Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
Мы хотим предложить вам свою жизнь…
Дискуссионный клуб "Кировца"
Мы хотим предложить вам свою жизнь… // Газета "Кировец" №28 (Санкт-Петербург), 13.02.1992. С. 2.
Лидер партии Демократический Союз Валерия Новодворская в гостях у кировцев
Наш завод во все времена привлекал к себе внимание политических лидеров. Давным-давно ставку на него делали большевики, и, как мы помним из истории, здесь дважды побывал В. Ленин. Знакомы нам и слова С. Кирова о том, что «Не было в истории революционного движения в России такого момента, когда не было бы слышно могучего имени путиловского рабочего».
Видимо, помня об этом, нынешние политические лидеры в своей борьбе за власть вновь возлагают надежды на путиловцев-кировцев, к ним обращают свои призывные речи. Валерия Новодворская – лидер партии Демократический Союз (ДС), одна из них. В конце января с группой своих единомышленников она побывала на заводе, где встретилась с узким кругом кировцев, проявивших интерес к деятельности возглавляемой ею партии.
Помог ей встретиться с кировцами член рабочего комитета, член СТК завода А. Калачев. Он же пригласил на встречу и корреспондента газеты...
Руководствуясь демократическими принципами, желанием помочь кировцам разобраться в дебрях политических перипетий, а также не желая быть обвиненными в тенденциозности, мы публикуем материал о встрече с В. Новодворской в максимально подробном изложении. Надеемся, что кировцы сумеют разобраться кто есть кто, и что к чему.
– Мне бы хотелось сразу поставить вопрос, на который вы бы попытались ответить вместе со мной. Как вы считаете, в чем наша главная беда сегодня? Чего не хватает?
Голос из зала: Не умеем работать по-новому. В основном идет болтовня.
– Это очень интересное мнение. Только уточните, какое содержание вы вкладываете в понятие «работать»: создание материальных ценностей, духовных, того и другого вместе, общественная деятельность, социальная или попытка глобально спасти страну?
Голос из зала: «Кому что на роду написано, кто в чем сильнее... И если всем миром взяться, то и получится...»
– Я даже готова согласиться с вашей общей формулировкой «мы не умеем работать». Более того, скажу: мы ничего толком не умеем делать. Чем мы последние семь лет занимаемся? Я бы охарактеризовала эту деятельность, как таскание воды в решете, или попытку истолочь ее в ступе... Чем мы занимались раньше? Активно друг друга истребляли – вот время и проходило. Одни в лагерях работали, другие их охраняли, одни допрашивали, другие на вопросы отвечали. Одни конфисковывали материальные ценности, другие не сопротивлялись. Последние же шесть лет мы вообще ничего не делаем. Как вы думаете, почему? Не знаем, с какого конца начинать?
Сдается мне, что мы ничего не сможем начать, пока не поймем, в чем заключается наша главная беда. А она в том, что нам не зачем работать, потому что не решен главный вопрос: в чем смысл бытия страны и должна ли она вообще быть после того, что в ней произошло?
Чего мы не сделали для начала? По-моему, никто из нас не имеет права на дальнейшую деятельность, потому что никто не принял на себя ответственность за то, что произошло в стране, и никто не признал себя подлецом.
Германия в 45-м году чувствовала себя не лучше нас. Она лежала в руинах, она была виновата перед всем человечеством, глаз от земли поднять не могла. Почему она сумела подняться? Потому что канцлер Аденауэр поехал в Израиль, встал на колени у Стены Плача, а Ясперс – немецкий философ – написал книгу, которая называлась «Германская виновность» и вину за все что произошло, он распространил на каждого немца по четырем степеням. Нюрнбергский процесс был только внешним игровым моментом. Немцы искали вину в себе и до сих пор платят по счетам.
Пока у нас в стране каждый не сочтет себя лично виновным за все, что происходило и происходит, работа наша будет проклята. Может быть, я вторгаюсь в религиозные сферы, но когда-то наша страна была верующей и не лишне сказать об этом сегодня. Проклятие, которое лежит на нас, не даст нам сдвинуть с места ни один вопрос. Этого не произойдет, пока мы не решим нравственный вопрос нашей личной ответственности, пока не осознаем свою подлость, греховность за все, что происходило и происходит в стране и пока мы нашей личной свободой, нашим личным презрением к опасностям, к нелояльности, за которую нас власть по головке не погладит, не свершим акт искупления.
