ОПЫТЫ ЛЮБОМУДРИЯ – СЛИЯНИЯ ИСТИНЫ С ЛЮБОВЬЮ
ВВЕДЕНИЕ
Кому-то, возможно, название этой новой рубрики резанет ухо своим архаизмом, а
кого-то оно, может быть, и насторожит, как заявка на махровый национализм… Между
тем «ларчик открывается просто», достаточно открыть словарь Даля. В нем читаем:
«Любомудрие – мудрость, философия, наука отвлеченности или наука о невещественных
причинах и действиях; наука достижения премудрости, то есть понимания назначения
человека и долга его, слияния истины с любовью».
«Слияние истины с любовью» – это именно то, к чему я всем сердцем хотел бы стремиться.
Ибо, как сказал апостол Павел:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь
звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею
всякое познание и всю веру, так-что могу и горы переставлять, а не имею любви,
– то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви
не имею, – нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь
не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего,
не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все
покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит…» (I Кор. XIII, 1-7).
А апостол Иоанн свидетельствует:
«Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь…Бога никто никогда
не видел: если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна
есть в нас» (1 Ин. IV, 8, 12). Ибо сказано: «Заповедь новую даю вам, да любите
друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. XIII, 34)…
Да будут все едино: как Ты, Отче, во мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас
едино, да уверует мир, что Ты послал меня Меня» (Ин. XVI, 21).
Что же касается первой части наименования представляемой рубрики, слова «опыты»,
то тут, наверное, длинных пояснений не требуется. «Опыты» значит удачные или неудачные
попытки, а может, и всего лишь потуги, испытания методов любомудрия для разрешения
тех или иных волнующих меня – ведущего рубрику – или наших авторов вопросов, постановка
или раскрытие тех или других проблем, освещения тех или других фактов из нашей
с вами жизни – современной и прошлой. Это могут быть разные вопросы, проблемы
и факты, – могут быть довольно частные и даже личные, а могут быть и из тех, что
относят к "вечным", "фундаментальным", "глобальным",
– но они должны быть обязательно пропущены через сердце, которое одно только и
состоянии обеспечить их рассмотрение и освещение через призму любви и добра.
Тема первого предлагаемого «опыта любомудрия» от: мой обет послушания: послушания
кому, послушания в чем, послушания при каких предпочтениях?..
Возможно, такая тема может показаться излишне нескромной... Но она была бы нескромна,
если б я утверждал, что уже достиг серьезных успехов в исполнении данного обета.
Увы, этого я сделать не могу и публично свой обет делаю лишь по уверенности, что
вопросы послушания, согласования в личной жизни проблем нашего земного мира и
мира духовного, волнуют не одного меня и, значит, этот мой опыт осмысления и ранжирования
по предпочтительности своих обязательств может оказаться полезным и для других,
тем более, что это не просто мое осмысление, а мое осмысление через призму Святого
писания.
ОБЕТ ПОСЛУШАНИЯ
Я, раб Божий Зосима (в миру – Виктор), даю обет послушания Господу нашему Исусу
Христу по слову Его:
«Если заповеди мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди
Отца Моего и пребываю в Его любви... Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга,
как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей
своих» (Ин. XV, 10, 12, 13).
И совести своей даю обет послушания, ибо "чистая совесть сохраняет веру"
(1 Тим. III, 9) – "если сердце (наше) осуждает нас, то кольми паче Бог, потому
что Бог больше сердца нашего и знает все" (1 Ин. III, 20).
При безусловном первенстве послушания Господу Исусу Христу и Его гласу во мне
– совести, – даю обет послушания и полученным мною от Бога талантам и духовным
дарам, – а они не одни и те же, но даются изначально всем.
Грех зарывать талант свой в землю,
«ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело,
так мы многие составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены.
И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, имеешь ли пророчество,
пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли,
– в учении; увещатель ли, – увещай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник
ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием. Любовь да
будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру… Не будь побежден злом,
но побеждай зло добром.» (Рим. XII, 4-21)
И в первую очередь данные мне Богом дары и силы я даю обет подчинить необходимости
возможно более полной оплаты долгов своих и долгов ближних моих (моих сородичей
и предков, моих соплеменников от начала народа русского, моих братьев и сестер
во Христе, моих братьев и сестер по Адаму), ибо сказано: "носите бремена
друг друга и таким образом исполните закон Христов" (Гал. VI, 2);
– долгов перед единой святой соборной и апостольской Церковью, которая есть тело
Исуса Христа, «полнота Наполняющего все во всем» (Еф. I, 23).
"Нас, мертвых по преступлениям и грехам нашим, в которых мы некогда жили,
по обычаю мира сего, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего
ныне в сынах противления, между которыми и мы все жили некогда по нашим плотским
похотям, исполняя желания плоти и помыслов, и были по природе чадами гнева, как
и прочие, Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас,
и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, – благодатию мы спасены,
– и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Исусе, дабы явить в грядущих
веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Исусе.
Ибо благодатию мы спасены через веру, и сие не от нас, Божий дар: не от дел, чтобы
никто не хвалился. Ибо мы – Его творение, созданы во Христе Исусе на добрые дела,
которые Бог предназначил нам исполнять" (Еф. II, 4-10).
Исполнение этих добрых дел является первейшим моим долгом как христианина перед
святой Церковью и ее главой Господом нашим Исусом Христом, в том числе путем исполнения
дел оплаты и искупления собственных моих прочих долгов и долгов ближних моих:
– долгов перед детьми и потомками (в том числе обязательств по содействию утверждению
сил любви и добра в их душах и в современном им мире…)
– долгов перед женою моею, с которою вместе мы только и являемся человеком в полном
образе, сотворенном по образу Бога (Быт. I, 27), составляем два "одну плоть"
(Быт. II, 24). Потому "любящий свою жену любит самого себя" (Еф. V,
28). Если не помогу жене спастись, – спасусь ли сам?
– долгов перед родителями, ибо «почитай отца твоего и мать – это первая заповедь
с обетованием (Еф. VI, 2).
– долгов перед всеми своими предками и всем своим русским народом, которым и которому
я обязан не только своей жизнью в теле, но и приобщением ко Христу, обязан связью
с землей, на которой живу; которые и который так же нуждаются в моей памяти, в
моих молитвах, в моем искуплении своими делами их долгов, как и я нуждаюсь в их
и его поддержке и защите, – молитвами, чувством своего единения с ними и с ним,
своей соответственности, восприятием накопленного ими (предками) и им (народом)
опыта, осмысленного в числе в языке и культуре;
– долгов моих как христианина, как члена Русской Православной Старообрядческой
Церкви перед христианскими народами, за то, что Дух Христов пока мало живет в
них; за их разделенность расколами, взаимными превозношениями, нетерпимостями,
нелюбовью...
– и путем искупления связанных с только что названными долгами долгов наших христианских
перед нехристианскими народами, которым так называемая "христианская цивилизация"
принесла не свет истины, не любовь, но вначале кровь, злобу, порабощение, а затем
"свободу" прозябания на плантациях и в чревах трущоб городов, "свободу"
смерти от чахотки, наркотиков, венерических болезней, "свободу" душевного
разлада и опустошенности в связи с разрушением институтов и ценностей традиционной
для этих народов культуры;
– путем оплаты долгов моих, как русского человека, перед той землей, что была
испоганена нами, русским, и нашим государством, перед всеми народами, начиная
от печенегов и хазар и до туркмен, коряков, чеченцев, в судьбы которых мы вмешивались;
– в особенности же долгов моих, как лица "кавказской национальности",
имеющего глубокие казачьи корни на Кавказе, выросшего на Кавказе, перед Кавказом
и его народами, несогласие и превозношения которых друг перед другом (а у иных
и взаимная ожесточенность) в немалой степени выпестованы той политикой, что вела
Россия на Кавказе и тем воздействием, что оказывала Россия на народы Кавказа,
в том числе с помощью и через казачество, с помощью и через содействие русского
служилого сословия, русской интеллигенции (и это другие мои кавказские корни);
– долгов моих, как человека, не нуждающегося в куске хлеба, крове и одеждах, как
человека, видящего благодаря вере своей свет истины и стремящегося к нему,
как перед "милующими и питающими меня", так и перед не имеющими хлеба,
крова или одежд, или любви и милосердия человеческих, перед страдающими от несправедливостей
и жестокосердия, перед мучающимися телесными и душевными болезнями, в том числе
болезнями превозношения, озлобления, себялюбия, корыстолюбия и прочими убивающими
душу недугами,
в первую очередь перед людьми, ненавидящими меня, ибо сказано: "любите врагов
ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь
за обижающих вас и гонящих вас" (Мф. V, 44).
Скажут, никаких сил и жизни не хватит, чтоб оплатить и искупить такие долги...
У человека не хватит, но не у Господа нашего Исуса Христа. «Он есть умилостивление
за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Ин. II, 2). "Если
исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши)
и очистит нас от всякой неправды" (1 Ин. I, 9). Сказано:
«Все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам. И
когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный
простил вам согрешения ваши" (Мк. XI, 24-25). Ведь "кто говорит, что
он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме"(1 Ин, II, 9). "Всякий,
ненавидящий брата своего, есть человекоубийца, а вы знаете, что никакой человекоубийца
не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. Любовь познали мы в том, что Он положил
за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев. А кто имеет достаток
в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает
в том любовь Божия?" Так "станем любить не словом или языком, но делом
и истиною (1 Ин. III, 15-18). "Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает
в Боге, и Бог в нем. Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем
дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он. В любви нет
страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение;
боящийся не совершенен в любви" (1 Ин. IV, 16-18).
Частными примерами такой не знающей страха совершенной любви может служить материнская,
братняя, товарищеская любовь, не знающая страха и сомнений по поводу достаточности
сил в защите своих чад, братьев, товарищей... Чем ближе мы будем к этим примерам
в своей любви ко всем вообще своим ближним, в том числе к иноверным, иноплеменным,
к своим далеким пращурам, к ненавидящим нас, к тем, чьи дела для нас ненавистны,
тем ближе мы будем к исполнению заповеди о любви Господа нашего Исуса Христа,
тверже будем в своей вере в Него, а ведь дается по вере!
Возможно, в отдельных случаях совершенная любовь и может вспыхивать одномоментно,
как некое озарение. Но по большей части она приходит как высшее вознаграждение
за духовные усилия, а то и муки, и это верно даже в отношении материнской любви.
Женщина становится матерью не в момент рождения своего чада, а в момент зачатия
и в течение девяти месяцев вынашивает не только чадо, но и свою любовь к нему...
Причем, как мы знаем, хотя между женщиной и ее плодом существует необыкновенно
тесная физическая и психическая связь, далеко не всегда эта связь и энергетические
затраты женщины обеспечивают формирование действительно совершенной материнской
любви.
Отсюда ясно, насколько в действительности непросто взрастить в себе такую любовь,
в особенности когда речь идет о "ближнем", но не о родном по духу и
даже крови человеке, когда речь идет о человеке чем-то начально неприятном тебе,
презирающем или ненавидящем тебя, несущем неприятности тебе или другим людям;
о людях, давно живших... Например, когда речь идет о таких людях, как Каин, убивший
Авеля, как Малюта Скуратов, Берия, или о таких моих несчастных своей ущербностью
современников и соотечественниках, как Павел Грачев, как Борис Ельцин, как Эдик
Лимонов, как Березовский, как Жириновский и т.д. и т.п.
Скажут, – любить злодеев, извращенцев, гордецов, всех этих нравственных уродов
и чудовищ, если только они не ваши дети, противоестественно... И будут правы,
потому что это действительно против естества мира, погрязшего в злобе и взаимном
ожесточении, мира, возненавидевшего и распявшего Господа нашего Исуса Христа (Ин.
ХV, 18). Но если мы хотим утвердить в мире любовь, если мы верим Исусу Христу,
то у нас нет иного выбора, как научаться этой "противоестественной",
но спасительной любви у Него, говорившего:
«Не здоровые имеют нужды во враче, но больные: пойдите, научитесь, что значит:
"милость хочу, а не жертвы? ибо Я пришел призывать не праведников, но грешников
к покаянию (Мф. IX, 12-13). И если делаете добро тем, которые вам делают добро,
какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают... Но вы любите врагов
ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда
великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым.
Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд (Лк. VI, 33, 35, 36). И еще помните:
"суд без милости, не оказавшему милости; милость превозносится над судом"
(Иаков, II, 13).
* * *
Следующее по предпочтительству послушание, обет которому я беру на себя, это послушание
законам, данным моему народу, – причем беру я этот обет не из дум о своем спасении,
а по заповеди о любви к ближнему.
Да, "человек оправдывается не делами закона, а только верою в Исуса"
(Гал. II, 16)... Закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться
верою; по пришествию же веры, мы уже не под руководством детоводителя (Гал. III,
24-25)... Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их,
и дал нам слово примирения... Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою
за грех, чтобы в Нем сделались праведными пред Богом (II Кор. V, 19, 21)... Он
дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа; потому
что "буква убивает, а дух животворит" (Кор. III, 6).
Но свобода от рабства букве повышает нашу ответственность.
Апостол Павел предупреждает:
«Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных
... Никто не ищи своего, но каждый пользы другого... Не подавайте соблазна ни
Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией. Так как и я угождаю всем во всем, ища не
своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись... (I Кор. VIII, 9; Х, 24,
32-33) Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобретать.
Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев; для подзаконных был как подзаконный,
чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, не будучи
чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу (т.е. не нарушал данных через Христа
заповедей – Послушник), – чтобы приобресть чуждых закона. Для немощных был как
немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по
крайней мере некоторых" (I Кор. IX, 19-22).
И разве от себя апостол Павел так поступал? Никак, но по примеру Исуса Христа:
"когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного), Который
родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить
усыновление (Гал. IV, 4-5)... Как дети причастны плоти и крови, то и Он также
воспринял оныя, дабы смертью лишить силы имеющаго державу смерти, т.е. диавола,
и избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвержены рабству..;
посему Он должен был во всем уподобиться братиям, чтоб быть милостивым и верным
первосвященником пред Богом, для умилостивления за грехи народа. Ибо как сам Он
претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь" (Евр. 11, 14-15, 17-18).
"Кровь и плоть", включающая культуру с законами данного народа – это
то, что нас объединяет, но это и то, что нас не случайно распределяет по народам:
"Бог, сотворивший мир и все, что в нем... от одной крови Он произвел весь
род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена
и пределы их обитания, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли,
хотя Он и не далеко от каждого из нас" (Деян. ХVП, 24, 26-27).
Каждый народ волен идти своим путем (Деян. ХХV, 16), но у каждого народа есть
и своя предугаданная ему Богом миссия, что хорошо видно из следующих слов ап.
Павла:
«Итак спрашиваю: неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо я Израильтянин, от
семени Авраамова, из колена Вениаминова. Не отверг Бог народа Своего, который
Он наперед знал... Итак спрашиваю: неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть?
Никак. Но от их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность. Если
же падение их богатство миру, и оскудение их – богатство язычникам, то тем более
полнота их... Не возбужу ли ревность в сродниках моих по плоти и не спасу ли некоторых
из них? Ибо, если отвержение их – примирение мира, то что будет приятие, как не
жизнь из мертвых?
Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви.
Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место
их и стал общником корня и сока маслины,
То не превозносись пред ветвями; если же превозносишься, то вспомни, что не ты
корень держишь, но корень – тебя...
Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, – чтобы вы не мечтали
о себе, – что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет
полное число язычников,
И так весь Израиль спасется, как написано: приидет от Сиона Избавитель и отвратит
нечестие от Иакова; и сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их.
В отношении к благовестию, они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные
Божии ради отцов.
Ибо дары и призвание Божие непреложны.
Как и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы, по непослушанию их,
так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы.
Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать (Рим. XI, 1-2, 11-18,
25-32).
Так что хоть и называет сам себя апостол Павел "апостолом язычников",
но, как видно из сказанного им, судьба израильского народа ему глубоко не безразлична,
ибо он израильтянин. А я русский и был бы рад "возбудить ревность в сродниках
моих по плоти и спасти хотя бы некоторых из них..."
Да, нередко "общности по крови и плоти" использовались для разделения
и ожесточения людей. Но из этого, конечно же, вовсе не следует, что эти сотворенные
Богом общности необходимо разрушать, что нужно отменить заповедь о почитании отца
своего и все остальное, что работает на сохранение, укрепление и повышение взаимоответственности
общностей "по крови и плоти":
«Поэтому наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей,
против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных.
Итак, станьте, препоясавши чресла ваши истиною, и облекшись в броню праведности,
И обувши ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры...
И шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие;
Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сем
самом со всяким постоянством и молением о всех святых" (Еф. VI, 12, 14-18).
Наконец, последний обет послушания, который я приношу, это послушание властям
и начальству мира сего, законам и порядкам ими установленным, но приношу я этот
обет ни в коей мере не в ущерб предыдущим послушаниям, ибо хотя и "нет власти
не от Бога" (Рим. XII, 1), но "должно повиноваться больше Богу, нежели
человекам" (Деян. V, 29), а послушание Богу это всегда и брань любой неправде,
в том числе неправде начальства, служащих мироправителям тьмы мира сего.
Потому, как заповедано Господом нашим Исусом Христом, прежде всего любовь, – "любовь
не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона" (Рим. ХIII, 10).
МАРШ К МИРУ БЕЗ ВОЙН И ТОРГОВЛИ СМЕРТЬЮ
В мае будущего 1999 г. в Гааге состоится Конференция граждан за мир с генеральной
темой: "Поставим войну вне закона". Эта грандиозная миротворческая акция,
в которой предполагается участие нескольких тысяч человек со всего мира, приурочена
к столетию со дня проведения первой Мирной Конференции, состоявшейся также в Гааге
в 1899 г. по инициативе русского императора Николая II.
Та первая конференция стала очень важным историческим шагом в развитии международного
гуманитарного права. Из зерен, посеянных ею, выросли Постоянный Арбитражный Суд,
Лига Наций, Постоянный международный суд справедливости (ПМСС) и их наследники
– Организация Объединенных Наций и Международный Суд Справедливости. Эта конференция
вполне может стать началом завершающих шагов к отказу от войны и торговли смертью,
к замене права силы силой права. Одним из гарантов последнего мыслится Международный
уголовный суд…
Может, но станет или нет, будет зависеть от всех нас, от нашей гражданской активности,
от нашей способности доносить свой голос и свою волю до наших слуг – до тех, кого
мы поставили правителями своих стран. Возбудить и востребовать эту активность
– такова цель многих дополнительных к Конференции граждан за мир разнообразных
миротворческих акций, уже проходящих по всему миру. Одной из таких акций является
Широкий Марш Мира по Евразии "В новый век без войн и насилия", стартовавший
6 июня сего года из Ясной Поляны. Пройдя ряд стран, прошедших через ужасы вооруженных
конфликтов, от Чечни до Пакистана и Индии, впавших в крайне опасное для всего
мира ядерное противостояние, и впитав в себя свидетельства и наказы жертв этих
конфликтов, марш этот завершится спустя несколько месяцев в Лумбини (Непал), где
родился Будда – великий учитель ненасилия.
Широкий Марш Мира инициирован людьми и организациями, хорошо известными всем тем,
кого затронули события 94-96 гг. в Чечне или кто следил за ними. Это и Комитет
солдатских матерей России во главе с Марией Кирбасовой, и буддийский орден Ниппондзан
Меходзи со своим учителем из Японии Дзюнсэй Тэрасава, и английский квакер Крис
Хантер, и одна из подвижниц акции Новой газеты "Забытый полк" Анна Пясецкая,
с трудом нашедшая и предавшая земле останки своего сына, погибшего в Чечне, и
многие другие.
Поддержали же Широкий Марш Мира Михаил Горбачев, Сергей Ковалев и мы, редакция
«Новой газеты»... Причем мы не только поддерживаем идею проведения Марша, но и
вместе с Зосимой Послушником становимся его участником. О том, в какой форме выразится
наше участие, вы узнаете от самого Зосимы, прочитав его вступление к начинаемой
им теме: "Тернистой тропою сеятелей мира".
ОПЫТЫ ЛЮБОМУДРИЯ: ТЕРНИСТОЙ ТРОПОЮ СЕЯТЕЛЕЙ МИРА
ВВЕДЕНИЕ
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
Евангелие от Матфея, V, 9.
Один из величайших авторитетов христианства святой Иоанн Златоуст полагает,
что потому миротворцы будут наречены сынами Божиими, что творящий мир уподобляются
самому Господу нашему Исусу Христу, примирившему своими крестными муками человека
с Богом. И действительно, невозможно сотворение мира между людьми без примирения
человеков с Богом, без принятия человеками ценностей и императивов, заповеданных
нам Богом. Поэтому путь миротворца – это в первую очередь путь сеятеля (и словом,
и своими делами) драгоценных семян дарованной нам Богом истины.
И я это говорю не просто как верующий человек, но как человек, практически стремившийся
к миротворчеству в Абхазии, Грузии, Армении, Азербайджане, Карабахе, Молдове,
Гагаузии, Литве, Осетии, Ингушетии и в Чечне в горькие для меня и в трагические
для народов этих стран ("страна" – здесь не столько политическая, сколько
историко-культурно-географическая реальность),
в дни, в которые добрые соседи стали врагами, когда люди забыли что такое благодарность,
когда в стремлении к "свободе" от подавления своей воли люди освободили
себя и от Бога, став рабами жесткой для себя обязательности отплаты злом за причиненное
зло и если не тем, кто непосредственно причинил тебе зло, то хотя бы тем, кто
имел несчастье оказаться с ними в одной этнической общности;
в дни, когда так горька и тяжела была моя ноша ответственности перед своей совестью
как русского человека и христианина за ту грязную политику по противопоставлению
и озлоблению народов, что вело правительство моего русского народа.
Неважно, что мы раньше русский народ называли "советским". Как апостолу
Павлу его этнические и религиозные корни не мешали быть "римлянином",
точно так и представители всех народов, входящих в Россию, при сохранении своих
самобытных корней красок являются "русскими", как члены единой супернациональной
российской общности – русского народа, как нас знали и знают за рубежами России.
И, следовательно, правительство наше при всех режимах и идеологиях – это правительство
русского народа, русское правительство. И в этой горькой констатации нет никакого
шовинизма с моей стороны, сейчас для меня гораздо выгоднее было бы говорить, что
это "нацменское" правительство, что это "еврейское" правительство,
что это правительство, купленное армянами, турками, арабами, американцами – по
отдельности или сразу всеми вместе... Но я не могу этого сделать, ибо принадлежу
к этносу, который не просто дал название моей стране и национальной общности этой
страны, но который и по своей численности, и по своему духовно-культурному значению
для этой страны является наиболее ответственным перед Богом как за мир и лад в
этой стране, так и за дела этой страны, ее правителей.
Дела же эти, как уже говорилось, мерзки, и апофеозом этой мерзости стала чудовищная
военно-полицейская акция против маленькой Чечни, стал очередной со стороны России
геноцид чеченского народа.
В эти очень горькие и постыдные для меня дни нашего общего попустительства военным
преступлениям и преступлениям против человечества, творимым правительством России
в Чечне, судьба свела меня с теми, кто так же не смог остаться равнодушным к творимому
в Чечне злу, к уничтожению во имя "сохранения единой-неделимой России"
(чего и я хотел бы, но не силой, а любовью) жителей Чечни.
В первую очередь это были не все, но многие из работавших в Чечне журналистов.
Отличить тех, кто находился там из любви к риску и деньгам, от тех, кого совесть
не отпускала из Чечни, право же, в условиях тесного общения было не так уж трудно.
Затем это были Виктор Курочкин, тогда депутат Совета Федерации, со своими помощниками
и группа депутатов Государственной Думы во главе с Сергеем Ковалевым, совместно
с правозащитником из «Мемориала» Олегом Орловым (потом в Чечне много полезного
было сделано и его коллегами по «Мемориалу»). Эта группа, своей заранее обозначенной
позицией разделить судьбу чеченцев, подтвержденной своим пребыванием с ними под
российскими бомбами вплоть до уподобления по разрушенности Грозного Сталинграду,
чуть оправдала в глазах чеченцев в целом молчащий русский народ...
Следующая группа миротворцев без всяких кавычек, обозначенных для меня трагедией
Чечни, состоит из людей, примчавшихся в Чечню, что называется «по зову сердца».
Не видя для себя возможностей пресечь творимое зло, остановить российских безумных
политиков, они мчались сюда, чтоб помочь жертвам зла хотя бы только теплом своей
солидарности с ними. Многие из них, не имея соответствующего опыта поведения в
подобных ситуациях, сгорели, как мотыльки, в огне войны, став жертвой или случайных
бомб или вполне естественной для таких времен подозрительности. Но некоторые,
такие как Станислав Божко и подобные ему, нашли себя в организации вывоза из-под
бомб наиболее беспомощных – детей, женщин, инвалидов, стариков – и в помощи с
едой, с медикаментами остающимся. Сколько их было всего – таких людей?
– проявивших себя настоящими человеками и подлинными русскими патриотами, принимающими
ответственность за дела своих правителей и воителей;
– действовавших исключительно только с опорой на поддержку других безымянных людей
доброй воли – обыкновенных жителей соседних с Чечней Ингушетии и Дагестана, помогавших
им и с автотранспортом, и с продуктами, и с теми же необходимыми документами...
Не знаю, сколько их было всего, но явно больше тех нескольких, что стали известны
мне лично в ходе решения близкой их делам задачи по вывозу в Россию группы бывших
пленных и их матерей...
Солдатские матери, – это еще одна и самая значительная группа миротворцев в Чечне.
Большая часть солдатских матерей, конечно же, ехала в Чечню в поисках именно своего
сына. Но и это было миротворчество, ибо искать сыновей им помогали чеченцы, и
в этом поиске мягчали сердца и матерей, и чеченцев. Но я знаю и матерей, которые
продолжали ездить в Чечню и тогда, когда им уже удалось предать родной земле тела
своих погибших сыновей, – они ездили, чтоб помогать матерям ребят одной с их детьми
страшной судьбы, и в этом своем подвижничестве они и сами становились причастниками
судьбы своих мальчиков...
И я, конечно же, не могу не вспомнить о председателе Комитета солдатских матерей
России Марии Кирбасовой – отнюдь не первой молодости женщине и к тому же с больными
ногами, не знаю уж как, но добравшейся со своим заместителем Галей Севрук в первых
числах января до так называемого "президентского дворца" в Грозном.
А тогда уже шел штурм дворца и попасть в него можно было только пробежками под
пулями и снарядами. Как не могу не вспомнить и о других действительно настоящих
лидерах материнского движения (лидерах не по должности, а по делам, по своей совести)
из Петербурга, Челябинска, Свердловска, своими действиями в Чечне никак не вписывающихся
в расхожий образ функционера-общественника, сделавшего из своей общественной функции
доходное для себя дело...
Но вообще, чтоб не быть превратно понятым, должен сразу предупредить, что я, во-первых,
не претендую на знание всех реально работавших (особенно в гуманитарном направлении)
в Чечне групп. Во-вторых, вполне естественно, что и из числа известных мне групп
и людей об одних мне известно больше, о других меньше, с одними сложились доверительные
отношения с другими нет, с одними было эпизодическое или постоянное взаимодействие,
с другими никакого, и это никак само по себе не свидетельство эффективной или
неэффективной работы той или другой группы или организации...
Так, одной из самых значительных по масштабу своей деятельности в Чечне организацией
был МОКК (Международное общество Красного Креста), но у меня с ним не могло быть
никакой совместной деятельности, исходя из устава этой организации...
Так вот последними по порядку, но не последними по значению из тех, кого я хотел
бы упомянуть именно в связи с моей близостью к ним, будут такие экзотические для
широкого российского общества организации как буддийский орден Нипподзан Миходзи
и московская община английского протестантского «Общества друзей» - квакеров.
Точнее, речь идет о буддийском учителе из Японии Дзюнсэй Тэрасава с учениками
с Украины и Москвы и квакере из Англии Крисе Хантере. Я уж не помню ту конференцию,
на которой мы впервые встретились, наше же более плотное знакомство произошло
в ходе подготовки и осуществления марша материнского сострадания, идея осуществления
которого принадлежала Дзюнсэю Тэрасаве.
Тогда в марте-апреле 1995 г. это необыкновенное совместное путешествие между городами
и шествие по российским городам, а затем и по Ингушетии и Чечне буддистских монахов
и российских женщин с православной иконой Казанской Божьей матери, оставило определенный
след в сознании всех, кто прикоснулся к этому маршу, хотя бы увидел его. Затем
семена добра, посеянные маршем, взросли в таких совместных делах, как марши солидарности
чеченскому народу по странам Европы, как целевая гуманитарная помощь, как антивоенные
акции в Москве, как центр реабилитации детей Чечни Криса Хантера, сегодня этот
центр – единственная иностранная (по букве российского закона) организация, не
прекратившая своей гуманитарной деятельности и тогда, когда ее сотрудники были
взяты в заложники...
Правда, так уж получилось, что за исключением первого нашего совместного дела
– марша материнского сострадания, – в других совместных делах мне физически участвовать
не довелось, но я всегда был в курсе этих дел и поддерживал их тем, чем мог, то
есть советом и своим сердечным участием в них. Поэтому, хотя с весны 1995 г. и
прошли уже годы, но мы не только не отдалились, но стали существенно ближе друг
к другу. Подтверждение тому и телефонный звонок в начале июня, резко поменявший
все мои планы на ближайшее время. Этим звонком Дзюнсэй Тзрасава зазвал меня в
Ясную Поляну, откуда 6 июня стартовал Широкий Марш Мира по Евразии, и я вместе
с буддистскими монахами, с Крисом Хантером, с Марией Кирбасовой, с индусом Мансукхом
Пателом и рядом других своих коллег, главным образом, по миротворческой деятельности
в Чечне, оказался в одной компании инициаторов марша.
Кое-кто, может быть, подумает: "Тоже мне миротворцы, специалисты путешествовать-маршировать
за чужой счет. Разве маршами установить мир?"
Но марши маршам рознь. Есть действительно "марши", как средство путешествия
за чужой счет, как один из инструментов создания благопристойного лица при гнилом
нутре – и те, и другие "марши мира" нам, вышедшим из СССР, очень хорошо
знакомы по тем временам, их очень любили комсомольские функционеры именно за предоставляемую
ими возможность посмотреть мир, а заодно и карьеру сделать. Собственно именно
вольные или невольные ассоциации с такими мероприятиями отбивали и у меня охоту
организовывать или участвовать в каких-либо маршах и иных масштабных миротворческих
акциях в постсоветские богатые на вооруженные конфликты времена.
А между тем как не эффективна та деятельность по содействию решению конкретных
проблем конкретных людей, которой я со своими коллегами занимался в горячих точках,
– вся эта работа по восстановлению прерванных войною связей между родными, по
содействию в перемещении граждан с территории на территорию, по обменам военнопленных,
по введению конфликтов в рамки требований Женевских конвенций и т.п., – но сама
по себе она не в состоянии привести враждующие стороны к миру. В лучшем случае
подобная работа может быть лишь одним из факторов, подготавливающих почву или
питающих действия, уже действительно глушащих пожар войны. А вот марши мира, если
они проводятся не из лукавых побуждений, а по велению сердца и совести, могут
на одних своих этапах развития сеять семена мира, – и для этого им совсем не обязательно
быть мощными массовыми движениями, – а на других собирать столь обильную жатву
мира, что она делает невозможным для политиков продолжение войн, нагнетание напряженности,
раскручивание гонки вооружений... Именно так когда то Индия добилась своего выхода
из Британской империи, так была остановлена война во Вьетнаме, так было достигнуто
преображение ядерной гонки пусть и в медленное, но ослабление потенциала ядерного
противостояния...
«Допустим, – могут возразить мне. – Ложка действительно незаменима, когда нужно
есть суп, а марши мира, когда нужно останавливать войну или предупреждать ее.
Но когда суп съеден, а войн нет, то нужны уже не ложка и марши, а, допустим, вилка,
чтоб есть макароны, и конкретная политическая работа, чтоб отдать власть в стране
людям, способным решать ее бесчисленные проблемы. Несвоевременными же маршами
мы только зря транжирим бесценную энергию столь редких сегодня общественно-активных
людей…»
Не беспокойтесь, не транжирим, ибо участвующие в марше не политики, и марш обращен
не к политикам, а к простым людям – жертвам конфликтов. Одна из главных наших
задач – помочь им быть услышанными как в своих странах, так и во всем мире, с
тем, чтоб сделать этот мир благодаря их горькому опыту добрее и прочнее, чтоб
в нем исчезли войны и торговля смертью, чтоб исчезла в нем постоянная угроза ядерной
катастрофы, о возможности которой вновь так громко напомнило вдруг возникшее и
быстро развивающееся ядерное противостояние между Индией и Пакистаном.
Вы полагаете, что вас это не касается, что страны эти далеко, да и вообще попетушатся
и успокоятся, – жить же и им хочется.
В том-то и дело, что хочется, и потому существует реальная угроза, что у кого-то
в этих странах могут не выдержать нервы и красная кнопка "пуск" окажется
нажатой. Поскольку Индия и Пакистан соседи, между ними даже теоретически невозможно
создать систему раннего предупреждения – противная сторона узнает об атаке на
свою территорию только по выросшим на ней грибам ядерных взрывов, и это обстоятельство
– очень мощный стимулятор для того, чтоб нажать на кнопку первым...
А случись такое, в стороне не окажется никто, и все наши сегодняшние проблемы
будут выглядеть столь же невинно, как невинно выглядят для многих те проблемы,
что были у них в застойные советские годы. Впрочем, не столь же, а гораздо невиннее
будут выглядеть наши сегодняшние проблемы, коли мы попадем в мир, продолжающий
существовать после ядерной катастрофы... Это – во-первых.
А, во-вторых, политическая работа – у нас ли или в других странах, – рассчитанная
именно на привод хороших дядей в реальную политику, к власти, чтобы с их помощью
решать проблемы данной страны, данного народа, – это наив. Проблемы любой страны,
любого народа решаются в соответствии с нравственным, точнее с духовным уровнем
соответствующих народов. То, что оказывалось возможным в Индии или в США, было
совершенно нереально в том же истекающем кровью Конго, в том же глушащем себя
водкой русском народе, сыновья которого вели грязную войну вначале в Афганистане,
а спустя короткое время и в Чечне...
Это, кстати, горькая иллюстрация как реального уровня нашего массового православного
милосердия, которым мы столь любим превозноситься, так и того, сколь мы несправедливы
к тем же американцам, когда виним их в излишнем рационализме, в отсутствии любви..
Все проверяется делами. Дела "прагматичных, равнодушных" американцев
заставили их правительство прекратить свою грязную войну во Вьетнаме. Наши же
дела, отлитые в нашей лояльности преступному правительству, в нашем равнодушии
к обкрадываемым, третируемым и даже уничтожаемым правительством людям и народам,
только поощряют и развивают в наших правителях вседозволенность...
Оно, конечно, наши дела, – это и дела того бесчисленного сонма добрых людей, которые,
не обладая смелостью или, как они считают, возможностями для воздействия на правительство,
в то же время живут и действуют как бы в ином измерении, чем то, в котором находятся
наши и их правители и те, кто согласился жить по правилам этих правителей. В сталинские
времена эти люди не "стучали", в "застойные" – не воровали,
а сегодня они не закладывают мать родную ради своих прибылей; и в сталинские,
и в "застойные", и в нынешние времена эти люди оставались и остаются
людьми, помогающими своему ближнему чем только можно, хотя бы и только теплом
своего сердца, страдающими от своих малых возможностей помочь другим, более чем
от собственных проблем с куском хлеба, сострадающими этим другим, молящимся о
них. Только благодаря делам этих людей доброй воли и духовным подвигам подвижников-молитвенников
за Русскую землю и русский народ Господь еще милостиво долготерпит наши грехи
и жестокосердие, оставляет нам шанс на спасение. Но шанс-то этот нужно использовать!
Я вовсе не собираюсь утверждать, что единственным путем для этого является путь
организации массовых ненасильственных акций воздействия на правительство и политиков
с целью отвечающего нашим с вами интересам решения миротворческих, экологических,
социальных, правозащитных и т.д. проблем. Но что этот шанс не использовать без
проявления и умножения той силы, что представляют из себя люди доброй воли, в
этом я абсолютно убежден. Проявление же пока преимущественно потенциальной силы
людей доброй воли состоится только в том случае, если эти люди заявят и утвердят
себя не только как делатели добра, но и как не делатели зла; то есть если они
возьмут на себя и будут выполнять обязательства не делать зло и не служить злу,
не нарушать заповеди, данные нам Богом, хотя бы их к этому и вынуждали – власти
ли, родные ли, друзья ли, соплеменники ли или соотечественники.
Как показывает пример христианства, распространившегося, главным образом, духовными
подвигами именно таких смиренных мучеников, предпочитавших служению злу костер
и плаху, добро на самом деле тоже весьма заразительно – было б от кого заражаться
(точнее, вдохновляться и заряжаться силами) и на кого опираться. Попытка создать
предпосылки и для того, и для другого – смысл моего участия в Широком Марше Мира.
И первой формой этого моего участия должны стать опыты любомудрия, объединенные
единой темой: "Тернистой тропою сеятелей мира", которые я предполагаю
скармливать вам в течение всего времени прохождения марша. Смысл этих опытов-этюдов,
во-первых, содействие устранению тех заблуждений, что разделяют и противопоставляют
людей доброй воли, имеющих различные религиозные и этнические корни, и, во-вторых,
содействие выявлению оснований, требующих объединения усилий людей доброй воли.
ЭТЮД I: ЗАМОРОЖЕННЫЕ.
Две тысячи лет тому назад было сказано: "Бог есть любовь"(1 Ин. IV,
8).
И еще: "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею,
и всем разумением твоим; сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная
ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается
весь закон и пророки" (Мф., XXII, 37-40).
А также: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари... И так
Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога. А они
пошли и проповедывали везде при Господнем содействии и подкреплении слова последующими
знамениями" (Мк. ХVI, 15, 19-20).
А еще за полтысячи лет до того: "Великое, исполненное сострадания сердце
– это средоточие Будды" (Гондавьюха сутра).
А еще ранее: "Любовь – начало всего, выше богов, прародителей и людей. Ты,
о Любовь, древнее всего сущего, сильнее всего... Позволь твоему облику войти в
наши сердца. Уничтожь зло повсеместно" (Индуизм. Атхарваведа, 9.2. 19-25).
И наконец много позже вновь сказано: "Милость Моя объемлет всякую вещь"
(Коран, VII: 156);
вновь подтверждено: "Нет на вас греха, в чем вы ошиблись, а только в том,
что замышляли ваши сердца. Аллах – прощающий, милосердный" (Коран XXXIII,
5). "Но кто простит и уладит, – награда его у Аллаха" (ХLII, 38).
Так что уже очень много лет – тысячелетия – тысячи верных Богу сеятелей засеивают
мир семенами милосердной любви. Однако не взрастает она, а если и взрастает, то
очень и очень мало...
Из стихов Галины Спицкой, прочитанных ею 6 июня 1998 г. в электричке из Москвы
на Тулу, в перерыв от продажи газет, которой она, тульский бухгалтер, живет, так
как из-за слабого зрения не может работать на компьютере – непременном инструменте
бухгалтерий тех тульских предприятий, уровень процветания которых гарантирует
их сотрудникам зарплату:
Я иду по холодному городу
И сажусь в холодный трамвай
А теряя сознанье от голода
Снова слышу: "Бродяга, вставай!"
* * *
На наших могилах – крестов не найдете,
По нашим могилам – гуляет народ,
Мы гибли на нашей солдатской работе,
А выживший стал навсегда инвалид.
А нам говорили – "так надо ребята",
А нам говорили, что "Родина – мать".
Чиновник твердит, что не звал нас в солдаты,
Не он посылал на войну умирать.
Ну как вы сегодня жуете-живете,
Идете по трупам – ступеням Кремля?
По-прежнему спите на вашей работе,
Сосед голосует за вас и себя.
А нам говорили, – "так надо, ребята",
А нам говорили, – "ну, Родина, мать..."
Из обращения к матерям России матерей, искавших в 1995 г. своих детей в Чечне:
"...Матери, на эту бойню в Чечню ежедневно отправляют новые части, которые
там ложатся костьми…
Наши спецвойска на постах хватают кого попало и стараются отдать в обмен на военнопленных
мирных жителей Чечни и Ингушетии... Нашему правительству дети нужны, как жертвы
войны...
Матери! Не верьте тем, кто говорит, что если ваших детей нет в списках убитых
и раненных, то они вернутся домой. Вернутся единицы, а остальных нет в живых".
Из обращения к матерям России, сделанном в январе 1993 г. Сергеем Ковалевым:
"...Кто-то из вас получит сообщение о том, что ваш сын пропал без вести.
Не верьте. Он лежит на улице в Грозном, и его грызут собаки.
Матери России! Россия – это вы. Сделайте что-нибудь для ваших детей! "
И некоторые из матерей России попытались сделать что-нибудь...
Из документов марша материнского сострадания "Во имя жизни", проведенного
в марте-апреле 1995 г. по маршруту Москва-Саратов-Волгоград-Астрахань-Элиста-Ростов-Ставрополь-Минеральные
Воды-Назрань и далее пешком до Грозного.
Из Декларации участника марша:
"...Я надеюсь, что этот мой поступок остановит убийства, прекратит страдания
и трагедии людей Чечни.
Я беру полную ответственность за свою жизнь, с какой бы опасностью я ни столкнулся.
Я беру обязательства не прибегать в течение всего Марша ни к какому насилию, даже
для защиты самого себя.
Я верю в силу Сострадания.
Я верю в силу добра в каждом."
Из проспекта Марша: "...Пусть этот Марш Материнского Сострадания станет межнациональным,
межрелигиозным, народным движением и силой, способной защитить от страданий, принести
мир и счастье людям."
Увы, не стал Марш народным движением, и это – основная причина того, что преступная
военно-полицейская акция в отношении чеченского народа, питавшаяся наряду с чеченскими
жизнями кровью и душами детей матерей России – подневольных исполнителей этой
грязной акции, – продолжалась еще более года по завершении Марша и была прекращена
не от невозможности продолжения в связи, например, с ростом вала гражданского
протеста (как это было в США), а по причинам исчерпания тех циничных целей, ради
которых эта акция велась...
