Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы: психология.
НОВЫЕ РУБЕЖИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ
К оглавлению
14. Синергия в обществе и в индивиде
Я посвящаю эту главу памяти Рут Бенедикт 18, выдвинувшей и развившей концепцию синергии в цикле лекций, прочитанных ею в колледже Брин Мор в 1941 г. Эта концепция осталась неизвестной только потому, что рукопись была утеряна. Когда я впервые читал материалы этих лекций, то с ужасом обнаружил, что экземпляр, который Бенедикт дала мне, — единственный. Я боялся, что она не опубликует эти лекции: похоже было на то, что она не очень об этом заботилась. Я боялся также, что материал может быть утерян. Это опасение оказалось обоснованным. Маргарет Мид, душеприказчица Рут Бенедикт, перерыла все ее папки и бумаги, но не сумела отыскать рукопись. К счастью, я в свое время постарался перепечатать как можно больше фрагментов. Эти фрагменты должны быть вскоре опубликованы (Benedict, 1970; Harris. 1970), так что здесь я воспользуюсь только некоторыми из них.
Становление и определение понятия синергии
В свои последние годы Рут Бенедикт старалась преодолеть доктрину культурной относительности, с которой некорректно связывалось ее имя. Насколько я помню, такое отождествление очень раздражало ее. Свою книгу "Паттерны культуры" (Benedict, 1934) Она рассматривала, по существу, как очерк холистического подхода. Это была именно холистическая, а не атомистическая попытка описать общества как унитарные, целостные организмы, каждый со своим вкусом, ароматом, звучанием, которые она старалась описать в присущей ей поэтической манере.
Когда я изучал антропологию в 1933-1937 гг., культуры рассматривались как уникальные, специфические образования. Не существовало научного метода их анализа, нельзя было произвести никаких обобщений. Каждая культура виделась отличной от любой другой. Нельзя было ничего сказать о какой-либо из них иначе, как глядя изнутри нее. Между тем, Р.Бенедикт упорно боролась за создание сравнительной социологии. Это пришло к ней, как к поэтессе, через интуицию. Она продвигалась к цели, прибегая к словам, которые не осмелилась бы произнести публично, выступая в качестве ученого, из-за их оценочного, пристрастного (а не отстраненно-холодного) характера, к словам, уместным в беседе за рюмкой мартини, а не в печати.
Развитие концепции. Как рассказывала Р. Бенедикт, у нее были громадные листы газетной бумаги, на которых она записывала все, что было известно о четырех парах культур, отобранных на основании ощущавшихся ею различий между ними. Интуитивное впечатление о таких различиях фиксировалось ею разными способами, что я и отразил в своих старых заметках.
Одна культура в каждой паре была тревожной, а другая — нет. Одна была сердитой (это, конечно, ненаучное слово) — там были •сердитые люди, а Бенедикт не любила сердитых людей. Четыре культуры в одной половине списка составляли сердитые и противные люди, а четыре культуры в другой половине — милые, славные люди. Иногда, в преддверии войны, Р.Бенедикт говорила о культурах с низкой моралью и с высокой моралью. Она говорила о ненависти и агрессии, описывая одни культуры, и о привязанности, описывая другие. Что же общее существовало в четырех культурах, которые ей не нравились, в противоположность тому, что объединяло те четыре, которые ей нравились? В качестве предварительных Р.Бенедикт использовала термины "неуверенная культура" и "уверенная культура".
Хорошими, уверенными культурами, которые нравились ей, привлекали ее, были индейские племена зуни, арапеши, дакота и одна из эскимосских народностей (я забыл, которая именно). Мое собственное полевое исследование (неопубликованное) добавил к списку уверенных культур индейское племя "норсерн блэкфут" ("северные черноногие"). Скверными, сердитыми культурами, при упоминании которых Р.Бенедикт слегка передергивало, были чукчи, оджибуэи, добу и квакиутл.
Р.Бенедикт примеряла одно за другим все обобщения, которые могла сделать применительно к этим культурам, все, если можно так выразиться, стандартные ключи, которые были доступны в то время. Она сравнивала культуры на основе расы, географии, климата, размера, богатства, сложности. Но эти критерии не работа ли, то есть не получалось так, чтобы какой-либо из них присутствовал в четырех уверенных культурах и отсутствовал в четырех не уверенных. Доступные критерии не позволяли осуществить какую либо интеграцию, логическое упорядочение, таксономию. Р.Бенедикт интересовалась, в каких культурах совершают самоубийства а в каких — нет; в каких есть полигамия, а в каких нет? Какие ведут род по материнской линии, а какие — по отцовской? Кто строит большие дома, а кто — малые? Ни один из этих принципов классификации не работал.
Наконец, выяснилось, что работает то, что я мог бы назвать функцией поведения в отличие от внешнего поведения как такового. Р.Бенедикт поняла, что ответ не во внешнем поведении, что надо искать функцию поведения, его смысл, то, что пытаются сказать посредством его, то, какую структуру характера оно выражает. Именно этот скачок, как я полагаю, явился революцией в антропологической и социологической теории, создав основу для сравнительной социологии, метод сравнения обществ и расположения их на некотором континууме, вместо того чтобы рассматривать каждое из них само по себе как нечто уникальное. Цитирую рукопись Рут Бенедикт:
"Возьмем, к примеру, самоубийство. Неоднократно было показано, что оно связано с социальной средой; в определенных условиях число самоубийств возрастает, в других — снижается. В Америке самоубийство свидетельствует о психологической катастрофе: этим актом разрубается гордиев узел ситуации, с которой человек более не может или не желает справляться. Но самоубийство, рассматриваемое как характеристика культуры, в особенности такой, где оно является распространенным явлением, может быть актом с совершенно иным смыслом. В Японии в старину это был акт чести воина, проигравшего сражение; это был акт, подтверждавший, что честь превыше жизни: следовать этому принципу было долгом мужчины, верного кодексу самурая.
В примитивном обществе самоубийство — это иногда высший долг любви со стороны жены, сестры или матери, оплакивающей покойного; это подтверждение того, что любовь к нему превыше всего в жизни и после его смерти жизнь не представляет более ценности. В обществе, где моральный кодекс таков, самоубийство — это высшее утверждение идеалов. С другой стороны, некоторые племена ближе к китайской идее самоубийства, совершаемого "на пороге" другого человека: оно является здесь принятым способом осуществления мести обидчику или тому, на кого зол самоубийца. Такое самоубийство в примитивных племенах, где оно существует, служит наиболее эффективным (а иногда единственным) действием, которое один человек может предпринять против другого, и в этом отношении оно ближе к юридическим актам других культур, чем к видам самоубийств, о которых мы говорили выше".
Определение. Вместо "уверенных" и "неуверенных" культур Р.Бенедикт в конце концов остановилась на понятиях "высокая синергия" и "низкая синергия", исходя из того, что они в меньшей мере оценочны, более объективны и создают меньше оснований для подозрений в проекции чьих-то собственных идеалов и вкусов. Эти термины она определяла так:
"Существует ли какой-нибудь социологический фактор, коррелирующий с высокой агрессивностью, и такой, который коррелирует с низкой агрессивностью? Наши исходные планы ведут к одному или другому в зависимости от того, в какой мере социальные формы их реализации создают области взаимной выгоды и исключают акты и результаты, осуществляющиеся за счет других членов группы. Весь сравнительный материал позволяет сделать вывод, что общества. где не обнаруживается агрессивности, обладают социальным порядком, при котором индивид одним и тем же действием и в одно и то же время достигает выгоды и для себя и для группы... Отсутствие агрессивности имеет место (в этих обществах) не потому, что люди бескорыстны и ставят социальный долг выше личных желаний, а потому, что социальные установления обеспечивают тождественность того и другого. Рассуждая чисто логически, производство (будь то выращивание бататов или ловля рыбы) служит общей пользе, и если только установленные людьми порядки не искажают тот факт, что всякий урожай, всякая добыча увеличивает запас пищи в деревне, — то человек может быть хорошим садовником и одновременно благодетелем общества. Он в выгоде, и его соплеменники в выгоде.
Я буду говорить о культурах с низкой синергией, где социальная структура порождает действия, направленные людьми друг против друга, и о культурах с высокой синергией. порождающих действия, взаимно подкрепляющие друг друга... Я говорила об обществах с высокой социальной синергией, институты которых обеспечивают взаимную выгоду от предпринимаемых действий, и об обществах с низкой социальной синергией, где выгода одного индивида оборачивается победой над другим, и побежденное большинство вынуждено изворачиваться на свой страх и риск". (Выделено мною — А.М.)
Высокой синергией обладают те общества, где социальные институты ориентированы на преодоление противоположности между эгоизмом и бескорыстием, между собственной выгодой и альтруизмом, где человек, думающий о себе одном, неизбежно получает вознаграждение. В обществе с высокой синергией добродетель вознаграждается.
Я хотел бы рассмотреть некоторые проявления и аспекты высокой и низкой синергии. Я использую свои заметки двадцатипятилетней давности и должен извиниться за то, что не помню точно, какие мысли принадлежат Рут Бенедикт, а какие мне самому. Я уже многие годы пользуюсь концепцией синергии, и произошло своего рода их слияние.
Высокая и низкая синергия в примитивных обществах
"Сифонный" и "вороночный" механизмы распределения богатства. В отношении экономических институтов Р.Бенедикт обнаружила, что внешние, поверхностные, очевидные обстоятельства (является ли общество богатым или бедным и т.п.) не имеют значения. Существенно, что общества уверенные, с высокой синергией обладают тем, что она назвала "сифонной" системой распределения богатства, в то время как культуры неуверенные, с низкой синергией — так называемыми "вороночными" механизмами распределения. Я могу охарактеризовать последние очень коротко, метафорически: это социальные установления, гарантирующие, что богатство притягивает богатство, что "кому дано, у того не убудет", что бедные становятся беднее, а богатые — богаче. Напротив, в уверенных, высокосинергичных обществах богатство имеет тенденцию к распространению, растеканию с высоких мест на низкие. Оно так или иначе переходит от богатых к бедным, а не наоборот.
Примером сифонного механизма может служить "раздача", которую я наблюдал во время церемонии "солнечной пляски" у индейцев племени черноногих (норсерн блэкфут). Жители всех вигвамов собрались в большой круг. Богатые люди племени (т.е. те, кто упорно трудился и много накопил) разложили горы одеял, продовольствия, всевозможные узлы, а то и весьма любопытные вещи — ящики пепси-колы, как я помню. Все, что человек смог накопить за год, было выставлено.
Вспоминаю одного мужчину. Он важно выступал, по обычаю равнинных индейцев, и, как мы бы сказали, хвастался своими достижениями: "Все вы знаете, что я сделал то-то и то-то. Все вы знаете, какой я умный, какой я запасливый, какой я хороший фермер и как много добра я благодаря этому накопил". И затем, производя достойные лорда жесты, исполненные гордости, но никого не унижающие, он раздал гору добра вдовам, детям-сиротам, слепым и больным. К концу церемонии солнечной пляски он лишился всего своего богатства и не владел уже ничем, кроме одежды, которая была на нем. Он синергичным образом (я не могу сказать "эгоистично" или "альтруистично", поскольку противоположность этих позиций явно была преодолена) отказался от всего, что имел, но при этом продемонстрировал, какой он замечательный человек, способный, умный, сильный, трудолюбивый, щедрый — и потому богатый.
Помню свое смущение, когда, попытавшись выяснить, кто в этом обществе самый богатый человек, я обнаружил, что у "богача" ничего нет. Когда я спросил белого секретаря резервации, кто самый богатый человек в племени, он назвал того, кого не упомянул ни один из индейцев; это был человек, имевший наибольшую сумму на своем счете, больше всего скота и лошадей. Когда я вновь обратился к своим индейским информаторам и спросил их об этом человеке, Джимми Мак-Хью, обо всех его лошадях, они лишь презрительно пожали плечами. "Он держится за это", — сказали они, и, следовательно, они не допускают даже мысли о том, что его можно считать богатым. А вот Седой Вождь был "богат", хотя не владел ничем. Каким же образом вознаграждалась добродетель? Люди, проявлявшие очевидную щедрость, были самыми почитаемыми, самыми уважаемыми и самыми любимыми людьми в племени. Это были люди, приносившие племени пользу, те, кем стоило гордиться, кто согревал сердца.
Выразим это иначе. Если бы этот щедрый человек, Седой Вождь, открыл золотое месторождение или наткнулся бы на кучу всякого добра, то благодаря его щедрости любой в племени был бы счастлив. Если же он не был бы щедр, как это столь часто бывает в нашем обществе, то действовала бы та же тенденция, что и у наших друзей, внезапно приобретших большое состояние; похоже, что оно настраивает их против нас. В подобных ситуациях наши институты поощряют развитие ревности, зависти, обиды, дистанцирования и в конечном итоге создают реальную вероятность вражды.
Раздача описанного типа — это одна из упомянутых Рут Бенедикт сифонных систем распределения богатства. Другой такой системой служит ритуальное гостеприимство, принятое во многих племенах, где к человеку, прослывшему богатым, немедленно стекаются все его родственники, и он берет на себя заботу о них. К сифонным механизмам Р.Бенедикт относила также щедрость, отношения взаимности, сотрудничества в дележе пищи и т.д. В нашем обществе, как я полагаю, шкала налогов на доходы и собственность служит примером сифонного механизма. По идее, если богач становится вдвое богаче, то это хорошо для меня и вас, потому что соответствующим образом вырастает общее достояние. Будем надеяться, что оно пойдет на общее благо.
