Виктор Попков

90/авг. суд.

КАЗЕННОЕ ПРАВОСУДИЕ

Тридцатого августа в Москве, в казенном доме по улице Воровского, дом 15, где размещается Верховный Суд СССР, была поставлена последняя точка в процессе по делу Валерия Гурджуа и Даура Шларбы – бывшего прокурора и бывшего начальника вневедомственной охраны Очамчирского района Абхазской АССР. Вынесен приговор, согласно которому оба они признаны виновными в преступном превышении служебных полномочий (раздаче оружия и боеприпасов во время прошлогоднего межнационального конфликта в Абхазии), имевшими особо тяжелые последствия (убитых, раненых, эскалацию насилия, массовые погромы РОВД…), за что и были осуждены соответственно на два года и год лишения свободы в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.

«Что ж, – может, скажет кто-то, – наконец-то и на этих «слуг» народа стала находиться управа. Мало еще им дали за такие злодеяния». Но подожди, дорогой читатель, спешить делать выводы, основываясь лишь на своих предубеждениях да на излишней вере к нашему «народному правосудию». О том, в какой степени оно «народное», ты и без меня хорошо знаешь, а предубеждения и классовая интуиция, увы, уже не однажды подводили нас.

* * *

Я был в Абхазии в эти трагические для нее дни, знаю не понаслышке о той напряженности, что существовала в этой благодатной республике еще задолго до сухумских событий. напряженности, у истоков которой стояли вполне определенные люди, – но о них не было речи на процессе, хотя именно на них в первую очередь лежит вся кровь и слезы этой трагедии.

С каждой неделей, с каждым днем здесь все сильнее наэлектризовывалась атмосфера, все сильнее пахло порохом. Это я помню по своим впечатлениям, но об этом же говорит и известная мне по документам информация, что исходила от министерства внутренних дел автономной республики в Тбилиси и в Москву. Можно предположить, что не менее полно центры были информированы и по каналам КГБ. Однако, как это не раз у нас бывало, адекватную реакцию эта информация не вызвала, и за это тоже никто не понес ответственности, не поднимался этот вопрос и на этом судебном процессе.

Наконец, в дни и часы, непосредственно предшествовавшие межнациональному взрыву, когда невозможно уже было более закрывать глаза и игнорировать влекущие в бездну события, власти очнулись и начали предпринимать меры по овладению положением, но лучше б они продолжали спать… Все предпринятое властями для купирования нежелательного развития ситуации, поражает своей близорукостью, все их действия объективно, напротив, и ускорило трагическую развязку, и усугубило ее последствия. Что бы вы сказали о пожарных, вздумавших тушить пожар бензином? Министерство же внутренних дел Грузии поступило именно таким образом, стянув в Сухуми для предотвращения конфликта между абхазами и грузинами милицейское подкрепление сплошь из лиц грузинской национальности, хотя у него и была реальная возможность направить туда интернациональные по составу подразделения внутренних войск…

Или другое. Ни для кого не было секретом, что на роль детонатора возможного взрыва в июле прошлого года наиболее вероятным претендентом был созданный вопреки действующим союзным законам и желанию абхазов филиал Тбилисского университета. Абхазы восприняли создание этого филиала, образованного на базе существующего грузинского сектора Абхазского университета, как акцию одновременно и унижающую их достоинство (что мы нечистые, что с нами под одной крышей нельзя учиться!?), и направленную в перспективе на подрыв материальной базы и ликвидацию Абхазского университета («два университета в 130 тысячном городе это нонсенс, этого все равно не будет и ликвидируют, конечно, наш!»). Отсюда усилия абхазской общественности на недопущение организации филиала – протесты в различные инстанции, митинги, многосуточная сидячая демонстрация в здании филармонии и, наконец, блокирование здания грузинской школы, где должны были проводиться вступительные экзамены в филиал…

Я не хочу сейчас комментировать, насколько правомерны или неправомерны были как действия Совета Министров Грузии, пошедшего на создание этого филиала, так и абхазцев, пытавшихся сорвать это решение, но это была реальность, реальность, являющаяся составной частью другой макро реальности – все более и более углубляющейся и расширяющейся с ноября 1988 года конфронтации между абхазами и грузинами. Вначале абхазы не поддержали грузинские неформальные движения в их требованиях о признании факта аннексии Грузии Советской Россией в 1921 году, затем грузины возмутились на требования абхазов, сформулированные в их Лыхненском обращении, вернуть Абхазии статус республики, образующей с Грузией равноправную федерацию, что формально было у нее до 31 года. Все это на фоне все более усиливающейся и принимающей оскорбительный характер кампании в средствах массовой информации – официозных и неформальных, – через проведение массовых мероприятий – митингов, демонстраций и т.д. Естественно, не могли оказаться вне атмосферы этой националистической кампании и лица, занимающие те или другие служебные кресла, чьи вольно или невольно предвзятые решения также объективно еще более способствовали нагнетанию напряженности. Сейчас здесь я не хочу анализировать, насколько стихийна или инспирирована была и есть эта кампания, – а она реальность и наших дней. Мне хотелось только показать вам, что межнациональный взрыв прошлого года в Абхазии был подготовлен всем предшествующим ему развитием ситуации в Грузии. Развитием, в ходе которого у грузин и абхазов если еще и не полностью сформировался образ врага по отношению друг к другу, то во всяком случае очень сильно пошатнулось взаимное доверие, во всяком случае закрылись уши и сердца для того, чтобы чувствовать боль и проблемы друг друга, во всяком случае, помутился разум до того, что он мог допустить самую невероятную несправедливость, подлость и насилие друг от друга…

Отсюда понятна та мнительная настороженность, с которой в Абхазии воспринимали каждое слово, каждое решение, исходящие из Тбилиси, читали каждую строчку в грузинской периодике, а в Грузии и в особенности в тех ее районах, что примыкают к Абхазии, относились к любой информации, исходящей из нее.

