не строго ограниченный углом сектор.
Таков идеал образования, который был частично реализован в нашем Ашраме, где любой вид деятельности — настоящая школа.
(1932)
ПИСЬМО К МАЛЬЧИКАМ И ДЕВОЧКАМ АШРАМА*
* Написано 30 января 1932 г. (т. 49, с. 50-51).
Дорогие мальчики и девочки,
я мог бы рассказать вам еще немного о школе мисс Дорис, о которой я вам писал на прошлой неделе. Но сегодня я оставлю эту тему и напишу о школе Монтессори. Монтессори — пожилая леди. Она посвятила свою жизнь воспитанию детей. Она — итальянка. Узнайте у ваших учителей, где находится Италия и какая там форма правления. Посмотрите на карту Европы. На карте она похожа на толстую ногу, которая отделилась от всего остального тела.
Но давайте оставим это и вернемся к школе уважаемой мадам Монтессори. Она как раз была в Англии, где проходила конференция всех учителей, которые работают по ее методу. Она пригласила меня и объяснила, как и чему они учат детей. Самое важное то, что дети не чувствуют тяжести учения, так как они учатся всему играя. Во-вторых, цель состоит в том, чтобы развить все органы и чувства ребенка, т. е. его руки, ноги, нос, уши, язык, кожу, ум, и, исходя из этого, они тщательно спланировали программу обучения. В ней очень мало места отводится простому заучиванию. Важное место занимает музыка, под ее аккомпанемент выполняются и физические упражнения. Они учат также танцевать, и это развивает тело. Большинство вещей дети делают сами и без особых трудностей учатся концентрировать внимание.
Больше всего в их методе мне понравилось то, что они тренируют детей соблюдать тишину и концентрироваться. Вот как они это делают. Дети сидят с закрытыми глазами, учительница шепотом что-то говорит на ушко одному из них, а другие в это время напрягают слух, чтобы расслышать то, что она говорит. Как только кто-то из детей услышит сказанное, он на цыпочках подходит к учительнице и садится рядом с ней. До тех пор пока все дети, один за другим, не сделают этого, каждый должен сидеть смирно и соблюдать тишину. Вам тоже следует попробовать это.
С благословениями, Бапу.
(1932)
165
ОБРАЗОВАНИЕ *
* Письмо к обитателям Ашрама, написано 10 июля 1932 г. (т. 50, с. 182-183).
Вкратце объясню одну мысль, которая не давала мне покоя во время работы над историей Ашрама.
Среди недостатков жизни в Ашраме некоторые прежде всего называют отсутствие условий для получения образования. Речь идет о книжном образовании в принятом смысле слова. Я также вижу этот недостаток. Но он скорее всего будет существовать до тех пор, пока существует сам Ашрам. Не буду сейчас объяснять почему.
Люди так считают, потому что не знают, в чем истинное значение образования и каков правильный способ его получения. Или, заблуждаясь, думают, что существующая система образования — единственно верная. С чем я совершенно не могу согласиться.
Истинное образование — это то, которое помогает в познании Атмана, собственной сущности, Бога и Правды. Чтобы получить такое знание, одни будут изучать литературу, другие — физику, а кто-то займется изучением искусств. Но в каждом случае главной целью должно быть познание самого себя. Так и в Ашраме. Многое из того, что мы делаем, направлено на достижение этой цели. И в этом я вижу настоящее образование. Конечно же, все эти виды деятельности могут осуществляться и без указанной главной цели. Но тогда они — средство зарабатывать на жизнь или что-то другое, но не образование. В любом виде деятельности образовательного характера должны обязательно присутствовать правильное понимание смысла действий, преданность долгу и дух служения. Конечно же, это не отрицает развитие интеллекта. Выполняя любую работу, пусть даже самую незначительную, мы должны вдохновляться божественной целью и пытаться понять, зачем это нужно и как это сделать наилучшим образом. Есть своя наука и искусство в любом деле, будь это приготовление пищи, уборка, работа плотника или прядение. И если будешь относиться к своей работе как студент, будешь постигать секреты мастерства и делать открытия.
NB. Действительно, как далеко в стороне оставила наша система образования познание собственной души и всего духовного вообще. С какой легкостью душа отодвинута на задний план. Окружающий нас мир подмял под себя эту необходимость и превратил ее в условность. Чревоугодие и рабство подкорки превратило человеческое содержание в рудимент. Желание стабилизироваться в хаосе родило массу ложных ценностей, на которые как на маяк ориентируется современное образование. Стремление к собственному достатку выросло настолько, что путь, которым человек идет к нему, уже просто не имеет значения. Знания, которые получают наши дети, уже не нужны им ради познания. Дети учат, чтобы быть отобранными: вначале — в спецкласс, затем — в спецшколу, потом — в престижный вуз, и так всю жизнь. Весь наш короткий жизненный цикл мы продираемся через ячейки бесчисленного количества сит наверх. Наверх ли?
166
Если жители Ашрама понимают это, то они не могут не видеть, что Ашрам — это одна большая школа, в которой они получают образование на протяжении не нескольких часов, а круглосуточно. Каждый, кто живет в Ашраме для того, чтобы достичь самопознания — Истины, является одновременно и учителем, и учеником. Он — учитель, когда знает больше других, и ученик, когда чувствует недостаточность своих познаний. Если мы в чем-то разбираемся лучше нашего соседа, мы с охотой должны делиться своими знаниями с ним. И так же охотно учиться у него. Если мы каждый день будем обмениваться друг с другом знаниями, нам не нужны будут учителя и учеба будет идти легко и незаметно. Самое важное образование — в формировании характера. Соблюдая обеты, мы разовьем в себе способность к учению, к познанию Истины.
А как же быть с книжной ученостью? По-моему, здесь все ясно. Правило то же, что и в других случаях. Метод, о котором я писал выше, избавляет нас по крайней мере от одного заблуждения, когда думают, что для образования нам обязательно нужны отдельное здание под названием «школа» и учитель. Потребность же в книжном образовании можно удовлетворить и с помощью самостоятельной работы. Для этого в Ашраме созданы все условия. Если мне удалось быть понятным, больше к этому не нужно будет возвращаться. Те же из нас, кто обладает ученостью в принятом смысле, должны при каждой возможности делиться своими знаниями с товарищами.
