Лидия Графова
Образ жизни - смерть
За последний год журналист Лидия Графова была в Чечне пять раз. Не как репортер
- как правозащитник. Но не написать о том, что увидела, не смогла
На днях в Чечне был тяжело ранен правозащитник Виктор
Попков. Из-под Алхан-Калы Виктора доставили в Грозный, потом - во Владикавказ.
И днем, и ночью сообщения: положение тяжелое. Мелькнула на экране фотография Виктора.
Не знавшим Попкова будет странен его облик. Длиннющая седая борода, какая-то тесемочка
вокруг головы. Стоит перед микрофоном. Наверное, на каком-то из антивоенных митингов.
Но разве такими бывают правозащитники?
РАССТРЕЛ ПОСЛУШНИКА
Да, странник с картины художника XIX века. Удивленный странник. Таким он был и
шесть лет назад, в апреле 95-го, когда мы случайно встретились в еще не остывшем
после бомбежек Грозном. Он зашел в эмчээсовский штаб, где со мною разговаривали
нехотя (не до корреспондентов), а его приняли как своего. Оказалось, Виктор уже
две недели бродит по подвалам - собирает сведения о нуждающихся в экстренной помощи.
Сказал, что представляет московскую организацию "Омега". Я о такой не
слышала и в ее реальность не очень поверила. Да и сам он со своей экзотической
бородой, одетый чуть ли не в лохмотья (во что-то темное, длинное и очень пыльное),
показался не совсем реальным. Впрочем, его облик вполне соответствовал фантасмагорическому
пейзажу грозненских руин.
И вот теперь хирург военного госпиталя говорит, что врачи делают все возможное,
но... Ранение в голову, шею и грудь. Какие изощренные подонки! Догадались расстрелять
послушника именно на святой неделе! (Только теперь узнала, что Виктор, оказывается,
стал послушником Рогожской старообрядческой церкви.)
Последний раз говорила с ним в январе, шли вместе от метро к гостинице "Космос"
- на чрезвычайный правозащитный съезд. Виктор рассказывал, что его гуманитарная
акция проходит успешно, удается побывать в такой глубинке, куда ни один зарубежный
фонд, конечно, не придет. Кто-то из спонсоров обещает купить ему старый "уазик".
Слава Богу, подумала я. А то ведь мы знали, что Попков, почти все время пропадающий
в Чечне, таскает по горным тропам мешки с мукой на своей спине.
Он стал легендарной личностью среди правозащитников, но большинство относилось
к нему с легкой иронией: это ж только юродивый может, мол, так беззаветно рисковать
своей жизнью. Так у кого же поднялась рука на этого божьего, как говорили в старину,
человека?
Такое совпадение: как и Виктор Попков, я езжу в Чечню с женщиной-врачом из Грозного.
Наш волонтер Зухра Харкимова, бывший заместитель главного врача республиканской
больницы, нынче - беженка, живущая в Подмосковье, и сейчас еще в Чечне - проводит
профилактический медосмотр школьников в селах Гудермесского района. В последнюю
поездку мы с ней заметили, что у войны, которая вроде бы идет к концу (начинается
вывод войск), явно обозначилось новое лицо. Война как будто бы спешит уничтожить
как можно большее количество не участвующих в ней мирных людей.
СМЕРТЬ НЕ ЗНАЕТ ПЯТОГО ПУНКТА
Можно не сомневаться: расстрел Виктора Попкова в сознании широкой общественности
неизбежно свяжется с недавним расстрелом русских женщин на грозненском рынке.
Помните, электронные СМИ все повторяли: в Грозном за неделю убиты 15 мирных жителей,
и все - русские. Создавалось впечатление, что нерусских там никто и не трогает.
Но мне как раз в это время тоже довелось быть в Чечне - расследовала случай жестокой
расправы наших военных над жителями поселка Новогрозный. Все убитые были чеченцами.
Да, в Чечне, где собрался, наверное, криминалитет со всего бывшего Союза, каждый
день убивают по 15 человек, и большинство из них - чеченцы. Но что это за бред
- сортировать трупы по национальному признаку?
В Новогрозном был расстрелян глухонемой юноша, 73-летний старик, 18-летняя кормящая
мать... Началось с того, что БТР наскочил на неизвестно кем подложенную мину.
К счастью, из солдат никто не пострадал. Но "ответный" огонь был открыт
немедленно и продолжался около двух часов. Разрушены 16 домов, погибло шестеро
человек. Точное количество раненых узнать не удалось. Чеченцы предпочитают о своих
раненых не говорить и даже боятся везти их в больницу - пойди докажи, что это
не боевик, участвовавший в сражении.
