Яков Кротов. Путешественник по времени Вспомогательные материалы: КГБ.
Алиса здесь больше не живет
Алиса здесь больше не живет // "Очевидец" № 87 (Красноярск), 21 сентября 1995
Сейчас у нас по французскому республиканскому календарю идет фрюктидор. Того и гляди вандемьер начнется. Президенты улетают в Сочи после трудов неправедных; птички сматывают удочки и эмигрируют в теплые края по шенгенской визе; аграрии подсчитывают, сколько дотаций им содрать с россиян за оставленный на полях или вообще не вылупившийся из спор и семян урожай, собрать который в житницы страны им мешают с равной зловредностью то солнце, то облака, то засуха, то осадки, то ласточки, то воронье; депутаты судорожно пытаются вспомнить свои заслуги перед Отечеством для отчета перед простодушными избирателями; словом, каждая попрыгунья-стрекоза, политиканствовавшая все красное лето, перед наступлением суровой зимы пытается примазаться к трудяге-муравью.
У стрекозок серьезнейшие намерения: одни хотят содрать с муравья такие налоги, чтобы на отопление муравейника ничего не осталось; другие надеются, что муравьи за них проголосуют; и все без исключения рассчитывают, что муравьи-россияне и дальше будут их кормить и обогревать, хотя давно уже пора ответить не способным прокормить себя партиям и мешающим народу кормиться трудами рук своих правительству и президенту: «Так поди же, попляши!».
В это осенне-отчетно-предвыборное время отрешимся от хлеба единого и обратимся к достижениям по части слова Божьего, то есть к политической свободе, которую имел в виду Иисус, когда сказал, что не хлебом единым жив будет человек.
Надо честно признать, что если Михаил Сергеевич, поначалу выдавал нам свободу по карточкам (то ли в диетических целях, чтоб не переели, то ли в силу дефицитности данного товара в родных Палестинах), постепенно увеличивая пайку, что было унизительно и противно, за что его демократы легитимно покусали, то Борис Николаевич поначалу в политических свободах нас просто утопил, и мы, счастливые и мокрые, плавали в тех августовских молочных реках, уписывали за обе щеки кисельные берега и пускали на радостях пузыри. Два блаженных года этой нашей ельцинской масленицы мы пекли в газетах и журналах такие блины! И аккуратно жгли чучело президента, потому что пресса должна сидеть у власти на голове, ей там самое место, от этого в голове у властей мозги заводятся и даже извилины вырисовываются. Пикетчики и демонстранты радовались на площадях как дети, потому что никто их не разгонял. Россия впервые за три века никого не завоевывала, не вешала, не порола, ограничившись, по скромности своей, одним Таджикистаном, но это мы Ельцину почти простили, отнеся на счет его неполного начального образования предпочтение, оказанное коммунистам и бандитам (что, впрочем, одно и то же). Где уж нашему простому, от сохи, «народному» президенту было разобраться в куче исламистов, экстремистов, коммунистов, журналистов etc? Проще всего ввести войска, ударить танками по бездорожью и разгильдяйству и поставить у власти то, что выпадет в осадок. В осадок, как водится, выпали коммуняки. Чем Сангак Сафаров не Буденный или не Котовский? Правда, те скакали на коне, а Сангак — на танке, но разницы никакой. Красная кавалерия, одним словом. Не всякое законное бандформирование является оплотом закона. Если оно красное, то может статься, что будет от него неприятностей больше, чем от законного.
А потом пришел Великий Пост. Компетентные люди утверждают, что после Масленицы — всегда так. После нашей последней и окончательной победы над врагами народа и демократии в терновом венце контрреволюции пришел 1994 год. Но еще до него, под гром наших победных батарей, прикончили демократов-звиадистов и сдали Грузию коллеге по Политбюро Эдуарду Амвросиевичу. Это был второй звонок. Дело Мирзаянова стало третьим. Первый десант демократии. Первый политический процесс демократии. Над нами было осуществлено то самое гнусное насилие, которое феодалы называли «правом первой ночи». И едва ли Борис Николаевич сумеет внятно объяснить темные побуждения своей загадочной обкомовской души: то ли он нас освободил, чтобы никто другой не мешал ему нас насиловать, то ли он нас изнасиловал, чтобы поставить все точки над i и мы не воображали, что он собирался нас освобождать? Но так или иначе, а самочувствие у российской демократии все равно как у Ларисы Огудаловой из «Бесприданницы» Островского: осталась одна последняя свобода, свобода выбора, кому продаться. Жаль, что не явится оскорбленный мелкий чиновник Карандышев с пистолетом. Хоть бы кто пристрелил нас со словами: «Так не доставайся же ты никому!» Не велик же у нас выбор: выбор между денежными мешками и государственными штыками, причем при эмпирической проверке всегда выясняется, что, засунув руку в денежный мешок, рано или поздно напорешься на государственный штык, который скромно притаился на дне каждого второго денежного мешка. Поэтому давайте проведем инспекцию и составим реестрик нашему демократическому добру, украденному злодеями из трех ядовитых ветвей власти, которые, будучи все с одного советского анчара, в равной степени губительны для населения Российской Федерации.
Наша шикарная Конституция обещает все. А вот что можно реально получить? И по какой норме? Сколько дают демократии в одни руки?