К июлю 1989 года центральное место в этой информации заняли события вокруг филиала Тбилисского университета, подаваемые и воспринимаемые грузинами, как чудовищная дискриминация по отношению к ним, как покушение на их право образовывать своих детей, как вызов и как доказательство агрессивных устремлений абхазской верхушки.

Неформальные грузинские движения как в самой Абхазии, так и в Грузии были полны решимости дать достойный отпор этому вызову и как можно судить по хронологии мероприятий, проводимых ими, и по распространявшимся ими документам, газетам и листовкам, вели интенсивную работу в подготовке такого отпора. Тем же самым занимались и абхазы. Поэтому можно абсолютно достоверно утверждать, что к середине июля вся территория Абхазии и значительная часть территории Западной Грузии представляли из себя единую взрывоопасную зону – достаточной силы инцидент в одной её части неизбежно должен был привести к взрыву стихийных масс по всей этой территории. В подтверждение этому власти располагали и достаточно точной оперативной информацией. Тем не менее, как бы исключая саму возможность взрыва, власти не только ничего не предпринимают для укрепления органов общественного порядка на местах, но еще более ослабляют их, концентрируя милицейскую рать в Сухуми – согласно полученному распоряжению всех РОВД автономной республики были вынуждены направить утром 15 июля в Сухуми весьма ощутимую для себя часть своих сотрудников. более того, власти призвали в этот критический день в Сухуми и первых лиц со всех районов Абхазии – первых секретарей райкомов, – то есть в нашей системе единственных людей в районе, которые еще способны на какие-то самостоятельные решения в неординарных ситуациях, на какую-то инициативность. Тем самым всей районы Абхазии были фактически обезглавлены, рошены на произвол стихии.

Скажут, хорошо быть умным задним числом, а тогда-то главное было не дать сработать самому детонатору, купировать события у блокированной грузинской школы. Конечно, но это отнюдь не освобождало руководство республики от обязанности просчета худших из возможных вариантов. Это, во-первых. Далее, во-вторых. Как следует из свидетельских показаний на судебном следствии Колбая и Богапша – тогдашних первых секретарей Гальского и Очамчирского районов – уже в первой половине дня 15 июля стало ясно, что их авторитета не достаёт для того что бы взять ситуацию под контроль, – люди требовали первого секретаря обкома. Уж тогда-то, наверное, можно было б и отпустить «хозяев» районов по домам. Но нет, за исключением Колбая, у которого было какое-то запланированное мероприятие в районе, остальных секретарей оставляют в Сухуми. Богапш, например, смог с большим трудом, на катере, попасть в Очамчиру только к четвертому часу ночи…

Да, если ставить себе задачу беспристрастного выявления тех, чьи действия или бездействие активно способствовали как созданию взрывоопасной ситуации во всем регионе, как доведению ее до крайних степеней накала страстей в Сухуми, так и были ответственны за неадекватность или недостаточность мер, предпринятых для остужения страстей, для овладения ходом событий, то обойти внимание руководителей обеих республик – Грузинской и Абхазской – просто невозможно. Люди ждали прихода первого секретаря обкома Хишбы… Напрасно ждали, убоялся прийти к ним Хишба. Сотрудники милиции докладывали своему министру внутренних дел Грузии Горгодзе, в то время как он со своей свитой заходил в здание министерства о сложности ситуации у грузинской школы (а до нее от МВД Абхазии всего-то метров 300 !), призывали прийти и попытаться авторитетом остудить горячие головы – не нашлось для этого у министра времени. Не нашлось времени и для разговора с возбужденными людьми и у тогдашних Председателя Верховного Совета Грузии Черказия и второго секретаря ЦК КПГ Павшенцева. Кстати сам факт прибытия в Сухуми и Черкезия, и Павшенцева, и Горгодзе, и многих других руководителей Грузии рангом чуть пониже, показывает, что ситуация ими расценивалась как очень серьезная, только вот толку от их появления не было никакого. Не знаю уж чем они занимались в эти последние часы перед взрывом, какие-такие неотложные вопросы решали, безотлагательные встречи проводили, только я не знаю ни одного свидетельства или документа проливающего хоть какой-нибудь свет на отдачу от их появления в Сухуми.

Драка в парке Руставели, погром грузинской школы, нападение на абхазов на площади Ленина – все эти изначальные инциденты, послужившие запалом для все последующих событий в Сухуми и взрыва в регионе, все они происходили в непосредственной близости, буквально на виду у партийных и правительственных учреждений Абхазии, рядом с обкомом партии, рядом с МВД, рядом с Советом Министров. Ладно, не было времени у руководства, чтобы раньше прийти к людям хотя бы на пять минут (я уж не говорю быть с ними до тех пор, пока не создалась бы уверенность, что угроза физического насилия противостоящих масс миновала). Но как можно было оставаться в кабинетах, когда рядом за их толстыми стенами начинали разворачиваться события без всякого преувеличения трагические, когда люди хватали в руки, что попадя, колья, рейки, камни для того, чтобы идти с ними на других людей, когда, наконец, в ход пошли ружья и взрывчатка?