(1932)
NB. Потребность в книжном образовании, конечно, можно удовлетворить с помощью самообразования. Но и потребность в пище можно удовлетворить только позавтракав, однако мы обедаем и ужинаем. Я хочу сказать, что если человек констатирует удовлетворение потребности в чем бы то ни было, то почти наверняка это будет связано с потерей интереса к предмету, потребность в котором еще недавно представлялась как жизненная необходимость. Что же касается книжного образования, то состоятельность удовлетворения потребности в нем зависит от того минимального уровня, который можно называть образованием. Здесь есть еще одна проблема: если путем самообразования идет уверенный в своих силах и в себе человек, знающий, что ему нужно в конечном итоге, то такой путь может оказаться не только приемлемым, но и полезным. Если же на этой тропе окажется его антипод с неменьшими потенциальными способностями, то за результат поручиться трудно.
Самообразование будет полезным и плодотворным только в случае симбиоза с целенаправленностью, последовательной и грамотной линией совершенствования знаний, проводящейся грамотным наставником. Признание же достаточности самообразования возможно наряду с признанием ненужности изучаемого предмета.
167
ПИСЬМО МАНИЛАЛУ И СУШИЛЕ ГАНДИ*
* В этом фрагменте письма речь идет о воспитании внучки, написано 13 января 1934 г. (т. 56, с. 474-475; сделаны незначительные сокращения).
...Лично мне нравится, что Сита любит поозорничать и поболтать. Задача родителей — использовать эти качества с толком. Так можно ребенка многому научить. Шаловливость и болтливость — вид энергии, как пар. Энергия пара преобразуется и используется для того, чтобы приводить в движение большие поезда и пароходы. С такой же пользой можно применить и энергию ребенка. Понимая ее сущность, мудро используя, мы можем добиться блестящих результатов. Вместо того, чтобы заставлять Ситу писать буквы алфавита, как раз сейчас вам бы следовало учить ее рисовать геометрические фигуры. После этого вы бы могли научить ее рисовать какие-нибудь предметы и только затем писать буквы. Но до того, как вы приступите к этому, вы должны научить ее различать буквы и понимать значение слов. Каждый день через рассказы вы можете ей дать немало знаний. Вы с легкостью сможете сообщить ей кое-что из истории, географии, естественных наук, познакомить с отрывками из «Рамаяны» и «Махабхараты». Она все это усвоит шутя. Это не утомит и вас. Наоборот, так учить ее вам понравится. Так вы сами каждый день будете узнавать что-то новое, и Сита получит образование, о котором можно только мечтать. Она сможет одновременно учить английский, гуджарати; а также хинди...
ПОЛОВОЕ ВОСПИТАНИЕ*
* Статья опубликована в «Хариджан» 21 декабря 1936 г. (т. 64, с. 59-62; сделаны незначительные сокращения).
...С каждым днем в Гуджарате, как и по всей Индии, возрастает увлеченность сексом. Более того, те, кто попал под его власть, думают, что они делают что-то заслуживающее похвалы. Когда раб начинает гордиться своими оковами, с любовью поглаживает их как драгоценное украшение, радости рабовладельца нет предела. Но этот успех Купидона, каким бы заметным он ни был, окажется, я убежден, кратковременным и постыдным, и он, как скорпион, которого лишили жала, в конце концов не сможет причинить вреда. Но это не значит, что мы можем пока сидеть сложа руки. Неизбежность его поражения не должна усыплять нашу бдительность. Покорение похоти — самое сильное испытание в жизни человека. Не поборов ее, человек не может надеяться на овладение самим собой. А без властвования
168
над собой не может быть ни свараджа, ни Рамараджьи. Думать, что можно овладеть миром, не овладев собой, значит обманывать себя. Вас ждет разочарование. Раскрашенный игрушечный плод манго радует глаз, но он пуст и несъедобен. Не обуздав похоть, нельзя быть полезным делу хариджан, общинного единства, кхади, защиты коровы или возрождения деревни. Таким великим делам нельзя служить только умом, они требуют духовной силы или силы души, которую дает нам Господь. Но Божья благодать никогда не достигает человека, который стал рабом похоти.
Какое место тогда занимает преподавание науки секса в нашей системе образования, или такового у нее нет вообще? Есть два вида науки секса: тот, к которому прибегают для контроля и преодоления сексуальной страсти, и тот, который используется для ее пробуждения и разжигания. Обучение первому — необходимая часть детского образования. Второй же вреден и опасен, и поэтому от него нужно держаться подальше.
Все великие религии считают каму главным врагом человека, отводя гневу и ненависти лишь второе место. Согласно «Гите» они порождение камы. В «Гите», конечно, слово «кама» используется в широком смысле как желание вообще. Но это имеет отношение и к более узкому значению этого слова, к которому мы прибегли здесь.
Однако открытым остается вопрос о том, нужно ли давать молодым людям знания о назначении и функции половых органов. Мне кажется, что в определенных границах это нужно делать. Так или иначе сегодня они часто вынуждены сами узнавать об этом, что приводит к извращенному пониманию этих вопросов. Мы не можем должным образом контролировать или подчинять сексуальную страсть, делая вид, что она не существует. Поэтому я решительно выступаю за то, чтобы сообщать мальчикам и девочкам информацию о значении и правильном использовании их половых органов. И по-своему я пытался сообщать такие знания детям обоих полов, за воспитание которых я нес ответственность.
Но половое воспитание, за которое я выступаю, должно иметь целью покорение и очищение страсти. Такое воспитание должно обязательно привести детей к пониманию существенной разницы между человеком и животным, побудить их осознать, что особое преимущество человека заключается в том, что он в одинаковой мере наделен способностью и думать, и чувствовать, что он в неменьшей степени думающее, чем чувствующее животное, о чем свидетельствует само происхождение слова «manushya», и отказываться от главенства разума над слепыми инстинктами значит отказываться от звания человека. В человеке разум оживляет и направляет чувство, душа животного всегда спокойна. Разбудить сердце — значит разбудить спящую душу, разбудить разум и внушить способность различать добро и зло.
