ВЕЛИКИЕ И УДЕЛЬНЫЕ КНЯЗЬЯ СЕВЕРНОЙ РУСИ В ТАТАРСКИЙ ПЕРИОД С 1238 ПО 1505 ГГ.
К оглавлению
XII
УДЕЛЬНОЕ КНЯЖЕСТВО СЕРПУХОВСКОЕ
Серпухов, уездный город Московской губернии, расположен по обоим гористым берегам р. Нары, в четырех верстах от впадения ее в Оку, и при речке Серпейке, впадающей в Нару767.
Время возникновения Серпухова, как поселения, неизвестно. Судя по его географическому положению на южной пограничной черте Московской территории, неподалеку от берега Оки, надобно полагать, что он возник при первых удельных московских князьях и имел значение сторожевого пункта, выдвинутого далее прежних, вероятно, имевших такое же значение пунктов, как Верея и Боровск.
Как город, Серпухов основан - полагаем, что это надобно принять за несомненное - Владимиром Андреевичем Храбрым. Под 1374 г. мы читаем в летописях: "Того же лета князь Володимер Ондреевичь заложи град Серпухов дубов в своей отчине, и даде людем и всем купцем ослабу и лготу многу; и приказа наместничество Якову Юрьевичю, нарицаемому Носильцу, окольничему своему"768. Заложить город, значит иногда возобновить, особенно укрепления, а иногда вновь поставить укрепление вокруг поселка. Но здесь, думаем, надобно понимать это выражение в буквальном смысле: Серпухов заложен, как город; вероятно, он не имел даже укреплений до сего времени, а это не соответствовало, в то давнее время, понятию о нем, как о городе, месте укрепленном; малочисленность населения его также не соответствовала понятию о нем, как о городе, а потому вместе с укреплением его, т. е. с oбpазoваниeм из него города, надобно было сделать его многолюдным. Потому-то Владимир Андреевич и дает людям и всем купцам ослабу и льготу и увенчивает здание тем, что сажает там наместника.
Как велик, по внешности, был серпуховской удел при первом серпуховском князе, видно из духовного завещания Ивана Калиты, который дает сыну своему Андрею: "А се даю сыну своему Андрею: Лопастну, Северьску, Нарунижьское, Серпохов, Нивну, Темну, Голичичи, Щитов, Перемышль, Растовец, Тухачев; а се села: село Талежьское, село Серпоховьское, село Калбасиньское, село Нарьское, село Перемышльское, село Битяговьское, село Труфоновское, село Ясиновьское, село Коломниньское, село Ногатиньское"769.
При последующих князьях и особенно при третьем серпуховском князе, Владимире Андреевиче Храбром, вследствие договоров его с великими князьями, в состав серпуховского удела входили новые волости и города: так, еще у малолетнего Владимира Андреевича преемник Семена Гордого, Иван Иванович, взял Лопастну, дав ему Новый городок770. Впоследствии, когда Владимир Андреевич несколько возмужал, он, через митрополита Алексия, - незадолго, кажется, до кончины последнего (ум. 1378), - обращался к вел. кн. Димитрию Ивановичу с просьбой переиначить мену Лопастны на Новый городок, и великий князь дал ему Лужу, Боровск, Волок, Ржев и другие волости771.
Так как из помянутых сейчас волостей и городов некоторые впоследствии опять выходили из состава серпуховского удела, а Боровск не только не выходил, но составил особый удел, то и о нем нелишне сказать несколько слов.
Теперь уездный город Калужской губернии, Боровск стоит на обоих берегах р. Протвы при впадении в нее р. Тикижа. Он получил, говорят, название свое от окружающего бора, который и теперь прилегает к нему с северо-западной стороны772. Время основания его неизвестно. Цель основания первоначального поселения, из которого образовался Боровск, была, вероятно, чисто стратегическая - наблюдение за набегами врагов со стороны ли Рязанской земли, или со стороны Литвы. Некоторые, неизвестно на каком основании, говорят, что Боровск первоначально входил в состав земли Рязанской773, с чем едва ли можно согласиться: ниоткуда этого, во-первых, не видно, и, во-вторых, надобно заметить, что, главным образом, он расположен на левом, cеверном берегу Протвы, обращенном к Москве, так что в случае набега неприятеля, последнему, при переправе через реку, нужно было выдерживать обстреливание Боровской заставы (гарнизона, стражи) с лeвой стороны р. Протвы.
Боровск начинает упоминаться с первых годов второй половины ХIV в. Так, вел. кн. Иван Иванович дает сыну своему, именем также Ивану, между прочим, "село на Pепне в Боровьсце"774. Боровск принадлежал московским князьям почти до самой кончины митрополита Алексия (ум. 1378), при посредстве которого он достался Владимиру Андреевичу775.
Как увидим ниже, из Боровска с волостями составился удел только в начале XV в., по смерти Владимира Андреевича, хотя многие начинают ряд боровских князей с первого серпуховского князя, Андрея Ивановича. Для этого находят основание в том, во-первых, что в родословных он действительно называется князем боровским, хотя Боровск и не принадлежал еще ему, и, во-вторых, в том, что знаменитый сын его, Владимир Андреевич Храбрый, получивши Боровск, назывался и боровским, и серпуховским князем. Собственно говоря, этот удел, при первом своем князе Андрее Ивановиче, не имел специального названия по какому-либо видному селению или месту: Серпухов в перечне волостей Андрея даже и стоит не на первом месте. Только впоследствии, когда Владимир Андреевич возвысил Серпухов, название серпуховского князя могло быть перенесено задним числом и на Андрея776.
Собственно различие, более или менее резкое, между князем серпуховским и боровским начинается только с внуков Андрея Ивановича, между которыми разбита была отчина его на мелкие уделы. Этих последних, кроме главного, Серпуховского, было четыре: первый с главным центром в Боровске, второй - с Ярославцем (Малоярославец), третий - с Радонежем и четвертый - с Перемышлем. Отсюда у некоторых из наших генеалогов являются князья радонежские, малоярославецкие и перемышльские, точно так же, например, как из князей заозерско-кубенских некоторые выделяют князей бохтюжских, авнежских и пр. - названия, с которыми мы не встречаемся ни в летописях, ни в официальных документах. Впрочем, условно эти названия можно принять для того, чтобы точнее обозначить владения того или другого князя, а особенно для того, чтобы резче выделить тех князей, которые владели главными городами удела, от тех, которые не владели ими. Но, по нашему мнению, в таком случае к последним князьям надобно прилагать и названия по тому главному центру удела, из которого они выделились, состоя, впрочем, с ним в тесной связи. Таким образом, князей, владевших Радонежем, Ярославцем и Перемышлем, можно назвать князьями серпуховско-радонежскими, серпуховско-ярославецкими и серпуховско-перемышльскими.
Андрей Иванович р. 1327 ум. 1353
Андрей Иванович, первый удельный князь серпуховской, младший из четверых сыновей Ивана Калиты, родился 4-го июля 1327 г.777
В первый раз вообще и в роли общественного деятеля в частности, если можно так говорить о 12-летнем отроке, Андрей Иванович выступает на сцену в 1339 г., когда отец его, находясь в борьбе с Александром Михайловичем тверским, отправлялся в Орду со старшими сыновьями, Семеном и Иваном, а его послал в Новгород, с которым Калита находился не в ладах. Готовя гибель тверскому князю, Иван Данилович, вероятно, хотел сойтись с новгородцами, чтобы не иметь лишнего бремени на плечах при преследовании главной цели. Притом же, Новгород мог выручить его в денежном отношении. Вероятно, более с этой последней целью Андрей и был отправлен в Новгород: возвратившись из Орды, куда затем отправился и Александр Михайлович тверской, Иван Данилович получил из Новгорода выход, доставленный ему новгородскими послами. Но в том же году, через своих послов, он обратился к Новгороду опять за выходом, говоря: "еще дайте ми запрос царев". Калите нужны были деньги для Орды, куда нельзя было ходить с пустыми руками. Вскоре после этого он отправил, - конечно, по делам тверского князя, - в Орду всех троих сыновей, без сомнения, с большими дарами, почему хан и отпустил их (уже по убиении тверского князя) "с любовию"778.
Затем летописи упоминают об Андрее Ивановиче только по случаю трех поездок его в Орду вместе с братом его, вел. кн. Семеном и об участии его в походе на Смоленск. В первый раз Андрей ездил в Орду с Семеном в 1341 г., по смерти отца, когда к хану должны были явиться и все другие князья, чтобы выслушать волю повелителя касательно замещения великокняжеского стола. Семен Иванович объявлен был великим князем. К этому времени, кажется, надобно отнести договор его с младшими братьями. Этот первый из дошедших до нас договоров между близкими родичами московского княжеского дома составляет как бы образчик всех последующих договоров между князьями того дома. "Целовали есмы меже собе кресть у отня (отцовского) гроба, говорится в договоре, быти ны за один до живота, а брата своего старейшего имети ны и чтити в отцево место"; друзья и враги у братьев должны быть общие; старший без младших и последние без первого не заключают договоров; кто что примыслил или прикупил к своим волостям, примыслит или прикупит впоследствии, то все блюсти и не обидеть обоюдно. Между прочим, младшие братья в договоре называют старшего: "Господин великий князь". Во второй раз Андрей Иванович ездил со старшим братом в Орду в 1344 г., когда ездили почему-то и вcе другие князья. Наконец, они ездили в Орду в 1347 г. и возвратились "со многою честию и с пожалованием" уже в 1348 г. Участие Андрея Ивановича в походе Семена на Смоленск в 1351 г. известно нам только по Никоновской летописи779.
Андрей Иванович скончался 6-го июня 1353 г., с лишком месяц спустя по смерти старшего брата, вел. кн. Семена, кажется, от той же "черной смерти", от которой умер и старший брат и которая свирепствовала тогда в юго-восточных частях Руси, и "не взирая на сана светлость, на всех вынизала многоядные свои зубы"780.
Он был женат, с 1345 г., на Марии (в иночестве - Марфа), известной нам только по имени, от брака с которой известны нам сыновья: Иван и знаменитый Владимир Храбрый781.
Иван Андреевич 1352 ум. 1358
Серпуховской удел, по смерти Андрея Ивановича, всецело перешел к его сыну Ивану, так как Владимир родился в "сорочины" смерти отца782.
Год рождения Ивана Андреевича неизвестен; о нем дошло до нас одно только известие, а именно, что он скончался в 1358 г., следовательно, будучи младенцем или отроком, так как отец его женился в 1345 г.783
Владимир Андреевич Храбрый р. 1353 ум. 1410
Владимир Андреевич родился 15-го июля 1353 г., в "сорочины", как замечено в летописи, смерти своего отца784. По смерти старшего брата своего Ивана, он один с матерью остался на отцовском уделе, к которому, по завещанию вел. кн. Ивана Ивановича, в 1359 г. прибавилась еще московская треть. "Приказываю отчину свою Москву, говорится в завещании, сыном своим, князю Дмитрию и князю Ивану, а братаничу моему, князю Володимеру, на Москве в наместничестве треть, и в тамзе, в мытех и в пошлинах городских треть, что потягло к городу...". То же самое впоследствии подтвердил и Димитрий Донской. Состав волостей удела менялся довольно часто. Выше уже замечено было, что при вел. кн. Иване Ивановиче из Серпуховского удела отошла к Рязани Лопастня, а вместо нее Владимиру дан был Новый городок на устье р. Поротли; вследствие завещания Ивана Калиты при Димитрии Донском Владимир получил треть из волостей княгини Ульяны, второй жены Ивана Даниловича; Димитрий Донской дал Владимиру, который обращался к нему через митрополита, Лужу и Боровск, а преемник Донского - Волок и Ржеву с волостями. Впоследствии Василий Димитриевич, по особому договору, взял эти города назад, а вместо них дал Владимиру Городец и Углич. Наконец, ему даны были: Козельск, Гоголь, Алексин и Лисин с куплей Пересветовой785. Кроме того, есть некоторое основание думать, что Владимир непродолжительное время владел Галичем и Дмитровом, о чем говорено было в главе о князьях галицких и дмитровских.
Общественная деятельность Владимира Андреевича началась весьма рано. В 1362 г., когда ему было 9 лет, он принимал участие в походе вел. кн. Димитрия Ивановича к Переяславлю против Димитрия Константиновича суздальского, добивавшегося великокняжеского стола, и против Димитрия галицкого, тогда же выгнанного из Галицкого удела786. Года через четыре (в 1366) двоюродные братья задумывают "поставити город Москву камен" и задуманное приводят в исполнение787.
Конечно, всеми этими действиями руководили бояре - советники великого князя, а не сами малолетние дети; но важно и то, что эти дети привыкали действовать в известном направлении. Тем же советникам принадлежит, вероятно, и мысль определить отношения двоюродных братьев договором. С этим договором мы уже познакомились при обзоре княжения Димитрия Донского; здесь только кратко передадим сущность содержания его. Младший брат Владимир обязывается, по этому договору, держать под старейшим братом великое княжение честно и грозно; старейший - держать младшего в братстве; у обоих - общие друзья и враги; оба обязуются не ссылаться ни с кем без обоюдного согласия; не вмешиваться одному в управление уделом другого; ордынскую тягость и протор младший дает старейшему брату по давним сверткам; Владимир должен служить старейшему брату без ослушанья "по згадце" (по уговору), а бояре и слуги его, кто где ни жил бы, должны быть, в случае войны, под стягом великого князя788. Этот договор состоялся в 1364 г., надобно полагать, позднее октября месяца, иначе здесь, вероятно, был бы упомянут родной брат Димитрия, Иван, скончавшийся в 1364 г. октября 13-го (по другим - 23-го).
В 1368 г. литовцы начинают враждебные набеги на Русь: они занимают Ржеву; сын Ольгерда, Андрей полоцкий, пустошит пограничные русские места. Но Владимир Андреевич выгнал литовцев из Ржевы. Наконец, побуждаемый Михаилом тверским, сам Ольгерд двинулся на Москву, где не успели собрать ратей, а имевшиеся высланы были навстречу литовцам в виде сторожевого полка. Здесь была рать и Владимира Андреевича под воеводством Акинфа Шубы, который в числе других пал в стычке с литовцами при р. Тpocтне 21-го ноября. Сам Владимир Андреевич вместе с великим князем сидел в Москве, в осаде789. Конец того же года и начало следующего 1369 г. Владимир Андреевич, по воле великого князя, провел в Новгороде для защиты Пскова от нападений ливонских рыцарей и пробыл там "от Збора до Петрова дни"790.
Владимир Андреевич большею частию вызываем был к деятельности теми или другими отношениями великого князя к соседям.
Димитрий Иванович вмешивался в дела тверского и кашинского князей, стараясь поставить первого по отношению к себе в положение младшего брата. Противовес этим стремлениям кн. тверской находил в зяте своем Ольгерде, вел. кн. литовском. Мы видели, что Ольгерд уже набегал на Москву. Димитрий, однако, продолжал действовать по отношению к Твери по-прежнему. Тверской князь в ответ на притеснения со стороны Москвы выхлопотал себе ярлык на великое княжение. Но в Москве не обратили внимания на ярлык, и Михаил, преследуемый с его ярлыком великим князем и Владимиром Андреевичем, вынужден был бежать в Литву и просить помощи у Ольгерда. Этот последний с Кейстутом, сыном его Витовтом и другими литовскими князьями выступили в поход; с ними соединились Святослав смоленский и Михаил тверской. В самом начале декабря соединенные князья подступили к Москве. Димитрий затворился в городе. Но на этот раз Ольгерд сам поторопился предложить вечный мир. Конечно, такой оборот дела надобно приписать тому обстоятельству, что Владимир Андреевич собрал сильную рать около Перемышля; кроме того, на помощь к нему пришел Владимир Димитриевич пронский. Перемышль (на р. Угре в Калужской губ.) - такой пункт, с которого можно было угрожать Ольгерду как во время стоянки его под Москвой, так и во время его отступления. Поэтому-то, конечно, хитрый литвин и предложил мир. Но Димитрий Иванович давал только перемирие до Петрова дня. Ольгерд настойчиво просил мира и предлагал руку своей дочери Елены Владимиру Андреевичу. Великий князь изъявил, наконец, согласие. В следующем 1371 г., когда великий князь по тверским делам был в Орде, в Москву прибыли литовские послы "и докончаша мир"; тогда же состоялось и обручение Владимира Андреевича с Еленой Ольгердовной, а в конце года, когда великий князь уже возвратился из Орды, Владимир Андреевич сыграл свою свадьбу791.
Между тем как великий князь усиленно занят был делами тверскими и литовскими, Владимир Андреевич конец 1372 и начало 1373 г. провел в Новгороде, конечно, вследствие договора 1372 г. между великим князем и Новгородом. По этому договору, который новгородцы заключили с великим князем, будучи устрашены попыткой Михаила тверского захватить Торжок, первые обязывались "всести на конь" с великим князем и его братом Владимиром, если у них будет война с Литвой или Тверью. В свою очередь великий князь и брат его клялись помогать Новгороду, если последнему будет угрожать опасность со стороны Твери, Литвы или немцев, не только войском, но и личным присутствием792.
Есть известие, что в том же 1373 г. Мамаевы татары набежали на Рязань, пожгли города, пограбили и попленили людей и ушли восвояси. Великий князь выступил со своими полками на берег Оки. Вскоре из Новгорода пришел к нему Владимир Андреевич, и они простояли на берегу все лето. Если это, одиноко стоящее, известие верно, то великий князь выступал на берег Оки, очевидно, опасаясь вторжения татар793.
Выше было уже говорено о том, что удел Андрея Ивановича не имел определенного названия по главному центру его долгое время, так как этого центра не могло, в первое время образования удела, резко обозначиться по незначительности городов удела. Этот недостаток решился устранить Владимир Андреевич. В 1374 г. он "заложи град Серпохов в своей отчине и повеле в едином дубу срубити его"; но об этом мы уже говорили выше. И в религиозном отношении нужно было придать более значения городу, почему Владимир Андреевич задумал основать монастырь. За советом по этому делу он обратился к другу своему, известному уже тогда святостью жизни, игумену Cepгию, жившему в основанной им обители близ Радонежа, принадлежавшего к уделу Владимира Андреевича. Сергий сам пешком пришел в Серпухов, выбрал приличное для монастыря место и собственноручно положил основание храму, который освящен был только в 1380 г. Игуменом в этот монастырь (Высоцкий) преподобный назначил любимого ученика своего Афанасия794.
Между тем, отношения между Москвой и Тверью в высшей степени обострились после бегства из Москвы в Тверь Ивана Вельяминова (сын последнего тысяцкого) и сурожанина Некомата. Димитрий Иванович задумал нанести решительный удар тверскому князю: он собрал под свои стяги всех князей древней Ростовско-Суздальской области и в августе месяце 1375 г. так опустошил Тверскую землю, что она долго после того не могла оправиться, и Михаил тверской смирился. В этом походе принимал участие и Владимир Андреевич795.
В следующем 1376 г. со стороны Москвы начались враждебные действия против Литвы. В 1373 г. (после третьего набега Ольгердова на Москву) московский и литовский князья заключили перемирие, но только месяца на три. Великий князь, однако, года три воздерживался от враждебных столкновений с Литвой, вероятно, потому, что был занят делами татарскими (убийство Сарайки в Нижнем) и тверскими. Но в 1376 г. он послал на Ржев Владимира Андреевича, который, однако, города взять не мог, и ограничился только сожжением посада796. Впрочем, это был только косвенный вызов, брошенный литовскому князю, так как Ржев принадлежал не Ольгерду, а покровительствуемому им Михаилу тверскому.