Да, набравший силу поток не остановить без специальных мощных средств, без значительных усилий, но у его истоков это подчас под силу и одному человеку. Уверен, что если бы и тут первые лица республик бросились меж конфликтующими в самом начале, их авторитета еще достало бы на то, чтобы заставить людей остановиться, осознать недопустимость того, что с их помощью чуть не свершилось…

Нечто похожее на моих глазах произошло недавно в Кишиневе, когда не прошел с ходу в Верховном Совете Молдовы Декрет о власти. Депутаты, высказав ряд обоснованных претензий к его проекту, решили поручить проект доработать и вынести им на обсуждение в новой редакции на следующий день, а люди, собравшиеся у парламента и с нетерпением ожидавшие принятие Декрета, не разобрались, решили, что Декрет вообще забаллотирован ставленниками партократии, не желающей расставаться с властью, начали возмущаться. Дело дошло до ОМОНовцев, камней, дубинок, исполосованных ими спин и финиша в виде нарастающего кипящего гневом людского вала у подножия здания ЦК КПМ, вала, грозящего смести и жиденькие цепочки милиционеров, охранявших партийную цитадель, и саму цитадель… И тут сквозь «вал» к ступенькам на которых стояли милиционеры пробился с мегафоном премьер-министр Молдовы Мирча Друк, и как только он заговорил, застыл «вал», внимая ему. Долго и горячо говорил домна (молд. – уважаемый) Друг, и когда он кончил, то хоть на вид еще и грозен был людской вал, но чувствовалось, что все, нет уже в нем той разрушительной энергии, что дает уверенность в своей правоте. Зерна сомнения разогнали туман неправедного возмущения, открыли глаза и вот это уже и не «вал» вовсе, а люди со своими заботами и проблемами.

Но в Сухуми не нашлось своего Мирча Друка, и люди перестали быть людьми, а стали лишенными своей воли песчинками двух сшибившихся валов. Потом валы разошлись, оставляя за собой побитых и раненых, но развел их не разум, а страх перед взаимным ружейным оскалом. И страх этот очень быстро охватил всю республику, весь регион. Страх заставлял верить в самые невероятные слухи, заставлял вооружаться, громить РОВДы и другие оружейные арсеналы, одних страх гнал туда, где находились их родные, другим рисовал образ первых как чудовищ, нападающих на них, прорывающихся через них, чтобы принять участие в сухумской вакханалии, третьих охватывал «праведным» огнем отмщения… Десятки, сотни бесчисленных драм, униженных, оскорбленных, избитых, раненых и, увы, десятки убитых. Так что неужели во всем этом действительно, как можно понять из приговора высокого Суда, повинны Гурджиа и Шларба? Неужели все началось только после того как утром 16 июля они раздали охотничьи ружья и патроны, а до этого не было ни тотального страха, ни диких слухов о сбрасываемых в море озверевшими абхазами грузинских детей и женщин, не было ощерившейся так называемыми «фильтрационными» пунктами, а попросту пикетами из вооруженных толп местных жителей; сухумской трассы, по которой без броневой техники во избежание излишнего кровопролития не решились двигаться даже внутренние войска?

Нет, как показали множество свидетелей в ходе судебного следствия, все это было, как были еще ночью и нападения на РОВДы и другие объекты с целью захвата оружия, и поток людей со стороны Западной Грузии. Однако все эти показания были тщательно обойдены в обосновательной части приговора. Более того, судебная коллегия в составе председательствующего, члена Верховного Суда СССР Ж.Рамазанова, народных заседателей НюБордеану и С.Курбанова, не побрезговала использовать даже такие методы, как выхватывание из показаний в целом работающих против обвинения, кусков, которые вне оставленного без внимания контекста и с тенденциозной подачи работали уже на обвинение, как прямые передергивания…

Да, я, разумеется, понимаю, что каждый должен отвечать за свои грехи, что общий большой грех тех, кто допустил эту трагедию, не умаляет вины как тех, кто дал в себе пробудиться звериному началу, так и тех кто своими поступками, действиями еще более усугубляли последствия трагедии, нагнетал конфронтацию. Но давно сказано, что правая цель не может быть достигнута неправедным путем, неправедными средствами, а средства к которым прибегла судейская коллегия при составлении приговора вызывающе-откровенно неправедны. И я готов отвечать за свои слова – есть приговор, и есть полная магнитофонная запись процесса.

Хорошо, скажут мне, но как бы там ни было, а факт раздачи ружей и боеприпасов твердо установлен, не отрицали его и обвиняемые, так ли уж важны те детали, о которых говорите вы? Важны! Дело в том, что превышение служебных полномочий является преступным и вызывает правовую ответственность только в тех случаях, когда оно имело особо тяжкие последствия – вне методов же к которым прибег суд, как видно, доказать что такие последствия имели место от действий Гурджия и Шларбы невозможно. Вероятно, вы удивлены, как так? – ясно же, что появление у людей дополнительной тысячи ружей не могло не усугубить ситуацию. Да нет, к частью или к сожалению, но жизнь не так прямолинейна, в ней могут быть разные варианты. Согласитесь, одно дело когда кто-то захватывает оружие с целью нападения на другого и совсем другое, когда он это делает помышляя только о самообороне, одно дело если вам в руки попало минимально-достаточное для обороны средство, и совсем другое если обороняясь вы начинаете размахивать… атомной бомбой. Ну бомба, ни бомба, а не прояви Гурджиа с Шларбой ответственное понимание ситуации и обезумевшие от страха очамчирцы обязательно овладели бы боевым оружием, хранившимся в местном РОВД. Именно такой вывод следует из показаний большинства сотрудников этого отделения милиции.

* * *

Однако давайте хотя бы схематично попытаемся представить себе события в Очамчирах. Только прежде необходимо несколько слов сказать и о самих Очамчирах. Так вот, хотя Ачамчирский район и не является пограничным в Абхазии – между ним и Западной Грузией лежит еще Гальский район, – но фактически сегодня граница между территорией преимущественно грузиноязычной и территорией расселения современного абхазоязычного населения проходит даже не по границе Очамчирского района, а по реке Галидзге, протекающей сразу за Очамчирами – стоит перейти мост и вы уже попадаете в грузинское село Илори. Правда, есть несколько абхазских сел и за Галидзгой, но в целом картины это не меняет. Отнюдь этнически не однородны и сами Очамчиры. В них примерно поровну абхазов и грузин, есть некоторое число русских и представителей других национальностей.