О чем сейчас говорит народ? Чего ему не хватает? Вы видели на улицах вашего города толпы людей, массовые возмущения по поводу того, что из Балтии не выводят войска? Нет. Это никого не волнует и не касается. Вот по поводу того, что продуктов нет – возмущаются. А что продолжается оккупация Балтии никто не волнуется. А может быть это взаимосвязанные понятия? Может быть, пока тот вопрос не решится и этот не будет решен?
Дело в том, что для того чтобы жила любая страна, кроме желания выжить, кроме шкурнического интереса насытиться, должна быть духовная, интеллектуальная задача. Люди живут не для того, чтобы просто есть, пить, спать, рожать... Должна быть сакральная идея. Россия сегодня не знает, для чего ей дальше жить. Пока мы этот вопрос не решим, любая работа – бесполезна. Для кого мы работаем? Для империи зла? Для Собчака или Ельцина? Для Алксниса с Петрушенко? Для Нины Андреевой? Или для какой-то новой России? Никому не хочется искупать вину страны. Ах, какие сегодня раздаются вопли со стороны несчастного омоновца Парфенова, который может быть действительно меньше виноват, чем те, кто его послал в Латвию. Но ведь и он не хочет искупить вину. Он не просит, чтобы его покарали за то, что советские войска сделали в Латвии. И этот вопрос касается всех, в том числе и рабочих Кировского завода. Ну, хотя бы потому, что завод делает танки, а каждый сделанный танк пойдет не на благое дело, даже, если он будет продан за границу. Я так полагаю, что он будет употреблен не на поддержку демократии, а будет давить каких-нибудь демонстрантов. Так вот стоит ли хорошо работать над изготовлением этого танка?
Сегодня половина того, что делается в стране, вообще делаться не должно. Не должны сидеть марионетки в различных советах и делать вид, что они избранники народа, спасители Отечества. Им должно быть стыдно, что они за это зарплату получают. Они подголоски власти. Они прекрасно знают, кто такой Ельцин, что он ничуть не лучше своих предшественников.
Для того, чтобы вернуться к нормальной человеческой жизни мы все должны ответить себе на вопрос: что такое работа? Что такое добрая нормальная работа, а что зло. Понятно, что выращивать хлеб – хорошо, ставить театральные спектакли – духовно. А вот какую работу делает армия? Словом, пока мы не остановим сегодняшнюю власть вопросом: а что вы делаете? Мы не хотим так жить и работать, участвовать в делах, которые вы нам предлагаете, – лучше в нашей стране не будет.
А делается это элементарно просто. Сначала своим личным поведением: не врать и не совершать непоправимых поступков. А пойти на службу в армию – непоправимый поступок. Потому что армия сегодня подавляет страну. Куда бы сегодня ни поехал этот несчастный солдат, он нигде не будет желанным: ни в Балтии, ни на Украине – нигде... Никто не собирается на нас нападать. Непоправимый поступок – участие в советских выборах, лояльность к существующей власти, потому как это – ничто иное, как лояльность ко всем 74 годам существования нашего тоталитарного государства. Бросая в избирательную урну бюллетень, на котором написано любимое нынче имя, одним жестом вы подписываетесь под Гулагом, под всей деятельностью Ельцина на посту первого секретаря Свердловского обкома партии, берете на себя ответственность и за очереди в магазины, и за расстрел в Ташкенте. Более того – за то, что политзаключенные продолжают сидеть в тюрьмах.
Чтобы остановить зло есть два варианта: один массовый, другой, подобный тому, что произошел в Грузии. Массовый вариант – классический. Если восстанут массы: на Кировском, на «Арсенале», других предприятиях – то оружия не понадобится. Армия откажется стрелять. Надо начать всеобщую политическую стачку с одним требованием: чтобы существующая власть ушла в отставку. А после ее ухода – выборы в Учредительное собрание. А до того демократическими преобразованиями займется временное революционное правительство. И будет разрушена вся эта система, и жертв не понадобится.
Второй способ – вариант Тбилиси: народ пассивен, готов терпеть Гамсахурдиа, готов терпеть военный совет. Восстала интеллигенция. Оппозиция все решила вооруженным путем. Он тоже честный, но чреват кровопролитием. Однако, если не пройдет первый вариант, второй тоже следует принять к рассмотрению. Армия во второй ситуации осталась бы сегодня нейтральной. Она сегодня митингует, рассуждает, «покидает зал». А пока она митингует вооруженная оппозиция уже придет к власти.