1. О праве на жизнь говорить не будем. После Чечни уже ясно, что если ты ослушаешься президента, то будешь казнен без суда и без следствия вместе со всеми чадами и домочадцами через посредство артналета, авиабомбы, установки «Град» или огнемета. «Мы вас научим нашу демократическую Родину любить!» — с этим боевым кличем солдаты Великой ельцинской армии шли на Грозный. Так что Родина для многих чеченских малышей началась с бомбежки, голода и гибели родителей. И на этом же на ближайшие сто лет вопрос об общей Родине для россиян и чеченцев был решен. Как говорится, дал разок по голове, вместо Родины стало две.
И даже если ты не ослушаешься президента, а просто будешь жить в одном городе с ослушниками-чеченцами, как это произошло с десятками тысяч русских женщин, детей и стариков, жителей Грозного, то пусть ты не собирался отделяться от России — все равно после очередного «точечного» удара душа твоя отделится от твоего грешного тела и пойдет искать по Млечному пути, где оскорбленному есть чувству уголок. Интересно, за какие «особо тяжкие преступления» мирное население Чечни было приговорено к смертной казни, и какие присяжные, заседатели, кроме Совета Безопасности, выносили этот приговор (статья 20)?
2. Статья 22 уже благополучно отменена. Хаммад Курбанов, представитель Джохара Дудаева, 30 дней просидел под арестом без судебного решения, которое должно быть вынесено в течение 48 часов, и не он один. Президентский закон-указ о борьбе с организованной преступностью Конституцию перечеркнул, и не только по статье 22 прошелся. Хорошо бы иметь закон о борьбе с организованным беззаконием...
3. Статься 19 тоже отправилась «к Ельцину под хвост». Там на счет ограничения прав по национальному признаку все больше говорится. А у нас в Москве идет охота на волков, идет охота... И в Краснодарском крае, и в Ставрополье... Повсюду устраивают облавы на чеченцев. А заодно на всех брюнетов, от азербайджанцев до узбеков. Ведь как отличишь чеченца на вид? Чему же удивляться, если Чечня ушла за флажки? «Волк не может, не должен иначе!»
Теперь еще парочка статей. Насчет такого блага, как парламент, много не стоит рассуждать. Граждане России имеют совершенно шизофреническое заведение, нечто среднее между воровской малиной, зоной особого режима и Совнаркомом, помноженным на Канатчикову дачу. Формально мы имеем право на нормальное западное демократическое Собрание джентльменов и леди, а на деле россияне избирают Бедлам, где «джентльмены» бьют леди и таскают их за волосы, а священнослужителей нацисты забивают их же крестами. Словом, каждый демократ имеет право быть убитым в парламенте, куда его избрали в качестве заложника. При этом Генпрокуратура, гоняющаяся с топором за прессой, очень спокойно отнеслась к избиению в думе отца Глеба Якунина и депутата Тишковской. Если бы их убили на глазах у всего мира, тоже реакции не было бы. Они же демократы, а демократам в РФ не гарантировано право на жизнь.
Статья 21. Запрет на пытки и жестокое обращение. Не надо даже поднимать из могил тени замученных чеченцев. Достаточно россиян, избитых ОМОНом и подвергнутых пыткам в милиции или «пресс-хате» следственной тюрьмы.
А если вы вздумаете воспользоваться своим правом собраться мирно, без оружия и провести митинг или пикетирование, то не знаю, как в Красноярске, а в Москве статья 31 Конституции не защитит вас от разгона, избиения и ареста на 15 суток или огромного штрафа. Потому что Указ президента статью 31 отменил. Подавайте уведомление в префектуру за 10 суток до пикета (хотя дорога ложка к обеду, а после обеда и ложка не нужна), да еще вам дадут место, которое нравится не вам, а мэрии. Сегодня случится катастрофа, а через 10 дней вы имеете право на нее среагировать. Ударят вас 15 апреля, а закричать вы сможете только 25-го.
Что же до статьи 29, где содержатся самые лакомые права: свобода слова, печати, мысли и т.д., — то пишите, конечно, что хотите, если ваше издание не купят агенты властей; если редактор не побоится дать ваш материал; если вас за него не убьют, как Диму Холодова. А если вы даже напишете, скажете, напечатаете, снимете на пленку, то потом придет серенький волчок из ФСБ или Генпрокуратуры и ухватит вас за бочок за оскорбление величия или недоносительство. Кто пишет, тот обрящет. Мое дело закрыто. За отсутствием состава преступления. Прокуроры удивляются: чем я недовольна? Ведь справку о реабилитации выдали мне лично, а не родственникам, и не через 20 лет после смерти, а еще при жизни. Всего-навсего 4 раза собирались предъявлять обвинение; 4 раза завязывали глаза, ставили к стенке, зачитывали приговор, стреляли поверх головы... Всего-навсего имитация казни. Но не казнили же! Какие могут быть претензии? Не пустили в Италию, но и на Колыму не отправили... Вас тоже оправдают и реабилитируют, если у вас почти 30-летний правозащитный стаж, если вас знают «urbi и orbi», если вы близко знакомы с К. Боровым, Е. Гайдаром, Г. Явлинским и Г. Старовойтовой, если у вас адвокатом Г. Резник, если вы готовы в случае ареста убить себя сухой голодовкой...
А иначе помогай вам Бог и святая София!
Словом, право на жизнь впору защищать с автоматом в руках, а осуществляя право на свободу слова и печати, не забудьте надеть саван и заказать себе гроб. И если вы найдете отель, где в 1991 году, после августа, поселилась гражданская свобода, смело повесьте на дверь ее пустого номера, табличку: Алиса здесь больше не живет.
