Очерки учения православной церкви.
К оглавлению
ИКОНА И ИКОНОПОЧИТАНИЕ
В ПРАВОСЛАВИИ
В православном благочестии видное место занимает почитание св.
икон с изображениями Господа Иисуса Христа, Пресв. Богородицы, ангелов и святых
(сюда же относятся и св. крест и св. евангелие). Православные храмы внутри покрыты
росписью и обильно украшены иконами как в так наз. иконостасе (перегородке, отделяющей
алтарь от храма), так и на стенах. Изображения эти обычно делаются на досках или
на плоской поверхности, статуи и вообще скульптурные изображения, в отличие от
Запада, в православии представляют редкое исключение. Канонически почитание икон
основывается на постановлении VII вселенского собора, которое признается имеющим
непререкаемую силу для Церкви. Оно имеет свое основание и в религиозной психологии,
столь глубокое, что икона у православных является существенной необходимостью
для благочестия. В цветущие времена православия, одинаково как в Византии, так
и в России, иконы не только наполняли храмы, но они помещались и в домах, и на
улицах, и площадях, и в публичных местах. Жилище, в котором нет иконы, для православного
производит впечатление нечистоты и пустоты. При путешествии, при посещении новых
мест, православный имеет икону, пред которой и совершает молитву, так же как он
носит и небольшой крест на груди, впервые возлагаемый при крещении. Икона дает
чувство осязательного присутствия Божия. Это с трудом понимается западным человеком,
даже в католичестве, несмотря на то, что оно и признает иконопочитание, особенно
же в протестантизме, в котором живет традиция иконоборчества и удерживается одно
только изображение креста. Иконопочитание нередко принимается за идолопоклонство,
причем, конечно, не дают себе труда отчетливо определить, что же под этим разумеется.
Икона предполагает для своего существования изобразимость Бога в человеке, который
по сотворению своему имеет образ Божий (Быт. 1, 26), хотя и затемненный
первородным грехом. Но Господь Иисус Христос, приняв человеческое естество, в
Своем безгрешном человечестве явил истинного человека. Бог остается неизобразим
в премирном бытии Своем, но в откровении Своем человеку Он имеет образ и может
быть описуем. Иначе не имело бы места и самое Его откровение.<<*1>>
В частности являются изобразимы, в силу сказанного, события земной жизни Господа
Иисуса Христа, как они в слове изображаются во св. Евангелии, которое в этом смысле
есть не что иное, как словесная икона Христова. Картины религиозного содержания,
изображающие евангельские события, не встречают для себя принципиального возражения
и в протестантском мире. Они употребительны здесь - в целях ли научения, воспоминания
или же большего религиозного постижения, - употребительны так же как священные
тексты, украшающие стены храма и представляющие собою также не что иное, как словесные
иконы. Такое воспоминательное значение в православии имеет роспись (фрески) разного
содержания, покрывающие стены храма и в сущности не имеющие значения иконы. Икона
представляет собою не просто священное изображение, но и нечто большее, чем изображение.
По верованию православия, икона есть место благодатного присутствия, как бы явления
Христа (а далее и Богоматери, святых, вообще тех, кто изображается на иконе),
для молитвы Ему. Это явление Христа в Своем изображении для слышания молитвы
Ему не делает самую доску и краски, которые необходимы для изображения, составляют
его материю, принадлежащими телу Христову. В этом смысле икона совершенно противоположна
Евхаристий, где нет образа Христова, но таинственно Христос присутствует в веществе
Его тела и крови, подавая их для причащения. Православный молится пред иконой
Христа, как пред самим Христом, ему предстоящим в Своей иконе, но сама икона,
место этого присутствия, остается только вещью и отнюдь не становится идолом или
фетишем. Потребность иметь с собою и пред собою икону вытекает из конкретности
религиозного чувства, которое не удовлетворяется одним только духовным созерцанием,
но ищет и непосредственной, осязательной близости, как это естественно для человека,
состоящего из души и тела. Человеку Господь преподает общение с Собой во вкушении
тела и крови Его, т.е. чувственно и осязательно. И подобное духовно-осязательное
же общение мы имеем и во святых иконах, при всем глубоком отличии иконы от св.
