Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы: Россия в XXI в.
ХОЧУ ПРИЗНАТЬСЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ
"Хочу признаться в государственной измене", или "Империя не Отечество, а каторга" // Газета "Антисоветский Харьков" №3, весна 1992. (издание партии Демократический Союз)
Куда я ни пойду —
Везде мой дом.
Чужбина мне —
Страна моя родная.
(Ф. ВИЙОН)
То, что 5 веков казалось исследователям творчества Франсуа Вийона парадоксом, в наши дни обратилось в банальнейшую реальность для тех, кому случилось родиться в России. Завладев на Востоке японскими островами, а на Западе — балтийскими странами (крошечными, уютными, хрупкими, словно венецианское стекло под кирзовыми сапогами захватчиков), мы создали себе странное Отечество — «от пальмовой лозы до ледяного мха», нажитое нечестным путем, приобретенное Тяжбой и разбоем, в чужой крови, проступившей сквозь имперскую порфиру.
Почему нет этого чувства у гражданина США? Потому что принятия в Союз добивались, как чести, и отмечали, как национальный праздник, а мы свои колонии втоптали в свою грязь и украсили своим позором, потому что к XVII веку, когда Россия начала завоевывать свое «отечество», кроме рабства, грязи и позора, она уже ничего никому предложить не могла.
Если моя Родина — и Кострома, и Рига, и Самарканд, и Тбилиси, и от всего этого должно трепетать мое патриотическое сердце, то оно вообще превратится в камень, потому что у человека может быть только один Дом — отцовский, дедовский. Он не может быть одновременно в песках и тундрах, в тропиках и в зеленом лесу, он не может быть одновременно готическим и шатровым, саклей, избой, чумом. Это не отечество. Это «земношарная» республика, монстр коммунистических грез. Круша чужих Богов, мы устранили своего. Завоевывая и засевая железом и солью чужие земли, отдали бурьяну и полыни свою. «Человек проходит как хозяин...» «С южных гор до северных морей...». Это проклятие, которое будет с нами в вечности: не слышать ничего, кроме предсмертных криков горцев, литовцев, грузин, молдаван, украинцев, поляков, кочевников Туркестана, полных ненависти к нам, достающих нас через пространства и века. Мы русские, самые бездомные люди на земле. Мы убили Русь, сделав из нее империю. В расовых лабиринтах «единой и неделимой», Союзов — Священного и Советского — мы утратили свою бессмертную душу. Наши дружеские объятия смертельны. Над сильным центром летает бумажный змей из 15 бумажных суверенитетов, а бечевка — в наших руках, и мы дергаем эту бечевку, подлые и жалкие римляне, шантажируя отползающие от нас, искалеченные нами республики своим лесом, своим железом, своей нефтью, своими ядерными боеголовками. Империя распадается? Если бы! Период полураспада у нее будет больше, чем у урана. Чего, собственно говоря, лишились наши империалисты? Есть у нас аббревиатура «СССР», есть союзные органы, армия не выведена из республик. Есть даже залитый кровью национально-демократических движений Президент. Железная пята России не дает подняться угнетенным народам. Безропотно умирают никому не интересные народы Севера. За что посадили в тюрьму маршала Язова? Если за Тбилиси и Вильнюс, то что будем делать с его демократическим преемником Шапошниковым, который очень мило и любезно отказался выводить из стран Балтии советских оккупантов под тем предлогом, что ему их некуда девать? Постройте, мол, сначала, за свой счет им домики, а потом мы их заберем. Не сбита имперская спесь со старшего брата! Представляете себе аналогичный ответ немецкого вермахта в 1945 году, когда их гнали отовсюду? Неправдоподобно? Правильно! Оккупантов надо вышвыривать силой оружия, тогда они сами найдут себе помещения. И эта низость у нас наследственная. Впервые мы делили живое, корчащееся в судорогах тело Польши в 1757 году. И ведь никогда не приставали к сильному, а если приставали, то неудачно. Маленькой Японии, на которую полезли сдуру, отдали острова (потом утащили в суматохе, когда США разбили Японию).
Мы — не волки. Мы — гиены, стервятники, труполюбы. В 1939 году мы пожирали то, что нам оставлял сильный хищник — гитлеровская Германия. В 1940 году брали беззащитную Балтию. В 1956 году навалились на маленькую Венгрию, в 1968 году — на Чехословакию, в 1980-е убивали безоружных афганских крестьян.