В 1377 г. Ольгерд умер, и в Литве поднялись смуты, от которых, между прочим, бежал Андрей Ольгердович, кн. полоцкий, сначала в Псков, а потом в Москву. Димитрий Иванович, пользуясь благоприятными обстоятельствами, отправил, 9-го декабря 1379, в Литовскую землю сильную рать под начальством князей: Владимира Андреевича, Андрея Ольгердовича и зятя своего, кн. Димитрия Ивановича Волынского. Князья взяли Трубчевск и Стародуб и повоевали многие другие волости. В Трубчевске княжил брат Андрея, Димитрий Ольгердович, который с честию встретил князей и охотно перешел в службу вел. кн. московского797.
Эти успехи русского оружия в Литовской земле должны были приостановиться в виду грозной тучи, надвигавшейся на Русь с юго-востока. Мы разумеем нашествие Мамая и происшедшую 8-го сентября 1380 г. знаменитую Куликовскую битву. Не будем говорить, какое деятельное участие принимал и какую видную роль играл в этой битве Владимир Андреевич: более или менее подробно об этом говорено в обзоре княжения Димитрия Ивановича; скажем только, что Владимир Андреевич за эту победу, как и великий князь, получил прозвание Донской: очевидно, современники и потомство ценили его труды и заслуги798.
Мамай добит был одним из сподвижников Чагатайского хана Тимура (или Тамерлана), Тохтамышем, который, потом, объявил себя ханом Золотой Орды. Москва, между тем, после Куликовской битвы так была слаба людьми, что на время должна была смириться, и великий князь послал к новому хану киличеев (послов) с дарами799. Хотя Тохтамыш и благосклонно принял дары, тем не менее, готовился нанести удар великому князю московскому, конечно, не за поражение им Мамая, а вообще за стремление освободиться от татар... В 1382 г. он неожиданно устремился к Москве, где оказалась рознь между князьями при решении вопроса о средствах к обороне: все жаловались на умаление ратных людей. Великий князь должен был оставить Москву и удалиться в Кострому. Владимир Андреевич также нашел необходимым отправить свое семейство в Торжок, но сам с ополчением стал в Волоке (Волоколамске)... Тохтамыш, взяв Москву, распустил отряды татар по разным направлениям - пустошить Московскую землю. Один из таких отрядов наткнулся, если можно так выразиться, на Владимиpа Андреевича, который храбро ударил со своим ополчением на незваных гостей. Татары бежали в беспорядке и принесли Тохтамышу весть о своем поражении. Хан мог предположить, что князья оправились от неожиданного набега его и собрались с силами, а потому и поспешил удалиться из Московской земли... По уходе татар великий князь и Владимир Андреевич, каждый со своими боярами, явились в Москву, вид которой - после татарского разгрома - до того тронул их, что они плакали800, как передают летописи.
Явные и тайные недоброжелатели великого князя, так или иначе, хотели воспользоваться расстройством сил его. Зимой 1385 г. новгородцы укрепились крестным целованием на том, чтобы им не ходить в Москву на суд митрополита, а судиться у своего владыки; посаднику и тысяцкому - судить свои суды "по русскому обычаю". Как ни слабы были силы московские, но такого движения в Новгороде московскому правительству нельзя было оставить без внимания, как стремления к полной самостоятельности. Великий князь и без того держал гнев на Новгород за то, что новгородцы Волгой ходили грабить Кострому и Нижний Новгород. Оставалось смирить Новгород силой оружия: великий князь (1385-1386) вместе с Владимиром Андреевичем, в конце декабря, пошел на Новгород и остановился в ста тридцати верстах от него "на Ямнах". Новгородцы смирились801.
После похода на Рязань (в наказание Олега рязанского за его набег на Коломну) прошло два года, а летописи ничего не отметили на своих страницах о делах Владимира Андреевича. Но под 1388 г. (18-го января) они замечают, что у Владимира Андреевича родился, в Дмитрове, сын Ярослав-Афанасий... "Тогда же, замечает далее летописец, poзмиpиe бысть" у великого князя с братом его. Следствием или причиной этого розмирья было то, что старейшие бояре Владимира Андреевича были перехватаны (конечно, по приказу великого князя) и разосланы по тюрьмам в разные города, где содержались под надзором жестоких приставов. Известие, вообще, странное, потому, что не видно из него причины розмирья. Впрочем, есть приурочиваемая к этому году договорная грамота вел. кн. Димитрия Ивановича и детей его с Владимиром Андреевичем. Эта грамота проливает некоторый свет на розмирье. Договором этим Владимир Андреевич обязывается признавать великого князя отцом (по прежним договорам - братом старейшим), сына его - старшим братом. Очевидно, великий князь хотел этим договором укрепить новый порядок престолонаследия так, чтобы великокняжеский стол переходил от великого князя - отца к старшему его сыну, т. е. чтобы великокняжеский стол оставался в одном роде и переходил от одного к другому в нисходящей линии по праву первородства802. Сопоставляя этот договор с розмирьем, некоторые думают803, что розмирье произошло от того, что Владимир Андреевич не хотел уступить своего права на великое княжение племяннику, т. е. сыну великого князя. Но другие объясняют розмирье иным известием804: это - захват Владимиром Андреевичем нескольких великокняжеских деревень, о чем говорится в духовном завещании Димитрия Ивановича: "а которы деревни отоимал был князь Володимер от Лыткинского села княгини моее к Берендееве слободе, а те деревни потянут к Лыткинскому селу моее княгини". Как бы то ни было, но розмирье это было непродолжительно: 25-го марта, в день Благовещения, великий князь "взя мир и прощение и любовь" с Владимиром Андреевичем.
В следующем 1389 г. 18-го мая великий князь скончался. Начало нового княжения для Владимира Андреевича ознаменовалось неприятным событием: у него произошло розмирье с великим князем. Кажется, Владимир Андреевич ожидал, но не получил приращения к своему уделу, или, как думают другие, великокняжеские бояре стеснили его, не хотели дать ему надлежащего участия в правлении. Но первый повод к розмирью, судя по обстоятельствам примирения, нужно считать более правдоподобным. Оскорбленный дядя уехал сначала в свой Серпухов, а потом в Новгородскую землю, в Торжок. Вскоре, впрочем, дядя и племянник примирились: последний придал к отчине Владимира два города, Волок и Ржеву, которые впоследствии, по другому договору, выменены были на Городец и Углич с селом Золоторусским, Козельск, Гоголь, Алексин и Лисин. По этому договору, дядя, по желанию племянника, без ослушания садится на коня, если случится поход; оставляет княгиню свою и детей в Москве, в случае выступления его из последней при войсках; не имеет притязаний на Муром, Тарусу и другие места, которые еще не были за Василием, но которые он намерен был примыслить805. Здесь обращает на себя внимание условие, по которому Владимир, на время похода, оставляет свою княгиню с детьми в Москве: тут проглядывает как бы недоверие племянника к дяде, от которого требуют на известное время как бы заложников на случай его измены.
В 1392 г. новгородцы поссорились с великим князем из-за черного бора и митрополичьего суда. В феврале 1393 г. великий князь отправил Владимира Андреевича и брата своего Юрия на Торжок. Князья повоевали новгородские волости и, наделав много зла, воротились домой806. Через два года (1395 г.) Москве угрожало нашествие Тамерлана. Великий князь вышел с войсками на берег Оки, а блюсти Москву оставил Владимира Андреевича807.
Затем до 1408 г. имя Владимира Андреевича в летописях не встречается, хотя едва ли можно допустить, чтобы он не принимал прямого или косвенного участия в войне с Новгородом (1397 г.), Болгарией (1399 г.) и в литовском походе (1406 г.).
В 1408 г. на Москву было новое нашествие татар. Тамерлан, удаляясь на восток, отдал разоренную им Орду Темир-Кутлуку, оставив руководителем ему ученика своего Едигея. Этот последний, зорко следя за Москвой, уже переставшей платить дань, хотел и Литве отмстить за покровительство ее Тохтамышу, врагу его. Распространив слух, что идет на Литву, чему в Москве, естественно, могли поверить, Едигей неожиданно устремился на Русь, так что в Москве не успели собрать полков: Василий с семейством бежал в Кострому, оставив в Москве, для защиты ее, Владимира Андреевича; в народе слышался ропот на великого князя, что он спасает только себя, - но распорядительная деятельность Владимира Андреевича должна была действовать ободряющим образом на массу. Приготовляясь к встрече врагов, он приказал сжечь посады, чтобы затруднить татарам приступ к городу. Ноября 30-го татары показались около Москвы, а 1-го декабря подошел сам Едигей. Три недели Владимир ждал приступа и, конечно, должен был удивиться, когда Едигей попросил только окупа, в чем и был удовлетворен808.
Это был последний подвиг Храброго на пользу Москвы: в первой половине мая 1410 г. он скончался и погребен в Архангельском соборе809.
Владимир Андреевич от брака с Еленой Ольгердовной (в иночестве Евпраксия, ум. 1437 г.) имел семерых сыновей: Ивана, Семена, Андрея большого, Ярослава-Афанасия, Федора, Андрея меньшого и Василья.
Относительно порядка детей по старшинству как старые, так и новейшие родословные не согласны между собою - явление непонятное, так как дни и годы рождений большинства их нам известны. Кроме того, они перечисляются в духовной Владимира Андреевича, по крайней мере, пятеро из них, оставшиеся в живых по смерти отца. Андрей большой известен нам только по родословным, и о нем можно сказать только, что он умер до 1410 г., так как в духовной отца своего не упоминается810; он умер, вероятно, в младенчестве; Федор, родившийся 26-го января 1389 г., также умер в младенчестве, так как не упоминается ни в договорах, ни в духовной отца своего811. Из остальных детей перемешивают, между прочим, двух последних, ставя их одного на место другого. Но во втором договоре вел. кн. Василия Димитриевича с Владимиром Андреевичем они перечисляются в таком порядке: "А на сей грамоте яз князь Володимер Андреевич с своими детми: со князем с Иваном и с Семеном и с Ярославом и за свои дети за меншии, за Ондрея и за Василья, целовали есмы крест..."812. Без сомнения, дети Владимира Андреевича перечисляются здесь в порядке старшинства. Надобно еще заметить, что второй договор состоялся не ранее 1405 г., следовательно, Андрей большой и Федор (род. 1390 г. Никон. IV, 192) умерли до 1405 г.
Владимир Андреевич так распорядился своей отчиной: свою треть в Москве он завещал всем пятерым сыновьям, которые ведают ее погодно; в частности: сыну Ивану на старейший путь дает в Москве и в станах: конюший путь, бортников, садовников, бобровников, барашей и делюев; затем: Серпухов с тамгой, мытами, с селами, с бортью и со всеми пошлинами и с волостями, как Городец, Нарьское и пр., всего 11 волостей; из московских сел Ивану дается пять, в том числе Поповское на Коломенке с мельницей и Туловское - со всеми деревнями. Здесь сделаем небольшое отступление. Замечательно, что были случаи, как видно из этого духовного завещания, а может быть, это был общий обычай, что уделы назначались детям ранее духовного завещания, которое, таким образом, как формальный акт, только подтверждало существующий факт, и что дети, еще при жизни отцов, старались увеличить свои уделы прикупами. Так, Владимир Андреевич, перечисливши волости, которые даны им старшему сыну Ивану в удел, добавляет: "А что сын князь Иван купил село у Ортема в Ростунове слободке, уделе брата своего, князя Ярослава, и то село сыну, князю Ярославу, а на то место дал есмь сыну князю Ивану Сеситрово (по другим спискам - Сесипетрово) село да Струпиково". Это распоряжение сделано, вероятно, в предупреждение могших последовать столкновений между братьями, уделы которых лежали рядом и которым в завещании указана граница; второму сыну, Семену, дается Боровск с тамгой, мытами, селами, бортью и со всеми пошлинами, и к Боровску волости: Голичицы, Хопилева слободка, Истья с слободкою, Мушковы треть, половина Щитова; из московских сел: Выпряжково на Студенце с деревнями, Колычевское, мельница на Неглинной и, наконец, четыре села в Юрьеве-Польском; третьему сыну, Ярославу-Афанасию, даются: Ярославль с Хотунью, Вихорна, Полянки, Ростунова слободка и Рошневская слободка, а из московских сел - Сарыевское и Кирьясово с лугами "да на устьи Мьстица мелница" ("да Усть и Мстица мельница" в "Вивлиоф." Новикова); четвертому сыну, Андрею, даны: Радонеж с тамгою и мытами, Бели, Черноголовль с численными людьми на Киржаче, Яковля слободка, Кишкина слободка и Тухачев; а из московских сел - село Михайловское с мельницей, Калиткиново, на Учи (Уча - левый приток Клязьмы в Моск. губ.) Поповское, Илья святой, сельцо Дмитриевское, Воронина на Любосивли, Четрековское, Мосейково на устье Любосивли и Сокова деревня; пятому сыну, Василью, даны: Перемышль, Растовец, половина Щитова и Добрятинская треть; из московских сел: Ясеневское с деревнями и Паншина гарь. Затем Андрею и Василью дана вместе треть численных людей в Москве "на полы". Кроме того, старшему сыну Ивану из удела вел. кн. Василия Димитриевича даны: Козельск, Гоголь, Алексин, Лисин; Семену и Ярославу вместе - Городец на Волге, кроме мыта и тамги, которыми будет пользоваться мать их; город и станы Семен и Ярослав поделят пополам: Семен возьмет станы по сю сторону Волги, ниже Городца, и Белогородье, а Ярослав - станы по ту сторону Волги, выше Городца, и Юрьевец. В случае, если Белогородье окажется больше Юрьевца и Черняковой, то Семен придаст Ярославу Коряковой, а если Юрьевец и Чернякова окажутся больше Белогородья, то останется по-прежнему, а Корякову со слободками братья разделят пополам. Ез под Городцем братья устроят вместе и добычу делят пополам. Кроме того, Семену одному дается на Городце Пороздна. Затем, младшим сыновьям, Андрею и Василью, дается Углич "на полы" с селами, со всеми станами и пошлинами.
Супруге своей Елене Владимир завещал свою треть тамги московской, восмничее, гостинное, весчее пудовое, пересуд, серебряное литье и все пошлины московские; города и волости: Лужу, Козлов Брод, Бадаеву слободку; слободы и волости Лужевские: Ловышину, Ярцеву слободку, Сосновец, Турьи горы, Буболь, Вепрейку, Якимову слободку, Маковец, Сетунку, Терехову, Спиркову, Артемову слободку, Скомантову Гриди Ярцева, Михалкову Степана Осипова, Дынка Мосолова, Гриди Федотова Лукина; затем из московских сел Елене даны: Коломенское, Ногатинское, Танинское с Кореевым, Косино с тремя озерами, Обухово, мельница на устье Яузы; последние три даны в опричнину. Наконец, из уделов сыновей Елена получила в пожизненное владение: из удела кн. Ивана - Всходное с деревнями и Тетково озеро; из удела Семена - Омутское с деревнями и лугами; из удела Ярослава - Бовыкино и Долгое озеро на устье Лопастны; из удела Андрея - Вороновское, Ковезинское, радонежских бортников с деревнями и бортью; из удела Василья - Битягово и Домодедово, да на Угличе село Богородицкое. Село Коломенское, по смерти Елены, отходит к кн. Ивану, Ногатинское - к Семену, Танинское с Кореевым - к Василью, Козлов Брод - к Ивану и Ярославу пополам, как и Бадаева слободка, а Лужу поделят на три части Семен, Андрей и Василий, кроме сел: Бубольского, Бенитского, Медкина и Дьяковского, в которых княгиня вольна.
Кроме того, кн. Ивану в Москве отказано два двора и сад, Семену и Ярославу - пополам двор вел. кн. Марии, жены Семена Гордого; Семену за Неглинной - Терехов сад; Елене с Андреем и Васильем - большой двор московский пополам; Ярославу, Андрею и Василью - Чичаков сад натрое; соль на Городце ведают Семен и Ярослав и добычу делят пополам, кроме Федоровской варницы813.
Таким образом, по смерти Владимира Андреевича Серпуховский удел раздробился на пять уделов, которые, по главным центрам их, должны быть названы, как уже замечено выше: Серпуховским, Серпуховско-Боровским, или просто Боровским, Серпуховско-Малоярославецким, Серпуховско-Радонежским и Серпуховско-Перемышльским.
Иван Владимирович серпуховской р. 1381 (ум. 1422)
Летописные известия об Иване Владимировиче чрезвычайно скудны: знаем, что он родился в Москве и крещен митрополитом Киприаном и Сергием радонежским в 1381 г.814, что в розмирье Владимира Андреевича с вел. кн. Василием Димитриевичем, в 1389 г., уходил из Москвы вместе с отцом в Серпухов, а потом в Торжок815, - что в 1401 г. женился на дочери кн. Федора Олеговича рязанского Василиссе816, наконец, знаем, что он получил в удел по духовному завещанию отца. Вот все, что нам известно об этом князе.
По некоторым родословным Иван Владимирович скончался 7-го октября 1422 г.817
От брака с Василиссой Федоровной нам известна только одна дочь его Мария, о которой упоминается в завещании бабки ее, Елены Ольгердовны, умершей 15-го сентября 1438 г.: "А внуку свою благословляю княиню Марью Иванову селом Вороновьским в Дмитрове... до ее живота, а по животе - ино то внуку моему князю Василью"818. Эта дочь Ивана Владимировича была в замужестве за князем ростовским Александром Федоровичем819.
Что касается удела Ивана Владимировича, то надобно иметь в виду распоряжение Владимира Андреевича, выраженное им в духовном завещании, по которому жена умершего сына остается с детьми на уделе мужа до своей смерти, а по смерти ее удел переходит к ее сыну; если сына нет, а есть дочь, то остальные братья обязаны выдать племянницу замуж и тогда уже разделить между собою удел умершего брата поровну. Мы не знаем, когда умерла жена Ивана Владимировича и когда вышла замуж дочь его, а потому не можем сказать, когда удел его разделен был братьями между собой. В духовном завещании Елены Ольгердовны (ум. 1438 г.) упоминается только дочь ее Мария, которая была уже в замужестве.
Семен Владимирович боровский 1404 ум. 1426
Известий о Семенe Владимировиче дошло до нас еще менее, чем о старшем брате его, Иване: мы знаем только, что в 1404 г. он женился на Василиссе, дочери служилого князя Семена Романовича Новосильского820, а в 1426 г. осенью скончался от моровой язвы, принявши иноческий образ с именем Саввы, и положен у Троицы821. - Нельзя не заметить, что Семен Владимирович, как и брат его Ярослав, пользовался доверием вел. кн. Василия Димитриевича, который в своем духовном завещании поручает своего сына-наследника, у которого, как он предвидел, будут соперники, прежде всего Витовту, а потом некоторым из своих братьев и, наконец, братьям Владимировичам822.
Детей Семен Владимирович не оставил.
Ярослав-Афанасий Владимирович серпуховско-ярославецкий р. 1388 ум. 1426
Летописцы заносят на страницы летописей весьма немногие факты из жизни Ярослава Владимировича: он родился 18-го января 1388 г.823; зимой 1408 г. женился на Анне, дочери Семена Васильевича, кн. новленского, с которой прожил года три: в 1411 г. она скончалась в Боровске, отвезена в Ярославль и там погребена в Спасском монастыре824. Во второй раз он женился - неизвестно когда - на Марье Федоровне Кошкиной-Голтяевой, от которой имел сына Василия и дочерей: Маpию, бывшую за вел. кн. Василием Васильевичем, и Елену - за Михаилом Андреевичем, князем верейским, который вместе с ее рукой получил Ярославец825.