Мне кажется, что право на власть дают не выборы, а добрые дела самой власти. Законная власть – это праведная власть. Вот за Гамсахурдиа проголосовало большинство, но он показал всем, на что годится. За Ельцина – тоже. Сегодня он утверждает, что строит капитализм. А почему мы должны ему верить? Он лгал всю свою жизнь. Даже за последние шесть лет солгал, по меньшей мере, раз десять, причем по-крупному. Он обещал жизнь положить для того, чтобы освободить политзаключенных, но не сделал этого. Вы имеете дело с беспардонным, равнодушным лжецом. Это не пастырь, за которым надо идти. Там вообще люди, за которыми нельзя идти, потому что они всю жизнь лгали и пресмыкались.
Вы спросите: как отличить за кем можно идти, за кем – нельзя? Только по их делам. Вы должны спросить у человека, чем он занимался до 85-го года. Они начнут бормотать что-то невнятное о том, что всю жизнь ненавидели эту власть. Не верьте им. Честные люди восставали и шли в лагеря, нечестные отсиживались по домам, по горкомам и обкомам. Люди такого типа не имеют морального права ничем в этой стране управлять. Другое дело, если они эксперты, как Пияшева, Явлинский, например. Но эти люди не выбирают программу, они ее выполняют. Программу же имеют право выбирать те, кто всей своей жизнью доказали, что они личности, по крайней мере, свободные и купили свою свободу дорогой ценой.
Голос из зала: «Как Гамсахурдиа, например. Ведь он же из ваших, из диссидентов...»
– Нет, грузинские диссиденты знают, что Гамсахурдиа вел себя недостойно. Заложил всех, даже американских корреспондентов, которые нам помогали, чтобы купить себе лучшее место в лагере.
И если Гавел сумел что-то сделать в Чехословакии, то только потому, что свою свободу выстрадал.
Подумайте, что вы готовы отдать за демократию? Если ничего, то демократия проиграла. Выкуп за свободу дорог – можем не пройти. Если сегодня народ вымрет от голода, то не для того, чтобы изменить свою жизнь. Это от нежелания что-то менять в жизни. Умереть на баррикадах – это почетно. И не стоит умирать в голодных очередях просто от того, что какие-то подонки объявили либерализацию цен и продолжают врать. Я думаю, что мы бессовестные люди. Вокруг нас кладбище, нет живых людей, способных восстать. Власть – полудохлая, жалкая, смотреть на нее противно. Но и народ, простите, такой – смотреть на него тоже противно. Диалог между властью и народом вы можете наблюдать ежедневно по телевизору. Власть говорит недостойные, лживые слова, но и народ, простите, никаких духовных, свободных требований не выдвигает. Народ просит, чтобы власть позволила ему выжить.
Если мы с вами хотим создать начальную позицию для нравственного возрождения страны, мы должны поступать совершенно противоположно тому, что делает народ. Мы должны сказать: истины нет ни на стороне власти, ни на стороне тех, «красных» и «коричневых», которые сегодня будут говорить те же слова, что и мы, но это не значит, что они наши сторонники. Они вам скажут, что надо власть свергать: и Ампилов, и Нина Андреева, и Жириновский. Но они не пойдут ее свергать, потому что они страшно трусливы. И они это будут делать только тогда, когда им будет обеспечена полная безопасность. Посмотрите, как они боятся себя подставить, хотя бы под 70-ю статью.
Рабочего движения пока в стране нет. Его нужно создавать. Единственной целью этого движения должна быть та, что и у всех благомыслящих людей – свержение этой власти во имя демократического переустройства страны. Честный человек обязан сегодня отрицать эту проклятую действительность: громко и публично. Говорить там, где он живет, там, где стоит. И, может быть, вокруг него возникнет группа единомышленников и положит начало революционному движению.
Демократическому же Союзу ничего от вас не надо. Мы никогда не попросим вас голосовать за нас. Мы хотим быть свободными, и хотим, чтобы вы тоже были свободными. Единственное, что мы хотим, так это предложить вам свою жизнь. Пожалуйста, если кому-то нужно отвечать за эти революционные идеи, мы предлагаем вам свои головы. Мы за это ответим. Мы готовы принять на себя ответственность за проведение революционных реформ после свержения существующей нынче власти. Мы не можем вам обещать, что это у нас получится, может, и нет. Но мы можем дать честное слово, что это будет в белых одеждах, что здесь не будет ни одного действия, которое бы осудил Андрей Дмитриевич Сахаров. Скорее мы сложим головы, но не применим оружия. Мы готовы повторить ситуацию, на которую когда-то пошел Сальвадор Альенде. Он положил свою жизнь и жизнь своих сторонников, но не позвал на помощь безоружных людей, как это сделал в августе прошлого года Борис Ельцин. И в этом тоже заключалась его высшая безнравственность.
Итак, мы готовы отдать свою жизнь за нравственное очищение страны. Делайте и вы свой выбор.