Да, широким движением Марш не стал... Очевидно, засеиваемые им зерна милосердной
любви падали по большей части не на "добрую землю, а иное упало при дороге,
иное упало на места каменистые, иное упало в терние"...
Евангелие объясняет эти образы так:
"Ко всякому, слушающему слово… и не разумеющему, приходит лукавый и похищает
посеянное в сердце его: вот кого означает посеянное при дороге. А посеянное на
каменистых местах означает того, кто слышит слово и тотчас с радостью принимает
его; но не имеет в себе корня и непостоянен: когда настанет скорбь или гонение
за слово, тотчас соблазняется. А посеянное в тернии означает того, кто слышит
слово, но заботы века сего и обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает
бесплодно" (Мф. XIII, 4-7, 19-22).
Иными словами, из слышавших слова матерей-участниц Марша,
– одни слышали, но не разумели, оставались равнодушными, и таких было очень много;
– другие вспыхивали сочувствием к матерям, к чеченцам, возмущением действиями
правителей наших в Чечне, но ненадолго и в формах, не составляющих угрозы для
своего благополучия;
– наконец, третьи, хоть и слышали матерей, но заботы решения проблем существования
себя и семьи, проблем удовлетворения своих страстей полностью глушили слова-семена
матерей, и таких вместе со вторыми было больше всего;
– и лишь единицы всерьез ужаснулись услышанным от матерей и изменили свою жизнь:
включились в работу местных Комитетов солдатских матерей, правозащитных организаций,
поехали в Чечню…
Но в целом Россия оставалась холодно-безразличной, замороженной к горю чеченцев
и своих матерей.
ЭТЮД II: "МИЛОСТИ ХОЧУ, А НЕ ЖЕРТВЫ".
Всякий, несущий свет, разгоняющий скрывающую злые дела тьму, всякий, поступающий
по правде (Ин. Ш, 21), по совести (Рим. II, 15) по закону любви (Мф. XXII, 37-40)
соединяется своей волей с волей Бога, ибо "всякое даяние доброе и всякий
дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни
тени перемены» (Иак. I, 17); и пока он так делает, он не от мира сего, он от Бога
– Его избранник, – и потому мир зла и греха ненавидит его (Ин. ХV, 19) как сеятеля
мира, сеятеля истины.
Но хотя в большинстве "люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что
дела их... злы (Ин. III, 19), но это по своей младенческой слабости и из-за утраты
веры, а не из "природной тяги ко злу".
Как сказано:
"Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго,
которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего
не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что,
когда я хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу
удовольствие в законе Божием. Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий
закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах
моих (Рим. VII, 18-23).
Человек, как духовная сущность, создан по образу Бога, а в своем возможном развитии
и по подобию Бога, а потому во зле не может обрести счастья. И нет другого пути,
как только "делая добре заграждать уста невежеству безумных людей" (1
Пет. II, 15).
"Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему; Потому что Очи
Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их, но лице Господне против делающих
зло" (1 Пет. III, 12).
Скажут: "где обетование пришествия Его? ибо с тех пор, как стали умирать
отцы, от начала творения, все остается так же" (2 Пет. III, 4).
Не так же, но хуже, ибо люди с разрушением традиционалистского общества отошли
от соблюдения Закона, который их детоводительствовал (Гал. III, 25), но не обрели
и веру в закон любви Нового Завета, – "возлюби ближнего твоего, как самого
себя" (Мф. ХXXII, 39).
– Откуда у вас вражда и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах
ваших? Желаете – и не имеете; убиваете и завидуете – и не можете достигнуть; препираетесь
и враждуете – и не имеете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить
для ваших вожделений... Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом
Богу… (Иак. III, 1-4).
Особенно это касается слышавших Слово: "Если бы Я не пришел и не говорил
им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем" (Ин.
XV, 22).
Особенно это касается нас, называющих себя "христианами" и тем говорящих
свое "да" в отношении соблюдения Слова... Говорящих, но, увы, горе нам,
не соблюдающих, потому как если б миллионы называющих себя христианами соблюдали
Слово, то любовь давно залила бы и последние угли зла на Земле.
Конечно, тоже самое можно сказать было бы и в отношении народов, окормляемых другими
религиями, но ни в одной из них любовь и жертвенность ради других не занимают
такого центрального места, как в христианстве, а потому с нас, христиан, и спрос
у Бога особый.
Ну, так что же, неужто, видя такое жестокосердие людей – нас с вами – следовало
б отступиться от нас?
Иная воля Господа. Он "долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы
все пришли к покаянию" (2 Пет. III, 9).
Долготерпит, хотя и знает:
«...восстанет народ на народ и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения
по местам; Все же это начало болезней Тогда будут предавать вас на мучения и убивать
вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое. И тогда соблазнятся многие;
и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; И многие лжепророки восстанут
и прельстят многих; И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь;
претерпевший же до конца спасется И проповедано будет сие Евангелие Царствия по
всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец (Мф. ХХIV,
7-14).
Странно, не правда ли? – "проповедано будет сие Евангелие... и тогда придет
конец." Казалось бы, какой смысл в евангельской проповеди, коли проповедуй
не проповедуй, а впереди все одно – восстания народа на народ, глады и моры и
охлаждение любви по причинам многих беззаконий, и, наконец, конец...
Но странно это, пока не поймешь: где конец, там и начало, где омега, там и альфа;
"конец" мира прежнего, мира греха, мира человека раннего, внешнего человека
– раба своих страстей, раба закона членов своих, - это одновременно рождение мира
нового, мира человека не внешнего по отношению к заповеданным ему истинам, а внутреннего,
устремленного к этим истинам всем своим многопоколенным выстраданным опытов мира
человека, в котором на месте служения умершему эго разрастается щедрое плодами
добрых дел древо служения Богу и ближним... По сказанному слову: "истинно,
истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падая в землю, не умрет, то останется
одно; а если умрет, то принесет много плода" (Ин. ХII, 24), "кто хочет
идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною" (Мк.
VIII, 34).
Итак, один смысл долготерпения Господа провиденциальный, – ничто не может произойти
ранее своего срока. Но для нас с вами важен другой смысл долготерпения Господа,
– многие обязаны долготерпению Господа своим спасением: "Он спасает нас не
по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости" (Тит.
III, 5), но по Своей любви, в которой "милость превозносится над судом"
(Иак. II, 13).
И нам следует не предаваться унынию и оправдывающим свое равнодушие, свою бездеятельность
рассуждениям о невозможности спасения мира, о бессмысленности борьбы с войнами
и иными следствиями людской слепоты и ожесточенности, а исполнять своей жизнью
прямое указание Господа: "пойдите, научитесь, что значит: "Милости хочу,
а не жертвы? ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию"
(Мф. IX, 12-13).
ЭТЮД III: НАШ СУДЬЯ – СЛОВО ГОСПОДА
Жизнь по закону любви, это жизнь не по расчету, а по той сердечной боли, что не
дает возможность с равнодушием относиться к страданиям и слепоте ближних.
Старец Силуан говорил:
"Есть люди, которые желают своим врагам или врагам Церкви погибели и мук
в адском огне. Так мыслят они потому, что не научились любви Божией от Духа Святого,
ибо тот, кто научился, будет проливать слезы за весь мир.
Ты говоришь, что он злодей, и пусть горит в адском огне. Но спрошу тебя: если
Бог даст тебе хорошее место в раю, но ты будешь видеть в огне того, кому ты желал
огня мучений, неужели и тогда тебе не будет жалко его, кто бы он ни был, хотя
бы враг Церкви? Или у тебя сердце железное? Но в раю железо не нужно. Там нужны
смирение и любовь Христова, которой всех жалко...
Милостивый Господи, Духом Твоим Святым научи, как любить врагов и слезно молиться
за них. О Господи, дай Духа Святого на землю, чтобы все народы познали Тебя и
научились любви Твоей...
Ты, может быть, скажешь, что теперь нет таких монахов, которые молились бы за
весь мир; а я тебе скажу, что когда не будет на земле молитвенников, то мир кончится,
пойдут великие бедствия; они уже и теперь есть. Мир стоит молитвами святых..."
("Старец Силуан", М., 1994, с.271, 386).
Не опровергая сказанного старцем о значении молитвенников за спасение мира, я
дерзну не столько поправить, сколько дополнить его напоминанием, что конец, а
точнее преображение мира, связано с завершением евангельской проповеди по всей
вселенной, во свидетельство всем народам, то есть с завершением труда сеятелей
зерен истин, заповеданных нам Господом, сеятелей мира. Труд же этот можно будет
считать завершенным только тогда, когда зерна истины проникнут в душу каждого
человека, и никто не сможет укрыться своим неведением от суда Слова, – "отвергающий
Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно
будет судить в последний день" (Ин. ХII, 48).
Для того, чтобы подобная абсолютная евангелизация свершилась, совершенно недостаточно
приобщения к ней даже единовременно и во всех народах некоторого количества людей,
но только всех, ибо когда зерна попадают на неподготовленную почву, то они гибнут,
а не дают начало растениям, в свою очередь шлющих семена в иные земли, иные души.
Каким бы верующим ни считал себя тот или другой народ, для каждого вновь рожденного
в нем человека проблема приобщения к истине стоит столь же остро, как и для человека,
появившегося на свет в народе, не превозносящемся своей верой. И если не говорить
о редких исключениях, избранниках Божиих от своего рождения, для остальных эта
проблема решается только с помощью людей, несущих в мир зерна истины своими делами,
с помощью людей доброй воли. Они и только они и определяют степень веры того или
иного народа.
ЭТЮД IV: ЧТО ЕСТЬ ЗЛО? (АПОСТОЛЬСКАЯ ПРАКТИКА И ТЕОРИЯ ЕВАНГЕЛИЗАЦИИ)
I.
В самом начале этих заметок говорилось о многотысячелетней истории засеивания
народов мира семенами милосердной любви, семенами истины через окормляющие эти
народы учения и религии и их подвижников и пророков... Говорилось и о том, что
несмотря на это, мир все более и более погружается во грех и отдаляется от истины,
все более охладевает в своей любви...
Разные времена трудно сравнивать. Поскольку свои беды, своя боль обычно действуют
на человека сильнее чем беды и боль других, "дальних" людей, то многим
представляется, что именно их жизнь отличается особой тяжестью, что именно их
время отличается особой злобой, а вот раньше, мол, были золотые времена. На самом
же деле, разумеется, только одному Богу известна точная мера присутствия зла как
в каждом человеке, в каждом народе, так и в каждом времени. Однако некоторые критерии
для самых общих оценочных суждений имеются и у нас. Одним из таких критериев является
мера доброжелательности и любви людей и народов друг к другу, может быть, в наибольшей
степени проявляемая в том, как мы взаимно воспринимаем внутренние миры друг друга,
исповедуемую друг другом веру,
насколько мы готовы отдалиться, возвыситься и даже ощетиниться друг перед другом
из-за невосприятия, непонимания и, может, даже вполне справедливого отвергания
тех или других особенностей исповедуемых нашими ближними религий;
или, напротив, насколько мы сострадаем взаимной слепоте, взаимным заблуждениям,
взаимной обделенности и прилагаем полные любви и такта усилия по взаимному спасению.
Для нас, христиан, высшим эталоном образца такого милосердного служения ближнему
является, конечно же, Сам Исус Христос, прошедший за всех нас через крестные муки;
требовавший от всех исцеляемых веры в Него и в пославшего Его единого для всех
Бога, но вовсе не требовавшего от тех из них, кто был язычником, ни уничтожения
своих идолов, ни отказа от веры своих отцов – нет во всех четырех Евангелиях таких
указаний от Него. Весь пафос проповеди Христа был направлен против фарисейства,
как формы лицемерия и идолопоклонства, замещения истинного духа милосердной любви
к Богу различными формами обрядоверия и законослужения – "не жертвы хочу,
но милости», – а вовсе не против самого Закона, служившего до прихода Христа детоводителем
к Богу для евреев, или не против тех обрядов и законов, что выполняют аналогичную
функцию детоводителя к Богу у других народов, у овец не израильского двора, о
которых Христос сказал: "и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один
Пастырь" (Ин. Х, 16).
Скажут, что если нет нападений на веры язычников в Евангелиях, то это с лихвой
компенсируется обилием таких нападений у апостолов и святых отцов.
И это так, но давайте посмотрим, как проводил эти "нападения" тот же
апостол Павел:
"...в Афинах Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов...
И, став Павел среди ареопага, сказал:
"Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны; ибо, проходя и
осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: "неведомому
Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам... Бог, сотворивший
мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах
живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду,
Сам дал всему жизнь и дыхание и все; от одной крови Он произвел весь род человеческий
для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы
их обитания, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли, хотя Он и
не далеко от каждого из нас... Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать,
что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства
и вымысла человеческого.Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает
людям всем повсюду покаяться..."
Услышавши о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом:
послушаем тебя в другое время.Итак Павел вышел из среды их. Некоторые же мужи,
приставши к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем
Дамарь, и другие с ними" (Деян. XVII, 16,22-34).
Приведенный пример если и не единственный, то из числа крайне немногочисленных
в Святом Писании примеров апостольской проповеди язычникам и потому он крайне
важен как образец подобной работы. И что же, разве мы видим из этого образца обидное
для язычников превозношение Павла над ними? или его громы и молнии в отношении
дорогих язычникам образов веры? Отнюдь. Вся проповедь построена,
во-первых, на камне допущения, что язычники чтят истинного Бога, даже не зная
Его:
во-вторых, на камне раскрытия существа значения Бога для мира и как его Творца,
и как даятеля для всего жизни и дыхания;
в-третьих, на строительстве логических ниспровержений не всех, но только тех,
возможно имеющихся (а может и нет, – Павел прямо не обличает слушателей) у язычников
заблуждений, что явно противоречат раскрытой ранее в проповеди сути Бога;
и, в-четвертых, на логическом же определении и утверждении тех поведенческих и
духовных следствий для верующих, что вытекают из понимания и веры в Бога и Его
Слово...
В результате, конечно же, далеко не все услышали и приняли сердцем проповедуемое
Павлом Слово, но никто не оскорбился его проповедью. А некоторые и уверовали,
и среди этих некоторых будущий первый епископ Афин святой Дионисий Ареопагит –
член ареопага, высшего судебного органа власти в Афинах. Принятие христианской
веры этим просвещенным представителем политеистической в основном цивилизации
Эллады, отнюдь не поставило его в жесткую оппозицию ни к ней, ни к ее мировоззренческой
философии, но послужило оплодотворению последней семенами истины. Это хорошо видно
из дошедших до нас трудов св. Дионисия, из таких небезынтересных для нас его высказываний:
"Божественный Мир соединяет с собою разрозненные концы вселенной и объединяет
все сущее в едином соединении, единстве и тождественности … к себе одному все
обращает; проникая чрез все сущее.
...Но почему же, может спросить кто-нибудь, все желают мира, в то время как большинство
радуются тому, что отличаются от других и никогда не согласятся добровольно отказаться
от этого? Что ж, если отличие от других, о котором здесь идет речь, действительно
присуще каждому существу, причем никто, пока существует, не согласится его утратить,
то нам ничего другого не остается, как только доказать вопрошающему, что в этом
и заключается стремление к миру...
И если все существующее желает не покоя, а постоянного движения по своим собственным
законам, то это стремление также является стремлением к божественному и всеобщему
Миру, который, предохраняя все от внутреннего распада, сохраняет бытие и законы
всего существующего неизменными и незыблемыми, благодаря чему все существующее
и сохраняет свой внутренний мир и самотождественность" (Св. Дионисий Ареопагит
"Мистическое богословие", М. ,1993, с. 84, 85).
По св. Дионисию, весь мир со всем своим многообразием обусловлен "Единым",
как единой Причиной всех составляющих мир сущностей (с. 89), как низших, так и
высших – "богов", – господствующих в определенных частях бытия (с. 88)
и даже сущностей, ставших рабами обуревающих и разрушающих их страстей" (с.
85).
Мысли, схожие с мыслью Дионисия о "богах", как господствующих в определенных
частях бытия сущностях, могли и, скорее всего, и использовались ранними миссионерами
христианства как средство для увязывания с Единым Богом языческих богов, ведающих
природными и социально-историческими силами, то есть различными "частями
бытия». Во всяком случае, Дионисий своим дополнительным уточнением разрушал основания
для возможных возражений против такого их использования. Он пишет, что хотя "некоторые
– каждый в меру своего богоподобия – могут становиться богами по причине [даруемого]
им обожения", но это не есть свидетельство о разделении и приумножении единого
Божества (как то мы видим в политеистических системах); "Бог искони, будучи
Единым сам по себе, пресущественно сверхбожественен в Божестве, неразделен в разделениях
и неприумножаем во множественности" (с. 28).
Св. Дионисий считает, что именно это подразумевал и ап. Павел, когда писал:
"Ибо хоть и существуют так называемые боги, будь то на небесах или на земле,
поскольку и богов много, и господ много, но у нас один Бог – Отец, у Которого
все, и мы в Нем, и один Исус Христос, чрез которого все, и мы чрез Него"
(I Кор. VIII, 5-6).
Да, могут указать на то, что перед этим-то ап. Павел говорит, "что идол в
мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого".
Так ведь и действительно "идол" как некая независимая, рассматриваемая
вне связи с Единым сущность, – это ничто, это ложь, заблуждение, средство для
отрывания человека от Бога, для противопоставления Его воле. Но сущности, обоженные
в меру своего богоподобия, господствующие в определенных им частях Бытия в единении
с волей Единого, – это не рукотворные идолы, это объективная и благая реальность
– славословие им и обращение к ним как к заступникам за нас пред Богом по проблемам
их господства вполне допускается учителями Церкви.
Кстати, одним из проявлений этой благой реальности являются и язычники, своими
делами показывающие, что "дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствуют
совесть и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую" (Рим. II,
15). Тогда как не делающие сами, а только учащие других, хоть и относятся к реальности,
но никак не к благой, а к ее ущербной на благо части, – нет добрых, то есть благих
дел, нет и блага в реальности существования этих людей...
II.
Впрочем, я вполне согласен со св. Дионисием Ареопагитом, который, анализируя феномен
"зла", пришел к парадоксальному выводу, что во всем сущем нет зла (с.
48), ибо все сущее происходит из Блага, более того:
"Все существа, поскольку они существуют, благи по своей сути и исходят из
Блага; если же они лишены Блага – они не благи, а потому не существуют... В том
и заключается всепревосходящее величие и могущество Блага, что не только существа,
лишенные его, но и само лишение могут стать всецело причастными Благу. А если
быть до конца откровенным, то необходимо признать, что даже противоборствующие
Благу существа получают от него бытие и возможность противоборствовать, и, обобщая,
можно сказать, что все существа, поскольку они существуют, благи по своей сути
и исходят из Блага; если же они лишены Блага – они не благи, а потому и не существуют:
только то, что совершенно лишено каких-либо следов Блага, никогда и никоим образом
не было, не есть, не будет и не может быть... И даже гнев причастен Благу, поскольку
является движением, направленным на исправление мнимого зла и обращающим его к
тому, что представляется прекрасным. И даже тот, кто предается самым низменным
страстям, – причастен Благу, поскольку он желает жить... И лишь там, где совершенно
отсутствует, нет ни сущности, ни жизни, ни желания, ни движения, ни вообще ничего.
Поэтому способность рождать бытие из тления принадлежит не злу, но Благу... Если
же что-либо и противоборствует Благу, будучи в какой-то мере причастным ему, а
в какой-то – нет, то противоборствует оно не Благу в целом, но лишь некоторой
части его... (ведь) совершенное удаление от Блага означает отсутствие как Блага
в целом, так и некоторой части его, и даже самого зла.
В самом деле, даже если считать что зло – это несовершенное добро, то оно будет
всецело несовершенным (то есть несуществующим), поскольку Благо в нем совершенно
отсутствует, поэтому зло существует и воспринимается как зло только тогда, когда
в качестве зла противопоставляется чему-либо доброму, отдаляясь от него. Невозможно,
чтобы зло враждовало и с добром, и само с собою. Следовательно, зло есть не-сущее...
В самом деле, если все сущее происходит из Блага, и Благо все сущее объемлет и
пребывает в нем, то в сущем зла быть не может, в противном случае необходимо будет
признать, что зло – в Благе, а это нелепо (ст. 47-49).
...Зло не исходит от Бога, и его нет в Боге – ни вообще, ни в частности (с. 49).
...И демоны злы не по природе, поскольку в этом случае они не могли бы ни произойти
из Бога, ни измениться и из добрых (ангелов), стать злыми, и вообще они не могли
бы существовать, будучи изначально злыми по природе (с. 50)... И они не совершенно
отлучены от Блага, поскольку существуют, живут, мыслят даже просто в силу того,
что у них есть некое стремление к движению; злыми же они стали вследствие оскудения
в них (доброй) по природе энергии... Итак, род демонов зол не потому, что такова
их природа, но вопреки ей. И не ниспосланная им полнота благодати претерпела изменение,
но сами они отпали от нее (с. 51) ... (по причине) оскудения и недостатка добра"
(с. 54). И это верно не только по отношению к демонам, но и по отношению к душам
человеческим (с. 52). "Даже совершая зло, мы тоскуем по Благу, – никто ведь
не надеется на помощь от зла, совершая что-либо" (с. 55).
Но, "как вообще возможны злые существа при наличии Провидения?" – вопрошает
св. Дионисий и отвечает: – Провидение сохраняет природу каждого существа, а значит,
и свободу воли каждого из нас. Идти к нравственному совершенству или ко злу –
это наш выбор. "Сознательно согрешающими в Писании называются те, кто, словно
позабыв о врожденном знании добра, творят зло, те, кто знают, но не исполняют
заповеди, те, которые слышали (слово Божие), но чья вера и стремление к благодеяниям
оскудели, те, которые не желают стремиться к соединению с Благом, вследствие оскудения
или извращения желаний" (с. 56).
Я позволил себе столь пространное цитирование св. Дионисия Ареопагита в силу,
как мне представляется, крайней важности его мыслей не только для понимания мировоззренческих
истоков убедительности раннего христианского проповедничества, но и для современных
подлинных миротворцев, о которых сказано "блаженны миротворцы, ибо они будут
наречены сынами Божиими" (Мф. V, 9).
Иоанн Златоуст совершенно справедливо полагает, что нарекутся миротворцы сынами
Божиими потому, "как и дело Единородного Сына Божия состояло в том, чтобы
соединить разделенное и примирить враждующее" (Иоанн Златоуст "Толкование
на св. Матфея евангелиста", М., 1993, с.154).
Но можно ли соединять разделенное и примирять враждующее, полагая одних чистыми,
а других нечистыми, одних во Благе, а других во зле? Конечно, нет. Другой разговор,
когда существует понимание причин разделения не из мнимой разности природы разделившихся,
а из оскудевания в них Блага, то есть веры, то есть нацеленности и способности
жить по заповеди: "Никто не ищи своего, но каждый пользы другого" (I
Кор. Х, 24). Понятно, возможно у одной из разделившихся или враждующих сторон
это оскудение произошло больше, у другой меньше, но произошло обязательно у обеих,
иначе бы этого их разделения не произошло.
С горечью понимаю, что сказанное применимо не только в целом ко всем тем разделениям,
что были во все времена, но и к имеющим место в настоящее время разделениям как
внутри христианского мира, так и между христианским миром и мирами людей, окормляемых
иными редакциями Слова Господа. Не дерзну судить, более или менее полны эти редакции
по сравнению с христианской редакцией слова Господа, но, безусловно, они наиболее
отвечают складу и уровню духовного развития народов, окормляемых через эти редакции
Слова. Другой разговор, что для нас, христиан, само отсутствие в этих редакциях
Слова вести об искупительной жертве Бога, принесенной ради нашего спасения и воссоединения
с Богом, вести о Христе, не может не вызывать сострадания к лишаемым этой вести,
ибо вне ее невозможно получать молитвенную помощь в стяжании Блага – Духа Святого
– от Христа. Невозможно обращаться к тому, о ком не знаешь, в кого не веришь.
Без помощи же Христа, без Его примера очень трудно строить свою жизнь по закону
любви.
Но разве из этого естественного сострадания может проистекать превозношение, ожесточение
или тем более озлобление против не знающих или по слепоте не принимающих света
вести о Христе? Никак!
Но все это есть в нас, называющих себя христианами, и какие же после этого мы
христиане?
Скажут: оно, конечно, озлобляться грех, но ведь вы клоните, коли говорите о необходимости
соединения разделенных, не только к прекращению озлобления, но именно к соединению
и с иноверцами, и с еретиками, а ведь тот же ап. Павел прямо говорил: "язычники,
принося жертвы, приносят бесам, а не Богу; но я не хочу, чтобы вы были в общении
с бесами. Не можете пить чашу Господа и чашу бесовскую, не можете быть участниками
в трапезе Господней и в трапезе бесовской" (I Кор. Х, 20-21).
Говорил, но чуть далее в этом же послании читаем: "Если кто из неверных позовет
вас, и вы захотите пойти, – то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования
для спокойствия совести (Х, 27)... Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам,
ни церкви Божией, так как и я угождаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы
многих, чтобы они спаслись (X, 32, 33)... Будьте подражателями мне, как я Христу"
(XI, 1).
То есть, да, нельзя служить двум господам, нельзя одновременно пить чашу Господню
и чашу бесовскую, но не только можно, но и должно общаться с "неверными",
видеть в них своих ближних, любить их, угождать им к их пользе, к их спасению,
заграждать своими добрыми делами возможность для злословия их уст, укоренять своей
любовью семена милосердной любви в их сердцах, открывать им и своими делами, и
любовью, и мудрым осмыслением исповедуемой ими редакции Слова Господа – свет Истины,
данный нам через Христа, и Его любовь к нам, подтвержденную Его крестными муками.
Верю, что то же самое может сказать и не христианин, и ему есть с чем прийти к
нам, чтоб помочь нашему спасению. Вот мы и должны, любя друг друга, идти друг
к другу. Конечно, не для того мы должны идти друг к другу, чтоб составить единое
тело моноцветного серого планетарного заорганизованного однообрядового и бездуховного
учреждения под названием Всемирная Церковь. А для того, чтобы, взаимно обогатившись
друг от друга и научившись взаимному служению, стать действительно необходимыми
друг для друга членами единого многокрасочного человечества.
III.
Я понимаю, что написанное не Бог весть какое откровение, то есть это вообще не
откровение. Вопрос для многих заключается не в том, что нет понимания необходимости
взаимного движения навстречу друг к другу, а в том, что они не очень хорошо представляют,
как и в чем подобное движение могло бы начаться.
Наверное, и здесь мое видение оригинальным не назовешь. Первое, что нам нужно
сделать – это открыть свои сердца для фундаментальных ценностей и заповедей, на
которых построены здания тех религий, приверженцами которых мы себя считаем. Став
на путь не словесного, а сущностного (делами своими) возведения здания веры в
своих сердцах, научаясь более повиноваться Богу, нежели человекам, мы не только
очистим свои сердца от злобы, но и откроем их для любви к другим народам, мы обретем
способность слышать их – чувствовать их боль, слышать их слово, обращенное к нам...
Возможен вопрос: "Все это так, но вот только как во времена "охлаждения
любви по причинам разгула беззакония" взрастить в себе эту любовь?"
В одиночку и без помощи Бога, конечно же, не взрастить. Но с молитвой и при условии
укрепления и развития взаимной поддержки и защиты в своих проявлениях доброй воли,
добрых дел, обеспечивающих поддержку и Бога, взрастим обязательно. Отсюда идея
формирования планетарного движения людей доброй воли...
ЭТЮД V: ДОБРАЯ ВОЛЯ – В ЧЕМ ОНА?
Настоящий этюд будет посвящен не идее движения людей доброй воли, как это можно
было бы предположить по концу предыдущего этюда. Прежде чем говорить о движении
людей доброй воли (к идее которого мы еще не раз будем возвращаться) неплохо было
бы получше разобраться в ряде вопросов и, в первую очередь, в том, какая воля
может быть названа доброй?
Понять это можно только на основе веры. Ее суть, квинтэссенция находится в текстах
Священного Писания и Священного Предания. Боговдохновенностъ тех или других произведений,
в том числе таких канонизированных, как тексты Священного Писания (в частности,
псалмов), отнюдь не означает отсутствие в них субъективного начала тех, кто их
воспроизводил в человеческой плоти. Человек, за исключением каких-то клинических
и демонических случаев, и случаев профессиональных (машинистки), – а взаимоотношения
с Богом, разумеется, к ним не относятся, – никогда не является аналогом машины
для копирования или передачи. Боговдохновленная информация облекается в его душе
и, в конечном счете, в мозгу в формы, отражающие субъективное отношение, чувства,
переживания данного человека, связанные с тем, что происходит в его жизни, в его
мире, и потому-то эти, открываемые его современникам Боговдохновленные творения,
оказываются созданными в понятных им образах и формулах общественных отношений,
отвечающих духу их времени.
Отсюда вроде выпадает случай с Христом, Который Сам был не только человеком, но
и Богом. Но Он был и человеком и потому умел говорить на языке понятном окружающим
его людям...
Да, при этом Христос задавал, казалось бы, непомерно высокий уровень скачка духовного
развития человека и человеческого общества, и это, может быть, является одним
из ярчайших наглядных подтверждений Божественной природы Христа. Вдумайтесь только,
во времена, когда жизнь большинства была обесценена настолько, что могла истребляться
в цирках на потеху другим, а жизнь других, напротив, полагалась бесценной, ибо
эти другие приравнивались к Богам и им воздавались приношения (императоры Рима);
во времена, когда всем правила сила и интрига, Он предлагает человекам как единственное
и универсальное средство для спасения и мира, и самих человеков в этом мире, Любовь
к ближним, в том числе к гонителям и мучителям, Любовь вплоть до отдачи за них
любимых своих жизней... Казалось бы, крайний идеализм, обреченный на полное непонимание
и высмеивание. И может быть, так бы и произошло, если б проповедь любви не подкреплялась
делами любви, в том числе в форме многочисленных чудес, которые совершил Христос.
И все-таки если б в современном Ему обществе, среди этих галлиян и назриян, которым
Он проповедовал, не было б питательной основы для взрастания тех зерен, что сеял
Христос, то они бы и не взросли в их душах...
* * *
Для того, чтоб нам легче было понять, что из себя представляет "добрая воля"
в системе "Бог – человек", рассмотрим в качестве ее грубого аналога
систему "кормчий (шкипер) – корабль с командой (рулевыми, механиками, матросами...)".
В принципе, каждый из членов команды корабля, обладая своей свободной волей, мог
бы действовать не в соответствии с приказами шкипера, а так как ему представляется
правильным. Нетрудно представить, что из этого получилось бы. Наверное, не лучший
результат получился бы и в том случае, если б вахтенный штурман и рулевой, добросовестно
действуя с целью обеспечения безопасного судовождения в данный момент, в тоже
время полностью забыли бы о необходимости поддержания заданного шкипером общего
курса корабля в пункт его следования. То есть точно и вовремя отворачивали б корабль
от встречающихся мелей и рифов, но не возвращали б его на заданный курс.
Но не так ли действуют "вахтенные" рулевые иерархи наших религиозных
кораблей? Получив с помощью впередсмотрящих духовидцев указание о необходимости
очередного маневра в ту или другую сторону, они совершенно упускают временный
характер этого указания, упускают необходимость выдерживания заданного общего
генерального курса. Более того, они нередко объявляют еретиками тех, кто напоминает
о такой необходимости; часто не доверяющие новым духовным указаниям, получаемым
через духовидцев, объявляют еретиками тех, кто их приемлет; или, напротив, именно
доверяющие новым указаниям объявляют еретиками неприемлющих их... При этом и те,
и другие забывают заповедь любви (генеральный курс), данную Исусом Христом нам
через апостолов: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь
любовь между собою" (Ин. XIII, 35). Забывают необходимость сохранения своего
внутреннего единства: "Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых
Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы" (Ин. XVII, 11).
Как забывают они и слова ап. Павла: "Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих
разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились и уклоняйтесь от
них" (Рим. XVI, 17).
И подобные другие его слова: "Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Исуса
Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы
вы соединены были в одном духе и в одних мыслях" (I Кор. I, 10).
Скажут, но разве не авторитетом того же ап. Павла до сего дня в церкви держатся
обычаи, проистекающие из его слов: "Рассудите сами, прилично ли жене молиться
Богу с непокрытою головою? Не сама ли природа учит вас, что, если муж растит волосы,
то это бесчестие для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так
как волосы даны ей вместо покрывала?" (I Кор. XI, 13-15).
И разве эти обычаи не умножают разделения в стане христиан?
Да, это так. Но причем здесь ап. Павел? Ведь он свои рассуждения по поводу приличной
длины волос у мужчин и женщин совершенно не случайно заканчивает примиряющей сентенцией:
"А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии.
Но, предлагая сие, не хвалю вас, что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее"
(I Кор. XI, 16-17).
И не апостол ли Павел еще ранее в том же II послании Коринфянам сказал:
"Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не
едим ли, ничего не теряем. Берегитесь однакоже, чтобы эта свобода воли не послужила
соблазном для немощных. Ибо, если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь
за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть
идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос.
И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не
соблазнить брата моего" (I Кор. VIII, 8-13).
Конечно же, ап. Павел не мог не понимать, что длина волос сама по себе не более
приближает или отдаляет нас от Бога, чем пища, то есть никак. Но вот послушание,
в том числе и обычаям предков, безусловно, приближает, а непослушание отдаляет.
По аналогии со сказанным в отношении мяса, можно было б сказать: "И потому
если длинные волосы соблазняют брата моего (короткие волосы соблазняют сестру
мою) вовек не буду отпускать длинные волосы (вовек не буду стричь их), чтобы не
соблазнять его (ее)".
Однако в реальности восторжествовал принцип именно жесткой регламентации поведения
членов церкви с извержением всякого не желающего подчиняться ее уставу, регламенту,
что, разумеется, противоположно нравственному подходу, утверждавшемуся ап. Павлом.
Ап. Павел призывал судить не внешних, а внутренних и извергать тех, кто, называясь
братом во Христе, "остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем,
или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с такими даже и не есть вместе (это
если они именно "внутренние", с внешними же, напротив, общаться необходимо
в надежде на их спасение – прим. автора), то есть призывал извергать нарушающих
не обряды, но заповеди. Он говорил: "Обрезание ничто и необрезание ничто,
но все – в соблюдении заповедей Божиих... Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь
рабами человеков" (I Кор. V,11-12; VII, 19, 23).
Мы же довольно спокойно относимся к нарушениям именно заповедей и жестко непримиримы
к нарушителям обрядов, установленных хотя и во славу Божию, но человеками. Выполнять
обряды, конечно же, нужно, ибо это работает на укрепление общности во времени
и это хорошо. Но нельзя становиться рабом обряда, забывать, что он для человека,
а не человек для обряда. Когда же это случается, то сразу возникает непреодолимая
пропасть со всеми не принимающими те или другие установления, как бы они ни были
малозначительны с богословской точки зрения. И это не просто плохо, но совершенно
нетерпимо, ибо во всяком случае в нашей земной жизни работает на углубление разделений,
непонимания и таких их следствий, как ожесточенность, враждебность, равнодушность
к болям ближних и т.д.
* * *
Таким образом, человек остается субъектом только до тех пор, пока он исходит из
единственно спасительной для себя необходимости подчинения своей воли – воле Господа,
из стремления делать мысль свою неразлучною с Богом. Утрата понимания обязательности
соблюдения этой необходимости, выражающаяся даже в простом невнимании, небрежении
к Воле Бога, хотя бы и в самых, казалось бы, малозначительных делах, например,
тех же обрядовых, моментально затягивает данного человека во все более и более
сужающийся колодезь падения под гнетом все более и более ужесточающихся обстоятельств,
то есть способствует его преображению из субъекта в объект. Но пока не окончены
земные дни человека, в любой момент он может возвратить себе субъектное начало,
если найдет в себе силы искренно раскаяться в своей слабости, в своем падении,
в своих грехах, то есть в своем небрежении к воле Господа...
Чтобы не вдаваться в ненужные споры по поводу только что сказанного, поясняю,
что это утверждение следствие следующих базовых для меня мировоззренческих постулатов:
1. Структурированность Вселенной, гармония и красота в ней – необходимое и достаточное
доказательство существования Бога, вне единой упорядочивающей воли Которого, реализующей
маловероятные вне этой воли события, все давно пришло б в состояние хаоса, то
есть полной аморфности, деструктурированности; а точнее, никакие сущности, никакие
структуры никогда б и не появились из этого хаоса;
2. Человек, безусловно, обладает своей волей, что наделяет его потенциальной возможностью
действовать как в унисон с волей Бога, так и вопреки или в диссонанс с нею, человек
воистину создан по образу и подобию своего Творца, что и наделяет его способностью
быть сотворцом Богу.
Нам может быть не очень понятно, зачем Господу необходим человек как сотворец
и соисполнитель Его Божественных планов... Мое объяснение этому: если зло рождает
зло, то тем более Благодать рождает благодать, Любовь рождает любовь, Бог-любовь
не может не стремиться к созданию сущностей подобных себе, то есть обладающих
свободной волей, служащей идее одухотворяющей красоты, жертвенной любви... Я убежден,
что идеал Бога – не прекрасный, но мертвый в своей объектной по отношению к Богу
сущности механизированный мир, вращающийся и структурирующийся единственно благодаря
воле Бога, но мир, как прекрасный гимн любви составляющих его свободных в своей
воле сущностей, для которых Бог является одновременно и Отцом, и Братом, и Другом,
и Объектом их любви, а окормляемый ими мир, их одновременно и радостью, и болью,
их крестом, без жертвенного слияния с которым они не мыслят себя... Как сказано
в Евангелии от Иоанна:
"Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедаю вам... Отче! пришел час:
прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя... Я открыл имя Твое человекам,
которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово
Твое... Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не
от мира, как и Я не от мира… Как Ты послал меня в мир, так и Я послал их в мир...
Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их. Да будут все едино:
как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас Едино, – да уверует
мир, что Ты послал Меня" (Ин. XV, 14; XVII, 1, 6, 15, 16, 18, 20, 21).
Оно, конечно, и мое объяснение не все примут, и Евангелие все еще, увы, не для
всех безусловный авторитет. Но нельзя же не понимать, что диссонирование с волей
Господа ничего хорошего, кроме катаклизмов и разрушений, хотя бы и в ограниченном
масштабе дать не может, и потому должны существовать механизмы, которые позволяли
бы каждому человеку согласовывать свою волю с волей Господа.
И действительно, такие механизмы существуют. В зависимости от культуры, которая
увязывает данного человека с окружающим миром и Богом, эти механизмы имеют большую
или меньшую насыщенность всякими повышающими их эффективность деталями, но в своей
основе они все имеют то, что называется "совестью" или "голосом
совести".
Те, кто почему-либо воспитался вне осознания истины Бога, определяют "совесть"
как "нравственное сознание", "нравственное чутье", "внутреннее
сознание добра и зла" (Даль). Верующие определяют "совесть" как
"голос Божий, показывающий видение воли Божией относительно того, что должно,
и чего не должно делать человеку, как разумно-нравственному существу" (Полный
церковно-славянский словарь), но и те, и другие вполне согласны меду собою, что
совесть побуждает к истине, является "прирожденной правдой в различной степени
развития". "У кого совесть не чиста, тому и тень кочерги виселица";
"Глаз – мера, душа – вера, совесть – порука" (Даль).
Любопытное определение "совести" как "чувства нравственной ответственности
за свое поведение перед окружающими людьми, обществом" дает словарь Ожегова,
изданный в 1964 г., когда в России была еще власть воинствующих атеистов. Поскольку
это идеологически выдержанное определение не имеет ничего общего с теми муками
совести, которые являются глубоко интимной областью каждого человека, лишь каким-то
узким сегментом затрагивающей проблему ответственности перед ближними и обществом,
то, вдумчиво прочитав это определение, честный человек не мог не задуматься, а
перед кем же я действительно испытываю эти свои тайные муки? Какой в них смысл,
если я сам себе "пуп Вселенной"? Если же они следствие существования
жестких природных законов, которые и увязывают все отдельные элементы природы
в единое гармоническое целое; в соответствии с которыми, я не более как мыслящий
атом этой Вселенной, то к чему такой расточительный и недостаточно эффективный
способ детерминирования моего поведения?
Разумеется, коли возможен был бы вечный двигатель, делающий избыточной идею Бога,
то приемлемым ответом на последний вопрос мог служить взгляд на человечество как
на своего рода по-своему патологию, на прекрасную, но обреченную на исчезновение
аберрацию... Однако, пока работает второе начало термодинамики, гораздо оправданнее
взгляд на человечество не как на низкоэнтропийную аберрацию, что в соответствии
с этим началом термодинамики крайне мало вероятно (гораздо менее вероятно, чем
даже появление в результате мутации генов таких относительно простых биологических
новаций как половой способ размножения, или хотя бы как просто новый вид биологических
существ...), а как на одно из органичных для Бога проявлений Его сущности, – как
на следствие Его неодолимого стремления к умножению в мире начал, могущих сливаться
с ним и с миром в едином унисонном экстазе любви, вечно воскрешающем и одухотворящем
мир; любви, вне которой мир давно бы истлел в прах небытия...
Но я несколько отвлекся. Итак, при трезвом помышлении мы вынуждены констатировать,
что наличие у людей совести это и еще одно свидетельство существования Бога, и
одновременно основа начального согласования нашей воли с Его волей. Основа для
нашего сотворчества Богу, для развития в направлении слияния с ним в потоке единой
совместной воли.
Для развития? Разумеется. Наличие свободы воли, то есть отсутствие таких жестко
детерминирующих поведение механизмов, рамок, которые имеются хотя бы у животных,
является необходимым, но отнюдь не достаточным условием для сотворчества человека
Богу, более того, само по себе в равной мере открывает дорогу человеку как к Богу,
так и от Него. И если первому помогает зов Бога и Его укоры, передаваемые через
движение совести, то ко второму влечет и ненасытная вне сдерживающих рамок потреба
материальной сыти, сыти плоти и чревоугодничества, угодничества себялюбию и властолюбию,
и, естественно, осознание своей неповторимости, гордыня...