Что касается вороночных механизмов, то примером их служат непомерная арендная плата, ростовщический процент (в отношении его у нас нет сравнительных данных; насколько я помню, в племени квакиутл ставка составляла 1200% в год), рабский и принудительный труд, эксплуатация труда, сверхприбыль, большее налогообложение бедных по сравнению с богатыми и т.п.
Я думаю, вы улавливаете точку зрения Р.Бенедикт по поводу смысла, эффекта, атмосферы социальных институтов. Отдавать свои деньги — бессмысленный акт, если рассматривается только его внешнее выражение. Я думаю, этот подход правилен и на психологическом уровне. Очень многие психологи не учитывают, что поведение столь же часто является защитой от психической реальности, как и прямым ее выражением. Оно служит тому, чтобы скрывать мотивы и эмоции, намерения и цели, а не только тому, чтобы открывать их, и поэтому не должно оцениваться по своим внешним признакам.
Использование или владение. Рассмотрим соотношение между владением некоторой собственностью и ее фактическим использованием. Мой переводчик хорошо говорил по-английски, в свое время посещал канадские школы, даже учился в колледже и потому был богат, поскольку в племени этого типа интеллект очень тесно коррелировал с богатством, даже в нашем понимании. У него одного в племени был свой автомобиль. Мы находились вместе большую часть времени, так что я мог убедиться, что он едва ли когда-либо пользовался своим автомобилем. Люди подходили к нему и спрашивали: "Тедди, как насчет ключей от твоей машины?". И он давал ключи. Насколько я мог судить, владение машиной означало для него платить за бензин, латать шины, приходить на помощь людям в центральной части резервации, не знавшим, как обращаться с автомобилем, и т.п. Машина принадлежала любому, кто нуждался в ней и мог обратиться к Тедди с просьбой. Разумеется, тот факт, что он был единственным владельцем автомобиля в племени, являлся источником гордости, удовольствия и удовлетворения и не возбуждал к нему зависти, злобы или вражды. Другие были рады, что у него есть машина, и были бы рады, если бы машины были у пятерых, а не у одного.
Поддерживающая или устрашающая религия. Различия в уровне синергии касаются и религиозных институтов. Вы обнаружите, что бог, или боги, или духи, или иные сверхъестественные существа в уверенных высокосинергичных обществах проявляют постоянную тенденцию к щедрости, оказанию помощи, дружелюбию — иногда так, что в нашем обществе это могли бы счесть кощунством. Например, у индейцев племени черноногих личный дух, имевшийся у каждого человека и являвшийся к нему в видениях, мог быть вовлечен в игру в покер. С этими личными богами было так удобно иметь дело, что игрок, попавший в затруднительное положение, вполне мог объявить перерыв в игре и отойти в угол, чтобы посоветоваться со своим духом, тянуть карту или нет. С другой стороны, в обществах неуверенных, обладающих низкой синерги-ей, боги, духи, сверхъестественные существа, как правило, безжалостны, внушают ужас и т.п.
Я весьма неформальным образом проверил это соотношение на некоторых студентах Бруклинского колледжа (дело было примерно в 1940 г.). С помощью составленного мною опросника я проверил двадцать с лишним юношей на психологическую устойчивость или неустойчивость 19. Тем из них, кто принадлежал к какой-либо церкви, я задал один вопрос: "Предположим, вы, проснувшись, каким-то образом ощутили, что Бог находится в вашей комнате или смотрит на вас. Как вы будете себя чувствовать?" Тенденция для психологически устойчивых людей состояла в том, что они почувствуют поддержку и защиту; неустойчивые же испытывали страх.
В гораздо большем масштабе подобное положение вещей обнаруживается в уверенных и неуверенных обществах. Западные понятия бога мщения и гнева, с одной стороны, и бога любви, с другой, свидетельствуют о том, что наши религиозные тексты представляют собой своего рода смесь того, что можно было бы назвать "уверенной" и "неуверенной" религией. В неуверенных обществах лица, обладающие религиозной властью, обычно пользуются ею ради личной выгоды того или иного рода, ради эгоистических целей, в то время как в уверенных обществах религиозная власть стремится к тому (как, например, в индейском племени зуни), чтобы добиться выпадения дождя, улучшить урожай и вообще принести пользу всему обществу.
Эти противоположные типы психологического настроя можно различить в стиле молитв, стиле руководства, семейных отношениях, отношениях между мужчинами и женщинами, проявлениях сексуальности, стиле эмоциональных связей, родственных и дружеских отношений и т.д. Если вы почувствовали это различие, вы сможете предсказать, чего следует ожидать в том или ином отношении в этих двух видах обществ. Я только добавлю еще одну вещь, несколько неожиданную, как мне думается, для нашего западного ума. Все общества с высокой синергией обладают приемами преодоления унижения людей, а общества с низкой синергией — не обладают. В последних жизнь унизительна, тяжела, болезненна, и так и должно быть. В четырех неуверенных обществах, изученных Рут Бенедикт, унижение терзало людей, длилось и никак не кончалось; в то же время в уверенных обществах существовал способ положить ему конец, заплатить свой долг и покончить с ним.
Высокая и низкая синергия в нашем обществе
Итак, наше общество — это общество со смешанной синергией. У нас есть институты высокой синергии и низкой синергии.
Широкое проникновение высокой синергии выражается, например, в благотворительности, которая во многих других культурах вообще отсутствует. Наше общество проявляет большую щедрость и часто — в сочетании с добротой и надежностью.
С другой стороны, в нашем обществе есть, конечно, институты, настраивающие нас друг против друга, неминуемо превращающие нас в соперников, ставящие нас в ситуацию, когда мы вынуждены драться за ограниченное количество благ. Это похоже на игру с нулевой суммой, где один должен выиграть, а другой поэтому проиграть.
Вероятно, я могу привести в качестве иллюстрации простой и знакомый всем пример — систему оценок, основанную на кривой распределения, используемую в большинстве колледжей. Я бывал в подобных ситуациях и в полной мере ощутил, что значит быть поставленным в положение, когда ты против своих братьев, когда то, что хорошо для них, причиняет зло тебе. Предположим, моя фамилия начинается с буквы Z, а оценки Объявляются по алфавиту, и мы знаем, что есть только шесть высших оценок "А". Конечно, я должен сидеть и надеяться, что студенты, фамилии которых объявляют до моей, получат низкие оценки. Каждый раз, когда кто-то получает плохую оценку, это хорошо для меня. Каждый раз, когда кто-то получает "А", это плохо для меня, поскольку снижает мои шансы получить "А". И тогда очень легко сказать: "Я надеюсь, что он провалится".
Принцип синергии очень важен не только для построения сравнительной социологии на объективных началах; не только в связи с заманчивой перспективой открыть путь к надкультурной системе ценностей (с помощью которой можно будет оценивать культуру и все внутри нее), не только потому, что таким образом создается научная основа для теории Утопии, — но также для применения к более конкретным социальным явлениям в других областях.
Вот одна из них. Мне кажется, что психологи, в особенности социальные психологи, недостаточно осознают то большое и важное, что происходит в области, даже не получившей еще удачного названия, но которую можно назвать теорией организации, или, может быть, социальной психологией промышленности, или теорией предприятий, или теорией бизнеса. Начальным пособием для большинства людей, интересующихся этой областью, может быть книга Д.Мак-Грегора "Человеческая сторона предприятия" (McGregor, 1960). Я полагаю, что в том, что он называет уровнем социальной организации, соответствующим "теории Y", вы увидите пример высокой синергии. Он иллюстрирует возможность формирования социальных институтов, будь то бизнес, армия или университет, таким образом, чтобы люди в организации сотрудничали друг с другом и становились коллегами и товарищами по команде, а не соперниками. Я изучал такой бизнес на протяжении нескольких последних лет и уверяю вас, что его можно описать (по крайней мере в какой-то степени), с помощью понятия высокой синергии, или уверенной социальной организации. Я надеюсь, что эти новые социальные психологи постараются использовать понятия, введенные Рут Бенедикт, чтобы последовательно противопоставить такую организацию той, что основана на доктрине ограниченного количества благ, когда "если я получу что-то, то ты получишь меньше".
Рекомендую также ознакомиться с книгой Б.Лайкерта "Новые образцы менеджмента" (Likert, 1961), где собраны обстоятельные и тщательные исследования разных аспектов синергии в промышленных организациях. В одном месте Б.Лайкерт обсуждает то, что он называет "пирогом влияния", пытаясь разобраться с парадоксом, который он считает трудным. Речь вот о чем: хорошие мастера на производстве, вообще — хорошие лидеры, оцениваемые высоко по реальным результатам, отдают больше власти, чем другие. Что вы скажете по поводу того факта, что чем больше власти вы отдаете, тем больше вы ее имеете? Обсуждение Б.Лайкертом этого парадокса любопытно с точки зрения того, как западный ум разбирается с не очень западным понятием.
Я бы сказал, что никакая Утопия не может быть построена, даже знающим человеком, если он не воспользуется концепцией синергии. Мне представляется теперь, что любая Утопия, или Эвпсихия (более предпочтительное, на мой взгляд, название) должна иметь в качестве одной из своих основ набор высокосинергичных институтов.
Синергия в индивиде
Идентификация. Концепция синергии может быть применена также на индивидуальном уровне межличностных отношений между двумя людьми. Она позволяет дать хорошее определение высоких любовных отношений, которые я описал под названием бытийной любви (Maslow, 1962, с. 39-41). В разных определениях любви указывали на то, что твои интересы становятся моими интересами, что две иерархии базовых потребностей сливаются воедино, что моя нога болит, когда на твоей мозоль, и что мое счастье зависит от твоего счастья. Большинство предлагавшихся определений любви предполагает такого рода идентификацию. Но здесь видится хорошая параллель с понятием высокой синергии: двое людей как-то устанавливают свои взаимоотношения таким образом, что то, что хорошо одному, хорошо и другому (вместо того, чтобы полезное одному вредило другому).
Некоторые недавние исследования половой и семейной жизни представителей низших классов в нашей стране (Kirkendall, 1961) и в Англии (Spinley, 1953) описывают то, что авторы называют отношениями эксплуатации; это, конечно, отношения с низкой синергией. Здесь всегда возникает вопрос, кто хозяин в семье, кто кого больше любит, и делается вывод, что тот, кто любит больше, — простак и понесет ущерб, и т.п. Во всех этих утверждениях проявляется низкая синергия и предполагается ограниченное количество благ.
Я думаю, что понятие идентификации, пришедшее не только от З.Фрейда и А.Адлера, но и из других источников, может быть расширено на этой новой основе. Вероятно, мы могли бы определить любовь как расширение своего Я, своей личности, своей идентичности. Думается, мы все испытывали это — с детьми, с женами или мужьями, с людьми, очень близкими нам. Есть такое чувство, Особенно по отношению к беззащитным детям, что вы предпочли бы кашлять сами, чем если бы ваш ребенок кашлял всю ночь. Вы сильнее; значит, если бы вы только смогли забрать кашель себе, в целом стало бы лучше. Единая "психологическая кожа" как бы охватывает здесь два существа. В этом я вижу еще одно возможное направление развития понятия идентификации. Преодоление дихотомии эгоизма и альтруизма. Здесь хотелось бы выйти за рамки положений, выдвинутых Рут Бенедикт. Мне кажется, что она слишком часто излагала материал, исходя из существования континуума, на краях которого располагаются эгоизм и альтруизм, исходя из их противоположности, из образуемой ими дихотомии. Но вместе с тем мне представляется очевидным, что она подразумевала преодоление, трансценденцию этой дихотомии в строгом гештальтистском смысле создания единства более высокого уровня. Единства, кажущаяся двойственность которого выглядит так только потому, что еще не развилась достаточно, чтобы превратиться в единство. Изучая высокоразвитых, психологически здоровых, самоактуализирующихся людей (как бы вы их ни называли), вы обнаружите, что они чрезвычайно альтруистичны в одних отношениях и в то же время чрезвычайно эгоистичны в других. Те, кто знаком с работами Э.Фромма, касающимися здорового и нездорового эгоизма, или со взглядами А.Адлера на "чувство общности" (нем. Gemeinschaftsgefuhl), поймут, что я имею в виду. Противоположность, дихотомия, предположение, что чем больше чего-то у одного, тем меньше у другого, — все это как-то исчезает. Противоположности проникают друг в друга, и вы получаете единое понятие, для которого еще нет подходящего слова. Высокая синергия с этой точки зрения может представлять собой преодоление дихотомизации, слияние противоположностей в едином понятии.
Интеграция когнитивного и конативного. Наконец, я обнаружил, что концепция синергии полезна для понимания внутриличностной психодинамики. Иногда эта польза очевидна. Например, когда, цельность личности трактуется как высокая синергия, а интрапсихические диссоциации обычного патологического типа (личность как бы разрывается на конфликтующие части) — как низкая синергия.