К слову сказать, сейчас грузины и в целом по Абхазии составляют почти половину ее населения, а вот абхазы всего-то 17 процентов, что в условиях существующей полной правовой лакуны в межнациональных вопросах, само по себе создает объективные предпосылки для возникновения конфронтации между ними. Абхазы не без основания видят угрозу своего полного растворения в массе экспансирующего грузинского этноса, стараются как-то воспрепятствовать таким тенденциям, грузины же опять таки не без основания расценивают такие попытки как дискриминацию в отношении себя, как ущемление каких-то своих прав. Да, отсутствие четких правовых норм и обязательств – это отличная почва для произрастания как взаимных претензий, так и прямого произвола. Но эта актуальная тема явно выходит за рамки моего нынешнего повествования. Потому вернемся к нашим баранам.

Как вы понимаете, одним из естественных следствий такого положения Очамчир является то, что при всяком обострении в грузинско-абхазских отношениях чреватым усилением потока грузин в Абхазию, именно мост через Галидзгу использовался для отделениях тех, кто ехал в республику по обычным житейским или служебным делам, от тех, кто устремлялся в нее для проведения каких-то акций, могущих по мнению страж порядка еще более подлить масла в огонь. Галидзга – река хотя и небольшая, ее можно преодолеть и вброд, а во многих местах и на большегрузных тяжелых машинах, но для автобусов и легковушек путь через нее один – по мосту. Проведению этой фильтрационной работы безусловно способствовало и то, что среди сотрудников местного РОВД, как и в целом в Очамчирах, много грузин, – благодаря этому, как правило, удавалось избегать острых конфликтов с теми, кого не пропускали. В ответ на полученную оперативную информацию РОВД установил в обычном порядке такой фильтрационный пост на мосту и с утра 15 июля. Однако, в течение всего дня, как показал в суде старший по посту инспектор дорожно-патрульной службы Амиран Читанава, причин кого-либо не пропускать не возникало. А в семь вечера он и вообще получил приказ пропускать все машины в направлении Сухуми беспрепятственно. Приказ несколько странный если учесть, что в Сухуми в это время уже произошел первый инцидент – массовая драка в парке Руставели, – ну да ладно, Читанава об этой драке ничего не знал и потому к приказу отнесся спокойно. Зато его удивило появление МАЗов, прибывших около 9 вечера для перекрытия моста. Оказалось, что их направил из Очамчирского АТП замполит РОВД Эхвая в связи с беспорядками в Сухуми. Но перекрывать мост до дополнительного приказа Читанава не стал. Около 23 часов к посту подъехал прокурор района Гурджиа, приказавший пропускать только машины, следующие через Абхазию транзитом или с людьми, возвращавшимися к постоянному месту жительства. А около полуночи пришло сообщение, что со стороны Гали движется колонна автомашин во главе с тяжелым карьерным БЕЛАЗом и замполит послал Читанаву к границе района с тем, чтобы он по рации передал когда мимо него пройдет колонная и оставшиеся бы у моста успели его заблокировать, что и было сделано. В 00.25 мимо Читанавы прошла головная часть колонны, он ее обогнал и когда подъехал к мосту, то на нем уже стояли МАЗы. Тем не менее БЕЛАЗ благодаря своим высоким колесам умудрился прорваться, используя пешеходную дорожку, но его остановили, забросав камнями. Тут подоспели грузины из подъехавших машин, один из них попытался вступить в переговоры, но раздался выстрел и вот первая жертва – безоружный Шаматава. Последовала короткая рукопашная стычка и грузины с проклятиями и угрозами, что вернутся уже с оружием для отмщения и «пройдут катком», уезжают…

Таковы факты по показаниям большинства свидетелей. Суд же, хотя в числе прочих ссылается и на этих свидетелей, так описывает те же события: «Из показаний свидетелей Эхвая, Салия, Челидзе, Читанава, Хубуа… явствует, что 15 июля 1989 года, когда проводилась фильтрация проезжающих машин по мосту через реку Галидзгу никаких правонарушений не было. Между 22 и 23 часами на мост прибыл прокурор района Гурджуа и распорядился полностью перекрыть движение, установив на проезжей части моста большегрузные автомашины, что и было сделано. Это привело к тому, что около мочта стали накапливаться автомашины и люди, следовавшие в сторону Сухуми, которые стали проявлять недовольство и возмущение. Создалась напряженность. Около 24 часов со стороны города Гали появилось несколько автомашин во главе с БЕЛАЗом, которые пытались прорваться через мост, но постом милиции вместе с местными жителями это было предотвращено. При этом произошло столкновение между местными жителями и приехавшими, в процессе которого выстрелом из нарезного оружия был убит житель г.Гали Шаматава. После чего приехавшие повернулся назад. По показаниям свидетелей при этом столкновении факта применения огнестрельного оружия со стороны прорвавшихся через мост не установлен…» Далее в приговоре говорится о том, что по показаниям ряда свидетелей «единственной целью , направлявшихся в сторону Сухуми жителей Гальского и Зугдидского районов в условиях отсутствия полной и достоверной информации о происходивших там событиях, нагромождения различных слухов, было стремление узнать правду об этих событиях и судьбе находившихся там родственников, близких, детей, сдающих вступительные экзамены… Агрессивных намерений в отношении абхазского населения они не имели. Противодействие этому стремлению, перекрытие автодвижения на основной автомагистрали, обстрел пытавшихся прорваться через мост и убийство Шаматавы привели к (лакуна в магнитозаписи, а по смысле – обострению ситуации, а впоследствии) к перестрелке между противоборствующими сторонами».