О том, что Ярослав Владимирович пользовался доверием великого князя, мы уже заметили в предыдущей биографии.
Ярослав Владимирович скончался от моровой язвы осенью 1426 г.826
От брака с Кошкиной-Голтяевой Ярослав имел, как уже замечено выше, сына Василья и двух дочерей, Марью и Елену.
Андрей Владимирович серпуховско-радонежский 1393 ум. 1426
Bcе наши сведения об Андрее Владимировиче радонежском (за исключением упоминания его, как одного из "детей меньших", в договорной грамоте отца его с вел. кн. Василием Димитриевичем, а также в духовной грамоте Владимира Андреевича), ограничиваются только двумя летописными известиями о нем: в 1414 г., зимой, брат великого князя, Юрий Димитриевич галицкий, ходил к Нижнему Новгороду на кн. Даниила Борисовича "и на его братию"; великий князь уже имел ярлык на Нижегородское княжество, - но у Бориса Константиновича оставались еще племянники и дети, которые усиленно отстаивали права свои на отчину. В 1412 г. Даниил и Иван Борисовичи выхлопотали в Орде ярлык на свою отчину: вероятно, это последнее обстоятельство и было причиной похода Юрия Димитриевича на Нижний Новгород в 1414 г. В этом походе, вместе с князьями ярославскими и ростовскими, участвовали и братья Владимировичи, Андрей и Василий827. Затем, летописи отмечают еще только год смерти Андрея: он скончался осенью 1426 г., следовательно, в одно время с братьями Семеном и Ярославом и, конечно, от того же морового поветрия828.
Андрей Владимирович был женат на дочери боярина Ивана Димитриевича Всеволожского. От этого брака осталась только дочь, неизвестная по имени, которая выдана была в замужество, уже по смерти отца ее, дедом ее Всеволожским за князя звенигородского Василия Юрьевича Косого829.
Василий Владимирович серпуховско-перемышльский р. 1394 ум. 1427
Летописные известия о Василии Владимировиче крайне скудны. Из летописей мы узнаем, что он родился 9-го июля 1394 г.830; затем мы знаем еще, что он вместе с братом своим Андреем участвовал в походе великокняжеского брата, Юрия Димитриевича галицкого, в 1414 г., на Нижний Новгород против Даниила и Ивана Борисовичей831, детей Бориса Константиновича нижегородского; наконец, летописи отмечают еще только год смерти его: в 1427 г. "мор велик бысть во всех градех русских, мерли прыщом", - тогда скончался и Василий Владимирович и положен у архангела Михаила на площади832.
Василий Владимирович был женат на Ульяне, известной нам только по имени, но потомства не оставил833.
Примечание. Федора Владимировича мы не помещаем в числе князей самостоятельных, да о нем мы и знаем только, что он родился 26-го января 1389 г.834 Ни в одной из договорных грамот он не упоминается, а потому надобно полагать, что он умер младенцем. Об Андрее старшем мы говорили уже в 829-м примечании.
Василий Ярославич серпуховско-боровский 1426 ум. 1483
Со смертью Василия Владимировича представителем мужского поколения в роде Андрея Ивановича остался только правнук его, Василий Ярославич, внук Владимира Андреевича Храброго. Он должен был наследовать весь Серпуховско-боровский удел, кроме, конечно, того, что находилось во владении бабки его, Елены Ольгердовны, и теток, Василиссы и Ульяны, жен Семена и Василия Владимировичей. По смыслу завещания деда своего, Василий Ярославич должен был считаться отчичем всего удела. Надобно заметить, впрочем, что по смерти Владимира Андреевича состав городов и волостей Серпуховско-боровского удела часто изменялся. Василий Ярославич постоянно был на стороне великого князя и оказывал ему большие услуги. Великий князь, по этому случаю, вспомнил, что серпуховско-боровскому князю не додана его дядина: Углич, Городец, Козельск, Гоголь, Алексин, купля Пересветова и Лисин, а потому в вознаграждение за них дал ему Дмитров и из отобранных у Шемяки волостей - Суходол с Красным селом. Затем, по изгнании Ивана можайского, Василий Ярославич отдал Дмитров обратно великому князю, а вместо него получил Звенигород с волостями, бывшими за Василием Косым, кроме Плесни и села Ершовского, и Бежецкий Верх и с селами тех бояр и детей боярских, которые ушли в Литву с Иваном можайским, кроме проданных уже московским боярам сел, Толстикова и Башарова, и вотчинных деревень детей Сопрычиных. Но скоро Василий Ярославич должен был отдать назад и Звенигород, и Бежецкий Верх835. Кстати заметим, что Василий Ярославич получил, в 1437 г., от бабки своей, Елены Ольгердовны, по ее духовному завещанию, 11 волостей и сел836.
Но обратимся к обзору жизни и деятельности Василия Ярославича.
Летописные известия о нем начинаются с 1445 г.; но в официальных документах он появляется раньше. Так, первый договор его с великим князем относят ко времени "около" 1433 г.; этот договор ничем особенным не отличается от других договоров, в которых трактуется о дружбе и согласии между договаривающимися, об управлении каждому своим уделом, о том, когда молодшему брату садиться на коня в случае войны и т. п.837
Верный этому договору Василий Ярославич всю жизнь не изменял великому князю и делил с ним ратные труды.
С 1445 г. начинаются неприязненные действия против Казимира, враги которого ищут убежища в Москве: зимой Василий Васильевич послал двух служилых татарских царевичей на Брянск и Вязьму; татары и московские люди, благодаря нечаянности нападения их, произвели страшные грабежи и кровопролитие; в отмщение литовцы опустошили окрестности Калуги, Козельска, Можайска и Вереи; против них вышли воеводы князей можайских, Ивана и Михаила Андреевичей, с своими людьми, боярские дети Василия Ярославича, - но у Суходрова они потерпели поражение, хотя и литовцев много положили на месте. Между тем, сам Василий Ярославич в это время был в походе с великим князем к Мурому, куда шел, взявши старый Нижний Новгород, казанский царь Улу-Махмет. Впрочем, получивши весть о приближении московских войск, Махмет бежал к Нижнему, а великий князь возвратился в Москву. Махмет, однако, не успокоился: он отпустил против великого князя детей своих, Мамутека и Ягуба. Василий Васильевич выступил к Суздалю. И в этом походе вместе с князьями можайскими участвовал Василий Ярославич. - Бой под Евфимьевым монастырем, происходивший 7-го июля, окончился несчастливо для русских князей: великий князь и Михаил можайский взяты были в плен, а Василий Ярославич хотя и был ранен, но успел бежать с небольшим числом ратников838.
В 1446 г. Шемяка занял Москву и великокняжеский стол, приказав схватить великого князя в Троицком монастыре. Верный договору с великим князем, Василий Ярославич не хотел служить Шемяке и вместе с кн. Семеном Ивановичем Оболенским ушел в Литву. Впрочем, у Василия Ярославича могла быть давняя неприязнь к галицкому князю еще за то время, когда жив был отец Шемяки. По крайней мере, в договоре Юрия Димитриевича (1433 г.) с великим князем читаем: "а что князь Василий Ярославич имал мою (Юриеву) вотчину, или люди его грабили мою вотчину, а на то суд и исправа". Как бы то ни было, но Василий Ярославич, как сказано, ушел в Литву; король дал ему Брянск, Гомей (Гомель), Стародуб, Мстиславль и другие места. - Брянск Василий отдал Оболенскому и Федору Басенку, также не хотевшим служить Шемяке, а сам сел в Мстиславле, куда вскоре прибыли князья ряполовские, кн. Иван Стрига и многие боярские дети. - Здесь шли совещания о способах освобождения великого князя839. Еще не зная, что великий князь уже на свободе (1447 г.), временные беглецы положили идти на освобождение его, и сборным пунктом назначили Пацин. Вскоре, впрочем, еще будучи в Мстиславле, они получили известие об освобождении великого князя. В Пацине, куда князья собрались с боярами и людьми, получено было новое извecтиe - о движении великого князя к Твери. Это было уже зимой 1447 г. Князья двинулись к Ельне, где соединились с отрядом татар, шедших также на освобождение великого князя, с которым они и соединились потом под Угличем и взяли этот город840. Шемяка и бывший на его стороне кн. Иван можайский, потерявши Москву и видя, что борьба им не под силу, пожелали примириться с великим князем и для того обратились к посредничеству Михаила Андреевича верейского и Василия Ярославича, в 1448 г. О договорной записи их говорено было в биографии Шемяки... Великий князь в благодарность за труды Василия Ярославича, договорной грамотой утвердил за ним Боровск, Серпухов, Лужу, Хотунь, Радонеж, Перемышль, и дал ему в удел Дмитров841.
Года три спустя (в 1452 г.), Шемяка опять поднялся на великого князя и пошел к Устюгу. После праздника Рождества Христова Василий Васильевич сам выступил против него; из Ярославля он послал сына своего Ивана на Кокшенгу, а прежде этого отправил к Устюгу с своими боярами Василия Ярославича842.
После этого похода до 1456 г. мы не встречаем в летописях известий о Василии Ярославиче; в помянутом же году, в июле месяце, Василий Ярославич был схвачен в Москве по приказу великого князя и заточен в Углич, а жена его (вторая) успела бежать с пасынком Иваном в Литву843. Летописи не объясняют вины Василия Ярославича, и только Степенная книга неопределенно говорит: "за некую крамолу". Может быть, как некоторые объясняют, Василий Васильевич, когда ему уже не угрожали опасности от претендентов на великокняжеский стол, начал тяготиться тем, что чувствовал себя много обязанным своему шурину, не отступавшему от него и во время постигавших его невзгод, и хотел отделаться от этой нравственной тяготы, а может быть, и просто по наветам, как можно заключить из договора, заключенного в Литве сыном Василия Ярославича Иваном с князем можайским Иваном Андреевичем (см. ниже курсив).
Зимой 1462 г. боярские дети Василия Ярославича сговорились высвободить своего князя из неволи: они целовали друг к другу крест на том, чтобы изгоном напасть на Углич, освободить Василия Ярославича и бежать с ним. Замысел этот открылся, и заговорщики преданы были жестоким казням: привязавши к конским хвостам, их волочили по льду, били кнутом, рубили им руки и ноги, резали носы, отсекали головы. После того Василий Ярославич переведен был в Вологду844.
Между тем, сын Василия Ярославича Иван встретился в Литве с таким же невольным изгнанником, как и он, с кн. Иваном Андреевичем можайским. Одинаковое положение, одинаковое несчастие сблизило их, и они, сговорившись действовать заодно, мечтали о возвращении потерянного. По договорной грамоте они обязывались действовать заодно и не мириться с великим князем, если кто-нибудь из них не будет удовлетворен в своих требованиях и желаниях: если великий князь возвратит князю можайскому отчину его, а не освободит из заточения Василия Ярославича, князь можайский не должен мириться с великим князем, и наоборот: при подобных же обстоятельствах князь серпуховской также не мирится с великим князем. А великий князь, наоборот, заключая договоры, например с Новгородом и кн. тверским, ставит ycловие, чтоб они не принимали к себе недругов его, Ивана можайского, Ивана Шемякина, Ивана, сына Василия Ярославича, и детей их... Головы несчастных изгнанников распалились до того, что они договаривались даже и о великом княжении: "если великий князь не смилуется, ни тебе (Ивану можайскому) отчины не отдаст, ни отца моего (Ивана Васильевича) не выпустит, и, даст Бог, князя великаго побьем или сгоним, и ты (Иван можайский) достанешь великое княжение и отца моего освободишь, то тебе принять отца моего в любовь и докончанье, и в его отчину тебе не вступаться; а меня тебе принять в братья младшие и дать мне отчину особую, Дмитров и Суздаль; а если кто станет тебе на меня наговаривать, то тебе меня вдруг не захватывать, но обослать сперва своими боярами и спросить по крестному целованью, мне сказать тебе всю правду, а тебе мне верить"845.
Мечты изгнанников, конечно, не сбылись: Иван Васильевич умер на чужбине. Некоторые родословные дают ему сына Федора, а по Метрике литовской видно, что вообще у него было потомство. Так, известны: князь Юрий Боровский, бывший коршевским тиуном, князь Николай Боровский, подстолий жмудский, бывший в ливонском и московском походах при Сигизмунде II846.
Но возвратимся еще к Василию Ярославичу. Он умер в заточении, "в железех", как говорит летопись, уже при сыне Темного, Иване III, в 1483 г.847
Василий Ярославич женат был дважды, но о женах его мы ничего не знаем, не знаем даже имен их. От первого брака он имел сына Ивана, бежавшего с мачехой в Литву; что касается второго брака, то родословные насчитывают от него троих сыновей: Ивана, Андрея и Василия, и говорят, что "в изымании их не стало", т. е. в неопределенный период времени от 1456 г., когда схвачен и отослан в заточение отец848.
Юрий Васильевич младший р. 1441 ум. 1472
После заточения Василия Ярославича великий князь Василий Темный оставил Серпуховско-боровский удел за собой. В 1462 г. своим духовным завещанием он назначил Серпухов второму своему сыну Юpию, а Боровск - будущему великому князю, от которого он уже не отходил. По смерти же Юрия присоединен был великим князем и Серпухов, как и весь остальной удел его, к великому княжению, от которого потом уже не отделялся849. В данном случае мы не принимаем в расчет того обстоятельства, что Иван Грозный выменял у Владимира Андреевича старицкого Верею, Алексин и Старицу на Дмитров, Боровск и Звенигород, так как удельные князья после Ивана III уже не пользовались правами владетельных.
XIII
УДЕЛЬНОЕ КНЯЖЕСТВО МОЖАЙСКО-ВЕРЕЙСКОЕ
А. Собственно Можайское удельное княжество
Можайск, ныне уездный город Московской губернии, недалеко от впадения речек Можайки и Петровки в реку Москву, начинает упоминаться в наших летописях со второй половины XIII столетия850. Он входил сначала в состав земли Смоленской и некоторое время был уделом Федора Ростиславича Черного (ум. 1299 г.), раньше которого не упоминается851. В 1303 г., когда в нем сидел Святослав Глебович, сын Глеба Ростиславича смоленского, Юрий Данилович, тогда еще только удельный князь московский, вместе с младшими братьями своими пошел на Можайск и взял его, а кн. Святослава Глебовича привел в Москву пленником852. По смерти Юpия Московское княжество всецело перешло к единственному его наследнику, брату его Ивану Даниловичу, а следовательно и Можайск. Иван Данилович оставил два духовных завещания; и по тому, и по другому завещанию Можайск он отдавал старшему сыну своему, Семену. Сыновья Семена не пережили своего отца, а потому последний назначил свой родовой удел и все свои примыслы супруге своей, Маpии853; ей же достался и Можайск. Хотя Мария Александровна умерла в 1399 г., но еще задолго до ее смерти Можайск перешел от нее к вел. кн. Ивану II Ивановичу: произошла ли между невесткой и деверем какая-либо мена волостями, или Иван Иванович по какому-нибудь другому случаю получил Можайск, неизвестно854. Как бы то ни было, но по духовному завещанию Ивана Ивановича Можайск вместе с Коломной достался сыну его Димитрию, которому предназначался и весь остальной надел Марьи Александровны по ее кончине855. Димитрий Иванович Донской вторым духовным завещанием своим856 назначил Можайск в удел сыну своему Андрею, с которого, таким образом, и начинается ряд собственно удельных князей можайских из рода великих князей владимиро-московских. Димитрий Иванович давал Андрею: "Можаеск со всеми волостми и с тамгою и с мыты, и з бортью и с селы и со всеми пошлинами, и с отъездными волостми, а волости Можайские: Исмея, Числов, Боянь, Берестов, Поротва, Колоча, Тушков, вышнее Глиньско, Пневичи с Загорьем, Болонеск, а Коржань да Моишин холм придал есм к Можайску; а се волости отъездные: Верея, Рудь, Гордошевичи, Гремичи, Заберега, Сушов, да село Репиньское, да Ивановъское Васильевича в Гремичах. А Колуга и Роща сыну же моему князю Аньдрею; и что вытягал боярин мой Федор Аньдреевичь на обчем рете Тов и Медынь у Смолнян, а то сыну же моему князю Аньдрею. А из московъских сел ему: Напрудьское село, да Луциньское на Яузе с мелницею, Деуниньское, Хвостовъское в Перемышле, да луг Боровъский, а другий противу Воскресенья; а из юрьевъских сел ему Олексиньское село на Пекше". Верея пока должна была оставаться за матерью Андрея, которой Димитрий Иванович произвел надел из сыновних уделов. Кроме того, из уделов князей других родов, прежде присоединенных к Московскому княжеству, Димитрий Иванович благословляет Андрея Белоозером, которое называет куплей деда своего, Вольским с Шаготью и Милолюбским езом.
Андрей Димитриевич р. 1382 ум. 1432
Андрей Димитриевич родился 14-го августа 1382 г.857
Об общественной деятельности его и вообще о нем летописи начинают говорить, когда ему было не более 15 лет.
Действуя по отношению к Новгороду совместно с тестем своим Витовтом, Василий Димитриевич за отказ новгородцев разорвать мир с немцами, без особенного труда овладел, в 1397 г., Двинскою землей, принадлежавшей Новгороду. Новгородцы отвечали на это разорением Белозерска, Кубенских и др. волостей, но не желали полного разрыва с великим князем, а потому и отправили к нему послов с предложением мира. Чтобы не оттолкнуть от себя новгородцев в объятия Витовта, с которым они, как известно было Василию Димитриевичу, сносились, выражая желание быть под его рукой на известных условиях, великий князь принял мир и отступился от Двинской земли. По этому случаю Василий Димитриевич, в 1398 г., посылал в Новгород Андрея Димитриевича, который прожил там от половины июля до сентября858.
Затем, в продолжение весьма длительного периода времени, с 1398 по 1425 г., Андрей Димитриевич упоминается в летописях только один раз под 1408 г. В этом году чрезвычайно быстро и неожиданно пришел из Орды под Москву Едигей. Василий Димитриевич, не успевши приготовиться к отпору неприятеля, уехал с семейством в Кострому, а оборону Москвы поручил опытному вождю, кн. Владимиру Андреевичу Храброму, и братьям своим, Андрею и Петру859. После этого татарского набега мы теряем Андрея Димитриевича из виду до самого 1425 г.860
В 1425 г. скончался вел. кн. Василий Димитриевич, и в семье московского великокняжеского дома наступил смутный период междоусобицы, продолжавшийся целую четверть века: явился претендент на великокняжеский стол в лице дяди Василиева преемника, Юрия Димитриевича, князя звенигородско-галицкого. Андрей Димитриевич, если не стоял в этой борьбе деятельно за племянника, то, во всяком случае, не был и против него: мы не видим его на стороне Юрия; знаем, что он беспрекословно исполнял поручения великого князя-племянника, и что последний питал к нему более, чем к другим дядьям, доверия. Его или брата его Константина посылал юный племянник, в 1425 г., к Нижнему Новгороду преследовать Юрия Димитриевича - дело сомнительное; но несомненно то, что в числе лиц, с которыми юный великий князь советовался относительно претензий на великокняжеский стол Юрия Димитриевича и которые посоветовали послать к претенденту для переговоров митрополита Фотия, был и Андрей Димитриевич.
Затем, в продолжение лет семи, т. е. до самой кончины своей, Андрей Димитриевич упоминается еще только один раз861. В 1429 г. татары подходили к Галичу на кн. Юрия Димитриевича, а на Крещенье изгоном подошли к Костроме, взяли ее, а также Плесо и Лух: великий князь послал в погоню за ними дядей своих, Андрея и Константина Димитриевичей, которые гнались за татарами до Нижнего Новгорода, но не нагнали их. Однако, кн. Федор Стародубский-Пестрой и Федор Константинович Добрынский тайно от князей-братьев и воевод пошли далее, напали на задние отряды татар, многих побили, а остальных разогнали862.