169
Кто должен учить этой действительной науке любви? Ясно, что тот, кто полностью овладел своими чувствами. Чтобы обучать астрономии и подобным наукам, у нас есть учителя, которые прошли соответствующую подготовку и овладели секретами этих дисциплин. Также учителями сексуальной науки, т. е. науки о контроле над страстью, должны быть те, кто изучил ее и достиг полного господства над собой. Даже самые высокие слова, не подкрепленные искренностью и опытом, не западут в душу и не заставят учащенно биться сердца людей. Речь же того, кто пережил все сам и достиг самореализации, всегда будет услышана.
NB. Да, разум оживляет чувства, но направляет ли их? Ведь возникновению мысли предшествует колоссальное количество обстоятельств и их переплетений. Наше специфическое восприятие всего этого создает то, что впоследствии оформляется в мысль. Где же проходит черта, разделяющая мысль и чувства? Что первично и как зависит характер этой связи от обстоятельств? Чем старше человек, чем более умудрен жизненным опытом, тем больше отличаются его чувства от его мыслей. Более того, ответом на каждую конкретную мысль будет целая гамма чувств. Умудренный опытом анализирует их, и то, что мы можем видеть, — результат его выбора. Не тут ли кроется природа искренности и правдивости, не от этого ли зависит интенсивность, с которой на нас действует чувство вины и совесть? Можно предположить, что чем тоньше будут перегородки, разделяющие чувства и их проявления, тем более чистый и легкоранимый человек предстанет перед нами. И еще: цепочка «мысль — чувство — проявление чувства» с очень короткой и мало меняющей каждое следующее звено связью характерна для сознания ребенка. Именно поэтому тот, кто входит в контакт с ребенком, должен четко осознавать, что каждое звено этой цепи может изменить свою природу как в лучшую, так и в худшую сторону при самом незначительном воздействии на любую другую составляющую. Мы должны помнить, что эта цепь — тонкая ниточка, на которой балансируют, медленно продвигаясь к сознанию ребенка, все наши методики, слова и поступки. Мы не должны забывать, что ниточка эта очень тонкая и в любой момент наша грубость и нерасторопность могут разорвать ее.
Сегодня окружающая нас среда — то, что мы читаем, думаем, о чем говорим в обществе — все в основном направлено на то, чтобы питать, поддерживать желание. Избежать его ловушек — нелегкая задача. Но это — задача, достойная наших самых больших усилий. Даже если найдется горсточка опытных учителей, верящих в то, что обуздание страсти — важнейший долг человека, проникшихся истинной и неумирающей верой в их миссию, готовых самоотверженно работать, их труд осветит путь для детей Гуджарата, убережет неосмотрительных от попадания в трясину сексуальности и спасет тех, кто уже оказался там.
(1936)
170
ДИСКУССИЯ С ДЕЯТЕЛЯМИ ОБРАЗОВАНИЯ*
* Во время встречи с министром образования и его двумя помощниками М. Ганди изложил свое видение проблем реформы системы образования. Выступление опубликовано в «Хариджан» 11 сентября 1937 г. (т. 66, с. 117-118).
Я предлагаю сделать образование самоокупаемым. Дети хотя бы частично должны возвращать государству затраченные на них средства. Я бы объединил то, что мы сегодня называем начальным и средним образованием, вместе. Я убежден, что в старших классах наши дети не получают ничего, кроме «недопеченного» знания английского, а также поверхностных знаний из области математики, истории и географии, большую часть из которых они уже усвоили, обучаясь на родном языке еще в начальной школе. Если вы полностью исключите из учебного плана английский, даже оставив в покое остальные предметы, весь курс обучения можно будет окончить не за одиннадцать, а за семь лет. И это уже будет существенная экономия. К тому же, работая руками, дети хотя бы частично смогут отплатить государству за его заботу.
Ручной труд должен быть в центре всех преобразований. Мне сказали, что господа Эббот и Вуд признают ценность ручного труда как важной составной части системы образования для сельской Индии. Я рад, что мою точку зрения разделяют и известные специалисты в области образования. Но все же хотел бы подчеркнуть, что мой подход несколько отличается. Ибо я утверждаю, что развитие ума должно идти через упражнение руки. Работая руками, дети не будут производить экспонаты для школьного музея или бесполезные игрушки. Они будут делать вещи, у которых есть реальная стоимость. И делать это они будут не из-под палки, как было во времена мануфактур. Они будут делать это потому, что им будет интересно, потому, что в таком труде получит стимул к развитию их разум.
Конечно же, ребенок не сможет конкурировать со взрослыми работниками. Государство должно определить, какие товары вполне способны производить дети, и найти для них рынок сбыта. Возьмите, например, циновки. Сегодня для многих детей их изготовление — часть скучной домашней работы. Школа может сделать этот труд умным и интересным. Мы решим огромную проблему, если сделаем образование самоокупаемым и самофинансируемым.
И не нужно ждать, когда появится новое поколение учителей. Никакой промежуточной стадии быть не должно. Нужно
171
начать, а затем в процессе осуществления преобразований готовить новых учителей.
(1937)
NB. Просто идея должна быть настолько сильной, чтобы в конце концов начать работать на себя саму. Она сутью своей должна кричать о собственной нужности и полезности для каждого индивидуально и для всех вообще. Она должна быстро дать видимые результаты либо обозначить их появление. И конечно, не нужно ждать кадры для ее претворения в жизнь. Она сама должна эти кадры генерировать. Это должно быть похоже на круг: идея дает кадры, кадры дают новый толчок идее...
Наши школы, несмотря на довольно большой временной отрезок, имеют массу схожих с описанными проблем. И может, стоит поискать пути их решения именно у Ганди, не повторяя ошибок, не повторяя его пути, но следуя над ним, на несколько уровней выше. Выше настолько, чтоб видеть пути многих «великих», чтоб, как конструктор, сложить свой путь из отрезков их путей. Нужен верный выбор этих отрезков, нужен грамотный монтажник эти частей. Нужно достижение идеальной суммы, которая станет синонимом нашего пути.
ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ*
* Статья опубликована в «Хариджан» 9 июля 1938 г. (т. 67, с. 158—163).
Уважаемый Шри Шриниваса Шастри критиковал, на что у него, конечно же, было право, мои взгляды на высшее образование, которые я кратко изложил несколько лет назад. Я очень его уважаю как человека, патриота и ученого. И поэтому мне больно, когда наши точки зрения уж слишком расходятся. И все же считаю своим долгом снова изложить свои мысли по вопросу о высшем образовании, оставив за читателем право оценить разницу в наших подходах к этому явлению.
Признаю, что мне нечем особенно гордиться. У меня нет университетского образования в высоком смысле слова. В школе я был средним учеником. И был очень рад, если удавалось сдать экзамены. О наградах за успехи в учебе я и не мечтал. И все же у меня есть свое, достаточно четкое, представление о том, что есть образование, в том числе и высшее. И я считаю, что люди должны о нем знать. Нужно отбросить ложную скромность, которая граничит с самоподавлением. Я не должен бояться насмешек, потери популярности или престижа. Если я умолчу о своих мыслях, у меня не будет возможности исправить ошибки в своих суждениях. Что я всегда охотно готов сделать.
А теперь позвольте изложить то, к чему я пришел в результате многолетних раздумий:
172
1. Я не против образования даже самого высокого уровня.
2. Государство должно оплачивать те виды высшего образования, в которых страна нуждается в наибольшей мере.
3. Я против того, чтобы оплачивать все высшее образование за счет налогоплательщиков.
4. Я твердо убежден, что большая часть так называемого гуманитарного образования, которое дают в наших колледжах, — бесполезная трата средств. Именно такое образование — причина безработицы среди людей с дипломами. Более того, из-за такого образования утратили здоровье, умственное и физическое, юноши и девушки, которым выпало пройти через годы зубрежки в наших колледжах.
5. Использование иностранного языка как средства обучения в высших учебных заведениях нанесло неизмеримый интеллектуальный и моральный ущерб нации. Мы, живущие сегодня, это прекрасно видим. Мы, получившие такое образование, — и жертвы, и судьи. Действительно, нелегкая доля.
А теперь я бы хотел объяснить более подробно сказанное выше. И, наверное, это будет легче сделать, приведя примеры из собственной жизни.
До 12 лет все знания я получал через гуджарати, мой родной язык. Я узнал тогда кое-что из арифметики, истории и географии. В средних классах еще на протяжении трех лет мой родной язык был средством обучения. Но задачей школьного учителя было вбить в наши головы английский. Поэтому больше половины времени в классе отводилось изучению английского языка, его нелегкому правописанию и произношению. Для нас было неприятным открытием, что нужно учить язык, в котором слова произносятся одним образом, а пишутся часто совершенно иначе. Приходилось на память заучивать их правописание. Однако первые три года было еще терпимо.
Настоящие проблемы начались на четвертом году обучения. Все должно было изучаться через английский — геометрия, алгебра, химия, астрономия, история, география. Тирания английского заходила так далеко, что даже санскрит или персидский язык нужно было изучать через него же, а не через гуджарати. Если кто-то из учеников начинал говорить на родном языке, его наказывали. И для учителя не имел значения тот факт, что мальчик говорил на ужасном английском, слова которого он неправильно произносил, часто к тому же не понимая их смысла. Чего ему волноваться? Его собственный английский был также далек от совершенства. А иначе быть не могло. Как и для его учеников, английский язык был для него иностранным. И в результате — полный беспорядок. Многое нам пришлось учить наизусть, хотя часто мы могли понять далеко не все, а иногда и вовсе смысл изучаемого нам был недоступен. Больно было смотреть, как учитель безуспешно пытается объяснить нам что-то из геометрии. Только после изучения тринадцатой теоремы первой
173
книги Евклида я стал что-то понимать в геометрии. И я должен признаться читателю, что, при всей моей любви к родному языку, я и по сей день не знаю гуджаратских соответствий терминам геометрии, алгебры и т. д.
Теперь я знаю, что на изучение всего, что я усвоил из арифметики, геометрии, алгебры, химии и астрономии, я бы затратил всего лишь год, если бы обучение шло не на английском, а на гуджарати. И понимание предметов далось бы легче и было бы более основательным. И мой словарный запас был бы богаче. И от этих знаний была бы польза моим домашним. Английский стал барьером между мной и моими родственниками, которые не учились в английских школах. Мой отец ничего не знал о моих занятиях. При всем желании я не мог бы заинтересовать его в чем-то, что изучал в школе. При всех его обширных познаниях, он ни слова не знал по-английски. Я быстро превращался в чужого в своем собственном доме. И конечно же, я становился «существом высшего порядка». Что начало проявляться даже в моей манере одеваться. Со мной происходило то же, что и с многими моими сверстниками.
Первые три года в старших классах практически ничего не добавили к моим познаниям. Они ушли на то, чтобы лучше приготовить учащихся к изучению в будущем всего посредством английского. Это были школы, где англичане осуществляли культурное завоевание Индии. Знания, которые усвоили три сотни мальчиков из моей школы, не могли быть дальше переданы простым индийцам.
Немного о литературе. Нам нужно было изучить несколько книг английской прозы и поэзии. Без сомнения, это были прекрасные произведения. Но они не помогли мне сблизиться с массами простых индийцев для служения им. И могу сказать, что, наверное, я ничего б не потерял, если бы в свое время не прочел эти книги. Лучше бы я эти семь драгоценных лет посвятил овладению гуджарати и с его помощью изучил математику и физику, химию и санскрит. Тогда бы у меня появилась возможность поделиться своими познаниями с близкими и соседями. Я бы обогатил и сам гуджарати. И сколько бы я еще сделал полезного при моем прилежании и моей огромной любви к своей стране и родному языку.