Разночтения вроде не так велики – «приказал пропускать транзитные машины и машины с жителями районов Абхазии» и «распорядился полностью перекрыть движение», мост блокирован при непосредственной угрозе прорыва БЕЛАЗа и сразу же после распоряжения Гурдуа, но эти «мелочи» дают суду возможность сделать вывод о том, что уже тогда поздним вечером 15 июля Гурдуа своими действиями способствовал созданию конфликтной ситуации на мосту и чуть ли не является косвенным виновником убийства Шаматавы. Между тем суду было очень хорошо известно и из показаний свидетеля Шоуа, и из показаний председателя Очамчирского комитета народного контроля Аршбы, что прорвись грузины через мост, они вскоре бы налетели на очень мощный абхазский пикет у села Тамыш, где б дело вряд ли закончилось миром. Так что в действительности и эти указания Гурджуа объективно работали на защиту как интересов абхазов, так и грузин. Что же касается того, что уберегая от одной беды именно они создали конфликтную ситуацию у моста, то и тут надо разобраться отталкиваясь от установленных фактов, а не от воображаемых или, скажу мягче, альтернативно допускаемых.

Да, указание Гурджуа действительно вызвало скопление машин у моста – легковых машин с людьми, которых не пропустили во их же благо. Я сам в тот день часом раньше был в точно такой же ситуации у пикета на Маджарке. Я ехал с абхазами, а пропускали только машины с грузинами, да и то не все – людей уговаривали не ехать, не подвергать себя ненужному риску. Заправляли там всем полностью гражданские, хотя присутствовал и автоинспектор. Набралось очень много машин, но никто и не думал прорываться силой, а постояв какое-то время разворачивались и уезжали, уехала и машина с моими абхазами, а добрался до Сухуми с грузинами.

Вероятно, что-то похожее было и у моста через Галидзгу, с той разницей, что там пропускали не по национальному признаку, а по месту проживания. Но все резко изменилось с прибытием автоколонны. разумеется, прибыла она отнюдь не в связи с приказами Гурджуа – на это прямо не посмел указать и суд. И на формирование колонны, и на то, чтоб добыть карьерный БЕЛАЗ, который можно было пригнать только с Ингури ГЭС, требовалось время большее того, что прошло с момента появления Гурджуа. Так что пригнали к Галидзге эту колонну не распоряжения Гурджуа, а по крайней мере слухи о событиях в Сухуми. Слухи действительно жуткие и это заставляет усомниться в искренности свидетелей показывающих, что грузины были безоружны – «и перочинного ножичка не было у них». Не самоубийцы же они, чтобы бросаться в тот ад, что живописали слухи, с голыми руками. Нет, я уверен, что были и такие, может большей частью на тот момент были такие – страх за близких мутит разум, – но не у всех же…

В приговоре говорится, что «факт применения огнестрельного оружия со стороны прорывавшихся не установлен», но точно так же не установлен и факт обстрела пытавшихся прорваться через мост. И то, и другое утверждение опирается на противоречивые свидетельские показания. Тем не менее из приговора получается, что последний факт доказан, установлен. Да, есть убийство Шаматавы, но разве исключена возможность, что его убила шальная пуля от своих же? Я понимаю, это звучит кощунственно, но судебный приговор это не художественное произведение, устанавливая истину нельзя поддаваться ни чувствам, ни тем более пристрастиям. Во время судебного следствия я был вполне солидарен с председательствующим, когда в ответ на утверждение свидетеля Квитерия, ставшего очевидцем убийства Эхвая, что так как Эхвая никак не могла найти пуля из-за Галидзги – «для этого б ей пришлось по кривой лететь», – то его убили со стороны илорских дворов, так вот в ответ на это утверждение председательствующий спросил: «а почему вы исключаете возможность рикошета?» Действительно, почему? Ну так подобный же вопрос можно задать и в связи с убийством Шаматавы.

Такого же характера «беспристрастность» и «объективность» выдерживается и во всей дальнейшей части приговора. По показаниям свидетелей (Колбая и Богапша – первых секретарей Гальского и Очамчирского райкомов КПН, председателей комитетов народного контроля из Гали и Очамчиры – Чегии и Аршбы, милиционера Хубуа и других) вооружившиеся люди вернулись со стороны Гали в районе шести утра, после чего началась стрельба, что и вызвало панику в Очамчирах и осаду РОВД… Особенно тут ценны показания Хубуа, который все наблюдал из своего дома в Илори, где он был вместе с рацией: «…Между 5 и 6 утра услышал звук машин – сразу передал по рации. Машины были в основном грузовые, в них много людей, часть по пояс голые, много оружия, в том числе автоматы, малокалиберки и еще какое-то оружие, я такого и не видел. Подъехав, рассыпались по берегу и открыли стрельбу». Но приговор игнорирует эти показания, утверждая, что «многотысячная вооруженная толпа из Зугдиди» появилась только после обеда и была вызвана раздачей оружия в Очамчирах. Многотысячная – да. Но когда спящих очамчирцев разбудила утренняя автоматная и ружейная пальба им было не до подсчета нападавших на них – для них более чем очевидна была опасность, поэтому они и кинулись за защитой в милицию.

Да, они пришли не нападать, а требовать, чтобы их защитили – так говорят все свидетели, включая и сотрудников милиции грузинской национальности. Кстати, на мосту с трех часов ночи не оставалось ни одного милиционера, – их сняли для укрепления обороны самого РОВД… Требования людей были более чем естественны. Во-первых, куда же еще им и обращаться за защитой, как ни в милицию. А во-вторых, очамчирцы были полностью лишены возможности защитить себя самим – согласно постановлению Совета Министров Грузии еще весной у населения Абхазии было изъято все зарегистрированное охотничье оружие. «Защитите нас или верните нам наши ружья, и мы сами себя защитим», – требовали люди. В ответ ни звука. Тогда в здание полетели камни и даже бутылка с зажигательной смесью… Тут-то и появляется Гурджуа, он пробрался сквозь толпу и потребовал, чтобы его пропустили внутрь. Там и в разговоре с дежурившими офицерами, и потом в кабинете и.о. начальника РОВД Хоравы Гурджуа повторил требование народа – «защиту или оружие» – уже как официальное лицо, деятельность которого согласно закону о прокуратуре СССР «имеет задачу охрану от всяческих посягательств прав и свобод граждан» и на которого согласно ст.3 этого закона возложена обязанность «по координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью». Но Хорава, ссылаясь на то, что у него имеется прямой приказ охранять находящееся в РОВД боевое оружие и ни в коем случае не выдавать населению оружие, изъятое у него, отказывается выполнить требование прокурора района…