Применительно к исследованиям свободного выбора, проводимым с животными разных видов и человеческими младенцами, я полагаю, что дальнейшее развитие их теоретического осмысления может быть достигнуто с помощью теории синергии. Мы можем сказать, что эти эксперименты демонстрируют синергическое действие или слияние познания и делания, когнитивного и конативного факторов. Это ситуации, где, так сказать, голова и сердце, рациональное и иррациональное говорят одним языком, где наши неосознаваемые побуждения мудро направляют нас. Это согласуется также с выдвинутой У.Кэнноном концепцией гомеостаза, который он назвал "мудростью тела".
Есть ситуации, где люди, в особенности тревожные, неуверенные в себе, склонны считать, что то, чего они хотят, должно обязательно обернуться для них чем-то плохим; то, что выглядит хорошо, привлекательно, может быть опасно. Делать же разумное правильное, то, что надлежит делать, часто приходится себя заставлять. Приходится заставлять себя делать это, ибо у многих из нас существует глубокое убеждение, будто то, чего мы желаем, к чему стремимся, что нам нравится, что выглядит привлекательно, — это, по всей вероятности, неразумно, нехорошо, неправильно Но эксперименты по проявлению аппетита и другим ситуациям свободного выбора показывают, напротив, что с большей вероятностью мы наслаждаемся тем, что хорошо для нас (это справедливо, по меньшей мере, для достаточно хороших субъектов выбора и достаточно хороших условий).
Я закончу высказыванием Эриха Фромма, всегда производившим на меня большое впечатление: "Болезнь состоит, по существу, в желании того, что нехорошо для нас".
15. Вопросы для нормативного социального психолога 20
Заметьте, что описание семинара предполагает его практическую направленность, доступность, а не настраивает на мечтание, фантазирование или выполнение желаний. Чтобы подчеркнуть это, ваша итоговая письменная работа должна содержать не только описание совершенного общества в вашем представлении, но и некоторые указания по поводу способов его осуществления, то есть политики. В следующем году семинар предполагается назвать "Нормативная социальная психология" — для того, чтобы подчеркнуть, что эмпирическая направленность будет главенствовать в этой аудитории. Это означает, что мы будем вести разговор в терминах долей, процентов, надежности доказательств, недостающей информации, необходимых исследований, в терминах возможного. Мы не станем терять времени на построение дихотомий, на разделение вещей на черное и белое, на выделение противоположностей, на размышления о совершенстве, о недостижимом или о неизбежном (нет ничего неизбежного). Мы будем исходить из того, что реформы возможны, как возможен прогресс или улучшение. Но неизбежный прогресс в направлении к достижению совершенного идеала в некотором неопределенном будущем маловероятен, так что мы не будем тратить время на болтовню о нем. (Следует помнить, что возможны также ухудшения и катастрофы.) В общем, недостаточно лишь выступать против чего-то — одновременно следует предлагать лучшие альтернативы. Мы воспользуемся холистическим подходом к проблеме реформирования, революционизирования или усовершенствования отдельного человека или всего общества в целом. Далее, мы предполагаем, что нет необходимости предварительно изменить одно, чтобы начать менять другое. Будем исходить из того, что можно работать одновременно и над тем и над другим.
Исходите из общего предположения о том, что никакое нормативное социальное мышление не будет возможным до тех пор, пока у нас не сложится некоторое представление об индивидуальной цели, то есть о типе человека, к которому следует стремиться и на основании которого можно судить об адекватности любого общества. Развивая эту мысль дальше, я утверждаю, что хорошее, совершенное общество, а значит и непосредственная цель любого общества, стремящегося усовершенствовать себя, предполагает самоактуализацию всех индивидов, либо некоторую норму или цель, приближающуюся к этому идеалу. (Предполагается, что трансценденция Я, то есть жизнь на уровне Бытия, наиболее достижима для человека с сильной и свободной идентичностью, то есть для самоактуализирующейся личности. При этом обязательно следует учитывать социальную организацию, образование и т.д., повышающие вероятность самотрансценденции.) Вопрос стоит так: есть ли у нас достоверная и надежная концепция здорового, трансцендирующего или идеального человека? Более того, сама эта нормативная идея является спорной и неоднозначной. Возможно ли усовершенствовать общество, не обладая некоторым представлением о том, что мы считаем усовершенствованным человеком?
Я полагаю, что мы также должны иметь представление об автономных социальных требованиях (независимых от интрапсихического или индивидуального психологического здоровья или зрелости). Я считаю, что идея личного совершенствования отдельных людей одного за другим не является эффективным решением проблемы усовершенствования общества. Даже самые совершенные индивиды, оказавшись в неблагоприятных социальных или институциональных обстоятельствах, будут вести себя не самым лучшим образом. Можно организовать социальные институты, которые бы с неизбежностью гарантировали, что люди вцепятся друг другу в глотку, однако можно создать социальные институты, поощряющие синергию между людьми. Иными словами, можно создать социальные условия, в которых благо одного человека приводило бы к благу, а не ущербу для других. Это наиболее общее предположение, которое является спорным и нуждается в демонстрации (Maslow, 1965, с. 88-107).
1. Должна ли норма быть универсальной (для всего человечества), национальной (при политическом и военном суверенитете), субкультурной (для ограниченной группы в рамках нации или государства), семейной или индивидуальной? Я допускаю, что всеобщий мир невозможен, пока существуют отдельные суверенные государства. Войны того типа, что возможны на сегодняшний день (и которые, как я думаю, неизбежны, пока существует государственный суверенитет), заставляют любого нормативного социального философа предположить в отдаленном будущем ограничение суверенитета наций, например, наподобие варианта, предлагаемого федералистами Объединенного Мира и т.д. Я допускаю, что нормативный социальный мыслитель будет автоматически всегда стремиться к этой цели. Но если сделать это предположение, возникает проблема усовершенствования отдельных наций-государств в той форме, в какой они существуют на сегодняшний день, местных государственных подразделений наподобие штатов в составе США, или субкультурных групп в США, например еврейской или китайской общин, или, наконец, проблема создания оазиса из отдельной семьи. Это не исключает и вопроса о том, как отдельный человек может сделать свою жизнь и свое окружение более эвпсихичными. Я допускаю, что все это возможно реализовать одновременно — ни в теории, ни в практике все эти вопросы не являются взаимоисключающими. (В качестве основы для обсуждения я предлагаю статью "Теория социального усовершенствования: Теория медленной революции" в моей книге "Эвпсихическое управление" — Maslow, 1965, с. 247-260).
2. Избранные сообщества или любые. Моя концепция Эвпсихии описана на с. 350 книги "Мотивация и личность" (Maslow, 1954). См. также "Эвпсихия, совершенное общество" в "Журнале гуманистической психологии" (Journal of Humanistic Psychology — Maslow, 1961) и отдельные места в моей книге "Эвпсихическое управление" (Maslow, 1965). Согласно моему определению, Эвпсихия однозначно является избранной субкультурой, то есть она состоит исключительно из психологически здоровых, зрелых или самоактуализирующихся людей и их семей. В течение всей истории утопизма этот вопрос то возникал, то пропадал из виду. Я считаю, что он всегда должен решаться сознательно. В своих работах вы должны определить, говорите ли вы обо всем человеческом роде или об избранной ограниченной группе с определенными требованиями к отбираемым членам. Вы также должны рассмотреть проблему изгнания или ассимиляции подрывных элементов, если речь идет об избранной утопистской группе. Нужно ли удерживать индивидов в обществе после того, как они были в него приняты или родились в нем? Или вы считаете, что понадобятся законы для изгнания или заключения преступников, злоумышленников и т.п.? (Я полагаю, что на основании ваших знаний в области психопатологии, психотерапии, социальной патологии и истории утопистских попыток вы осознаете, что любая специально не отобранная группа может быть разрушена больными или незрелыми индивидами. Но поскольку наши методы отбора пока весьма несовершенны, я считаю, что любая группа, пытающаяся быть утопической или эвпсихической, должна быть также в состоянии изгонять антиутопических индивидов, проскользнувших сквозь сито отбора.)
3. Плюрализм. Принятие и использование индивидуальных конституциональных и характерологических различий. Многие утопии строятся так, как будто все люди взаимозаменимы и равны друг другу. Мы же должны принять тот факт, что существуют очень широкие пределы вариаций интеллекта, характера, конституции и т.д. Если допускаются проявления индивидуальности, особенностей характера и личной свободы, то необходимо уточнить диапазон индивидуальных различий, требующих учета. В вымышленных утопиях не было слабоумных, не было сумасшедших, сенильных и т.п. Более того, зачастую в них неявно присутствует некоторый стандарт желательного типа человека, стандарт, который кажется мне слишком узким в свете наших сегодняшних знаний о диапазоне вариаций человеческих существ. Как подогнать самых разных людей под одну систему правил или законов? Намереваетесь ли вы допустить широкий плюрализм, например стилей или фасонов одежды, обуви и т.д.? В Соединенных Штатах сегодня допускается широчайший, хотя и не полный, диапазон выбора продуктов питания, однако очень узкие рамки выбора фасонов одежды. Фурье, например, основывал всю свою Утопию на полном принятии и использовании очень широкого спектра конституциональных различий. У Платона же, напротив, различались только три типа людей. Сколько типов нужно вам? Может ли быть общество без отклонений? Снимает ли концепция самоактуализации этот вопрос? Если вы принимаете широту спектра индивидуальных различий и множественность характеров и талантов, тогда получится общество, действительно приемлющее большую часть человеческой природы, если не всю ее. Подразумевает ли самоактуализация принятие уникальных особенностей или отклонений? До какой степени?
4. Проиндустриальное или антииндустриальное? Пронаучное или антинаучное? Проинтеллектуальное или антиинтеллектуальное? Многие утопии задумывались в духе Торо — пасторальными, по большей части сельскохозяйственными (например, "Школа жизни" Борсоди). Многие из них олицетворяли уход от городов, машин, денежной экономики, разделения труда и т.д. Согласны ли вы с этим? Насколько реальна децентрализованная сельская экономика? Насколько возможна даосистская гармония с природой? Города-сады? Фабрики-сады? С примыкающими жилыми зданиями, чтобы свести на нет уличное движение? Неизбежно ли порабощение людей современной техникой? Конечно же, в разных странах существуют небольшие группы людей, возвращающиеся к сельскому хозяйству, и очевидно, что такой вариант вполне подходит для небольших групп. Осуществим ли он для всего человечества? С другой стороны, некоторые искусственные сообщества строились и строятся вокруг производства, а не сельского хозяйства или ручного труда.
Во многих антитехнических, антигородских философских концепциях часто сквозит антиинтеллектуализм, антисциентизм, антиабстрактное мышление. Интеллект, наука и абстрактное мышление рассматриваются некоторыми как что-то низменное, оторванное от конкретной действительности, неживое, противостоящее красоте и чувствам, неестественное и т.д. (Maslow, 1966 b, p. 126).
5. Централизованное, социалистически-плановое или децентрализованно-анархистское общество? До какой степени реально планирование? Должно ли оно быть централизованным? Должно ли оно быть принудительным? Большинство интеллектуалов знают очень мало или вообще ничего не знают о философском анархизме. (Я рекомендую периодическое издание "Manas".) Один из базовых аспектов философии Манас — это философский анархизм. Он подчеркивает децентрализацию, в противовес централизации, локальную автономию, личную ответственность, недоверие к крупным организациям любого рода или к крупной концентрации любой власти. Он не доверяет силе как социальному методу. Это экологическая и даосистская философия в своем отношении к природе, действительности и т.п. В какой степени сообществу, например кибуцу, фроммовской фабрике, фермерскому или фабричному кооперативу и т.д., нужна иерархия? Необходимо ли руководство? Власть над другими людьми? Власть навязывать волю большинства? Власть наказывать? Научное сообщество можно рассматривать как пример эвпсихической "субкультуры", не имеющей лидера, децентрализованной, добровольной и при этом скоординированной, продуктивной и обладающей эффективным этическим кодексом (который действительно работает). Ему можно противопоставить субкультуру Синанона (высоко организованную, иерархически структурированную).
6. Проблема зла. Во многих утопиях этот вопрос попросту опускается. Либо надеются на его автоматическое решение, либо просто его игнорируют. В утопиях нет тюрем, никого не наказывают. Никто никому не причиняет зла. Преступность отсутствует. Я же исхожу из базового предположения о том, что проблема зла, или психопатологического поведения, порока, насилия, зависти, жадности, эксплуатации, лени, разврата, злости и т.п. должна рассматриваться и решаться осознанно. ("Кратчайший и вернейший путь к отчаянию и капитуляции — это вера в то, что где-то существует такой порядок вещей, при котором невозможны конфликты, борьба за выживание, глупость, алчность, личная зависть", — говорил Дэвид Лилиенталь.) Проблема зла должна обсуждаться и во внутриличностном аспекте, и в терминах социальной организации, то есть и на психологическом уровне, и на социальном (что также подразумевает и исторический аспект).