Поймите меня правильно. Я не хочу преуменьшить значение английского языка или его прекрасной литературы. Страницы «Хариджана» — достаточное подтверждение моей любви к английскому. Но индийскому народу такая же польза от красот английской литературы, как и от умеренного климата Англии и ее неповторимых пейзажей. Индия должна процветать в условиях своего климата, своих пейзажей и своей литературы. Пусть даже они уступают английским. Мы и наши дети должны строить свою жизнь, основываясь на нашем собственном наследии, в котором — единственный источник живительных сил нашего раз-
174
вития. Я хочу, чтобы индийцы узнавали о сокровищах других культур через свой родной язык. Мне не нужно изучать бенгальский язык, чтобы познакомиться с непревзойденными творениями Рабиндраната. Для этого есть хорошие переводы. По этому же поводу гуджаратским мальчикам и девочкам нет нужды изучать русский язык, чтобы оценить красоту рассказов Толстого. Англичане гордятся тем, что благодаря переводам у них есть возможность познакомиться с новинками мировой литературы уже через неделю после выхода книги в свет. Нужно ли мне изучать английский язык, чтобы понять, о чем думали и писали Шекспир и Мильтон?
Куда проще было бы подготовить группу квалифицированных переводчиков, чтобы они знакомили нацию со всем, что есть лучшего у других народов. Завоеватели же повели нас по ложному пути, а привычка приучила нас к мысли, что он — единственно верный.
Я каждый день убеждаюсь в том, что наше фальшивое деиндианизирующее образование продолжает наносить непоправимый вред миллионам. Среди моих соратников есть выпускники университетов. И даже они с трудом могут подобрать слова, чтобы высказать мысль на родном языке. Они — чужие дома. Их словарный запас так беден, что они не всегда могут закончить предложение, не прибегнув к английским словам и выражениям. Они не могут обойтись и без английских книг. Часто они пишут письма друг другу на английском языке. Я рассказываю об этом, чтобы показать, как укоренилось это зло. Ведь я и мои помощники сознательно пытаемся изменить себя.
Говорят, что наши потери будут не так уж и велики, если среди выпускников наших колледжей будет хотя бы один, равный Джагадишу Босу. Я бы согласился с этим, если бы такого положения нельзя было избежать. Но я надеюсь, что показал, что даже сегодня, в этих условиях, можно добиться изменений к лучшему. К тому же случай с Босом не имеет прямого отношения к предмету спора. Ведь Бос не был продуктом нынешней системы образования. Он добился успеха вопреки многим препятствиям, которые пришлось преодолевать. И простым индийцам было не под силу понять сущность его наилучших открытий. Мы же стали считать, что стать таким, как Бос, можно, лишь изучив английский. Я не могу придумать большего заблуждения, чем это. Японцы не чувствуют себя такими беспомощными.
Нужны поистине героические усилия, чтобы справиться с описанным мною злом. Члены Конгресса — министры при желании могут если не уничтожить его, то хотя бы ослабить силу его воздействия.
Университеты должны стать самофинансирующимися организациями. Государство за свой счет будет учить только тех, в услугах кого как специалистов оно в будущем будет нуждаться. Во всех остальных случаях должен привлекаться частный капи-
175
тал. Языки провинций должны стать средством обучения немедленно и любой ценой. Временный беспорядок в высшем образовании в этом случае будет лучше, чем нынешнее положение дел.
Чтобы поднять статус и «рыночную стоимость» местных языков, я бы в провинциях сделал их языками судопроизводства. Они должны были бы стать и официальными языками заседаний органов регионального самоуправления. Если же в провинции несколько местных языков, все они должны использоваться на условиях равноправия. Я думаю, что депутаты, при определенном прилежании, где-то за месяц смогли бы научиться понимать языки их провинций. Что мешает тамильцу изучить простую грамматику и несколько сотен слов языков народностей, проживающих в его штате. На уровне центральной власти главным языком должен быть хиндустани.
Я думаю, что это не вопрос, которым должны заниматься академики. Они не могут решать, на каком языке будут обучаться мальчики и девочки в той или иной провинции. За них этот вопрос уже решен во всех свободных странах. Не могут они определять и то, какие предметы должны изучаться. Это диктуется потребностями страны. Их привилегия в том, чтобы добиться осуществления воли нации наилучшим образом. Когда эта страна будет действительно свободной, вопрос о языках преподавания будет решен только так, и не иначе. И задачей для академиков тогда будет разработать программы обучения и подготовить необходимые учебники. И те, кого будет готовить к жизни система образования свободной Индии, будут отвечать потребностям страны в той же мере, в какой нынешние выпускники соответствуют требованиям иноземного правителя. Боюсь, однако, что до тех пор, пока представители интеллигенции будут продолжать «играть» с этим вопросом, нам не удастся создать свободную и процветающую Индию нашей мечты. Мы должны сделать все, чтобы освободиться от этого рабства. От всех его видов. В образовании, экономике или политике. Одно это усилие уже на три четверти победа в битве.
Таким образом, я заявляю, что я — не враг высшего образования. Но я враг высшего образования в той форме, в какой оно осуществляется в этой стране. В соответствии с моей программой будет больше библиотек, больше лабораторий, больше исследовательских институтов, и они будут лучше нынешних. У нас будет армия химиков, инженеров и других специалистов, которые будут настоящими слугами нации и будут отвечать разнообразным и растущим запросам народа, который с каждым днем все больше осознает свои права и потребности. И они будут говорить не на иностранном, а на языке своего народа. И знания, полученные ими, будут принадлежать всем. Творчество придет на смену простой имитации. И бремя расходов на образование будет распределяться равномерно и по справедливости.
(1938)
176
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ЛИНЕЙКЕ БОЙСКАУТОВ*
* В Сегаоне в день окончания месячного курса обучения по основам работы в организациях бойскаутов М.Ганди выступил перед курсантами-учителями и их воспитанниками. Опубликовано в «Хариджан» 31 декабря 1938 г. (т. 68, с. 232-234).
Поздравляю, вы показали, что неплохо овладели строевыми упражнениями. Это — необходимая часть вашей подготовки. Но это только хорошее начало, еще нужно будет много поработать.