«И поступает абсолютно правильно, – утверждает государственный обвинитель В.Бондаренко. – Ибо согласно закону о прокуратуре СССР на прокурора возлагается высший надзор за точностью исполнения законов всеми министерствами, ведомствами, предприятиями, учреждениями и его задача состоит в повсеместном укреплении социалистической законности и правопорядка. Правами командовать милицией и тем более раздавать оружие, что сделал Гурджуа, он не наделен. Гурджуа не имел права этого делать, не только он, но и ни одно другое должностное лицо».

Хорошо, ну а каким иным образом Гурджуа мог защитить от посягательств «права и свободу», саму жизнь очамчирцев? – на этот вопрос Гурджуа не получил ответ ни на процессе, ни в Прокуратуре СССР.

Налицо казалось бы юридический казус, возникающий в ситуации, когда обязанность соблюдать закон и обязанность защищать людей входят в противоречие друг с другом. Раньше этот казус разрешался очень просто: с помощью института фактически не подзаконной власти. Глава партийной организации региона, ни за что с буквы закона не отвечающий, в то же время обладал практически всей полнотой исполнительной власти. Если в нормальной жизни это загоняло нас в болото, то в чрезвычайных обстоятельствах порою играло и положительную роль, в обстоятельствах, требующих быстрых решений, четкого исполнения, единовластия. Недаром эе во всем мире существуют институты военного и чрезвычайного положения, вводящие единовластие во время таких чрезвычайных обстоятельств, есть и механизмы, позволяющие быстро задействовать эти институты. Очевидно, уж коли мы пошли на ломку системы власти, существующей вне действия законов, нам необходимо создать достаточные правовые основания для действия подзаконной власти в подобных чрезвычайных обстоятельствах для оперативного задействования региональных механизмов единовластия. Тогда не будет и почвы для возникновения таких казусов. Пока же, если нам не повезет на своего Мирчу Друка, который смог бы уберечь нас от возникновения самих чрезвычайных обстоятельств, то дай бог, чтоб у нас нашелся хотя бы свой Валерий Гурджуа, который бы думал не о том, как спрятаться за букву закона, инструкции, приказа, а о том, как защитить нас, который бы не где-нибудь, а в своем сердце чувствовал ответственность за нас…

«Прокурор вышел от Хоравы злой, – рассказывает автоинспектор Амиран Челидзе. – Говорит, «закрылись как крысы! Не можете защитить – выдайте оружие, чтоб люди сами себя защитили!» И вышел к толпе, которая вместе с ним пошла в сторону агропромбанка…» А в агропромбанке хранились изъятые у людей ружья, и прокурор действительно организовал их раздачу. Но при этом он умолял людей не позорить абхазов (хотя ружья брали и грузины) и стрелять вверх для создания шумового защитного эффекта, и только в крайнем случае, при прорыве нападающих, по ногам. Верно и то, что майор Шларба организовал выдачу снаряженных дробью патронов из охотничьего магазина, – ружья в банке хранились, как вы понимаете, без боеприпасов. Как верно и то, что вне этих действий Гурджуа и Шларбы даже если бы и не прорывались стрелявшие из-за Гадзги, то уж местное РОВД было бы наверняка разгромлено и в охваченную паникой, еще более разгорячившуюся от штурма милиции толпу попало б большой количество боевого оружия.

Что же касается того, что эти действия обвиняемых привели ко всем тем страшным последствиям, о которых говорится в приговоре, то это притянутся за уши нелепица, которая противоречит как тому, что показало судебное следствие, так и простой здравой логике. На фоне тех диких слухов, что будоражили население Гальского района и Западной Грузии всю ночь, новая информация о раздаче оружия уже ничего не меняла. Уж если на то пошло, то с гораздо большим основанием можно считать, что новый всплеск панических настроений в этом регионе вызвало сообщение о… прибытии в Очамчиры спецназовцев во главе с генерал-полковником Шаталиным. Тем более, что когда Шаталин со своими ребятами снял осаду с Галидзского моста, то в Гали, как следует из показаний свидетелей, под влиянием слуха о том, что абхазы с поддержкой спецназовцев перешли в наступление на Гальский район с тем, чтобы вытеснить грузин за Ингури, было предпринято самое массированное нападение на местное РОВД, где в тот момент находилось все руководство района. Более 6 тысяч человек, многие из которых уже были вооружены автоматические оружием, обвиняя находившихся в РОВД в предательстве,, ультимативно требовали, чтоб населению наконец-то возвратили изъятые у него охотничьи ружья для защиты от абхазов.

«В эту сложную минуту я понял, что может быть уничтожено и районное руководство, – свидетельствует и.о. заместителя министра внутренних дел Абхазии полковник Тунге. – Решил пойти на организацию отряда самообороны из числа известных нам местных охотников, выдав им 20 ружей (не очень понятно, каким образом эти 20 охотничьих ружей могли удовлетворить толпу и так вооруженную в числе прочего автоматами? – Прим. авт.). Была отдана команда, чтобы съездили и привезли эти ружья – ночью после первых атак на милицию удалось вывезти все оружие, и охотничье, и боевое в село. Однако произошла ошибка и привезли все вывезенное оружие, в том числе и боевое. Толпа напала и отобрала его все» (по другим показаниям толпа выследила, где было спрятано оружие).