7. Опасность нереалистичного перфекционизма. Я полагаю, что перфекционизм как убеждение в необходимости идеальных или совершенных решений опасен. История утопий полна подобных нереалистичных, недостижимых фантазий (например: "Давайте все возлюбим ближнего своего", "Давайте всё разделим поровну", "Со всеми людьми всегда нужно обращаться как с равными", "Ни у кого не должно быть никакой власти ни над кем", "Применение силы — всегда зло", "Нет плохих людей, есть только люди, которых не любят"). Обычно это приводит к перфекционизму или нереалистичным ожиданиям, что приводит к неизбежной неудаче, что приводит к утрате иллюзий, что в свою очередь приводит к апатии, разочарованию или активной враждебности ко всем идеалам и всем нормативным надеждам и попыткам. То есть, перфекционизм очень часто (а может и всегда) не приводит ни к чему кроме враждебности по отношению к нормативным надеждам. Часто, когда перфекционизм оказывался нереалистичным, нереальной начинали считать и любую возможность улучшения.
8. Что делать с агрессией, враждебностью, борьбой, конфликтами? Можно ли их устранить? Являются ли агрессивность или враждебность в некотором смысле инстинктивными? Какие социальные институты разжигают конфликты? Какие сводят их к минимуму? Если войны неизбежны, пока человечество разделено на суверенные государства, то может ли отпасть необходимость в применении силы в грядущем едином мире? Нужна ли будет правительству такого мира полиция или армия? В качестве основания для обсуждения предлагаю главу 10 "Инстинктивна ли деструктивность?" в моей книге "Мотивация и личность" (Maslow, 1954) и Приложение Б 21. Мои общие выводы таковы: очевидно, что агрессивность, враждебность, борьба, конфликт, жестокость и садизм проявляются очень часто (возможно, повсеместно) на кушетке психоаналитика, то есть в фантазиях, снах и т.д. Я допускаю, что агрессивное поведение присутствует у всех либо в актуальной, либо в потенциальной форме. Когда я вижу полное отсутствие агрессивности, то подозреваю действие вытеснения, подавления или самоконтроля. Я считаю, что с переходом от психологической незрелости или невроза к самоактуализации или зрелости существенно меняется характер агрессии, что садистическое или жестокое поведение является характеристикой агрессии, типичной для неразвитых, невротичных или незрелых людей, но с переходом к личной зрелости и свободе характер этой агрессии меняется в сторону реактивного или справедливого негодования, в сторону здорового самоутверждения, сопротивления эксплуатации и доминированию, стремления к справедливости и т.д. Я также считаю, что успешная психотерапия изменяет характер агрессии именно в этом направлении, то есть от жестокости к здоровому самоутверждению. Я также считаю, что словесное выражение агрессии снижает вероятность собственно агрессивного поведения. Я полагаю, что социальные институты могут быть организованы таким образом, чтобы соответственно снижать или повышать вероятность определенного типа агрессии. Я считаю, что некоторый выход для агрессии более необходим для юношей, чем для девушек. Существуют ли методы обучения молодых людей разумному управлению и выражению своей агрессии, так, чтобы достигалось удовлетворение без причинения вреда другим?
9. Насколько простой должна быть жизнь? Каковы желаемые пределы сложности жизни?
10. В какой степени общество должно допускать приватность отдельного человека, ребенка, семьи? Какова должна быть доля общественной жизни, мероприятий, коллективизма? Какова должна быть доля приватности, самостоятельности, невмешательства?
11. Насколько терпимым может быть общество? Можно ли все прощать? Что должно караться? Насколько терпимо должно быть общество по отношению к глупости, неискренности, жестокости, психопатии, преступности и т.д.? Какова должна быть степень защиты, предусмотренной в системе социальной организации, скажем, для слабоумных, престарелых, невежественных, убогих и т.п.? Этот вопрос также важен, поскольку он поднимает проблему излишней опеки и притеснения тех, кто в ней не нуждается, что приведет к ограничению свободы мысли, обсуждения, экспериментирования, проявлений личных особенностей и т.п. Он также поднимает проблему опасностей стерильной атмосферы, тенденции писателей-утопистов каким-либо образом устранить все угрозы и все зло.
12. Насколько широк должен быть диапазон допустимых общественных вкусов? Насколько нужно быть терпимым к тому, что вы не одобряете? Насколько терпимым к деградации, уничтожению ценностей, низменным вкусам? А как насчет наркомании, алкоголя, ЛСД, сигарет? Насчет вкусов телевидения, кино, прессы? Обычно говорят, что этого публика и хочет, и, скорее всего, это в некоторой степени соответствует статистической истине. Насколько нужно вмешиваться во вкусы среднего человека? Предусматриваете ли вы равное право голоса для одаренных, для гениев, для талантливых, творческих и способных, с одной стороны, и для слабоумных, с другой? Что бы вы сделали с Би-Би-Си? Должна ли она всегда поучать? Насколько она должна отражать рейтинг Нильсена? Должно ли существовать три канала для различных типов зрителей? Пять каналов? Несут ли создатели фильмов, телепрограмм и т.д. какую-либо ответственность за воспитание публики и развитие ее вкусов? Чья это обязанность? Или вообще ничья? Что делать, скажем, с гомосексуалистами, педофилами, эксгибиционистами, садистами и мазохистами? Можно ли подпускать гомосексуалистов к детям? Предположим, что пара гомосексуалистов ведет свою половую жизнь в полной уединенности — должно ли вмешиваться общество? Если садист и мазохист тайком доставляют друг другу удовольствие, есть ли до этого дело публике? Могут ли они давать публичные объявления о поиске партнера? Могут ли трансвеститы показываться в таком виде на улицах? Следует ли эксгибиционистов наказывать, ограничивать или держать в заключении?
13. Проблема лидера (и последователя), способного, сильного, превосходного босса, предпринимателя. Возможно ли полностью восхищаться теми, кто (фактически) превосходит нас, любить их? Можно ли преодолеть амбивалентность в отношении к ним? Как защитить их от зависти, затаенной обиды, "дурного глаза"? Даже если бы всем новорожденным предоставили равные возможности, разнообразные индивидуальные различия в способностях, одаренности, интеллекте, силе и т.д. все равно проявились бы на протяжении жизни. Что делать с ними? Следует ли давать большие награды, большую плату, большие привилегии тем, кто более талантлив, более полезен, кто наиболее производителен? Где могла бы работать концепция "серых кардиналов", то есть меньшей (денежной) оплаты более сильных, с вознаграждением их, возможно, в нематериальной форме, то есть в форме удовлетворения их высших потребностей и метапотребностей, например, предоставлением им свободы, автономии, возможностей самоактуализации? Насколько реален обет бедности (или, по крайней мере, скромности) для руководителей, боссов и т.п.? Сколько свободы давать предпринимателю, человеку с сильной потребностью достижения, организатору, инициатору, тому, кому нравится управлять вещами и людьми, кому нравится обладать властью? Как обеспечить добровольное подчинение? Кто будет убирать мусор? Как будут строиться отношения между сильными и слабыми? Между более и менее способными? Как добиться любви, уважения и благодарности по отношению к представителям власти (полицейским, судьям, законодателям, отцу, капитану)?
14. Возможна ли постоянная удовлетворенность? Возможно ли немедленное удовлетворение? В качестве основы для обсуждения я рекомендую главу 18 этой книги, а также некоторые работы К.Уилсона (Wilson, 1967) и книгу "Труд и природа человека" Ф.Херцберга (Herzberg, 1966). Можно считать, что удовлетворенность практически для всех людей является состоянием преходящим независимо от социальных условий и что искать вечного удовлетворения бессмысленно. Сравните блага, ожидаемые от богатства, свободного времени, выхода на пенсию с концепциями рая и нирваны. С этим перекликается тезис о том, что решение "низших" проблем приносит не столько удовлетворенность, сколько проблемы и желания "высшего" порядка.
15. Как должны мужчины и женщины приспосабливаться друг к другу, получать удовольствие друг от друга, уважать друг друга? Большинство утопий было написано мужчинами. Будут ли представления женщин о совершенном обществе иными? Большинство утопий были патриархальными в явной или скрытой форме. В любом случае, на протяжении всей истории женщины считались ниже мужчин по интеллекту, лидерским способностям, креативности и т.д. Теперь, когда женщины, по крайней мере в развитых странах, добились эмансипации и получили возможность самоактуализироваться, как это скажется на взаимоотношениях между полами? Как должен измениться мужчина для того, чтобы приспособиться к новому типу женщины? Реально ли трансцендировать элементарную иерархию "доминантность-подчинение"? Каким был бы эвпсихический брак, то есть союз между самоактуализирующимся мужчиной и самоактуализирующейся женщиной? Какими были бы функции и обязанности женщины и какую работу она бы выполняла в Эвпсихии? Как бы изменилась половая жизнь? Как бы определялись мужественность и женственность?
16. Проблема институционализированных религий, личных религий, "духовной жизни", жизни ценностей, метамотивированной жизни. Все известные нам культуры обладают и, скорее всего, всегда обладали той или иной религией. Впервые стали возможны не-религия, гуманизм, неинституционализированная личная религия. Какая религиозная, духовная или ценностная жизнь была бы в Эвпсихии или в небольшом эвпсихическом сообществе? Если групповые религии, религиозные институты, исторические религии продолжали бы существовать, как бы они изменились? Чем бы они отличались от религий прошлого? Как следует строить воспитание и образование детей в направлении к самоактуализации и ценностной жизни (духовной, религиозной и т.д.)? Как воспитывать хороших членов Эвпсихии? Можем ли мы научиться чему-либо у других культур, в том числе высоко синергичных, из этнографической литературы?
17. Проблема интимных групп, семей, братств, товариществ, союзов. Похоже, что существует инстинктоидная потребность в принадлежности, корнях, контактных группах, в которых свободно распространяется привязанность и интимность. Достаточно очевидно, что это должны быть малые группы, несомненно не более чем с пятьюдесятью или ста членами. В любом случае маловероятно, чтобы интимность и привязанность существовали между миллионами людей, поэтому любое общество должно организовывать себя снизу вверх, начиная с уровня интимных групп какого-либо вида. В нашем обществе, по крайней мере в городах, это семья. Есть религиозные союзы, женские и мужские общины. В Т-группах и группах встреч практикуются искренность, обратная связь, честность перед другими, стремление к дружбе, выражению чувств и интимности. Возможно ли институционализировать что-либо в этом роде? Индустриальное общество склонно к высокой мобильности — люди в нем очень много перемещаются. Должно ли это обрывать корни и связи между людьми? Должны ли в группы входить представители разных поколений? Или это могут быть группы ровесников? Похоже, что дети и подростки не способны к полному самоуправлению (если только их специально не воспитывают в этом духе). Возможно ли, чтобы группы молодых сверстников жили бы по своим собственным ценностям, то есть без отцов, матерей, без старших?
Вопрос: возможна ли интимность без секса?
18. Эффективный помощник; помощник вредящий. Эффективная не-помощь (даосистское невмешательство). Бодхисатва. Исходя из предположения о том, что в любом обществе более сильный желает или, по крайней мере, должен помочь более слабому, каков наилучший способ оказать помощь другим (более слабым или бедным, менее способным или умным)? Каков лучший способ помочь им стать сильнее? Какую меру их автономии и ответственности за самих себя было бы разумно принять на себя, будь вы более сильным или зрелым человеком? Как вы можете помочь другим людям, если они бедны, а вы богаты? Как могут богатые страны помогать бедным? В целях обсуждения, я произвольно определю Бодхисатву как человека, который: (а) желает помочь другим; (б) осознает, что он может помогать лучше по мере того, как становится более зрелым, здоровым, более полноценным человеком; (в) знает, когда следует действовать в духе даосизма и невмешательства, то есть не помогать;
(г) предлагает свою помощь, а воспользоваться ли ею — оставляет на усмотрение другого человека; (д) считает, что верный путь к личному росту лежит через помощь другим. Иными словами, если кто-то желает помочь другим людям, наилучшим способом это сделать будет стать более совершенным человеком самому.
Вопрос: какое количество людей, не помогающих другим (т.е. ищущих собственное спасение, отшельников, набожных нищих, людей, оставляющих общество ради уединения, медитирующих в одиночестве в какой-нибудь пещере и т.д.) может ассимилировать общество.
19. Институционализация секса и любви. Мне кажется, что развитые общества сейчас движутся по направлению к совпадению начала половой жизни с возрастом полового созревания, без брака или каких-либо иных уз. Существуют "примитивные" общества, в которых практикуется нечто подобное, то есть довольно широкий добрачный промискуитет вкупе с более или менее строгой моногамией в браке. В этих обществах брачный партнер выбирается скорее не по сексуальным соображениям, поскольку секс легко доступен, а по личному вкусу, как партнер по культуре, например, для продолжения рода, для экономического разделения труда и т.д. Правильно ли это предположение? Каковы следствия из него? Уже возник исключительный диапазон разброса в сексуальном влечении или половой потребности, особенно среди женщин (в нашей культуре). Было бы неразумным считать, что все наделены половой потребностью в одинаковой степени. Как в совершенном обществе принять широкий спектр различий в сексуальном аппетите?
Сексуальность, любовь и семейный уклад сейчас претерпевают быстрые изменения во многих странах, в том числе и во многих утопистских сообществах, где возникают, например, группы промискуитета, группового брака, клубы "обмена партнерами", неузаконенные браки и т.д. (см., например, романы Роберта Риммера). Предлагаются все новые варианты отношений и многие из них реализуются на практике. Данные о результатах этих "экспериментов" пока отсутствуют, но когда-нибудь они станут доступными, и тогда их будет необходимо изучить.