Просмотр двухчасовой видеокассеты, которую я уже передала по просьбе жителей Киселеву
в "Итоги", требует немалого мужества. Доморощенный оператор тщательно
зафиксировал обстановку в селе сразу после разбоя. На улицах валяются туши коров,
вздрагивают в последних конвульсиях, еще дымятся руины домов, люди бегут, собираются
кучками, кто-то остолбенело стоит на дороге, какая-то грузная женщина оседает
на бегу на землю и, воздев руки к небу, пронзительно кричит. Над всем селом стоит
разрывающий душу стон со звуками непонятных молитв.
Тела погибших, наверное, еще не успели остыть. На полу среди свалки покореженной
мебели и осколков посуды лежит старик, прикрытый одеялом. Оператор снимает прямо
с улицы, стена рухнула, и комната открылась, как сцена в театре. Старик три дня
назад приехал из Веденского района навестить сына, говорил, что там, в горах,
сильно стреляют, а в Новогрозном, мол, хорошо, тихо.
Два брата Арзимовых, завернутые в простыни, лежат рядышком, как, наверное, лежали
когда-то в детстве. Братья зарабатывали на жизнь тем, что "таксовали".
Когда сразу после взрыва началась пальба, Ибрагим и Хизир возились в гараже.
"Трое в камуфляжах ворвались в дом и сразу приказали мужчинам выходить на
крыльцо. Даже не взглянули на документы, ничего-ничего не спросили, - рассказывает
(это уже мне) Фатима, вдова одного из братьев. - Наш двор уже был оцеплен. Их
положили лицом к земле и наставили автоматы. Мы начали кричать, просили, чтобы
их не убивали. Один ударил меня автоматом в плечо".
У братьев Арзимовых осталось пятеро сирот: от десяти до трех лет... Вот они сбились
сейчас пугливой стайкой на ковре и не спускают с меня глаз. Будто ждут немедленного
ответа: за что? Дети войны, они уже не знают русского языка, но хорошо понимают,
о чем сейчас разговор, и никогда не смогут забыть, как погибали их отцы. Сейчас
пятилетний мальчишка отбрасывает подаренную шоколадку и ненавидит меня за то,
что я - русская.
Директор школы Икрам Алаудинович Бисултанов, потерявший 15 марта сразу двоих детей,
не смог ни слова произнести тогда в видеокамеру. Теперь он рад каждому собеседнику.
Его сын Сослан стал первой жертвой. Взрыв произошел в нескольких метрах от вагончика,
в котором отец организовал сыну рабочее место - автомойку. Сослан, глухонемой
от рождения, не мог услышать, что рядом прогремел взрыв. Продолжал спокойно мыть
машину... Отец, когда подбежал, увидел жуткую картину: горели машина и вагончик
(их зачем-то облили бензином), сын, уже мертвый, лежал на земле, а человек в камуфляже
поставил ногу ему на грудь и навел автомат, будто труп может убежать. Отцу пришлось
буквально драться с военными, чтобы забрать труп. Сослана хотели отвезти на какую-то
экспертизу. Но чеченцы знают, что это за "экспертиза": отчитаются трупом,
якобы убили боевика. У сына через девять дней была назначена свадьба...
Дочь Бисултанова вышла замуж год назад. Она жила на краю села. В ту минуту выбежала
в погреб за молоком для своего трехмесячного младенца. Последний, уже уходящий
из села БТР просто пальнул на прощание. Пуля попала ей прямо в грудь.
Сразу после трагедии в поселок приезжал, оказывается, комендант Гудермесского
района, "хороший полковник" Павленко. Посетил семьи всех погибших и
в каждом доме извинился. Новогрозненцы ему очень благодарны. Потом шести семьям
привезли по мешку муки и риса.
- Ну, скажите, как жить? Вот на том холме, видите, как ни в чем не бывало ходят
убийцы моих детей. И никому нет дела, что они могут в любое время где угодно сотворить
такое же.
На холме расквартирован сводный мобильный отряд: и военные, и ОМОН, и ФСБ, и ГРУ.
Новогрозненцы до сих пор не знают, кто именно учинил над ними расправу. Я попыталась
было это узнать, но "хороший полковник" Павленко был неумолим: как частное
лицо он мог бы побеседовать, но если нужно интервью, я должна съездить за разрешением
в Ханкалу или лучше в Москву.
Руководители Новогрозненской администрации вскоре после случившегося побывали
на недоступном холме. К ним вышел белобрысый парень с золотыми зубами, назвался
Артемом. ("Имя, конечно, вымышленное".) Он не собирался ничего отрицать:
"Да, это мы стреляли. Выполняли приказ. Нам из самой Москвы приказано: в
случае нападения открывать огонь и чтоб на триста метров вокруг все живое горело".
ЧЕЧЕНСКИЕ БУДНИ
Я все допытывалась у новогрозненцев: с какой стати их селу выпала теперь, в марте,
такая страшная кара? Ну не может быть, чтобы колонна БТРов просто так два часа
палила по селу. Наверное, все-таки тут были боевики. Может быть, они отстреливались?