Да, из этого рассказа получается, что руководство Гали на тот момент совершенно не владело ситуацией. В Гали в это время, как говорит Тунге, находилась сорокатысячная толпа из Западной Грузии, вооруженная в числе прочего автоматами и пулеметами. Кроме того, 20 тысяч находилось в районе реки Галидзги. Положение сложное, что и говорить. Но неужели остатков авторитета всех руководителей района не хватило б что б вступив в контакт с известными им местными лидерами неформалов, организовать группу, которая б съездив к Галидзге, могла вернувшись развеять нелепые слухи о нападении абхазов со спецназовцами? И ехать-то до этой реки всего каких-нибудь четверть часа. Чего ради вообще надо было сидеть закрывшись в РОВД, держать его оборону, коли там не было оружия? Сделали б из РОВД, коли уж там все собрались, штаб обороны Гали и действовали б в тесном контакте с людьми… Много чего тут неясного и непонятного, что учитывая огромное число потенциальных свидетелей было бы вероятно не так уж сложно и прояснить при мало-мальски квалифицированном расследовании. Но следствие, было возбужденное по факту этого захвата оружия, затем прекратили, да так, что даже никак не найдется постановление о его прекращении, из которого была бы ясна мотивация такого, на мой взгляд, странного решения…

Да, так что, как видите, не только попытки очамчирцев самим защитить себя, но еще более и действия внутренних войск в их защиту способствовали эскалации экстремизма в Гали и Западной Грузии. Впору ставить вопрос об ответственности Шаталина…

* * *

Не знаю, сумел ли я убедить вас, но для меня лично достаточно очевидно, что данный процесс, который я наблюдал в Верховном Суде СССР с 6 августа, увы, относится к тому классическому образчику нашего советского правосудия, лицо которого определилось начиная с процессов 30-х годов, правосудия отстаивающего не истину, а интересы системы, правосудия не народного, но воистину казенного. Но в чем могут состоять интересы системы в данном случае?

Объективно не знаю, на судебном процессе о них не говорилось, а субъективно… Что ж, можно вспомнить, например, о той телеграмме с протестом «против незаконных действие Всесоюзных органов власти и существующих структур» и требованием «не нарушать суверенных прав двух народов» и «немедленно вернуть уголовное дело Гурджуа-Шларбы в Верховный Суд Грузинской ССР для проведения судебьного следствия», что была …окончание отсутствует…

Заказанный приговор

30 августа судебной коллегией Верховного суда СССР вынесен приговор по делу В. Гурджуа и Д.Шларбы – бывшего прокурора и бывшего начальника вневедомственной охраны Очамчирского района Абхазской АССР.

Суд признал обоснованный предъявленное им обвинение в преступном превышении служебных полномочий (раздаче охотничьих ружей и боеприпасов к ним во время межнационального конфликта в Абхазии, небольшом городе) с особо тяжелыми последствиями (эскалация насилия и межнационального конфликта, убитые, раненые, погромы РОВД в Западной Грузии) и приговорил к лишению свободы в колонии усиленного режима соот. на 2 года и год.

Весь дух, каждое слово этого приговора выдержаны в добротном стиле печально знаменитой советской школы правосудия, весьма мало заботящейся о поиске истины, превыше которой при всех обстоятельствах являются интересы системы. В данном случае, повидимому, в интересы системы, в интересы центра, входило бросить «кость» наиболее экстремистски настроенным националистическим кругам Грузии, показать, что центр, Москва, которых они клянут на каждом углу на самом деле вполне справедливы по отношению к ним, и даже лояльны, а тем самым хоть немного, но укрепить и позиции грузинских коммунистов на пред. осенних выборах. И вот вопреки всем материалам судебного следствия, приговор чуть ли не слово в слово повторяет обвинительное заключение, обосновывая свою вводную часть с помощью самой беззастенчивой тенденциозности, подтасовок, умолчаний, игнорирования подлинных обстоятельств…

На самом же деле обвинительное заключение, фактически легшее в основу приговора, как очень убедительно показала защита, – а ее доказательно никто не опроверг – несостоятельно по меньшей мере по трем причинам. Во-первых, действия Гурджуа и Шларбы были вызваны абсолютной их, как, впрочем, и всех остальных жителей Очамчира, уверенностью в грозящей им со стороны Грузии опасности. Я был в те дни в Абхазии и знаю, что взаимный страх действительно пронизывал каждый абхазский и грузинский дом, о том же говорят и материалы судебного следствия. Обуреваемые страхом люди бросились за защитой в милицию, но доблестные защитники доблестно исполняли приказ по охране оружия, находящегося в РОВД, и не пожелали идти на оборону моста, где удерживались прорывающиеся и тоже обезумевшие за судьбы своих близких, находящихся в Сухуми, грузины. Раздача охотничьего оружия и снаряженных дробью патронов к нему, во-первых, увела … н е п о н я т е н п о р я д о к

…вечера. Узнать-то узнал, но проехать со своими абхазскими друзьями уже не смог – дорога ощерилась так называемыми фильтрационными пунктами – в абхазских селах местные жители не пропускали грузин, в грузинских – абхазов. Поэтому выехав с абхазами, в город я попал с грузинами. Можно предполагать, что подобная…