Назначение строевой подготовки — добиться того, чтобы большие группы людей передвигались ритмично, быстро и с абсолютной точностью. Сколько бы времени и энергии нации мы сэкономили, если бы смогли добиться этого во время наших митингов и других массовых акций! Есть тихая музыка в дисциплинированном движении тысяч мужчин и женщин. Только что я попросил вас подойти поближе, чтобы вы могли услышать меня. Если бы вы овладели этим искусством достаточно хорошо, вы сделали бы это без лишнего шума и замешательства. В строевых упражнениях есть свой ритм и своя музыка, и именно они делают усилие рациональным, в них — секрет выносливости. Если бы удалось целую нацию в 300 миллионов человек научить двигаться вместе и действовать сообща и, если необходимо, умереть как один человек, мы бы достигли независимости без единого удара и всему миру показали бы пример мирной революции.
Мне было очень приятно узнать, что школа-интернат Кходжа из Вардхи послала своих бойскаутов для участия в вашем слете. Так и должно быть. Работа организаций бойскаутов включена в «Основное Образование», одна из главных задач которого побороть взаимное недоверие и подозрительность, поощряя дух товарищества в отношениях между общинами и различными слоями общества. Хотя об этом и немного сказано в «Докладе Комиссии Закира Хусейна». «Основное Образование» предполагает не только книжное учение. Его цель — дать образование для жизни, образование, которое будет отвечать нуждам миллионов наших людей. Оно задумано как живой и дающий жизнь эксперимент. Поэтому учителям, которые, как факел, понесут это образование по всей Индии, нужна более основательная и широкая подготовка, важной частью которой и является методика организации работы отрядов бойскаутов.
Я неплохо знаю работу молодежных объединений и хотел бы дать несколько советов, которые нужно воспринимать как пожелания друга. Мне показалось, что в вашей церемонии поднятия флага был оттенок искусственности. В вашей песне — слишком высокие слова. Вы пели о том, что готовы умереть за ваш флаг, который в один прекрасный день взовьется над всем миром.
177
Когда вы пели, я спрашивал себя: «Неужели это серьезно?» Осмелюсь предположить, что чувства, о которых идет речь в вашей песне, могут ассоциироваться только с национальным флагом и никаким другим. Нельзя умирать за много флагов. Если вы должны иметь свой флаг и соответствующую церемонию, то пусть ваша песня будет скромнее. И опять я вижу, что надпись на флаге сделана на английском. Мне кажется, что это неправильно. Она должна быть на хиндустани. Подготовка бойскаута должна иметь своей целью не только развитие тела, но и формирование ума и сердца. Иначе в ней мало толку.
И слово для учителей, которые собрались здесь. Вы начинаете первыми, и поэтому на вас лежит особая ответственность. Испытанию подвергнетесь не только вы сами, но и вся система нового образования. И поэтому вы должны быть скрупулезно точны в каждом слове и действии. Взвешивайте каждое ваше слово и не говорите, когда нечего сказать. Вы — участники небывалого эксперимента. Никто еще не пробовал давать образование через ремесло. Если вы будете постоянно думать над каждым вашим шагом, успех придет обязательно. И запомните — ничто так не может повредить делу, как неискренность в словах, мыслях или делах.
(1938)
КОНСТРУКТИВНАЯ ПРОГРАММА*
* Написана в 1941 г. Основная цель программы, по словам самого М.Ганди, — «построить нацию с самого низу доверху». Из 18 пунктов 7 полностью или косвенно посвящены образованию. (Перевод выполнен по изданию: The Selected Works of Mahatma Gandhi (in 6 volumes). Gen. ed. Shriman Narayan. — Ahmadabad: Navajivan publ. house. — (т. 4, с 335-371).
7. Новое или «Основное Образование»
Это новая тема. Но члены Рабочей Комиссии так ею заинтересовались, что передали главу организаторам «Хиндустани Талими Санга», который начал свою работу с харипурской сессии.
Цель этого образования — сделать из сельских детей образцовых сельских жителей. И на них оно в основном рассчитано. Сама идея такого образования подсказана жизнью индийской деревни. Конгрессисты в своем желании построить здание свараджа с самого низу не должны забывать о детях. Господство англичан началось, хотя и незаметно, но от этого не менее эффективно, с детей, со сферы образования. Начальное образование — это фарс, разыгрываемый при полном игнорировании потребностей индийских деревень и даже городов. «Основное Образование» соединяет детей из городов и
178
сел со всем, что есть лучшего и долговечного в Индии. Оно развивает тело и ум и, не отрывая ребенка от земли, дает ему возможность увидеть славное будущее, в приближении которого он или она начинает принимать участие с первых дней в школе.
8. Образование взрослых
Конгресс уделял этому вопросу преступно мало внимания. В лучшем случае довольствовались тем, что организовали обучение неграмотных чтению и письму. Если бы их поручили мне, я бы начал с того, что показал взрослым учащимся обширность и величие их страны. Для сельского жителя Индия — это его деревня. Придя в другую деревню, он говорит о своей собственной деревне как о своем доме. Для него Индостан — только географический термин. Мы даже не представляем себе масштабов невежества, которое преобладает в наших деревнях. Они ничего не знают о колониальном господстве и его последствиях. А то малое, что известно им, наполняет их сердца ужасом. И в результате — страх и ненависть. Вот что они чувствуют, когда речь заходит об иноземном господстве. Они не знают, как от него избавиться. Они не знают, что их слабости и неведение в отношении того, что они обладают необходимой для освобождения силой, и позволяют англичанам господствовать на их земле. Мое образование взрослых поэтому прежде всего подразумевает их действительное политическое образование с помощью устного слова. Если все это правильно спланировать, можно начинать без всяких опасений. Думаю, что сегодня власти не будут мешать такому образованию. А если будут, мы должны будем решительно бороться за это первейшее право каждого индийца, без которого не может быть свараджа.
Конечно, все, о чем я пишу, должно осуществляться открыто. Ненасилие несовместимо со страхом и, соответственно, с секретностью. Параллельно с таким изустным образованием будет идти и образование в принятом смысле. И тут тоже есть свои особенности. Сегодня разрабатываются методики, с помощью которых есть возможность сократить сроки образования. Рабочая Комиссия может определить временную или постоянную группу экспертов, которая и займется разработкой соответствующих рекомендаций для практических работников. Я признаю, что изложенное мною в этом разделе — только направление общего движения, без конкретных советов рядовому конгрессисту о том, как идти к поставленной цели. Я также признаю и то, что не каждый конгрессист может справиться с этим очень специфичным видом работы. Но для конгрессистов-учителей это будет по силам.