20. Проблема выбора наилучших лидеров. В нашем обществе существует множество групп, например подростковых, которые зачастую предпочитают плохих лидеров хорошим. То есть они выбирают людей, ведущих их к саморазрушению и поражению — неудачников, а не победителей — параноидальных, психопатичных личностей, хвастунов. Любое совершенное общество, которое стремится к росту, должно быть способным выбрать в качестве лидеров людей, наиболее соответствующих этой роли по своим действительным качествам и способностям. Как стимулировать подобные верные выборы? При какой политической структуре будет наиболее возможен приход к власти, скажем, параноидальной личности? Какие типы политической организации снизят или совсем устранят такую вероятность?
21. Каковы наилучшие социальные условия для того, чтобы человеческая природа развилась до полной человечности? Это нормативный способ исследования проблемы личности и культуры. Сюда относится новая литература по социальной психиатрии и умственной гигиене, а также движение социальной гигиены и различные формы групповой терапии, с которыми экспериментируют в эвпсихических образовательных сообществах наподобие Эсаленского института. Здесь следует рассмотреть вопрос о том, как сделать более эвпсихичными школы, университеты и все образование вообще, распространив это далее на все социальные институты. Примером подобной нормативной социальной психологии является эвпсихический менеджмент (в соответствии с "теорией Y"). При этом общество и каждый из его институтов определяются как "хорошие" в той мере, в какой они способны помочь людям развиваться в направлении большей человечности, и как "плохие", или психопатогенные, в той мере, в какой они подавляют человечность. Здесь, равно как и в других местах, безусловно необходимо обсудить проблемы социальной и индивидуальной патологии.
22. Может ли оздоровляющая группа сама по себе являться путем к самоактуализации? (См. материалы по эвпсихической фабрике, по Синанону, интенциональному сообществу и т.д.) Некоторые люди убеждены, что интересы индивида должны противопоставляться интересам группы, института, организации, всего общества — самой цивилизации. В истории религии было немало мистиков-одиночек, чьи личные прозрения противопоставляли их церкви. Может ли церковь способствовать индивидуальному развитию? Могут ли это делать школы? Заводы?
23. Как "идеализм" соотносится с практичностью, "материализмом", "реализмом"? Я считаю, что базовые потребности более низкого уровня доминируют над потребностями более высокого уровня, которые в свою очередь доминируют над метапотребностями (внутренними ценностями). Из этого следует, что материализм доминирует над "идеализмом", но это также означает, что и то и другое существует и является психологической реальностью, с которой следует считаться при построении любых эвпсихических или утопистских концепций.
24. Многие утописты представляли себе мир, состоящий исключительно из вменяемых, здоровых и дееспособных граждан. Даже если общество изначально отберет таких индивидов, некоторые из них со временем станут больными, престарелыми, слабыми или ущербными. Кто будет о них заботиться?
25. Я считаю, что уничтожение социальной несправедливости неизбежно выведет на первый план биологическую несправедливость, генетическое, пренатальное и нахальное неравенство. Например, некоторые дети рождаются с пороком сердца, что, конечно, несправедливо. Несправедливо и то, что один одареннее, интеллектуальнее, сильнее или красивее, чем другой. Биологическую несправедливость может быть труднее вынести, чем несправедливость социальную, для которой можно привести больше оправданий. Что можно сделать с этим в совершенном обществе?
26. Нужны ли обществу или какой-либо его части невежество, неинформированность, сокрытие правды, цензура, слепота? Предназначены ли некоторые истины только для правящей группы? Диктатура, будь она самой благожелательной, всегда требует некоторого сокрытия информации. Какая правда может считаться опасной, скажем, для молодежи и т.д.? В джефферсоновской демократии правда должна быть общедоступна.
27. Многие реализованные или вымышленные утопии полагались на мудрого, благожелательного, проницательного, сильного и эффективного лидера, царя-философа. Но можно ли на это рассчитывать? (См. например, современную версию в лице Фрейзера в книге "Уолден Два" Б.Скиннера — Skinner, 1948). Кто выберет этого идеального лидера? Как гарантировать, что его власть не попадет в руки тирана? Возможны ли вообще такие гарантии? Что будет, если хороший лидер умрет? Насколько реальны отсутствие руководителя, децентрализация власти и ее удержание каждым человеком и группами без лидера?
28. По меньшей мере некоторые успешные утопистские сообщества прошлого и настоящего, например Брудерхоф, встроили в свою культуру механизмы чистосердечной и искренней публичной или приватной исповеди, обсуждения друг друга, взаимной честности, правдивости и обратной связи. На данный момент это относится к Т-группам (группам встреч), к Синанону и аналогичным группам эвпсихических (в духе "теории Y") заводов и производств, к различным типам терапевтических групп и т.д. См. брошюры "Эсален" (Esalen Institute, 1965-1969), "Туннель назад: Синанон" (Yablonsky, 1965), с. 154-187 в моей книге "Эвпсихическое управление" (Maslow, 1965), "Поедатели лимонов" {Sohl, 1967) и старые выпуски "Журнала прикладных наук о поведении" (Isherwood, 1964) и "Журнала гуманистической психологии" (Journal of Humanistic Psychology) и т.д.
29. Как интегрировать энтузиазм со скептическим реализмом? Мистицизм с практической смекалкой и хорошей проверкой реальностью? Идеалистичные и перфекционистские, а значит недостижимые, цели (необходимые чтобы задать общее направление) с благодушным принятием неизбежного несовершенства средств?
16. Синанон и Эвпсихия
Прежде всего, чтобы заранее предупредить какое-либо неверное толкование моих слов, должен признаться, что я жил весьма а замкнутой и уединенной жизнью. Я не знал вообще ничего о многом из того, что происходит здесь, и одна из причин моего приезда заключается в моем желании с новой для меня точки зрения посмотреть на жизнь людей, живших не так изолированно, как я. Хотелось посмотреть, что нового я могу узнать. Вам я могу быть полезен как наивный с вашей точки зрения человек, тот, кто новыми Глазами смотрит на привычные для вас вещи и, может быть, видит что-то, для вас привычное и потому незаметное. Возможно, я смогу вам помочь, рассказав о своей реакции на то, что я узнал, и о вопросах, которые у меня возникли.
По профессии я психолог — теоретик и исследователь. В прошлом я занимался клинической психотерапией, но в ситуации, которая очень сильно отличается от здешней, использовал иные методы и работал с другими типами людей — со студентами колледжей в частности и представителями привилегированных групп вообще. Всю жизнь я учился быть осторожным с людьми, быть мягким и деликатным по отношению к ним, обращаться с ними, как с хрупким фарфором. Из происходящего здесь меня в первую очередь заинтересовали свидетельства того, что такой подход, возможно, в целом неверен. Из того, что я читал о Синаноне, и того, что я увидел здесь, напрашивается вывод о том, что представления о человеке как о хрупком сосуде, о том, что нельзя говорить с людьми резко, поскольку это может их травмировать или им повредить. идея о том, что люди с легкостью разрыдаются, сломаются или покончат с собой, стоит лишь на них накричать, — все эти представления, возможно, устарели.
Основное положение, на котором основывается работа ваших групп, заключается в том, что люди крепки, а не хрупки. Они могут вынести многое. Лучше всего обращаться с ними прямо, а не ходить вокруг да около, или излишне деликатничать с ними, или пытаться обойти их с тыла. Необходимо сразу бить в суть. Я предложил называть это "терапией без соплей" ("no-crap therapy"). Она служит тому, чтобы снять механизмы защиты, отключить рационализацию, убрать камуфляж, прорваться за обтекаемость и вежливость, принятые в этом мире. Можно сказать, что мир наполовину ослеп, а то, что я видел здесь, является восстановлением зрения. В ваших группах люди не желают терпеть обычный камуфляж. Они попросту срывают его и отказываются выслушивать всякую ерунду, какие-либо оправдания или уклончивые ответы.
Поинтересовавшись, я узнал, что такой подход работает прекрасно. Совершил ли кто-нибудь самоубийство или как-нибудь иначе сломался? Нет. Сошел ли кто-нибудь с ума от столь жесткого обращения? Нет. Я наблюдал за этим: разговор шел напрямую, и все было прекрасно. Это противоречит всему, чему нас учили, и это очень важно для меня как для психолога-теоретика, пытающегося понять суть человеческой природы. Встает реальный вопрос о природе людей. Насколько люди сильны? Насколько они выносливы? Очень важный вопрос заключается в том, сколько правды люди могут вынести. Насколько она для них полезна, а насколько вредна? Здесь мне на ум приходит строка из Т.С.Элиота: "Слишком много действительности для человечества губительно". Он хочет сказать, что люди не могут посмотреть в глаза реальности. С другой стороны, тот опыт, который вы получаете здесь, свидетельствует не только о том, что люди могут принять правду, но также и о том, что она может быть весьма полезна или терапевтична. Она убыстряет процесс. И это так даже тогда, когда правда причиняет боль.
От своего друга, очень интересующегося Синаноном, я услышал о наркомане, прошедшем через это и впервые в жизни испытавшем настоящую интимность, истинную дружбу, подлинное уважение. Это был его первый опыт честности и прямоты, и впервые в жизни он почувствовал, что может быть самим собой и что люди его за это не убьют. Это было приятно: чем больше он был самим собой, тем больше его за это любили. И он сказал то, что произвело на меня сильнейшее впечатление. Он думал о своем друге, которого любил и которому, по его мнению, все это могло сильно помочь. Он сказал нечто, на первый взгляд совершенно безумное: "Очень жаль, что он не наркоман, потому что будь он наркоманом, он смог бы попасть в это прекрасное место". В своем роде это маленькая Утопия, место, отделенное от остального мира, в котором вы можете испытать подлинную прямоту, истинную дружбу и уважение, создаваемые честностью, и стать частью настоящей группы, работающей совместно как единое целое.
Здесь я понял еще одно: может быть, именно здесь существуют элементы совершенного общества, а безумие остается снаружи. Довольно давно я работал с индейцами племени блэкфут. Они замечательные люди. Меня интересовал этот тип личности, так что я провел с ними некоторое время и узнал их гораздо лучше. И все равно я испытал довольно странное чувство. Я приехал в резервацию, считая, что индейцы — музейный экспонат, наподобие коллекции бабочек. Затем постепенно мое мнение стало меняться. Индейцы в резервации были порядочными людьми, а белые, жившие в деревне, представляли собой сборище самых отпетых негодяев и подонков, каких я только встречал, и чем больше я узнавал их, тем более парадоксальным все начинало казаться. Где же здесь был истинный приют для убогих? Кто же здесь был надсмотрщиком, а кто находился под присмотром? Все перемешалось и стало таким, каким и должно быть в небольшом совершенном обществе. Там была создана не богадельня, а скорее оазис в пустыне.
Еще одна мысль пришла мне в голову в ходе беседы за обедом. Происходящий здесь процесс, по сути, ставит вопрос о том, что вообще нужно людям. Мне кажется, существует достаточное количество доказательств, что то, в чем люди как человеческие существа действительно нуждаются, можно перечесть по пальцам. Это довольно простые вещи. Люди нуждаются в чувстве защищенности и безопасности, в том, чтобы о них заботились, пока они малы, так, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Это во-первых. Во-вторых, они нуждаются в чувстве принадлежности, к семье, клану или группе, к которой они будут ощущать себя по праву причастными или принадлежащими. В-третьих, им нужно ощущать, что их любят, что они заслуживают любви. И, в-четвертых, им необходимо чувство уважения и положительной самооценки. Вот практически и все. Можно говорить о психологическом здоровье, о том, что для того, чтобы быть зрелым и сильным, взрослым и креативным, по большей части необходимо, чтобы требования этой психологической медицины выполнялись — это похоже на роль витаминов. Но если это так, значит большинство населения Америки страдает от недостатка этих "витаминов". С помощью множества различных уловок пытаются скрыть правду, но правда заключается в том, что средний американский гражданин не имеет настоящего друга в этом мире. Очень немногие обладают тем, что психолог мог бы назвать настоящей дружбой. Браки также далеки от этого идеала. Можно сказать, что наши проблемы, явные проблемы — неспособность сопротивляться алкоголю, неспособность сопротивляться наркотикам, неспособность сопротивляться преступности, неспособность сопротивляться ничему — все они обусловлены неудовлетворенностью этих психологических потребностей. Вопрос заключается в том, предоставляет ли Дейтоп эти психологические "витамины". Как мне показалось, пока я бродил по этому месту, — предоставляет. Напомню, в чем они заключаются: во-первых — безопасность, свобода от тревоги, свобода от страха; во-вторых — принадлежность (необходимо принадлежать к группе); в-третьих — любовь (должны быть люди, которые вас любят); и, наконец, уважение (необходимо получать уважение от других людей). Возможно, Дейтоп потому и эффективен, что предоставляет среду, в которой люди могут все это получать.