За отсутствием места я лишен здесь возможности аргументированно показать несостоятельность и чудовищное бесстыдство приговора, сработанного крайне топорно. ….. суть поступка Гурджуа и Шларбы заключается в том, что тогда, когда всю Абхазию и Западную Грузию охватил тотальный взаимный страх, когда единственной заботой многих ответственных слуг народа заключалась в том, чтобы не сделать как-нибудь чего-нибудь в этой …… ситуации такого, за что потом придется отвечать, Гурджуа и Шларба взяли на себя такую ответственность. Да, они раздали людям охотничьи ружья и патроны, снаряженные дробью, к ним. Но никто не был убит из охотничьих ружей, все, погибшие у моста через речку Галицзга, где очамчирцы держали оборону против прорывающихся людей из Гальского района и Западной Грузии, были убиты из нарезного оружия. И только один бог знает насколько увеличилось число жертв, если б вместо охотничьих ружей очамчирцы б вооружались боевым оружием, хранившимся в РОВД. А показывает судебное следствие, от разгрома РОВД спасли именно действия Гурджуа и Шларбы. Очамчирцы полагают, что только благодаря Гурджуа и Шларбы им удалось сдержать натиск вооруженных автоматами и пулеметами и разъяренных нелепейшими слухами людей из-за моста. Может быть, и так, а может быть, им удалось бы их удержать и с помощью автоматов, добытых в РОВД – не знаю. Зато я наверняка знаю другое, поступок Гурджуа и Шларбы объективно и направлен был и на защиту как самих очамчирцев, так и тех, кто силился прорваться через них в Сухуми, и фактически сработал в этом направлении, уменьшил возможное количество жертв с той и другой стороны. Знает об этом и высокий суд – не может не знать, я ж с судьями находился в одном зале. Но знания – знаниями, истины – истинами, но есть же еще и высшие интересы…

30 августа и в предыдущие дни процесса за высшие интересы системы достойно стояли Председатель судебной коллегии, член Верховного суда СССР Ж. Рамазанов, народные заседатели Н.Борулану и С.Курбанов, прокурор Управления прокуратуры СССР В.Бондаренко. Все они – не последние каменщики того «правового» общества, что создается у нас. Запомним их имена.

Президенту СССР М.С.Горбачеву
Председателю ВС СССР А.И.Лукьянову
Председателю Верховного суда СССР Е.С.Смоленцеву

О Б Р А Щ Е Н И Е

Мы, делегаты съезда представителей автономных образований СССР, обращаемся к Вам в защиту бывшего прокурора Очамчирского района Абхазской АССР Гурджуа В.Т. и бывшего сотрудника отдела внутренних дел этого района майора милиции Шларба Д.В., осужденных 30.08.90 г. Судебной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в превышении власти.

Гурджуа В.Т. и Шларба Д.В. обвинены в том, что они незаконно роздали оружие и боеприпасы населению, что привело к эскалации конфликта между абхазцами и грузинами, приведешего к человеческим жертвам.

Мы не можем согласиться с таким выводом потому, что в июле 1989 г. пристально следили за событиями, происходившими тогда в Абхазской АССР, и знаем в каких условиях и с какой целью Гурджуа В.Т. и Шларба Д.В. приняли решение о раздача оружия населению. Вследствие шовинистической провокационной деятельности грузинских неформальных организаций с начала 1989 г. межнациональные отношения между абхазами и грузинами постоянно накалялись. Идя на поводу у этих организаций, Совет Министров Грузинской ССР принял беспрецедентное в мировой практике решение о разделе Абхазского государственного университета по национальному признаку.

В связи с этим решением, в ночь с 15 на 16 июля 1989 г. в г.Сухуми между абхазами и грузинами произошло кровавое столкновение. Узнав об этом из западных районов Грузии десятки тысяч вооруженных людей двинулись на Сухуми. В целях преграждения пути этой разъяренной человеческой лаве мост через реку Галицзга в г.Очамчира был перекрыт. Однако нападавшие стали предпринимать попытки преодолеть препятствие и продолжать свое наступление на Сухуми. Милицейский пост, выставленный на мосту, разбежался и сдерживание наступавших легло на плечи добровольцев из населения. нападавшие сильно превосходили защищающихся и числом и вооружением. И когда угроза прорыва сделалась реальной, а власти показали свою неспособность защитить население, толпа горожан окружила РОВД и стала требовать выдачи оружия, а когда ей в этом было отказано, она стала угрожать захватом боевого оружия силой. К этому времени правоохранительные органы не владели обстановкой. Именно в этих условиях с целью предотвращения захвата боевого оружия и организации защиты населения от нападавшей массы вооруженных людей Гурджуа В.Т. принял продиктованное ситуацией решение – выдать населению охотничьи ружья. Благодаря этому был предотвращен прорыв заслона, что предотвратило большие человеческие жертвы, но противостояние длилось до второй половины 16 июля, когда подошли части войск МВД СССР.

Следует обратить внимание и на тот факт, что выданным Гурджуа В.Т. и Шларба Д.В. оружием не был убит и ранен ни один человек. Этим оружием был обеспечен лишь шумовой эффект, который сдерживал наступавших. Вопреки тому, что все это получило подтверждение в суде, Гурджуа В.Т. и Шларба Д.В. были осуждены.

Нет сомнений в том, что решение о признании Гурджуа В.Т. и Шларба Д.В. виновными было принято под сильным нажимом извне.

Мы обращаемся к Вам, высшим должностным лицам государств и судебной системы с призывом проявить политическую мудрость и справедливость и принять меры к пересмотру незаконного приговора в отношении Гурджуа В.Т. и Шларба Д.В. и к их оправданию.

Принято Первым Всесоюзным съездом
представителей национально-государственных,
национально-территориальных
образований и народов, не имеющих
своей государственности

22 сентября 1990 г.
г. Москва

О т д е л ь н о [стр. 24.]

ционализм направлен и против абхазов, армян, русских и азербайджанцев и др. меньшинств, составляющих более 30% населения Грузии».

В последнее время обстановка в Абхазии все еще продолжает оставаться напряженной. По всей видимости, центр дальнейших событий перемещается в автономную республику. После отмены комендантского часа в Тбилиси возобновилась работы и учеба в школах и вузах города. Однако в Сухуми продолжается забастовка студентов грузинского отделения Абхазского университета, выдвигающих совершенно неприемлемые требования: переименование Абхазского государственного университета, отстранение от должностей целого ряда руководящих работников, подписавшихся под Обращением, принятым в Лыхны, и др.