Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы.

Олег Панфилов

Таджикские «бандеровцы» и душанбинский Янукович

Ист.: http://ru.krymr.com/articleprintview/27230274.html, 7.9.2015

Надеюсь, украинцы простят мне вольность, но когда натыкаюсь на очередной опус российского или украинского журналиста о восстании «исламистов» в Таджикистане, то иное сравнение не приходит в голову. Таджики – мусульмане, прожившие более 70 лет в условиях преследования религии, разрушения мечетей, уничтожения культуры и языка, и только поэтому называть их «исламистами» – глупо. Как и «бандеровцев», которые боролись за возрождение страны и культурного наследия, наверное, смешно было бы называть «христианистами».

В 1991 году в Душанбе случилась первая революция. 21 сентября митингующие в центре столицы снесли памятник Ленину а потом стали требовать проведения демократических выборов. Тогда пропаганда их еще не называла «исламистами» – неудобно было. Приехал Собчак в сопровождении серого человечка по фамилии Путин, академик Велихов, американский историк Янов – начали вести переговоры с коммунистической номенклатурой. Предмет переговоров – выборы, а повод был другой – такой митинг был второй после тбилисского в 1989 году, который угрожал умирающему СССР.

Выборы провели, российские генералы довольными улетели в Москву, чтобы рапортовать – Таджикистан спасли, президентом стал бывший первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана Рахмон Набиев. Все, буквально все в Таджикистане знали, что выборы были сфальсифицированы, поскольку за Набиева, страдающего хроническим алкоголизмом и по этому поводу изгнанного с руководящего поста, вряд ли бы проголосовала и треть населения. В Кремле были довольны результатом, не подозревая, что толкают Таджикистан в пучину гражданской войны. Или, наоборот, понимали.

И тогда еще про «исламистов» не писали, хотя в сентябре 1991 года официально была зарегистрирована Партия исламского возрождения, устав которой странным образом напоминал устав КПСС, сам проверял. Одновременно в Таджикистане началась бурная политическая жизнь, были зарегистрированы 16 (!) политических партий и организаций, часть из них в советское время действовали подпольно. На прилавках киосков можно было купить более 30 независимых газет и журналов, появились организации, которые еще год назад невозможно было представить – Фонд культуры, Фонд таджикского (персидского) языка и многие другие. Неожиданно Таджикистан превратился в лидера среди постсоветских стран в восстановлении национальной культуры и традиций.

В Москве все эти новшества восприняли настороженно. Кремль попытался играть с оппозицией, было сформировано коалиционное правительство, после того, как апреле 1992 года начался бессрочный митинг, который длился полтора месяца без остановки. В центре Душанбе на площади у президентского дворца, здания бывшего ЦК КП Таджикистана митинговали, сменяя друг друга, более миллиона человек. Такого Майдана постсоветское пространство еще не знало. Вот тогда в российских СМИ и появилось определение «исламисты», а приезжавшие с разных концов Таджикистана старики были очень похожи на тот образ, который лепила пропаганда – в национальных халатах, с бородами, в тюбетейках, некоторые – в чалмах. Они так ходили всю свою жизнь, даже когда их каждый день с плакатов приветствовал Ленин. Теперь они стали «исламистами».

В начале мая 1992 года раздались первые выстрелы. Кто это сделал, до сих пор неизвестно – то ли перепуганные сотрудники КГБ, то ли офицеры российской 201-й дивизии. Это был день, когда началась гражданская война. Своего оружия в стране не было, не было даже своего министерства обороны – Россия не оставила Таджикистану ни одного патрона. Источником оружия стала 201-я дивизия, получившая приказ из Москвы обеспечить противоборствующие стороны необходимым оружием, чтобы они поубивали друг друга. Иногда российские танки, вертолеты и самолеты, не скрываясь, участвовали в военных действиях, чтобы победить «исламистов».

В октябре 1992 года новым руководителем Таджикистана, с подачи тогдашнего посла России Мечислава Сенкевича, стал директор самого бедного совхоза имени Ленина Эмомали Рахмонов. Вначале в качестве председателя парламента, потом и президента. С тех пор он стал лучше говорить по-русски, красиво одеваться, располнел и окружил себя многочисленными родственниками. С 1994 по 1997 годы в Иране, Пакистане, Афганистане, Казахстане, Туркменистане и России шли переговоры по межтаджикскому урегулированию. Все пять лет российская делегация тормозила мирный процесс, продлевая гражданскую войну с тем, чтобы в Таджикистане погибло как можно больше людей.

Переговоры окончились соглашением, оппозиция должна была получить 30 процентов квоты в правительстве. Эмомали Рахмонов, известный фразой – «Весь Россия бил за мной», уже так раздобрел, а родственники прибрали все к рукам, что делиться ему никак не хотелось. Никакого примирения не получилось, а те, кто вошел в правительство, были в первые месяцы возвращения домой из эмиграции убиты. Погиб известный журналист Отахон Латифи, генерал Хабиб Сангин, десятки других, кто способствовал миру, но не пришлись к президентскому двору. Окончанием войны стали страшные цифры – около 150 тысяч убитых, в том числе 73 журналиста, более миллиона оказались в эмиграции, сколько раненых и покалеченных, сколько детей остались сиротами – до сих пор неизвестно.

Таджикистан повторил судьбу Афганистана во время советской оккупации. Те же методы, те же причины, та же странная «интернациональная помощь». Кремль полностью взял под контроль Таджикистан, ставший самой бедной страной в мире, не имеющей перспектив к развитию. Страной 23 года правит человек, хотя и сменивший фамилию с Рахмонова на Рахмон, но оставшийся директором бедного совхоза. Только тогда совхоз был маленький, теперь он превратился в 143 тысячи квадратных километров. Как и у Януковича, у него есть свои «юры енакиевские», «ринаты ахметовы», пристроенные многочисленные дети и родственники. Уровень жизни в Таджикистане падает ежегодно.

За годы своей дружбы с Кремлем Таджикистан стал и международным изгоем – в стране уже нет оппозиции, нет свободного телевидения и радио, проведение публичных акций чревато арестами, в тюрьмах сидят политзаключенные. Российская пропаганда любую попытку протеста, критики или восстания традиционно называет «исламистской». Удобное оказалось слово. Как и «бандеровец» – еще недавно.

P.S. Автор в 1994-97 годах был экспертом переговоров ООН по межтаджикскому урегулированию в Тегеране, Кабуле, Исламабаде, Алматы, Ашхабаде и Москве.