Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы
Оглавление
Духовная свобода от стихий мира должна вести не к равнодушию и презрению к миру, а к работе над одухотворением миpa. «Мир» есть не только греховные страсти, «мир» есть не только то, что заповедано нам не любить, «мир» есть также Божье творение и Божья тварь, живые существа, страдающие и радующиеся, облеченные в плоть и кровь. Можно и должно отрешаться от власти греховных страстей мира над человеческой душой, но нельзя и не должно отрешаться от живых существ мира, от судьбы мира. Духовная любовь, которой хотели заменить горячую человеческую любовь, нередко оказывалось «стеклянной любовью» (выражение В.В. Розанова).
Православию чужда баптистская идея спасенности избранного круга верующих, но та же идея в иной, менее грубой форме, может явиться в аскетическом монашестве, которое причислит себя к кругу избранных, возвышающихся над миром и над всем в мире происходящим. И напрасно думают, что гордость преодолевается и достигается смирение, если ежесекундно повторять о своей греховности и недостоинстве. Это легко может превратиться в условную риторическую форму, за которой скрывается религиозное самопревозношение и горделивое презрение к другим, вызванное сознанием принадлежности к единственной истинной школе и единственному истинному пути жизни. Евангельское обличение фарисеев может быть отнесено и к фарисейству монашескому, аскетическому.
Душевная жизнь человека настолько запутана, сложна и хитра, в ней так перемешано сознательное и бессознательное, что человек совершенно искренно может принять свою сверхличную гордость за смирение, если он делает внешние знаки смирения. Необходимо всегда помнить, что кроме истинного смирения, которое очень трудно, есть еще лже-смирение, которое легко ...
Необходимо также отличать смирение, как внутренний и свободный духовный акт, от внешнего послушания. Послушание очень сильно у иезуитов и даже у коммунистов, но смирения нет. Именно в наше время нужно особенно настаивать на том, что христианство и православие не тождественно с монашеско-аскетическим направлением, идущим из сирийской пустыни, от Афона, от «Добротолюбия» и Феофана Затворника. Всякий знающий историю христианства знает, что это лишь одно из течений в христианстве и в православии и не самое древнее. Это традиция не евангельская, не апостольская, не первохристианская, более поздняя. Течение это нередко приводило к тому, что «Добротолюбие» заслоняло собой Евангелие, что Св. Исаак Сирианин или Св. Иоанн Лествичник признавались более авторитетными, чем апостольские послания. Это есть только одна из школ внутри восточного христианства, а не христианство в его полноте. Как и всякая замкнутая школа, она легко может заболевать горделивым презрением ко всему остальному миру и к миру христианскому, по иным путям идущему.
Вопрос этот очень важен сейчас потому, что повсюду в мире, не только в православии, но и в католичестве, монашество переживает страшный, почти смертельный кризис. И это может произвести впечатление конца и гибели христианства. Вот такой связи старого типа монашества с судьбой христианства вообще допускать нельзя. Думаю, что возможна новая форма монашества, монашества в миру, монашества любящего не только Бога, но и человека, снисходящего к мукам мира.
Проблема смирения гораздо сложнее, чем обычно думают. Бесспорно существует феномен гордости смирением. В аскетической литературе об этом говорится. Гордость смирением есть специфически русский и православный соблазн. У католиков этой гордости смирением нет, у них другое, у них гордость связана с церковным империализмом. Гордость смирением была у Достоевского. Обыкновенный европейский ученый, настроенный скептически, но ищущий научную истину, в известном смысле более смиренен, чем иной монах-аскет, презирающей мир и людей, как грех, и впадающий в гордость смирением. Всякий человек, который почитает себя и свой выделенный круг носителем полноты истины, уже поэтому легко впадает в горделивое презрение к миру и к людям. И эта гордость нисколько не ослабляется от того, что он будет лично себя считать грешным и недостойным.