Через три года после этого похода, а именно 9-го июля 1432 г. Андрей Димитриевич скончался в своей отчине, в Можайске, а похоронен в Москве, в Архангельском coбopе863.
Он был женат, с 1403 г., на дочери кн. Александра Патрикиевича Стародубского (Северского), Аграфене864, от брака с которой имел детей: Ивана, кн. можайского, Михаила, кн. верейского, и дочь Анастасию, бывшую в замужестве за вел. кн. тверским Борисом Александровичем865.
Иван Андреевич 1430 - 1462
Духовного завещания Андрея Димитриевича до нас не дошло, но оно было, как это видно из договоров Ивана и Михаила Андреевичей с вел. кн. Василием Васильевичем866. Надобно, однако, заметить, что хотя в первых договорах детей Андрея Димитриевича с великим князем города и волости их поименовываются нераздельно, но в личных договорах Михаила Андреевича с Василием Васильевичем поименовываются только те волости, которыми в своей духовной грамоте благословил Михаила отец его, т. е. Верея, Белоозеро и пр.
Таким образом, надобно принять за несомненное, что Можайский удел разделился еще при жизни Андрея Димитриевича, и это разделение произведено им самим между детьми, из которых старшему Ивану достался главный город удела с другими волостями.
О времени рождения Ивана Андреевича, второго удельного князя можайского, известий до нас не дошло867. Впрочем, так как вскоре после смерти отца он начинает действовать самостоятельно - заключает договор с великим князем, а потом переходит на сторону Юpия Димитриевича, с которым также заключает договор, - то надобно полагать, что в год смерти отца он был уже человеком взрослым. По договору Ивана и Михаила Андреевичей с Василием Васильевичем, последний обязуется, между прочим, блюсти под первыми те города и волости, которые дал им отец; а Андреевичи обязуются быть заодно с великим князем против неприятелей его. Неприятели эти не поименованы, вероятно, потому, что явно их не было. Это во-первых. Во-вторых, надобно заметить, что в договоре сделана, со стороны Андреевичей, следующая оговорка: "А даст тебе Бог достать свою вотчину Великое Княжение, и ты нас пожалуешь". Неприятели, заметили мы, в договоре не поименованы, и это не случайность, по нашему мнению, - не случайность или не простая форма, по крайней мере, в данном случае, так как в договоре тех же братьев с Юрием Димитриевичем, когда последний сделался великим князем, неприятель, с которым братья не должны сноситься, прямо указан - Василий Васильевич868. Таким образом, первый договор следует, по нашему мнению, отнести к тому времени, когда, после поездки митрополита Фотия в Галич, между соперниками заключено было перемирие, т. е. до решения спора их в Орде, в 1432 г.869
Весной 1434 г. вел. кн. Василий Васильевич, как это мы видели уже при обзоре его княжения, потерпел поражение от князей галицких в Ростовской области и бежал в Новгород. В бою участвовал и Иван Андреевич, который бежал в Тверь, куда еще прежде бежала мать его (за тверским князем была сестра Ивана). Великий князь прислал к нему в Тверь Андрея Федоровича Голтяева с просьбой не отступать от него, великого князя. "Господине государь, отвечал Иван Андреевич, где ни буду, а везде твой есмь человек, но чтобы ныне отчины не потерять, а матка бы не скиталася по чюжей отчине, а всегды есми твой". Вскоре явился посол и от Юрия Димитриевича, который звал князя можайского к ceбе. Чтобы сохранить за собой отчину, Ивану Андреевичу оставался один выбор - примкнуть к сильнейшему, - в данную минуту к Юрию870. Вместе с Юрием Димитриевичем, с которым он соединился под Троицким монастырем, Иван Андреевич подступил к Москве, которая и взята была ими на Фоминой неделе.
В том же году, 5-го июня, скончался Юрий Димитриевич, и дела приняли другой оборот. Иван Андреевич, конечно, не мог не видеть, что старшему сыну Юрия, Василию Косому, занявшему, по смерти отца, великокняжеский стол, борьба с Василием Васильевичем будет не под силу, тем более, что на сторону последнего перешли младшие сыновья Юрия, а потому он и перешел на сторону того, который уже был великим князем и которого почти все признавали таковым, т. е. на сторону Василия Васильевича. Вскоре потом Иван Андреевич ходил на Василия Косого и был в битве у Скарятина в 1436 г.871
После Скарятинского боя в продолжение почти десяти лет летописи не дают никаких известий об Иване Андреевиче872.
В 1445 г. Иван Андреевич участвовал в походе великого князя на казанского цара Улу-Махмета и, в том же году, в бою под Суздалем с детьми Махмета; здесь он был ранен и сбит с коня, так что спасся благодаря только тому обстоятельству, что ему успели подать другого коня, и он ускакал. Великий князь взят был в плен, из которого скоро освободился. Шемяка, хлопоты которого о задержании Василия в плену случайно не удались, начал мутить воду: желая привлечь на свою сторону Ивана Андреевича и кн. тверского Бориса, передавал им ходивший тогда, а может быть им самим пущенный, слух об одном условии великого князя с Улу-Махметом: первый будто бы обязывался, при освобождении из плена, довольствоваться Тверью, предоставляя всю остальную Русь непосредственному ведению казанского царя. Степень участия в этом деле князя тверского сомнительна, но Иван Андреевич, бывший тогда в докончаньи с великим князем, от которого получил даже, по недавнему договору, Козельск873, перешел на сторону Шемяки.
В феврале 1446 г. Василий Васильевич выехал из Москвы в Троицкий монастырь; об этом дано было знать союзным князьям, которые и заняли Москву. Отсюда князь можайский отправлен был Шемякой к Троице, захватил здесь, 13-го февраля, великого князя и привез его в Москву, где несчастный пленник и был ослеплен. Шемяка, за оказанные Иваном Андреевичем услуги, дал ему Суздаль, что видно из заключенного впоследствии Юрьевичем договора с князьями суздальскими, Василием и Федором Юрьевичами, внуками Василия Кирдяпы, которым он обещает, когда Бог даст ему великое княжение, отобрать Суздаль у князя можайского и передать им874.
Но торжество Шемяки было непродолжительно. Он не мог не видеть, что народ сочувствует Василию, а на него "негодует" и "мыслит" (замышляет зло). Посоветовавшись с Иваном Андреевичем, он, в 1447 г., освободил Василия, дав ему в удел Вологду. Отсюда великий князь пробрался в Тверь и начал готовиться к возвращению своей отчины. Шемяка и кн. можайский выступили против него и остановились в Волоке, чтобы преградить Василию путь к Москве. Но Москва скоро и легко занята была, по распоряжению великого князя, небольшим отрядом, во главе которого стоял боярин Михаил Плещеев. Из Твери, между тем, к Волоку подвигался Василий Васильевич. Шемяка и Иван Андреевич бежали в Галич, а отсюда - в Чухлому, где находилась, Шемякой же заточенная сюда, мать великого князя, Софья Витовтовна. Захвативши последнюю с собой, беглецы ушли в Каргополь. Василий Васильевич продолжал преследовать беглецов: взяв Углич, он пришел в Ярославль и отсюда послал к Шемяке с предложением отпустить Софью Витовтовну. Юрьевич отпустил875. После этого Шемяка и Иван Андреевич решились просить мира у великого князя и с этой целью обратились к посредничеству Михаила Андреевича верейского и Василия Ярославича серпуховского, живших в добрых отношениях с великим князем. В перемирном договоре с ними князья-союзники обещались бить челом великому князю о принятии их в мир и любовь и возвращении им прежних отчин их, причем обязывались возвратить казну, захваченную ими у великого князя, его матери, жены и ее бабушки (Марьи Голтяевой) и бояр. Шемяка и князь можайский отступались от некоторых городов: последний - от Козельска, Алексина и Лисина; обещались возвратить взятые ими в великокняжеской казне договорные грамоты, ярлыки и дефтери876. Но так как время было вероломное, то неудивительно, что Шемяка и Иван Андреевич выговаривают ycловие, чтобы им не ездить в Москву, пока там не будет митрополита. В том же году великий князь заключил с Иваном Андреевичем договор; кн. можайский упирает в нем особенно на то, чтобы ни сам великий князь, ни мать и жена его, ни дети не мстили ему за его прежние обиды, чтобы не помнили этого, не поминали и на сердце не держали; чтобы дети великого князя, когда им исполнится по 12 лет, целовали крест в соблюдении этого договора. Поруками здесь выставлены: тверской князь и его жена (сестра Ивана Андреевича), Михаил Андреевич верейский и Василий Ярославич серпуховской, которые будут с правым на виноватого877.
Шемяка, между тем, не переставал коромолить против великого князя: сносился с Новгородом и опять с князем можайским. К последнему он отправлял посла Сатина, "единачася" с ним на великого князя, и наказывал Ивану Андреевичу сказать Василию: "если ты пожалуешь князя Димитрия Юрьевича, и меня пожаловал, - его не пожалуешь и меня не пожаловал". Это и говорил в Москве посол кн. Ивана Андреевича. Эти переговоры кн. галицкого с кн. Иваном были ранее конца декабря 1447 г., когда писано послание духовенства, в котором (послании) и передается этот случай. Увещевая Шемяку покориться великому князю, духовенство назначает ему срок для размышления: две недели после Крещенья. Но Юрьевич к сроку не изъявил покорности, и великий князь в начале 1448 г. выступил против него в поход. Силы Василия были внушительны, и Шемяка смирился, дав ему поклятые (клятвенные) грамоты. В сентября месяце того же года великий князь, неизвестно по какому поводу, заключил новый договор с Иваном Андреевичем; по этому договору великий князь пожаловал ему Бежецкий Верх, половину Заозерья и Лисин; Иван Андреевич клянется держать великое княжение честно и грозно; в случае смерти великого князя признать великим князем сына его. Но опять можайский князь выговаривает условие не ездить к великому князю, пока не будет митрополита. Несмотря, однако, на клятвы, Иван Андреевич не долго оставался в покое: есть известие, что в феврале 1448 г. он сносился с вел. кн. литовским Казимиром, при посредстве тестя своего, кн. Федора Воротынского: Иван Андреевич просил помощи у Казимира для того, чтобы овладеть великим княжением, за что обязывался писаться младшим братом относительно литовского князя и хотел уступить последнему Ржев и Медынь, не вступаться в Козельск и помогать во всех войнах. В следующем 1449 г. мы видим опять его на стороне Шемяки. Вновь нарушив крестное целование 1448 г., Шемяка, весной 1449 г., пошел к Костроме, но не мог взять ее. С ним был и Иван Андреевич. Великий князь выступил против них в сопровождении новопоставленного митрополита Ионы и епископов. Василий Васильевич остановился в приволжском селе Рудине, близ Ярославля; князья-союзники наступали на него, и едва не произошло кровопролития, замечает летописец. Но здесь Иван можайский почему-то оставил Шемяку и добил челом великому князю, от которого получил Бежецкий Верх, недавно бывший за ним же878.
Едва ли великий князь жаловал Ивана Андреевича потому, чтобы верил в его искреннее примирение: скорее всего он хотел ослабить Шемяку, лишив его союзника. Неоднократно изменявший Василию, едва ли и можайский князь мирился искренне. Но вот Шемяки не стало, сын его бежал в Литву, и у великого князя развязались руки.
Шемяка умер от отравы в 1453 г., а в 1454 г. Василий Васильевич уже идет на Можайск против Ивана Андреевича "за его неисправление", как выражается летопись879. Неисправлений со стороны можайского князя было много и до последнего примирения его с Василием, который только по одному этому мог вооружиться против него; но в послании митрополита Ионы к смоленскому епископу Мисаилу об измене и бегстве в Литву Ивана Андреевича880 есть указание и на новые неисправления князя можайского. Митрополит говорит, между прочим, что приходила рать сына царя Седи-Ахмета; что к князю можайскому посылали за помощью, но он помощи не дал, хотя татары и ушли прочь "безделны"; потом татары приходили на Галич, и к Ивану Андреевичу посылали владыку Геронтия за помощью, но он ни сам не явился, ни воевод не прислал: поэтому великий князь сложил к нему крестное целование. Цель послания выражается в конце его: митрополит говорит, что великий князь хочет с королем любви, братства и "прочного, доброго житья", а потому и не посылал преследовать князя можайского; но если последний будет делать пакости (по отношению к Москве), то его надобно будет поймать, и епископ смоленский предупредил бы об этом и канцлера, чтоб он "о том поберегл". Очевидно, тут делается предупреждение на счет могущих последовать столкновений с Литвой из-за беглеца, которым, как орудием, могло воспользоваться литовское правительство. - Но возвратимся к Ивану Андреевичу. Он и не думал встретить великого князя вооруженной рукой: с женой, детьми и со всеми своими людьми он бежал в Литву, а Можайск великий князь пожаловал: присоединил его к великому княжению, оставив в нем своих наместников881.
В Литве Иван Андреевич получил Чернигов, Стародуб, Гомель и Любеч. Здесь с ним встретился, позднее бежавший туда, кн. Иван Васильевич, сын Василия Ярославича серпуховского. На чужбине князья, невольные изгнанники, мечтали: один - о великом княжении, другой - об освобождении своего отца, Василия Ярославича, и о получении в удел, в случае исполнения их мечты, скрепленной договором, Дмитрова и Суздаля882. Но мечты так и остались мечтами. Иван Андреевич, неизвестно когда умерший, от брака с дочерью кн. Федора Воротынского, неизвестной по имени, оставил двух сыновей, Андрея и Семена, князей стародубских (Стародуба Северского).
Юрий Васильевич младший р. 1441 ум. 1472
Можайск, после бегства Ивана Андреевича в Литву, присоединенный к великому княжеству, составлял часть последнего до 1462 г., т. е. до года смерти вел. кн. Василия Васильевича. В своей духовной Василий Васильевич назначает Дмитров вместе с Можайском и другими волостями в удел сыну своему, Юрию младшему, за которым Можайск был до самой кончины его, т. е. до 1472 г.883
Андрей Васильевич Горяй р. 1446 ум. 1494
После бездетной смерти Юрия Васильевича (ум. 1473 г.), удел его, следовательно, и Можайск, был присоединен Иваном III Васильевичем к великому княжению и составлял часть его до 1481 г. В этом последнем году Можайск, по договору, отдан был великим князем брату его, Андрею углицкому, за которым и был до 1491 г., т. е. до времени заключения Андрея. Затем Можайск уже окончательно присоединен к великому княжеству: Иван Васильевич назначает его, своим духовным завещанием, старшему сыну своему, т. е. будущему великому князю884.
Б. Верейское удельное княжество
Верея, теперь уездный город Московской губернии, расположена по обоим берегам р. Протвы. Время основания ее неизвестно. В договорной грамоте Димитрия Донского с Олегом рязанским (1381 г.) этот город упоминается в числе московских мест, пограничных с Рязанской землей: "А межи нас роздел земли по реку по Оку, от Коломны в верх по Оце на Московской стороне Почен, Новый городок, Лужа, Верея, Боровеск" и пр.885 Он всегда принадлежал Московскому княжеству и первоначальное назначение его было, вероятно, служить сторожевым постом от набегов соседей.
В 1389 г., по духовному завещанию Димитрия Ивановича Донского, вместе с Можайском к сыну Донского Андрею перешла и Верея в числе других волостей. До 1432 г., т. е. до самой смерти Андрея Димитриевича, она находилась в Можайском уделе, как одна из так называвшихся тогда отъездных волостей, а с названного года Верея со своим уездом составила удел для младшего сына Андреева, Михаила Андреевича. Духовного завещания Андрея Димитриевича, как уже было замечено, до нас не дошло, но оно было, как это видно, например, из одного договора Михаила Андреевича с вел. кн. Василием Васильевичем: "А чем... благословил отец мой мене, князь Ондрей Дмитриевич по душевной грамоте отца своего... в Москве и Вереею с волостьми и со отъежжими месты и Белым озером с волостьми... того ти... всего подо мною блюсти"886.
Итак, первым удельным князем верейским был младший сын Андрея Димитриевича, кн. можайского, внук Димитрия Донского, Михаил.
Михаил Андреевич 1430 ум. 1485
О времени рождения Михаила Андреевича, как и старшего брата его, до нас не дошло известий, так что мы не знаем, каких лет он остался по смерти отца (ум. 1432 г.). Но так как в первые же два года по смерти отца он участвует в нескольких договорах, то надобно полагать, что в это время он был уже довольно взрослым. Так, наравне со старшим братом Иваном, он участвует в договоре последнего с вел. кн. Василием Васильевичем; затем он участвовал в относящемся к тому же времени договоре Василия Ярославича боровского с великим князем. В этом договоре он признан со стороны князя боровского старшим братом. Далее, когда Юрий Димитриевич галицкий (ум. 1434 г.) взял перевес над великим князем, то, естественно, должен был поставить в известные отношения к себе других князей и, между прочим, князей можайского и верейского, с которыми и заключил договор; по этому договору братья-Андреевичи обязываются, между прочим, не сноситься с Василием и по смерти Юрия признать великим князем сына его; а когда перевес опять перешел на сторону Василия, то и Андреевичи переходят на сторону последнего и участвуют в договоре его с Юрием, которого обязываются "имети... собе дядею"887.
Переход Михаила Андреевича на сторону Юрия, судя по последующим отношениям его к великим князьям, Василию Васильевичу и сыну его Ивану, вынужден был силою обстоятельств; на самом же деле Михаил Андреевич, хотя, может быть, и пассивно, стоял за установившийся порядок вещей. За это говорит вся последующая его жизнь.
В 1445 г. хан Улу-Махмет засел в Нижнем Новгороде; вскоре потом отсюда он пошел к Мурому. Против Махмета с великим князем ходил и Михаил Андреевич. В то же время, в отмщение за посылку великим князем на Брянск и Вязьму двух служилых татарских царевичей, литовцы разорили окрестности Калуги, Можайска и Вереи. За отсутствием самих князей, воеводы: можайский, верейский и боровский, собравши несколько сотен людей, погнались за семитысячным литовским войском, но в битве у р. Суходрова были разбиты; со стороны литовцев пало 200 человек. Между тем, Улу-Махмет отправил в Московскую землю сыновей своих, Мамутека и Ягуба. Великий князь выступил против них в июне. С ним опять находились и Андреевичи, можайский и верейский князья. Бой под Суздалем имел несчастный для великого князя исход: войска его были жестоко побиты, а сам он и Михаил Андреевич были взяты в плен888. Как ни желательно было Шемяке, чтобы Василий остался в плену, но желания его не исполнились: знатные пленники за условленный выкуп в том же году были освобождены889. К тому времени, когда Василий находился в плену, относится договор его с Андреевичами, о чем мы говорили уже в предыдущей биографии890. По этому договору великий князь пожаловал Михаила - "отдал выхода на год", и этого выхода не должен был брать "от Петрова дни до Петрова дни на сей год".
В июне 1447 г., по примирении с Иваном можайским, великий князь с Михаилом Андреевичем заключил новый договор, по которому верейский князь освобождался от татарской дани на два года и вместо половины Кубены получал, по своему желанию, ту часть Заозерья, которая примыкала к его Белозерским волостям891. В следующем месяце того же года Михаил Андреевич участвовал в договоре великого князя с Иваном Федоровичем рязанским892. Вообще, мы видим Михаила Андреевича постоянно на стороне великого князя, который, кажется, также относился к нему с полным доверием. На это указывает, между прочим, и то обстоятельство, что в том же 1447 г. к посредничеству его и Василия Ярославича серпуховско-боровского, как мы уже видели, обратились Шемяка и брат Михаила, Иван можайский, когда захотели примириться с великим князем893.