У меня возникло множество новых впечатлений и идей. Я задавал тысячи вопросов и проверял тысячи гипотез, но похоже, что все они — часть одного целого. Позвольте мне объяснить это следующим образом: считаете ли вы, что эта искренняя честность, эта прямота, которая временами выглядит жестокой, обеспечивает основу для безопасности, любви и уважения? Она причиняет боль, и это неизбежно. Каждый из вас прошел через это. Считаете ли вы это верным путем? Накануне я присутствовал на интервью с новым кандидатом в коммуну. Шпаги были обнажены, ни 6 какой деликатности не было и речи. Разговор шел напрямую, в лоб. Итак, кажется ли вам, что это то, что вам помогает? Это один из вопросов, на который я очень хотел бы услышать ответ. Другой вопрос заключается в том, обеспечивает ли этот тип группового функционирования, где все делается сообща и о всех заботится группа, чувство принадлежности, было ли это чувство прежде? Вполне возможно, что эта жестокая честность не является оскорбительной, а скорее служит основой для уважения и дружбы.
Я помню, как довольно давно, еще до появления групповой терапии, слушал одного аналитика. Он также говорил о честности. То, что он говорил, в то время казалось странным, может быть даже бессердечным или жестоким: "Я возлагаю на своих пациентов самый большой груз тревоги, который только они могут вынести". Понимаете ли вы, что это значит? Он выкладывает им столько, сколько они могут вынести, поскольку чем больше они смогут выдержать, тем быстрее все пойдет. Это выглядит не так уж и странно в свете того, что происходит здесь.
Это подводит нас к идее воспитания и пониманию Дейтопа в качестве воспитательного учреждения. Это оазис, небольшое совершенное общество, которое обеспечивает то необходимое, что другие общества не обеспечивают, хотя должны бы. Дейтоп поднимает вопрос о воспитании в целом и о том, как различные культуры его используют. Воспитание — это не только книги и слова. Уроки Дейтопа важны для воспитания в более широком смысле — они важны для понимания того, как стать хорошим взрослым человеком.
[Примечание. С этого момента завязалась дискуссия, представлявшая собой оживленный обмен мнениями между д-ром Маслоу и жителями Дейтопа. К сожалению, многие интересные замечания членов коммуны не сохранились на пленке, поэтому оставшаяся часть этой стенограммы содержит лишь высказывания д-ра Маслоу, которые были достаточно полными и самодостаточными для того, чтобы быть понятными вне контекста дискуссии.]
О Дейтопе и теории самоактуализации. В принципе, каждый может достичь самоактуализации. Если кому-то это не удается, то лишь потому, что произошло что-то, блокировавшее процесс. Здесь к этому пониманию добавилось, что стремление к зрелости, ответственности, хорошей жизни настолько сильно, что люди в гораздо большей степени, чем я предполагал, могут выдержать все то жесткое обращение, которому вы их подвергаете. По меньшей мере, это верно для некоторых людей. Людям как бы приходится пробиваться сюда через боль, стыд и тому подобное. Это произвело на меня сильное впечатление, так как свидетельствует о том, что потребность в самоактуализации на самом деле сильнее, чем я предполагал. Конечно же, те люди, которые здесь собрались, изначально могли это выдержать. Кто же не мог? Скольких людей эта честность отпугнула, оказавшись для них чересчур болезненной?
О развитии ответственности. Похоже, что один из способов воспитания зрелости заключается в том, чтобы предоставить людям ответственность, исходя из того, что они способны нести ее, позволить им бороться и работать в поте лица. Позволить им самим добиваться всего вместо того, чтобы всячески их оберегать, потакать им или делать все за них. Конечно, с другой стороны существует вообще полное отсутствие заботы, но это другая крайность. Мне кажется, то, что здесь происходит, как раз является развитием чувства ответственности. Вы не слушаете всякую ерунду, которую вам говорят, и все, что вам надо сделать, вы делаете сами. Никакие оправдания и отговорки не принимаются.
Я могу проиллюстрировать это примером из жизни индейцев блэкфут. Это люди сильного характера, с чувством собственного достоинства, и они были самыми бесстрашными воинами. Они были сильны духом, они могли выстоять. Если бы можно было пронаблюдать за тем, как они становятся такими, думаю, причина оказалась бы в огромном уважении, с которым блэкфут относятся к своим детям. Могу привести пример. Я помню маленького ребенка, толком еще не умевшего ходить, который пытался открыть дверь хижины — у него не получалось. Это была большая, тяжелая дверь, и, как он ни давил на нее, она не открывалась. Американцы бы встали и открыли для него дверь. Индейцы блэкфут же сидели битых полчаса и смотрели, как ребенок пытается открыть дверь, пока он не смог это сделать сам. Ему пришлось попотеть, зато потом все хвалили его за то, что он смог это сделать сам. Я хочу сказать, что индейцы блэкфут уважают ребенка больше, чем американцы.
Другой пример. Мне очень нравился маленький мальчик, которому было где-то семь-восемь лет. Когда я к нему присмотрелся, оказалось, что он был довольно богатым парнем по меркам индейцев блэкфут. Ему принадлежало несколько лошадей и коров, и он владел узелком лекарств, обладавших особой ценностью. Один взрослый хотел купить этот узелок, бывший самой ценной вещью у мальчика. Его отец рассказал мне, что сделал маленький Тедди, когда получил это предложение (не забывайте, что ему было семь лет). Он ушел далеко от поселения, чтобы поразмыслить в одиночестве. Он ушел на двое или трое суток, жил бивачной жизнью и думал. Он не спросил совета у отца или матери, и они сами ему ничего не сказали. Он вернулся и объявил свое решение. Не могу себе представить, чтобы мы позволили такое семилетнему ребенку.
О новой социальной терапии. Это мысль, которая может оказаться интересной для вас по профессиональным соображениям. Появились новые вакансии на должность активиста — должность, для которой требуется скорее личный опыт, чем книжное образование. Это что-то среднее между сельским священником и учителем. Вы должны заботиться о людях. Вы должны работать с ними в непосредственном контакте, а не на расстоянии; вы должны обладать наиболее полным знанием человеческой природы, которое только возможно. Я предложил называть это "социальной терапией". Похоже, что последние пару лет это направление развивается довольно активно. Наиболее успешно работают люди без всяких ученых степеней — те, кто на своем опыте знает жизнь улицы. Они знают, с чем имеют дело, знают, например, когда надо надавить, а когда стоит обращаться помягче.
Когда одну треть населения Америки и около 98% остального мира составляют люди, которых можно охарактеризовать как "непривилегированные слои", когда вдруг возникло стремление обучить грамоте безграмотных, а в психиатрии — стремление помочь людям достигнуть зрелости и ответственности, возникает острая нехватка людей для этой работы. У меня сложилось впечатление, что обычное академическое образование может здесь в чем-то помочь, но его недостаточно. В настоящее время многое из этого ложится на плечи социальных работников, а типичный социальный работник, насколько я знаком с их подготовкой, мало понимает, что же происходит на самом деле. То есть ему не хватает личного опыта. Так что, возможно, стоит укомплектовать все эти службы, по меньшей мере частично, людьми, умудренными опытом, а не напичканными лекциями. Одна из интересных сторон коммуны Дейтоп заключается в том, что ею управляют люди, прошедшие сквозь все переделки реальной жизни. Вы знаете, как обращаться с людьми, находящимися с вами в одной лодке. И это настоящая работа, возможно — новая профессия.
О происходящей социальной революции. Я могу в течение получаса приводить примеры того, как она происходит в разных областях жизни. Изменяются церкви, изменяется религия. Происходит революция. В некоторых областях она происходит быстрее, чем в других, но все они развиваются в одном эвпсихическом направлении, то есть в направлении более полноценно человечных людей. Это путь людей настолько сильных, творческих и исполненных радости, насколько люди вообще способны жить, радоваться жизни, быть психологически и физически здоровыми. Можно упомянуть эвпсихическую религию, возникающую сейчас. У меня есть книга "Эвпсихическое управление" (Maslow, 1965) о положении на производстве, заводах и т.д. Там также происходит революция. В некоторых местах вся организация труда строится так, чтобы быть благоприятной, а не губительной для человеческой природы. Такие порядки способствуют развитию человеческой природы, а не подавляют ее.
Существуют книги и статьи, с тех же позиций рассматривающие супружество, любовь и секс. Все они направлены к некоторому идеалу, указывающему нам направление, в котором мы идем, дорогу, по которой человек шагает прямо и смело, как настоящий человек, достигший максимального развития.
Конечно же, основная масса общества все еще играет роль балласта. Но существует столько точек роста, столько разнообразных областей, что можно смело назвать это движением будущего. Это не единственное место на земле, где обсуждаются подобные вещи, будьте в этом уверены. Существуют десятки других.
О большинстве из них мы не слышим, потому что они развиваются самостоятельно и независимо. Я знаю, что если у меня возникла хорошая идея, какое-то открытие, какая-нибудь прекрасная задумка, значит, коль скоро я смог до нее дойти, то одновременно еще несколько человек работает над ней. Это всегда реакция на то, что происходит вокруг, и наиболее чуткие люди восприимчивы к этому.
Все это происходит и в сфере образования. Мне кажется, что, если бы мы собрались и объединили весь свой опыт, позитивный или негативный, вместе мы смогли бы содрать шкуру с чертовой системы образования. Да, это сказано резко, но нужно считаться с реальной действительностью, реальными человеческими потребностями и человеческим развитием, а не с устаревшими традициями тысячелетней давности.
Говорить об эвпсихическом образовании непросто. Мне кажется, что вы также могли бы в этом помочь, отнесясь ко всему так, как я уже предлагал, то есть как к пилотажному эксперименту. Представьте, что весь мир стоит за вашей спиной и смотрит, к чему приведет вся ваша работа — что сработает, а что нет, что хорошо, а что плохо, что получится, а что потерпит неудачу.
Отчасти мы можем добиться успеха потому, что США — самая богатая страна в мире. Мы можем позволить себе посиживать здесь вместо того, чтобы вкалывать в поле за щепотку риса просто ради выживания. Нельзя назвать это роскошью, однако мы можем сидеть и говорить при этом, что на Земле совсем немного таких обществ, где вы могли бы потратить столько времени на разговоры и при этом не умереть с голоду. В этом смысле мы и представляем собой пилотажный эксперимент, где идеи проходят обкатку. Вы можете рассматривать свой опыт как практический урок или так, как биологи рассматривают растущую верхушку растения. Это не полностью иной мир, а точка роста, как все это можно оптимистично назвать. Когда же вы настроены пессимистически, остальная часть общества, конечно же, представляется мертвым грузом. Она традиционна, консервативна, старорежимна. Нам преподают всякие уроки морального воспитания, которые, может быть, были хороши в 1850 году. В определенной степени это зависит от вашего настроения. Но я считаю, что справедливо говорить о том, что это не просто тихая заводь. Возможно, это точка роста человечества.
О группах встреч. Позвольте мне кое-что вам рассказать. Я был только в одной группе встреч — вчера вечером — и не знаю, как бы я повел себя, пробудь я в ней подольше. За всю мою жизнь со мной ни разу не обращались с такой прямотой. Это разительный контраст по сравнению с обычным миром, миром университетской профессуры. Заседания кафедр, конечно же, не имеют ничего общего с этими встречами. Заседания эти практически бессмысленны, и я стараюсь по возможности их избегать — сплошная вежливость, никто слова поперек не скажет. Вспоминаю об одном профессоре, который не смог бы сказать "дерьмо", будь он в нем хоть по самые уши. Здесь же все по-другому, меня это вчера даже несколько выбило из колеи. В моем мире все так вежливы потому, что стараются избежать конфронтации. Вокруг полно благочестивых старых дев — я имею в виду "старых дев" мужского пола. Мне кажется, было бы здорово, если бы вы попали на одно из наших заседаний и по-настоящему в нем поучаствовали. Это бы просто все перевернуло. И мне кажется, так-то оно было бы лучше.
Важнейший вопрос для исследования. Здесь вновь возникает вопрос, который я уже несколько раз задавал. Это очень важный вопрос, и как я полагаю, ответ вам на самом деле неизвестен: почему одни остаются здесь, а другие — нет. Или иначе: если рассматривать Дейтоп как нечто вроде образовательного учреждения, то для какой доли населения и в какой степени оно может принести пользу? Сколько клиентов вы предполагаете принять? Для скольких людей это не подойдет? Нужно помнить, что люди, которые вообще сюда не обращаются, не учитываются при подсчете процента неудач.
Вы преодолели препятствия, вы преодолели страх. Что же вы думаете о тех людях, которые не смогли этого? В чем разница между ними и вами? Это практический вопрос, поскольку вы будете "выпускниками", вам в будущем предстоит управлять местами наподобие этого. Тогда вы столкнетесь с вопросом, как сделать так, чтобы больше людей оставалось у вас.
О психотерапии. Подобная проблема стоит и перед психоанализом, перед индивидуальной терапией. Теория, выведенная психоаналитиками и психотерапевтами на основании опыта, заключается в том, что именно прямота отпугивает людей от терапии. Так что они работают с людьми очень осторожно и выжидают по нескольку месяцев, прежде чем взяться за истинную проблему. Сначала пытаются установить взаимоотношения, а потом — приложить немного давления. Здесь же все наоборот, никто не ждет по полгода, интенсивная терапия начинается сразу. Это вопрос о том, что наиболее эффективно и для кого, для скольких людей. По сравнению с обычной психоаналитической процедурой, похоже, что здесь все происходит гораздо быстрее.