И если голос совести тревожит более всего, когда смолкает суета в ночной тиши
и уединенности, то искусы и соблазны возникают в миру постоянно как при каждом
деятельном шаге в нем, так и сами по себе...
Соотношение явно недостаточное не только совершенно само по себе для одномоментного
и окончательного выбора в сторону Бога, но даже и для самостоятельного движения
к такому выбору. Однако, к счастью для нас, в реальности все не так безнадежно,
как можно было бы подумать и, главным образом, в силу растянутости во времени
всех требующих адаптации и обучения новаций. Снятие сдерживающих биологических
рамок исторически произошло не одномоментно и не само по себе, а в течение достаточно
продолжительного времени, исчисляемого, возможно, не одной сотней тысяч лет и
в тесной взаимосвязи со становлением и развитием адекватных социальных механизмов
сдержек и встраиваний в окружающий мир – механизмов культуры, а в дальнейшем и
религии, уже не только детерминирующей, но и кидающей первые семена знания о непознаваемой
опытным путем духовной основе мира. Это что касается становления и развития человечества,
как сотворца Богу и сообщества Его сотворцев. Что же касается отдельного человека,
то история удачи или неудачи его жизни, это всякий раз история успеха или неуспеха
своего рода странничества, которое по Иоанну Лествичнику "есть невозвратное
оставление всего, что в отечестве (в нашей природе, в окружении – прим. авт.)
сопротивляется нам в стремлении к благочестию". Так с возрастом человек лучше
или хуже, но усваивает необходимые для встраивания в социумы и окружающий мир
элементы культуры своего времени и своего народа и научается обарывать в себе
все то, что "затрудняя " достижение им принятого в данной культуре,
при данном уровне религиозного сознания за норму благочестия, могло бы помешать
его социально не конфликтному существованию.
При этом, в обществах с религиозным сознанием на его начальных фазах развития,
для которых открыто существование только жестких причинно-следственных закономерностей,
этому обарыванию в себе негатива помогает весьма детализированная система традиционных
предписаний, установок, регламентов, табу.., нарушения которых почти немыслимы,
ибо чреваты весьма тяжелыми следствиями не только для допустившего нарушения,
но и для всего племени-народа этого нарушителя, – вера в это носит абсолютный
характер;
по мере развития религиозного сознания в сторону осознания фундаментально базового
значения в мироздании идей милосердия и жертвенной любви помощником человеку в
его борьбе с самим собою становится уже не страх возмездия за нарушения тех или
других предписаний, а страх причинения боли тем, кого любишь – Богу, ближним;
становится собственная боль от осознания множеств своих изъянов, грехов...
Да, как мы знаем по истории человечества, число людей достигающих таких высот
религиозного сознания, никогда не составляло большинства отдельных обществ, но
это были именно те костыли, которые удерживали во все времена эти общества на
скале веры, не давая им пасть в бездну отпадения от Бога. Существовали эти "костыли"
и во времена воинствующего атеизма, и их крепость нисколько не уменьшалась от
неосознания самими "костылями" не только своего значения, но даже и
идеи Бога, – довольно оказывалось одного того, что по своим делам милосердия и
любви они были истинными столпами веры в данном обществе.
Для того, чтоб альпинист взял гору, мало надежно вбитых костылей и страховочных
концов, мало и достаточных для взятия горы сил, нужно кроме всего и прежде всего
иметь неодолимое стремление к взятию горы.
А вот со стремлением-то к взятию духовных высот, с верой в возможность этого в
человеческом обществе дело-то и обстоит как раз очень и очень неважно. Что и закономерно,
ибо человеческие общества пока еще только на подходах к своему созреванию в качестве
полноценных субъектов исторического процесса...
В самом деле, хотя по мере становления и развития религиозного сознания у народов
и возникает теоретическая возможность выбора между образом жизни и действий, желательных
с религиозно-духовной точки зрения, и образом жизни и действий, диктуемых материально-плотскими
интересами, в реальности, как правило, решающими оказывались именно последние.
Но оказывались именно по причине той младенческой стадии развития, на которой
находилось человечество, стадии решения таких чисто плотских задач, как задачи
начального освоения пространства Земли, создания материально-энергетических предпосылок
для развития структур проточеловечества и т.д. Все эти задачи решались с помощью
специального инструментария – инструментария институтов государственной власти,
к становлению и действию которого народы имели очень малое отношение и соответственно
несли малую ответственность, что и отражает известная формула – "всякая власть
от Бога".
Сегодня государства как начально-активная провиденциальная движущая сила свою
задачу преимущественно выполнили. Но это никак не означает моментальное исчезновение
государств и рождаемых ими ассоциаций эгоцентрических систем, а означает только
осознание совершенно новых их функций: функций содействия возрождению и становлению
как субъектов общества, естественным общностям людей во времени, в пространстве
и в духе – народам. Это означает только осознание необходимости полной нейтрализации
каких-либо проявлений имперских амбиций и тенденций государств и их структур.
Принцип апофеоза молодых империй "государство – это я", заменяется принципом
"государство – это закон", а "национальные интересы" становятся
синонимом не "государственных интересов", а совокупности интересов людей
и отдельных составляющих данную нацию народов, интересы же государства все более
ограничиваются обеспечением так понимаемых национальных интересов и не более того.
Отсюда такая новация как приоритет норм международного права, перекрывающая возможности
как для внешней агрессии государства, так и для внутренней, направленной против
своего народа...
Сегодня пока эта новация только утверждается, и по настоящему она еще не стала
реально и эффективно действующим правовым механизмом ни в одном из государств.
Но важно уже то, что ее вынуждены, хотя бы и чисто фарисейски, признавать (хотя
и не применять!) как обязательную норму даже такие далекие и от какого-либо права,
и от защиты национальных интересов режимы, как подобные тому, что установился
сегодня в России.
Устанавливаются же такие режимы, конечно же, в силу распыленности людей доброй
воли в странах господства этих режимов.
ЭТЮД VI: КРИЗИС ОТНОШЕНИЙ ЛИЧНОСТИ И ГОСУДАРСТВА
Третьего июня 1998 г. в московском доме журналистов состоялась конференция, собравшая
многих правозащитников как из Москвы, так и из регионов России, в том числе таких
известных как Сергей Кова лев, Валентина Алексеева, Лариса Богораз, Елена Боннер,
Светлана Ганнушкина и многие другие. Конференция, организованная «Общей газетой»,
должна была судя по ее названию "Кризис отношений личности и государства",
осмыслить один из ключевых для понимания происходящего в России вопросов.
К сожалению, больших глубин в осмыслении заявленной темы достичь не удалось. Все
ограничилось доказательной констатацией наличия означенного кризиса и вытекающей
отсюда особой остроты с защищенностью прав человека в России. Соответственно было
признано необходимым интенсификация правозащитной деятельности и всяческая помощь
ей со стороны СМИ, отечественных предпринимательских кругов и идейно-близких политиков,
без которых невозможна соответствующая законодательная работа...
Впрочем, мое ворчание, конечно же, безосновательно. Конференция была организована
в очень короткие сроки, многие, в том числе и автор этих заметок, узнали о ней
буквально за несколько дней до того как она произошла, и, следовательно, для вызревания
полноценных "цыплят" из подкинутого "яйца" – темы конференции,
– не было просто времени. Хотелось бы думать, получив на самой конференции достаточно
мощный импульс для активизации мозговой атаки на понимание причин кризиса в отношениях
между личностью и государством, кому-то из участников конференции удастся в конце
концов дойти до конструирования реалистичных путей преодоления этого кризиса.
Возможно, это осмысление и конструктив будет близок моему видению, которое я предлагаю
вашему вниманию во всех этих этюдах, возможно, они будут совершенно иными – лишь
бы только они были, лишь бы только кошмар наших российских отношений между личностью
и государством стал бы кошмаром, известным россиянам только из учебников истории...
I.
Вопрос характера отношений личности с кем-либо, в том числе и государством, это
прежде всего вопрос субъективного восприятия этой личностью этих отношений. Однако,
данное субъективное восприятие, разумеется, не случайно, оно, может нередко и
искаженное, но отражение вполне объективных данностей (свойств, сущностей, функций...)
отношений между данными взаимодействующими субъектами.
Ясно, чем глубже нам удастся проникнуть в понимание названных объективных реалий
тем легче будет содействовать оптимизации в рамках объективно возможного отношений
между этими субъектами.
То, что у нас в стране должен существовать острый кризис отношений личности и
государства, знаем мы все как по собственным оценкам, так и по той информации
о полной заброшенности наших социальных, образовательных, здравоохранительных,
научных, культурных ... и т.д. проблем, о невыполнении таких элементарных обязательств
государства, как своевременная выплата людям зарплаты, о государственном финансовом
(обесценивание вкладов населения), экономическом (лишение людей их доли общенациональной
собственности) и военном (в Москве 1992 г., в Чечне 1994-96 гг.) терроризме, о
разгуле криминала, правового беспредела, в том числе в армии и правоохранительных
органах, что ежедневно огромными дозами обрушивается на нас из средств массовой
информации.
И действительно, инсценированный на конференции судебный процесс с присяжными
заседателями продемонстрировал нашу высокую степень недоверия к государству и
его правоохранительным структурам как гарантам наших законных интересов.
Скажут, что острота этого недоверия, продемонстрированная присяжными заседателями,
была бы меньше, если б последние формировались не из хорошо информированных об
объективно имеющих место быть в России реалиях и данностях правозащитников, а
из обычных обывателей. Однако, даже не дожидаясь результатов широких социологических
опросов, а лишь опираясь на знание того как мало теперь граждане надеются на свою
защиту, в том числе в армии и пенитенциарных учреждениях, в том числе и, в особенности,
правоохранительными органами, можно без большого риска ошибиться предположить,
что и вердикт присяжных из обычных обывателей, продемонстрировал бы ненамного
меньшую (если вообще меньшую) остроту недоверия, отражающего, увы, как мы знаем,
вполне объективные данности. Это, кстати, подтверждалось всеми без исключениями
выступлениями на конференции.
Многие из выступающих говорили о беспрецедентно тотальном игнорировании нынешними
власть предержащими в России не только интересов отдельных граждан, всех социальных
и этнических групп, всех территорий, но и интересов отдельных ведомств, в том
числе когда-то привилегированных и опорных для любого государства – силовых, но
и таких важных блоков государственных интересов как геополитические, как экономические,
как экологические, как нациоконсолидирующие и т.д. При этом отмечалось, что, конечно,
правозащитникам и в странах с развитым демократическим устройством не приходится
бездействовать. Но их заботы, – это заботы отслеживания пробелов или ситуативно
возникающих брешей в системе защиты прав человека, оперативное инициирование действий,
направленных как на защиту жертв этих пробелов и брешей, так и на ликвидацию последних.
Наши же правозащитники имеют дело с качественно иной ситуацией, в котором просто
непонятно, каким образом возможно организовать эффективную защиту прав человека.
Ведь ясно же, что хотя само по себе возникновение института защиты прав человека
(защиты в том числе от государства и его структур) явилось следствием качественных
изменений в отношениях между личностью и государством к концу XIX в. (но отнюдь
не нигилизма их друг по отношению к другу), организация и развитие этой защиты
оказывалась невозможной вне твердой почвы стабильных и эффективно действующих
государственных структур – законодательных, исполнительных, судебных. При этом
государственные структуры совсем не обязательно должны быть изначально демократическими.
В случае если демократические ценности, в том числе свобода мнений, образов жизни,
приоритетность народного волеизъявления и т.д., становятся ценностями данного
общества, его государственное устройство и так вероятнее всего обретет определяемые
этими ценностями демократические формы. Во всяком случае это неизбежно произойдет
в государстве, власть в котором в той или иной мере зависима и ответственна от
народа и перед народом, зависима от решения проблем защиты жизненно важных интересов
граждан, их прав и ценностей...
Но при этом важно заметить, что и возникновение самого феномена "защиты прав
человека", и не обязательно синхронизированная с этим возникновением готовность
государства ответственного принятия на себя этой важной функции, то есть функции
защиты прав человека, – это все менее или более отдаленные следствия одного и
того же процесса, процесса объктивизации естественных общностей людей (этнических,
общинных, соседских, цеховых, кастовых, сословных), процесса деградации и разрушения
структур этих общностей, в течение многих тысячелетий в первую очередь и обеспечивавших
удовлетворительную защиту (необходимую не только для выживания, но и для встраивания
в политико-социальную действительность) интересов и прав личностей. В течение
всех этих тысячелетий государство и его институты было важно и ценно для объединяемых
им людей отнюдь не как регулятор межличностных, в том числе имущественных, отношений,
решаемых большей частью внутриродовыми, внутриобщинными и внутрисословными (цеховыми)
механизмами, а как, во-первых, гарант мирного, защищенного от разора соседей,
существования и, во-вторых, как коллективный инструмент исполнения своего мессианского
предназначения – по окормлению ли данной территории, по завоеванию ли новых территорий,
по несению ли в мир тех или других культурных и духовных ценностей. Подтверждением
тому, что человек видел в государстве одно из основных средств исполнения своей
миссии на Земле, является и тот высокий статус, которым обладала жизнь, посвящаемая
государству и обществу (что в сознании не разделялось). Но именно государству
и обществу, а не себе с использованием возможностей структур государства или общества,
что, напротив, клеймилось позором…
II.
Тут необходимо сделать небольшое отступление. Уверен, сочетание "мессианское
предназначение" у многих вызовет реакцию отторжения, подобную той, что вызывают
мухи, обнаруженные в щах. И это естественно. Обыкновенному современному человеку
не так часто доводится знакомиться, например, с эпическим осмыслением различными
народами (всеми без исключения) своего мессианского предназначения, – это в древности
человек впитывал одновременно с молоком матери предания "седой старины".
Зато обыкновенный человек сегодня благодаря СМИ очень хорошо осведомлен, что это
сочетание относится к числу базовых понятий эгонационалистических и шовинистических
сил.
Обрастание слов и понятий в процессе своей жизни новыми ассоциативными смыслами,
нередко совершенно закрывающими изначальный смысл данных слов и понятий, – процесс
естественный и неизбежный. Когда одновременно исчезает из жизни и то, к чему этот
изначальный смысл относился, то его забвение в живой речи не создает проблем непонимания,
но в нашем случае это не так и мне вовсе не хотелось бы отказываться от таких
прекрасных понятий как "патриотизм", как "русская, славянская и
российская соборность", как "мессианское предназначение", как "долг
мессианского служения", предполагающих осмысленность и связанность с миром
нашего существования, только потому что эти понятия вовсю употребляются людьми,
больными фразерством или национальным ненавистничеством. Уступая им эти слова,
мы не только обрываем в себе очень важную понятийную пуповину, скрепляющую нас
с нашим народом, с нашими предками, с Россией, не только способствуем своему преобразованию
в безродных космополитов, но и совершаем предательство в отношении как всего своего
народа, так и таких накрепко соединенных с ним светлых личностей как русские святые
(от Бориса и Глеба, Феодосия Печерского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского,
протопопа Авакуума и до святых последних времен – таких как преподобные отцы Силуан
Афонский, Павел Флоренский, Андрей Ухтомский и многих других), как многие из русских
ученых, писателей, богомазов, любомудров (таких как Рублев, Максим Грек, Жуковский,
Пушкин, Аксаков, Соловьев-историк и Соловьев-философ, как Гоголь, Менделеев, Ковалевская,
Толстой-писатель и Толстой-поэт, как Есенин, Рубцов.., и многие другие – можно
перечислять бесконечно долго). Ни светлые личности эти, ни народ наш никогда не
были шовинистами, всегда отличались терпимостью и состраданием к другим людям
и нациям, ко всем несдающимся в добром слове утешения и потому совершенно не заслуживают
того, чтоб от их имени говорили человеконенавистники, чтоб любовь к русскому народу
ассоциировалась с превозношением над другими народами, со стремлением к их уничижению,
дискриминированию и использованию в своекорыстных целях...
Подтверждением пока все еще относительно небольшой плотности шовинистической заразы
не только в России, ко и Москве, почитающейся благодаря политике ее мэра Ю.М.Лужкова
чуть ли не основной цитаделью русской национальной нетерпимости и шовинизма, служит
один небольшой опыт. Последнее время свои передвижения по Москве – в общественном
транспорте или на велосипеде – я произвожу в майке с крупной хорошо читаемой надписью:
"Я лицо кавказской национальности". Тем не менее, отношение окружающих
к моей особе, во всяком случае внешне, никак не изменилось – как было индифферентно,
так в основном и осталось. На самом то деле мне хотелось бы большего – хотелось
бы дружного любопытства и соучастия в этой акции солидарности с унижаемыми властями
Москвы нашими братьями из южных республик. Однако, с учетом тяжести переживаемых
нами времен, когда так легко, судя по опыту всех стран, провоцировать поиск внутренних
врагов – "виновников переживаемых лишений и бед", – легко раздувать
пожары межнациональной розни, и то, что можно спокойно ходить в такой майке, многого
стоит.
III.
Вплоть до самых последних времен человек, как правило, не противопоставлял, да
по большей части и не противопоставляет себя государству. Он далеко не всегда
удовлетворен действием тех или других своих руководителей, нередко бунтует против
них, но основанием к этому бунту всегда является субъективная оценка этих руководителей,
как преступников против народа, а значит и государства (одно с другим не разделяется),
как злостных нарушителей основных национальных императивов, ценностей, норм...
Впрочем, были в истории некоторых стран и периоды нарастающего общественного неудовлетворения
как тем, в каком направлении развивалось общество, так и соответственно, определяющими
это развитие ценностями, культивирующим эти ценности государством, морально-нравственное
разложение и экономико-политическая нестабильность всегда катализировали рост
подобных кризисных настроений. Ни чем иным, кстати, как создаваемой такими настроениями
благодатной почвой, невозможно объяснить быстрое укоренение и расцвет на территориях,
объединяемых Римской империей, христианских ценностей и подходов, впервые не только
разделивших интересы служения Богу и интересы служения "цезарю", то
есть государству, но и отдавшие первым безусловный приоритет, за что подлинно
верующие, а значит и духовно независимые и духовно не подконтрольные государству
люди и стали объектом третирования для всех государств. Что, впрочем, было предсказано:
"Если мир вас ненавидит, Знайте, что Меня прежде вас возненавидел" (Ин.
XV, 18).
И не следует обманываться существованием так называемых "христианских государств".
Само сочетание "христианское государство", пока государство продолжает
оставаться одним из проявлений эгоцентрической составляющей натуры человека, пока
государство является субъектом силовой экспансии вовне с целью как можно большего
захвата (хотя бы своим влиянием) пространства и экспансии вовнутрь с целью как
можно большего подчинения всего находящегося в захваченном пространстве; так вот
пока государство остается таким сочетание "христианское государство"
так же нелепо как выражения "пушистая сталь", "человеколюбивый
садист", "мокрый огонь", "рассыпчатая вода"... и т.д.
То, что государство при всей своей эгоцентрической и, конечно, внехристианской
экспансионистской сущности не только в целом бесконфликтно существовало с образующими
его людьми, но и представляло для них постоянную возможность удовлетворения их
имманентной потребности бескорыстного мессианского служения ближним своим, своему
народу и Богу, свидетельствует о этапном совпадении провиденциальных смыслов человеков
и государств. Очевидно, начальное освоение (антропоморфизация) пространства Земли
было необходимым условием, вне выполнения которого невозможно было бы складывание
очагов цивилизаций и, в конечном счете, единого человечества. Но завершение решения
этой провиденциальной задачи одновременно актуализирует необходимость решения
следующей провиденциальной задачи – задачи составления взаимоувязанных на фундаменте
взаимной любви, взаимного служения и взаимной ответственности друг перед другом
и пред Богом содружества и ассоциаций субэтносов, этносов, народов, культур, цивилизаций,
которые и должны все вместе образовать единую внутренне гармоничную и увязанную
с другими наполняющими Космос сущностями, с Богом, светлую целостность – ЧЕЛОВЕЧЕСТВО.
Понятно, что "прочная взаимная любовь", "устойчивое взаимное служение",
"неизменная взаимная ответственность" – возможны только в отношениях
между свободными в своем выборе сущностями, между субъектами, но никак не между
объектами чьего либо манипулирования (хотя бы и с самыми добрыми намерениями).
Отсюда бурный рост позывов (как на индивидуальном уровне, так и на массовом, порождающем
широкие социальные и этнические движения) к освобождению от какой-либо опеки,
к самоутверждению, в том числе национальному и религиозно-самобытному, отсюда
ширящееся во всем мире движение малых и зависимых народов за повышение своего
политического статуса, за выход из тех политико-государственных структур, частью
которых они были на протяжении многих лет, то есть за свою субъективизацию...
И это все на фоне очень большой разрушенности государством, массовой культурой,
современными информационными средствами воздействия тех тонких механизмов этнических
и религиозных культур, которые, когда люди пребывали на младенческих уровнях своего
развития, обеспечивали и их бесконфликтное существование друг с другом, и устойчивое
развитие естественных общностей и их ассоциаций, и связь времен через историческую
память, через эстафету передачи от предков к потомкам духовных ценностей, ориентирующих
их обладателей на адекватное осознание и распределение приоритетов в своей жизни,
то есть помогающих адекватному для своего времени вписыванию в окружающий мир,
в том числе через построение соответствующих бесконфликтных отношений со своим
государством...
При этом отношения с государством по мере своего развития, происходящего под постоянным
силовым давлением сущностного стремления государства к полному господству (контролю,
подчинению) над всем, что попадает в сферу его влияния, не только занимают предпочтительное
положение в ряду отношений человека со структурами более древних институтов социальной
организации таких как община, в том числе профессиональная и религиозная, таких
как род и семья, но и по мере получения государством технических средств для осуществления
своего полного контроля и управления, полностью вытесняют из жизни человека многие
из этих издревле сложившихся институтов, оставляя тем самым человека совершенно
оголенно беззащитным перед объективизирующей мощью государства.
IV.
Определяя человека как Homo sapiens – "человек разумный" – отцы систематики
полагали, что они достаточно точно определяют специфическую именно только для
человека особенность. Между тем, если под разумом понимать "способность логически
и творчески мыслить" (словарь Ожегова), то есть способность воспринимать,
анализировать и использовать в соответствии со своими потребностями (определяемыми
как природой данной сущности, вытекающими из этой природы функциональными особенностями,
так и оперативными для нее задачами), получаемую извне информацию, то разум скорее
– не то, что отличает человека от многих других биологических и даже чисто машинных
(кибернетических) сущностей, но то, что объединяет его с ними в единый класс разумных
сущностей, ибо эти "другие" тоже в большей или в меньшей степени, но
обладают разумом.
Конечно, можно выделять человека и по уникальной в ряду других сущностей степени
развития его разума. Но, как вы понимаете, это отличие не столь качественное сколь
количественное, в особенности если иметь в виду информацию о мыслительных способностях
китообразных и ничем принципиально неограниченные возможности для роста "интеллекта"
машинных кибернетических систем.
Такими же эфемерно-уникальными оказываются и все другие особенности человека,
связанные с его материальной природой, с необходимостью вписываться в материальный
мир. Далеко не один человек является обладателем языка, в том числе развитого,
– ассоциации всех разумных сущностей обладают языком как необходимым средством
обмена информацией, да и отдельная сущность – носительница разума – реально разумна,
только если обладает алгоритмом для предваряющего анализ кодирования получаемой
информации, то есть языком.
Не один человек является и создателем каких-то псевдо "морфологических"
структур, расширяющих возможности его биологически заданных морфологических структур
по созданию адекватной микросреды обитания, по воздействию на макросферу своего
обитания. Да, конечно, я имею в виду "домостроительство" пчел, ос, муравьев,
термитов, птиц, многих пресмыкающихся, млекопитающих и даже рыб, но в еще большей
степени я бы хотел напомнить, что и гидросфера, и атмосфера, и педосфера (почва)
по мере разрастания в них различных форм жизни испытывают все более и более возрастающее
воздействие на себя с их стороны, так что весь современный облик этих сфер – это
во многом продукт жизни.
Скажут, все это так. Но изменения в средах обитания жизни в "дочеловеческую"
эпоху всегда носили конструктивный характер. Они, с одной стороны, содействовали
дальнейшему становлению и развитию биосферы как органичной целостной системы,
а с другой оказывались весьма ценными и из улучшения баланса энергетических обменов
между Землею и Космосом, и из интересов переключения естественных энтропия-повышающих
процессов деструкциализации Земли (постепенной по мере истощения запасов внутренней
энергии Земли аморфизации ее геоморфологических структур), на энтропия-понижающие
процессы становления и развития новых геоморфологических структур. Следствием
деятельности жизни на Земле стали многие рудные провинции, стал озоновый слой
в атмосфере и педосфера (почва) в литосфере. А вот изменения, наступающие вследствии
деятельности человека носят в большей степени деструктивный, нежели конструктивный
характер.
Причем дело даже не в современных экологически безграмотных технологиях. С самого
начала, как только делается возможным выделять воздействия человека на природные
системы, неизбежным следствием этого воздействия становится в лучшем случае упрощение
природных систем с соответственно резко увеличивающейся зависимостью "окультуренных"
биосистем от колебаний температуры и притока необходимой влаги, необходимых для
восстановления плодородия химических веществ; с соответственно резко уменьшающейся
защищенностью перед болезнями и "вредителями".
То есть, если не антропофизированная жизнь – это мощнейший структурообразующий
фактор, оптимизирующий (с позиций сопротивления энтропии) ход всех процессов на
Земле и между Землею и Космосом, то жизнь, "облагороженная" человеком,
проявила себя как мощнейший фактор растранжиривания накопленного богатства, приобрела
зловещий характер, позволяющий сравнивать ее с раковой опухолью биосферы... Справедливо
ли такое сравнение?
Думаю, что нет!
Рак, это злокачественное преображение клеток того или другого органа, той или
другой; структуры организма и всегда можно понять, что именно вызвало это преображение,
всегда можно объяснить злокачественное преображение воздействием внешних факторов,
которому лишь благоприятствовала внутреняя предрасположенность данного организма.
В случае же с человеком, напротив, именно внешнее воздействие было не решающим,
а всего лишь благоприятствующим падению человека фактором, его искусом. Решающим
же в этом падении было именно волевое решение самого человека, поддавшегося на
искус, поставившего интересы своего эго над интересами других сущностей, в том
числе тех без которых невозможно существование самого человека, над "интересами"
Бога...
Способность к принятию таких решений составляет действительно уникальную в ряду
всех земных сущностей черту именно и только человека, и называется эта черта "свобода
выбора" или "свобода воли», делающаяся возможной благодаря отсутствию
жестко биологически заданных механизмов встраивания человека в био-гео-ценозы.
Разумеется, отсутствие таких механизмов жесткого встраивания в природе человека
не случайно и, как и любое иное специфическое качество сущностей, может быть понято
только через осознание места данных сущностей в окружающем мире и значения рассматриваемых
качеств сущности для ее соответствия этому своему месту или для решения более
частных задач своей защиты и выживания. Ясно, что дегармонизация и примитивизация
окружающего человека мира, ставшая возможной именно благодаря дарованной человеку
"свободе выбора", должна быть отнесена к каким-то издержкам, скорее
всего временного характера, но никак не к основному смыслу появления человека
в этом мире.
Смысл же появления человека раскрывается в стихах Библии:
"И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему и да
владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом,
и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле (Быт. I, 25).
И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужщину
и женщину сотворил их" (Быт. I,27).
То есть, созданный по образу Божию человек (мужчина и женщина, только вместе,
по отдельности они образ Божий не составляют) в потенциале призван быть подобием
Божиим и в качестве такого владычествовать над всеми населяющими землю сущностями,
над всею землею. Владычествовать же по подобию Божию – значит опекать эти сущности
и всю землю, значит оказывать на них одухотворяющее воздействие, подобное тому,
что мы видим на примерах отношений между святыми отцами и зверями и птицами, и
тем содействовать увеличению гармонии и красоты в мире.
То же, что пока человек проявляет себя более в делах совершенно обратных тем,
для которых он предназначен, можно, конечно, объяснить и его врожденной патологией,
но я предпочитаю объяснять необходимостью обретения человеком отрицательного опыта,
как своего рода прививки от соблазна искушений в пору, когда останутся позади
годы младенчества, детства и подросткового отрочества не только у отдельных народов
– этнических, национальных, природно-географических, культурных и религиозных
общностей, – но и у всего человечества в целом, когда неизмеримо вырастет как
степень воздействия человечества на доверенный ему мир, так соответственно и ответственность
за это воздействие.
ЭТЮД VII: СВОБОДА МНИМАЯ И ПОДЛИННАЯ.
Во второй части прошлого этюда в числе прочего говорилось о не случайном, провиденциально
и исторически обусловленном характере движения "малых" и зависимых народов
за повышение своего политического статуса, за выход из тех политико-государственных
структур, частью которых они были на протяжении многих лет, то есть за свою субъективизацию.
Однако пока эта обусловленность служит всего лишь тем ключом, что позволяет востребовать
необходимую для создания таких движений энергию народных масс. Реально происходящий
же процесс борьбы за политическое самоопределение народов, за обретение ими своей
полной государственности или хотя бы за получение той или другой степени административной
автономии в рамках того государства, где эти народы существуют, имеет такое же
отношение к повышению реальной субъектности народов, к обретению ими своей подлинной
свободы, какую имела б к этим вопросам борьба рабов за смену своего хозяина...
Хозяин раба может быть более или менее гуманным, может быть иноплеменником, а
может быть родным своим рабам по крови, но не может, не изменяя своей сути "хозяина",
то есть "субъекта", заинтересованного в необходимом ему труде раба ("объекта"
своего владения), строить свои взаимоотношения с рабом вне своих эгоцентрических
интересов, на отслеживании и защите подлинных интересов человека, превращенного
в раба.
Так же и государство может быть более или менее гуманным, может иметь различные
формы внутреннего политического устройства – "деспотические", монархические,
демократические… – может быть унитарным и федеративным, моно- и полинациональным,
миниатюрным государством-городом и огромной империей, но оно не может при строителъстве
своих взаимоотношений со "своими" народами исходить не из интересов,
определяемых своей сутью, своей природой.
Природа же государства проявляется как в истории его рождения, – а появилось протогосударство
прежде всего как средство защиты от агрессии и одновременно как инструмент внешней
экспансии, – так и в фактах дальнейшей биографии этого социального образования,
очень быстро приобретшего черты субъектно-подобной сущности. Сущности, конечно,
гораздо более примитивной, чем образующие ее народы и люди, но зато гораздо более
внутренне целостной, чем они, что и не удивительно, ведь вскармливалась эта сущность
преимущественно флюидами экспансионизма, властолюбия, корыстолюбия и прочих форм
проявления эгоцентризма человеческих душ. А любая человеческая душа в состоянии
несоединения с волей Бога – эгоцентрична, ибо такова ее тварная природа. Будучи
по своим потенциалам, в особенности по обладанию свободой воли, подобной Богу,
человеческая душа в слепоте неверия или маловерия, при ущербности своей благости,
легко впадает в соблазн отслеживания своих эгоцентрических интересов, то есть
интересов, игнорирующих интересы иных сущностей. Причем, понятно, что при неверии
субъективно принимаются за свои определяющие интересы интересы удовлетворения
запросов и страхов своей плоти. Поскольку одним из древнейших и мощнейших страхов
плоти является страх перед голодом, то под его влиянием естественным образом может
быть сформирован очень мощный интерес стяжательства потенциалов, которые б исключали
возможность голода, – расширения промысловых угодьев, пополнения закромов, создания
надежной защиты своих угодьев и закромов от какого-либо разора и т.д. Собственно,
как уже говорилось, само возникновение государства было инспирировано, главным
образом, этим интересом. Но произошло это в период глубокого детства человека,
когда ни о какой его полноценной вере и, следовательно, полноценной ответственности
речи еще быть не могло...
На самом деле, с учетом возможного бессмертия человеческой души, все эти ветхозаветные
"наказания" при всей своей внешней жестокости носят в значительной мере
имитационно-назидательный характер. Как известно, по христианской вере подлинная
ответственность человека наступает только после обретения им через познание истины
– свободы к осознанным действиям и поступкам:
"Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют
извинения во грехе своем" (Ин. XV, 22).
"Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите,
что видите, то грех остается на вас" (Ин. IХ, 41).
"Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе; слово которое
Я говорил, оно будет судить его в последний день" (Ин. XII, 48).
"Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него,
имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день" (Ин. VI, 40) ибо "кто
от Бога, тот слушает слова Божии" (Ин. VIII, 47).
"Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь; Всякую у Меня
ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы
более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое Я проповедовал вам.
Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если
не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь Лоза, а вы ветви; кто
пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете
делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет
а такие ветви собирают и бросают в огонь и они сгорают" (Ин. ХV, 1-6).
Да, такое сожжение неизбежно, ибо обилие сухих ветвей, обилие глушащих лозу сорных
трав есть признаки нерадения и запустения виноградника, а цель Виноградаря – в
умножении и умножении его плодородия. Но чтобы понять, какие ветви придется отсечь,
прежде им нужно дать вырасти, дать возможность решить для себя, пребудут ли они
с Лозой или отпадут от Нее.
Да, в те времена, когда образовывались государства, ни о каком осознанном выборе
народов или составляющих их людей говорить не приходится, и потому, конечно же,
возникновение государств это следствие не только эгоцентрической природы духовно
не окормленного человека, но и, как уже отмечалось, проявление провиденциально
предопределенной необходимости, вне которой человек не прорвал бы в создании государства
пелен культуры традиционалистского общества, сдерживающих развитие не только его
эгоцентрических интересов, но и возможностей для проявлений его доброй воли. А
без действия этой воли невозможен был бы процесс становления единого Человечества.
Таким образом, и государства, и любая земная власть от Бога, то есть от Его промысла,
но они от Бога только до поры, пока не начинают входить в противоречие с Его промыслом,
что выражается в числе прочего и в развитии кризисных явлений в отношениях между
государством и образующими его народами и людьми. Попытки излечить подобные кризисные
явления без корреляции сути государства в соответствии с новыми провиденциальными
задачами, вне понимания этих новых задач, конечно же, обречены на провал. И именно
в таком положении находятся борцы за политические свободы своих народов. Это шествие
слепых, увлеченных слепыми же вожаками, обманувшимися сладкозвучным словом "свобода"...
"Свобода" совершенно не случайно является ключевой приманкой для пополнения
рядов борцов и за обретение народами политической независимости, и за создание
общества социальной справедливости. Это пополнение происходит в основном либо
за счет людей с разорванными или сильно ослабленными связями со структурами своих
естественных общностей, либо за счет вовлечения в борьбу самих естественных общностей
– этнических, культурных, национальных и религиозных объединений людей.
Последнее становится возможным только либо при изначально жестко-конфронтационных
отношениях тех или иных естественных общностей с данным государством, либо на
фоне патологических процессов в самих естественных общностях, их деградаций и
распадов. И люди, вырванные из естественных общностей и потому оказавшиеся один
на один с государством, с несправедливостями мира, где бал правят эгоисты, где
прав тот, у кого сила, и находящиеся внутри общностей, страдающих от засилья государства
или от внутренних патологий, от следствий своей деградации, – довольно остро ощущают
свою несвободу. Находясь в общественно неактивной фазе, они полагают себя жертвами
обстоятельств, щепкой в бурном потоке жизни. Но поскольку ощущение себя щепкой
не адекватно для человека, как существа, созданного по образу Бога, то люди и
весьма легковерны в отношении всего, что обещает им "свободу" от насилия
над собою, от уподобления себя щепке.
Но свобода, – это не только не вседозволенность, но и не шествие за Гансом, увлекающим
дудочкой в пропасть. "Свобода", на самом деле, очень детерминированная
штука, ибо она возникает только при наличии возможностей для отслеживания своих
подлинных интересов, возможностей для ответственного перед Богом и своими предками
исполнения своего провиденциального предназначения.
На определенном этапе развития человеческого общества подобные возможности складывались
в рамках "естественных общностей" людей – родо-племенных и этнических
общностей во времени, меж родо-племенных и национальных общностей в пространстве;
над- (но не вне) родо-племенных, над-этнических, над-национальных.., над-расовых,
над-макрокультурных духовных общностей и, наконец, общностей святых в Духе Святом...
Эти общности потому и называются мною "естественными", что они представляют
из себя естественные протоструктуры единой антропофизированиой био-геологической
целостности. Все эти общности от самого момента своего возникновения всегда объединяют
не только человеков, но включают в себя весь мир, в котором эти человеки существуют,
содействуют глубокой антропофизации этого мира, как подготовительного этапа к
его глубокому одухотворению в будущем.
Одновременно с этим и в соответствии с законами диалектики и провиденциальным
замыслом структуры естественных общностей содействовали возникновению и развитию
структур эгоцентрических систем, в том числе таких, как государства, как кастовые
и профессиональные объединения, как объединения по интересам, в том числе имущественным,
политическим, криминальным и т.д., призванных, с одной стороны, обогатить человека
прохождением через отрицательный опыт различных искусов, противопоставляющих его
волю воле Бога и, во-вторых, содействовать решению ряда задач становления единого
Человечества, от задачи освоения и предварительного окультуривания пространства
Земли и до задач освобождения человека от пелен сформировавшихся в лоне этно-национальных
общностей механизмов культуры, в течение тысячелетий лучше или хуже, но обеспечивавших
своим носителям не только возможность жить в соответствии со своим провиденциальным
предназначением, но и невозможность жить как-то иначе.
Пока человек был "несмышленым младенцем" необходимо было довольно жестко
ограничивать дарованную ему свободу воли. А вот по мере накопления и осмысления
отрицательного опыта прохождения через различные искушения, по мере вызревания
осмысленного отношения к ценностям и ориентирам, призванным помочь человеку его
осознанно-непротиворечивую интеграцию с окружающим миром, облегчить слияние воли
человека с волей Бога, актуализируется проблема освобождения от этих начальных
пелен, которые теперь уже сдерживают развитие человека, так как мешают задействованию
и, следовательно, развитию его собственной воли. Одно дело не делать или делать
что-то из страха быть наказанным, – богами или осуждением своих соплеменников,
– и совсем другое дело, когда поступки, образ жизни человека определяются его
осознанным стремлением к согласованию своей воли с тем, что гармонизирует и одухотворяет
мир, то есть с волей Бога.
Сегодня нередко даже среди специалистов-этнологов можно услышать суждение, что
время естественных общностей (специалисты говорят "этносов", "общин"),
подчиняющих себе человека, личность; время культур естественных общностей прошло,
сохраняющиеся структуры этих общностей, остатки рожденных ими культур, – это все
реликты, ценные только с чисто музейной точки зрения. Казалось бы, вся современная
жизнь, ее тенденции служат основанием к таким суждениям. Действительно, разве
совместимы современная цивилизация и традиционалистское общество, разве не происходит
тотальный по всей Земле распад традиционалистского общества, омертвление его структур
и институтов, деградация и примитивизация его культур? И разве мысль о необходимости
освобождения человека от отживших свое пелен культур традиционалистского общества
не объясняют то, что мы наблюдаем повсеместно?
Да, современная цивилизация, а точнее современная западная цивилизация и традиционалистское
общество несовместимы, о чем ярко свидетельствует наибольшая разрушенность традиционалистского
общества в странах западной цивилизации. Более того, сегодня как никогда ясно,
что с традиционалистским обществом несовместимы не только западная цивилизация,
сформировавшаяся как цивилизация общества потребления, но, начиная с определенного
момента, и объективизирующее все вокруг себя традиционно экспансионистское государство.
Как только это государство получило технические возможности для тотального воздействия
на человека и структуры его естественных общностей, так эти последние стали деградировать
во всем мире.
Но следует ли из этих фактов, что для личности, стремящейся к духовному развитию,
к максимально возможно полному осознанию и осуществлению своего провиденциального
предназначения, естественные общности, в которые человек продолжает входить по
фактам своего рождения, своей жизни, своей духовной ориентированности, это всего
лишь реликты, не успевшие еще распасться сухие оболочки некогда живых структур?
Конечно же, нет, ибо без этих "реликтов" не было б у человека и тех
ориентиров фундаментальных ценностей, что необходимы каждому для осознанного осуществления
своего провиденциального предназначения. Ведь именно естественные общности, их
культуры, – базовая основа для накопления и осмысления того опыта и знаний, из
которых эти ценности выпрессовываются, которые создают благодатную почву для восприятия
передаваемых людям ценностей и ориентиров. Не случайно все пророки от Моисея и
Будды и Магомета приходили в глубоко традиционалистские общества. Я уж не говорю
о том, что в число важнейших духовных ценностей человека входит богатство памяти,
связующей его со своими предками, со своим относом, своей нацией, своим народом.
Входит, ибо вне этой памяти он не имеет возможности несения эстафеты ответственной
отработки долгов по делам своих "ближних" – для их, а значит и своего
спасения; входит богатство знания своей культуры и ее стержня – традиционного
именно для нее религиозно-мировоззренческого видения...
Другой разговор, что с концом детства человечества, кончается пора и "закона",
что детоводительствовал им. То есть кончается время многих из тех жестких норм
традиционалистского общества, что по необходимости ограничивали волю еще не созревшего
для ответственности человека, обеспечивали соответствие его поведения и жизни
уровню его развития и задачам времени в котором он жил, в том числе провиденциальным
задачам. На смену служения из страха, должно прийти служение из любви, которая
и должна стать основным законом жизни. Но это вовсе не означает прекращения действия
тех жестких причинно-следственных законов, определяющих ход процессов в этом мире,
на которых строились и нормы традиционалистского общества. Служение любви не означает
и освобождения человека от ответственного служения своим ближним, в том числе
своим предкам, в рамках тех естественных общностей, в которые он входит, – только
теперь это служение должно быть результатом его свободного выбора из любви, а
не из страха.
Служение любви не означает и освобождение человека от ответственности за дела
этих его естественных общностей. Более того, только в развитии и утверждении жизни
по закону любви и становится возможным говорить об ответственности человека за
эти дела, но не перед человеческими, разумеется, законами, а перед своей Совестью
и перед Богом. Никакие формальные структуры и нормы не могут вызвать такую ответственность
совести. Но они могут помочь сформироваться такой ответственности правовым содействием
субъективизации человека и его естественных общностей.
