Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы.
«Я не люблю насилья и бессилья»
«Я не люблю насилья и бессилья» // "Свободное слово" №1 (110), 1993 г. С. 3.
Феномен Дмитрия Старикова дан ДС для того, чтобы мы не забывали, откуда мы пришли, какого мы рода-племени. В его статьях, мучениях и высказываниях застыла судьба поруганного, распластанного, мыслящего, но не действующего сословия русской интеллигенции. Народовольцы, эсеры, дээсовцы — изгои. Мы отреклись от своего сословия. С XVI века бедные интеллигенты надеялись давать советы царям. Участь Сильвестра и Адашева никого ничему не научила.
Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А богом избранный певец
Молчит, потупив очи долу.
Александр Сергеевич тоже внес в это дело свою лепту. Однако царям уроки были не впрок, что от Гаршина, что от Льва Толстого. Все равно вешали. Насилье власти и бессилье интеллигенции, пытающейся научить власть, вместо того чтобы ее свергнуть или хотя бы плюнуть ей в лицо — может быть, главная причина векового русского рабства. Не видит народ гордых и свободных интеллигентов, которые повели бы его против власти. Сердиться на Дмитрия Старикова — это все равно, что сердиться на русскую интеллигенцию. В кои-то веки не высекли, а что-то дали!
Благодарность переполняет сердце, хвалы цветут на устах. Если бы я была на месте Горбачева, я ушла бы в отставку исключительно из-за Дмитрия Старикова: чтобы не видеть его рабского восторга. Никакой реформатор никогда не сможет освободить Дмитрия Старикова, ибо он раб своего бессилия и своей благодарности. Она сродни чувству, которое испытал к О'Брайену в камере пыток Уинстон Смит. Ведь путы на мгновение ослабили, ток выключили и даже сделали укол камфары. У палачей пересменка, перекур. В перекуре пришел Горбачев. Так ему выпало на долю. Пришел бы раньше — сажал бы и пытал, как все. Все мы немножко сродни Дмитрию Старикову. Перестали гнать и сажать (не при Горбачеве, при Ельцине), дали выступать в прессе, выводят войска из Москвы — так и хочется умилиться. Но мы сжимаем зубы и цедим сквозь них: «А Грузия?», «А Шмонов?», «А Чечня?» и т.д. Жаль, что нет Евгения Онегина. Он бы Старикову сказал: «Не всякий вас, как я, поймет. К беде неопытность ведет». Словом, учитесь властвовать собой, Дмитрий Стариков, перестаньте хлопаться на колени и биться лбом! Не демонстрируйте всем так наглядно результаты и мотивы деятельности вашего кумира: дать кость самому, чтобы не просили добавки и не отняли силой. Да, Горбачев добрее Сталина, потому что СССР стал при нем слабее. Пришлось кое-что отдать, пока не вышвырнули силой. Но ведь Дима и не сомневается, что я бы и Сталину все сказала прямо в лицо, да вот мы разминулись. Кстати, я не понимаю отношения Дмитрия Старикова к Ельцину: он кинул еще горсть пшена, интеллигенты клюют, а Дима и «спасибо» не скажет. Почему бы перед Ельциным не поползать? Партия у них с Горби одна, мораль тоже, а я вот при Ельцине не сажусь каждый месяц в острог на 15 дней, меня не тащат ни в суд за оскорбление величия, ни в Лефортово за призывы к свержению строя. Система разваливается дальше, все идет прахом (вместе с экономикой), но я Ельцина не тороплюсь объявлять человеком тысячелетия. Свободный человек не любит подарков, не берет милостыни, не унижается, даже если ему и подарили жизнь. Горбачев меня помиловал (меня, а не Старикова), но 11 октября 1986 года, выйдя из Лефортово, я рыдала от унижения. Мне не надо от них жизни. У них ничего нельзя брать, кроме казни. ДС — это то, что должно утешить Горбачева во всех его печалях, если он хотя бы отчасти «реформатор», в чем я лично очень сомневаюсь. Непокорный, свободный ДС — это залог изменения России, «Письмо 12-ти» — должно у Горбачева лежать под подушкой. Можно найти и проверить, какой он реформатор. Свобода народа — это когда народ не подчиняется власти, не боится и не уважает ее. Если Горбачев этого хотел, то Дима Стариков — его провал, а революционные либералы — его победа. Бог вообще сотворил мир, но это не значит, что мы ему чем-то обязаны. Свобода — это эмансипация от всех хозяев, и от земных, и от небесных. Я гораздо больше благодарна Горбачеву за арест по 70 ст. в мае 1991 года, чем за помилование в октябре 1986 г. Свобода и власть-насилие не могут договориться в этом мире. И не должны. Мы с Горбачевым обязаны были быть врагами, как в античной трагедии.
Рим один лишь цезарь уничтожит,
Цезаря один лишь Брут сразит.
Брут живет — так Цезарь жить не может.
Разойдемся — так судьба велит.
Я лично не заметила у Горбачева ни одного «души прекрасного порыва».
Да и у Дмитрия Старикова их поубавилось. Поздно жалеть Союз: слава Богу, Ельцин ставит личное выше общественного и любит власть, так что от Горбачева они с Кравчуком избавились, случайно подарив республикам независимость, а то не видать бы им ее, как своих ушей! Народы ведь так же бессильны, как Дмитрий Стариков: сами конфетку не возьмут, нужно позволить и сунуть ее в рот. Подлое время, подлый век, подлые сердца... Подлая власть. Мы — волки, мы дээсовцы, нас нельзя погладить — укусим, нам нельзя дать из рук мясо — отхватим палец. Мы не приручаемся, мы — дикие. Служители зоопарка нас уважают, публика не любит останавливаться перед нашими клетками, дети плачут и прижимаются к мамам. Нам не кидают гостинцев, не берут в цирк или на гастроли за кордон. Все мы с рождения сидим в клетке и в ней умрем, не в нашей власти выйти на волю, воли просто нет, джунгли в романе «Маугли», а так до горизонта — клетки разного фасона и размера. Но одно в нашей волчьей власти: ненавидеть зоопарк и наших смотрителей и откусить первую же руку, обладатель которой будет уверен в своем праве открыть нашу клетку после 70 лет неволи, да еще станет ждать от нас благодарности.