Это напоминает мне кое о чем еще. Теория, которой меня учили и которой я руководствовался в психотерапии, заключалась в том, что, если дать людям правду, особой пользы это не принесет. Надо помочь им самостоятельно открыть правду о себе. И считается, что на это требуется немало времени, поскольку правда — это не самая приятная вещь. К ней надо подходить постепенно. Хочу вам сказать, что по сравнению с этой картиной, этой процедурой, правду здесь просто выкладывают прямо вам в лицо. Никто не сидит и не ждет по восемь месяцев, пока вы дойдете до нее самостоятельно. По крайней мере те, кто остается, принимают эту правду, и похоже, что она идет им на пользу. Это противоречит всей психологической теории.
О самопознании и группах. Так или иначе, группа помогает. Никто, кстати, не знает — почему. Известно только, что каким-то образом она помогает. У меня накопилась масса впечатлений, которые я еще не переработал. Я еще не знаю, что из всего этого можно вывести, потому что требуется время на то, чтобы все обдумать. На основании того, что мы говорили накануне, у меня складывается впечатление, что обратная связь от группы дает вам то, что вы не получили бы и за сто лет индивидуального психоанализа. Разговор о том, как кто-то выглядит, и о том, как вас видят другие, когда еще шесть человек подтверждает, что вы производите именно такое впечатление, на деле может открыть глаза. Вероятно, сформировать собственную идентичность или истинный образ самого себя невозможно, если вам неизвестно, как вас воспринимает остальной мир. Это новая идея. В психоанализе ее нет. То, как вас воспринимают другие, не учитывается. Важно лишь то, что вы сами, своими ощущениями сможете открыть в себе, в своей натуре, в своих снах и фантазиях.
Мне кажется, что, если бы я пробыл подольше с этой группой, я бы услышал вещи, ранее мной никогда не слышанные, как если бы здесь была кинокамера, которая могла бы мгновенно показывать мне, как меня видят другие. Тогда бы я мог все взвесить и обдумать, задать себе вопрос: правы они или нет? Какова доля правды во всем этом? Мне кажется, таким образом я узнал бы больше о самом себе. Это знание самого себя помогло бы в поисках идентичности.
Когда преодолеешь боль, самопознание становится довольно приятной вещью. Приятно знать что-то, а не теряться в догадках по поводу этого. "Может быть, он не заговорил со мной, потому что я плохой, может быть, они так вели себя, потому что я плохой?" Для среднего человека жизнь — это лишь смена разных "может быть". Он не знает, почему люди улыбаются ему, а почему нет. Очень приятно, когда не надо гадать. Хорошо иметь возможность знать это.
17. Об эвпсихическом управлении
Одним из основных вопросов является то, какие условия труда, какие виды труда, какие типы управления и какое вознаграждение или плата будут способствовать здоровому развитию человеческой природы до ее самой высшей точки. То есть, какие условия труда оптимальны для самореализации? Этот вопрос можно перевернуть и спросить: при условии сравнительного процветания общества и наличия здоровых или нормальных людей, чьи базовые потребности — в питании, жилище, одежде и т.д. — получают удовлетворение, как оптимально использовать таких людей для достижения целей и ценностей организации? Как лучше всего с ними обращаться? При каких условиях они будут лучше всего работать? Какие вознаграждения, материальные или нематериальные, будут наиболее эффективны?
Эвпсихические условия труда зачастую благоприятны не только для личной самореализации, но и для повышения производительности организации, ее "здоровья" и процветания.
Тогда можно по-новому подойти к проблеме управления (в любой организации или любом обществе): как организовать социальные условия в каком-либо сообществе таким образом, чтобы цели индивида совпали с целями организации? Когда это возможно? Когда это невозможно? Или опасно? Каковы силы, благоприятствующие социальной и индивидуальной синергии? Каковы, с другой стороны, силы, обостряющие антагонизм между обществом и индивидом?
Очевидно, что эти вопросы затрагивают глубочайшие проблемы личной и общественной жизни, социальной, политической и экономической теории и даже философии вообще. Например, моя книга "Психология науки" (Maslow, 1966) демонстрирует необходимость и возможность для гуманистических наук выйти за пределы созданных ими же рамок свободной от ценностей, механоморфической науки.
Можно также считать, что классическая экономическая теория, основывающаяся на неадекватной теории человеческой мотивации, также может быть революционизирована, если принять реальность высших человеческих потребностей, включая стремление к самоактуализации и любовь к высшим ценностям. Я уверен, что нечто аналогичное должно быть верным и для политических наук, для социологии, для всех наук о человеке и обществе и связанных с ними профессий.
Все это подчеркивает, что речь идет не о каких-либо новых приемах управления, о каких-то "уловках" или поверхностных методах, с помощью которых можно было бы более эффективно манипулировать людьми вопреки их собственным интересам. Это не руководство по эксплуатации.
Нет, это скорее четкое противопоставление одной базовой системе ортодоксальных ценностей другой, более современной системы ценностей, претендующей не только на большую эффективность, но и на большую близость к истине. Она основывается на некоторых поистине революционных последствиях открытия того, что человеческая природа недооценивалась, что человек имеет природу более высокого порядка, которая так же "инстинктоидна", как и его низшее естество, и что эта высшая природа включает в себя потребность в осмысленном труде, в ответственности, в творчестве, в справедливости, в том, чтобы делать то, что приносит пользу, и в том, чтобы делать это хорошо.
В рамках такой новой системы рассматривать "плату" исключительно в ее денежном выражении уже невозможно. Удовлетворение потребностей низшего уровня действительно может быть обеспечено с помощью денег но когда эти потребности уже удовлетворены, людей будут мотивировать только высшие формы "платы", то есть чувство принадлежности, любви, достоинства, уважения, благодарности, чести, а также возможность самоактуализации и развития высших ценностей — истины, красоты, эффективности, справедливости, совершенства, порядка, законности и т.д.
Здесь о многом может поразмыслить не только марксист или фрейдист, но и политический или военный функционер, жесткий начальник или либерал.
18. О низких жалобах, высоких жалобах и метажалобах
Основной принцип, на котором базируется вся концепция, можно сформулировать в следующем виде: люди могут жить на разных уровнях мотивационной иерархии, то есть "высокой" жизнью или жизнью "низкой", ограничиваться борьбой за существование или счастливо жить в эвпсихическом обществе, когда все базовые потребности удовлетворены и можно предаваться размышлениям о сути поэзии, или математики, или о чем-нибудь еще в этом роде.
Определить мотивационный уровень жизни человека можно несколькими способами. Например, о нем можно судить по тому, над какими шутками человек смеется. Для человека, живущего на низшем потребностном уровне, наиболее смешным будет самый жестокий и грубый юмор, вроде зрелища старушки, которую кусает собака, или городского дурачка, над которым издеваются дети. Юмор же в духе Авраама Линкольна — юмор философского, познавательного типа — вызывает скорее улыбку, а не животный хохот, в нем нет ничего, связанного с жестокостью или насилием. Этот юмор более высокого порядка совершенно непонятен человеку, живущему на низших потребностных уровнях.
Еще одним примером проявления различий мотивационного уровня нашей жизни в разных симптомах и поведенческих актах могут служить проективные тесты. С помощью теста Роршаха можно определить, к чему человек стремится наиболее активно, чего он желает, в чем нуждается. Все полностью удовлетворенные базовые потребности обычно забываются человеком и исчезают из сферы сознания. Удовлетворенные базовые потребности в определенном смысле просто перестают существовать, по крайней мере — в сознании. Таким образом, то, чего человек хочет, желает и к чему стремится, обычно находится на более высоком уровне мотивационной иерархии по сравнению с тем, на котором находится он сам. Концентрация на данной конкретной потребности означает, с одной стороны, что потребности более низкого порядка уже удовлетворены, а с другой — что потребности, более высокие по отношению к текущим желаниям человека, еще не вошли в сферу потенциальных потребностей данного человека, так что он о них Даже и не думает. Об этом можно судить с помощью тестов Роршаха. Об этом можно также судить на основании сновидений и их анализа.
Я также считаю, что, сходным образом, уровень жалоб или, другими словами, уровень желаний человека, может служить индикатором мотивационного уровня его жизни, и, если уровень жалоб изучить в контексте производственной обстановки, он может служить критерием уровня здоровья всей организации, особенно при наличии достаточно обширной выборки.
Возьмем к примеру, рабочих, живущих в условиях авторитаризма и жестокой борьбы за выживание, когда страх, нужда и даже голод вполне возможны и определяют выбор работы, стиль поведения начальства, степень покорности, с которой рабочие будут принимать жестокость, и т.д. У таких рабочих, высказывающих соответствующие жалобы и ворчащих на жизнь, неудовлетворенными скорее всего будут оставаться потребности низших уровней иерархии. К самому низшему уровню относятся жалобы на холод и сырость, опасность для жизни и усталость, плохое жилье и неудовлетворенность разнообразных биологических нужд.
Конечно же, наличие таких жалоб в современной производственной ситуации будет свидетельствовать о чрезвычайно плохом управлении и чрезвычайно низком уровне жизни в организации. В обычной производственной ситуации такой род неудовлетворенности, такие низкие по своей сути жалобы возникают редко. В своем позитивном аспекте — в отражении желаний или нужд, опережающих то, что доступно в данный момент, — эти жалобы находятся примерно на том же низком уровне. Так, мексиканский рабочий, к примеру, может высказывать позитивные жалобы в отношении безопасности и охраны труда, жаловаться на произвольные увольнения, на то, что он не может планировать семейный бюджет. поскольку не знает, как долго еще продержится на этой работе. Он может жаловаться на полное отсутствие охраны труда на произвол бригадира, на унижения, которые ему приходится сносить, чтобы не потерять работу и т.д. Я считаю, что низкими жалобами мы можем называть те, которые относятся к биологическому уровню и уровню безопасности, а, возможно, также и к уровню потребности в общении и принадлежности к неформальной группе.
Более высокие потребностные уровни по большей части связаны с оценкой и самооценкой, где встают проблемы достоинства, автономии, самоуважения, уважения со стороны других, чувства собственной ценности, получения похвалы, вознаграждения за Свои достижения. Жалобы на этом уровне скорее всего будут относиться к чему-либо, связанному с потерей достоинства или угрозой самооценке и репутации. Что же касается метажалоб, то я связываю их с метамотивами, свойственными самоактуализирующейся жизни. Более точно эти последние можно в совокупности охарактеризовать как бытийные ценности. Эти метапотребности в совершенстве, справедливости, красоте, истине и подобных вещах проявляются и в производственной ситуации, где предметом жалоб может быть недостаток эффективности (даже если это и не влияет на заработок данного конкретного человека). Тем самым человек заявляет о несовершенстве мира, в котором он живет (опять же, это не эгоистическая, а, как ее можно охарактеризовать, альтруистическая философская жалоба не-личного порядка). Он может также жаловаться на то, что от него скрывают часть правды и фактов, или же его жалоба может касаться других препятствий на пути свободного общения.
Это желание правды, честности, полноты фактов является не базовой, а одной из метапотребностей, и люди, которые могут позволить себе предъявлять жалобы такого порядка, несомненно живут на очень высоком метамотивационном уровне. В циничном обществе, управляемом ворами, тиранами или нечистоплотными людьми, таких жалоб не услышишь — жалобы будут более низкого уровня. Претензии в отношении справедливости — это также метажалобы, и я встречаю множество их в протоколах исследования жизни рабочих в организациях с хорошим управлением. Такие люди могут жаловаться на несправедливость, даже если она лично им приносит финансовую выгоду. Другим примером метажалобы является жалоба на то, что добродетель осталась не вознагражденной, на то, что вознаграждение получили недостойные, — то есть на отсутствие справедливости.
Другими словами, из всего вышесказанного можно сделать вполне достоверный вывод о том, что люди будут жаловаться при любых условиях. Эдема не существует, обрести рай на Земле невозможно, разве только на несколько мгновений. Какие бы блага Люди ни получали, невозможно представить, чтобы они остались полностью удовлетворены ими. Это само по себе являлось бы отрицанием высших ступеней развития человеческой природы, поскольку это означало бы, что в подобной точке любое дальнейшее совершенствование было бы невозможным — а это, конечно же, абсурдная мысль. Невозможно себе представить, чтобы даже миллионы лет дальнейшего развития привели к подобному абсолютному совершенству. Люди всегда смогут принять любые возможные блага, любую возможную удачу и вознаграждение. На некоторое время они останутся полностью удовлетворены этими благами. Затем же, как только они к ним привыкнут, эти блага позабудутся, и люди начнут развиваться дальше в поиске все более высоких благ, не переставая стремиться к еще большему совершенству. Мне это представляется вечным, продолжающимся бесконечно процессом (Wilson, 1965).