Конечно, само по себе государство на это не пойдет, ибо это противно его природе.
Но, так же как и в случае со структурами гражданского общества, государство вынуждено
будет пойти навстречу решения проблемы субъективизации человека и его естественных
общностей в том числе и через создание соответствующих правовых механизмов, если
на то будет наша с вами воля.
ЭТЮД VIII: ПЛЮРАЛИЗМ ДЕСТРУКТИВНЫЙ И КОНСТРУКТИВНЫЙ.
Когда меня спрашивают, оптимист ли я или пессимист в отношении будущего России,
русского народа, я говорю, что оптимист.
Да, я оптимист в силу естественной любви к своему народу и вытекающей из нее веры
в него, в его духовную состоятельность, а значит и будущность. Но я еще оптимист
и потому, что историческая судьба, столь, казалось бы, жесткая к моему народу,
одновременно и "благосклонна" к нему, ибо лишает его права на какие-либо
иллюзии в отношении своего родного государства...
Да, когда государство осуществляет управление-пользование человеком примитивно
и грубо – путем запретов, диктатов, репрессий, – это имеет и свои положительные
стороны. Тут человек (если только государство не лишает его совсем памяти и способности
к соотнесению своих поступков, своей жизни с продолжающим в нем звучать камертоном
совести), если и не открыто, то внутри себя относится к государству вполне адекватно.
А именно как к постоянно насилующей его силе; как к силе, может, и действующей
из интересов его страны, его народа, а значит и его самого, но полностью лишающей
его, человека, свободы выбора, этим убивающей в нем Бога, – убивающей в нем возможность
подобия Богу, возможность радости от сотворчества Богу, возможность ответственного
духовного владычествования над полученным от Бога миром, любовного служения этому
миру.
Страх перед репрессиями полностью парализует в массах волю к сопротивлению этому
насилию, но в подкорке мечта о освобождении от насилия существует. И потому положение
такого государства отличается внутренней нестабильностью, связанной с постоянной
опасностью возникновения лавинообразных процессов, которые могут быть спровоцированы
как внешними обстоятельствами (войной, экономической конъюнктурой), так и внутренними
(теми же экономическими и экологическими проблемами, ну и, конечно, проблемами
тенденций – в психике, в развитии структур приоритетов, – определяемых как историческими
обстоятельствами, так и провиденциальными причинами).
Реально у нас в запуске наблюдаемых последнее десятилетие преобразующих страну
лавинообразных процессов сыграли свою роль как те, так и другие обстоятельства.
Они повлияли как непосредственно, так (более всего) опосредовано через формирование
у власть предержащих, у высших чиновников государства комплекса старухи из сказки
о золотой рыбке в виде все более трудно обарываемого соблазна преображения из
слуг государства в его хозяев, то есть в субъектов, использующих государство,
его мощь сугубо в своих эгоцентрических интересах... Думается, что, в конечном
счете, итог развития этого комплекса "старухи" у российских властей
будет таким же плачевным для них, каким он был плачевным для самой старухи.
Действительно, если как показал наш собственный исторический опыт, оказалась очень
хрупкой и нестабильной система, действующая пусть и силовыми методами, но не в
интересах отдельных групп, а в собственных интересах системы, которые легко было
ошибочно принимать (особенно в силу подкоркового страха пред репрессалиями) за
интересы страны, интересы народа, интересы всех народов Земли, то тем более не
может быть прочной система, превращенная своими "хозяевами" в гигантский
насос своего обогащения, система, формирующая отчуждение человека не только от
другого человека, от его естественных общностей, но и от государства и его структур.
Если бы хоть при этом отчуждении человек получил утраченную ранее свободу выбора!
Но нет, эта все более ненавистная человеку система открытого господства "жирных
котов" и их интересов ничего не оставляет ему другого, как только решение
проблем своего живота, своего выживания, своего материального существования, проблем
тем более острых, что их субъективное осознание происходит на фоне постоянного
отравляющего воздействия на психику мощного информационного потока из СМИ, более
или менее успешно, но внедряющего в сознание россиян обездуховленные ценности
общества потребления, насаждающего культ силы и иных средств, оправдываемых целями
"общества потребления", которые в тумане деструктивного плюрализма,
затерявшего в числе ложных и гибельных истинные ориентиры и ценности, претендуют
на то, чтобы стать единственным смыслом жизни и единственно возможным путем следования
этому смыслу.
Деструктивный плюрализм: необходимые определения и пояснения
"Деструктивный плюрализм", – это смешение в одном клубке различных мнений,
точек зрения и концепций, смешение истины и лжи; это (благодаря формированию все
новых и новых ассоциативных смыслов) все большая путаница со значениями как ключевых
понятий, так и многих обычных слов; это, в конечном счете, полная утрата нравственных
и мировоззренческих ориентиров, адекватных как в целом происходящему процессу
номогенеза (провиденциального развития) биосферы, так и его частному проявлению
в антропогенезе.
"Конструктивный плюрализм" – одно из важнейших средств оптимизации использования
разнообразия талантов и способностей людей, не только составляющих единую "житейскую"
(семья, община, нация...), творческую (театральная труппа, научное сообщество...)
или духовную (подобную той, например, что объединяла апостолов и уверовавших в
Христа через них) общность с единой иерархией наиболее фундаментальных ценностей
и ориентиров, но и дорожащих своей общностью как своим общим богатством, общей
ценностью, стремящихся к ее укреплению и развитию. Конструктивный плюрализм эффективен
и для расширения круга единодушно принимаемых в данной общности ценностей и ориентиров,
и для более углубленного их понимания, и для оптимизации путей утверждения исповедуемых
ценностей и следования к принимаемым ориентирам.
Эффективность конструктивного плюрализма основывается на бережно-уважительном
отношении ко всем высказываемым точкам зрения, на доброй состязательности этих
точек зрения. Дух состязательности, царящий при конструктивном плюрализме, определяется
не стремлением к самоутверждению авторов высказанных точек зрения, а равной заинтересованностью
всех, в том числе авторов, в понимании и утверждении истины. Разумеется, конструктивный
плюрализм исключает возможность для так называемой полной свободы состязательности.
Представляемая им свобода относительна, ибо через нее не должны нарушаться истины
и ценности, единодушно принимаемые в данном сообществе за базовые, представляющие
собою выжимку из всего духовно-исторического опыта данного народа, данной цивилизации...
В случае, когда в сообществе единомышленников имеются группы, объединяемые ценностями
еще не ставшими (или уже переставшими быть общими для всех входящих в данное сообщество,
такие группы образуют более тесные и более развитые (ибо большее число ценностей
их сплачивает) объединения людей.
Так, например, на Земле существует очень многочисленное поликультурное, полиэтническое
и полинациональное сообщество людей, принимающих красоту и гармонию того мира,
в котором они существуют, за явное указание торжества созидания над разрушением,
жизни над тленом. Это сообщество реализует "невероятное" Духа – его
победу над миром, над естественным стремлением косного вещества к выравниванию
энергетических потенциалов, разрушению структур, обезличиванию... Может, не все
люди, входящие в это очень широкое сообщество, смогут таким или подобным образом
определить, развернуть то общее, что объединяет их с другими членами данного сообщества.
Однако они все люди верующие, то есть принимающие как неоспоримую для данность
существование в мире "сверхъестественных" или духовных сил, которым
и мир, и человек обязан своим существованием, своей красотой.
Кроме вышесказанного всех верующих объединяет принятие еще по крайней мере двух
принципов (опять-таки не обязательно на уровне логического осознания, но по сути,
что позволяет к этому осознанию прийти).
Это принцип единоволия, как необходимое условие для избегания хаоса, для развития
красоты и гармонии. Верующие, не дошедшие в своем духовном мировоззрении до монотеистических
идей, верят в существование некоторых законов, упорядочивающих взаимоотношения
между "богами" – повелителями стихий, и, следовательно, стоящих над
ними и представляющих из себя по своей сути проявление обязательной для них единой
воли...
Это и принцип причинно-следственных связей, на котором построена и вся система
"табу" в ранне-религиозных обществах, и все более развитые религиозные
системы, в том числе буддизм, ислам и христианство.
Но вот уже, например, особенностью только христианства являются в комплексе:
– преломление принципа причинно-следственных связей в принятие истины необходимости
соблазнов как средства испытания дарованной человеку (и ангелам) свободы воли
и обретения необходимого для становления полноценных сотворцов Бога опыта; в понимании
истины неизбежности горя для того, через кого соблазн приходит (Мф. ХVIII, 7).
А горе это неизбежно в силу неотвратимости ветхозаветного закона "око за
око, зуб за зуб", действующего на самом деле вне зависимости от человеческого
правосудия и тем стреножащего свободную волю ветхозаветного человека, то есть
еще слепого в своем неведении человека. Христианин, полагающий себя уже человеком
Нового Завета, понимает, что существует только один путь для освобождения от этих
пут, цепей ответных ударов зла, карающих за свои грехи и грехи ближних, – это
путь покаяния и милосердия, путь сострадания к причиняющему тебе зло...
А в развитии это путь утверждения принципов:
– необходимости уплаты не только по своим долгам, но и по долгам своих "ближних"
– предков, соотечественников, соплеменников, по долгам всех своих братьев и сестер
по Адаму и начиная с Адама, – вплоть до отдания своей души для их искупления и
спасения (Мф. ХХI, 28);
– недопустимости почитания кого-либо из живущих на Земле скверным или нечистым
(Деян. Х, 28);
– независимости жизни человека от изобилия его имения (Лк. III, 15)
– необходимости "бодрствования", "потому что не знаете в который
час Господь ваш приидет" (Мф. ХХIV, 42);
– принципа, что человека может осквернить лишь то, что исходит из него (Мк. VII,
20);
– принципа кесарево кесарю, а Божие Богу (Мф. XXII, 21);
– принципа "кто не против вас, тот за вас» (Мк. IX, 40);
– принципа "суббота для человека, а не человек для субботы" (Мк. II,
27);
– принципа свободы через познание истины (Ин. VIII, 32);
– и следующего из него принципа необходимости просветления мира истиной через
тех, кто владеет ею и значит уже не от мира сего; вне реализации этой необходимости
мир не может получить свободы, оставаясь рабом греха и карающего Закона;
– и принципа "перевернутой пирамиды'' для стремящихся к духовному совершенству,
выраженному в словах Христа: "Вы знаете, что князья народов господствуют
над ними, и вельможи властвуют ими, но между вами да не будет так: а кто хочет
между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым,
да будет вам рабом. Так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили,
но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мф. XX, 25-28);
– но более всего, разумеется, принципа любви к Богу и ближнему, на котором "утверждается
весь закон и пророки" (Мф. XXII, 40); на котором основываются все перечисленные
выше и еще не названные здесь христианские принципы, в том числе утверждаемые
и в следующих императивных словах Исуса Христа:
"Любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего;
и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным
и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. Не судите, и не будете
судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте и прощены будете; давайте,
и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам
в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам" (Лк.VI, 35-38).
ЭТЮД IX: "НЕЛЬЗЯ БЫТЬ СЛУГОЙ ДВУХ ГОСПОД"
Обыватель не перестает удивляться по поводу сговора между Гитлером и Сталиным...
Но что же удивительного во временном союзе двух пауков с целью успешного выпотрашивания
третьего паука? Вся так называемая политическая история человечества, – это как
раз история постоянного комбинирования "пауками" – политиками, партиями,
кланами, государствами – подобных альянсов. И наш день тут никак не исключение
– альянс Ельцина с Колем и "другом" Биллом Клинтоном, помогающий каждому
из участников альянса в решении собственных "паучьих" интересов, тому
подтверждение.
И прошу не обижаться. "Паучьих" – это не оскорбительный ярлык, а точный
образ для интересов субъектов, не учитывающих интересы гармонического и духовного
развития того мира, где эти субъекты существуют; для интересов, что опутывают
своей паутиной наш мир с целью высасывания его, высасывания из него произведенной,
а затем и накопленной нашим миром физической, душевной и духовной энергии...
По-видимому, мне известна лишь малая часть из последствий альянса Ельцина и его
западных "друзей", причем в основном касающаяся нас, России. Однако
и известного более чем достаточно для того, чтоб не обманываться насчет нравственной
основы этого альянса. По России: удушение собственного предпринимателя, "прихватизация",
складывающаяся олигархия, война в Чечне. Вне России: формирование мнимого геополитического
центра в образе Ирака (дутого источника угрозы международной стабильности, а на
самом деле вольного или невольного партнера США по укреплению позиций этого "паука"
как на Ближнем Востоке, так и во всем мире): –.
Уверен, что то же самое можно сказать и обо всех прочих существующих альянсах,
ибо, увы, пока еще в мире нет реальных политических сил, которые бы интересы своего
упрочнения и развития ставили в прямую зависимость от степени решения проблем
адекватного становления и развития общерегиональных, общеэтнических, общенациональных,
общеконтинентальных, общепланетарных общностей людей и их естественных объединений
как ответственных субъектов, взаимоувязанных и между собою, и с более крупными
системами, и, главное, согласованных с духовными императивами.
Некоторое исключение здесь на первый взгляд составляют экологи, партии "зеленых".
Однако, пока "зеленые" остаются в традиционных для себя рамках системы
"природа-человек", они, естественно, никак не способствуют регенерации
разрушаемых эгоцентрическими силами субъективизированных через человека и народы
подсистем глобальных духовных структур мироздания, и, следовательно, создают только
иллюзию успешного противостояния силам зла, иллюзию управления силами эгоцентризма.
Вроде и есть у них успехи, да только все более по пословице "гриву вытащил
– хвост увяз, хвост вытащил – голова в болоте". Великие озера очистили –
тропические леса чуть не прозевали, о них тревогу забили, тут дырки в озоновом
слое образовались...
То же самое можно сказать и о профсоюзах, "правозащитниках", "защитниках
культуры" и иных возможных структурах, действующих в рамках узко понимаемых
(то есть несогласованных с субъективизирующим духовным вселенским вектором – с
волей Господа) интересов отдельных групп, слоев, систем или даже таких феноменов
как "культура". Ни в коей мере не ориентируя своих подопечных на необходимость
согласования решения имеющихся у них проблем (от понимания своих прав и обязанностей,
до методов их защиты и исполнения; от проблем взаимоотношений со своими близкими
"ближними" – друзьями, родными и "врагами"; и с дальними –
незнакомыми братиями других стран и времен, и до проблем взаимоотношений с власть
предержащими, с государством, с единой для всего мироздания, а значит и для всех
нас, жителей Земли волей Господа, эти структуры никак не укрепляют наших позиций
в борьбе со злом. Скорее напротив, чем более они создают иллюзии побед в каких-то
частностях, тем более они способствуют потерям в основных позициях.
Лучше всего сказанное подтверждается тем, что все перечисленные структуры – профсоюзные,
правозащитные, экологические, социальные, культурологические и т.д. – ни что иное
как признанные "кирпичи" знаменитого западного гражданского общества,
гаранты его стабильности и соответствия этого общества интересам составляющих
его граждан. Но каким интересам?
Об этом лучше всего говорит емкое определение западного общества как общества
потребления, – великолепного по эффективности инструмента объективизации человека,
превращения его в раба вещей, материального благополучия, в наркомана, сидящего
на игле неблагодатного комфорта, разрушающего божественную личность человека,
все более и более утрачивающего способность к сопереживанию и состраданию, к излиянию
милосердной любви, все более и более впадающему в зависимость от сил, обеспечивающих
этот ставший жизненно необходимым ублажающий уют, размягчающий волю, но ожесточающий
сердце комфорт... Давно подмечено, что выросшие в условиях материального комфорта
и самодовольства, в атмосфере идолизации материальных, благ, как правило, гораздо
более жестокосердны и равнодушны к несчастьям ближних, чем те, кто знаком с этими
несчастьями по собственному опыту.
Разумеется, как мы это очень хорошо знаем из опыта собственной истории, ничуть
не лучше обстоит дело и в обществах, где человек находится на иглах других "наркотиков"
– эго-идеологического (псевдокоммунистического или иного), эго-национального (шовинистического),
эго-культурного (расистского), эго-религиозного (мракобесного).
Я написал "разумеется"… чуть задумался, вспомнил о таких людях как Герцен,
как декабристы, разночинцы, российские либералы начала века, концентрировавшие
в себе далеко не самые темные, безнравственные и недалекие по уму силы одновременного
им общества, имевшего в них своих очень жестких критиков и разрушителей, и очередной
раз поразился бесценному значению обретаемого исторического опыта, с высоты которого
муравей видит дали, недоступные гигантам, стоящим у подножия монбланов этого опыта.
То, что для нас "разумеется" – для них было источником недоумений и
заблуждений.
Кто-то, возможно, скажет, что этих заблуждений не было б, находись наши революционеры
и их духовные отцы в лоне Веры, как находились в ней наши старцы и многие, многие
их духовные чада.
Правильно, но если б одни революционеры не были в лоне веры, то и революций бы
не было, как не было бы и тех общественных язв, что вызывали революции. В том
и беда, что вне веры оказалась подавляющая часть людей как в России, так и во
всем мире и ответственность за это в первую очередь приходится возлагать на земные
религиозные организации, утверждающимся по своим делам как слуги двух господ,
двух "царей": Царя Небесного и "царя" земного.
Но нельзя быть слугой двух господ! Потому земные "церкви" преображались
из слуг Царя Небесного в приспешников земных властителей, при возможности и сами
готовые занять их место...
И это горькое знание нами тоже сполна оплачено опытом нашей русской истории. Вспомним
историю падения нашей русской церкви, идущей параллельно с историей увеличения
мощи государства: споры "стяжателей" и "нестяжателей", убиение
непокорного пастыря стада Христова митрополита Филиппа по приказу Ивана Грозного;
продажное боярство времен польской интервенции и духовная опора сопротивления
этой интервенции в лице патриарха Гермогена; наконец, антипод Гермогена – честолюбивый
патриарх Никон, добивший церковь как силу духовного окормления и народа, и правителей...
Наложим эту историю на историю развития крепостничества в "православной"
России, а затем российского капитализма, основанного вначале на нещадной эксплуатации
тех же крепостных, а затем на эксплуатации мужиков, обезземеленных реформой 1861
г. и загнанных своей дикой нуждой, пухнущими от голода детьми в подземелья капиталистических
рудников и заводов, – и мы (если только в нас самих сохранилась еще способность
слышать свою совесть) не сможем не снять своих претензий к тем, кто ценой своей
жизни взорвал это, безусловно, безнравственное и уже в значительной степени обездуховленное
общество. Не нам их судить. Но нам плакать о них!
Нам умолять Бога о перенесении ответственности за их дела, за их грехи на нас
– их живых потомков, наследователей горького опыта своих пращуров. Опыта, не оставляющего
нам, русским, более права на обманывание себя очередными иллюзиями, на самообольщение
собственной самостью; опыта, осмысление которого не оставляет нам, русским, иного
выбора как только к Богу и тем представляющего нам возможность для поворота от
умножения своими грехами грехов своих предков начиная от Адама, к искуплению своими
делами своих грехов и грехов своих предков начиная от Адама.
Иной, может, скажет, невесело усмехнувшись, – кому только теперь искупать эти
грехи? Не тем ли несчастным, составляющим большинство русского народа, которым
эта самая наша злосчастная история выколола духовные очи, отбила руки, внутренности,
и если, что и оставила, то только одно ещё не утратившее способность к страданию
сердце, боль которого они привыкли глушить в вине?
На что отвечу: да, и им, – раз оставлено им сердце, то и им тоже, но не сразу.
А тогда когда в дополнение к сердцу у них вновь откроются духовные очи и оживут
отбитые руки, что случится непременно, если найдется кому помолиться за них, кому
отогреть их теплом своей любви, кому помочь им вновь открыть для себя радость
и отдачу от своего труда, от своего ответственного хозяйствования на земле, от
своего стремления к Богу, к подчинению себя Его воле.
Скажут, где же найти этих молитвенников и милосердцев?
Разумеется, среди тех, кто уже сегодня созрел для того, чтоб идти к Богу, и, судя
по наполняемости храмов в России, таких немало. Другой разговор, что одного такого
прозрения мало, нужно еще понимание существа Веры, как пути исполнения Заветов
нашего Небесного Отца, полного введения себя в Его волю.
Казалось бы, нет ничего проще, как получить это понимание – достаточно открыть
Новый Завет, где все сказано. Но если бы все было так просто, то мы и не были
в том плачевном состоянии, в котором находимся. Увы, беда в том, что человек как
бы перестает видеть и слышать своим сердцем места Священного Писания, которые
отличаются от его мироощущения, от его чувств, в том числе связанных с обидами,
завистью и гордыней, и, напротив, воспринимает своим умом (услужливо всегда готовым
на подходящие толкования) отдельные частные места Святого Писания в искаженно-оторванном
от ключевых заветов нашего Господа смысле, создающем необходимую базу для диктуемых
этими обидами, завистью и гордыней поступков, действий и решений.
Парадокс заключается в том, что благодаря голосу совести, голосу самого Господа,
звучащего в сердце каждого человека, он может и не сразу, но обязательно пожалеет
по поводу своих сгоряча совершенных под влиянием таких чувств действий, сознает
натянутость своих "обоснований". Ему бы тут и покаяться, но продолжающие
грызть сердце обиды, зависть и самовозношения, искусы сребро- и властолюбия все
более и более затягивают человека в пучину падения, в которое он нередко уже вполне
сознательно старается затянуть как можно больше и других людей. Причем он толкает
других в сторону падения не только собственным примером и волнами искушения, исходящими
от своих неправедных дел, но, коли речь идет о иерархах церкви, в наибольшей степени
через узаконивание как единственно верного выгодного для оправдания своих неправедных
дел и решений ложного толкования Священного Писания; запретами, как это было у
католиков, на знакомство со Священным Писанием мирянам, то есть людям, не повязанным
с земной церковью корпоративной заинтересованностью в принятии "выгодного"
для ее иерархов толкования Священного Писания.
Еще один парадокс заключался в том, что это внедрение "князя лжи" в
тела земных собраний верующих во Христа и вызываемое этим внедрением преобразование
церквей из начала, разрушающего разъединительный эгоцентризм, христиански окормляющего
и тем спасающей людей, в очередное именно эгоцентрическое экспансионистское образование,
озадаченное увеличением своей мощи и влияния, обосновывалась и многими искренно
воспринималась как объективная необходимость, как средство повышения эффективности
церкви в делах спасения людей. В истории русского православия это лучше всего
отражено в позиции так называемых "стяжателей" во главе с преподобным
Иосифом Волоцким – одним из авторитетнейших в конце ХV-начале ХVI вв. учителей
церкви на Руси.
Иосиф был искренним поборником материального богатения церкви, ибо "надобно
церковные вещи строити, св. иконы и св. сосуды и книги, и ризы, и братство кормити...
и нищим и странным и мимоходящим давати и кормити". И во время голода его
монастырь действительно широко отворяет свои житницы, кормит в день до 700 человек
и тем спасает многих от смерти. Был Иосиф и не просто горячим патриотом русской
земли, но и последовательным сторонником укрепления мощи и бескомпромиссности
к врагам, в том числе к врагам церкви, царской власти: "Царь естеством подобен
всем человеком, властью же подобен высшему Богу". Он полагал, что "царям
подобает еретиков и в заточении посылать, и казням лютым предавать..." Иосиф
имел удовлетворение видеть, что его настояния победили религиозные сомнения самодержцев
в самой Москве: особенно при Василии III, который повелел «овым языки резати,
иных огню предати". Однако такая победа над еретиками была началом мучительного
раскола в религиозном сознании самого православного общества", – вполне справедливо
отмечал Георгий Федотов, из книги которого "Святые древней Руси" и взято
все, относящееся к Иосифу Волоцкому (М., 1997, с. 162, 165, 166).
При этом противостояние "стяжателей" и "нестяжателей" лишь
оконтуривало линию этого раскола, но отнюдь не составляло его суть: Суть же этого
раскола, неявно присутствовавшего всегда и лишь проявленного и усиленного временем
Иосифа Волоцкого и им самим, как именно выразителем политического духа этого времени,
вытекала из невозможности служения двум господам. Те, кто хотя бы и искренно пытались
это сделать, непременно оказывались по ту сторону от добра, от любви, от Правды
Христа.
При этом бывало и так, что осознание открывающейся бездны помогало возврату к
вере. И это, как я верю, случай протопопа Аввакума и других известных и неизвестных
мучеников, подвижников и делателей старообрядчества, для которых реформы Никона,
их циническая необоснованность вопросами веры, их противный, вере дух превозношения
над предками и св. отцами, дух разделения, стали той вспышкой ужасающего адова
пламени, что помогла им освободиться от заблуждения служению двум господам, что,
сделав послушными Господу, хотя бы и только на начальном уровне детовождения,
обрядами, освободило их от участи, постигшей многих, участи порабощения злом,
в том числе в форме исполнителей злых дел будущих властителей и расхитителей России...
ЭТЮД X: ГДЕ ПРОЩЕНИЕ, ТАМ СВОБОДА СОВЕСТИ: ПУТЬ К ПРЕОДОЛЕНИЮ РАСКОЛОВ И РАЗДЕЛЕНИЙ
Я православный человек, стремящийся всем своим сердцем во Вселенскую Церковь,
главой которой является Господь наш Исус Христос.
Стремясь во Вселенскую Церковь, я очень ценю и сохранение своей общности со всей
цепью народов и святых, донесших до меня свет, данный нам через Исуса Христа,
– от святых апостолов и до моего русского народа, и не только от момента его крещения,
но и от самых истоков корней его, идущих от Адама и Евы. Эту общность я стараюсь
по мере своих сил укреплять, – в том числе через вхождение в Русскую Православную
Старообрядческую церковь, членом которой я стал в Великую Субботу 1997 г.; в том
числе, по примеру епископа Андрея Ухтомского, через молитвенное общение с близкими
мне людьми в Русской Православной патриаршьей церкви.
Но более всего, разумеется, в своем стремлении во Вселенскую Церковь я стараюсь
возжечь в своем сердце любовь ко всем "малым" нашего мира, ко всем страждущим,
нуждающимся, обиженным... Причем более всего стараюсь возгораться любовью именно
к заблудшим, так нуждающимся в поддержке любовью, чтобы вырваться из власти сил,
увлекающих их в пучину греха и зла. А также к обиженным мною и моими братьями
от глубины веков по моим национальной и этнической общностям, по нашей Православной
и шире – христианской – вере...
Да, те злодеяния, что совершались под знаменами христианского миссионерства во
время ли крестовых походов, или во время "освоения" "белыми людьми"
Старой и Новой Индии, Африки, произошли после нашего формального разделения с
западной ветвью христианства, с католицизмом и его будущим порождением – протестантизмом.
Но потомки моих "красных" и "черных" братьев по Адаму, уничтожаемых
моими "белыми" братьями по Адаму, называвшими себя "христианами",
поймут мой уход от ответственности за дела этих так называемых христиан только
как еще одно свидетельство порочности белого человека, всеми правдами и неправдами
старающегося уйти от необходимости гасить обязательства по старым векселям, готового
ради такой своей выгоды отказаться от родного отца, от родных своих духовных братьев.
И они будут правы. Во-первых, братьями во Христе являются все принявшие таинство
святого крещения, и никакие решения людей, отдельных церквей и даже вселенских
соборов не в состоянии лишить полученного через крещение благодатного обновления
ни одного из малых мира сего.
Во-вторых, единая Вселенская соборная и апостольская Церковь, возглавляемая Исусом
Христом, объединяет всех крестившихся всех времен, своей: жизнью после крещения
подтвердивших свою добрую волю к единению с Господом Богом в любви, в стремлении
к слиянию своей воли с волей Господа, в постоянном возгорании в своих сердцах
любви к Богу и к своим ближним.
Добрая же воля верных выражается, в частности, и в постоянной их боли:
в боли сострадания ближним, в особенности, за участь на которую они себя обрекают
погружаясь по неведению или своей слабости маловерия в пучину греха;
в боли от стыда и раскаивания за всю скорбь, причиняемую Господу нашему Богу всеми
людьми, но прежде всего, разумеется, нами самими и наиболее близкими из наших
ближних – всеми нашими от глубины времен сородичами, соплеменниками и, конечно
же, братьями во Христе.
Отказывая кому-то из них в нашей готовности принятия на себя всей полноты ответственности
за их дела, мы тем отказываем им в своей любви, и значит нарушаем заповедь Господа
нашего – "смотрите, не презирайте ни одного из малых сих" (Мф. ХVIII,
10).
То есть этим самым мы совершаем грех против этой заповеди, против заповеди о любви
к ближнему, и при непокаянии в этом грехе, может быть, даже извергаем себя из
лона Вселенской Церкви.
Но не перегибаю ли я палку, не возношусь ли сам в непомерной гордыне, пытаясь
взвалить на себя скорби за весь мир от начала времен, и не ввожу ли такими требованиями
в опасный соблазн других? Не ближе ли к истине один из слышанных мною батюшек,
который призывал своих прихожан не увлекаться переживаниями за весь мир ("никто
на вас ответственности за него не возлагал", – говорил он), а не забывать
своей любовью своих, так сказать, близких ближних – родных, друзей, соседей?..
Пусть простит меня батюшка этот, но тут ошибается все-таки именно он, ошибается,
конечно, не в призыве к любви к "близким" ближним, а в противопоставлении
этой любви – любви к остальному миру. Эдак можно противопоставить ее и любви к
Богу.
Я, конечно же, полностью принимаю свидетельство апостола Иоанна о том, что любви
к Богу не может быть вне любви к ближнему (1 Ин. IV, 20). Развивая эту мысль,
можно сказать, что не может и любви к человечеству, без любви к своему народу,
к конкретным знакомым и близким тебе людям. Конечно же!
Но "любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение
в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он" (1 Ин. IV, 17).
А Он "пришел не судить мир, но спасти мир" (Ин. XII, 47), а судить нас
будет в день суда данное нам слово. "Оно будет судить [отвергающих Меня и
не принимающих слов Моих] в последний день" (Ин. XII, 48).
Как мне близок афонский инок преподобный отец Силуан, который говорил:
"Я стар, и жду смерти, и пишу истину по любви к народу, о котором скорбит
душа моя. Быть может, хоть одна душа спасется; и за нее буду благодарить Бога;
но сердце мое болит за весь мир, и молюсь, и слезы проливаю за весь мир, чтобы
все покаялись и познали Бога, и жили в любви, и наслаждались свободою в Боге.
О все люди на земле, молитесь и плачьте о грехах своих, чтобы Господь простил
их. Где прощение грехов, там свобода совести и любовь хотя бы и малая…
А без Бога не может быть свободы, потому что враги колеблют душу плохими помыслами"
("Старец Силуан", М., 1994, с.329).
Враг рода человеческого, борясь за наши души, пытается все время отвратить
нас от исполнения первейших заповедей любви, в том числе используя для ожесточения
наших сердец даже внушение неправильного толкования различных мест Священного
Писания.
К примеру, в той же XVIII главе Евангелия от Матфея говорится о том, как вести
себя по отношению к согрешившим против тебя. Завершается это поучение вполне однозначным
требованием стиха 17: "...а если и церкви не послушает, то да будет тебе
как язычник и мытарь".
Но значит ли это, что тем самым дается разрешение на возгорание злобой к этому
согрешившему против тебя, на призывы проклятий на его голову, на анафемствования
ему? Уверен, что нет, ибо существует целый ряд заповедей, предупреждающих о недопустимости
такого понимания. Одна из них, конечно же, не случайно идет сразу за вышеозначенным
поучением: "Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано
на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе" (стих 18).
Да, конечно же, точно как от сердца идущая молитва помогает излиянию благодати
Господа на души самых закоснелых грешников и их спасению, точно так и от сердца
посылаемые проклятия способны утяжелить судьбу человека, на чью голову они обрушиваются,
но они всегда убивают и произносящих эти проклятия, ибо сказано: "не суди,
да судим не будешь".
Убежден, слова "да будет он тебе, как язычник и мытарь" следует понимать
только как с болью принимаемую констатацию о невозможности совместного общения
с упорствующим в рамках одной земной церкви. И все, и не более того. Причисление
кого-то к "язычникам или "мытарям" вовсе не означает разрыв всяких
отношений с ним. В том числе не означает и прекращение молитвенной и иной возможной
помощи ему. И Сам Спаситель дал нам тому множество примеров именно Своим общением
и помощью как язычникам, как мытарям, так и всем грешникам по Своему слову, что
не здоровые, но больные нуждаются во враче.
Скажут, а как же с поучением ап. Павла: "Еретика, после первого и второго
вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден"
(Тит. III, 10-11)?
А по сказанному им же: "От глупых и невежественных состязаний уклоняйся,
зная, что они рождают ссоры; рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым
ко всем, учительным, незлобивым, с кротостью наставлять противников , не даст
ли им Бог покаяния к познанию истины"(2 Тим. II, 23-25).
Скажут: но ап. Павел наставляет: "Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными,
ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света со тьмою? Какое
согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая
совместимость храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог:
"вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом.
И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь
к нечистому, и Я приму вас" (II Кор VI, 14-17).
А я разве говорю, что нужно преклоняться под чужое ярмо? Или призываю к общению
с неверными в их пороках и заблуждениях? к смешению с ними в пороках в том грешном
Вавилоне, откуда Господь устами пророка Исайи (Ис. LII, 11) призывал выйти евреев?
Отнюдь! Потому давайте вместе вникнем в суть следующих поучений ап. Павла:
"Знай же, что в последнии дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы,
сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы,
недружелюбны,.. имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся...
Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Исусе, будут гонимы; злые же люди
и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь. А ты
пребывай в том, чему научен, и что тебе вверено, зная, кем ты научен. … все Писание
богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления
в праведности. … Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай,
увещай со всяким долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здорового
учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей,
которые льстили б слуху; и от истины отвратят слух и обратят к басням. Но ты будь
бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение
твое" (2 Тим. III, 1-5; 12-14, 16; IV, 2-5).
И еще: "К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом
к угождению плоти; но любовью служите друг другу. Ибо весь закон в одном слове
заключается: "люби ближнего твоего как самого себя". Если же друг друга
угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом... Братия,
если и впадает человек в какое согрешение, вы духовные исправляйте такового в
духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным. Носите бремена
друг друга, и таким образом исполните закон Христов" (Гал. V, 13-15; VI,
1-2).
Увы нам, не носим мы бремена друг друга, а именно угрызаем и истребляем друг друга,
– отсюда все расколы и разделения. И нет другого пути для их преодоления как только
заповеданный нам путь любви, путь долготерпеливого благовествования, путь, стяжания
делами веры Духа Святого.
"Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие,
вера, кротость, воздержание. Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями
и похотями. Если мы живем духом, то по духу и поступать должны. Не будем тщеславиться,
друг друга раздражать, друг другу завидовать" (Гал. V, 22-26). "Мы,
сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать" (Рим. ХV, 1).
И потому будем молиться о всех людях, в том числе и о неверных и о еретиках, о
ниспосылании и им и нам даров покаяния и света истины, будем молиться о размягчении
наших сердец для взаимной любви...
ЭТЮД XI: СЕКРЕТ БАТЮШКИ ИЕРОНИМА.
В прошлом этюде в числе прочего упоминалось о моем присоединении к Русской Православной
Старообрядческой церкви в Великую Субботу 1997 г. На этот шаг меня подвигнуло
вначале знакомство с книгой С.Зеньковского "Русское старообрядчество"
(М., 1995), а затем и плотное, в течение почти года, знакомство с богослужебным
строем и духом старообрядчества.
Книга Зеньковского строго аргументированно не оставила камня на камне от версии
официально-православной (ныне патриаршьей, а прежде синодальной) церкви о реформах
Никона, как об "очищении" от внесенных переписчиками в богослужебные
книги "искажений" и "о темноте и мракобесии сопротивлявшихся этим
реформам раскольников", то бишь старообрядцев...
В действительности же в основании реформ Никона лежали человеческие амбиции патриарха
и политические амбиции российских самодержцев. Последние имели в виду, во-первых,
достичь через унификацию обряда облегчения процесса присоединения к России западных
территорий Украины и Белоруссии, где, как и в тогдашней Греции, под влиянием католицизма
установился обряд, несколько отличавшийся от того, какой продолжал господствовать
в России. Во-вторых же, и это может даже существеннее, поддерживая реформы, явно
с религиозной точки зрения несостоятельные, и огнем вычищая, сжигая тех, кто не
принимал их, царская власть утверждала свой абсолютизм, в том числе вполне откровенно
ставя себя в позицию если и не отрицания Бога, то отрицания обязательности послушания
Ему прежде послушания земным властям. Ее ненависть к старообрядцам проистекала
более всего из того, что на момент раскола только они открыто утверждали принцип,
что прежде человеков должно повиноваться Богу.
Разумеется, как и в случае иных разделений, в дальнейшем эта разница между противоставшими
друг другу сторонами, связанная с нравственным выбором изначально составивших
их людей, помягчела, хотя и не совсем сгладилась. Да, начальный выбор рождавшихся
уже после происшедшего раскола был предопределен их предками, которым они вполне
доверяли, как это и должно быть.
Поэтому, конечно же, обыкновенный человек, родившийся в лоне официальной церкви,
не обладая необходимой информацией, никак не мог чувствовать своей ответственности,
как член церкви, за раскол. Он если в чем и был грешен, так только в осуждении
"раскольников" и в злобе по отношению к ним.
На это его подталкивали иерархи официальной церкви, но против этого предупреждал
закон любви, данный нам Христом. Но мы ведь все плохо чувствуем и исполняем закон
любви. Другой разговор, что те из иерархов, богословов и историков официальной
церкви, которые ведали истинные причины раскола и ту роль, которую сыграла и продолжала
играть официальная церковь, взвалили на себя и всю полноту ответственности греха
этого разделения.
Точно так и обыкновенный человек, родившийся в лоне старообрядчества, никак изначально
не мог ставить себе в заслугу тот выбор в сторону Бога, который был сделан его
пращуром. Но вот в дальнейшем, чем дольше он жил и чем больше переносил в своей
жизни искусов и притеснений за свое старообрядчество со стороны официальной церкви,
властей и просто несведущего люда, тем более он делами своими подтверждал тот
выбор к Правде, что достался ему даром по своему рождению.
К сожалению, нельзя сказать, что это подтверждение носило столь идеально близкий
к евангельским требованиям вид, как хотелось бы. Увы, и в старообрядчество проникло
оскудение любви, выразившееся и в утрате понимания, что обряд, как часть закона,
не для закона, а для человека и вне любви он ничто.
Оскудение любви видно и во многих чисто богословских затруднениях некоторых толков
старообрядчества, непосредственно связанных с утратой возможности поддерживать
трехчинную иерархию, но на самом деле с оскудеванием любви, а значит и веры, в
том числе веры в сохранении благодати несмотря на все прегрешения князей церкви,
там, где эта трехчинная иерархия продолжала непрерывно существовать с апостольских
времен.
Более всего оскудение любви заметно именно в превозношении разных толков старообрядчества
и друг перед другом и перед находящимися в официальной церкви, в несовместимом
с христианством жестокосердии друг по отношению к другу...
У старообрядцев-беспоповцев дошло даже до жестких запретов общения с иноверцами
из страха "мирщения". Как будто и не было слов ап. Петра: "Вы знаете,
что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл,
чтоб я не почитал ни одного человека скверным иди нечистым (Деян. Х, 28)…
Истинно познаю, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящихся Его и поступающий
по правде приятен Ему " (Деян. X, 34-35).
Так что я, хотя и считаю себя старообрядцем, но никак не могу и не буду утверждать,
что именно в старообрядчестве сохраняется ныне вся полнота слова Господа нашего
Исуса Христа. Другой разговор, что детоводительствуемые обрядами и помощью, получаемой
через эти обряды от своих пращуров, исповедовавших христианство по этим же обрядам,
старообрядцы в массе гораздо в меньшей степени поддались на те соблазны и искусы,
что оказались роковыми для многих из не старообрядцев. Однако само по себе это
отнюдь не свидетельство присутствия в старообрядчестве полноты слова Господа.
Ибо полнота слова Исуса Христа только там, где есть полнота любви.
К сожалению, этого нельзя сказать ни об одной из существующих на земле церквей.
Я, напротив, убежден, что не только в лоне земных церквей, но и вне их оград есть
немало людей, "показывающих, что дело закона (любви) у них написано в сердцах,
о чем свидетельствует совесть их и мысли их" (Рим. II, 15) Одним из таких
людей является преподобный отец Иероним – старец и духовник братии Санаксарского
монастыря, что в Мордве на реке Мокше, вблизи города Темникова и в нескольких
десятках километров от Дивеева и Сарова – мест, связанных с преподобным Серафимом
Саровским.
* * *
Так уж получилось, что батюшка Иероним стал и моим первым духовным отцом... Услышал
я о нем в Москве от одного своего знакомого в момент, когда для меня остро встала
проблема своего воцерковления.
К осознанной вере я пришел не скажу, что самостоятельно, конечно же, с Божьей
помощью, но уже в поздние свои годы и исключительно путем любомудрования о причинах
столь с нравственной точки зрения плачевного состояния человечества, причин перипетий
нашей российской истории... Но более подробно о сути этих любомудрований, если
Богу будет угодно, порассуждаем как-нибудь в другой раз.
Разумеется, любомудрование не создало во мне веру, но лишь проявило то, что было
заложено в меня Богом, моей мамой и горами – южными отрогами главного Кавказского
хребта – моим первым храмом, в котором я вырос, в подсознательном гимне – аллилуйя
Господу – создателю великолепия окружавшей меня красоты, творца той душевной теплоты,
которой отличались окружавшие меня разноплеменные люди – русские, аварцы, азербайджанцы,
армяне, лезгины...
Сформировавшаяся с детства интуитивная вера немало помогала мне в жизни, ограждая
от злобы и нетерпимости к ближним моим. Но будь эта вера осознанной, мне, во-первых,
удалось бы избежать многих из тех спотыканий и падений, что не обошли меня. Во-вторых,
с осознанною верою, с получаемой через нее, через молитвы помощью святых заступников
наших перед Богом, мне было б гораздо легче работать над спрямлением своих кривизн...