Мы уже видели, что при Василии Васильевиче было одно столкновениe с Литвой (битва при р. Суходровe) в 1445 г. Года через три (в 1448 г.) видим в Москве литовского посла, а в 1449 г. между Москвой и Литвой заключен был договор, в котором участвовал, наряду с можайским и боровским князьями, и Михаил Андреевич894. В следующем 1450 г. верейский князь, по новому договору с Василием (1-го июля), получил Вышгород с волостями, путями и селами в удел и в вотчину, и из Звенигородских волостей: Плеснь, Смоляные, Сохну, Зарыдалье, Зерем и Тарусицких бортников. Мало того: по этому договору Вышгород с другими приданными к нему волостями освобождался на пять лет от выхода, а вся Верейская волость получила льготу - давать половину выхода в продолжение трех лет895.
В 1462 г. скончался вел. кн. Василий Васильевич, передав великокняжеское достоинство сыну - соправителю своему, Ивану. В самые первые годы княжения нового великого князя Михаил Андреевич заключил с ним несколько договоров: в двух первых великий князь подтверждает за Михаилом Андреевичем отчину его, чем пожаловал его отец, и те волости, которые пожалованы были ему умершим великим князем. Но из третьего договора видно, что Михаил Андреевич "сам" отступился в пользу великого князя от Вышгорода и прочих волостей, пожалованных ему, в 1450 г., Василием Васильевичем896. Это "сам", впрочем, подозрительно.
Тем не менее, Михаил Андреевич и Ивану Васильевичу служит так же, как его отцу... В 1471 г. великий князь решился наказать Новгород за то, что он хотел задаться за польского короля, и 20-го июня выступил в поход. В этом походе принимал участие и Михаил Андреевич верейский вместе с сыном своим, Василием. В конце июня кн. Холмский сожег Русу, побил новгородцев на берегу Ильменя и на р. Поле и хотел двинуться к г. Демону, - но великий князь приказал ему опять воротиться к Шелони для соединения с псковичами, а у Демона стоять Михаилу Андреевичу. Вскоре после Шелонской битвы, в июле месяце, Демон сдался князю верейскому и заплатил сто рублей окупа. В начале осени 1472 г. все князья возвратились из этого похода восвояси897.
Можно сказать, что после этого похода от прежней вольности Господина Великого Новгорода осталась одна только тень. Но и эта тень через шесть лет разорилась: в 1478 г. Новгород покорен был совершенно. Ни Казимир, ни хан Ахмат не помогли новгородцам, как их обнадеживал первый. Не собравшись вовремя, Ахмат пошел на Москву летом 1480 г. Когда в Москву пришло известие, что хан подходит уже к Дону, великий князь, в конце июля, собрался в Коломну - пункт, где обыкновенно встречали врага. Но Москву нужно было поручить лицам, пользующимся доверием, особенно теперь, когда великий князь находился в ccope с братьями своими, Андреем углицким и Борисом волоцким. Выбор великого князя пал на мать его, инокиню Марфу, на Михаила Андреевича верейского, митрополита Геронтия, владыку ростовского Вассиана и др., которых он и оставил "блюсти" Москву. Те же лица в то время, когда Ахмат уже стоял на Оке, много способствовали примирению великого князя с его братьями898.
К 1482-1483 гг. относятся два договора Михаила Андреевича с великим князем. В первом договоре, 1482 г. апреля 4-го, участвовал и сын Михаила Андреевича, Василий. Великий князь обязуется под Михаилом и сыном его блюсти отчину их, Верею, Ярославец и Белоозеро; но относительно Белоозера замечено, что по смерти Михаила оно поступает к великому князю, которому отдал его сам Михаил, а Василий Михайлович не вступается в него и "не подыскивает никоторою хитростью". Великий князь, с своей стороны, обещается "с тое отчины с Белаозера душу Михайлову поминати". В 1483 г. Василий Михайлович вынужден был бежать в Литву. По этому случаю великий князь заключил, 12-го декабря того же года, новый договор с Михаилом Андреевичем. Вот самое важное и существенное обязательство этого договора, которое должен был принять на себя князь верейский: "А с сыном ти с своим, со князем с Васильем не ссылатися никоторою хитростью; а кого к тобе пришлет с какими речми, и то ти мне, великому князю, сказати в правду, по сему крестному целованью, а того ти ко мнe прислати, ково к тобе пришлет... А чем благословил тобя отец твой... в Москве, также и вотчиною твоею, Ярославцем с волостьми и с путьми и с селы и с всеми пошлинами, и ты после своего живота ту свою вотчину всю дал мне, великому князю; также что наперед сего дал еси мне, великому князю, свою вотчину Белоозеро... со всем по тому, как было за тобою, за князем Михаилом Ондреевичем и грамоты еси свои на то мне дал; и что еси в своей отчине coбе примыслил или что собе примыслишь, и что яз, князь великий, пожаловал тобя своею вотчиною Вереею с волостьми и с отъезжими месты, что взял есмь в своей вине у твоего сына у князя у Василья: и то все тoбе, князю Михайлу, держатя за собою до своего живота... А отоймет Бог тобя, моего брата молодшего, князя Михаила Ондреевича, ино после твоего живота та вся "твоя вотчина, чем тя благословил отец твой, князь Ондрей Дмитреевич в Москве и Ярославец со всем и что яз, князь великий, пожаловал тобя своею вотчиною Вереею со всем, и та вотчина твоя вся после твоего живота мне, великому князю, со всем по тому, как было за тобою..."899.
Михаил Андреевич скончался в 1486 г., на третьей неделе по Пасхе. По духовному завещанию он ничего не мог назначить сыну своему, в силу договора с великим князем; последнего он просить только: "да чтобы господин мой князь великий пожаловал: после моего живота судов моих не посудил", - и еще: "А что мои люди, кого буду чем пожаловал жалованьем и деревнями, и Государь бы мой князь великий после моего живота моего жалованья не порушил, чтобы мои люди после моего живота не заплакали"900.
Михаил Андреевич был женат на дочери боровского князя, Елене Ярославне, от брака с которой имел детей: Василия, прозванием Удалого, Ивана и дочь Анастасию, бывшую, как видно из духовного завещания Михаила, в замужестве за князем Осипом Андреевичем дорогобужским901.
Василий Михайлович Удалой 1460 - 1495
Летописи, не передавая нам известий о времени и месте рождения Василия Михайловича, начинают говорить о нем с 1468 г. В этом году дела с Казанью принимают серьезный оборот. Не совсем удачные походы предшествовавшего года заставили великого князя стать во главе нового ополчения. В 1468 г. зимой, за три недели до великого заговенья, Иван Васильевич с большой свитой выступил из Москвы во Владимир. В этой свите находился и Василий Михайлович902. Походы этого года в землю Черемисскую и к Казани ограничивались с обеих сторон взаимными опустошениями. Весной следующего 1469 г. (или 1470 г.) великий князь задумал новый поход с большими против предыдущего года силами. Обозревая княжение Ивана III, мы уже познакомились с подробностями и результатами этого похода; здесь отметим только участие в этом походе Василия Михайловича, который, вместе с братьями великого князя, Юрием и Андреем большим Васильевичами, послан был к Казани берегом Волги903.
В 1471 г., как мы уже видели, говоря об отце его, Василий Михайлович участвовал в походе Ивана III на Новгород, стоял вместе с отцом под городком Демоном, который сдался им, заплатив окуп в сто рублей, и был в числе тех лиц, к которым новгородское посольство обращалось с просьбой - бить челом великому князю за Великий Новгород904. Не прошло и году, как Василию Михайловичу пришлось участвовать в другом походе, против Ахмата, который в 1472 г. подошел к Алексину, в котором, при малочисленности ратных людей, не было ни пушек, ни пищалей, ни самострелов. Татары приступали уже к осаде, как воевода Беклемишев вышел из Алексина и бросился на другой берег Оки. Неприятели не могли поймать его, так как к Оке подоспел Василий Михайлович и воспрепятствовал им переправиться, а потом подоспели и братья великого князя, Юрий и Борис Васильевичи905.
Затем лет шесть Василий Михайлович не встречается на страницах летописей. Но вот, в 1478 г. Иван Васильевич предпринимает другой поход на Новгород. Василий Михайлович принимал участие и в этом походе: он шел в левой руке под начальством великокняжеского брата, Бориса Васильевича, кн. волоцкого. По приходе к Новгороду он расположился, по приказу великого князя, в монастыре на Лисичьей горке и вскоре потом, в числе других, вступил с великим князем в Новгород906.
В 1480 г. на Русь находил Ахмат. Слух о нашествии ходил в Москве еще в 1479 г., а в 1480 г. оказался верным, и великий князь выслал на берег Оки воевод своих. Татары "пришедше поимаша безпуту и отъидоша", а великий князь, вероятно, не успевши узнать об этом, выслал, также на берег Оки, сына своего Ивана, брата Андрея меньшого и Василия Михайловича907.
В конце 1483 г. великий князь обрадован был рождением ему внука Димитрия. По этому случаю он хотел "сноху свою (Елену Степановну, жену Ивана Ивановича Младого) дарити сажением первые своей великые княины тферьскые". Оказалось, что это "сажение" (драгоценное узорочье - ожерелье) Софья Фоминична подарила племяннице своей, Марье Андреевне Палеолог, при выходе последней в замужество за Василия Михайловича верейского. В гневе великий князь взял у Василия Михайловича все приданое жены его и, кроме того, "хотел его и со княгинею поимати". Василий пoнял, что для него остается только одно спасение - бежать, и он бежал в Литву вместе с женой. Это было уже в 1484 г. В погоню за ним послан был великим князем кн. Борис Михайлович Туренин-Оболенский, который едва не поймал его908.
В том же году великий князь заключил договоры с отцом беглеца, Михаилом Андреевичем, и Михаилом Борисовичем тверским. Частные статьи этих договоров мы уже излагали в своем месте; по отношению же к Василию Михайловичу эти договоры сходятся в одном пункте: и тот, и другой из договаривающихся с великим князем обязываются с Васильем Михайловичем "не ссылатися никоторою хитpocтию, ни к собе его не примати"909.
Софья Фоминична, в 1493 г., выхлопотала ему прощение и дозволениe возвратиться на родину, но Василий Михайлович почему-то не воспользовался этим. При заключении, в 1494 г., договора между московским великим князем и литовским Александром, последний обязывается Василия Михайловича "не отпущати никуде, а пойдет прочь из земли, и его опять не приимати"910.
Как окончил Василий Михайлович жизнь свою на чужбине, неизвестно.
Он женат был на Марье Андреевне Палеолог, племяннице Софьи Фоминичны; Марья Андреевна приехала, в 1480 г., в Москву с отцом своим, греческим царевичем Андреем. Но ниоткуда не видно, чтобы от этого брака было потомство911.
По смерти Михаила Андреевича, в силу его духовного завещания, Верейский удел перешел к вел. кн. Ивану Васильевичу, который назначил Верею вместе с другими городами, как Старица, Алексин и др., сыну своему Андрею, после которого Вереей владел и сын последнего Владимир. Но эти князья уже не пользовались правами князей владетельных.
XIV
УДЕЛЬНОЕ КНЯЖЕСТВО ДМИТРОВСКОЕ
Дмитров, уездный город Московской губернии при р. Яхроме и впадающей в нее речки Нетеке, основан в 1154 г. Юрием Владимировичем Долгоруким. Юрий был в этом году "на полюдии" на р. Яхроме вместе с женой своей, и тогда-то у него родился сын. Долгорукий заложил на реке город и "во имя сына своего" новорожденного назвал его Дмитровом, "сына же нарече Всеволод"912, т. е. дал новорожденному княжеское имя Всеволод при имени Димитрий, данном ему в св. крещении.
Мы видели уже, что Дмитровом владел Ярослав Всеволодович913; может быть даже, что и сам Всеволод владел им одновременно с Переяславлем, который он получил от старшего брата своего, вел. кн. владимирского Михалка914, и владел - скажем предположительно - как городом, основанным по поводу его рождения и названным его именем915. До Ярослава же, после того, как Всеволод по смерти Михалка, в 1177 г., занял великокняжеский стол, в Дмитрове сидели, конечно, наместники великого князя. За это время и далее до самого нашествия татар Дмитров упоминается в летописях только один раз. В 1180 г. Святослав Всеволодович, князь черниговский, бывший во вражде со Всеволодом Юрьевичем (Большое Гнездо), пришел с черниговцами и новгородцами в Суздальскую область и встретился с врагом своим на р. Влене916. Характер местности не позволял им вступить в бой, а приближавшаяся весна грозила Святославу распутицей, почему он, не достигши цели похода - освобождения из плена сына своего Глеба, решился на весну удалиться в Новгород и по пути отступления сжег Дмитров917. Подобной же участи этот город подвергся от татар в год нашествия Батыя918.
Итак, до разделения северной Руси на уделы по завещанию Ярослава Всеволодовича (ум. 1246 г.) Дмитровом владели сначала великие князья суздальские, а потом владимирские включительно до Всеволода Юрьевича, т. е. сам Юрий, Андрей и Всеволод, а потом те князья, которые сидели в Переяславле919; но с 1246 г. он примыкает к Галичу, уделу Константина Ярославича. Таким образом, оказывается, что в татарский период, которым мы исключительно и занимаемся, до 1246 г. Дмитровом владел только один князь, Александр Ярославич. Но может ли Невский считаться первым удельным князем дмитровским, если Дмитров, как уже замечено, придан был к Переяславлю, т. е. был второстепенным в уделе, как бы пригородом? По завещанию Ярослава Всеволодовича, предпоследнему сыну его Константину назначен в удел Галич, следовательно, Константин может быть называем только галицким князем... Но почему же сын и преемник его Давид называется, как увидим, в летописях, и галицким, и дмитровским? Если потому, что он, по какому-нибудь не дошедшему до нас договору с великим князем, получил Дмитров, то опять навязывается нам вопрос: мог ли удельный князь, имевший уже прозвище по главному центру своего удела (Галич - галицкий), принимать еще другое прозвище, по приданной к его уделу новой волости, в которой был свой центр, как в отдельной волости, т. е. было более видное селение или даже был город, как в данном случае Дмитров? Pешeниe этого вопроса возможно было бы, как кажется, по предварительном решении другого вопроса - о так называемых отъездных волостях. Признаемся, нам нигде не приходилось встретить объяснения значения таких волостей, а между тем этот термин встречается в двух-трех духовных грамотах великих князей и всегда в одинаковой форме, так что материалу для сравнений и выводов нет. Приведем, однако, один пример. Димитрий Иванович Донской вторым духовным завещанием своим920 назначает в удел сыну своему Андрею: "Можаеск со всеми волостми и с тамгою и с мыты... и с отъездными волостми". Далее в отдельности перечисляются волости можайские, как Исмея, Числов и пр., и в отдельности же волости отъездные: Верея, Рудь и пр. Из Можайского удела вообще выделился потом Верейский удел, так что по смерти Андрея старший сын его Иван занял Можайск и, конечно, только с собственно можайскими волостями, а младший Михаил - волости отъездные во главе с Вереей, по которой младший Можайский удел стал называться Верейским; Верея, как видно из той же грамоты, в свою очередь имела свои отъездные волости. Не значит ли, таким образом, что отъездные волости - это такие волости, которые предназначались для сыновей князя, владеющего известным уделом, чтобы образовать из них новые уделы? Если это так, то князь мог называться и по главному центру удела (галицким, можайским), и по одному из второстепенных (дмитровским, верейским)... Завещание Ярослава не дошло до нас, а потому неизвестно, как в Галицком уделе названа Дмитровская волость: отъездной или как-нибудь иначе. Надобно, впрочем, заметить, что для давно практиковавшегося действия специальное название или термин мог явиться позднее.
Итак, на основании высказанных соображений мы можем начинать ряд дмитровских князей с Александра Ярославича Невского, который, сидя на Переяславском княжестве, владел и Дмитровом, как волостью, по позднейшей терминологии, отъездной.
А. Удельные князья дмитровские из рода Ярослава Всеволодовича
Александр Ярославич Невский р. 1220 ум. 1263
Первым князем дмитровским в татарский период Русской истоpии был Александр Ярославич Невский. Он занимал собственно Переяславль, но в то же время владел Тверью и Дмитровом, как волостями отъездными, из которых впоследствии образовались отдельные самостоятельные княжества. Он владел Дмитровом с 1238 до 1246 г., когда этот город отошел к Галицкому уделу921.
Константин Ярославич 1238 ум. 1256
О Константине Ярославиче мы уже говорили в своем месте922. Здесь заметим только, что после Александра Невского обладателем Дмитрова нужно считать его. Хотя до нас и не дошло известий о времени, когда Дмитров поступил во владение галицких князей, но так как сын и преемник Константина Давид называется и галицким и дмитровским князем, то надобно полагать, что Дмитров достался Давиду по наследству от отца, который мог получить этот город одновременно с Галичем.
Давид Константинович 1255 ум. 1280
Давид Константинович уже прямо называется в летописях не только галицким, но и дмитровским923, и называется так в сообщаемом летописью известии о его кончине. Таким образом, Давид Константинович владел Дмитровом с 1255 по 1280 г.
Василий Константинович 1280 - 1310
Если Давид Константинович до самой смерти своей был князем галицким и дмитровским, то надобно полагать, что по смерти его и младший брат его Василий владел уделом безраздельно. Но неизвестно, как долго он княжил, так как он упоминается в летописях только один раз под 1310 г., по случаю рождения у него сына924.
Борис Давидович 1280 ум. 1334
По смерти Василия Константиновича Галицкий удел раздробился: в Галиче сел средний сын Давида Федор, умерший в 1335 г., а в Дмитрове - младший, Борис, который владел Дмитровом до своей кончины, т. е. до 1334 г.925
Б. Дмитровские князья из дома Ивана Калиты
Владимир Андреевич Храбрый р. 1353 ум. 1410
Отобравши Галицкое княжество у Димитрия Ивановича, великий князь Димитрий Иванович (Донской) присоединил его к Москве.
Первым несомненным князем дмитровским из рода князей московских был Петр, сын Димитрия Ивановича Донского, с 1389 г. При нем Дмитров составлял уже главный центр удела. Но есть некоторое освование думать, что прежде он был во владении Владимира Андреевича Храброго, кн. серпуховского. Впрочем, об этом была речь в главе о Галицком княжестве.
Петр Димитриевич р. 1385 ум. 1428
Петр Димитриевич, шестой из восьми сыновей Димитрия Ивановича Донского, родился 29-го июня 1385 г.926
По духовному завещанию отца своего Петр Димитриевич получил Дмитров с Вышгородом и Берендеевой слободой, село Богородицкое на Боголе, Углич, названный в духовной куплею Калиты, и Тошну с Сямой927. Впрочем, впоследствии, по одному (относимому к 1405 г.) из договоров вел. кн. Василия Димитриевича с Владимиром Андреевичем Храбрым, Углич перешел во владение последнего928. К тому жe 1405 г. относят договор Василия Димитриевича с братьями его, Андреем и Петром Димитриевичами; по этому договору великий князь обязывается "печаловаться" вотчинами братьев и, между прочим, Дмитровом929. Надобно полагать, в таком случае, что этот последний договор состоялся позднее договора великого князя с Владимиром Андреевичем, так как в нем об Угличе не упоминается. Но ниоткуда не видно, был ли вознагражден чем-нибудь за Углич Петр Димитриевич... По помянутой договорной грамоте, отношения младших братьев к старшему, великому князю, устанавливаются такие: младшие братья должны быть со старшим "за один и до живота"; друзья и враги у них общие; ни старший без младших, ни младшие без старшего договоров не заключают; великий князь становится по отношению к младшим братьям "в отца место" и держит их в братстве и чести без обиды, печалуется ими и отчинами их, последними и тогда, когда они будут за их детьми. Младшие братья обязываются, по духовной грамоте отца, жить в Москве, - блюсти под старшим братом, его женой и детьми то, чем его благословил отец их, и что он сам ceбе примыслил, и, наконец, идти без ослушанья, куда они будут посланы великим князем.