Евхаристии. Почитание св. икон основывается, поэтому, не только на самом содержании
изображаемых на них лиц или событий, но и на вере в это благодатное присутствие,
которое подается Церковию силою освящения иконы. В освящении иконы мы имеем
священнодействие, которым установляется именно связь между первообразом
и образом, изображаемым и изображением. Через освящение в иконе Христа происходит
таинственная встреча молящегося со Христом. И это же имеет силу и относительно
иконы Богоматери и святых, которые в своих иконах как бы продолжают свою жизнь
на земле в своих явлениях (аналогичный же смысл имеет и почитание св. мощей).
Силою этого благодатного присутствия чрез икону может подаваться помощь, как бы
от самих изображенных на ней, и, в этом смысле, принципиально, всякая получившая
свою силу, т.е. освященная, икона является чудотворной. Однако чудотворными, в
собственном смысле, почитаются иконы, так или иначе явившие себя чудотворением
и с особенной доступностью и ощутительностью являющие свою силу. Особенно значительно
количество почитаемых, как чудотворные, икон Божией Матери. По верованию Церкви,
пресв. Матерь Божия, которой усыновлен в лице ап. Иоанна Богослова весь человеческий
род, или вся Церковь, не оставляет мира и в Своем Успении, и пребывая в небесах,
Она вместе с тем живет и жизнью нашего мира, болеет его болезнями и плачет его
слезами, предстательствует о нем Своими молитвами. Потому она являет Себя миру
и в чудотворных Своих иконах, которые сохраняют Ее ощутительный след на земле.
(Эта вера в православии является общею с католичеством).
Иконы имеют своим предметом изображение Христа, а в связи с Ним
даже и Св. Троицы (в частности, в виде явления трех ангелов Аврааму при дубе Мамврийском),
Богоматери, ангелов и святых. Содержание этих икон не ограничивается простыми
изображениями, но может включать и различные события из жизни Христа (иконы праздников),
или же выражать иногда очень сложные догматические идеи (напр., различные иконы
св. Софии, Премудрости Божией, космические иконы Богоматери и под.). Каково происхождение
подобных икон? Отчасти оно определяется прямыми данными Слова Божия, частью же
богословскими соображениями (и относится в этом смысле к живописной схоластике),
отчасти содержит в себе духовное видение, которое открывается богозрителю,
а вместе и иконописцу.<<*2>> И, как таковое, будучи принято Церковию
чрез икону, оно становится новым откровением, которое является источником для
богословия, - тем самым возникает иконографическое богословие (как напр., в вопросе
о Софии, Премудрости Божией). Вообще, икона является особым видом церковного предания,
в красках и образах, наряду с устным, письменным, монументальным. Изготовление
икон, которым для массового спроса овладело ремесло, в своих истоках является
религиозным творчеством, и Церковь прославляет некоторых святых именно как иконописцев
(во главе этого ряда предание ставит евангелиста Луку, начертавшего икону Божией
Матери). Таковы величайшие русские мастера иконы, два друга: преподобный Андрей
Рублев и Дионисий, оба монахи. Впрочем, редким исключением является и то, что
оказываются известны их имена, обычно иконы так же безымянны, как и готические
соборы на западе. Разумеется, истинные видения, богословские созерцания в иконах
представляют собой исключения в ряду массового иконописания, но эти исключения
становятся оригиналом для изготовления копий, иконных "подвижников".
Религиозное созерцание в иконе дается мастеру облеченным в образы,
краски и формы. Это есть откровение в художественных образах, не отвлеченные идеи,
но конкретные формы. Поэтому в иконописи имеет столь существенное значение символика
красок, ритм линий, связанность композиции. Видения духовного мира облекаются
в художественную форму, в которой приобретает исключительное значение язык красок
(цвета: золотой, серебряный, голубой, синий, зеленый, пурпуровый и т.д.) и линий,
при величайшей экономии художественных средств. Принципиально в иконе все символично
и имеет свое значение: не только содержание изображаемого, но и форма и краски.
В этом ведении и хранении символики иконы состоит традиция иконописания, ведущая
свое происхождение с незапамятных времен, может быть, еще и из дохристианской
древности и Египта и Эллады, которым наследовала христианская Византия. Таким
образом возникает иконописный канон, который с наибольшей чистотой сохраняется
в древних иконах. В истории иконы следует отметить особую заслугу русского старообрядчества,
которое явило их миру как недосягаемые вершины художества, способные стать рядом
с величайшими произведениями мирового искусства.<<*3>> Разумеется,
канон этот имеет лишь общее руководящее значение, и он не только оставляет место
для личного вдохновения и творчества (в известных пределах его нечувствительно
изменяющих), но его даже предполагает. Поэтому не существует такого абсолютного
канона для иконы, который исповедуют старообрядцы. Тем самым они обрекают иконопись
на полную неподвижность и на смерть ее как искусства, из которого она родилась
и которым должна остаться. Напротив, находя основание в традиции и развивая ее,
икона имеет свою собственную жизнь и в современном искусстве, и это искусство
имеет великое и прекрасное будущее. Однако искусство не рабствует канону, как
внешнему закону, но его свободно приемлет как древнее ведение и внутреннюю правду.