Впрочем, я нисколько не сетую, что Бог даровал мне такую, а не иную судьбу, и,
принимая ее с благодарностью, хочу теперь только одного – чтоб ее дальнейший ход
как можно более отвечал воле Господа. Воцерковление же является важнейшим шагом
в этом направлении, ибо сказано: "покайтесь, и да крестится каждый из вас
во имя Исуса Христа для прощения грехов, – и получите дар Святого Духа" (Деян.
II, 38). Готовясь к этому шагу, мне по своей слабости очень хотелось в качестве
своего духовника обрести наставника, который – по слову Иоанна Лествичника, –
"может погибших словесных овец взыскать и исправить своим незлобием, тщанием
и молитвою" (Лествица, С.-Петербург, 1995, с.253).
Именно такой образ старца Иеронима и составился у меня со слов моего знакомца.
И образ этот оказался удивительно точным, что стало очевидным для меня как только
я увидел старца, как только он приветил меня своим ясным лучистым ликом.
Как неожиданный и незаслуженный благодатный дар воспринял я то внимание, с которым
ко мне отнесся батюшка Иероним с первых мгновений напей встречи. Начать с того,
что батюшка, обремененный заботами и о братии монастырской, и о своих многочисленных
духовных чадах из мирян, обнял и расцеловал меня, совершенно незнакомого ему человека
(тогда даже не крещенного), как давно ожидаемого своего брата и сына, а потом
уделил немало от своего драгоценного времени для выслушивания моей исповеди.
А спустя несколько месяцев, в феврале 1994 г., я вновь приехал в Санаксарский
монастырь, но уже со всей своей семьей, и батюшка Иероним крестил меня и детей,
а с Танюшкой моей обвенчал. А еще спустя чуть более года, в мае 1995 г. молитвами
батюшки Иеронима мне было даровано чудесное спасение в ситуации казалось бы совершенно
безнадежной – я был арестован и обвинен в шпионаже лично тогдашним генеральным
прокурором Чеченской Республики Ичкерия Имаевым. И, конечно же, когда гибли тысячи,
исчезновение еще одного никому не известного человека прошло б совершенно незаметно,
но Господь не попустил этому случиться – услышал мои молитвы и сердечное участие
во мне батюшки Иеронима, и руками хорошо знавшего меня Хамада Курбанова (тогдашнего
представителя Дудаева в России) даровал мне спасение...
Иные скажут, вспомнив о моем переходе в старообрядчество: какой же неблагодарный
человек автор этих заметок. Как только ему не стыдно признаваться в своей измене
человеку, так много для него сделавшему.
Однако этот упрек был бы справедлив только в случаях:
– либо измены моей тем евангельским ценностям и заповедям, которые я принял с
принятием таинства крещения;
– либо, если бы я, видя какие-то причины оскудения любви и благодати в нашем мире,
утаил бы их и от других, и от себя, как бы закрыв глаза на них.
Напомню, что, на мой взгляд, оскудение любви проистекает, частично, и от непонимания
нашей причастности и ответственности за дела общностей, в которые мы входим, от
неискупления их нашим соборным покаянием; и от внесенного расколом для многих
затруднения для молитвенного общения с православными христианами, жившими до раскола,
для получения от них заступничества перед Господом. Так что, надеюсь, что ни тот,
ни другой случай "измены" ко мне не подходит. По крайней мере, переходя
в старообрядчество
и для укрепления своей общности с жившими до раскола;
и в знак неприятия поразивших раскол реформ Никона и покаяния за грех их поддержки
моими ближними предками;
и из желания укрепить себя и свою семью с помощью сохраненных в старообрядчестве
крепких обрядовых "костылей" – "детоводителей",
я действовал по совести.
А как сказано тем же Иоанном Лествичником: "Совесть да будет зеркалом твоего
повиновения; и сего для тебя довольно" (с.57).
Тем не менее, конечно же, мне очень хотелось бы, чтоб батюшка Иероним если б и
не благословил мой выбор, то хотя бы понял и не отстранился от меня. Долго мне
никак не удавалось выбраться к нему, но вот, наконец, в апреле этого года такая
возможность представилась благодаря редакции "Новой газеты", которую
я соблазнил идеей очерков странника.
Лескова из меня, увы, не получилось. Вместо упоения очерками, напитанными живыми
впечатлениями и чувствами странника, вам приходится продираться сквозь, боюсь
не очень простые для восприятия любомудрования. Но у батюшки Иеронима я все-таки
побывал. Обращаюсь к своим дневниковым записям, сделанным в монастыре.
* * *
10 апреля, пятница. Погода не только пасмурная, но мокрая. Сыпет дождь, переходящий
в снег. Вместе с другими паломниками, остановившимися в монастырской гостинице,
подняли колокольчиком в половине шестого утра – служба началась в шесть, а закончилась
в начале второго дня. В храме меня обрадовали, что приехал батюшка Иероним (он
отъезжал в Дивеево, в скит), и что он в алтаре; Помолившись со всеми и как всегда
вкусно отобедав в монастырской трапезной, пошел вместе с другими богомольцами
к батюшке Иерониму. Поток жаждущих получить от батюшки Иеронима духовную помощь,
тепло участия в своих бедах, исцеление – все множится и множится. Сюда в Санаксарский
монастырь уже едут специальные автобусы с паломниками, в том числе из Москвы,
и в основном все к батюшке Иерониму...
Я не могу судить получают ли страждущие физическое исцеление по его молитвам и
как часто. Но ведь тут нужно иметь в виду, что в отличие от "исцелений",
получаемых ворожбой, обращением к темным силам, физическое исцеление от Господа
по молитве угодного Ему своей жизнью человека, угодника, – даруется только при
условии Веры самого просящего о своем или близких своих исцелении, то есть при
его воле к духовному исцелению. Но и при этом не всегда, ибо по причинам, нам
не ведомым, может данному человеку необходимо еще испытать себя в преодолении
без ропота имеющейся у него немощи, а, может, даже принять без ропота и смерть
через нее... Видите, как внешне нерационально, алогично, "не в пользу выбора"
в направлении Господа...
Выбор в Его направлении не только не обещает власти над другими людьми, получение
богатства, удовлетворения тщеславия вожделения, похоти, честолюбия, гордыни и
т.д. и т.п., удовлетворения своей мстительности, своего попранного чувства справедливости
и т.д.
Этот выбор даже не дает гарантированного элементарного исцеления от своих телесных
немощей, болезней в этой бренной жизни, не дает гарантированного, избавления от
физических немощей страждущим близким и это для многих еще тяжелее, чем собственные
физические муки.
В то же время, как показывает опыт, в случае обращения к "сильным" ворожеям,
колдунам просящие получают все это, приобретая в зависимости от своей ценности
для темных сил нередко и собственные дополнительные способности, открывающие им
дорогу к власти как над своим телом, так и над другими людьми...
"Алогично"? "Иррационально"? Так можно было б характеризовать
вышеописанные следствия от нашего выбора к Господу или от Него.
Но точно ли мы знаем, что наше телесное исцеление, как и удовлетворение всех наших
земных желаний, страстей, стремлений само по себе приводит к утверждению и росту
красоты, гармонии, благодати, уменьшению несовершенств, беспредела, хаоса, то
есть энтропии в этом мире? Уверены ли мы, что люди по уровню своего развития и
заложенным в них возможностям, по стоящим перед ними задачам, ненамного превышают
уровень баранов, и задача Господа, как доброго пастыря, вразумлять людей и держать
их в жестких рамках, используя для этого кнут и пряник?
Как мы знаем, оба этих предположения несостоятельны, они никак не отражают то,
что мы имеем в действительности.
А знаем мы из опыта, что получается, когда человек отдается во власть обуревающим
его, слепым страстям. И из данного нам Господом знания, что мы, люди, хоть и являемся
по отношению к Господу тем же, что овцы по отношению к своему пастырю, но это
только в плане необходимости для нашей же пользы послушания Господу, доверия к
нему.
Мы все и, особенно, заблудшие дороги для Господа. Но это не означает, что наша
суть противоположна сути Господа, что наша природа и природа Господа противостоят
друг другу. Нам четко указано, что человек создан по образу и подобию Господа.
О баране, конечно же, никак нельзя сказать, что он создан по образу и подобию
своего пастыря. Некоторого влияния пастуха на облик пасомых им животных, разумеется,
никак не достаточно для подобного утверждения.
Кроме того, нам известно, что мы по своим задачам не аналог баранов. Ясно, что
не было никакой необходимости Творцу создавать столь сложную и высокоорганизованную
сущность, как человек, для задач, решаемых гораздо более элементарными, чем человек,
сущностями. Не было необходимости, оставляя весь потенциал человека не использованным,
пребывающим втуне, руководить им так же как и другими сущностями – элементами
биосистем, биоценозов...
А коли так, коли человек отнюдь не винтик, не баран, а потенциальный сотворец,
потенциальное активное творческое начало, то отсюда и необычайно высокие требования
к нему. Потенциальный сотворец при выпадении из слаженного ансамбля сотворцов,
подчиняющих свою волю воле единого дирижера – Господа – моментально становится
разрушителем, становится диссонирующим началом. Чем ответственнее и заметнее роль
этого сотворца в ансамбле, тем это страшнее.
Отсюда важность таких качеств в человеке как смирение, послушание, – усмирения
проявления своего эго, самости, гордыни, желания выпятить себя, не столько точно
исполнить свою партию как необходимую часть "целого", создаваемого в
соответствии с "партитурой" и волей Создателя, сколько показать себя,
свою особую роль...
Выработка же таких устойчивых качеств невозможна без Веры, без пропускания человека
через горнила испытаний, скорбей, лишений, утрат, болезней, уродств, поношений,
оскорблений, и далее через испытания искусами власти, богатства, похоти, честолюбия,
власти талантов, в том числе талантов обаяния, красоты...
С разным успехом проходят люди эти испытания. Весьма различны они оказываются
по своему духовному весу – от пустых плевел, до отборных тяжеловесных золотых
зерен. Различна и их дальнейшая судьба, то или другое место в небесной иерархии,
дополнительные ли какие-то круги испытаний или сожжение, как пустой шелухи, в
которую мы неизбежно превращаем себя, забывая и изгоняя свою духовную сущность,
отпадая от Бога!
Таким образом, то, что изначально выглядело для нас алогизмом, теперь обретает
законченную ясность и вполне рациональное понимание, – рациональное и одновременно
подтверждающее тезисы о милосердии, долготерпении и любви Господа, как, впрочем,
и о Его строгости. Да, как уже сказано, коли человек, несмотря на все милосердие,
долготерпение и любовь Господа, так и останется глух к Его вразумлениям и превращает
себя сам в пустую, смердящую и отравляющую мир оболочку, то Господу не остается
ничего другого, как только сжечь ее...
Потрясающий случай в подтверждении сказанному я услышал от своей попутчицы в электричке
по дороге от Арзамаса до Чернухи (это было 12 апреля).
Женщина, ведшая "свободный" образ жизни и родившая от разных мужчин
своих детей, оставила их одних (старшему было 3 года, а младшей 9 мес.) и пошла
справлять свой очередной "праздник". Трехлетний зачем-то полез в печь,
оттуда выпал уголек и случился пожар, в котором детишки сгорели. Когда моя рассказчица
попеняла разгульной матери, та ей ответила, что ничего – она новых нарожает..
Не нарожала, спилась и пьяная была буквально размазана маневровым тепловозом (она
работала железнодорожной рабочей) по путям, так что кости ее пришлось собирать
в ящик...
История краткая, но все мы видим здесь: и долготерпение Господа, надеющегося на
то, что женщина все-таки вразумится, и Его милосердие к крошкам, взятым Им на
небо в ангельской чистоте, не замутненной смердящей матерью, и Его строгость,
а точнее неотвратимость Закона по отношению к женщине, не одумавшейся даже после
столь страшного вразумления...
Важной школой послушания Господу является послушание тем, кого нам заповедано
от Господа слушаться: послушание малых детей родителям, учителям, всем взрослым;
взрослых детей – родителям, духовникам, начальству, закону, старикам; стариков
– духовникам, властям – и всех их послушание и верность установлениям св. отцов,
но более всего и в первую очередь заповедям Господа нашего Исуса Христа, и, в
особенности, заповеди любви, без которой мы ничто.
То есть если по условиям нашего времени и обстоятельствам жизни данного человека
оказывается, что указание его родителя, или начальства, или закона его страны,
или властей его страны, или его духовника оказываются противоречащими какой-либо
из заповедей Господа нашего, например, заповеди "возлюби ближнего как самого
себя" или "любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите
ненавидящим и молитесь за обижающих вас и гонящих вас..,"или таким ясным
заповедям как заповеди "не убий", "не укради", "не солги",
– то безусловному выполнению подлежат именно заповеди Господа, а отнюдь не противоречащие
им указания того, кого при иных обстоятельствах мы должны бы слушаться. Выше любого
земного указания, закона для нас всегда является указание-заповедь Господа нашего
Исуса Христа, только и носящая абсолютный характер.
* * *
Но вернемся к батюшке Иерониму. Почему же, несмотря на очевидное далеко не всегда
получаемое исцеление, помощь в разрешении своих житейских проблем и т.д., все
ширится и крепнет поток страждущих встречи с батюшкой Иеронимом? Почему этот поток
не глушится сетованиями разочарованных, неисцеленных, ничего не разрешивших в
своих ситуациях?
А потому что, хотя и есть не исцеленные телесно, но нет или почти нет разочаровавшихся
в батюшке Иерониме, пожалевших о времени, затраченном на поездку в монастырь и
встречу с батюшкой. Для того же, чтоб понять, почему мало разочаровавшихся во
встрече с батюшкой Иеронимом, достаточно хоть раз увидеть его образ, его светлую
улыбку, ясные лучистые добрые глаза, гарантирующие каждому пришедшему к нему если
не исцеление, то получение изрядной толики светлого теплого участия, импульса
в укреплении Веры в Господа, той самой Веры, что в корне меняет отношение к своим
болезням, проблемам, становящимся в ее свете уже не наказующим перстом Божьим,
а знаком Его любви, Его Милостивого и милосердного участия в твоей судьбе; той
самой Веры, что вызывает слезы умиления от благодарности Богу, что возжигает огонь
любви к Нему...
Сейчас батюшке Иерониму стало чуть легче. Ранее его келья находилась в ряду келий
других иноков, и в коридоре все время толпились люди, стремящиеся к нему, и он
никому не отказывал в приеме, который продолжался до глубокой ночи, а в 6 утра
батюшка был уже с другими иноками на полунощнице... Теперь же у него келья с отдельным
входом с улицы, причем собственно келья на втором этаже, а помещение для приема
страждущих на первом. Но, главное, теперь и у батюшки Иеронима есть келейник,
регулирующий людской поток к нему.
Келейник этот доложил сразу батюшке и обо мне, и тот уделил мне немного времени
перед приемом первой группы. Я волновался и начал, возможно, не лучшим образом,
а именно с главного, что надеялся получить от батюшки, – одобрения и понимания
моего ухода в старообрядчество. Вполне понимая, что батюшка скорее всего не очень
сведущ в действительной истории раскола, я рассчитывал только на его духовную
зоркость, приобретенную стяжанием Св. Духа. Но, очевидно, зоркость эта не носит
всеобъемлющего характера и, скорее всего, открывает ее обладателю видение, которое
отвечает опыту, знанию, складу, то бишь таланту данного человека, но не обязательно
дает видение вещей, требующее, помимо прочего, еще и специальных знаний - психологических,
духовных, медицинских, исторических.
Добрый талант батюшки Иеронима вытекает из его любви к людям, которым он никогда
не отказывает в своем сердечной участии. Что же касается отношения батюшки Иеронима
к истории раскола, то оно полностью определено позицией церкви, частью которой
полагает себя батюшка Иероним. Что естественным образом вытекает из послушания
и смирения батюшки Иеронима перед владыками и князьями патриаршьей церкви, которую
он воспринимает как единственно верную; перед утверждавшейся в течение многих
лет этими князьями их версией истории раскола: "Никон стал исправлять погрешности,
вкравшиеся в служебники, мракобесы ему попытались воспрепятствовать и вызвали
раскол..."
Отсюда ясно, что батюшка не только не одобрил моего ухода в старообрядчество,
но, кажется, даже не до конца понял, что этот уход произошел, а понял только,
что я симпатизирую "раскольникам", и призвал меня спасаться.
Я постарался больше этой темы не касаться, но в наших отношениях произошел какой-то
надлом, возможно, в дальнейшем еще более усугубившийся и из-за моей слишком навязчивой
работы с видеокамерой и фотоаппаратом в храме во время богослужения, и из-за того
внимания, что я уделял монастырским "князьям", в частности отцу-казначею,
в том числе и за счет о. Иеронима, назначенную встречу с которым "проговорил"
(неудобно было прерываться) с отцом-казначеем.
Как бы там ни было, но после первой не самой удачной встречи с батюшкой Иеронимом,
у меня с ним случилась еще только одна, но уже во время общего его приема с другими
богомольцами – "во здравие встречающихся и их близких".
Народ стал собираться перед входом к батюшке минут за 20 до назначенного на 16.30
времени. Все не вместились сразу и проходили внутрь по мере выхода получивших
от батюшки краткий ответ на их вопросы и помазание маслицем. Протиснувшись внутрь,
стал снимать прием батюшки на видео, а под конец он и меня помазал со словами:
"Спасайся, Виктор".
Более на его встречах я не был и только наблюдал и фотографировал батюшку то на
службе, то на монастырском подворье при благословлении обращающихся к нему...
* * *
На этой печальной ноте дневниковые записи, связанные с батюшкой Иеронимом, и заканчиваются.
Но не заканчивается тема преодоления той стены взаимного отчуждения, не видения
друг друга, нетерпения друг по отношению к другу и, главное, прискорбного "хлада"
друг к другу, что существует между старообрядцами и "никонианами", а
точнее, по преимуществу, между священством, расколотым на две части русского православного
народа. В ту же весеннюю поездку мне удалось побывать в ряде старообрядческих
общин в Нижегородской и Костромской областях, где я имел, конечно же, возможность
и для получения начального представления об их жизни, о деятельности окормляющих
общины батюшек и для общения с последними.
Старообрядческие приходы, в отличие от приходов официальной церкви, охватывают,
в силу редкости старообрядческих храмов и небольшой плотности самих старообрядцев,
очень большие территории с большим числом деревень. Поэтому о каждом старообрядческом
батюшке можно сказать, что это не знающий покоя подвижник и бессребреник. Материальное
положение старообрядческой церкви намного более незавидное, нежели положение официальной
церкви. Главная плата, что получает здесь священство за свое служение (если не
говорить о милости Господа), – это любовь прихожан. И, как я мог заметить, этой
любовью не был обделен ни один из тех батюшек, с кем довелось мне встретиться
во время весенней поездки.
Лично мне ближе всех по сердцу пришелся о. Валентин, настоятель храма в с. Дурасово
под Костромой. Своей теплотой и душевной щедростью он напомнил мне батюшку Иеронима.
Но, увы, так же как батюшка Иероним не видит старообрядцев, так и отец Валентин
не принимает "никониан", не считает возможным для находящихся в "никонианской"
церкви "стяжание Духа Святого", а для старообрядцев молитвенное общение
с "никонианами"...
Но Дух Святой обитает не там, куда мы Его посылаем, а где Он Сам хочет, и стяжать
Его можно только делами настоящей Веры, то есть делами любви и покаяния.
Вразуми же нас, Господи, к покаянию и любви друг к другу!
ЭТЮД XII: "СРЕДИННЫЙ КЛАСС", – ЧТО ОН ЗАКРЕПИТ В РОССИИ?"
Что такое "средний класс" вообще и "средний класс" у нас в
России?
Есть мнение, что "средний класс – это не уровень дохода, а стиль жизни",
включающий наряду с разумностью и практичностью, с уважением к образованию и к
образованным людям еще и послушность законам. Последнее, правда, при условии,
что законы эти пишутся если и не самим средним классом, то с его активным участием,
с непременным учетом его интересов…
Увы, эта описательная конструкция больше проливает света на кое-какие черты нашего
русского исторически сформировавшегося исторического характера, нежели на существо
феномена среднего класса в странах, где он изначально появился, а затем утвердился
в качестве основы стабильности современного западного демократического общества.
Страны эти отнюдь не "каторжная" Австралия или Америка, как почему-то
нередко думают, а в первую очередь протестантская уныло добропорядочная Средняя
и Северная Европа, включающая Англию с ее скайрами (и теми же протестантами).
Да и США с Австралией стали тем, чем мы их знаем, отнюдь не усилиями одних каторжан
и авантюристов, незаменимых на первом этапе очистки (разрушения) предназначенных
к "освоению" территорий от укоренившихся на них культур и народов. На
следующем этапе освоения, этапе созидания, здесь, так же как и в Европе, ударной
силой становятся протестанты, крепкие именно своей ориентирующей на созидание,
на труд, на честность (как основу человеческих взаимоотношений) моралью.
Заметьте – не мораль протестантов происходит от особого расположения к ним государства
и его законов, а совершенно напротив, именно законы и расположенность государства
к протестантам, как к фундаменту общества (изначально государства далеко не всегда
благоволили к протестантам), формируется благодаря наличию у них такой крепкой
морали. О крепости морали тех, кого обычно относят к среднему классу сегодня у
нас, лучше всего говорят они сами, полагая, например, нормальным уход от налогообложения,
коли налоги подсекают предпринимательство, коли они разработаны без учета интересов
попадающих под пресс...
Я не обсуждаю сейчас насколько такая позиция «средне- и верхне-классового"
россиянина вынуждена, оправдана, неизбежна, я просто пытаюсь показать ее абсолютное
отличие от того, что лежало в основе западного классического буржуа образца времен
своего начального становления в качестве значимой общественной силы, времен, отстоящих
от наших на 300, 400 и более лет. Кстати, рождались подобные буржуа не только
в просвещенной Европе, но и в нашей российской "азиатчине". У нас хорошим
раствором для их выкристаллизирования оказался насыщенный именно нравственно-поведенческими
установками крепкий раствор старообрядческих культур, культур нашего российского
"протестантизма".
На самом-то деле, конечно же, старообрядчество при всех отдельных аналогиях и
совпадениях явление совершенно иного рода, нежели западный протестантизм. Тем
любопытнее, что тип предпринимателя, выкристаллизовавшийся в старообрядчестве,
был если и не полностью идентичен типу предпринимателя, рождающемуся на почве
протестантизма, то весьма близок ему и энергией своей, и крепкой нравственной
основой как человеческих, так и чисто деловых отношений, и даже своей настроенностью
на конструктивные взаимоотношения с государством.
Не менее любопытно и другое.
Протестантизм на Западе был и есть именно почва для очень обильных предпринимательских
всходов и одновременно атмосфера, обеспечивающая во многом дальнейшее развитие
и упрочнение этих всходов. Вне протестантизма процесс развития капитализма в Западной
Европы носил бы гораздо более затяжной характер. Но одновременно и без острой
исторически определенной потребности в капитализме не возник бы в столь широких
масштабах и сам протестантизм.
Изначально протестантизм проявил себя в первую очередь именно как расчищающий
дорогу для капиталистических всходов бульдозер. Его усилиями была взорвана и снесена
вся веками складывавшаяся архитектура общественных структур и взаимоотношений,
условностей и определяемых ими обязанностей, причудливого сочетания норм местных
неписаных обычаев и суеверий, норм папских булл (постановлений) и норм собственно
национального (тогда, разумеется, сословного) права. Вместо всего этого оставлялась
одна усеченно-"христианская" нравственная основа с безусловно доминирующим
положением не расплывчатого "сострадания" и "любви", а именно
конкретного труда по созиданию и накоплению материальных благ. И на этой основе
возводились может быть скучные и прямолинейные, но функционально-прагматичные
здания национальных писаных прав, обеспечивающих вначале чудеса экономического
процветания, а затем и чудеса формирования обществ всеобщего "благоденствия"...
Впрочем, правильнее было б сказать – обществ всеобщего освобождения от угроз голодной
смерти, лишения крыши над головой, медицинского обслуживания и иных угроз материальным
основам существования человека ("благоденствие" понятие слишком широкое).
Российское же старообрядчество возникло отнюдь не в связи с необходимостью расчищения
ростков пробивающегося предпринимательства. Оно имеет совершенно иной генезис,
представляя из себя реакцию на все возрастающее стеснение христианско-духовной
свободы со стороны стремящегося к византийскому тоталитаризму российского государства.
Старообрядчество имеет и совершенно иное, нежели протестантизм на Западе, место
в российском национально-общественном развитии. Благодаря сохраняющимся в нем
степеням христианско-духовных свобод старообрядчество становится очень важным
для будущего национального возрождения оазисом-семенником ценных нравственно-духовных
качеств русского человека, сохраняющихся здесь от иссушающего и закабаляющего
душу дыхания российского государства.
Так это или не так, исходя из этой своей провиденциальной задачи или в силу, как
это принято считать, своей "замшелости", старообрядчество, в отличие
от протестантизма, ни в коей мере не подвергает сомнению законность мощного двухтысячелетнего
древа христианской культуры с обширной кроной национальных побегов, выросшего
от семени слова Исуса Христа. Напротив, оно подводит нас к мысли, что, нравится
нам или нет, но мы не можем не только отказаться от всего этого древа, но и от
малейших его изгибов или наростов, ибо тем самым мы прервем свою связь со всеми
или с какой-то частью из создавших это древо православных и тем внесем разделение,
а точнее отделение себя от церкви небесной, что, конечно же, гораздо более сущностно
и опасно, чем тот внешний раскол, который ставят в вину старообрядчеству...
Тем более, разумеется, старообрядчество не подвергает ревизии или усекновению
изначально заданные в христианстве нравственные ориентиры. Поэтому оно содействует
утверждению человеков в пределах единого духовного тела и в соответствии с данным
каждому талантом, а не стремится подчинить подобно протестантству все способности
человеческой души единой страсти материального созидания и накопления. Отсюда
понятно, почему старообрядчество в отличие от протестантства рождает не обильные
предпринимательские всходы, а всего лишь относительно немногочисленные центры
кристаллизации предпринимательской деятельности. Вот они в совокупности наработали
пленку очень тонкую (но очень важную задаваемыми ею нравственными ориентирами)
в российском купечестве, то бишь в отечественном предпринимательстве, существовавшем
до октября 1917 г. В нынешнем отечественном предпринимательстве эта пленка совершенно
незаметна.
Конечно, одного этого обстоятельства совершенно недостаточно для утверждения,
что путь тотальной капитализации не для России, что предпринимательству и экономике
в целом в ней всегда суждено играть подчиненную каким-то неэкономическим целям
роль. Но этого вполне достаточно для того, чтобы понять: в наших условиях протестантизм
вряд ли годится и на роль расчищающего "бульдозера", и на роль взращивающего
наш новый средний класс инкубатора. А значит, и сам этот средний класс неотвратимо
будет во многом иной, чем эталонный для наших "демократов" его западный
вариант.
Пока это очень плохо понимается, что и не удивительно. Говоря о феномене среднего
класса, мы даже не удосуживаемся дать ему сносное определение, удовлетворяясь
формулами типа: средний класс – это основа стабильного существования и процветания
современного демократического общества в его западном варианте...
Чисто описательно мы знаем, что этот средний класс на Западе составляют люди самых
различных профессий и социальных страт, достаточно обеспеченные для того, чтобы
не только самим не испытывать дискомфорта от недостаточности своего материального
положения, но и иметь возможность для образа жизни, отвечающего некоему современному
им сложившемуся стандарту этого "среднего", а лучше по-китайски – "срединного"
– класса. Но подобный пронизывающий все или почти все социальные страты слой является
основой и гарантом-хранителем отнюдь не только стабильного демократического общества,
но любого стабильного общества, в том числе и самого не демократического. Причем
вопрос сохранения данного общества это не только вопрос удельного веса в нем его
"срединного" класса, но и вопрос активности этого класса.
Не только люмпенизация крестьянства в связи с обезземеливанием, но и его относительная
инфантильность, увеличивающаяся по мере подрыва основ общинного образа жизни крестьян,
предопределила крушение на Западе феодально-сословных форм общественного устройства
и зарождение нового "срединного" класса в среде активных индивидуалов-протестантов.
Безусловно, одной из причин распада советского общества явилась инфантильность
его весьма многочисленного "срединного" класса, в просторечье именуемого
классом "совков", не сумевшего противостоять напору "деловых людей",
заинтересованных в сломе мешающей им делать свои дела системы.
Следует ли отсюда по аналогии с протестантами, что именно эти "деловые люди",
нынешние "новые русские", и составят основу будущего российского "срединного"
класса? Не думаю, ибо во все времена и во всех странах "срединный" класс
составлялся созидателями, а наши нынешние "деловые" – это в основном
паразитирующие на ресурсах, на трудностях, на доверчивости граждан – разрушители.
Так может действительно в образе современного обывателя, то есть приспособившегося
под современные реалии бывшего "совка", мы и имеем представителей будущего
"срединного" класса?
В известной степени именно так, ибо приспособленец потому и приспособленец, что
хорошо приспосабливается и своего не упустит при любой формации. И это нормально,
но не приспособленцы задают суть наступающих в ходе перемен новаций – они могут
только закреплять достигаемое другими. На Западе в свое время они закрепили те
тенденции, которые были заданы протестантами, у нас в России они закрепили окончательно
освобожденную нигилистами и большевиками пружину тотальной власти государства
над человеком... Чей же импульс и что же они закрепят теперь, кто определит лицо
будущего срединного класса России? Это вопрос, от ответа на который зависит существование
самой России.
Не знаю, как вам, но мне очень не хотелось бы, чтоб лицо будущего "срединного
класса" России определяли как апологеты своих собственных эгоцентричных интересов,
так и фанаты идей, противопоставляющих людей друг против друга. А хотелось бы,
чтоб это лицо определили такие активные наши с вами соотечественники, которые
живут по совести сами и помогают так жить другим, для которых потребностью является
труд на ниве не только материального, но и духовного созидания, для которых сострадание,
любовь к ближнему и ответственность за дела как свои, так и своих ближних, своих
предков, за дела своего народа не пустой звук, а обязывающий к соответствующим
действиям императив.
Скажут, звучит красиво, но где и в чем опора для этих мечтаний?
Для меня лично эта опора:
в осознании исторически определенных требований сегодняшнего дня, не учет которых
будет иметь катастрофические последствия,
в Вере, а точнее в видении постоянного проявления той Воли, что обеспечивает гармонию
и красоту в масштабах мироздания, и в понимании необходимости согласования нашей
воли с этой вселенской Волей Творца,
и, конечно же, в духовной истории России, одним из неслучайных плодов которой
мне представляется старообрядчество.
Станет ли старообрядчество для нас и мира тем, чем в свое время стало протестантство,
определившее лицо нынешнего "срединного" класса на Западе и темпы капитализации
во всем мире, – не знаю. Но убежден: не зря в старообрядчестве сохраняются вековые
российские духовные накопления.
ЭТЮД XIII: "КОГДА Я НЕМОЩЕН – ТОГДА СИЛЕН"
В мае месяце в Москве распускается сирень, парки наполняются птичьим гомоном,
а одна из аудиторий одного из научных или учебных учреждений столицы России на
несколько дней превращается в токовище тех, кто живет проблемами старообрядцев
– самих старообрядцев разных толков и изучающих их ученых. Состоялась такая конференция-токовище
и в этом году. Одним из итогов ее стало дальнейшее укрепление понимания общности
всех старообрядцев, основывающейся не только на единстве их начальных истоков
от неприятия реформ Никона, но и на взаимном уважении друг друга как людей, стремящихся
жить по совести и, если в чем и заблуждающихся, то искренно, а не исходя из каких-то
политиканских или иных меркантильных интересов. Но одновременно с этим пониманием
усилилось и осознание как вообще прогрессирующей слабости всего старообрядчества
и отдельных его толков, так и связанной с этой слабостью опасности утраты былой
твердости, скатывания в конформизм, тем более плачевный, чем более безнравственны
те политические и экономические силы, которым могут отдаться старообрядцы.
Впрочем, к сожалению, если слабость своя осознается старообрядцами вполне, то
опасность конформизма, как следствие этой слабости, и тем более непосредственные
причины этой слабости осознаются далеко не так четко. Так, например, в качестве
причин слабости старообрядцев называются обычно те испытания, которые выпали на
их долю, в особенности в советские годы; то явное предпочтение, что имеет у государства
и в наши дни патриаршья церковь перед старообрядцами.
Кривизна этого объяснения ясна и самим старообрядцам, ведь вся их история – это
сплошное опровержение такого объяснения. Возникнув на неприятии спекулятивно-безнравственных
антинациональных и по своей сути антирелигиозных новаций государства в виде реформ
Никона, старообрядчество сплачивалось и росло вглубь и вширь в значительной мере
именно благодаря репрессивной политике государства по отношению к себе. Отреагируй
государство по иному на старообрядчество, например, объяви сразу равночестными
как старые, так и перенимаемые от греков новации, и все пошло бы по другому. Сопротивление
же отдельных представителей священства можно было бы преодолеть по отдельности,
как это имело место в свое время с теми же нестяжателями...
Кстати, такой "тихий" переворот в практике церковного служения скорее
всего вполне устроил бы и государя, Алексея Михайловича. Не думаю, что ему нужна
была та дополнительная головная боль, что принесли ему старообрядцы. Но этот тихий
сценарий никак не решал проблему укрепления авторитета патриаршей власти, тем
паче проблему превращения ее во власть государственную, то есть в силу, определяющую
политику всего государства и всех его институтов, в том числе самого царя.
Во всяком случае, трудно объяснить действия патриарха Никона, то, как он проводил
свои новации в церкви чем-либо иным, как только заинтересованностью:
1. в повязывании себя и государя общностью ответственности за непопулярные в русском
православном народе, в особенности в русском священстве, действия;
2. в получении от государя карт-бланша на любые необходимые для внедрения новаций
действия, в том числе фискального и репрессивного характера и через это усиления
своего авторитета и страха перед собою, как перед всевидящей и карающей силой;
3. в укреплении зависимости государя от себя как от полномочного представителя
на Земле Христа, который только единственно и может "вязать и разрешать"
все государевы прегрешения, освобождать душу государя от тяжести грехов...
Другой разговор, что Никон явно переоценил как богобоязненность, так и народо-боязненность
царя и одновременно, по-видимому, недооценил ум царя и его советников. Во всяком
случае, в своих отношениях с Никоном царь проявил себя как достойный преемник
своих византийских учителей. Он полностью дал Никону возможность осуществить все
те новации, в которых был заинтересован и сам, почему эти непопулярные новации
и связываются далее прочно с именем Никона, и преспокойно разделался с Никоном,
причем опять же его же собственными руками, используя непомерную гордыню Никона
и его представления о своей незаменимости...
Но я ушел в сторону от ответа на вопрос, что же является на самом деле причиной
ослабления старообрядчества, резко прогрессирующей именно в наши дни?
Может "ларчик" открывается простым исчерпанием внутренней энергии или
«пассионарности» (термин Гумилева) старообрядчества?
"Пассионарность", с легкой руки блестящего Гумилева, стало весьма модным
объяснением расцветов и гибели цивилизаций и отдельных народов, поэтому я вынужден
вновь отвлечься, ибо не принимаю этого объяснения.
"Смерть" в природе – это не "исчерпание внутренней энергии"
и не "следствие накопления ошибок в организме", но, прежде всего, важнейший
инструмент как механизмов обеспечения адекватного ответа биосистем на изменения
условий среды их обитания (то есть важнейший узел адаптационных механизмов биосистем),
так и существеннейший инструмент эволюционных процессов. Смерть убирает "отработавшие"
свое биосистемы и тем создает возможность для выращивания на их месте систем следующих
и следующих поколений. Это как на заводе, – для того чтоб заменить парк станков,
нужно вначале освободиться от морально устаревших станков. Понятно, что в таком
своем качестве "смерть" необходимый инструмент для обеспечения развития
таких биосистем, которые эффективнее развивать именно дискретно – сменами поколений,
– а не непрерывно, через совершенствование составляющих эти биосистемы элементов.
Мы видим, что развивающиеся дискретно биосистемы – это всегда отдельные организмы,
каждый из которых является одновременно элементом нескольких непрерывно развивающихся
биосистем. Но и на уровне отдельных организмов есть обширный класс простейших
существ, каждое из которых на индивидуальном уровне представляет из себя непрерывно
развивающуюся, то есть не знающую смерти, биосистему.
"Бессмертие" простейших, – разумеется, не означает, что они не гибнут,
– напротив, именно сохраняется жизнь только в малой доле от появившихся за какой-то
отрезок времени простейших. Но эта доля не просто имеет генетическую связь со
своими миллионы лет тому назад жившими предками, но является их каким-то триллионным
или более того воплощением. Казалось бы, олицетворяя собою миллионолетия непрерывной
жизни, каждая особь простейших представляет собою кладезь бесценного опыта...
Но это не так даже в отношении опыта, воплощенного в структуры и поведение данной
простейшей особи. Каждая из них в этом, да и во всех прочих смыслах так же юны,
как и их первые воплощения в этом мире и потому имеют примерно столь же мало шансов
на дальнейшее свое выживание, но зато и столь же бесчисленно много возможных линий
своего развития, одна из которых и может оказаться той, что будет отвечать меняющимся
на протяжении новых миллионолетий условий среды обитания данной простейшей особи.
Можно сказать, что простейшие, являясь первым шагом от форм косной материи и еще
сохраняя в своих выживающих особях бессмертность косной материи, вынуждены были
оплатить свою высочайшую совокупную пластичность (приспособляемость), крайне малыми
шансами на выживание на индивидуальном уровне.
Следующий шаг от косной материи, привел к появлению механизмов аккумуляции группового
опыта, повышающего шансы на выживание соответствующих групп, но и окончательно
узаконивающих "смерть" на организменном уровне, на уровне отдельных
организмов.
Кстати, смерть не "узаконена" ни на одном из известных уровней организации
групповых биосистем, – как одновидовых групп (сообществ, семей, стай, популяций),
так и поливидовых ценозов.
То есть, что значит "не узаконена"? А то, что гибель того или другого
сообщества, той или другой группы – это всегда следствие каких-то внешних обстоятельств,
а не внутренней предопределенности. Нет ничего подтверждающего наличие такой предопределенности
и у социальных организмов. Более того, в случае с человеком мы вправе ожидать,
что и на уровне отдельного организма – отдельного индивидуума – смерть затрагивает
лишь часть его сущности, а именно ту, которая, как и у других биологических существ,
отрабатывает свою задачу вкладом своего опыта в общую групповую его копилку (генами,
научением потомства, в том числе с помощью книг, произведений искусства...). Но
у человека кроме этой есть еще и другая сущность, представляющая его индивидуальный
и непередаваемый опыт духовного развития, опыт взращивания в себе сотворца Богу.
То, что многие уходят из земной жизни с весьма скромными накоплениями духовного
опыта, не означает, что такой малостью можно было б и пренебречь – и из малого
горчичного семени вырастает большое древо, и из малого семени духовного опыта
может вызреть плод спасения. Отсюда при всех возможных стадиальных преобразований
человека, метаморфоз всех этих рождений и смертей, необходимость потенциального
бессмертия человека.
"Потенциального", – поскольку реализация этой потенции при всей долготерпеливости
и любви Бога к человеку, это исключительно следствие стремления человека к согласованию
своей воли с волей Бога. Если нет такого стремления, то нет и духовного опыта,
то есть нет того зерна, из которого единственно и может вы расти спасение, то
есть бессмертие: "И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек"
(Ин. XI, 2б) В противном же случае, рано или поздно, но случится по сказанному:
"Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь"
(Мф. VII, 19).
"Добрые плоды" человека, через которые он спасается, это плоды веры
в Бога, плоды послушания Богу и прежде всего плоды дел любви к Богу и ближним
человека, "ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва"
(Иаков II, 26). Дела же любви к ближним, – это, конечно же, для верующего христианина,
дела содействия прозрению и спасению ближнего, дела выполнения последнего указания
Спасителя: "идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого
Духа" (Мф. XXVIII, 19). Научать же ближнего возможно, конечно ж в первую
очередь только собственным примером.
Отсюда призыв апостола Петра:
"Возлюбленные! Прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских
похотей, восстающих на души, и провождать добродетельную жизнь между язычниками,
дабы они за то, за что злословят вас, как злодеев, увидя добрые дела ваши, прославили
Бога в день посещения (1 Пет. II, 11-12).
"Добродетельная же жизнь" – это жизнь в любви друг к другу. Ибо:
"Сие заповедую вам, да любите друг друга. Если мир вас ненавидит, знайте,
что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое;
а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир" (Ин.
ХV, 17-19).
И далее, обращаясь к Богу, Христос сказал:
"Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла; они не от
мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею: слово Твое есть истина. Как
Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир... Не о них же только молю, но и
о верующих в Меня по слову их: Да будут все едино; как Ты, Отче во Мне, и Я в
Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня...
И открыл им имя Твое и открою, да любовь, которую Ты возлюбил Меня, в них будет,
и Я в них" (Ин. ХVII, 15-26).
"А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от
него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия? Дети мои! Станем любить
не словом или языком, но делом и истиною. И вот, по чему узнаем, что мы от истины,
и успокоиваем пред Ним сердца наши; Ибо, если сердце (наше) осуждает нас, то кольми
паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все" (1 Ин. III, 17-20).
"Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь... Бога никто
никогда не видел: если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его
совершенна есть в нас... Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас"
(1 Ин. IV, 8, 12, 19).
* * *
Так вот, возвращаясь к теме причин слабости нас, старообрядцев, – не тем ли объясняется
наша старческая пахнущая смертью немощь, что от нас вера ушла?
Ведь, если не говорить о отдельных и крайне редких исключениях (себя я к ним ни
в коем случае не отношу!), все мы страдаем грехами и осуждения ближних, и жестокосердия,
и превозношения. Нет в нас любви не только к тем, кто нас не приемлет, не признает
и, тем более, презирает или ненавидит, но даже и к братьям и сестрам по своим
общинам, даже к своим родным...