Но обратимся к общественной деятельности этого князя.
В 1406 г. Псков, а отчасти и Новгород, начинают одолевать с двух сторон немцы и литовцы. Не надеясь на одни свои силы, псковичи обращались к Новгороду, который в этом случае действовал двусмысленно по отношению к самостоятельному младшему брату своему, бывшему прежде пригородом его. Тогда псковичи, а также и новгородцы, обратились к великому князю, который и отпустил к ним брата своего Петра. Не видно, впрочем, чтобы Петр Димитриевич принимал какое-либо участие в военных действиях: в летописях замечено только, что он приехал в Новгород и пробыл там десять дней, а затем видим в Новгороде уже другого великокняжеского брата, Константина930.
Вероятно, Петр Димитриевич поспешил возвратиться в Москву по своим личным делам: 16-го января того же года он женился на Евфросинии Полиевктовне, внучке последнего московского тысяцкого, Василия Васильевича Вельяминова931.
В 1408 г., при быстром нашествии на Москву Едигея, великий князь, как большею частию поступали в подобных случаях великие князья, уехал со своим семейством в Кострому. Защита Москвы была поручена великим князем дяде его, Владимиру Андреевичу Храброму, и братьям, Андрею и Петру Димитриевичам. Благодаря случайности, защитники Москвы отделались от Едигея не так дорого, как можно было бы ожидать при других обстоятельствах: Орде в это время угрожал враг, какой-то царевич, претендовавший на ханский престол, а потому Едигей, ограничившись данным ему окупом, поспешил из Руси в Орду932.
При обзоре княжения Василия Димитриевича мы уже говорили, что на купленный им в Орде Нижний Новгород претендовали прямые отчичи последнего, потомки Андрея суздальского, дети Бориса Константиновича, Иван и Даниил. В 1410 г., а по другому известию в 1411 г., Борисовичи шли на Нижний Новгород с князьями болгарскими, жукотинскими и мордовскими. Против них выслан был Петр Димитриевич с князьями ростовскими, ярославскими и суздальскими. Бой произошел при селе Лыскове (Макарьевского уезда) 15-го января; Петр Димитриевич проиграл битву: Борисовичи "сташа на костех". Впрочем, не видно, чтобы Борисовичи выиграли что-нибудь от этой победы933.
В 1425 г. умер вел. кн. Василий Димитриевич, и великокняжеский стол занял сын его Василий. Брат умершего великого князя, Юрий Димитриевич звенигородско-галицкий, предъявил свои права старшинства, и между дядей и племянником возгорелась продолжительная и упорная борьба. Это предвидел, кажется, сам Василий Димитриевич. Не надеясь на добрые отношения к своему сыну-наследнику братьев своих, Юрия и отчасти Константина, он, в своем духовном завещании, поручает сына своего исключительно тестю своему Витовту и братьям Андрею и Петру. Петр Димитриевич, как и Андрей, оправдали доверие старшего брата: в возгоревшейся между Василием и Юрием борьбе они были на стороне племянника934. Впрочем, надобно заметить, что из летописей не видно, чтобы Петр Димитриевич принимал очень деятельное участие в этой борьбе.
В следующем 1426 г., по известиям летописей, в Пскове, Новгороде, Торжке, Твери, Волоке, Дмитрове, в самой Москве и др. городах появилась моровая язва, не прекращавшаяся и в последующие два года. Вероятно, от этой язвы скончался и Петр Димитриевич в Дмитрове, в самом начале февраля 1428 г.935
Как выше уже сказано было, Петр Димитриевич женат был на дочери Полиевкта Васильевича Вельяминова, но потомства от этого брака не осталось.
Юрий Димитриевич р. 1374 ум. 1434
О Юрии Димитриевиче, сыне Димитрия Донского, подробно мы говорили в главе о князьях галицких, а потому здесь коснемся его только отчасти, настолько, насколько имя его связано с обладанием им Дмитровом.
В 1432 г. дядя и племянник, т. е. Юрий Димитриевич и вел. кн. Василий Васильевич, представили спорное дело о великокняжеском столе на суд хана; благодаря подкупу ордынских вельмож и хитрой тактике в переговорах с ними боярина Всеволожского, племянник осилил дядю. Но последний тогда же получил, все-таки, Дмитров в прибавку к своему уделу. Не долго, однако, Юрий владел этим уделом. Из Орды он приехал в Звенигород, а отсюда перебрался в Дмитров. Но, опасаясь, вероятно, жить поблизости к Москве, или задумавши против великого князя новые козни, которые удобнее было устроить вдали от Москвы, Юрий Димитриевич вскоре уехал из Дмитрова в Галич. Василий Васильевич воспользовался этим: выгнал из Дмитрова наместников дяди и присоединил Дмитровский удел к великому княжеству936.
В 1433 г., после битвы на р. Клязьме, Юрий овладел Москвой и вместе с великокняжеским столом сделался обладателем и Дмитрова. Но вскоре дядя отказался в пользу племянника от великокняжеского стола, а следовательно и от Дмитрова. В 1434 г. Юрий Димитриевич во второй раз овладел великокняжеским столом, в конце марта, и на этот раз сидел на нем более двух месяцев, т. е. до 5-го июня, дня его кончины. За этот краткий период времени фактически он должен считаться и владетелем Дмитрова.
Василий Юрьевич Косой 1421 ум. 1448
В 1435 г., в начале весны, как сказано в летописях (по соображению с годами, скорее в самом конце зимы), вел. кн. Василий Васильевич, по мирному договору, дал Василию Косому Дмитров; но так как Юрьевич, просидевши в Дмитрове только один месяц, ушел в Кострому (уже в 1436 г.), послав к великому князю разметные грамоты, то Дмитров, по тому самому, должен был опять перейти к великому князю937.
Василий Ярославич 1426 ум. 1483
Василий Ярославич, кн. серпуховско-боровский, свято соблюдал договор свой с великим князем, заключенный около 1433 г.938: в борьбе Василия Васильевича с Юрьевичами он постоянно находился на стороне великого князя. Последний не мог, следовательно, не быть благодарным внуку Владимира Храброго. В 1447 или 1448 г. между ними был заключен договор939, по которому Василий Ярославич получил от великого князя Дмитров и несколько других волостей. Но года через три, по новому договору940, Василий Ярославич отступился от Дмитрова в пользу великого князя, за которым этот город и был до самой кончины его, т. е. до 1462 г.
Юрий Васильевич младший р. 1441 ум. 1472
Юрий Васильевич, второй из семи сыновей Василия Темного, родился 22-го января 1441 г.941
После боя под Суздалем (1445 г.) и взятия Василия Васильевича в плен942, Москва пришла в ужас, ожидая нападения татар: мать великого князя, жена его, дети - Иван и Юрий - и великокняжеский двор переехали в Переяславль, куда, в конце октября 1446 г., возвратился из плена и великий князь943.
В начале февраля того же года великий князь поехал в Троицкий монастырь; его сопровождали и дети его, Иван и Юрий. Когда сторонники Шемяки, во главе с Иваном Андреевичем можайским, схватили великого князя в церкви, дети последнего "ухоронишася": пособники Шемяки, достигши главной цели - пленения великого князя, потеряли, как видно, голову и о княжичах "не брегоша, ниже пытаху о них". Это было в воскресенье, 13-го февраля. В ту же ночь дети Василия, с оставшимися при них людьми, бежали к кн. Ивану Ряполовскому в его Юрьевское село Боярково. Братья Ряполовские: Иван, Семен и Димитрий, уехали с великокняжескими детьми в Муром и там затворились со многими людьми. Шемяка, наконец, вспомнил о детях Василия; но, в виду заметного нерасположения к нему народа, боялся взять их силой: он призвал рязанского епископа Иону, поручил ему отправиться в Муром и взять детей Василия "на свой патрахель", обещая освободить пленников и дать им "отчину доволну". Ряполовские, опасаясь, в случае невыдачи ими детей Василия, нападения Шемяки на город и насильственного взятия их, и полагаясь вместе с тем на слово владыки, предложили последнему пойти в храм Рождества Богородицы и, по совершении молебствия, взять их "у Пречистые с пелены на свой патрахель". Владыка так и сделал. Обласкав и одарив племянников, Шемяка, однако, с тем же владыкой отправил их из Москвы в Углич, в заточение. Между тем, нерасположение к Шемяке в народе с каждым днем усиливалось: мнoгие знатные лица ушли в Литву, не желая подчиняться Шемяке. Наконец, на совете с Иваном можайским, боярами и владыками, из которых Иона весьма часто напоминал Юрьевичу о его вероломстве по отношению к детям великого князя, Шемяка решился выпустить и выпустил узников из заточения, дав им в удел Вологду944. Это было уже в 1447 г.
В 1451 г. в Москву пришло известие, что на великого князя идет из Седи-Ахматовой орды царевич Мазовша. Василий Васильевич выступил было к Коломне, но, не успевши собрать достаточного количества войск, отправил к Оке кн. Ивана звенигородского, а сам возвратился в Москву, сделал там соответственные обстоятельствам распоряжения и выехал из столицы с сыном Иваном. В Москве он оставил: мать и жену свою, сына Юрия, митрополита, бояр и детей боярских. Татары подошли к Москве и сожгли вокруг нее посады и селения. Но простояв под Москвой только сутки, они пустились в обратный путь: летописец рассказывает, что ночью они услыхали в стороне какой-то шум, вообразили, что это наступает на них великий князь, и поспешно бежали, побросав более тяжелые предметы, чтобы не затруднять себе отступления945.
Летом 1454 г. татары опять намерены были ударить на Москву: к Оке подошел сын Седи-Ахмата, царевич Салтан; переправившись через реку, татары начали грабить и пустошить край. Иван Васильевич Ощера, стоявший на берегу Оки с коломенской ратью, почему-то бездействовал. Тогда великий князь выслал против царевича сыновей своих, Ивана и Юрия, а потом и сам выступил, и татары побежали назад, преследуемые Федором Басенком946.
Года через четыре после того, а именно в конце января 1460 г., великий князь поехал в Новгород "о всех своих управах". Его сопровождали младшие сыновья, Юрий и Андрей. Есть известие, будто новгородцы замышляли тогда на жизнь великого князя и его детей, но оставили свое намерение, будучи убеждены в безрассудстве их замыслов владыкой Ионой. - У псковичей в это время была вражда с немцами. Узнавши о прибытии в Новгород великого князя, они отправили к нему послов с дарами и челобитьем о кн. Александре Васильевиче Черторижском, чтоб быть ему великокняжеским наместником и князем Пскову. Великий князь согласился исполнить просьбу псковичей, если Черторижский даст ему присягу в верной службе, - но Черторижский не согласился дать присяги: "не слуга де яз великому князю", и ушел в Литву. Тогда великий князь, в конце февраля, отправил в Псков вместе с боярами сына Юрия, которого псковичи приняли с великою честию "и посадиша его на столе отца его". Есть известие, что Юрий, прибывши в Псков, посылал рать свою воевать немцев.
Пользуясь удобным случаем, псковские посадники и весь Псков били челом Юpию, чтобы он от имени великого князя и от себя дал им наместником и князем Пскова Ивана Васильевича Стригу. Просьба эта была удовлетворена, и 23-го марта псковичи посадили Стригу на княжение "и даша ему всю княжюю пошлину". Между тем в Псков прибыли немецкие послы от князя-мейстера рижского бить челом Юpию за юрьевцев (Дерпт) о перемирии. Юрий Васильевич назначил срок перемирью до 25-го декабря, а съезд для заключения мира - на 15-е августа. На всем этом немецкие послы "великому князю руку даша и крест целоваша".
Василий Васильевич выехал из Новгорода 1-го марта, а Юрий из Пскова - 18-го. Перед отъездом посадники и весь Псков "чтиша и дариша его и даша ему 100 рублев". Они провожали его на 20 верст за псковский рубеж947.
В 1462 г. умер великий князь, оставив духовное завещание, по которому Юрий Васильевич получал: пополам с братом Андреем - треть в Москве, принадлежавшую Владимиру Андреевичу Храброму, и один - треть, бывшую за Константином Димитриевичем; в удел Юрий получил: Дмитров, Можайск, Серпухов, Хотунь и несколько московских сел, из которых коломенские села у него может выменять на другие старший брат, если последнему это будет нужно. Тем же духовным завещанием за Юpиeм утверждались многочисленные села, отказанные ему бабкой, Софьей Витовтовной, также по духовному завещанию; большая часть этих сел названы прикупами самой Софьи Витовтовны948.
С 1467 г. вел. кн. Иван Васильевич предпринимает ряд походов на Казань. Поход 1467 г. был не совсем удачен. В следующем 1468 г. великий князь намерен был лично вести свои рати под Казань. Оставив в Москве двух младших братьев, двух Андреев, он выступил из Москвы, взяв с собой десятилетнего сына своего и брата Юрия. Иван Васильевич был уже во Владимире, как узнал, что от Казимира прибыл посол, и предпринятый поход был приостановлен949. Весной того же года великий князь опять отправил под Казань многочисленное войско, - но и этот поход был неудачен; наконец, осенью 1469 г. он послал рать под начальством братьев своих, Юрия и Андрея, с которыми находились всe служилые князья и весь великокняжеский двор. Одна рать шла сухим путем, другая - на судах по Волге; обе рати соединились уже под Казанью... Татары сделали вылазку, но были разбиты и прогнаны в город; москвичи отняли воду у города и тем принудили Ибрагима заключить мир на всей воле великого князя. При этом казанский царь освободил, между прочим, всех русских пленных, взятых в продолжение последних 40 лет950. Это было уже в 1470 г.
В следующем 1471 г. великий князь предпринял поход на Новгород. Говоря об Иване Васильевиче, мы более или менее подробно говорили и о причинах этого похода, более или менее подробно передавали и частности его. Здесь не будем, таким образом, входить в подробности эпизода; скажем только, что из братьев в походе принимали участие: Юрий, Андрей большой и Борис. В сентябре они возвратились в свои отчины951.
Новгородцы, в борьбе их с великим князем, рассчитывали на помощь Казимира, который обещался поднять на Москву и татар. Но помощи не было ни с той, ни с другой стороны: Казимир отвлечен был в сторону другими интересами, а хан Ахмат решился подняться только в следующем 1472 г. В самом конце июля он подступил к Алексину. Великий князь отправил своих воевод и братьев к берегам Оки, а потом и сам выступил. Между тем, Ахматовы татары, сожегши Алексин и вместе с ним большую часть жителей, начали перебродить Оку. Mocковскиe полки, стоявшие на другом берегу под начальством Петра Федоровича и Семена Беклемишева, долго сдерживали татар, но видя превосходство неприятеля, хотели отступать. Но в этот критический момент на помощь к ним подоспел кн. верейский, Василий Михайлович Удалой, и брат великого князя Юрий Васильевич; дела приняли другой оборот: татары увидели стройные и многочисленные полки мocковскиe и не посмели более делать попыток к переправе через реку. Летописи замечают, что они особенно боялись Юрия Васильевича: "понеже бо имени его трепетаху" (в некоторых прибавлено: страны). Татары начали медленно отступать, а ночью обратились почти в бегство952.
Прибывши в Москву, великий князь узнал, что мать его, уехавшая, по случаю нашествия Ахмата, в Ростов, сильно больна. Он поехал с младшими братьями к матери, а Юрий, также заболевши в это время, остался в Москве и вскоре, 12-го сентября 1473 г., скончался. В ожидании прибытия великого князя из Ростова, тело Юрия перенесли в церковь архангела Михаила и в ней же потом похоронили953.
Юрий Васильевич женат не был. Своим духовным завещанием он дает братьям: вел. кн. Ивану, Андрею меньшому и Борису, матери и племяннику, сыну великого князя, только села и деревни; сестре Анне, княгине рязанской - одно только, полученное им от бабки, монисто. Замечательно, что Юрий ничего не отказал среднему из братьев, Андрею большому углицкому!.. О городах он не сделал никаких распоряжений, вероятно, опасаясь своим делением их между братьями не угодить в чем-нибудь великому князю и тем поселить между братьями вражду. Этим самым умолчанием о городах своих он отдавал их как бы в полное распоряжение великого князя954, и если имел в виду не поселить вражды между братьями, то сильно ошибся: великий князь забрал его города себе и тем возбудил в младших братьях вражду к себе. Тем не менее, Иван Васильевич, рядом договоров, заставил братьев отказаться от всяких претензий на удел Юpия955.
Великий князь держал за собой Дмитров до 1485 г., а в этом последнем отдал его перебежавшему к нему из Тверской земли кн. микулинскому Андрею Борисовичу (см. первый том). Ниоткуда не видно, до какого времени Андрей микулинский владел Дмитровом, так как известия об этом князе прерываются на том же 1485 г. Затем, в 1504 г., духовным завещанием своим, Иван III назначил Дмитров сыну своему Юpию, который, уже не в качестве владетельного князя, обладал им до 1533 г., когда, обвиненный правительством Елены, матери Ивана Грозного, в мятежных замыслах, был заключен в тюрьму.
XV
УДЕЛЬНОЕ КНЯЖЕСТВО ВОЛОЦКОЕ
Волоколамск, называвшийся в старину Волоком Ламским и просто Волоком, теперь уездный город Московской губернии, стоит на р. Ламе, впадающей в Шошу, или, точнее, на р. Городенке, впадающей в Ламу. Время основания его неизвестно. Татищев говорит, что он основан Андреем Боголюбским в 1159 г. Но мы знаем, что он существовал уже в первой половине XII в.: здесь останавливался Изяслав Мстиславич после похода с братом своим Всеволодом новгородским против Ростова в 1135 г.956
Сначала Волок принадлежал Новгороду; новгородцы, в 1177 г., отдали его внуку Юрия Долгорукого, Ярославу Мстиславичу, которого, в 1178 г., захватил здесь дядя его, Всеволод Юрьевич, выжегший тогда весь Волок, а жителей отведший в полон957. В 1212 г. Волок занял Владимир Всеволодович, но Константин Всеволодович ростовский, старший из братьев, бывший тогда во вражде с братом Юрием, великим князем владимирским, послал Владимира в Москву958. С 1229 г., около двух лет, в Волоке сидел Ярослав Всеволодович. В то время в Новгороде Михаил черниговский посадил сына своего Ростислава. Тогда же он хлопотал о возвращении Волока к Новгороду, почему и посылал к Ярославу с такой речью: "Отступися Волока: то есть волость Новгородскаа, и силою еси взял за себя". Ярослав отвечал: "Не отступаюся: вы себе, а я - себе!"959. С переменою обстоятельств Ярослав возвратился в Новгород, а вместе с тем и Волок сделался новгородскою волостью. По договору Новгорода с Ярославом Ярославичем, в 1265 г., Волок признан также Новгородскою волостью960. Из последующих договоров Новгорода с великими князьями видно, что Волок с волостьми делился на две половины, из которых одна принадлежала Новгороду, а другая - великому князю961. - В 1237 г. Волок, как и многие другие города, разрушен был Батыем962. В 1273 г., во время междукняжеских усобиц, Святослав Ярославич тверской вместе с другими волостями новгородскими повоевал и Волок963. В 1293 г. вместе с другими городами его взял Дюдень, приведенный Андреем Александровичем, бывшим во вражде со старшим братом своим, вел. кн. Димитрием964. Со временем этот город отошел к Москве. Иван Данилович Калита, в благодарность за спасение его жизни под Переяславлем в битве с тверичами, отдал половину Волока киевскому боярину Родиону Нестеровичу, который другую половину уже сам отнял у новгородцев965. В 1345 г. Семен Иванович Гордый, женившись на Евпраксии, дочери Федора Святославича дорогобужского (Дорогобужа смоленского), перезвал своего тестя к ceбе и дал ему Волок, куда в следующем году, по некоторой причине966, отослал свою супругу обратно к отцу. Долго ли был на Волоке Федор Святославич, неизвестно. В 1371 г., во время второго нашествия Ольгерда на Москву, войско его напрасно потратило время на осаду Волока, в котором начальствовал тогда кн. Василий Иванович березуйский967. Неизвестно, каким образом потом Волок опять перешел к Новгороду. Но в 1398 г. Василий Димитриевич отнял его у новгородцев. В 1408 г. он отдал его вместе с другими городами литовскому князю Свидригайлу968. Но так как в 1410 г. Свидригайло отъехал в Литву, то города его присоединены были к Московскому княжеству969.