Советская армия — эпидемия чумы, бич человечества, хуже полчищ Аттилы. Держите свою чуму при себе, господа из «белого дома».
Вот такой дом мы себе и. выстроили. На гусеницах. Мы — Московская орда. У советского оккупанта нет Отечества, его Родина — танк. Наш образцовый и трудовой коллектив — это «три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой».
Понятно, что Борису Николаевичу Ельцину хочется быть государем «всея Великая, и Малыя, и Белыя Руси». Поэтому и несутся из уст пресс-секретарей заявления о переделе границ с теми беднягами, которые совершат попытку к бегству из СССР. После таких заявлений или выгоняют пресс-секретарей, или стреляются (порядочные люди). Но Борис Николаевич и ухом не ведет. С его точки зрения — это норма человеческого общежития. С утробным воем вцепились советские демократы в Украину, в Балтию, в Кавказ. Идет речь о ядерном ударе по Украине (пока в коридорах «белого дома»). Жалко отдавать армию, ядерные боеголовки, Черноморский флот. А Украина действует совершенно правильно! Уходить, так с компенсацией за поругание! Пусть берут и флот, и ракеты, и армию, и танки. Не хватает еще Борису Николаевичу стать монопольным собственником на ядерное оружие, вот здесь мы увидим небо в алмазах. И изумляются наши империалисты, что с ними никто договоры не заключает. Так экономические договоры надо не штыками подписывать, и не на БТРах в Алма-Ату приезжать. Как можно торговать без политического союза — это тайна только для советских людей. Африка вон свои фрукты продает Америке без всякого политического блока. Но мы не умеем торговать, мы привыкли завоевывать и брать даром. Зачем заключать торговые договоры со скифами? Зачем кормить их? Чтобы скорей пошли в набег? Имперская Россия не получит ничего, кроме ненависти. Кающаяся Русь будет принята обратно в человеческую семью.
И мне не жалко тех хныкающих «русскоязычных», которые жалуются на то, что несчастные жертвы их агрессии смеют мечтать о своей свободе и говорить на своем языке. Какая незадача! КГБ и СА не успели отучить украинцев, литовцев, латышей, эстонцев от родной речи! Мало сажали, видно. За колонизаторами всегда идут колонисты. Часто едут в обозах. У них общая вина. И ее надо честно искупать. Я не боюсь за членов Латвийского ДС, они говорят по-русски только дома, чтобы не оскорбить латышей, а их дети уже говорят по-латышски гораздо лучше, чем по-русски. Они боролись за свободу Латвии, они готовы были отдать жизнь, для них Москва — столица чужой страны. У них есть Родина, любовь и уважение сограждан. Они знали, что им надо искупать вину. Колонисты не ведали, что они незваные гости в захваченной стране. Надо было читать Самиздат. Там было написано. Надо было слушать «Свободу». Там это было сказано. Надо было спросить у соседей — за забором наших «русскоязычных» не смели не слышать, как оплакивают Василя Стуса и его товарищей по борьбе. А сейчас пришел Судный День. И как прав твой суд, Господи! Люди останутся искупать вину в Балтии, на Украине, в Армении. Ордынцы станут беженцами. И мне их не жалко. «Непонимание — не извинение, — говорил блаженный Августин, — Непонимающие пойдут в ад». Я хочу признаться в государственной измене, господа из российского КГБ. Я не буду сражаться за целостность такой территории. Я не буду покорять ни Кавказ, ни Сибирь. Если наше подлое правительство еще раз пошлет куда-нибудь свою подлую армию, я буду сражаться против нее. Уйду с чеченами в горы, с литовцами — в леса. Империя — не Отечество, а каторга. И я с нее сбегу к тем, у кого вы отняли все и хотите отнять последнее.
Катон, я тоже знаю Карфаген.
Что твоего коварнее и жестче.
Я смерть ему пророчу,
Я кличу смерть его,
Зову небытие и. насылаю тлен...
И этому, Катон, лежать в золе,
А это — не одна шестая суши!
Катон, я полагаю, на земле
Мой Карфаген обязан быть разрушен.