Всюду горький эгоизм, прикрытый сетованиями на свои исключительные беды и болячки,
не оставляющий сил на сострадание и помощь своим ближним. Этот эгоизм с индивидуального
уровня далее переходит на семейный, на эгоизм кружков знакомцев и, наконец, увы
нам, на наш общий эгоизм в рамках нашей Русской Православной Старообрядческой
церкви. Где у нас те дела спасения не нас самих, а ближних наших, причем наиболее
нуждающихся из них, ради которых и Христос на землю пришел?
Мы мало думаем о ближнем, надеясь спастись с помощью молитв о себе и своих родных
да посещения церкви, но ведь сказано: "сберегший душу свою потеряет ее; а
потерявший душу свою ради Меня сбережет ее" (Мф. Х, 39). И еще: "Никто
не ищи своего, но каждый пользы другого" (I Кор. X, 24).
Так что для нас было б лучше, если б мы и вовсе в церковь не ходили, но множили
б дела любви и милосердия к ближним, множили б их как каждый по отдельности, так
и все вместе – своими приходами всей нашей Церковью. Только тогда в Церкви нашей
вновь начнет возрастать вера, а с нею и сила, идущая от Стяжания Духа Святого.
Скажут, а откуда же сила в патриаршей церкви или у католиков, что, у них веры
или любви более, чем у нас?
Не будем судить о степени их веры или любви, – то знает Бог и они сами, конечно.
Что же касается видимых дел милосердия, то, будем честны, их церкви тут намного
опережают нас.
Скажете, что это имитация, создаваемая за счет крох от неведомо как создаваемых
капиталов, идущих преимущественно не на дела любви, а на дела превозношения, на
дела служения идолам стяжательства, чревоугодничества, властолюбия и т.д.?
Тем самым вы вновь впадете в грех осуждения, тогда как ясно сказано, что нам внешних
судить, не лучше ли подумать о собственной чистоте? (I Кор. V, 12). "Ибо,
если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы; будучи же судимы, наказываемся
от Господа, чтоб не быть осужденными с миром" (I Кор. II, 31-32).
Это, во-первых. А, во-вторых, о какой силе говорим мы? Если о той силе, что дается
верой, что позволила устоять нашим предкам н перед многими соблазнами, начиная
от соблазна реформ Никона, то разве она определяется экономической или политической
мощью?
Давайте помнить слова апостола Павла:
"...Господь сказал мне: "довольно для тебя благодати Моей, ибо сила
Моя совершается в немощи". И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими
немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах,
в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа: ибо, когда я немощен,
тогда силен" (II Кор. XII, 9-10).
Мы тоже немощны, но не сильны, ибо нет в нас веры, от того и не благодушествуем,
а стонем и раздражаемся...
Как же так случилось, что старообрядчество, традиционно сильное именно верой,
вдруг тоже оскудело на веру?
Чтобы понять «как», нужно вспомнить, "когда" старообрядчество стало
оскудевать верой. Сделать это тем легче, что случилось-то это совсем недавно и
хронологически почти точно совпадает с концом периода жестко неприязненного (нетерпимого)
отношения к верующим людям и к церкви со стороны власть предержащих в нашей стране.
С этого момента, и чем далее тем все более, "вера", а точнее обозначение
себя как верующего человека соблюдением обрядов и поддержкой своей религиозно-общинной
ячейки, как и сама внутренняя жизнь общин и церкви, направленных исключительно
на решение своих духовных и материальных проблем, хотя, разумеется, и продолжают
относиться к числу дел веры, но теряют степень и полноту достаточности. С этого
момента, и чем далее тем все более, жизнь веры уже не может поддерживаться только
делами сохранения искорок света истины в Священном Писании и Священном Предании,
тщательно сохраняемых и передаваемых внутри старообрядческого общества от поколения
к поколению, согревающих и защищающих от соблазнов мира только членов этого общества...
Христос пришел во спасение и воссоединение в одно стадо всех своих овец, разбросанных
по всем народам. Его добрая воля и любовь направлены на всех людей, а потому и
верные Христу, которые только и могут называться христианами, основным законом
для себя принимают закон любви, а одним из основных смыслов своей жизни принимают
завет Христа, – "идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари"
(Мк. ХVI,15), в том числе и в первую очередь делами милосердной любви.
В годины гонений "дела милосердной любви", проповедующей Евангелие,
– это дела мученического стояния за правду Христа, это дела сохранения света слова
Христа несмотря на все опасности и гонения. Но это сохранение имеет смысл только
в том случае, если по истечении времен гонений сохраненные искры используются
на то, чтобы затеплить огоньки истины в душах блуждающих во тьме людей, предварительно
вспахав корку жестокосердия, скрывающую их души, оралом добрых милосердных дел
и обогрев их замерзшие души жаром своих любящих сердец... А если этого не происходит,
то значит, хранители истины незаметно для себя превратились в ее пленителей и
теперь сами нуждаются в том, чтобы кто-нибудь разбил кору очерствления вокруг
их сердец и отогрел бы их своим участием и своей любовью.
Найдутся ли такие люди в старообрядчестве?
Уверен, что да, найдутся, и не только в старообрядчестве, – я бы их всех назвал
людьми доброй воли, ибо каждый из них не на словах, а по своим делам живет тем
самым законом любви, что единственно и объединяет нас всех с Господом и между
собою, объединяет Его доброй волей и согласной с нею доброю волей живущих по закону
любви, по совести.
Не думаю, что таких людей будет много, но что их будет больше тех одиннадцати
верных апостолов, что изначально были с Христом, так это точно. И потому, если
только этим немногим, но крепким духом и верою людям доброй воли удастся наладить
связь между собою и тем создать предпосылки не только для молитвенного, но и организационного
единства, они вполне смогут стать мощнейшей (своей немощью экономического и политического
бескорыстия) силой утверждения истины в нашем мире – ее пахарями, сеятелями и
взращивателями в душах людей и народов.
ЭТЮД XIV: КАК ВЫРВАТЬСЯ ИЗ-ПОД ОЛИГАРХА?
Часть 1
Как заставить власть России перестать быть прислужницей олигархов?
Как сделать ее защитницей моих интересов – интересов образующих Россию народов?
Этого не добиться ни оружием, ни оказанием абсолютной поддержки какой-либо симпатичной
вам российской политической силе.
При всей своей взаимной нелюбви политические силы в современной России отражают
различия не объективных интересов групп своей социальной поддержки, а различия
доминирующих в этих группах субъективных осмыслений этих интересов, различия оценок
и систем приоритетов, рожденных в условиях утраты исторически сформировавшихся
систем ценностей и приоритетов, в условиях разрушения проявленных кровью исторического
опыта, трудами и молитвами подвижников духовных ориентиров.
Собственно говоря, при равной отчужденности от средств производства (в том числе
от земли) и максимальной объективизации человека, к какому бы социальному слою
и группе он ни относился, ни о каких специфических группах интересов говорить
не приходится. Интересы раба-земледельца (колхозника), раба-рабочего (пролетария),
раба-чиновника (гос., парт., сов. служащего, номенклатурщика), раба-творца (писателя,
актера, музыканта, ученого…), - это прежде всего интересы именно раба, для которого
прежде всего важны интересы сытости брюха, а не интересы земли, не интересы его
мастерства, дела, искусства, и даже не выходящий за узкие рамки интересов брюха
интересы борьбы с конкурентными силами...
Сложившееся, тем не менее, разнообразие "политических" сил, пусть и
не отражает отсутствующее разнообразие объективных интересов, разных социальных
слоев и населения регионов, зато отражает в определенной степени богатство разнообразия
рвущихся во власть групп влияния. Но в ещё большей степени это разнообразие есть
не что иное, как часть сложившейся в стране обслуживающей олигархов системы сдержек
и противовесов…
Усиление одного из "противовесов" этой системы никак не нарушает ее
эффективность, а приводит всего лишь к инициированию усиления противостоящих противовесов.
Например, усиление позиций "Яблока", скорее всего, приведет к соответствующему
росту влияния эго-националистов и эго-патриотов, что крайне опасно в виду угрозы
лавинообразных форм усиления влияния последних, как это произошло в свое время
в Германии...
Таким образом, по сути единственным безальтернативным путем воздействия на власть
в России является путь создания политической силы совершенно новой не по названию
и даже не по формам, а именно по своему существу, делающим невозможным включение
этой силы в систему "сдержек и противовесов".
Такой силой могло бы стать политическое движение, не противопоставляющее себя
существующим политическим силам, как единственную, в отличие от них, хранительницу
истины и интересов членов своей социальной поддержки, а, напротив, объединяющееся
со всеми ими и признанием доли сермяжной правды в позиции каждой из них, но более
всего обращением к ценностям и целям, которые было б крайне трудно дискредитировать
и опорочить.
Такими универсальными ценностями, конечно же, являются наиболее фундаментальные
ценности и цели, исповедуемые и утверждаемые всеми религиями...
Вопрос только в том, как создать такую по сути не политическую а нравственную
и даже духовную силу? Как защитить ее от процессов внутреннего разложения, которым
способствует как сам дух политической борьбы с взаимными оскорблениями, унижениями,
образами врагов, нетерпимостями, так и в особенности способствует обретаемая в
этой борьбе власть?
Многие из тех, кто стал ныне притчей во языцех, кто стал раздражающей красной
тряпкой для униженных и обкраденных российской властью людей, до своего вхождения
во власть вначале просто слыли в своем кругу общения милыми и скромными людьми.
А потом на какой-то момент благодаря СМИ они стали своими для миллионов, стали
символами их идеалистических надежд на то, что им удастся решить свои проблемы,
заслав своих людей во власть. Заслали! И что же? Очень быстро "свои"
превратились в социально чуждых. Обращаясь к "своим" посланникам во
власть мы можем вслед за ап. Павлом возопить: "Вы уже пресытились, вы уже
обогатились, вы стали царствовать без нас, О, если бы вы и в самом деле царствовали,
чтобы и нам с вами царствовать!" (1 Кор. IV, 8).
Нет, совершенно не случайно одним из важнейших осмыслений исторического опыта
является имеющееся в культурах очень многих народов понимание отличия институтов
общества, одухотворяющих его, задающих уровень и критерии как внутренних отношений
между составляющими общество людьми, так и определяющих ориентиры его стратегического
развития, - и институтов власти, призванных в первую очередь содействовать утверждению
этих критериев и ориентиров в жизни, в том числе и в первую очередь, разумеется,
своим соответствием им; понимание недопустимости слияния этих институтов: "Наихудшие
из эмиров это те, которые наиболее удалены от ученых, а наихудшие из ученых это
те, которые наиболее близки к эмирам" (ар-Рахиб ал-Исфахани. Мухадарат, т.1
с.18).
О том же высказывание, приписываемое легендарному грамматику VII в. Абу-л-Асваду
ад-Дуали: "Нет ничего более могущественного, чем знание. Это подтверждается
тем фактом, что правители властвуют над людьми, тогда как ученые властвуют над
правителями (Ф. Роузентал, "Торжество знания" М., 1978, с.318).
Здесь, конечно, имеется определенная передержка, но то, что в мусульманском мире
существовала определенная зависимость светской власти от поддержки авторитетных
в среде верующих своими религиозными знаниями и соответствующим им образом жизни
"ученых", это несомненно.
У нас во времена Киевской Руси и первые столетия Московской Руси также существовала
определенная зависимость светской власти от поддержки духовной власти в лице ее
столпов – духовных делателей и подвижников, таких как Феодосий Печерский, Никола
Святоша (инок из князей), Прохор Лебедник, Варлаам Хутынский, как новгородские
святители, включающие 20 святых, как страстотерпцы Борис и Глеб, святые Сергий
Радонежский, Кирилл Белозерский, Зосима Соловецкий, преподобный Мартианик, Нил
Сорский, как юродивые, как Герман Казанский, митрополит Филипп, патриарх Гермоген,
протопоп Авакуум…
Однако по мере усиления византийского державно-тоталитарного начала в русском
государстве его правители все более выходят из-под власти духовного окормления
подвижников и святителей русской земли. Два наиболее мощных удара институту окормления
были нанесены в середине ХУ1 в. разгромом "нестяжателей" и во второй
пол. XVII в. реформами Никона. Возобладал дух вседозволенности для сильных мира
сего. Они отметившими "смерть" власти духовных окормителей и печаловников
на Руси кострами, на которых сожгли не принявших реформы Никона, облыжно заклейменных
"раскольниками". Эти же костры ознаменовали открытое проявление сущностного
раскола между властью "сильных", материальною силою сильных мира сего,
и властью сильных духом, точнее стяжанием Духа Святого, сильных не от мира сего.
То, что такой раскол действительно существует, мы знаем прежде всего из последних
перед своими крестными муками молитв Исуса Христа о своих учениках:
"Я передал им слово Твое, и мир возненавидел их, потому что они не от мира,
как и Я не от мира... Они не от мира, как Я не от мира. Освяти их истиною Твоею:
слово Твое есть истина. Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир; и за
них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною. Не о них же только молю,
но и о верующих в Меня по слову их, Да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне,
и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня
(Ин. XVII, 14, 16-21).
Но здесь же (как и в каждом другом месте Священного Писания) находится ключ к
преодолению этого раскола: это, конечно же, вера, это, конечно же, хотя бы отраженное
в страхе видение истины. Поэтому, когда вера, пусть самая примитивная на уровне
страха перед карающей десницей Господа, существует в сердцах правителей и тех,
на кого они опираются, их раскол с горней властью не так очевиден, они в большей
или в меньшей степени, но поддаются прямому духовному водительству. Как только
же из сердец правителей изгоняется истина, заменяясь образами тех или других идолов,
так они сразу же впадают в открытый раскол с властью тех, кто не от мира сего,
так сразу же для последних наступают времена – "так будут поступать, потому
что не познали ни Отца, ни Меня (Ин. XVI, 3) – открытых гонений, времена вынужденного
сокращения своей деятельности в миру, времена невольного изоляционизма, ухода
в катакомбы...
Более того, в случае длительного изгнания сильными мира сего света истинной веры
из сердец подвластных им людей (что достигается как репрессиями и запретами, так
и тем, что у людей зарождается нигилизм: ведь они видят, как ханжески обряжаются
власть предержащие себялюбы и идолопоклонникив в одежды святой истины) может наступить
момент, когда почти не остается сознательно верующих, то есть тех, кто знает закон.
Но и тогда остается немало таких, которые, "показывают, что дело закона у
них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие,
то оправдывающие одна другую" (Рим.II,15), которые могут сказать ханжам и
фарисеям: "ты имеешь веру, а я имею дела: покажи мне веру твою без дел твоих,
а я покажу тебе веру мою из дел моих" (Иаков, II, 18).
Лев Толстой почти так и сказал в своей "Исповеди": "Никакие рассуждения
не могли убедить меня в истинности их веры. Только действия такие, которые бы
показывали, что у них есть смысл жизни такой, при котором страшные мне нищета,
болезнь, смерть не страшны им, могли бы убедить меня…"(Л. Толстой, Соч. т.16
с. 136, М. ,1964). А мог бы сказать и так: "Покажи мне дела твои, и я узнаю,
какова вера твоя."
Для Льва Толстого, например, в ходе мучительного для него определения своего отношения
к современной ему русской православной церкви (официальной, а не старообрядческой),
такими проясняющими делами церкви стали: первое – ее отношение к иноверцам и сектантам;
второе – отношение церкви к таким жизненным вопросам, как войны и казни.
"В это время случилась война в России. И русские стали во имя христианской
любви убивать своих братьев... Не видеть, что убийство есть зло, противное самым
первым основам всякой веры, нельзя было. А вместе с тем в церквах молились об
успехе нашего оружия, и учители веры признавали это убийство делом, вытекающим
из веры. И не только эти убийства на войне, но во время тех смут, которые последовали
за войной, я видел членов церкви, учителей ее, монахов-схимников, которые одобряли
убийство заблудших беспомощных юношей. И я обратил внимание на все то, что делается
людьми, исповедующими христианство, и ужаснулся" (Л. Толстой. Соч. т. 16,
с. 155 М. ,1964).
Ужаснувшись, Л. Толстой решил, что причина этому та, что священное предание и
писание содержит ложь и истину, решил, что он может отделить одно от другого.
Решив так он, конечно, впал в грех самомнения и неверия, но поскольку сделал он
это по совести, из неумения по-другому разрешить возникшую для себя проблему,
то и судиться за них будет скорее не как те, которые под законом согрешили, а
как те, которые согрешили, не имея закона. Вообще же большинством своих дел Толстой
явно должен быть причислен к тем, не имеющим закона, но по природе законное делающим,
о которых сказано, что "они сами себе закон". Ибо "не слушатели
закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут" (Рим.
II, 12-14).
Дела Льва Толстого – это дела изобличения фарисейства и ханжества людей его круга,
официальной церкви, правительства, – то есть всех современных ему сильных мира
сего. Благодаря публицистическому и художническому дарованию Толстого и не расхождению
его слов и его жизни, эти дела приобрели огромную общественную значимость, которую
можно определить как значимость озвученного гласа совести общества. Насколько
Толстой, его нравственная и гражданская позиция были созвучны самым разным людям
во всех слоях российского общества, ярко свидетельствует то потрясение, что вызвала
в российском обществе смерть Толстого.
Часть 2
Смерть Льва Толстого вызвала потрясение в российском обществе, но не в стане власть
имущих. Последние настолько заизвестковали свои сердца соображениями "государственной
целесообразности" и "целесообразности существующего положения вещей",
верой в свое неслучайное избранничество и в свою особую ценность, не оставляющие
места для укоров совести по поводу миллионов искалеченных и раздавленных бесправием
и нищетой судеб, приносимых на алтарь этих целесообразностей (по сравнению с которыми
ацтекские боги – невинные ягнята), что голос Толстого ими воспринимался только
как голос гордеца и опасного бунтаря, оказывающего дурное влияние на народ и тем
представляющего большую опасность для существующего «целесообразия».
Да, ни о какой зависимости власть предержащих в России, с момента окончательного
замещения в их сердцах истины на идолов ли своих страстей или идолов "государственной
целесообразности", от каких-либо духовных окормителей, выразителей гласа
религиозного чувства или общественной совести, говорить не приходится. Говорят,
что царь Алексей Михайлович был очень богобоязлив или император Николай II очень
религиозен...
Возможно, но ни Алексей Михайлович, введший своим уложением смертные казни для
женщин через закапывание по голову в землю и любивший присутствовать на них, ни
любитель стрельбы по воронам Николай II не были христианами по сути исполнения
заповедей Христа о любви, о недопустимости убийства, или по степени своего стремления
к уподоблению ему в жертвенности за других, это уж точно, это следует даже из
комментариев "Толковой Библии", изданной в 1904-1913 гг.
Объясняя свое понимание стихов нагорной проповеди, в которых Господь наш Исус
Христос говорит о том, что не только верна заповедь "не убий", но "что
всякий гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату
своему "рака", подлежит синедриону; а кто скажет "безумный",
подлежит геене огненной" (Мф. V, 21-22), это издание однозначно пишет:
"На основании заповеди Христа, мы должны отрицать всякого рода и всевозможные
убийства... Отсюда ясный вывод. что никаких официальных убийств, убийств на войне
или казней преступников, согласно .учению Христа, не должно быть. Это закон. Все
остальное есть отступление от закона" (т.VIII, с.94-95).
Комментатор, правда, при этом находит хитрую возможность для оправдания официальных
убийств. Он берет на себя смелость делить всех людей от времен прихода Христа
на "ветхозаветных" и "новозаветных", полагая, что заповеди
Христа применимы только в отношении вторых, а к первым должно применять законы
Ветхого Завета, что "изгнание и обезоружение ветхого человека" очень
медленный процесс...
"Когда все люди сделаются новозаветными, тогда, конечно, не будет никакой
надобности и в войнах, ни в смертных казнях преступников. Но пока продолжается
Ветхий Завет и живет ветхозаветный человек, войны и смертные казни являются делом
практической необходимости, хотя и бывают отступлением от закона. Нужно только
всегда и непременно помнить, что, защищая войны и смертные казни, как защитники
их, так и преступники, которых они убивают, ни в коем случае не вращаются в сфере
чисто новозаветных понятий, а ведут все свои рассуждения только на ветхозаветной
почве. Будучи сами ветхими людьми, они борются по необходимости с ветхозаветным
человеком, и очень часто при этом совершенно забывают с свете, данном в ветхозаветной
заповеди "не убий", и об учении, данном Христом" (с. 95).
Но "ветхий человек", забывший о свете ветхозаветных заповедей, – это
пренебрегающий данным Господом законом идолопоклонник! Именно "идолопоклонники"
по данному толкованию и борются друг с другом в лице и власть предержащих, и преступников.
Самого же автора столь неожиданно дерзкого – более дерзкого по отношению к властям
и императору, чем работы Толстого, – комментария, М. Фиватского, несмотря на его
священнический сан, очевидно, следует отнести к тем, кого он называет людьми Ветхого
Завета. Человек Нового Завета, то есть христианин не по названию, а по существу,
никак не мог бы полагать "войны и смертные казни делом практической необходимости".
Он не может в силу своей веры в Христа не знать, что зло изгоняется и побеждается
только любовью, но никак не насилием. Кроме того и из своего личного опыта, и
из всего огромного опыта священной истории христианин хорошо знает, что момента
окончательного и бесповоротного изгнания "ветхого человека" не существует,
что только стоит успокоиться, решить себя застрахованным своей верой от падения,
как ты и оказываешься вновь внизу той горы, на которую так долго вскарабкивался...
Но христианин знает и другое, знает, что нет человека перед которым, пока не истекли
его земные дни, не была б открыта дорога к спасению через искреннее раскаивание
в своих грехах и подтверждение своими дальнейшими делами веры своей в данные нам
заповеди любви и милосердия.
То есть, конечно же, все это деление современных нам людей, на людей Нового и
Ветхого Завета совершенно не состоятельно. Другой разговор, что, безусловно, имеются
те, кто с полным основанием может отнести себя к сознательным христианам, ибо
не только знает, помнит и на словах принимает заповеди Христа, но и всеми своими
делами, всей своей жизнью стремится к их последовательному соблюдению, но и, помня
все свои грехи, свои гордые мысли, искренне считает себя большим грешником, который
если и спасется, то только по милосердию Господа... Таких людей, увы, не очень
много.
Гораздо больше тех, кто мог бы быть назван "маловерным" христианином,
ибо принимая не только на словах, но и сердцем учение Христа, он тем не менее
соблюдает его только в рамках, когда это не требует от него больших жертв и трудов,
в том числе по обарыванию собственных страстей. Такие люди прекрасно понимают,
что они неважные по своим делам и грехам христиане и временами очень мучаются
от этого. Потому, во-первых, они по большей части, вероятно, спасутся, а, во-вторых,
при определенной помощи извне, при большей любви и поддержки со стороны окружающих
их людей, наверняка, стали б гораздо лучшими христианами и в этой жизни.
Таких людей много, очень много. К ним тесно примыкают, составляя по сути единое
целое, подавляющее большинство любого народа, те кто не осознавая себя христианином
и вообще верующим человеком. тем не менее своими делами нисколько не отличается
от считающих себя верующими., а то и превосходит их. Это уже упоминавшиеся "не
имеющие закона", о которых ап. Павел говорил, что "не имея закона, они
сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем
свидетельствует совесть их и мысли их".
И нужно наконец-то, когда истекает второе тысячелетие существования христианства
на Земле, уяснить, что учение Христа, как и учение Будды, как и учение Мухамеда,
что искупительные крестные муки Христа, были даны и принесены именно этим миллиардам
и за эти миллиарды не идеальных, но не потерявших голоса совести людей:
"Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; пойдите, научитесь, что значит
"милости хочу, а не жертвы"? ибо Я пришел призвать не праведников, но
грешников к покаянию" (Мф. IX,12,13).
"И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его: ибо Я пришел не
судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью
себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день" (Ин.
XII, 47-48).
"Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму,
нежели свет, потому что дела их были злы. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит
свет и не идет к свету, чтобы не обличались дела его, потому что они злы; а поступающий
по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны"
(Ин. III, 19-21).
Апостол Петр, имея в виду верных христиан, говорит:
«Вы – род избранный, люди взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего
вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда
непомилованные, а ныне помилованы. Возлюбленные! прошу вас, как пришельцев и странников,
удаляться от плотских похотей, восстающих на душу, и провождать добродетельную
жизнь между язычниками, дабы они за то, за что злословят вас, как злодеев, увидя
добрые дела ваши, прославили Бога в день посещения... Ибо такова есть водя Божия.
чтобы мы. делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, –- как свободные,
не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии...(1 Пет. II,
9-12)
Наконец (будьте) все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны,
смиренномудры; Не воздавайте злом за зло, или ругательством за ругательство; напротив,
благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение.
Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот сдерживай язык свой от зла
и уста свои от лукавых речей. Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись
к нему... Но если и страдаете за правду, то вы блаженны; а страха их не бойтесь
и не смущайтесь. Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому,
требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением:
Имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены
порицающие ваше доброе житие во Христе. Ибо, если угодно воле Божией, лучше пострадать
за добрые дела, нежели за злые; потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу,
однажды пострадал за грехи наши..." (1 Пет. III, 8-11,14-18)
Слова ап. Петра более подробно поясняют то, что сказано в конце каждого из четырех
Евангелий самим Господом нашим Исусом Христом:
От Матфея: "Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына
и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все
дни до скончания века. Аминь (XXVIII,19-20).
От Марка: "И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей
твари" (XVI ,15).
От Луки: "И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу и
воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и
прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима" (XXIV, 46-47).
От Иоанна: "Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже
не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал
вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня
избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы
плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам... Если
бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас
от мира, потому ненавидит вас мир... Когда же придет Утешитель, Которого Я пошлю
вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о
мне; а также и вы будете свидетельствовать, потому что вы сначала со мною"
(XV, 14-16,19,26,27).
Итак, путь спасения мира, которому нас учит Христос и Своим словом и Своим делом,
который нам открылся Его крестными муками за нас, – это путь увеличения числа
верных Ему через дела вплоть до научения всех народов мира тому, что заповедал
нам Христос, научения поборению зла делами любви и милосердия, научения взаимопомощи
в жизни по доброй совести, по доброй воле. Это и есть главный инструмент создания
движения людей доброй воли, которое только и может спасти как вообще весь наш
мир, так и Россию, даровать нам свободу от диктаторов, олигархов и собственного
эго.
Всего лишь двенадцать, даже одиннадцать апостолов, входило в начальную группу
наиболее близких учеников Христа, тех, кого он в конце назвал своими друзьями.
Ко дню пятидесятницы верных стало семьдесят, а к моменту ухода из жизни апостолов,
вероятно, число верных измерялось тысячами, – вряд ли больше... Приобщенных к
христианству, возможно, были и десятки тысяч, но, как мы видим из посланий ап.
Павла, далеко не все из них по делам своим могут быть отнесены к верным.
Дальше, скорее всего, соотношение числа верных к общему числу приобщенных все
более уменьшалось по сравнению с первоначальным. Однако, это было связано не только
с трудностями одоления людьми в себе своих страстей, ложных стереотипов, своих
искушений, но и в связи с все более широким распространением идей учения Христа.
Ознакомившиеся с этими идеями, просуществовавшие с ними какое-то время в одном
ментальном поле, зачастую по своему отношению к ним, по настроенности на них своей
совести, своего сердца, становились приобщенными к христианству, даже в случае
своего вхождения в другую религиозную общность, в том числе, в атеистическую.
Сегодня, по-видимому, лишь очень немногие народы не обитают в поле ментальности
христианских идей. И все они относятся исключительно к числу народов, исповедующих
ранние формы религии и находящихся в мире представлений, не предрасполагающих
к развитию взаимодействия с народами более интенсивно развивавшихся цивилизаций.
Но и обитание в поле ментальности христианских идей, и даже очень хорошее знакомство
как с самим словом Христа, так и вообще со Святым Писанием и творениями Святых
Отцов, не только не то же самое, что вера в Христа и в утвержденный им закон любви,
но даже и не признак того, что проповедь Евангелия дошла до данного человека.
Проповедь Евангелия по всей вселенной, о которой говорится у Матфея (Мф. XXIУ,
7-14), – это не просто ознакомление людей и народов с текстами Св. Писания, но
это прежде всего движение сердец, проповедующих слово Христа к тем, кому они это
слово несут (почитайте жития таких миссионеров, как наш Стефан Пермский), это
рыхление засеиваемого поля человеческих сердец добрыми делами сеятелей и его прогревание
жаром их искренней любви.
Сегодня найдется очень немного людей, которые не слышали б о христианстве и не
знали хотя бы того, что это религия любви.
Но это делает еще важнее совершение добрых дел и жар сердца для проповедующих
Евангелий. Ибо отстутствие добрых дел убивает веру в самом зародыше, даже не дав
ей чуть развиться из евангельского семени, из семени истины.
А истина, она одна, она может быть изложена разными языками и упакована в разные
учения, но от того ее суть не меняется, как не меняется и обязательность жаркого
любящего сердца и добрых дел для сеющего ее. В одиночку человеку очень трудно
соответствовать этим требованиям – даже полено не горит в одиночестве, – но вот
в рамках взаимоподдерживающего движения людей доброй воли уже гораздо легче.
Пока такого движения нет... Есть макрорегиональные и даже планетарные движения
защитников прав человека, его среды обитания, прав национальных меньшинств и прав
животных; давно уже существуют, временами то расширяясь, то опять суживаясь, движения
противников войны... Но все эти движения, вбирая в себя наверняка немалое число
людей доброй воли, все-таки в полной мере не могут быть отнесены к собственно
движению людей доброй воли. Не могут и потому, что акцентируют свое внимание на
частных следствиях духовной ущербности нашего мира, и потому что совершенно не
интересуются поддержкой доброй воли людей за рамками своих узких задач.
В тоже время в разных местах Земли и в разное время не раз возникали и чистые
ключи движений людей именно доброй воли. К их числу, разумеется, следует отнести
многие из возникавших духовных общностей и в рамках христианства, и в рамках буддизма,
и в рамках ислама, и в рамках индуизма...
Да, эти ключи так и не составили единого и явного мощного духовного потока, подчиняющего
себе ход всех процессов на Земле. Но, наверное, к этому не подошли тогда еще сроки.
Может они не подошли и сегодня, но это не должно смущать нас, ибо такие чистые
движения очень важны и в виде самых малых ключей – ведь и самый малый ключ, своей
драгоценной влагой способен подарить жизнь немалому числу людей.
Но вообще-то, мне думается, сроки уже подошли. Косвенно это подтверждают как тенденция
к глобализации в масштабах планеты темных эгоцентричных сил – и экономических,
и идеологических, и политических, и элементарно криминальных, – так и тенденция
к объединению сил, пытающихся нейтрализовать отрицательные следствия деятельности
темных сил, – правозащитников, "зеленых" и т.д. Но бороться со следствиями
можно бесконечно, если только, конечно, они не захлестнут нас и не утопят все
человечество. Поэтому, очевидно, наряду с борьбой со следствиями необходимо переходить
к более активному связыванию той деятельности, что порождает эти следствия, и
это, как уже говорилось, может быть решено только в рамках мощного движения людей
доброй воли.
Начаться это, как и любое иное, движение может только при принятии идеи движения
его потенциальными участниками. Но здесь принятие идеи, – это одновременно и очень
серьезный жизненный выбор в сторону доброй воли, освобождающий делающего его человека
из-под власти тех сил, что ранее распоряжались им, использовали его в своих эгоцентрических
интересах.
О том, как сделать этот выбор, вы узнаете, во-первых, из двух документов, которые
будут опубликованы в этюде XV, а, во-вторых, из последующих за этой публикацией
этюдов: "Дополнение к обращению человека доброй воли" и "Движение
людей доброй воли: цели и формы, этапы становления."
ЭТЮД XV: ОБРАЩЕНИЯ К ЛЮДЯМ ДОБРОЙ ВОЛИ И ЧЕЛОВЕКА ДОБРОЙ ВОЛИ К ПРАВИТЕЛЯМ.
Как было обещано, этот этюд посвящен публикации документов, которые, как мы надеемся,
дадут начало сбиранию в единый поток движения людей доброй воли, всех тех родничков,
что проистекают из чистых сердец.
ЛЮДИ ЗЕМЛИ
Мы, относящиеся к разным кровям и религиям, но полагающие себя братьями и сестрами
не только по создавшему нас Творцу, но и по во многом сформировавшим нас великим
учителям ненасилия,
знающие друг о друге не понаслышке, а по совместным действиям, направленным на
прекращение войн и геноцидов, на уничтожение озлобленности и ненависти между людьми
и народами,
решили обратиться к вам, люди Земли, люди доброй воли, имея в виду прежде всего
наши сердца, нашу совесть, которая есть не что иное, как данный каждому голос
Бога Живого...
Увы, из-за корок себялюбия, которыми обросли наши сердца, мы этот голос Бога почти
не слышим и потому, имея в виду сердца, мы вынужденно обращаемся к разуму, как
одному из важнейших для вас средств самозащиты в этом, как вы полагаете, жестоком
мире.
Из истории и из собственного опыта вы знаете мир, как результат постоянной борьбы
государств, политиков, торгово-промышленных синдикатов и даже отдельных людей
за овладение всем миром или какой-то его частью, хотя бы и самой малой в пределах
одного дома, одной квартиры... Стремящийся к полной "победе" человек
стремится к полному подчинению своей воле воли всех своих домочадцев, своих сослуживцев,
своих партнеров по бизнесу.., а если этот человек правитель, то к полному подчинению
себе воли людей, составляющих "его" народ. Одновременно такой человек
стремится к полной свободе от кого либо, в том числе от Бога, в своих действиях
в рамках "завоеванного" им пространства...
В итоге ад постоянных войн между супругами, между отцами и детьми.., между народами
и государствами... В личной жизни этот ад разрешается нередко распадом семьи,
бегством детей и родителей друг от друга. Когда мир не был так плотно заселен,
то и народы имели возможность в крайнем случае бежать из ада взаимной ненависти.
Но сегодня это невозможно.
Поэтому нам ничего другого не остается, как только либо смириться с неизбежностью
взаимного испепеления в кошмаре ада взаимной ненависти, либо полностью довериться
тем свидетельствам и истинам, что переданы нам великими пророками и учителями,
ставшими знаменами религий, объединяющих сегодня сотни миллионов людей, такими
как Моисей, Будда, Магомет, что получили мы от Исуса Христа, Сына Человеческого,
соединившего Своими крестными муками человека со Своим и человеческим Отцом, Господом
Богом.
Мы уверены, что вы выбираете второе, и в рамках традиционной для вас культуры
и религии, обязуетесь:
- не по форме, а по сути утверждать те великие истины, что переданы вам через
эти религии;
- не допускать в своей жизни действия, противоречащие этим ценностям, хотя бы
вас и принуждали их делать близкие вам, но духовно слепые люди или такие же слепые
политики;
Мы надеемся, что вы найдете в себе силы и мужество принять на себя ответственность
за подобные несоответствующие действия ваших предков и соотечественников – принять
не в осуждение им, а для исправления и искупления дурных следствий от этих действий.
В знак того, что мы не ошиблись в своей вере в вас, как в людей доброй воли, просим
вас поставить свои подписи под прилагаемым документом: "Обращение человека
доброй воли к правительствам народов Земли и его обязательства".
В свою очередь, мы обязуемся не только донести ваш голое до правительств и народов
Земли, но и содействовать организационной и правовой поддержке и защите вашей
доброй воли.
Настоящее обращение инициировано во время съезда (всероссийской конференции "Солдатские
матери в XXI век без войн и насилия") Комитета солдатских матерей России,
состоявшегося в Москве 23-24 июня 1998 г. и открыто для подписания всем национальным
(разных стран) и международным организациям (как светским, так и религиозным)
и отдельным личностям, чья деятельность действительно направлена на утверждение
в мире – мира, добра и любви.
ОБРАЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА ДОБРОЙ ВОЛИ К ПРАВИТЕЛЬСТВАМ НАРОДОВ ЗЕМЛИ И ЕГО ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
Я, человек доброй воли,
входя через свой народ в единое братство всех народов Земли,
живших и живущих на ней от начала времен,
принимая и неся на себе тяжесть ответственности перед совестью и Богом не только
за свои дела и дела своих близких, своих предков, но и за дела всего своего народа,
а по большому счету и всего человечества от начала его дней,
стремясь к согласованию своей воли с волей Бога путем, указываемым дарованной
мне Богом религией,
веря, что Бог – это любовь, это милосердие,
будучи уверенным в единстве и благости Бога не только для всех людей и народов
Земли, но и для всей вселенной; уверенным в том, что Его любовь, Его воля освещает
и утверждает любовь во всем мире, между всеми наполняющими мир сущностями, в том
числе между всеми народами и людьми Земли, – люди наказываются своим жестокосердием,
но никак не Богом, видящим в них своих будущих сотворцов, даровавшим им свободу
воли и не допускающим по отношению к ним никакого насилия даже со Своей стороны,
тем более скорбящего по поводу любого проявления злобы и себялюбия среди людей;
обращаюсь ко всем правительствам народов Земли и в первую очередь к собственному
правительству с требованием согласовывать проводимой ими политики с волей Бога,
что прежде всего должно выразиться в незамедлительном и полном исключении из этой
политики по крайней мере таких методов отстаивания и защиты своих национальных
интересов,
которые основаны на использовании средств массового поражения людей или представляют
большую угрозу для экологической безопасности планеты;
которые допускают превентивные (упреждающие) и агрессивные военные действия, инициируют
разрушающие экономические, культурные и информационные воздействия;
которые порождают изоляционизм, недоверие и вражду между народами (в том числе
входящими в единую национальную общность) и цивилизациями Земли.
со своей стороны,
полагая, что прежде человеков должно повиноваться Богу,
я изгоняю, как учит Бог, злобу и обиды из своего сердца и тем открываю себя для
милосердной любви ко всем без исключения людям и народам –
и к тем, перед кем я виноват (сам ли или делами своих близких, своего народа,
правительства...),
и к тем, на кого сам таил обиду и злобу в своем сердце;
я беру на себя обязательство отказываться от личного своего участия в любых акциях
своего правительства, противоречащих воле Бога, как она понимается в настоящем
обращении;
но прежде обязуюсь содействовать всеми доступными мне средствами тому, чтобы подобных
акций у моего правительства и народа не было и потому
я говорю свои решительные «семь нет»:
нет войне (использованию военной силы для защиты каких-либо, в том числе "национальных",
интересов как вне границ своей национальной территории, так и в ее пределах, –
последнее, если речь идет о подавлении ненасильственного сопротивления политике
национального правительства или ненасильственной борьбы за свои права, включая
право народов в на политическое самоопределение; об акциях устрашения и запугивания
широких слоев населения; акциях военно-полицейского террора и геноцида);
нет ядерному оружию и минам (разработке, производству, хранению и использованию
ядерного и иного оружия массового поражения или оружия, представляющего повышенную
экологическую опасность, – химического, биологического, психического и т.п.; а
так же любого "безадресного" оружия – противопехотных мин и иного оружия,
несовместимого с гуманитарным правом);
нет торговле оружием и смертью (торговле всеми видами оружия, смертоубийственными
и экологоопасными технологиями, изделиями и продукциями);
нет политическим тайнам и сговорам (утаиванию от народов сведений о так или иначе
затрагивающих интересы народов и составляющих их людей программах, решениях, действиях,
имевших место фактах, как внутри- так и внешнеполитического характера, а также
"нет" сокращениям и искажениям этих сведений, делающим невозможным адекватное
восприятие того, что эти сведения отражают);
нет зомбированию человека и народов (лишению человека его естественных территориальных,
этнических, национальных и духовно-религиозных общностей прав, возможностей и
желания быть взаимоответственными и ответственными перед Богом и обществом хозяевами
своей судьбы);
нет темноте, прячущей истину (лишению человека доступа к свету духовных и мировоззренческих
истин, вошедших в национальные и общечеловеческие сокровищницы осмысленного знания,
полученного историческим и духовным опытом, – в том числе нет уравниванию истины
и лжи, растворению драгоценных зерен истины в океанах лжи);
нет «свободе» насилия над телом и душою ("свободе" утопления человека
в океанах лживых идей, то есть идей, противоречащих идеям и фактам, прошедшим
испытания историческим и духовным опытом, и лживых фактов, то есть фактов искаженных,
выдуманных, тенденциозно подобранных, тенденциозно интерпретированных; "свободе"
убиения человека культами насилия, эгоцентризма, потребительства, секса, половых
и иных извращений, сатанизма...).
И я требую проведения в моей стране общенационального референдума по этим «семи
нет».
И я говорю «да» власти, утверждающей своей политикой эти «семь нет».
И я говорю «нет» власти, не замечающей мои требования.
* * *
При желании и необходимости Обращение человека доброй воли, универсальное для
всех этнических (во времени), национальных (в пространстве), религиозных (в культурах
и в духе) и иных естественных общностей, в которые входят люди доброй воли, может
быть дополнено обязательствами и требованиями, определяемыми историко-духовными
судьбами, опытом и проблемами именно данных конкретных общностей.
При этом, исходя из сути человека доброй воли, как человека, стремящегося к слиянию
своей воли с волей Бога и потому видящего свой приоритетный интерес и подлинные
приоритетные интересы общностей, в которые он входит, в служении своим ближним
– людям и общностям, в укреплении и развитии взаимообогащающих милосердных отношений
между людьми и народами,
Дополнения к Обращению человека доброй воли не могут:
- содержать призывов к ущемлению прав других людей и общностей (в том числе косвенных
призывов);
- содержать требования, направленные на решение собственных материальных и иных
проблем подписывающих обращение и их общностей за счет подлинных интересов других
людей и общностей;
- способствовать развитию конфронтации и разделений, в том числе через внесение
вольных или невольных искушений;
Напротив, они вполне могут содержать требования и обязательства, направленные
на улучшение положения или на защиту прав как отдельных представителей, так и
в целом иных общностей, в особенности тех, к судьбам которых подписывающий чувствуют
свою ответственную причастность.