С начала второй половины XV в. Волок делается уделом. Первым удельным волоцким князем был предпоследний (шестой) сын вел. кн. Василия Васильевича Темного, Борис970. Впоследствии, как увидим, из Волоцкого удела выделился г. Руза, который со своими волостями составил особый удел.
А. Собственно княжество Волоцкое
Борис Васильевич р. 1449 ум. 1494
Борис Васильевич родился 21-го июля 1449 г. в отсутствие отца, который был в Троицком монастыре971.
Распределяя, в 1462 г., волости между своими сыновьями, Василий Васильевич благословляет Бориса: в Москве - годом кн. Ивана можайского, в городе на посаде - дворами Марьи Федоровны Голтяевой; из городов дает ему: Ржев, Волок и Рузу; подтверждает за ним те села и деревни с волостями, что отказаны ему бабкой его, Софьей Витовтовной, и Марьей Федоровной Голтяевой, отказавшей ему, между прочим, и двор свой на Москвe972.
В 1471 г., когда Иван Васильевич истощил вcе меры благоразумия, которыми старался отклонить новгородцев от выбранного ими опасного пути в борьбе с ним - от союза с Казимиром и подданства ему, в великокняжеском совете решено было выступить в поход. В этом походе, вместе с другими братьями, Юрием и Андреем меньшим, принимал участие и Борис Васильевич. Мая 9-го он сыграл свадьбу свою973, а в половине июня должен был выступить в поход974. При обозрении княжения Ивана III мы более или менее подробно касались похода 1471 г., а потому здесь распространяться о нем не будем. Борис Васильевич проявлял в этом походе такую деятельность, какая согласна была с его положением, как младшего великокняжеского брата: он помогает великому князю своими полками и, как близкий к ocoбе великого князя, ходатайствует перед ним за новгородцев. В августе того же года он, как и братья его, воротился в свою отчину, "велми ополонившеся, и людие их, серебром и конми и порты"975.
В следующем 1472 г. к Алексину подошел Ахмат и пытался перебраться через Оку. У жителей города не было почти никаких средств обороны. Воевода Беклемишев бежал за Оку; за ним бросились татары, и легко могло случиться, что им удалось бы переправиться, - но подоспевший к этому времени кн. Василий Михайлович верейский задержал татар; вскоре сюда же пришли: Юрий Васильевич - из Серпухова и Борис Васильевич - с Козлова брода. Благодаря этому, татары удержаны были на противоположном берегу Оки и вскоре бежали976. До сих пор братья жили, по-видимому, в мире; но в 1473 г. между ними произошла ссора. В 1472 г. умер Юрий Васильевич младший, бывший холостым. В своем духовном завещании977 он не сделал никаких распоряжений относительно городов своего удела: Дмитрова, Можайска и Серпухова; он распорядился только некоторыми селами; из них Борису он отказал два села. Немудрено, что Иван Васильевич, при известном его стремлении - собрать Русь в одно целое, присвоил удел Юрия себе. Братья возмутились такою, по их мнению, несправедливостью, но, благодаря вмешательству в это дело матери их, примирились, причем великий князь дал Борису Вышгород978. Но Иван Васильевич счел за лучшее утвердить за собой удел Юрия особыми договорами с братьями. Такой договор с Борисом Васильевичем состоялся 13-го февраля 1473 г. Борис, по этому договору, обязывается не вступаться в удел Юрия979.
Примирение состоялось, по-видимому, полное, - по крайней мере, между великим князем и Борисом Васильевичем. В 1476 г., когда Иван Васильевич ехал в Новгород "миром, а с людми со многими", он останавливался в Волоке, "ел и пил у брата у князя Бориса"980; в 1477 г., когда решен был поход на Новгород и великий князь требовал помощи от братьев, отказа, конечно, не было. В октябре 1478 г. Иван Васильевич выступил в поход, по пути останавливался у Бориса в Волоке и так же, как года два тому назад, "ел и пил" у него. В этом походе Борису указано было стоять в левой руке. Ноября 29-го Борис подошел к Новгороду и стал, по приказанию великого князя, в селе Кречневе, принадлежавшем новгородскому владыке. Когда Новгород согласился на вcе требования великого князя и жители приведены были к присяге - это было в самом концe января - Иван Васильевич вступил в Новгород, а с ним вместе и Борис981.
В следующем 1479 г. у Бориса Васильевича с великим князем произошла опять ссора, грозившая, на этот раз, сильным внутренним потрясением. Известно, что бояре, дети боярские и вольные слуги имели право перехода от одного князя к другому, и это право подтверждалось до сих пор при каждом договоре великого князя с удельными. Иван Васильевич нарушил это право, в 1479 г., по поводу отъезда от него великолуцкого наместника, кн. Ивана Оболенского-Лыка, к Борису Васильевичу982. Великий князь послал в Волок схватить Оболенского, но Борис не допустил этого; старший брат требовал выдачи Лыка, но Борис отвечал отказом. Тогда Оболенский взят был тайно, хитростью, и в оковах отправлен в Москву. Борис возмутился; снесся с братом Андреем углицким, которому выставлял на вид совершенное неуважение старшим братом прав младших братьев, указывал на обиду со стороны великого князя, ничего не давшего им из удела Юрия, не наградившего их ничем из Новгорода, взятого при их содействии; наконец, указывал на нарушение договоров, по которым великий князь без суда не имел права брать бояр, перешедших от него к другим князьям. Братья решились защищать свои права силою оружия. В своем месте983 мы уже говорили, как безуспешно старался уговорить своих братьев великий князь, как братья сносились с Казимиром, были во Пскове, как, наконец, воспользовавшись нашествием Ахмата, для примирения предъявили Ивану свои требования, на которые великий князь согласился, а братья явились к нему со своими полками на Угру. В 1481 г., уже по уходе Ахмата (1480 г.), Иван Васильевич заключил договор с Андреем, а потом и с Борисом 2-го февраля 1481 г.984 В силу этого договора, Борис Васильевич не вступается в удел брата Юрия, а также и в Великий Новгород, т. е. подтвержден договор 1473 г., причем в новый договор введен и новый пункт относительно нового приобретения великого князя.
В 1485-1486 г. Борис принимал участие в походe на Тверь и взятии ее. Чтобы не дать повода братьям вступаться в новые приобретения, Иван Васильевич в 1486 г. заключил с ними новый договор с подтверждением старых, в силу которых младшие братья не вступаются в волости умерших братьев, Юрия и Андрея меньшого, а также в недавно доставшийся великому князю удел Верейский, не вступаются в Псков и Новгород и во вновь приобретенные города, Тверь и Кашин985.
В 1491 г. до великого князя дошло известие, что на его друга, крымского хана Менгли-Гирея идут из Большой орды Сеид-Ахмет и Шиг-Ахмет. Вследствие этого, великий князь отправил к Орде своих воевод; своим братьям, Андрею и Борису, также приказал послать воевод. Борис послал своих воевод, между тем как Андрей не исполнил воли великого князя986.
В следующем 1492 г. великий князь сложил крестное целование к Андрею за то, что он изменил ему, думал на него, великого князя, со своими братьями: Юрием, Борисом и Андреем (значит, еще тогда, когда Юрий и Андрей были живы), которых привел к крестному целованию - стоять заодно на великого князя и т. д.987 Упрек касательно Бориса относится, вероятно, к 1480 г., иначе если бы это было следствием недавнего вероломства Бориса, то и его постигла бы такая же участь, как и Андрея. Великому князю нужно было обвинить непокорного брата, который в 1491 г. оказал ему ослушание, и он, исчисляя все его вины, невольно вспоминает и о Борисе.
Борис Васильевич скончался в Рузе в мае 1494 г., а погребен в Москве, в храме архангела Михаила988.
Он был женат (с 9-го мая 1471 г.) на Ульяне Михайловне Холмской (ум. 1504 г.). От этого брака он имел двух сыновей, Федора и Ивана, и двух или более дочерей, из которых мы знаем только одну, Анну, бывшую за Петром Димитриевичем большим Хохолковым-Ростовским989.
Федор Борисович 1476 ум. 1513
Борис Васильевич писал свое духовное завещание перед новгородским походом 1477 г. "Пишу сию грамоту душевную, говорит он в завещании, идучи на дело своего Господина и брата старейшего великого князя Ивана Васильевича к Великому Новугороду. Даю указ своей княгине и своему сыну Федору" и т. д. Таким образом, в 1477 г. у Бориса Васильевича был еще только один сын Федор. В духовном завещании он благословляет его Волоком, Ржевой, Рузой, селами бабки Марьи, Вышгородом, пожалованным ему великим князем, Шопковою слободкой (в Вивлиоф. Ишобковою слободкою), годом в Москве Ивана можайского и пр. Таким образом, Федору одному досталась вся отчина, из которой только до 20 сел и деревень Борис Васильевич выделил жене своей. Но впоследствии мы видим отчину Бориса разделенной между братьями, и в таком случае надобно полагать, что или было другое духовное завещание Бориса, не дошедшее до нас, или братья сами полюбовно поделили отчину между собою990. Впоследствии состав удела несколько изменился. В 1497 г. Федор, совместно с братом своим Иваном, через митрополита Симона бил челом великому князю о том, чтобы он взял те села, которые достались Борису Васильевичу от бабки его Марьи Голтяевой, села московские, и дал им тверские, лежавшие ближе к их уделу. Вследствие этого ходатайства и просьбы Борисовичи получили Буйгород и Колпь991.
Что касается общественной деятельности Федора Борисовича, то она проходит перед нами как бы в тумане: он является общественным деятелем, так сказать, пассивно, в силу своего положения, как удельного князя, близкого родственника великому князю. В 1499 г. между Москвой и Литвой произошел полный разрыв. Военные действия 1500 г. происходили в разных пунктах: за Угрой, около Смоленска и Торопца. В последнем пункте действовали новгородские, псковские и великолуцкие войска, которые, разбив неприятеля близ Ловати, взяли Торопец. Хотя этими войсками начальствовали братья Борисовичи, но главным действующим лицом здесь выступает новгородский наместник, Андрей Федорович Челяднин992. В 1502 г. великий князь посылал под Смоленск сына своего Димитрия, который, опустошив окрестности Смоленска, самого города не мог взять. И в этом походе участвовал Федор Борисович993. Незадолго до своей смерти (ум. 1505 г.) вел. кн. Иван Васильевич написал духовное завещание, в котором встречаем распоряжение, касающееся и Федора Борисовича: "А что был дан брату моему Борису в Москве год княж Ивановской Андреевича, и тот год приходил брата моего Борисовым детем обема држати на Москве своего наместника на шестой год; и братанич мой Иван ту полгоду дал мне, и яз ту полгоду даю сыну своему Василью, и братанич мой Федор с сыном с моим с Васильем тот шестой год држат по полугоду: сын мой Василей држит своего наместника полгоду, а братанич мой Федор држит своего наместника пол же году"994. В 1504 г., похоронивши мать, Федор Борисович женился на Марье, неизвестной ни по отчеству, ни по происхождению. Через два года после этого он участвовал в походе великокняжеского сына, Димитрия Ивановича, под Казань. Поход был неудачен: в мае 1506 г. pyccкиe полки были побиты и прогнаны, вследствие неосмотрительности предводителей995.
Наконец, по некоторым официальным документам, мы знаем, что Федор Борисович участвовал в походе Василия Ивановича под Смоленск в 1512 г.996
Федор Борисович скончался в мае 1513 г.997 Он, как сейчас упомянуто было, женился в 1504 г.998, но детей не оставил, а потому в духовном завещании хотя и делает оговорку на случай рождения у него сына (которому предназначает Волок и Ржеву) или дочери, тем не менее в конце делает другую оговорку: "а не будет у моей княгини отрода, ино моя вотчина перед Богом и перед моим Государем, великим князем". Потомства, все-таки, послe него не осталось, и удел его присоединен был к великому княжеству.
Б. Рузский удел
Время основания Рузы, теперь уездного города Московской губернии, при р. Рузе и рр. Городенке и Сарайке, неизвестно. В летописях он начинает упоминаться с XV в., а в официальных документах с первой половины XIV в. Иван Данилович Калита, распределяя в 1328 г. уделы999 между своими сыновьями, второму сыну своему Ивану, впоследствии великому князю, назначил в удел Звенигород и Рузу. По занятии им великокняжеского стола, эти города, само собою разумеется, присоединились к великому княжеству, в составе которого Руза находилась до последних годов княжения Ивана Ивановича, который своим духовным завещанием (1356 г.) назначил сыну своему Ивану1000 Звенигород и Рузу, которая и должна считаться за ним по год его кончины, т. е. по 1364 г., когда она присоединена была опять к великому княжеству, за которым была до смерти Димитрия Ивановича. Донской, своим духовным завещанием1001, назначил сыну своему Юрию Звенигород и Рузу. Впоследствии Звенигородом, а следовательно и Рузой владел сын Юрия, Василий Косой1002. Этот князь, до его заточения в 1436 г., лишился своего удела, а следовательно и Рузы, которая переходила к брату его, Димитрию Шемяке1003; Шемяка владел ею до 1450 г., когда окончательно бежал в Новгород Великий, где в 1453 г. скончался1004. После бегства Шемяки удел его, а следовательно и Руза, присоединен был к Москве, за которой и был до 1462 г., когда вел. кн. Василий Васильевич, своим духовным завещанием1005, назначил Ржеву, Волок и Рузу сыну своему Борису, по смерти которого из Волоцкого удела Руза с волостями выделилась и составила особый удел для младшего сына его Ивана.
Так как Руза не называется волостью отъездной, по которой можно было бы назвать1006 вышеисчисленных князей, владевших этим городом до Ивана Борисовича, рузскими, то мы в отдельности и не помещаем здесь этих князей.
Иван Борисович, кн. рузский р. после 1477 ум. 1504
Как видно из духовного завещания Ивана Борисовича, он получил в удел Рузу, половину Ржевы и некоторые села, доставшиеся отцу его от Марьи Голтяевой и вымененные, в 1497 г., братьями у великого князя на тверские волости (Буйгород и Колпь), соприкасавшиеся с их отчиной.
Что касается общественной деятельности Ивана Борисовича, то она представляется такою же бледной, как и деятельность брата его. Мы уже видели, что он, вместе со старшим братом своим, с полками новгородскими, псковскими и великолуцкими, участвовал в военных действиях против литовцев в 1500 г. и ходил, также вместе со старшим братом, под Смоленск в 1502 г.1007 Вот и все известия об этом князе, которые дошли до нас. Иван Борисович, празднуя, в 1504 г., свадьбу брата своего, заболел и в том же 1504 г. скончался. Он погребен в Волоколамском Иосифовом монастыре1008.
Иван Борисович женат не был, а потому удел его становился выморочным. Было бы, конечно, в порядке вещей, если б его удел перешел к старшему брату... Но великий князь еще прежде, на своих братьях, показал, как он смотрит на выморочные уделы. Несомненно, что Иван Борисович при написании духовного завещания согласовался с известными ему взглядами дяди, т. е. великого князя, на выморочные отчины, а потому, отказавши старшему брату кое-что из движимых вещей и несколько сел с деревнями, и племяннице своей (Евдокии, дочери Анны) также некоторые движимые вещи, одно село с деревнями и погост (за то, что он "истерял" у нее из ее приданого), главные города отчины своей - Рузу и половину Ржевы он оставляет на волю великого князя, которого, по этому самому, просит уплатить за него долги и поминать его душу1009.
По смерти Федора Борисовича, как уже замечено выше, удел его присоединен был к великому княжеству. Но еще раньше 1513 г., т. е. года смерти Федора Борисовича, та часть Волоцкого удела, которая была за Иваном Борисовичем - Руза и половина Ржевы - была отдана Иваном III, по его духовному завещанию, сыну его Юрию1010.
XVI
ВОЛОГОДСКИЙ УДЕЛ
Вологда, теперь губернский город, раскинулась по обоим берегам р. Вологды, в болотистой местности. В самом городе, в р. Вологду впадают две небольших речки, Содемка и Золотуха; далее в нее впадают Шограм и Кайсаров ручей, - этот последний несколько выше нынешнего города.
Время основания Вологды - неизвестно. В летописях и официальных документах она начинает упоминаться с XIII в. Но в одном памятнике древне-церковной письменности она упоминается еще в конце первой половины XII в.: из жития (рукописного) препод. Герасима вологодского видно, что этот святой муж, киевский уроженец, в 1147 г. пришел из Киева "на Вологду" и здесь, на Кайсарове ручье, основал Троицкий монастырь (ныне приходская церковь), в котором, под спудом, покоятся и мощи его. Как говорит житие преподобного, уже в то время на этом месте находились "в великом лесу средний посад Воскресения Христова, Ленивая (у некоторых - Липовая) Площадка и Малый Торжок", которые и теперь известны под теми же названиями и находятся на конце верхнего предместья Вологды. На Ленивой Площадке ныне есть церковь Воскресения Христова, но уже не деревянная, как было в старину, а каменная. В деревянной церкви в старину погребали вологодских епископов1011. Но едва ли в такое отдаленное время Вологда была значительным селением, а тем более городом; существует даже мнениe, что известие о только что названных местах, которые нашел на Вологде преподобный Герасим, внесено в сказание позднейшим летописцем только для определенного указания своим современникам места, куда именно прибыл преподобный1012. С этим мнением нельзя не согласиться, если принять в соображение, что благочестивые люди старого времени искали не торжищ, а уединения, и что только тогда являлись торжища и поселения на местах богоугодных подвижников, когда слава об этих последних распространялась в народе. Так, вероятно, было и с Вологдой. Татищев приписывает построение Вологды новгородцам, и притом уже после Батыева нашествия. Действительно, только с конца XIII в. Вологда начинает упоминаться в официальных документах1013, а до того времени, как некоторые полагают, в этой стороне более видным пунктом был Кубенский городок на берегу Кубенского озера. Так думает Татищев, так же думают и новейшие собиратели вологодской старины1014.