Икрам Бисултанов внятно и терпеливо, как бестолковому ученику, объяснял мне:
- Никто не говорит, что среди наших жителей нет тех, кого принято называть боевиками.
Не секрет, что многие в первую войну воевали, потом сдали оружие и реабилитированы
амнистией, по закону. Но можно ли думать, чтобы кто-то из села решился стрелять
в БТР? Не самоубийцы же мы. А что касается ныне действующих боевиков, могу любому
суду доказать: стоит им занять село, "федералы" это село ни за что не
тронут, а как только боевики уходят, тут и начинается война. С нами, мирными жителями.
В Новогрозном твердо убеждены, что никакой боевик не мог бы успеть подложить фугас
("за двадцать минут до взрыва дорогу туда-обратно прочесал отряд саперов
с овчарками"), тем более положить напротив села. Они считают, что тот безвредный
(для "федералов") взрыв был подстроен самими военными, чтобы сымитировать
нападение и иметь повод открыть пальбу. "Для того, чтоб на нашей крови заработать
свои боевые". Якобы даже подсчитано, что после того как боевые стали платить
только за участие в прямых сражениях, примерно четверть всяческих ловушек подстраивают
сами "федералы". Эта версия сначала меня разозлила: мало ли наших солдат
подрываются на фугасках и минах, тем более что боевики, как известно, платят приличные
деньги за установку взрывных устройств.
Но чем больше погружаешься в атмосферу нынешней военной весны, ощущая, так сказать,
собственной кожей все возрастающий градус творящегося здесь беспредела и безумия,
тем яснее становится, что смертельно уставшие от кровавой мясорубки воюющие стороны
действительно способны на все. И "новинкой сезона" стали разнообразные
инсценировки кровавых ребусов, когда невозможно понять, кто именно это сделал.
Действительно, какой же из "сторон" было выгодно убивать тех русских
женщин на грозненском рынке, старого пастуха с чеченскими подростками, стрелять
в Виктора Попкова и его спутницу-врача Розу Мурзаеву?
Чечня сегодня - это парад непредсказуемых "перевертышей", театр кромешного
абсурда, который управляется невидимыми, может быть, враждующими между собой режиссерами,
но в массовки-то набираются одни и те же статисты - мирные жители.
ПЕРЕДАЧА ОПЫТА
Две недели назад в Гудермесе мне показали статью в старом номере "Грозненского
рабочего" (за ноябрь 2000 г.). Эта газета, выходящая сейчас в Назрани, оголтелостью
не отличается. И вот там была опубликована исповедь некоего Дени, прошедшего через
федеральное чистилище: "Они ставили меня на колени к столу, один садился
на плечи, зажимал горло, а другой в это время заламывал ногу и присоединял электропровод
к половому члену. Другой конец провода вводили в задний проход и пропускали ток.
Через это прошли почти все. Бьют током, теряешь сознание, приходишь в себя от
нового разряда тока..." Оказывается, так выжигают простату, чтобы у врага
уже никогда не было потомства. Что это - чернокозовское ноу-хау или позаимствовано
у боевиков?
Так много было шума о ямах, в которых "федералы" скрывают задержанных
чеченцев. Но Каламанов поехал и никаких "зинданов" нигде не увидел.
В Чечне смеются над легковерностью Владимира Авдашевича: да над ямой мигом натягивается
палатка и все концы - в землю. Еще Хаджи-Мурат сидел в яме... Чеченская специфика,
думала я. И вдруг теперь от замглавы Новогрозненской администрации узнаю, что,
оказывается, он лично отсидел несколько месяцев в начале 95-го, знаете где? -
в сибирском городе Омске, где до этого лет двадцать жил и занимал приличное положение
в обществе. И в Омске, оказывается, есть ямы, куда бросают чеченцев. Но за что?
"После штурма Грозного, когда к нам стали приходить гробы, всю чеченскую
диаспору города практически в один день арестовали..."
ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ
Сегодня не найдешь в Чечне человека, который бы не понимал, что первопричина и
пружина чеченской войны - бешеные барыши, которые кто-то выкачивает из нефти,
кто-то - из гуманитарки, кто-то - цистернами из бюджетных рек, исчезающих, как
выразился Ельцин, "черт знает куда".
Но какую, спрашивается, корысть преследовали стрелявшие в Попкова и его спутницу-чеченку?
Даже денег, доверенных Виктору для раздачи московским комитетом "Гражданское
содействие", оказывается, не взяли. И те военные в Новогрозном, врываясь
в дома, ничего себе не забирали, только крушили все, что попадалось под руку,
выгоняли отцов семейств на улицу и казнили на глазах у малых детей.
Как объяснить эти "бескорыстные" казни?
Материал представлен Информационным агентством "Миграция"
Лидия Графова 24 - 30 апреля 2001 г., Московские Новости №17
|