Иконопись есть особая отрасль символического искусства, но она есть не только
искусство, но и более чем искусство, она есть боговидение и боговедение, дающие
художественное свидетельство о себе. Она требует для истинного своего осуществления
соединения в одном лице художника и религиозного созерцателя-богослова. Одно художество
само по себе бессильно создать икону, так же как и одно богословие. Поэтому творческая
иконопись является труднейшим и редчайшим искусством, как требующая соединения
этих обоих, также редких даров. За то и достижения и откровения иконописи превосходят
по силе своей и умозрительное богословие и внерелигиозное искусство. Иконопись
свидетельствует о потустороннем мире и его образах, она не доказывает, но показывает,
не принуждает доводами, но убеждает и побеждает самоочевидностью. Истинная творческая
икона есть явление Христа, Богоматери, ангелов, святых, рая, здесь на земле. Поэтому
в ней искусству дается вообще самое высшее служение, какое только может существовать,
- возвещать славу Божию. Русская душа и русское искусство таит в себе новые откровения,
новое творчество иконы, которого мы являемся уже современниками.
Иконопись, как искусство, имеет свои отличительные черты, в общем
определяющиеся ее задачей свидетельствовать о потустороннем мире. Поэтому оно,
прежде всего, чуждо того натурализма и даже просто природного реализма, который
сделался господствующим в западном искусстве ренессанса. Иконопись не допускает
чувственности в изображениях, которые остаются формальны, абстрактны, схематичны,
состоят из одной формы и краски. Она ищет передать не лицо, но лик. Она чужда
импрессионизма, но ближе к декоративности с четкими формами и определенными красками.
Поэтому икона не знает и трех измерений, не имеет глубины, но довольствуется,
вслед за древней египетской иконописью, плоскостным изображением с обратной перспективой,
и уже этим достигается устранение чувственности и господство формы и краски с
их символикой. Этим вносится в самые художественные ресурсы иконописи строгая
и высокая аскетика, и заранее отрезается путь к чувственности, к плотской похоти.
Иконопись строга, серьезна и может казаться суха, как неизбежно сынам плоти кажется
высокое и чистое искусство.
Художественная родина иконы есть древний Египет (в частности,
погребальные портреты эллинистической эпохи). Византия, наследница и продолжательница
Эллады, является родиной христианской иконописи, здесь она имела несколько периодов
расцвета. Отсюда иконописное искусство перешло в Балканские страны и Россию, где
достигло высшего развития к XV веку в Москве и Новгороде. Величайшим русским иконописцем
является преп. Андрей Рублев и мастер Дионисий (Москва, XV век). Вопрос о соотношении
западного, итальянского и русского иконописного искусства до сих пор составляет
предмет ученых споров. Влияние запада .неоспоримо проявляется в русской иконописи
в эпоху начинающегося упадка с XVI века и находит для себя в Симоне Ушакове (Москва,
XVII век) даровитого выразителя. В XVIII-XIX вв. влияние западных вкусов на русское
искусство действует понижающим образом, внося в него черты натурализма и дилетантизма,
в утрате собственного стиля, вместе с ремесленничеством, и только в последнее
время вновь пробудилось понимание природы иконописи как искусства, а с ним пробуждается
и сознание подлинных высоких ее задач, обещающее новый его .расцвет. В иконе искусство
становится в связь с Церковию, служит Церкви, причем эта связь есть не только
внешняя, но внутренняя. Культура и культ раскрываются в том своем единстве, которое
является исходным, изначальным, а вместе и последнею целью истории человечества.
*1 Догматические основания иконопочитания см. в моей
работе: Икона и иконопочитание, 1930.
*2 В западной иконографии характером видений более
всего отмечено творчество Беато Анжелико.
*3 От этого художественного канона, который содержится
в самих памятниках иконного искусства, нужно отличать так наз. подлинник, в
котором указывается, с какими чертами надо писать различных святых. Последний
имеет значение скорее духовной цензуры для икон.