Считаю нужным подчеркнуть эту мысль, поскольку в литературе по управлению я встречаю существенные признаки разочарования и утраты иллюзий, а порой и вообще отказ от самой идеи просвещенного управления и возврат к авторитарному типу управления, поскольку те, кто наделен полномочиями управления, сильно разочарованы отсутствием благодарности и продолжением жалоб при улучшении условий. Но, согласно теории мотивации, не следует ожидать прекращения жалоб — следует ожидать лишь того, что эти жалобы по своей природе будут становиться все более высокими. В принципе это соответствует моему описанию человеческой мотивации как бесконечного процесса, переходящего на все более высокие уровни по мере улучшения условий. Это также перекликается с моей концепцией уровней фрустрации. В ней я отверг понимание фрустрации как чего-то неизменно плохого и взял за основу положение о том, что существуют иерархии фрустрации и что переход от низшего фрустрационного уровня к высшему является признаком благополучия, хороших социальных условий, личной зрелости и т.д. Наличие жалоб на состояние программ озеленения города, негодование женских комитетов по поводу того, что за розариями в парке недостаточно ухаживают, само по себе прекрасно, поскольку это свидетельствует о высоком уровне жизни этих людей. Когда кто-то жалуется на состояние розариев, это означает, что он сыт, что у него хороший кров, что его жилище отапливается, что ему не приходится бояться бубонной чумы или убийства, что телефонная связь и пожарная охрана работают эффективно, что правительство, система образования и местное руководство хороши и что удовлетворены многие другие требования. Вот что важно: не надо рассматривать жалобу высшего уровня точно так же, как любую иную жалобу; ее следует использовать в качестве индикатора всех тех требований, которые были удовлетворены для того, чтобы сделать подобную жалобу теоретически возможной.
Если просвещенные и умные руководители достаточно глубоко проникнутся этой идеей, они будут ожидать, что улучшение условий повлечет за собой описанное выше повышение уровня жалоб и фрустрации, а не того, что улучшение условий приведет к исчезновению всех жалоб. Существует определенная опасность, что они могут разочароваться и обозлиться после того, как столько усилий и средств будет затрачено на улучшение условий труда, а жалобы не прекратятся. Необходимо научиться обращать внимание на то, вырос ли сам уровень этих жалоб. Это и является настоящей проверкой, и именно этого следует ожидать. Более того, я считаю, что мы должны научиться этому радоваться, а не просто оставаться удовлетворенными этим.
Однако здесь возникают некоторые проблемы особого рода. Одной из них является вопрос о том, что считать справедливостью, а что — несправедливостью. Конечно же, будет множество мелких жалоб, возникающих при сравнении себя с другими — может быть, у кого-то лучше освещение, более удобное кресло, повышенный оклад или еще что-нибудь в этом роде. Все это может привести к исключительной мелочности, когда люди сравнивают, у кого больше стол в кабинете, у кого больше цветов в вазе и т. д. Зачастую нам придется делать конкретное, применимое лишь для данного единичного случая суждение о том, выражает ли жалоба стремление к справедливости на уровне метапотребностей либо это лишь поверхностное проявление иерархии доминантности, борьбы за место в этой иерархии, попытки подняться по лестнице престижа. Или может статься (несколько подобных примеров приведено в книге Дальтона), что по контексту можно будет четко отнести жалобу к проявлению потребности в безопасности. Я запомнил один пример, когда стали замечать, что, когда секретарша начальника проявляла дружелюбие к одному человеку, а с другим была нелюбезна, это означало, что последнего скоро должны были уволить. Другими словами, нужно делать предположение об уровне мотивации, сообразуясь с каждой конкретной ситуацией.
Более сложным будет попытаться проанализировать, какой Смысл имеют деньги в мотивационном аспекте. В мотивационной иерархии деньги могут играть практически какую угодно роль. Они могут относиться к низшим, средним, высшим ценностям и даже метаценностям. Конечно же, при попытке определить конкретный уровень потребностей я в некоторых случаях попросту терпел неудачу. Тогда я просто признавал такой случай неопределимым и больше не пытался вычислить его место в мотивационной иерархии.
Естественно, будут и другие случаи, плохо поддающиеся определению. Возможно, наиболее спокойным было бы вообще не пытаться определить их. Разумеется, если проводить огромное и тщательное индивидуализированное исследование, можно дополнительно проинтервьюировать людей для того, чтобы выяснить действительную мотивацию жалобы, скажем, по поводу денег. Но в настоящем исследовании это не представляется возможным, а равно и необходимым. Это особенно верно в том случае, когда мы применяем какой-либо критерий для сравнения двух выборок, используемых в экспериментальных целях, например работников хорошо управляемого завода и завода с плохим управлением.
Что принимать за действительно плохие условия. Следует помнить, каковы действительно предельно плохие условия. В литературе по менеджменту не приводится ни одного примера действительно плохих условий, являющихся привычными для временного или неквалифицированного рабочего, порождающих ситуацию почти гражданской войны. За полюс шкалы можно принять что-либо наподобие лагеря военнопленных, тюрьмы или концентрационного лагеря. В рамках США это может быть мелкое предприятие с одним или двумя работниками, действующее в условиях жесткой конкуренции и борьбы за выживание, когда важен каждый цент и босс может продержаться, лишь выжимая из своих подчиненных все до последней капли, доводя их до отчаяния, так что они просто вынуждены уволиться, поскольку он пытается заработать на жизнь, вцепившись в них и высасывая из них максимально возможную прибыль. Не стоит разделять заблуждения насчет того, что крупная корпорация с относительно плохим управлением является образцом "плохих условий" — условия там далеко не так плохи. Следует помнить о том, что 99% человечества отдало бы несколько лет своей жизни за то, чтобы получить работу в наиболее плохо управляемой крупной корпорации нашей страны. Нужна более широкая шкала для сравнения. Я думаю, что в исследовательских целях было бы желательным начать составлять коллекцию действительно плохих случаев, встречающихся в нашей практике.
Еще одна проблема. В последнее время начало обнаруживаться еще одно обстоятельство, которое удивило меня, когда я впервые с ним столкнулся. Хорошие условия, оказывающие благоприятное влияние на развитие большей части популяции, могут оказать на некоторое число людей негативное, порой даже катастрофическое воздействие. Если авторитарным личностям предоставить свободу и оказать доверие, это лишь усугубит их плохое поведение. Свобода действий и ответственность могут привести к тому, что человека зависимого и пассивного охватят тревога и страх. Я знаю об этом пока еще не так много, поскольку начал замечать подобные примеры лишь несколько лет назад. Но следует учитывать эту возможность. Необходимо накопить большое количество реальных примеров, прежде чем мы начнем формулировать какие-либо теории по этому поводу и, конечно же, прежде чем приступим к каким-либо экспериментам. Все это можно сформулировать следующим образом: существует достаточное количество людей, близких к психопатологии, которые готовы легко поддаться на соблазн украсть, но никогда этого не осознают, поскольку работают в условиях постоянного контроля, когда этот соблазн практически не проявляется в их сознании. Предположим, к примеру, что в каком-либо банке будет введен "либеральный" уклад, будут сняты все способы контроля, уволены детективы и т. д. и сотрудникам будет оказано полное доверие. В такой ситуации, конечно же, найдется один служащий из десяти или двадцати — я в действительности не знаю, каков этот процент, — который впервые в своей сознательной жизни окажется лицом к лицу с соблазном украсть. И некоторые из них поддадутся ему, если будут думать, что это им сойдет с рук.
Очень важным моментом здесь является то, что хорошие условия отнюдь не обязательно сделают всех людей растущими самоактуализирующимися личностями. Реакция на это в случае определенных неврозов будет совсем иной. Люди с определенной конституцией или темпераментом гораздо менее склонны реагировать именно таким образом. И, наконец, та незначительная доля клептомании и садизма, которая присуща каждому человеку на Земле, в этих "хороших условиях", когда человеку полностью доверяют и предоставляют свободу действовать в соответствии с собственными представлениями о чести, может проявиться со всей силой. Я вспоминаю, как работала подобная система доверия в мою бытность студентом Корнельского университета в 1926 и 1927 г Поразительно то, что где-то 95% (или больше) студентов гордились тем, что им предоставлена такая свобода, и эта система прекрасно для них работала. Но всегда находилось 1-2-3%, для которых она не подходила, которые использовали этот уклад для того, чтобы списывать, лгать, пользоваться шпаргалками. Система доверия не может применяться в тех ситуациях, где слишком велик соблазн, слишком высоки ставки.
Все описанные выше идеи и методы в принципе могут использоваться во многих социально-психологических ситуациях. В колледжах, например, об уровне просвещенности всего сообщества можно судить по уровню жалоб преподавателей, администрации и студентов. В подобной ситуации может существовать целая иерархия жалоб и актуальных потребностей. То же самое верно и для брака, а может даже и оказаться индикатором совершенства брака, его здоровья, о котором можно будет судить по уровню жалоб супругов. Жена, которая жалуется на то, что ее муж однажды забыл подарить ей цветы или на то, что он кладет слишком много сахара в кофе, несомненно находится на совершенно ином уровне, чем женщина, жалующаяся на то, что муж разбил ей нос, выбил ей зубы или пырнул ее ножом. То же самое может распространяться и на жалобы детей в отношении родителей. Или на жалобы детей в отношении школы или учителей.
Я думаю, что смогу обобщить все это, сказав, что теоретически о здоровье или уровне развития любой человеческой межличностной организации можно судить с помощью того же метода оценки уровня жалоб в иерархии. При этом следует помнить, что насколько совершенными бы ни были брак, школа, колледж или родители, люди постоянно будут видеть пути их улучшения, то есть жалобы будут присутствовать всегда. Следует также исходить из того, что жалобы следует подразделять на негативные и позитивные: если сделать невозможным в какой-либо момент удовлетворение базовых нужд или поставить его под угрозу, мгновенно будут возникать острые жалобы, хотя пока такие нужды удовлетворяются, человек обычно не обращает на это внимания или принимает как должное. То есть, если спросить человека, чем хорошо его жилье, ему вряд ли придет в голову указать на то, что его ноги не промокают, поскольку полы не затоплены, или на то, что в своем офисе ему не приходится беспокоиться о клопах и тараканах. Он просто примет это все как должное и не отметит в качестве плюсов. Но если эти принимаемые как должное условия исчезнут, конечно же, поднимется большой шум. Другими словами, удовлетворение этих потребностей не вызывает радости или благодарности, хотя его отсутствие вызывает яростные жалобы. С другой стороны, противоположностью этому являются позитивные жалобы или предложения по улучшению. Сюда в целом относятся замечания в отношении вещей, находящихся на более высоком уровне мотивационной иерархии, того, что лежит как бы перед нами и является следующим предметом наших желаний.
В принципе, исследование жалоб можно довольно просто продолжить в первую очередь сбором реальных примеров исключительно плохих начальников и исключительно плохих условий. Например, одного знакомого мне обойщика, лютой ненавистью ненавидящего своего босса, но не имеющего возможности найти лучшее место работы, поскольку в этой отрасли их просто нет, постоянно доводит до белого каления то, что начальник подзывает его свистом, а не зовет по имени. Это оскорбление повторяется постоянно и намеренно и приводит моего знакомого во все большее и большее бешенство. Другой пример встретился мне во времена моей учебы в колледже, когда я работал в гостиничных столовых и ресторанах. Я был зачислен официантом на летнюю работу в курортном отеле (где-то около 1925 г), оплатил свой проезд до курорта, а в результате меня поставили работать уборщиком с гораздо меньшим жалованием и без возможности получать чаевые. В этом случае меня попросту обжулили — у меня не было денег на обратную дорогу, а искать другую летнюю работу было уже поздно. Начальник обещал вскорости назначить меня официантом, и я поверил ему на слово. Будучи уборщиком без чаевых, я получал где-то порядка десяти или двадцати долларов в месяц. Работать нужно было семь дней в неделю по четырнадцать часов, без выходных. Этот человек также дал нам дополнительное задание готовить все салаты, потому что работник, в чьи непосредственные обязанности это входило, задерживался на пару дней. Через несколько дней мы спросили, где же этот "салатчик", на что начальник пообещал, что тот прибудет на следующий день. Все это продолжалось еще две недели, пока не стало ясно, что нас просто обманывают и стараются на нас заработать лишнюю пару долларов.
Наконец, 4 июля, в День независимости, в гостиницу съехалось триста-четыреста гостей, и нас попросили проработать большую часть ночи, готовя шикарный десерт, красивый на вид и очень сложный в приготовлении. Все сотрудники собрались и решили сделать это без лишних жалоб, но затем, после того, как мы подали первое блюдо праздничного ужина, мы все ушли с работы и уволились из отеля. Для работников это, конечно же, была большая материальная жертва, поскольку было уже поздно искать другую хорошую работу, а может, и любую работу вообще, однако ненависть и жажда мести были столь сильны, что наслаждение от этого я испытываю и по сей день, тридцать пять лет спустя. Вот что я называю действительно плохими условиями, и вот что я имею в виду под гражданской войной.
В любом случае, сбор примеров подобного обращения может послужить основой для составления списка, с помощью которого люди, работающие в хороших условиях, смогут лучше осознать все свои преимущества и блага (которые они обычно не замечают и принимают как должное, как норму). То есть, вместо того, чтобы просить их высказать свои жалобы, возможно стоит предложить им список действительно плохих условий и спросить, происходят ли эти вещи с ними. Например, водятся ли там насекомые, или помещение не отапливается, либо оно напротив слишком жаркое или слишком шумное и опасное, проливаются ли на них опасные химикаты и причиняются ли им увечья, терпят ли они побои или им приходится работать на опасном оборудовании без средств безопасности и т.д. Каждый, кому предложат такой список из двухсот подобных пунктов, сможет осознать, что отсутствие этих двух сотен негативных факторов само по себе является благом.