* * *
Например, для меня быть русским означает быть сообщником всех русских от Адама
и Евы, молиться за них, за их спасение, означает считать для себя за честь отвечать
перед своей совестью как по долгам и делам своего отца и своих дедов, так и вообще
всего русского народа от начала его и этнических, и национальных корней, в том
числе отвечать по делам, оказавшим различной степени воздействия на судьбы различных
народов – народов вольно и невольно оказавшихся в составе России, народов, в свое
время гостеприимно принявших наших пращуров, бежавших от монгольской ли неволи
или от невыносимого государева тягла, или от жестокого барина, и народов, отошедших
к России вместе со своими землями, вследствие геополитических реалий времен поглощения
Россией этих народов и земель; наконец, народов, никогда не бывших в составе России,
но испытавших воздействие России, в том числе самое положительное в виде экономической,
культурной и политической помощи, ибо мы в ответе и за тех кого приручаем.
Точно так же для меня быть христианином отнюдь не означает ограничиваться только
моими личными взаимоотношениями с Богом, верностью Его заповедям, рамками тесного
круга моих родных и даже кругом всех верных Богу людей, в соответствии с примером
данным нам Господом нашим Исусом Христом, хоть и пришедшим ко всему человечеству,
но, в первую очередь пытавшимся оказать помощь спасения именно иудеям, как уже
давно бывшим под законом.
В соответствии с примером Исуса Христа для меня быть христианином значит быть
сообщником и сопричастником дел всех тех людей, что от дней прихода Спасителя
на землю называли и называют себя христианами – православных и монофизитов, католиков
и протестантов; стремящихся быть верными Христу утверждениями своими делами Его
заповедей любви и настолько отдавшихся греху, настолько потерявших смысл света
истины, данной нам Христом, что даже крест для них стал таким орудием разделения,
притеснения и убийства людей, каким он не был и для язычника...
Я мог бы отречься от причастности к к сожжению еретиков, насильственной христианизации,
благословления крестом жестокостей и несправедливостей как внутри христианских
народов, как между ними, так и в отношениях между христианским миром (который
многими ограничивался и ограничивается лишь миром "белого человека",
миром "западной цивилизации), и мирами иных цивилизаций – ислама, восточных,
африканских, американских и австралийских культур.
Но мой отказ от причастности хотя бы только к одному из этих дел означал бы отказ
от Христа, именем Которого все эти дела прикрывались и с именем Которого все они
ассоциируются не только у нехристианских народов, но и у многих из не ставших
христианами моих соотечественников .
Разумеется, если мои заявления о сопричастности к делам тех общностей, в которые
я вхожу, так и останутся одними заявлениями без всяких конкретных следствий для
меня, то они не многого стоят. Но в чем могут заключаться ответственность, например,
за дела давно минувших дней, за костры, сжигавшие еретиков или "водящихся
с нечистою силою", за те народы, которые были уничтожены завоевателями в
Америке или в Приамурье? за уничтоженные во время крестовых походов культурные
ценности?
А в том же, в первую очередь, в чем заключается ответственность и за те из моих
собственных дел, стыд за которые гложет мое сердце. Итак, первое и основное следствие
– это принятие объявленной причастности своей к делам своих общностей не только
умом, но и сердцем, это испытание угрызений совести за эти дела и это внутренний
поиск возможных для себя путей хоть малого искупления этих дел.
Искупление же это достигается и горячей молитвой как за загубленных этими делами,
так и за губивших ими себя их делателей; и открытостью своего стыда за подобные
дела перед возможными потомками тех, кто был ими загублен и унижен, – "повинную
голову меч не сечет". Стыд покаяния необходимое условие для примирения разделенных
людей, общностей и миров. И, конечно же, любым возможным для себя способом надо
содействовать решению проблем их потомков на их путях спасения и становления как
сотворцов Господа и уникально необходимой своими делами части единого тела человечества.
Одной из форм такого содействия может быть и выражение своей воли к нему в соборном
для людей доброй воли одной общности дополнении к Обращению человека доброй воли.
ЭТЮД XVI: ДОПОЛНЕНИЕ К ОБРАЩЕНИЮ ЧЕЛОВЕКА ДОБРОЙ ВОЛИ
Прошлый этюд был завершен не очень может быть понятной мыслью, что одной из форм
искупления за дела наших общностей, повлиявших на судьбы определенных народов,
могло бы стать содействие субъективизации этих народов через выражение своей воли
к нему в соборном для людей доброй воли одной общности дополнении к Обращению
человека доброй воли…
Между тем ничего мудреного здесь нет. Просто мне, как русскому человеку, хотелось
бы предложить всем этническим русским людям доброй воли, разделяющим со мною сопричастность
ко всем делам русского народа от начала его и этнических, и национальных корней,
такое наше соборное дополнение к Обращению человека доброй воли, которое б содействовало
реальной субъективизации всех образующих Россию народов.
Но нельзя, чтоб подобное дополнение, затрагивающее очень деликатный вопрос взаимоотношения
между народами одной национальной общности, исходило от лица только одного из
народов этой общности, от этнических русских. Нельзя, ибо это именно тот самый
случай, когда благие намерения могут привести в ад разделений и взаимной ожесточенности.
Национальная общность, очерчиваемая, как правило, государственными границами,
и является национальной общностью только постольку, поскольку входящие в нее люди
и народы необходимы друг другу, обладают определенной ценностью друг для друга.
Одностороннее, пусть и из самых благих намерений, изменение статуса одних народов,
составляющих национальную общность, и оставление без изменений статуса других
может нарушить тонкий баланс этих ценностей и вызвать негативные процессы разделения,
которые являются грехом. В Коране сказано: "Не разделяйтесь, и помните милость
Аллаха вам, когда вы были врагами, а Он сблизил ваши сердца, и вы стали по его
милости братьями!" (III, 98). Грех – это нарушение заповедей Господа; озлобленность
и кровь, сопровождающие, как правило, разделения, – это плоды греха.
И я не хочу стать виновным в этом грехе. Да, я - этнический русский, чувствующий
свою ответственность перед всеми народами России за то негативное, что пришло
в их судьбы через вхождение (включение, поглощение) в Россию. (Я говорю "русской",
а не "российской" национальной общности, потому что весь мир знает не
только нас, но и наших отцов, дедов и прадедов именно как русских – русских русских,
русских татар, кумык, аварцев, чувашей и т.д., – будем же уважать если не себя,
так предков своих, называвших себя преимущественно именно русскими, а не россиянами...).
Тем не менее, я должен обратить внимание моих собратьев по национальной русской
общности на то, что русский этнос не только участвовал, как и вся русская нация,
в насилиях и притеснениях и попускал им, но своим языком, культурой, какими-то
важными душевными качествами стал сильным объединяющим началом на огромных пространствах
Евразии, творцом уникальной общности, если не объединяющей, то сближающей миры
запада и востока, христианства, ислама, буддизма, культур народов более раннего
религиозного сознания... Сегодня же, когда народы – в подавляющем большинстве
впервые за время своего исторического существования – один за другим вступают
в пору созревания к переходу от ранней "детской" или объективизированной
фазы своего развития к состоянию ответственных за свои действия и поступки субъектов,
такое сближение особенно необходимо.
Действительно, то, что основным законом христианства ли, ислама ли, буддизма ли
является милосердная любовь именно к "ближнему", отнюдь не случайно,
а глубоко закономерно. Хоть и трудно, но можно любить того, кто причиняет тебе
неприятности – своими ли стонами, гнилостными запахами и горшками с нечистотами
или своей душевной нечистотой и злобой... Но совершенно невозможно любить и сострадать
абстракции, тому о ком ты ничего не знаешь, чья внутренняя жизнь полностью закрыта
для тебя, – зато даже выдуманные из головы абстракции-страшилки очень и очень
хорошо пугают. Весьма трудно любить и тех, о ком мы имеем искаженное лукавое представление,
демонизирующее их, лишающее их и следа тех черт, что напоминали б о Том, по чьему
образу создан человек, то есть о Боге... А ведь именно такие представления в мире
западной цивилизации усиленно культивируются СМИ, в особенности, в отношении мира
ислама. Россия же, сближенная с миром ислама через многие свои народы, принадлежащий
миру ислама, гораздо менее благодатная почва для культивации таких мифов.
Поймите меня правильно. "Близость", то есть открытость друг для друга,
определенная информированность друг о друге и даже соединенность друг с другом
необходимостью совместного решения каких-то общих проблем (проблем ли использования
пространства общей кухни в коммунальной квартире, общинных деревенских выгонов
для скота или использования ресурсов совместной страны, совместного региона, континента,
планеты...) само по себе отнюдь не дает никаких гарантий от возникновения и развития
процессов неприятия и озлобления людей и народов друг против друга. Шагом в направлении
получения таких гарантий является складывание взаимоответственных отношений между
людьми и народами, но действительным гарантом невозможности развития процессов
разделения и взаимного ожесточения может быть только вера и основывающаяся на
ней милосердная любовь в отношениях между людьми и народами, что невозможно без
определенной степени их близости.
В России такая близость есть, но у нас маловато веры и вовсе нет культуры взаимоответственных
отношений. В России, развивавшейся в течение веков по направлению к тоталитаризму,
все народы, в том числе и этнические русские, всегда были равно бесправны и безответственны,
здесь все определяло и решало государство. Но теперь, когда Россия прошла пик
тоталитаризма, в ее народах происходит закономерный рост национального (правильнее
– этнического и религиозно-культурного) самосознания. Это, являясь признаком субъективизации,
отнюдь не решает проблему адекватных отношений между формирующимися субъектами.
Помочь им в этом могут только соответствующие правовые механизмы, прописывающие
место народов в составляемых ими национальных и супернациональных общностях как
в рамках отдельных стран, так и в образуемых ими мирах тех или других цивилизаций,
в целом на планете, определяющий взаимные обязательства народов и уровни и степени
их взаимной ответственности друг перед другом, механизмы востребования этой ответственности.
Для меня более чем очевидно, что в России этими правовыми механизмами необходимо
проявить и законодательно закрепить соответствующими взаимными обязательствами
и взаимной ответственностью то исторически сложившееся значение и место друг для
друга составляющих Россию народов, вне которого Россия как единая страна и единая
общность прекратит свое существование, а с нею исчезнет и русский народ, как не
справившийся со своей провиденциальной миссией объединения земель и народов на
основе заповеданной Христом любви. Конечно же, на основе любви, а отнюдь не на
основе презрения к воле составляющих Россию народов и насилия над нею во имя "единой
и неделимой России". Да, народы России, оставшиеся в ней после распада СССР,
крепко исторически спаяны, но тем страшнее будет тот взрыв, который разнесет Россию,
если в ней не будет любви.
"Хорошо, спросите вы, – ну а что же это за исторически сложившееся место
народов в российской общности, определяющее их значение друг для друга? "
А место каждого народа в российской общности определяется, во-первых, тем трудно
оспариваемым фактом, что каждый из составляющих Россию народов, в том числе и
этнические русские, имеет территории, которые для него особо дороги и ценны как
этнообразующие территории, как земли, "родившие" эти народы во всяком
случае в их современном образе – их Родины. На этих землях "рожденные"
ими этносы часто являются наиболее давно живущими народами и, во всех случаях,
народами, наиболее крепко связанными с землей, чтимой как мать, наиболее заинтересованными
в ее процветании, в приумножении ее богатств и природных, и культурных, и духовных.
Естественно, при этом вполне возможны случаи, что одна мать имеет нескольких сынов,
что несколько народов называют своей родиной-матерью одну и ту же землю. Но это
никак не может стать причиной раздора между ними, коли речь идет именно о помощи
матери-земле. Если земля из матери превращается для них в дойную корову, это неминуемо
приведет к взаимному истреблению. К сожалению, с учетом нашей духовной опустошенности
веками "пленения" тоталитарной империей, такое вполне возможно. И это
еще один дополнительный довод в необходимости безотлагательной формализации взаимной
ответственности между народами, образующими Россию.
Путь к этому лежит через закрепление на конституционном уровне факта особой связи
народов с породившей их землей. Конституционным же следствием чего должно стать
предоставление народам (вне зависимости от их демографического веса) на территориях,
обладающих для них значением этнообразующего фактора, права определять (самостоятельно
или паритетно с другим народом, также полагающим данную территорию этнообразующей
для себя) линии развития и использования ресурсов этих территорий; должно стать
закрепление ответственных обязательств народов по защите родной им земли не только
от варварского использования ее природных ресурсов., но и от ее обездуховления.
от ущемления законных прав и подлинных интересов всех проживающих на ее груди
людей и народов.
Тем самым мы не только сделаем важный шаг к реальному сбережению ресурсов регионов,
а значит и России, но и сильно продвинемся в направлении реальной субъективизации
составляющих Россию народов. Причем она в этом случае будет более реальной, нежели
при создании народами собственной государственности, которая в традиционной своей
форме всегда противоположна идее субъективизации народов, которая, напротив, всегда
стремится к их объективизации. Однако, так как в принципе совсем не исключается
возможность для изменения существа вновь создаваемых государств именно в направлении
содействия субъективизации окормляемых ими народов (более того, на демагогическом
уровне именно это и обещается всегда инспираторами "суверенизации",
то бишь разделении), то правового признания одного факта №1 было бы явно недостаточно
для сохранения России, как единого государства и единой общности.
И то, и другое может быть сохранено только в случае одновременного правового признания
и исторического факта № 2, а именно, что в России есть только один народ и одна
культура, не просто предоставившие свой язык в качестве необходимого "внутриимперского"
единого языка межнационального общения, не просто служащий для многих из составляющих
Россию народов каналом для приобщения к миру западной цивилизации, к общечеловеческим
сокровищницам духовных, интеллектуальных и материальных достояний, – но активно
содействующий образованию того специфического духа взаимной терпимости, взаимного
интереса и взаимного уважения к культурным и религиозным особенностям составляющих
Россию народов, что уникально характерен именно для России. Народ этот – этнические
русские, точнее великорусы (русский суперэтнос включает украинцев и белорусов),
а культура эта – культура русской супернациональной общности, складываемая на
самом деле усилиями не только этнических русских, но всех составляющих Россию
народов…
Меня могут упрекнуть в неоправданном превозношении уникальности России, указав
на ту же Индию. Но случай веротерпимой и этнически очень многокрасочной Индии
совсем иной. Здесь как раз нет скрепы в виде средообразующего народа – строителя
общности. Здесь таким неявным строителем является индуизм, обеспечивающий межэтнический
и межкультурный лад с помощью развитой кастовой системы. Но эта система, так же
как и система жесткого закона Ветхого Завета, как и система тоталитарных государств,
это по своей сути система детоводительская, то есть работающая в период детства
народов и перестающая работать при их тяге к субъективизации. Отсюда и те проблемы,
что испытывает Индия из-за развивающейся взаимной ожесточенности ее народов, входящих
в мир индуизма и в мир ислама.
Ценой жизни Махатмы Ганди на какое-то время рост этой ожесточенности был остановлен,
но не определение механизма взаимной правовой ответственности в условиях продолжающегося
разрушения отслуживших свое кастовых механизмов предопределило неизбежность возобновления
роста напряженностей между мирами разных культур, что и наблюдается сегодня как
в Индии, так и в целом на полуострове Индостан, приведя даже к возникновению ядерного
противостояния между Индией и Пакистаном. Как видите, их отделение друг от друга
после развала Британской империи, само по себе не решило проблемы взаимоотношений
между мирами доминирующих в них культур, не стало гарантией их бесконфликтного
сосуществования.
В России же, в отличие от кастовых механизмов Индии, ее скрепы – русский народ
и русская культура – не только не отслужили свое, но только-только с уходом России
от тоталитаризма и приобретают значение единственной реально образующей Россию
силы. Да, Россия сегодня образуется не державной мощью государства, которое пока
более всего напоминает громаду бесхозного океанского лайнера, захваченного первобытным
племенем. Не понимая истинной ценности лайнера и его возможностей, она занимается
растаскиванием его мебели и других отдираемых "потрохов" корабля...
Конечно же, Россию не может образовывать и общность экономических или природно-географических
интересов, которые никак не могут быть едиными у народов, занимающих почти 1/7
часть всей суши Земли.
Единственно, что сегодня образует и сохраняет Россию – это духовно-историческая
общность, сформированная и формируемая, конечно же, всеми народами России, но
при особом средообразующем значении русского народа и русской культуры.
И если мы хотим, чтоб Россия и впредь сохранила себя, мы должны как можно быстрее
признать этот факт, никак не ущемляющий права и достоинства составляющих Россию
народов, – причем признать на конституционном уровне и одновременно с конституционным
же закреплением прав и обязанностей народов по определению судеб и защите подлинных
интересов своих "малых" Родин.
То есть речь идет о необходимости рассмотрения и принятия серьезного пакета взаимоувязанных
законодательных предложений, четко прописывающих место и значение народов России
друг для друга и определяющих механизмы их взаимной правовой ответственности.
Конечно же, этот пакет в силу своей сложности вряд ли может стать предметом рассмотрения
на всероссийском референдуме. Но в этом и нет необходимости. Вполне достаточно,
чтоб на референдум был поставлен вопрос, требование о включении которого в Дополнение
к обращению человека доброй воли представителей русской супернациональной общности
выглядит следующим образом:
"Кроме того, как член русской супернациональной общности, заинтересованный
в ее сохранении на основе правового выявления и закрепления места и взаимного
значения образующих ее народов я требую вынесения на общероссийский референдум
следующий вопрос:
– Полагаете ли вы необходимым формирование взаимоответственных правовых отношений
между образующими Россию народами на основе:
1. правового признания этнообразующего значения территорий, принимаемых этносами
России за свои Родины, с вытекающими отсюда:
– признанием регионально нациообразующего значения данного этноса на данной территории;
– признанием прав и обязанностей данного этноса
по ответственному обеспечению законных прав и интересов всех жителей и общностей
его этнообразующей территории (в том числе обеспечению их права на участие в оперативном
управлении территорией, на развитие своих культур и земель проживания, в том числе
через получение своей доли от использования ресурсов территории),
по определению путей развития территории своей Родины и использованию ее ресурсов;
2. правового признания особого нациообразующего в масштабах России статуса великоруской
этнической общности и русской культуры с вытекающими отсюда:
– особой ответственностью великоруского этноса за соблюдение подлинных интересов
и законных прав всех народов России;
– общей заинтересованностью в развитии и укреплении в общенациональном масштабе
– русской общенациональной культуры;
в масштабе отдельных регионов – культур народов, для которых эти регионы являются
этнообразующими;
с целевым использованием на задачи развития культуры (включая нужды образования
и науки) не менее 50% средств соответственно общенационального и региональных
бюджетов;
3. принятия в качестве основного механизма правовой ответственности за невыполнение
своих обязательств этносами России – механизм лишения их статуса гаранта прав
и интересов общностей и территорий, чьи интересы они не смогли защитить, с соответствующим
изменением юрисдикции этих общностей и территорий;
при этом получение права на выход из-под юрисдикции великоруского этноса, означает
получение права на выход из России.
ЭТЮД XVII: ДВИЖЕНИЕ ЛЮДЕЙ ДОБРОЙ ВОЛИ ЗЕМЛИ. ЦЕЛИ И ФОРМЫ. ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ.
Итак, мы подошли к моменту необходимого перехода от рассуждений, от любомудрований,
к неким практическим действиям, имеющим цель создание не гипотетического, но вполне
реального и как можно более значимого движения. Прежде чем говорить по существу
проблем создания этого движения, более строго прописывать его цели и формы, необходимо
указать на Сциллу и Харибду, между которыми нам следует пройти при организации
нашего движения. Я имею в виду решение проблемы, необходимой для действенности
движения его структуризации при минимальном сокращении числа потенциальных участников
движения и максимальном сохранении степени их свободы в движении. Конечно, совсем
без потерь эта проблема не решается, но если от начально возможного людского моря
у истоков движения останется только лужица его организаторов, то кого же еще винить
в этом как не этих организаторов, заорганизовавших и умертвивших движение?
Тем не менее и без определенной формализации не обойтись. И первый шагом в этом
направлении (а следовательно, увы, и в направлении сокращения потенциальных участников
движения) будет причисление к Движению только принимающих в качестве его базовых
документов обращения его инициаторов "Людям Земли" и "Обращение
человека доброй воли к правительствам народов Земли и его обязательства",
подписывающих последний документ, то есть принимающих на себя означенные в этом
документе обязательства.
Из этого, разумеется, вовсе не следует, что если кто-то формально не подпишет
Обращение человека доброй воли, то он не сможет участвовать в движении, то есть
не сможет своими делами утверждать те ценности и приоритеты, которые взялись утверждать
члены движения, не сможет считать себя внутренне свободным от необходимости выполнения
тех решений властей или своих ближних, которые противоречат этим ценностям и приоритетам.
Конечно, сможет и тем самым вольется в движение, но вот движению, не зная о этом
неком человеке, о его делах, о его проблемах, будет гораздо труднее помочь ему,
а при необходимости и защитить его.
1. Цели.
О целях движения людей доброй воли в разных этюдах говорилось уже довольно много.
Тем не менее с целью формализации придется еще раз повторить их.
Итак, целями движения прежде всего является содействие осознанному выбору людей
и народов в сторону слияния своей личной и соборной воли с волей Бога
и тем обретению ими свободы от закабаляющего и разрушающего действия зла;
и тем исключения из жизни людей, народов и в целом Земли войн и делания "счастья"
на чужом несчастье;
и тем преобразованию ими государств, политических структур и организаций из инструментов
экспансии, взаимной борьбы друг с другом и с Богом в инструменты взаимоответственного
служения друг другу, дополнения возможностей и ресурсов друг друга;
и тем возрождению ими естественных общностей людей – этнических национальных,
духовных… – как ответственных строителей социоценозов (культурно и духовно-природных
целостностей), их ассоциаций и, наконец, как строителей-преобразователей Земли
в целом из планеты существ и миров – использователей друг друга, в планету существ
и миров – служителей друг другу, в планету – гимн Богу и всеобщей взаимной любви,
в планету – Новый Иерусалим.
2. Средства.
Основными средствами следования к столь далеко идущим целям являются:
– содействие проявлению людей доброй воли и их объединению через личное принятие
тождественных в рамках общности движения людей доброй воли обязательств, через
личное принятие дополнений к ним, тождественных в рамках каждой отдельной национальной,
этнической, религиозной общности;
– содействие формированию в национальных (этнических, религиозных) общностях людей
доброй воли понимания степени соответствия воле Бога политики и отдельных дел
как власть предержащих, так и простых людей в своих странах, так и их естественных
общностей, понимания своей личной причастности и ответственности за отрицательные
для кого-либо (людей, народов, природы...) следствий от тех или иных действий
своего правительства, народа, своей общность
– содействие инициированию людьми доброй воли различных ненасильственных акций,
имеющих в виду как введение в соответствие с волей Бога деятельности своего правительства,
своего народа, своей общности, так и нейтрализацию развития отрицательных следствий
от тех или других противоречащих воле Бога и духу любви действий;
– содействие повышению взаимной защищенности всех людей доброй воли от усилий
государств, политиков, просто объятых темнотой и зомбированных масс сломить их
добрую волю, в том числе прямыми и косвенными репрессиями, созданием вокруг них
и их близких атмосферы ненависти.
3. Форма.
Из названных целей и методов их достижения однозначно вытекает, что основной формой
существования Движения людей доброй воли может быть только та, которая б содействовала
формированию общностей людей доброй воли внутри всех тех типов естественных общностей
в пространстве, во времени и в духе, через которые каждый человек вначале становится
частью тех или других этнических, суперэтнических, национальных и супернациональных
общностей, а потом вместе с ними частью тех или других цивилизаций и всего человечества.
Только образовав собою структуры ядер естественных общностей, люди доброй воли
смогут реально продвинуть их из того аморфного и управляемого эгоцентричными силами
состояния, в котором они находятся сейчас, к состоянию необходимой всем нам взаимной
ответственности, взаимной обязательности, а затем и взаимного служения и любви,
на основе тех уникальных возможностей и талантов, что дарованы Богом каждому человеку,
каждой общности, каждому народу, – разным, но необходимым друг для друга "членам"
единого "тела" человечества.
Отсюда ясно, что планетарное Движение людей доброй воли, может существовать как
единое Движение только на основе унисонного биения сердец его участников, но никак
не на основе единой человеческой системы управления, хотя бы и самой, что ни на
есть конфедеративной, всем этим множеством национальных, этнических, территориальных
и религиозных общностей людей доброй воли.
Единственно возможным и необходимым "президентом" такого Движения может
быть только Сам Господь Бог и, разумеется, только в том Своем понимании в котором
Он открывает Себя последователям каждой из существующих на Земле религий, созданных
участием Боговдохновенного Откровения.
Другой разговор, что это совсем не исключает возможности строительства совместных
служебных структур в рамках Движения, прежде всего, очевидно, информационных,
позволяющих организовывать солидарную поддержку, защиту и помощь как друг другу,
так и вообще нуждающимся в помощи и защите; а затем, по мере необходимости, и
любых иных структур на региональных, макрорегиональных и планетарных уровнях –
диалоговых, просветительских, правозащитных, гуманитарных...
Не исключает подобная природа Движений и дальнейшего умножения и углубления совместных
документов и концепций, выработки единой объединяющей символики. Другой разговор,
что с учетом культурного многообразия участников Движения делать это будет непросто
и здесь ни в коем случае недопустима спешка и насилие большинства, пусть и подавляющего,
над хотя бы и одним только членом Движения.
Одновременно понятно, что те части Движения, которые почему-либо отойдут от духа
и сути документов, принимаемых в Движении за базовые, тем самым выведут себя из
него. Их возвращение, разумеется, возможно, но только через принятие ими на себя
ответственности за возможные отрицательные следствия от своих предшествующих действий.
Тоже самое верно и на уровне отдельного члена Движения.
4. Этапы становления.
"Человек доброй воли" – не профессия, не вид общественной деятельности,
в том числе и политической, потому в основе Движения людей доброй воли не могут
и не должны находиться профессионалы. Но эти профессионалы, безусловно, потребуются
при решении тех или других проблем Движения – просветительских, информационных,
правовых, технических... Важно только, чтоб при этом специалисты из обслуживающей
силы не переквалифицировались бы в управляющую и диктующую, а для этого они должны
не распределять средства, а зависеть от средств, целевым образом выделяемых им
участниками Движения.
Элементарная организация Движения на подобных принципах может быть следующей.
Одновременно с распространением и сбором подписей в данном регионе под базовыми
документами движения, распространяется и примерный перечень необходимых структур
для решения тех или других задач Движения с приглашением проголосовать своим рублем
мягким рейтинговым методом за те или другие структуры, которые так и образуются
при помощи начальных инициаторов Движения. В случае неоправдания надежд, связанных
с той или другой структурой, это становится ясным через год при новом рейтинговом
голосованием рублем. Если причина неоправдания надежд несостоятельность исполнителей,
то функции временно ликвидируемой структуры может в порядке взаимопомощи отследить
родственная структура в соседнем регионе.
Мои предложения по минимально-необходимому набору служебных структур Движения
– перечислены в порядке моего определения их значимости:
1. Информационно-аналитический центр с задачами поддержания связи со всеми местными
группами и идентичными региональными центрами Движения, анализа получаемой информации
и подключения при необходимости к решению проблем участников Движения других структур
Движения, симпатизирующих ему общественных сил и СМИ. Кроме того центр является
исполнителем акций, проводимых по инициативе членов Движения, – нераспространению
инициируемых ими документов и сбору подписей под ними, по опросам, по инициированию
солидарных акций поддержки, защиты, протеста, ненасильственного сопротивления
чему-либо и т.д.; по рейтинговым голосованиям...
При достаточности средств в структуру центра могут входить СМИ.
2. Правово-юридический центр с задачами квалифицированной защиты от репрессарий
членов Движения и иных нуждающихся в защите людей.
3. Диалоговый-миротворческий центр с задачами содействия сближению миров разных
культур и разрешения проблем, вызывающих разделения.
4. Политико-аналитический центр с задачами анализа действий всех сильных мира
сего (политических, экономических, религиозных...) и выработки рекомендаций Движению
по содействию при необходимости коррекции этих действий.
Служебные структуры Движения, - это хорошо, но только в том случае если существует
само Движение, то есть если отдельные люди доброй воли организованы в какие-то
ядровые объединения тех или других естественных общностей. Как этого достичь?
А достичь этого можно только в том случае, если найдутся активисты-добровольцы
– центры консолидации ядер людей доброй воли в тех или других естественных общностях.
Консолидации, разумеется, в первую очередь распространением базовых документов
Движения и сбором подписей под ними.
Следующий за этим начальным этапом – будет этап обмена адресами, телефонами и,
возможно, организация каких-то более тесных форм общения и совместной деятельности.
Но на самом деле, если только эта совместная деятельность не направлена на активизацию
проявления доброй воли людей, на поддержку и защиту доброй воли кого-либо из членов
объединения, то она уже выходит за рамки основных начальных задач Движения.
Нулевым же начальным этапом формирования Движения является этап "обсеменения"
регионов базовыми документами Движения.
Если этот этап выполнять силами только энтузиастов, то он может продолжаться очень
долго. Но сроки его проведения могут оказаться сокращенными до минимума, если
удастся подключить региональные и макрорегиональные СМИ и возможности существующих
гуманитарных организаций.
Широкий марш мира, о котором говорилось во вступлении к теме этюдов и который
продолжает свое шествие, в союзе с местными гуманитарными организациями и СМИ,
вполне адекватный начальный сеятель идей Движения на широких пространствах, проведения
Марша. Дальше эстафету у него должны будут принять люди доброй воли – жители этих
пространств, присоединяющихся своими сердцами к Маршу и Движению.
Надо ли создавать организационные формы Движения в рамках тех или других естественных
общностей?
Думаю, что за исключением самых элементарных, позволяющих оперативно реагировать
на покушения на добрую волю и на права ее носителей, никаких других организующих
Движение структур создавать не нужно, но вот механизмы, позволяющие учитывать
добрую волю людей и воплощать ее в те или другие формы воздействия на властные,
политические и иные "управляющие" людьми структуры, конечно же, необходимы.
Как уже говорилось, такими механизмами могут стать и различного рода акции со
сбором подписей, и социологические мониторинговые и разовые опросы, и отказ в
поддержке тем или другим политическим силам, отказ от участия в тех или других
противоречащих совести действиях и любые иные формы ненасильственных действий
от забастовок и шествий, до помощи страдающим от действий твоего правительства
и твоего народа.
Скажут, кто же все это будет организовывать, если не будет постоянных управляющих
структур Движения? Будут организовывать те, кого первыми призовет их совесть и
на те средства и с помощью тех людей, которые они смогут привлечь и которые они
смогут собрать с помощью информационной системы Движения.
Итак, формула. Движения людей доброй воли: совесть, личная инициатива, оповещение,
солидарная поддержка.
Уверен, что любое СМИ, решившееся стать рупором и средством информационного обмена
людей доброй воли, обеспечит себе стабильный рост своих потребителей, но одновременно
и головную боль от проблем, создаваемых желающими обезгласить людей доброй воли...
Движение людей доброй воли, разумеется, никак не подходит под традиционное понимание
политических движений. Оно не может рассматриваться ни как инструмент обретения
власти теми или другими группами, ни как средство отслеживания интересов той или
другой группы. Тем не менее, Движение вполне может проявить себя и как весьма
значимая политическая сила, меняющая отказом своего доверия команды властвующих
политиков, разрушающая преступные сговоры правителей разных стран и, напротив,
содействующая складыванию взаимоответственных отношений между странами и народами,
разделенными взаимными обидами, несправедливостями, ожесточением...
СОЗНАНИЕ ЖЕ ЕСТЬ ПОРОЖДЕНИЕ СОВЕСТИ...
1. Глядя на Ельцина – мы видим себя.
Власть – это увеличительное зеркало для народов, для всех вольных и невольных
творцов власти, в котором, пожелай они того, они могут четко увидеть все то в
себе и в своем времени, от чего им не грех было б избавиться. Однако люди чаще
пеняют на зеркала, чем на свои изъяны...
Давненько я уже не обращался к своим опытам любомудрия, да и чего спрашивается
множить то, что без толку пребывает в столе? Однако поскольку одним из замечательных
отличий человека от рационального по своей природе компьютера является его природная
способность к иррациональным действиям, то сам вопрос этот неправомерен, ибо я,
как человек, делаю то или другое в первую очередь не потому что это рационально,
разумно, а потому что я не могу не делать этого.
Да, очень часто при этом мои действия вместе с тем и рациональны, и прагматичны,
но на самом деле это у меня, как и у всех, вторично, то есть является следствием
осознанного стремления к рациональному. Первичным же является то, что вызывает
эти или какие-либо иные стремления или целеполагания, инициирующие наши действия,
будь ли это забота о ближних, сострадание, любовь, страх за свою жизнь, какая-либо
страсть или, наконец, совесть...
Короче, не знаю уж, по страсти ли к графоманству или по какой иной иррациональной
причине, но только, как видите, я вновь вернулся к этим своим, похоже, никому,
кроме меня, не интересным опытам любомудрия. Непосредственным же толчком, вынудившим
меня взяться за перо (которое вовсе теперь и не перо, а маленький шарик) явилось
напечатанное в № 26 "Новой газеты" обширное интервью с Глебом Павловским,
создающее свежий, не затасканный образ Бориса Ельцина, как "человека опасного",
но которому "страны жалко"...
Вообще со слов Глеба Павловского, как справедливо заметила его интервьюер Елена
Афанасьева, "Ельцин предстает каким-то гигантом мысли, чего абсолютно не
происходит на экране, где его наблюдают..." Причем не просто предстает, а
предстает в результате не эмоционального, а, видимо, глубоко аналитического и
логически строгого хода рассуждений нового для нас апологета Президента России;
причем не просто гигантом мысли, но вождем капиталистической революции в России,
одним из главных творцов происшедших в России демократических изменений, который
никогда "своей волей не разобьет то, что он создавал..."
Конечно же, как правило, человек своей волей не крушит то, что создает, вопрос
только в том, что же именно создавал Борис Ельцин, что вообще создают властолюбцы?
Да, я предпочел бы говорить о Ельцине как о властолюбце, а не просто как о человеке,
ощущающем себя "тождественном власти как субстанции" – формула Г.Павловского.
Это и понятнее, да и по существу точнее. Властолюбие, по Далю:"страсть к
господству, ко властвованию; властолюбец – человек, безмерно любящий властвовать,
никому не желающий подчиняться". Все это как раз о Б.Н.Ельцине, о человеке
для которого, как и для всех последовательных властолюбцев, власть не средство
достижения каких-то целей, каких-то интересов, будь ли это интересы построения
какого-то идеалистического общества, или умножения мощи государства, или содействие
утверждению Воли Господа на Земле, или хотя бы обеспечение прочного материального
тыла своей семье, а сама сладкая цель".
Делом жизни властолюбцев всех времен всегда было обретение максимально возможного
объема власти и сохранение ее в своих руках. Властолюбие – это действительно подчиняющая
себе страсть, такая же, в сущности, как и наркомания, как и алкоголизм... Ради
достижения своей цели властолюбец, как и человек, оказавшийся в плену иных страстей,
готов принести в жертву все, что угодно – от своих личных, мешающих достижению
этой цели, интересов, интересов подвластных ему людей и структур, до жизней своих
близких и миллионов подвластных ему людей, до каких угодно святынь.
Но из этого, впрочем, вовсе не следует, что все властолюбцы – это кровавые чудовища.
Страсть к садизму – совсем иная страсть, и потому последовательный властолюбец
кровав ровно настолько, насколько это необходимо ему для того, чтоб удерживать
власть в своих руках. Историк Г.Павловский не может не знать, что в разные времена,
в разных общественно-исторических реалиях кровавая цена власти имела очень широкую
амплитуду, и потому мне удивительно, почему после 1993 г. для Г.Павловского оказалось
важным, что Б.Ельцин "оказался не склонен к систематическому насилию, и по
неизвестной... причине, он – за свободу прессы." Что разве что-то в тех реалиях
и тенденциях, что определяли происходившие в нашей стране общественно-политические
процессы, свидетельствовало о угрозе систематического насилия, как средства взятия
и удержания власти?
И разве Россия некое исключение по отсутствию масштабного системного насилия (массовых
расстрелов, концлагерей для инакомыслящих...) со стороны государства и по степени
свободы своей прессы в ряду тех государств, что образовались усилиями беловежских
"жалетелей" той страны, что у нас была до 91 года, и их единокровных
по отсутствию жалости к этой великой стране и ее народам приспешников из Верховных
Советов Республик, обретших таким образом международную правосубъектность?
Нет, не исключение. Различия имеются, но не качественные и уже одно это говорит
о том, что по крайней мере эти реалии вовсе не следствие личных качеств Ельцина,
или Кравчука, или Шеварднадзе, или Лучинского, или Кочаряна, или Алиева... Зато
уж, конечно, отдельные конкретные "эпизоды" истории политического правления
этих людей написаны именно ими и потому не только дают богатейший материал для
того, чтоб судить о их личностях, о том насколько эти личности нравственны или
безнравственны, коварны, злопамятны или, напротив, доверчивы и милостливы, но
и являются единственным основанием для того, чтоб понять, насколько эти люди справились
с возложенной на них историей задачей именно исходя из законных (зафиксированных
в международных правовых нормах) интересов руководимых ими народов и людей; для
того чтоб призвать их к ответственности (отстранением от должности, вообще от
жизни в политике, инициированием уголовного разбирательства...) в случаях, когда
они преступно злоупотребили вверенной им властью, когда именем того или иного
ответственного имярека было совершено хотя бы только одно преступное деяние...
Да, увы, портреты политических деятелей стран постсоветского пространства, созданные
их руками, их делами, равно не радуют нас благородством своих черт и это еще одно
свидетельство близости и обществ, и переживаемых ими процессов в этих странах,
но это никак не повод для снятия каждым из народов этих стран ответственности
за творимые ими дела и со своих лидеров, и с самих себя. А если это происходит,
если на преступления, когда они свершаются, закрывают глаза, а потом стараются
как можно быстрее забыть, а при напоминаниях всю ответственность за них сваливают
на третьестепенные и политически не ответственные фигуры (как это сделал Г.Павловский,
отведя от Б.Ельцина всю вину за такой "эпизод" времен его правления
как война в Чечне на... начальника охраны Президента Коржакова), то такая "слепота"
не что иное, как капитуляция перед болезнью, что, разрушая данное общество, порождает
таких деятелей и такие их дела.
У нас уже давно реально во власти те, у кого отсутствуют какие-либо внутренние
нравственные ограничения, кто при в возникшей для них необходимости не моргнув
глазом преступно распоряжаются нашими жизнями и интересами, игнорируют любые законы,
а мы все опасаемся прихода худших... Не менее нелепо, чем это допущение угрозы
потери российской властью при смене ее первых лиц того, чего власть в России давно
лишена – нравственных сдержек и чувства долга перед своим народом – и предположение,
что система власти, порожденная временем Ельцина, может быть изменена кем-либо,
в том числе и самим Ельциным, пока не наступят иные времена, что, как считает
Г.Павловский, власть можно придумать... Можно придумать какие-то детали, какие-то
технологии, какие-то отдельные механизмы, но в целом система власти, господствующая
в обществе, всегда, без каких-либо исключений, органичнее проявление и той базы
общественно-исторического своего развития, которое переживает данное общество,
и его нравственного и духовного здравия.
Кстати, удачливые в достижении своей цели властолюбцы – это люди умом ли или интуицией,
но хорошо чувствующие и то, что ожидают от власти значимые для нее в данный исторический
момент социальные силы данного общества, и то, насколько они ограничены (или свободны)
существующими в данном обществе духовными императивами. Если эти императивы не
фантомы, а мощная реалия, то властолюбцы сливаются с их чистыми апологетами, нередко
становясь (и искренно, от души становясь) при этом "святее самого папы".
Так что, глядя на Ельцина, нам надо поражаться не его облику, а содрогаться от
ужаса черноты собственной обездуховленности, собственных темных страстей, сконцентрированно
отраженных в Президенте России.
Не будет преувеличением сказать, что власть вообще и властители в частности –
это увеличительные зеркала своего времени, в которых при желании современники
могли бы четко увидеть все то, от чего им не грех было б избавиться. Да беда в
том, что люди по большей части пеняют на зеркала, а не на свои изъяны...
2. Общество, потерявшее Правду, рождает и государство вне Правды.
"Вот американцы в конце XVIII в. сели и придумали... Очень странную систему,
кстати, выстроили... Но она существует до сих пор". – пишет Глеб Павловский
Между тем, американская система власти не была придумана американскими интеллектуалами,
а была прочувствована американскими властолюбцами, политиками, понявшими, что
в американском обществе, формирующимся из людей, превыше всего ценящих свою личную
свободу, свободу своей жизненной предпринимательской инициативы, обретенную тяжкой
ценой оставления земли своих европейских предков, надежду на власть имеют только
те, кто сделает делом своей жизни защиту этой свободы, подчинение ей всех остальных
ценностей и принципов, в том числе даже такого принципа как священная неприкосновенность
собственности...
Конфликт между северными и южными штатами из-за отмены рабовладения, это в гораздо
большей степени борьба не между штатами за свои интересы, и уж тем более не гуманистическое
движение в чистом виде в защиту негров, но, прежде всего, борьба за освобождение
системы власти становящегося американского государства от тех внутренних противоречий,
что останься они грозили бы развалить это государство – "если царство разделится
само в себе не может устоять царство то" (Мк. З, 24), – от всего умаляющего
универсальность абсолютно приоритетного для американцев того да, по-видимому,
и нашего времени принципа – принципа личной свободы.
Точно так же не была придумана высоколобыми и бессердечными большевиками та жестокая
власть, что господствовала в России в революционные и "сталинские" времена
абсолютного тоталитаризма. Чтоб понять это, достаточно приоткрыть для себя понимание
того идеала, к которому неуклонно стремилась в своем развития российская государственность
и под обаянием которого находилась значительная часть российского общества, В
отличие от американца для типичного россиянина (к которому никак нельзя отнести
ни казака с его пиететом перед свободой и личным молодчеством, ни смиренного боголюбца,
для которого высшим императивом являлось подчинение своей воли воле Творца; хотя,
конечно же и "казаки" и "боголюбцы" персонифицировали важнейшие
составляющие богатого русского характера, менталитета людей, формирующихся в тигле
русской государственности под воздействием жара углей русской духовной и политической
истории) государство никогда не было слугой его интересов, а всегда являлось некой
в большей степени самодостаточной ценностью (до революции для большинства персонифицированной
в образе царя), служение которой являлось его святой обязанностью...