179
9. Женщины
Я включил этот раздел в конструктивную программу, потому что, несмотря на то, что сатьяграха за потрясающе короткий промежуток времени изменила положение женщин Индии к лучшему, члены Конгресса по-прежнему не рассматривают их как равных партнеров в борьбе за сварадж. Они не осознали, что женщина должна стать верным помощником мужчины в деле служения своей стране. Мужчины придумали обычай и закон, в соответствии с которыми женщинам отводилась подчиненная роль, и изменить свое положение она была не в силах. Если мы хотим жить по законам ненасилия, мы должны признать, что женщина имеет такое же право определять свою судьбу, как и мужчина. Но, помня о том, что в обществе ненасилия каждому праву предшествует надлежащее исполнение долга, мы должны определять правила организации общественной жизни на основах согласия и сотрудничества. Никто не может устанавливать их только по своему усмотрению. Эта истина еще не нашла своей реализации в поведении мужчин по отношению к женщинам. Они считают себя хозяевами и повелителями, вместо того чтобы считать женщин своими товарищами и соратниками. Задача Конгресса — подать руку помощи женщинам Индии.
Положение женщин в чем-то похоже на положение раба, который не знал, что он может и должен быть свободным. И когда пришла свобода, он какое-то время не мог понять, что с ней делать. Женщин научили рассматривать себя как рабынь для мужчин. Члены Конгресса должны помочь женщинам осознать свой истинный статус и стать равными мужчинам.
Этого добиться легко, если проявить решительность. Пусть конгрессисты начнут со своих семей. Нужно перестать смотреть на жену как на куклу и предмет желания. Она должна стать товарищем в общем служении. И если она не получила должного образования, то муж сам должен стать для нее учителем, как и других женщин в семье.
Нет необходимости подчеркивать, что я несколько сгустил краски. Я хорошо знаю, что в большинстве случаев в индийских деревнях женщины умеют настоять на своем и в некоторой степени даже правят мужчинами. Но для стороннего наблюдателя положение дел с точки зрения закона и обычая не может быть признано удовлетворительным и требует радикальных изменений.
10. Образование в области гигиены и здоровья
Я уже рассмотрел вопросы санитарии и благоустройства деревень. Могут спросить, зачем отдельно говорить об образовании в области гигиены и здоровья? Я мог бы коснуться этого, когда речь шла о санитарии, но я не хотел смешивать вопросы.
180
Да и этого упоминания было бы недостаточно. Искусство сохранения здоровья и основы гигиены сами по себе отдельный предмет изучения и практики. В хорошо организованном обществе граждане знают и соблюдают законы здоровья и гигиены. Без сомнения, большинство болезней, от которых страдают люди, происходят от незнания или пренебрежительного отношения к этим чаконам. Конечно же, наша ужасная бедность — причина очень высокой смертности, которая все же могла быть меньшей, если бы мы правильно обучали людей основам здорового образа жизни.
Mens sana in corpore sano — это, возможно, первый закон для человечества. То, что здоровый ум — в здоровом теле, — очевидная истина. Есть неразрывная связь и между рассудком и телом. Если бы мы обладали здоровым умом, мы бы отказались от всякого насилия и, соблюдая естественные законы здоровья, без труда бы сделали здоровыми и наши тела. Надеюсь, что члены Конгресса не обойдут стороной этот пункт конструктивной программы. Основные законы здоровья и гигиены просты и легко запоминаются. Проблема — в их соблюдении. Вот некоторые из них.
Думайте только о хорошем, отгоняйте все праздные и нечистые мысли.
И днем и ночью дышите чистым воздухом.
Добейтесь разумного соотношения между физическим и умственным трудом.
Стойте прямо, сидите прямо. Будьте аккуратны во всех ваших действиях, и пусть это будет выражением вашей внутренней опрятности.
Ешьте, чтобы жить и служить людям. Не потакайте своим слабостям. Есть нужно ровно столько, сколько необходимо, чтобы содержать ум и тело в хорошем состоянии. Пища определяет характер.
Наши вода, пища и воздух должны быть чистыми. И вы не будете довольствоваться чистотой только для самих себя. Вы с утроенной энергией будете добиваться чистоты и для окружающих.
18. Студенты
Разговор о студентах я отложил напоследок. Я всегда с ними был в контакте. Они знают меня, и я знаю их. Они помогали мне. Многие выпускники колледжей — мои соратники, и я их очень высоко ценю. Я знаю, что они — наша надежда. В разгар кампании несотрудничества им было предложено покинуть школы и колледжи. Некоторая часть откликнувшихся на призыв Конгресса преподавателей и студентов осталась верна своему выбору, что принесло немалую пользу и стране, и им самим. Этот призыв не прозвучал снова, так как для его реализации сегодня нет условий. Но опыт показал, что мишурный блеск нынешнего
181
образования, фальшивого и неестественного, все еще сильно привлекает молодежь страны. Полученное в колледже образование позволяет делать карьеру. Оно является пропуском в высшее общество. И для того чтобы удовлетворить вполне понятную жажду познания, обязательно нужно пройти по этой проторенной дороге. Им не жалко потерять бесценные годы, изучая полностью чужой язык, который со временем займет место их родного. И они не увидят в этом греха. Они и их учителя решили, что местные языки — бесполезны, когда речь идет о приобщении к достижениям современной науки. Мне интересно, a как из этого положения выходят японцы. Ведь все образование у них, как известно, идет на японском. И китайский генералиссимус практически ни слова не знает по-английски.
Но какими бы эти студенты ни были, именно из этих юношей и девушек должны вырасти будущие лидеры нации. К сожалению, слишком много сил оказывают на них свое влияние. Ненасилие кажется им мало привлекательным. Им понятнее — око за око или два за одного. Им ближе немедленный результат, хотя понятно, что победа будет временной. В этом проявление бесконечной борьбы грубой силы, которую мы наблюдаем во время войны, будь это животные или люди. Ненасилие же предполагает терпеливое исследование и еще более терпеливое и трудное осуществление на практике. Я — не в списке тех, кто захочет переманить студентов на свою сторону. Но я считаю себя студентом в более широком смысле этого слова. Мой университет отличается от их. Но они в любое время могут прийти в мой университет и присоединиться ко мне в моих поисках истины. Вот мои условия.