Что касается происхождения самого названия Вологды, то некоторые производят его от каких-то Велыжан, будто бы живших никогда по pp. Вологде и Леже (из каковых собственных имен и составилось слово "Велыжане"); другие - от баснословных Волотов, которых готов признать даже такой ученый, как Шафарик. Но более правдоподобно мнениe нашего ученого, Н. И. Надеждина1015, который думает, что это название селения, а потом города, взято от реки Вологды, а название реки естественнее производить от слова "волок", которое у тамошних жителей употребляется для означения больших лесов, вовсе не имеющих селений. Таким образом произошло название Вологды. Но нам кажется совершенно произвольным предположение названного ученого, что река могла получить название и Волок-Вы, т. е. "Лесной воды", так как трудно представить себе смешение или совмещение в одном слове двух разноязычных слов, русского и финского.
Весь Вологодский край, вместе с нынешними Архангельской, Вятской и Пермской губерниями, входил в состав баснословной Биармии и был известен народам Европы как по своему богатству, так и потому, что служил обычным путем торговых сношений древней Европы с Азией. Главнейшими торговыми пунктами здесь были два города, Холмогоры и Чердынь. Если верить римским писателям, в Холмогорах был главный склад товаров, привозимых индийцами, персиянами, армянами, бухарами и булгарами. Азиатские товары шли с юга по Волге до Булгарской столицы, где перегружались в мелкие суда, потом направлялись по Каме и Колве до Чердыни, а отсюда то волоком, то водой (по Вычегде) в Двину и по этой последней в Холмогоры. Был и еще путь по pp. Вычегде и Колве в Печору1016.
Естественно, что предприимчивые новгородские славяне рано обратили внимание на этот край и начали пробивать туда путь. С другой стороны, обладатели Ростовской области также не могли оставить этого края без внимания, так что земли вокруг Вологды были в разных руках, в руках новгородцев и князей ростовских, а потом в белозерских. Границу между ними можно провести приблизительно, от северо-запада к северо-востоку в том же направлении, в каком течет река Сухона, но несколько выше ее левого берега, по истокам рек, образующим Вагу, впадающую с левой стороны в Двину. Эти последние земли постепенно забраны были новгородцами. По некоторым известиям, новгородцы еще в XII в. завели сношения с Чудью, тогда уже просвещенною светом Христова учения, и начали торговать в Заволочье по берегам Сухоны, Юга и Двины1017.
Весь этот край, к северу от Вологды, носил название Заволочья, а народ, обитавший в нем, известен был под именем Заволоцкой Чуди и Перми, от которой осталось до нашего времени только немногочисленное племя Зырян в Вологодской губернии. Мы сказали, что по некоторым известиям новгородцы начали торговать в Заволочье в XII в.; вообще же знакомство новгородских славян с Заволочьем относят ко временам князей, ближайших к Рюрику, но едва ли вероятно, чтобы тогда же они утвердились в Заволочье. По крайней мepe, до второй половины XI в. летописи ничего не говорят о походах славян в этот край. Но судьба старшего сына Святослава II Ярославича, вел. кн. киевского, Глеба Святославича, убитого в 1078 г. Чудью в Заволочье, указывает на то, что славяне решительно проникли в этот край и вели упорную борьбу с туземцами, на что указывают и местные предания о "Чудских могилах". К числу древнейших новгородских поселений в этом крае принадлежит Вель, ныне Вельск, при впадении р. Вели в Вагу, о котором, как о селении, говорится в уставе церковной дани для новгородского владыки, писанном в 1137 г. новгородским князем Николою-Святославом1018. Весь край, несколько севернее левого берега Сухоны, в церковном отношении, как и гражданском, зависел от Новгорода, а ближайшая полоса земли к левому берегу Сухоны и далее к югу - от владыки ростовского. Некоторые1019 утвердительно говорят, что Вологда с Устюгом принадлежали Белозерскому княжеству, и в церковном отношении зависели, следовательно, от ростовского владыки. Что касается Вологды, то весьма сомнительно, чтобы она принадлежала белозерским князьям, как сейчас увидим из самого краткого обзора ее истории. Отдельные селения и места на Вологде могли принадлежать и принадлежали белозерским князьям; далее, многие селения "на Вологде" принадлежали московским князьям; но самый город был, до вел. кн. Василия Васильевича, в неопределенном положении и переходил из рук в руки: от новгородцев к великим князьям и обратно. Что же касается Устюга, то есть положительные известия о принадлежности его Ростову1020.
В договорной грамоте новгородцев с вел. кн. тверским Ярославом Ярославичем, относящейся к 1265 г.1021, Вологда упоминается в числе новгородских волостей; в числе этих последних она считается до вел. кн. Александра Михайловича. В договорной грамоте этого последнего с Новгородом, относящейся к 1327 г., она опять упомянута в числе новгородских волостей1022. В 1272 г. тверской князь Святослав Ярославич, вместе с татарами, ходил в Новгородскую землю и разорил Волок, Бежичи и Вологду, конечно, как новгородские волости1023. Может быть, есть доля правды в предположении1024, что Вологда не крепка была Новгороду и считалась временным его владением. Как на доказательство в пользу этого предположения, указывают на то обстоятельство, что в договорных грамотах Новгорода с великими князьями, исключая первый договор с Ярославом, Вологда, вопреки географическому порядку, помещается в самом конце, последней в перечне новгородских волостей: "А се, княже, волости новгородьскыи: Волок с всеми волостьми, Бежиче, Городець, Палиць (или "городець Палиць"?), Мелече, Шипино, Егна, Заволочье, Тpе (Терский берег), Перемь, Печера, Югра, Вологда"1025. Эта последняя перестает упоминаться в числе новгородских волостей с 1471 г.: в относящейся к этому году договорной грамоте Новгорода с Иваном III ее уже нет1026. Но когда именно она перестала считаться новгородскою волостью, прямых указаний на это нигде не находим. Вел. кн. Василий Димитриевич в своей духовной грамоте (1424 г.) отказал супруге своей Софье Витовтовне "на Вологде Уфтюжку да Брюховскую слободку, да свой прикуп на Вологде и на Тошне"1027... Но только на Вологде, - самой же Вологдой великий князь не мог располагать, так как она принадлежала тогда Новгороду. Раньше еще 1424 г., а именно в 1390 г. бояре Василия Димитриевича, Глеб и Семен Ждановы и Михаил Лутин, при помощи устюжан и вятчан, разорили Вологду1028. Надобно думать, что в конце княжения Димитрия Донского (ум. 1389 г.) Вологда если не принадлежала Москве, то была под сильным влиянием ее; по кончине же его, новгородцы, вероятно, пользуясь случаем, опять захватили ее. Поэтому-то, может быть, на следующий же год, по смерти Димитрия Донского, москвичи разоряют Вологду; а в 1398, 1401 и 1408 гг. Вологда терпит разорение уже от новгородцев1029. Очевидно, город этот, смотря по обстоятельствам, переходил из рук в руки. Но при вел. кн. Василии Васильевиче Вологда вполне уже принадлежала Москве. Василий Косой, когда его не признали в великокняжеском достоинстве младшие братья его, когда он должен был бежать из Москвы, потом потерпел поражение на р. Которосли, все-таки потом идет к Вологде на заставу (гарнизон) великого князя. Это было в 1435 г.1030 Итак, Вологда вполне принадлежала Василию, который держал в ней и гарнизон. Спустя 11 лет после того, когда Шемяка занял Москву и ослепил великого князя, Вологда дана была последнему в удел1031. Но вскоре Василий Васильевич возвратил себе Москву, и Вологда опять сделалась обыкновенным городом или волостью, входящею в состав Великого Княжества Московского. В 1448 г. Шемяка отмстил Вологде за Василия, напав на нее внезапно и истребив множество жителей ее. По духовной грамоте Василия Васильевича1032, Вологда вместе с Кубеной и Заозерьем досталась самому младшему из сыновей его, Андрею Васильевичу меньшому. Этот последний, умерший холостым (ум. 1481 г.), своим духовным завещанием1033 отказал почти весь свой удел старшему брату своему, вел. кн. Ивану Васильевичу. С этих пор Вологда навсегда вошла в состав великого княжества. Следовательно, 1481 г. нужно считать годом прекращения самостоятельного или отдельного существования Вологды.
Самостоятельное или отдельное существование Вологды, как еще г. Надеждин1034 заметил в свое время, представляет замечательную странность: она никогда не считалась и не называлась княжеством; названия князь вологодский мы не встречаем ни в летописях, ни в официальных документах. В виду этого г. Надеждин пришел к предположению, "что город Вологда, вероятно, вследствие новгородского происхождения, до утверждения единодержавия и самодержавия Иоанном III, имел некоторый род муниципальной самобытности, независимой тем более от удельных князьков, которые владычествовали только в его уезде, "на Вологде", а не "в Вологде". Заметим, что в уезде всякий князь мог делать приобретения посредством покупки, но самая Вологда, как мы видели, постоянно была в переходном состоянии, в неопределенном положении относительно ее владельцев: ныне владеют ею новгородцы, а завтра, может быть, будет владеть Москва, и наоборот. Очень может быть, что такое колеблющееся, шаткое положение города заставляло временных владельцев его давать ему некоторые льготы, но от этого последнего преимущества Вологды перед другими городами, если бы оно и было на самом деле, далеко до муниципальной самобытности. Сделайся Вологда, без всякого опасения за неопределенность своего положения в будущем, крепкой Москве хотя ко времени княжения Донского, несомненно, из нее образовалось бы удельное княжество. Но она получила отдельного князя как раз в то переходное время, когда в уме великие князья уже порешили не только не образовывать новых уделов, но уничтожать и присоединять к великому княжеству и старые.
В первый раз Вологда названа отчиной московского князя в духовной грамоте Ивана III, но, конечно, не в смысле наследственного достояния, а в смысле собственности. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что еще до смерти Андрея Васильевича Вологдой до некоторой степени самолично распоряжался Иван III; так, он избрал ее местом заточения своих врагов: в 1460 г.; по его указу, сюда сослан был Айдар, второй сын первого крымского хана Ази-Гирея, а в 1487 г. - пленный царь казанский с двумя женами и матерью1035 и т. д. Иван Васильевич и лично посещал Вологду, как в 1463 г.; он имел здесь свою казну, которую, как и город, по духовному завещанию отдал своему преемнику.
Если не считать кратковременного пребывания в Вологде Василия Васильевича Темного, которому Шемяка, заняв великокняжеский стол, дал этот город в удел, то единственным князем, владевшим Вологдой на правах князя владетельного, был самый младший из сыновей Темного, Андрей Васильевич меньшой, к изложению биографии которого теперь и приступим.
Андрей Васильевич р. 1452 ум. 1481
Андрей Васильевич меньшой (так называется в отличие от старшего брата того же имени, князя углицкого), самый младший из семи сыновей Василия Васильевича Темного, родился 8-го августа 1452 г.1036
По духовному завещанию отца1037 Андрей Васильевич меньшой получил в Москве год, принадлежавший Петру Димитриевичу, князю дмитровскому, и три села близ Москвы; далее: Вологду с Кубеною и Заозерьем "и что к Вологде и к Кубене и к Заозерью потягло, и с пошлинами"; наконец, мелкие участки в том же Заозерско-Кубенском крае.
С 1467 г. начинаются частые походы московских войск к Казани и в Черемисскую землю. Первый поход в 1467 г., предпринятый по почину царевича Касима, был неудачен; второй, в декабре 1468 г., был удачнее. Но вел. кн. Иван Васильевич хотел более блестящих успехов: зимой 1468 г., за три недели до Великого поста, он сам выступил в поход и пошел ко Владимиру. На время похода он оставил в Москве двух братьев своих, двух Андреев1038. Впрочем, по случаю прибытия литовского посла, Иван Васильевич задержался, и в Вятский край (Вятку тогда подчиняли себе казанцы) ходили с войсками одни воеводы. В наступившую весну, на второй неделе по Пасхе, великий князь собрал многочисленное войско, которое должно было отправиться в Казанский край по Волгe и Оке. В этом походе участвовали и войска Андрея меньшого под предводительством Семена Пешкова-Сабура; они пошли на Устюг, а отсюда, соединившись с устюжанами, в судах поплыли к Вятке1039.
Во время первого похода на Новгород, в 1471 г., Иван Васильевич оставил Андрея меньшого с сыном своим Иваном в Москве. Но Андрею, как видно, не совсем приятно было сидеть в столице в то время, как другие князья могли сильно обогатиться от войны; поэтому-то, кажется, он и послал своих людей с Семеном Федоровичем Сабуром на Кокшенгу, и люди его многие погосты и села повоевали и, забравши большой полон, возвратились восвояси1040. Между тем, 31-го августа 1472 г. Иван Васильевич подъезжал к Москве, как победитель врагов своих, "победив супостаты своя, казнив противящихся ему и не хотящих повинитися ему привед в свою волю всю". На последнем ночлеге к Москве его встретили: сын его Иван, брат Андрей меньшой, бояре, дети боярские, купцы и лучшие люди1041.
Казимир, на содействие которого новгородская партия, противная Москве, рассчитывала, не мог подать помощи новгородцам. Он поднимал на Москву татар, но и последние поднялись уже тогда, когда великий князь совсем окончил поход на Новгород. Великий князь выслал к берегам Оки боярина Федора Давидовича с коломенской ратью, потом Даниила Холмского, кн. Оболенского-Стригу и братьев своих, в том числе и Андрея меньшого1042. Хотя зависимость от Орды была уже только, так сказать, номинальная и великие князья давно уже начали располагать своими действиями, не справляясь с волею хана, - тем не менеe имя татар, особенно при их внезапных набегах, приводило многих в смущение и даже ужас. Когда в Москву пришла весть о приближении Ахмата к русской границе, мать великого князя поспешила выехать из Москвы в Ростов. Здесь она занемогла, и, по уходе Ахмата, дети, за исключением больного Юрия, поехали навестить ее (осенью 1473 г.). Между тем, Юрий Васильевич скончался, и братья выехали из Ростова в Москву на похороны его. Это было в сентябре, а в начале ноября в Москву прибыла невеста великого князя, София Фоминична Палеолог. На свадьбе великого князя присутствовало множество князей и бояр, присутствовали, само собою разумеется, и братья его, в том числе и Андрей меньшой. Спустя с полгода после этой свадьбы (апреля 23-го) великий князь приглашал Андрея в Москву на погребение митрополита Филиппа1043.
Смерть Юрия Васильевича дмитровского послужила причиной раздора между братьями, жившими до той поры в согласии. Юрий Васильевич не был женат, а потому нужно было ожидать, что удел свой он распределит между братьями. Но в своем духовном завещании он назначил младшим братьям своим и сестре Анне, княгине рязанской, только по нескольку селений и нечто из движимого имущества; относительно же городов своих, - Дмитрова, Можайска и Серпухова, - он не сделал в завещании никаких распоряжений. Естественно было великому князю прибрать эти города к своим рукам, как он это и сделал1044, заставив братьев, Андрея углицкого и Бориса волоцкого, особыми договорами признать выморочный удел Юрия собственностию его, великого князя1045, его сына-соправителя и всех детей, которых ему Бог даст. Братья, не исключая и Андрея меньшого, разгневались на великого князя, но при посредстве матери примирились, будучи так или иначе удовлетворены наделами. Андрей меньшой получил Тарусу и Городец близ Серпухова1046. Это было уже летом 1474 г.
К 1478 г. отношения между Новгородом и Москвой ухудшились. 30-го сентября великий князь, посоветовавшись с митрополитом, матерью, братьями, князьями и боярами, послал в Новгород складную грамоту, а 9-го октября выступил в поход; вместе с ним, в числе других, пошел и Андрей меньшой. С Волока (Волоколамск) великий князь пошел на Микулин, направляясь к Торжку; туда же через Старицу направлялся и Андрей. В Торжке великий князь распорядился относительно полков, какими путями они должны идти к Новгороду. Сам великий князь пошел из Торжка на Волочок, а отсюда пошел между Яжолбицкой дорогой и Мстой; Андрей меньшой с великокняжеским воеводой Василием Сабуровым, с ростовцами, ярославцами, угличанами и бежичанами, с воеводой великой княгини-матери, Семеном Федоровичем Пешком, шел в левой руке у великого князя, направляясь на г. Демон. На Полинах великий князь урядил полки, где которому быть; Андрею меньшому указано стать в передовом полку, а с ним быть воеводам: кн. Даниилу Холмскому с костромичами, Федору Давидовичу с коломенцами и кн. Ивану Васильевичу Стриге с владимирцами... Видя неминуемую беду, новгородцы начали настоятельно добиваться мира. Послы их, по обычаю, представившись великому князю, ходили потом по более близким к нему людям, и прежде всего к его братьям. Так, новгородский владыка с прочими членами посольства, 24-го ноября, был у Андрея меньшого с поминками и бил ему челом, "чтобы печаловал великому князю" за Новгород. Несмотря на печалование, Иван Васильевич готовился к осаде Новгорода и распоряжался расположением полков вокруг города. Андрею Васильевичу меньшому вместе с воеводами: кн. Семеном Ряполовским, кнн. Александром и Борисом Оболенскими, Василием и Семеном Сабуровыми и др. указано идти к Юрьеву и Аркадиеву монастырям. Дня два спустя после того полки начали стягиваться к самому городу. Ноября 27-го великий князь перешел по льду Ильменя и подступил к самому Новгороду; с ним был и Андрей меньшой; Иван Васильевич остановился у Троицы на Паозерье, а брату Андрею приказал стать в Благовещенском монастыре. Когда переговоры с послами привели к благоприятным для великого князя результатам, то последний решился вступить в Новгород: 29-го января вместе с братьями и другими князьями он слушал у св. Софии литургию, после которой обедал вместе с братьями, владыкой и представителями Новгорода у себя, на Паозерье. В последующие дни до 8-го февраля великий князь почти ежедневно отдавал приказания о задержке тех или других главных виновников новгородской смуты. Февраля, 8-го он опять слушал обедню у св. Софии, а обедал у себя, на Паозерье. На этом обеде были: брат его Андрей меньшой, владыка, бояре и многие житьи люди1047.
Вскоре после новгородского похода старшие братья Андрея меньшого, Андрей большой углицкий и Борис волоцкий, поссорились с братом, великим князем, по поводу смены великолуцкого наместника, кн. Ивана Оболенского-Лыка, и насильственного взятия его посланцами великого князя в уделе Бориса, к которому он отошел1048. Андрей меньшой не участвовал в этой распре. Между тем, до Москвы дошло грозное известие о нашествии Ахмата. При обозрении княжения Ивана III мы подробно передали этот эпизод, а потому не будем здесь повторять его; укажем только на долю участия, какая выпала здесь для Андрея меньшого. Этот последний с племянником своим Иваном Ивановичем младым вышел раньше других к Оке; ему приказано было стать в отчине своей, Тарусе. Все места по Оке, в которых можно было Ахмату переправиться на левый берег реки, заняты были русскими войсками, а потому хан решился перебраться в Московскую землю со стороны Литвы через р. Угру, почему великий князь приказал идти туда сыну Ивану и брату Андрею меньшому и стать у Калуги. В ноябре (1480 г.) хан, ничего не сделавши, поспешно пошел от Угры обратно, и только сын его Амуртоза на обратном пути хотел захватить или пограбить часть украйны за Окой, но великий князь выслал против него Андрея большого, помирившегося перед тем со старшим братом, и Андрея меньшого. Амуртоза, услышав об этом, поспешно бежал1049. Великий князь и братья его возвратились в Москву.
В начале июля 1481 г. Андрей Васильевич скончался; он погребен в Архангельском соборе1050.
Как и старший брат его Юрий, Андрей не был женат, а потому почти весь удел свой отказал старшему брату, вел. кн. Ивану1051.
|