Служилые так и говорили, - "служу Богу и великому Государю". Но и большинство
прочих искренно полагало, что "без Бога свет не стоит – без царя земля не
правится". И потому, – "где ни жить, одному царю служить", но "служить
верой и правдой", служить, а не прислуживаться, имея в виду,
что "долг каждого – служенье на общую пользу",
веря,
что "Царь от Бога пристав",
что "народ думает, а царь ведает",
что "Бог милостив, а царь жалостлив",
что "за Богом молитва, за царем служба не пропадет",
что "не ведает царь, что делает псарь";
в тоже время понимая:
что "ни солнышку ни всех не угреть, ни царю на всех не угодить",
что "царь да нищий – без товарищей",
что "до Бога высоко, до царя далеко"...
* * *
Предреволюционный кризис власти был обусловлен возникшим противоречием между вышеозначенным
национальным имманентным стремлением к фетишизации государства как единственного
средства построения Божъего царства на Земле, и теми тенденциями и реалиями, что
порождались набирающими темпы взаимосвязанными процессами либерализации, капитализации
и нигилизации России.
Развращение верхов, утративших понимание того, в чем должна была состоять на тот
момент суть власти, которую они номинально продолжали сохранять; все ускоряющееся
разрушение духом и реалиями предпринимательства сословного и общинного устройства
России, катализируемое резкой девальвацией духовных ценностей, распространяющимся
нигилизмом; лавинообразное увеличение во всех слоях общества числа обделенных,
обиженных, озлобленных, неудовлетворенных, невостребованных, забытых и так далее...
Всё это было в России, но было в предреволюционные эпохи и в других странах. Однако,
если говорить о странах западной, то есть преимущественно католической и протестантской,
культуры, то там не было того пиетета перед государством, который был традиционен
для России. В результате если во Франции революция стала бульдозером, расчистившим
дорогу для утверждающихся в общественной жизни этой страны принципов свободных
рыночных отношений от завалов отработавших свое общественных механизмов феодальных
времен; то в России революция стала делом очищения и доведения до логического
завершения византийско-российской идеи создания идеального мессианского государства,
спасающего мир – не больше, не меньше!
Да, конечно же, сами по себе революции ничего не создают, они как и те же бунты
только сносят подобно бурным паводковым водам, то, что наросло на теле общественных
организмов, что мешает им свободно дышать, что (если говорить о бунтах) противоречит
принципам, традиционно осознаваемым в данном народе как основополагающий, что
(если говорить о революциях) устраняет те противоречия в общественной жизни, что
делают власть неэффективной, лишенной понимания своих целей, своей политической
воли, а с нею и возможности для энергичного действия. Это могут быть противоречия
между пробивающим дорогу новым и отжившим старым, но это может быть, как показывает
пример России, и сущностной конфликт между не столько внутренне рожденным, сколько
извне привнесенным и слабо укорененным "новый" и той центральной установкой
или идеей, что продолжает оставаться стержневой для данного общества.
Поскольку такая стержневая идея носит не универсальный, а именно глубоко национальный
характер, она, естественно, непонятна, чужда и даже враждебна для людей, ограниченных
рамками других культур. Безусловно, отрицательное к ней отношение и у доморощенных
проводников в данном обществе внешних веяний, - но трагедия последних заключается
в том, что как бы они не выступали на сознательном уровне против живой национальной
идей общества, органичной частью которого они продолжают оставаться (я не говорю
здесь о людях действительно перерезавших те пуповины, что связывали их с материнской
культурой), на подсознательном уровне они продолжают оставаться невольниками сущностной
части этой идеи, идеи которую они просто очень поверхностно осознают. Достаточно
сравнить произведения "славянофила" Аксакова и "западника"
Тургенева, чтобы убедиться насколько верхушечны их разногласия, насколько на самом
деле это люди одной национальной культуры, одной национальной идеи – идеи сострадания,
идеи не просто правды, но тленно милосердной правды.
На самом деле, все остальное, в том числе и общественный долг, и необходимость
общественного служения, служения государству, и любой труд, и любая деятельность,
в том числе предпринимательская, и жертвенность, для русского человека имеют смысл
и оправдание, только если они не противоречат стержневой национальной идее милости
к страждущим. Отсюда всеобщая нелюбовь не только к мироедам, но ко всем тем, кто
живет по совершенно не русскому принципу – я не трогаю вас и не нуждаюсь в вас,
а вы не трогайте меня. Отсюда и любовь к гонимым и обиженным. Отсюда и готовность
принимать от тех у кого много как материального, так и духовного - без всяких
комплексов особой благодарности им, особых обязательств перед ними, – но отсюда
же и широко распространенная в дореволюционной России готовность делиться с нуждающимся
и последним куском хлеба, и теплом своей души.
Как видно из публицистики Льва Толстого, это было одним из основных механизмов
защиты крестьян от периодических недородов (неурожаев). Из произведений других
русских писателей мы знаем, что на милосердии и подвижничестве строилась и система
медицинского вспомоществования неимущим, и во многом система приобщения детей
неимущих к началам грамотности, и создаваемая купечеством система благотворительных
учреждений – богаделен, приютов, больниц, бесплатных столовых...
И, конечно же, отнюдь не случайно одной из распространенных универсальных формул
вежливого обращения в старой России была формула с использованием слова "милостивый"
– то есть добрый, сострадательный, милосердный, ласковый, доброжелательный. "Милостивый
государь", говорили люди всех социальных состояний, общаясь с равными себе;
"милостивейший" – это уже обращение к вельможе. "Всемилостивейший
государь" - так обращались устно и письменно к царю. Но когда царь стал императором,
то эти формулы общественного ожидания корреляции между высотой общественного положения
человека и его добродетелями стали вытесняться чистыми бюрократическими формулами
указания высоты общественного положения данного человека: к майору – высокоблагородие,
к генералу - высокопревосходительство, к императору – ваше императорское величество...
С наступлением же времен тоталитарного большевистского государства утверждаются
взамен всех прочих две формы обращения, делящие всех членов общества на две категории
– на "товарищей", то есть соучастников по своей воле общего дела этого
государства, и на "граждан", жителей ГУЛАГа, подневольных ввиду своей
"несознательности" участников этого, общего дела...
Конечно же, в отличие от формул "общественного ожидания", последующий
– и сословно-бюрократический, и советский – вводились сверху, отражая этапы развития
государственности в России, но становилось это возможным только в силу "созревания"
для подобных новаций низов.. Чем более утрачивали россияне с усилением давления
институтов крепостной и бюрократической государственности России, с потерей веры
здоровое чувство внутренней свободы, достоинства, понимание истинных ценностей,
тем легче они шли на очередные соблазны, обещающие облегчить их существование
– от соблазна развития в себе заискивающих начал, до непротивления вовлечению
во внешне идеалистически прекрасное – построение царства всеобщего счастья на
земле, - но по сути разбойное дело, проходящее под разбойными девизами: "грабь
награбленное", "цель оправдывает средства", "лес рубят – щепки
летят", "ату инакомыслящих"...
Спросите, а как же сочеталось это падение в соблазны с "глубоко укорененной
до уровней подсознания национальной идеей сострадания, милосердной правды",
о которой говорилось выше? А так и сочеталось, как обычно сочетается в жизни человека
сиюминутное и вечное; слабость, эмоции, страсти, грехи и муки совести, сожаление,
глубокое раскаивание... Одни при этом ожесточались, очень многие ломались (спивались,
душевно заболевали...), другие уходили в скорлупу мирков, ограниченных интересами
своих близких… и если не всем, то подавляющему большинству в этом способствовало
рассеивание иллюзий насчет возможности построения царства Правды на Земле силою
стоящего вне нравственных и духовных начал тоталитарного государства. А иллюзии
эти потому и рассеивались, что, как и в случае с действительностью монархической
державы, больно уж не согласовывалась действительность тоталитарного государства
с этой самой подкорковой национальной тоской по милосердной правде.
Конфликт державно-монархической действительности с национальной идеей, одухотворявшей
в течение многих веков мечту о государстве Правды, привел в своем развитии к революции
как средству воплощения вековой мечты в жизни. Революция же породила чудовище,
занявшееся вразумлением незадачливых мечтателей через их пожирание. Тем самым
была изжита давняя возникшая на византийской почве идея сплавления в едином целом
несплавляемого -
государства, как инструмента первичного расширения жизненного пространства социальных
организмов и силового согласования с интересами этой экспансионистской задачи
интересов составляющих эти организмы частей;
и милосердной правды, являющейся исключительной прерогативой личностей – Бога..,
отдельных человеков, тех отдельных духовных и социальных организмов, что способны
быть едиными в своем чувстве правды, в своем сострадании, в своей воле к утверждению
милосердной правды.
Механизм (а государство это механизм) милосерден ровно настолько, насколько милосердны
образующие его и управляющие им люди. Всем очевидно, сколь нелепо мечтать о "сострадательном
молотке". Но государство неизмеримо более сложный по сравнению с молотком
инструмент. Вероятно, именно это явилось причиной возникновения в разных умах,
принадлежащих мирам разных культур и разных времен, утопических представлений
о возможностях формирования идеального общества через построение идеального государства.
Вот и Глеб Павловский призывает: "Россию надо сконструировать заново. Ее
надо собрать, придумать..."
А между тем Россия ценой своего горького опыта, казалось бы, раз и навсегда показала
человечеству, что, как бы не были сами по себе прекрасны провозглашаемые цели,
как бы ни были целесообразны и эффективны в своих узких рамках применения те или
другие управленческие принципы и конструкций, но если общество потеряло нравственные
ориентиры, если оно допускает во имя этих прекрасных целей чудовищные несправедливости
и злодеяния, то оно рождает и государство отсутствия Правды, государство, единственным
"Богом" которого является оно само и его персонифицированное олицетворение
в лице вождя этого государства.
3. Почему "карась" грустит по застойным водам?
Известно, что к России относятся по разному. Но и недоброжелатели России признают
бесценность горькой ценой полученного Россией опыта, и прежде всего опыта формирования
счастливого общества через построение специально создаваемого под эту задачу мощного
тоталитарного государства. Признаваться этот опыт признается, но сказать, что
он работает на предупреждение повторов таких опытов нельзя. И это еще раз подтверждает
истинность утверждения, что учат только собственные шишки, но не чужие.
Иное дело чужой счастливый опыт, чужой успех – он завораживает и создает массу
подражателей. Конечно, это не конструктивно и не эффективно, когда речь идет о
попытке тиражирования опыта, обеспеченного удачей, счастливым стечением обстоятельств
или уникальным талантом делателя этого счастливого опыта. Но это отлично работает,
как мы видим на примере распространения в мире американских принципов свобод предпринимательской
инициативы, стандартов общества потребления, когда речь идет об использовании
универсальных принципов, технологий... К таким универсальным принципам, безусловно,
следует отнести негативную часть истины: безнравственное общество порождает безнравственное
государство. А чем более нравственно общество, тем более нравственно и создаваемое
им государство, тем счастливее граждане этого государства.
Принцип этот, конечно же, известен давно, но несомненен он только для тех, для
кого несомненны сами духовные ценности, то есть в первую очередь для людей искренно
и глубоко верующих. Для остальных же это большая или меньшая, но абстракция и,
прежде всего, ввиду отсутствия счастливого опыта общественно значимого использования
этого принципа в жизни, отсутствия обществ, достигших завораживающих успехов на
путях утверждения этого принципа...
Да, человечество сегодня, как может быть никогда ранее, нуждается в положительных
примерах утверждения духовных ценностей в жизни обществ. И как было б замечательно,
если б Россия на основе своего обретенного горького опыта сумела б создать этот
положительный пример, возродилась бы духовно и через это достигла благополучия
и гармонии во всем, в том числе в нравственном облике своей власти. Однако это
задача не так-то легко реализуема в России.
Нравственное возрождение любого общества немыслимо без осознания сопричастности
и соответственности всех живших и живущих членов этого общества к тому, что с
ним происходило и происходит, к делам этого общества, без формирования чувства
вины и стыда за то зло, что исходило и исходит от этого общества. В России же
формирование чувства вины и стыда – проблема, ибо все россияне и были, и есть
не только ответственные породители зла, исходящего от устроенного ими общества,
но они и главные жертвы этого зла, которое и в первую очередь, и с наибольшей
силой и било по ним почти всякий раз, как только они непосредственно ли или через
государство это зло сотворяли.
Устроили "социалистическую" революцию – сотворили дракона, который сожрал
не только "эксплуататоров" и революционеров, но по очереди и все лучшее
во всех слоях общества и более всего в крестьянстве – дабы не благодушествовали,
пока других едят. Так и не дождавшись сопротивления, принялся дракон за последовательное
пожирание целых народов, да сдох. Оказывается, энергию жизни давали дракону не
те мертвые, которых он пожирал, а те живые, что верили в его необходимость. Иссякла
вера людей в возможность тоталитарно-государственного устройства их счастья, дракон
и сдох.
Сдох-то он сдох, но поскольку утухание веры в дракона само по себе отнюдь не означало
нравственное возрождение общества, то власть в государстве захватила целая свора
"гаденышей" – олигархов, вылупившихся из чрева сдохнувшего дракона.
Если власть дракона была близкой к абсолютной, ибо основывалась на гипнозе веры
и страхе до дрожи в коленях, то гаденыши пытались править более через желудок.
А поскольку не только у каждого человека, но и у каждого гаденыша желудок был
свой, то очень быстро единое дело советских людей – "строительство светлого
будущего для человечества" – осталось только в лозунгах да программах, а
в реальности же все занялись делами своих желудков. Правда, по началу это делалось
не только с оглядкой и с опаской, но и исключительно опосредованно через занятия
делами тех отраслей и ведомств, на ниве которых трудились данные конкретные люди.
При этом после смерти дракона дела этих отраслей и ведомств чем далее, тем все
менее числились частями одного плана. В действительности же, несмотря на всю плановую
дисциплину и прочие бюрократические управленческие изощрения, они все более входили
в режим рассогласования друг с другом и взаимной борьбы. Это не только плачевно
сказывалось на экономике страны, но и создавало почву для разрастания целого букета
уродливых порождений тьмы неверия, тьмы отсутствия света понимания духовных заповедей,
то есть законов, только и обеспечивающих гармонию и красоту в мире.
Приписки, игнорирование интересов, наконец, использование производственных мощностей
в желудочных интересах имеющих к ним доступ и отвечающих за их соответствующее
закону использование, использование в желудочных интересах самого себя и своей
группы возможностей своего рабочего места, то есть коррупция.
Последняя в конце концов опутала своими сетями всю страну, принимая самые разнообразные
формы от партийно-криминальных подпольных синдикатов по выпуску "левой"
продукции, до империй, использующих в своих интересах целые отрасли так называемого
"народного хозяйства" (например такую, как "мелиорация и водное
хозяйство"), использующих целые территории, как это было в Узбекистане...
Все эти сети были по сути ничем иным как высокоэффективными механизмами по перераспределению
денежных масс из ничейного "народного" кармана в карманы всех тех, кто
имел какое-то отношение к этим механизмам, в том числе и в карманы тружеников
соответствующих производств и ведомств, хотя более всего, разумеется, в карманы
тех, кто контролировал эти механизмы.
Но еще раз подчеркиваю: завязаны и повязаны коррупционно-криминальными механизмами
были почти все – фактически вся страна. Тотальное насилие и эксплуатация своих
граждан государством выродились в странную игру, в которой все трудоспособное
население страны, сохраняя вид законопослушно эксплуатируемых граждан СССР, в
тоже время нещадно эксплуатировало то, что принадлежало государству – производственные
мощности, землю, природные ресурсы и так далее – в пользу неких явно невидимых
криминальных систем-"компаний". Первые лица этих "компаний"
составили класс новых "владетелей" России, который лучше было бы назвать
классом генеральных расхитителей – менеджеров и крупных акционеров компаний по
расхищению России, - тогда как все остальное население России составило класс
мелких акционеров этих компаний.
Таким образом, если на Западе в результате эволюции их общества сформировалось
общество "народного" капитализма, то СССР пришло к обществу "народного"
коррупционизма, "народного" хищничества, "народного" расхитительства-потребительства...
Какое из этих определений ни выбирай, все будет правильным.
Однако совковое общество "народного коррупционизма", возникшее в недрах
дряхлеющего тоталитарного государства, в котором каждый что-то имел от всеобщего
расхищения "общенародной" (воспринимаемой всеми как "ничейной")
государственной собственности, просуществовало по историческим меркам всего лишь
миг. И это понятно. Было бы совершенно неестественно, если б люди реально взявшие
власть в стране в свои руки – ее генеральные расхитители – не постарались бы изменить
те законы и правила игры, по которым жила страна, что делали эту их власть или
неполной, или тайной, воровской, не приносящей ни должного почета, ни соответствующих
свобод в пользовании своими лопающимися от денег карманами.
Вспомните, что не только подпольные магнаты, но даже и члены ЦК не могли ни приличного
дворца выстроить себе, ни лишний раз свозить семью отдохнуть на курортах Средиземноморья...
Отсюда инициируемая ими и под их интересы "перестройка". Ясно, что публичные
декларации, как и вся кампания в СМИ в период перестройки и далее - всего лишь
очень важный инструмент управления массовым сознанием с целью канализирования
энергии масс в своих интересах.
"Перестройка" привела в конечном счете к формированию откровенно олигархической
власти, заменившей все прежние идеологические рамки, в которых вынуждены были
жаться прежние олигархи "застойных" времен, одним бесподобным с точки
зрения желудочных интересов олигархов тезисом: "Вопрос благополучия страны
и ее граждан – это вопрос как можно более быстрого создания в стране слоя богатых
людей". Этот тезис полностью развязал олигархам руки в легализации как своих
награбленных накоплений, так и своей опоры – нуворишей всех мастей: спекулянтов,
коррупционеров в погонах и без, новоиспеченных капиталистов-прихватизаторов (в
основном из бывших директоров, ставших владельцами за бесценок обретенных предприятий...)
* * *
Иногда можно услышать, что эти "прихватизаторы" на самом деле – несчастные
люди, ибо подаренные им заводы из-за физической и моральной изношенности если
и способны еще на что-то, на какую-то экономическую отдачу, то только в тепличных
для них условиях совково-плановой экономики, умевшей не только предприятие, но
и человека заставить приобрести в нагрузку то, в чем он совершенно не нуждался.
При рыночной же экономике эти производства требуют столько денег для своей модернизации,
что на них легче выстроить новые предприятия...
Все это возможно и так, даже, наверное, так, но разве "прихватизаторы",
многие из которых лично доводили эти производства до такого состояния, не знали,
что приобретают? Знали, но все равно приобретали и, конечно же, не во имя спасания
гибнущего производства ценою перенапряжения своих драгоценных сил, а во имя какой-то
выгоды, пусть и маленькой, но своей. Например, знавал я в первые перестроечные
годы одного председателя донельзя разоренного колхоза на севере Свердловской области,
который сумел обратить в свою собственность всю технику этого хозяйства и разрушил
тем усилия колхозников по созданию рентабельного кооперативного сельского производства,
только чтоб стать хозяином автомобильного парка этого колхоза...
* * *
Происшедшая легализация крупных расхитителей, естественно (как показывает и пример
со свердловским колхозом), одновременно означала и конец эпохи народного коррупционизма,
допущения и поощрения мелкого расхитительства и злоупотребления рядовыми членами
общества, как основы "невидения" ими более крупных нарушений закона
их начальством... Ведь в отличие от западного капиталиста щука российского криминального
подпольного бизнеса не потому позволяла как-то примазываться к этому бизнесу рядовому
карасю, что опасалась потерь из-за социальных напряжений, а потому что карась,
не заинтересуй его, мог бы настучать о нарушениях закона данной щукой конкурирующей
акуле. А, кроме того, и это может быть основное, карасю дозволялось откусывать
не от пирога щуки, а от как бы еще ничейного "общенародного" пирога.
Но коль изменился в пользу щуки закон, то и надобность в карасе как в сотоварище
по "бизнесу" отпала. Зато моментально возник интерес к карасям, нажировавшимся
во времена народного коррупционизма (известным в народе больше как "застойные",
а карась рыба прудов, то есть стоячих вод), как к объектам желудочных интересов
щук. Отслеживая этот интерес, каждая щука использовала те возможности, что у нее
были. Кто обладал прямой властью, те просто грабили карасей, как это сделал в
ходе своих знаменитых денежных реформ Геращенко, как это делает, используя возможности
своих кресел, многочисленная рать мздоимцев при исполнении служебных обязанностей.
Другие же брали карася на его сформированной в застойные времена привычке к легкой,
не заработанной своими усилиями поживе, на том, что для него, как и для Буратино,
рубль – эквивалент не труда, а удачи. Отсюда всевозможные пирамиды – от "Чары*
и до свежей в памяти пирамиды ГКО, которые окончательно обезжирили российских
карасей...
Спрашивается в задаче: могут ли чувствовать свою вину обезжиренные несчастные
российские караси за то, что сегодня в стране правят бал и обезжиривают их в основном
те "деловые" люди на чьи сомнительные дела они все за кой-какие достававшиеся
им крошки смотрели сквозь пальцы?
Очень сомнительно, и свидетельство тому – ностальгия "карасей" по теплым
водам застойных времен с их пусть и не очень густым, но стабильным и почти даровым
для них дождем крошек подкорма. О том же, что на самом деле крошки эти были не
дармовые, а по своей цене бриллиантовые для нас, так как за них мы все расплачивались
добиванием экономики страны – выработкой до предела ресурсов предприятий, растранжиривание
природных ресурсов, возрастанием доли бросовой продукции, незавершенки в строительстве
и увеличением дефицита остро необходимого и т.д. - обездоленные караси предпочитают
не задумываться...
* * *
"Караси, караси... " – а это же люди, причем в основном уже не очень
молодые и, прямо скажем, обделенные жизнью. Не жестоко ли так писать о них?
Да, если б так писал о "карасях" Витя с Марса или хотя бы с бывшей когда-то
"русской" Аляски, то, наверное, упрек в его адрес был бы справедлив.
Но эти строчки о "карасях" написаны одним из них, и он так же ответственен
или не ответственен за все бывшее с нами в прошлом и за все происходящее с нами
сегодня, как и все прочие "караси"...
Впрочем, нет, все дело как раз в том и заключается, что в отличие от "карасей",
ностальгирующих по застойным временам, карась пишущий эти строки и подобные ему,
осознав суть застойных и нынешних времен и свою "карасевую" роль в них,
во-первых, почувствовали стыд и свою личную ответственность за происшедшее и происходящее
с нами;
во-вторых, возжелали перестать быть "карасями", то есть возжелали вочеловечиться,
причем не только сами, но обязательно совместно со всеми прочими "карасями",
и, в третьих, поняли, что вочеловечивание и их, и других "карасей" невозможно
без принятия горького лекарства правды об их "карасевом" существовании...
Да, конечно же, первой реакцией на эту правду многих, может быть даже большинства
"карасей" будет обидна, но ведь ясно, что обижаться на правду так же
бессмысленно, как бессмысленно жить надеждами, что к власти придут "добрые
дяди", которые восстановят то, что было в "застойные" или в "коммунистические"
годы. Не восстановят, ибо никакая сила не может заставить воду в реке истории
изменить ход своего течения и устремиться к своим истокам. А кроме того среди
реальных претендентов на власть и нет "дядь" с действительными подобными
намерениями, – есть с обещаниями, но не с действительными намерениями. Это относится
и к тем, кто называет себя "коммунистами". Кстати, "перестройку"
совершали также по названию "коммунисты", что и понятно, ведь первыми
лицами в компаниях расхитителей России, ради легализации которых и совершилась
"перестройка", тоже были сплошь "коммунисты"...
4. Зло уменьшается сознанием.
Просто поразительно, как люди не видят очевидных, казалось бы, вещей, клюют с
наивностью карасей (простите, Бога ради, за этот образ, но больно уж он, увы,
точен) "червячки" пустых, чисто политиканских обещаний, шарахаются в
расставленные сети от таких же несостоятельных угроз…
Одни надеются, что с приходом коммунистов восстановится то, что было взорвано
перестройкой, другие пугаются такой возможности. Но ведь и в Литве, и в Польше
коммунистам (точнее, тем, кого люди воспринимают как коммунистов, несмотря на
их новые названия) удавалось возвращаться во власть, но никаких серьезных изменений
в ходе происходящего в этих странах это не вызвало. Ничто по серьезному не изменится
и в России, если в ней сегодня придут во власть прагматики, скрывающиеся за фасадом
коммунистической фразеологии. Этих нынешних российских "коммунистов"
отличает по существу от современных им российских "демократов" не столько
разыгрываемые для публики идеологические разногласия, и даже, по-видимому, не
столько стоящие за ними империи спекулятивно-мафиозных капиталов (иных в виду
развала производства в России нет, а эти политически беспринципны и неразборчивы,
им что "демократы", что "коммунисты", что "националисты"
– все одно, лишь бы захватить поболе власти для упрочения возможностей своего
дальнейшего жирения), сколько исключительно ориентация на различные электораты.
Именно отличающиеся политические вкусы и пристрастия этих электоратов и заставляют
прибегать ловцов за голосами входящих в них прибегать к столь различным фразеологически-идеологическим
наживкам на политических крючках для их отлова.
Да, но если это так, - а это именно так, – то тогда что же получается: у нас,
простых граждан нет ни выбора, ни реальной возможности влиять и на формирование
нашей власти, и в целом на ход процессов в стране?
К счастью, из уже сказанного такого не следует. К счастью, у нас в принципе есть
и возможность влиять на лицо той власти, которую – никуда не деться от факта –
именно мы с вами и формируем сегодня; и еще больше возможностей для увеличения
и расширения своего влияния.
Что я имею в виду, когда говорю о наличии возможностей влиять на формируемое лицо
власти? А очень простую вещь – мы ведь действительно имеем реальную возможность
не избирать во власть по крайне мере тех и "демократов", и "коммунистов",
кто уже скомпрометировал себя как-то по жизни и тем более во время своего уже
состоявшегося пребывания во власти,
И что нам мешает организоваться в движение поддержки избрания во власть нравственных
людей и дезавуирования действий безнравственных политиканов всех уровней?
Но мы не делаем не только второе, но даже и первое, мы избираем во власть вновь
и вновь тех, кто уже не раз демонстрировал свое полное неуважение и к закону,
и к нам с вами. Мы вновь заглатываем те же самые крючки, как только на них появляются
червячки обещаний, возбуждающих спазмы наших пустых желудков...
При всем нашем понимании безнравственности "сильных мира сего" мы готовы
им все простить, стоит им только пообещать, что, не забывая себя, уж нас – их
избирателей – они точно не забудут, что, урвав у других, нам они чего-нибудь да
подкинут. Практически нет ни одной сколько-нибудь известной (хотя бы исключительно
скандалами!) фигуры, которая проигрывала бы выборы, во всяком случае на уровне
одномандатных округов по выборам в Думу. А ряду таких фигур удалось пройти и в
губернаторы...
Конечно, одна из причин такого странного нашего с вами поведения чисто информационная.
Мы по большей части имеем очень слабое собственное представление о действительном
портрете, навязываемых нам кандидатов, в том числе и известных в прошлом, и потому
вынуждены опираться в своем выборе на ту информацию, что получаем из СМИ. Понятно,
что кандидаты, поддерживаемые сильными мира сего, имеют и в качественном, и в
количественном отношении гораздо лучшую информационную поддержку, чем прочие кандидаты.
И все-таки основная причина нашего болезненного выбора, анормальность наших предпочтений,
приоритетов, которыми мы руководствуемся при определении своих избранников, есть
наше собственное далеко не здоровое нравственное состояние. К сожалению, для существенной,
а может и основной части избирателей, практически совершенно не имеют значение
ни морально-нравственные черты предлагаемых им кандидатов, ни их отношения с законом,
ни даже шлейф тех злодеяний, который тянется за ними, а имеет значение лишь:
а) их этот кандидат политически или нет (то есть "коммунист" ли он,
"демократ" ли он и т.д.);
б) имеет кандидат доступ к сильным мира сего, то есть реальную возможность для
решения их проблем, или нет – через свою известность, через знание того, как открывать
двери к сердцам сильных;
в) их этот кандидат или нет по своему внешнему облику – пьяница, матерщинник и
бабник, выглядящий энергичным деловым мужиком, имеет явное предпочтение даже перед
"деловым", но подозрительно чересчур "правильным", интеллигентно
говорящим человеком...
Все, наверное, помнят, как Жириновский и Брынцалов, прочувствовав наличие такого
странного предпочтения у своих избирателей, моментально отреагировали на него
соответствующими рекламными роликами о себе.
Вы, конечно, обратили внимание, что пункт "в" фактически означает оживление
интереса к морально-нравственным чертам кандидатов, но привлекающими становятся
их отрицательные черты. При этом мы не можем утешать себя тем, что это – особенность
специфического электората каких-то "маргинальных личностей". В одномандатном
округе нельзя побеждать, не имея поддержки у по крайне мере четверти избирателей
округа, да и вообще о Жириновском и Брынцалове невозможно говорить как о лидерах
маргинальных групп.
Не знаю наверняка, но почему-то уверен, что эти господа, как люди, пользуются
у наших российских избирателей гораздо большими симпатиями чем, например, такой
политический лидер как Зюганов. Думаю, что лишь политические пристрастия мешают
потенциальным поклонникам как человека того же Жириновского переходить к нему
из тех политических лагерей, где они находятся. Да и вообще ряд политиков с подобным
и близким морально-нравственным имиджем отнюдь не исчерпывается этими двумя фамилиями,
- к нему с полным основанием можно причислить и Ельцина, и Руцкого, и многих,
многих других, менее широко прославившихся наших политиков. Так что, какие уж
там маргиналы или лидеры маргиналов – скорее к маргиналам можно отнести таких
редких в нашей политике людей, как Сергей Ковалев, или Юлий Рыбаков, или Валерий
Борщев...
Однако и этих известных мне именно своими положительными нравственными чертами
людей нельзя отнести к маргиналам, что они и доказали пройдя в Государственную
Думу, показав своим избранием, что в России, слава Богу, еще есть территории,
где нравственное предпочитают безнравственному, еще есть избиратели, чьи предпочтения
вполне согласны с принципами нравственности.
И еще, как показывает пример того же Ельцина, образ "своего в доску мужика",
способного и выпить, и ругнуться, и т.д., срабатывает как привлекательный только
до моментов, пока этот "мужик" своими делами не показал свое глубоко
наплевательское отношение к нуждам тех, кто его поддерживал, полное отсутствие
какого-либо сострадательного интереса к ним, то есть свою полную чуждость тем,
кто его поддерживал. Когда Ельцина второй раз избирали в Президенты, то его поддержали
уже не как своего, не как свою надежду, а всего лишь (в соответствии с умело закрученной
информационной кампанией) как "меньшее зло". Жириновский же так долго
ходит у многих в своих, просто в связи с полным отсутствием у него каких-либо
конкретных дел, по которым можно было б точно определиться, насколько он свой...
И еще... "Своими" других людей мы воспринимаем изначально не только
по признакам внешнего сходства с нами этих других людей, но и по степени исходящего
от них к нам тепла участия. Это тепло участия, исходящее от настоящих духовных
подвижников, делало их своими для людей о разными общественными положениями, с
разными поклажами грехов с разными немощами...
Так вот одним из самых обнадеживающих явлений современной России является все
расширяющееся и укрепляющееся тяготение к духовному, к Богу, к той самой милосердной
Правде, что испокон веков являлась стержневой национальной идеей. Это, конечно
же, пока еще далеко не утверждение Веры в российском народе, но и далеко не внешне-обрядовое
явление, сводящееся к моде на нательные крестики, иконы, да посещения по большим
праздникам храмов.
В самом деле, мы никак не можем предположить, что опустившиеся пьяницы, которым
нет числа в России, надели крестики из моды или внешнего благочестия, - какая
уж там у них забота о внешнем благочестии. Не можем мы сказать и того, что они
носят кресты только по привычке, - откуда было взяться такой привычке в почти
сплошь обесцерковленной России? Следовательно, нам не остается ничего другого,
как только признать, что эти духовно больные люди надели кресты в надежде на обретение
помощи в своем выздоровлении и тем самым сделали важнейший шаг в направлении обретения
веры, ибо Вера возможна только при условии наличия такой надежды.
Но нательные кресты сегодня в России наряду с истово уверовавшими завсегдатаями
храмов надели не только пьяницы, но и колючая молодежь, и жулики, и мафиози, и
нувориши. Мы не можем исключить того, что многие из них, как и пьяницы, делают
это безо вского лицемерия, а в искренней надежде на обретение помощи в своем спасении.
Скажете, что между пьяницей – человеком нередко совестливым, но слабым, - и циничным
мафиози, - уважающим только силу и самому не слабому в достижении тех целей, что
он себе ставит, - огромная разница. Да полноте, такая ли уж на самом деле огромная?
Ведь сила мафиози – в достижении только тех целей, что ставят ему его страсти
к наживе и власти, но ведь и пьяница силен в добывании бутылки, как и наркоман
в добывании наркотика, - страсть, она и есть страсть.
А что такое страсть? А это, как говорит Иоанн Лествичник, "порок, от долгого
времени вгнездившийся в душе, и чрез навык сделавшийся как бы природным ее свойством,
так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится" (Лествица, 15;73)
Однако, поскольку порок только "как бы природное свойство" души, то
должен быть механизм по очищению души от этого привнесенного ей изъяна. По Лествичнику,
такой механизм составляют совесть и сознание:
Сознание производит или прекращение зла, или уменьшение оного. Сознание есть порождение
совести, а совесть есть слово и обличение Ангела-хранителя... От уменьшения зла
рождается удаление от него; а удаление от зла есть начало покаяния. Начало покаяния
есть начало спасения; а начало спасения есть благое произволение. Благое произволение
рождает труды; а начало трудов суть добродетели. Начало добродетелей – цвет добродетелей;
начало цвета сего – делание; а плод делания есть постоянство, постоянного обучения
плод и рождение есть навык; от навыка же происходит укоренение в добре. От сего
укорения рождается страх Божий; от страха же – соблюдение заповедей, и небесных
и земных. Хранение заповедей есть знак любви; а начало любви есть множество смирения.
Множество же смирения есть матерь бесстрастия; а приобретение бесстрастия есть
совершенная любовь, то есть совершенное вселение Бога в тех, которые через бесстрастие
сделались чистыми сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8). Ему же слава во веки
веков. Аминь (Лествица, 26, 248-249).
Прошу прощения за столь пространную цитату, но воспроизведенная с ее помощью осознанная
Иоанном Лествичником универсальная формула по преодолению порока и спасению, является
ключевой не только для индивидуального спасания, но и для спасания народов и наций,
способных к консолидированному воплощению в делах своей доброй воли. Очень хотелось
бы надеяться, что к числу таких потенциально созревших наций относится и российская
нация. Во всяком случае, определенные основания для таких надежд дает и традиционная
для русской культуры и ее проявлений в иконописи и живописи, в литературе и театре,
в музыке и танце, а местами и в жизни, светлость и доброта, милосердие; и то значение
для глобальных процессов становления Человечества, которое Россия имеет уже в
силу своих пространственных масштабов и своего пространственного же – связующего
народы и культуры – положения.
Однако, понятно, что даже если мы и не обманываемся с этой надеждой, то это нисколько
не уменьшает ни величину длины той лестницы спасения, что определяет формула Лествичника,
ни величину тех трудов, что нам надо положить, чтоб преодолеть эту лестницу. Как
ясно и то, что в любом случае мы находимся у самого основания лестницы спасения
и, следовательно, первое, в чем мы нуждаемся, что нам нужно достичь (и без чего
не будет ничего другого) – это достижение ступенек формирования сознательного
(не самоедского, но и не восторженно-идеалистического) отношения к самим себе,
к нашим делам, к тому злу - то есть делам, сеющим дисгармонию, отравляющим озлобленностью,
страстями, - что исходит от нас...
А дальше, как сказано, покаяние в сотворенном и творимом зле.
А дальше труды по оборению в себе страстей, направляющих нас на стезю греха, то
есть зла.
Труды по деланию добра и, прежде всего, для тех, кто более всего нуждается в нашем
милосердии, в нашей теплоте – для всех зависимых от нас, для наших детей, наших
родителей, наших соседей, наших больных друзей, наших коллег по работе.
Но одновременно труды по деланию добра обязательно и для всех тех, кто нашими
ли делами, делами ли наших родных, предков или делами наших правительств был обращен
в нужду и горе. Для сирот и беженцев, для разоренных и искалеченных. Не только
для отдельных людей, но для целых народов, которых дела наших предков накрепко
соединили с нами, сделали заложниками нашего состояния, возложили на нас ответственность
перед Богом за благополучие этих народов, то есть за их спасение, за обретение
ими ответственной духовной свободы...
* * *
Пишу и вижу недоумение в ваших глазах, мои возможные читатели - мои современники
и соотечественники:
- О какой ответственности за сирых он говорит, когда мы все сами и сиры, и голодны,
и неустроены, и изголодались по теплому к себе отношению. Если же он свои слова
относит только к истово уверовавшим, то, возможно. они и справедливы, во всяком
случае мы, конечно, всегда признательны верующим за все идущее от них к нам тепло
и сострадание, но тогда это не имеет отношения к проблеме оздоровления власти
в России, ведь верующие политикой не занимаются; часто даже никак не участвуют
в избирательных кампаниях, не голосуют...
Да, конечно, голосование – это одна из форм участия в политической жизни и действительно
многие искренно тянущиеся к Богу люди не только совершенно игнорируют эту форму,
но и вообще не следят за происходящим в политике. То есть, стремление подчинить
свою жизнь воле Бога, задаче своего духовного поста через дела любви и милосердия
и "занятия политикой", под которыми обычно понимаются участие в борьбе
за власть, в отстаивании интересов своей группы – вещи не совместимые. Но следует
ли отсюда, что искренно тянущиеся к Богу люди вообще не имеют влияния на власть,
на ту политику, что проводится этой властью?
Помните лозунг последней президентской избирательной кампании - "Голосуй
или проиграешь"? Проголосовали и проиграли. Проиграли бы, и если б не проголосовали,
но, может, чуть меньше с нравственной точки зрения. В последнем случае мы не были
б ответственны за повторное избрание Президентом человека, уже скомпрометировавшего
себя рядом дел, квалифицируемых как государственные и военные преступления. И
все-таки в основном мы проиграли бы, попади в Президенты вместо Ельцина кто другой,
ибо это само по себе никак не повлияло бы на наше с вами нравственное состояние,
а, следовательно, и на ту власть, что, как мы уже выяснили, является отражением
этого состояния. При этом я нисколько не противоречу тому, что, как утверждалось
выше, у нас имеются принципиальные возможности влиять на формируемое лицо власти,
но просто еще раз подчеркиваю очевидное – возможности эти ограничены нашим с вами
нравственным состоянием, близкой к нулю степенью нашей с вами духовной независимости,
нашей неуправляемости силами, чуждыми нашим с вами подлинным интересам.
А вот люди, осознанно или интуитивно тянущиеся к Богу, тем более независимы от
каких-либо влияний на свою жизнь, чем более им удается подчинять свою жизнь Воле
Бога, приводить ее в соответствие с Его заповедями, с нравственными императивами,
с голосом своей совести. Даже наличие немногих духовно продвинутых людей, при
всей их внешней аполитичности, всегда становилось очень важным фактором политической
жизни общества, в котором появлялись такие люди. Через конкретные дела таких людей,
через создаваемые ими жизненные прецеденты притягательного духовного "успеха"
в обществе утверждаются принципы и ценности, помогающие всем его членам субъективизироваться,
стать лучше. И именно поэтому для меня так обнадеживающе расширяющееся в современной
России тяготение к духовному, к милосердной Правде. Убежден, что только на этом
пути возможно спасение и возрождение России.
Но вначале нам нужно подняться на ту первую ступенечку формирования сознательного
честного отношения к себе и своим делам, как корням своих и личных бед, и бед
своего народа, своего Отечества, о которой говорил Иоанн Лествичник и на которой
мы никак прочно не утвердимся – все в наших бедах виноват кто угодно, хоть, как
в случае с праотцем Адамом, сам Господь Бог, но только не мы сами...
Разумеется, одним из свидетельств подъема на эту ступенечку для участвующих в
избирательных кампаниях, как следствие от сознательного пропущенного через призму
нравственных требований взгляда на образы предлагаемых к избранию кандидатов,
будет отказ в доверии, во всяком случае, тем из них, что успели уже "прославиться"
безнравственностью и преступностью своих дел. И если такой подход станет общим
для большой доли избирателей, если он тем самым превратится в один из значимых
факторов формирования власти, которая, конечно же, благодаря этому не сможет не
стать нравственнее, то это будет и важным свидетельством улучшения нравственного
состояния всего нашего общества, будет гораздо более надежным симптомом начавшегося
возрождения России, чем какие-то вторичные экономические и политические характеристики.
Можно ли ускорить процесс нравственного прозрения и очищения российского общества?
Конечно же, но для этого, как уже говорилось, необходимо признать необходимость
постоянных курсов терапии на основе горькой милосердной правды.
Подчеркиваю, речь не идет о правде ради правды. Такая потерявшая высший смысл
"правда" становится орудием уничтожения и разрушения, что ярко демонстрируют
наши СМИ. Нужна именно милосердная правда, то есть правда во имя спасения, на
основе правды, помогающей обществу, каждому, кто составляет его, встать на ноги
через свое духовное очищение. К сожалению, такой милосердной правды в наших СМИ
крайне недостаточно.
Потому одна надежда на Бога, на Его помощь в нашем спасении,
через углубление и упрочнение того сдвига в сторону Бога, который вроде бы намечается
в России,
через увеличение числа истинных духовных подвижников и утвердителей Веры, кои
своим примером помогли б нам очиститься от зла, гнездящегося в нас, помогли б
нам открыться для добра и сострадания, для изменения в пользу духовного и нравственного
шкалы наших приоритетов.
Так помолимся Богу о нашем спасении, помолимся, чтобы Он помог нашему прозрению,
помог нам привести нашу волю в соответствие с Его Волей. Аминь.
|