1. Студенты не должны принимать участие в работе политических партий. Они — студенты, люди, занятые поиском истины, а не политики.
2. Они не должны прибегать к политическим забастовкам. У них должны быть свои герои. Но свою преданность им они должны демонстрировать, подражая лучшему, что есть у их кумиров, а не организовывая забастовки, если их героев сажают в тюрьму или отправляют на виселицу. Если их скорбь невыносима и если они едины в этом чувстве, то на это время занятия в школах и колледжах могут быть отменены, но с разрешения директоров. Если такого разрешения не будет, они вольны с соблюдением всех пристойностей покинуть свои учреждения до тех пор, пока руководители не раскаются и не позовут их назад. Ни при каких обстоятельствах они не должны прибегать к принуждению по отношению к людям, которые придерживаются иных взглядов, или по отношению к властям. Они должны верить, что они обязательно победят, если будут вести себя достойно и демонстрировать свое единство.
3. Все они должны прясть из чувства долга, с соблюдением всех требований технологии этого ремесла. Их инструменты
182
всегда должны быть чистыми и в хорошем рабочем состоянии. Если представится возможность, они научатся изготовлять их сами. Понятно, что их пряжа будет самого высокого качества. Они будут изучать литературу о прядении, его экономических, социальных, моральных и политических аспектах.
4. Они будут носить одежду из кхади, предпочитая вещи, изготовленные индийскими ремесленниками, товарам из-за рубежа или тем, которые изготовлены с помощью машин.
5. Они не должны заставлять других петь национальный гимн или вывешивать национальный флаг. На их одежде могут быть пуговицы с изображением национального флага, но они не должны требовать того же от других.
6. Они могут воспитывать в себе уважение к трехцветному флагу и непримиримость к коммунализму или неприкасаемости. Они будут дружить со студентами другой веры и с хариджанами так, как с родными братьями и сестрами.
7. Они сделают для себя правилом оказывать первую помощь пострадавшим, производить уборку и благоустройство соседних деревень, учить сельских детей и неграмотных взрослых.
8. Они выучат национальный язык, хинди в обеих формах его произношения и написания для того, чтобы чувствовать себя уверенно всегда, независимо от того, обращаются к ним на хинди или урду, написан текст на нагари или употреблено написание урду.
9. Они будут переводить на их родной язык все то, что узнают нового, и во время еженедельного посещения соседних деревень делиться своими знаниями с другими людьми.
10. Они ничего не будут делать втайне от других, во всех делах будут честными. Они будут вести чистую жизнь самоограничения, отбросят страх и всегда будут готовы защитить своих слабых товарищей. И если надо, рискуя жизнью, прибегая к ненасильственным методам, не допустят кровопролития. А когда наступит последняя фаза борьбы, оставят учебу и, если нужно, отдадут себя полностью делу освобождения своей страны.
11. Они будут скрупулезно корректны и вежливы по отношению к девушкам-студенткам.
Для того чтобы выполнить эту программу, студенты должны найти время. Я знаю, что они немало его растрачивают в безделии. При строгой экономии они могут сберечь многие часы. Но я не хотел бы перегружать кого-нибудь из них. И поэтому я советую патриотически настроенным студентам посвятить этой программе один год, но распределить это время на весь период обучения. И они увидят, что это время не пропадет зря. Это усилие много даст их умственному, моральному и физическому развитию и даст возможность внести свой вклад в дело освобождения их страны.
(1941)
183
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПЕРЕД УЧИТЕЛЯМИ В СЕВАГРАМЕ*
* Опубликовано в «Хариджан Севале» 17 марта 1946 г. (т. 83, с. 147—148).
Мы должны стараться привлечь всех детей*. Если это нам не удается, то в этом нужно видеть только недостатки нашей работы.
* Речь идет о детях хариджан.
Мы должны относиться к ним как к нашим собственным детям. Мы достигнем своей цели, если здоровыми будут их тело и ум, а в их поведении будет видна элементарная дисциплинированность.
Я учил многих детей. И никогда не разрешал им проказничать. И обучение этих детей я бы начал с того, что внушил бы им с самого детства, что в желании разрушать ничего хорошего нет. Что бы они ни делали, они должны создавать что-то, производить что-то. В каждом деле есть свое искусство, и все, что они будут делать, должно отвечать его нормам.
Я не верю в то, что дети от рождения хорошие или плохие. Какая-то тенденция есть, но формирование характера все же в наших руках. И это значит, что ребенок начинает учиться прямо с момента зачатия. В это время нужно заняться обучение матери. Это и будет частью образования взрослых. Формирование ребенка начинается на этой стадии. Это должны помнить будущие родители. Обучение матери должно продолжаться до тех пор, пока она и дитя неразлучны. Маленький ребенок постоянно шевелит руками и ногами и уже что-то может. Если мы внимательно отнесемся к его развитию в возрасте двух или двух с половиной лет и он научится двигать руками и ногами по нашему методу, я уверен, что он достигнет очень многого.
Если ребенка поручат нам, он никогда не будет что-либо разрушать. Ему будет больно так делать.
Какое бы образование мы ни давали детям, оно должно вести к созиданию и творчеству и никогда — к разрушению.
Когда ребенок начинает говорить, он начинает изучать язык. Сначала его нужно научить различать цвета. Буквы алфавита нужно изучать с помощью картинок. У вас же есть различные таблицы. Не нужно спешить с чтением, письмом и арифметикой. Учение должно быть посильным, похожим на игру.
Вещи, которые он сделает своими руками, должны быть практически полезными. Тогда в согласии и единстве развиваются ум, руки и ноги.
В образовании нет четких границ между работой и игрой. Для ребенка все — игра. ...В соответствии с моей концепцией «Основного Образования» дети будут учиться играя.
(1946)
184
|
