ГУНКЕЛЬ (Gunkel) Герман
Из "Библиологического словаря"
священника Александра Меня
(Мень закончил работу над текстом к 1985 г.; словарь оп. в трех
томах фондом Меня (СПб., 2002))
К досье Меня
- К указателю по Новому Завету
в целом. - Библия.
ГУНКЕЛЬ (Gunkel) Герман (1862-1932), нем. протестантский историк и исследователь
ВЗ. Род. в Ганновере, в семье пастора, рано увлекся проблемами религ. истории.
Окончил ун-т в Геттингене, где специализировался по библ. экзегетике. Преподавал
ВЗ в Галле (1889-93). С 1894 по 1907 э. орд. проф. Свящ. Писания в Берлине, затем
орд. проф. в Гессене (с 1920) и в Галле (с 1927). Проявил себя талантливым ученым
и лектором; слушать его съезжались студенты со всех концов мира. Г. был инициатором
создания, редактором и одним из авторов либерально-протестантской энциклопедии
«Религия в истории и современности» («Die Religion in Geschichte und Gegenwart»,
сокр.: RGG).
Г. как библеист. Г. не удовлетворяла текстуальная и лит.-критич. экзегеза,
на к-рую опиралась школа *Велльхаузена. Он обратил внимание комментаторов на роль
духовной культуры *Древнего Востока в формировании Библии. По его мнению, Свящ.
Писание следует рассматривать в контексте этой культуры, чтобы точнее понять язык
библ. авторов. Г. солидаризировался с *Буссе и др. представителями *религиозно-исторической
школы, к-рые понимали *боговдохновенность очень широко. Творчество свящ. писателей
Г. приравнивал к любому высокому религ.-поэтич. творчеству. Специфику же библ.
учения он видел в его идейном содержании, к-рое и отождествлял с *Откровением.
Так, он признавал, что у пророков много общего с вост. прорицателями, однако подчеркивал,
что *профетизм есть нечто уникальное. «Главную его ценность для нас, — писал Г.,
— представляет не его форма, а смысл; мы признаем, что Божественное Откровение
всегда присутствует в этих глубоко благочестивых и вдохновенных людях и в тех
вечных мыслях, которые они высказывали».
Огромное влияние на ветхозав. экзегетику имел классич. труд Г. «Творение и
Хаос» («Schopfung und Chaos in Urzeit und Endzeit», Gott., 1895), в к-ром подчеркнут
аспект библ. учения о творении, прежде мало привлекавший внимание исследователей.
В целом ряде мест Писания творческой силе Бога противостоят чудовища водного Хаоса:
левиафан, раав, дракон (Иов 9:13 /в рус. переводе слово «раав» в этом месте заменено
словом «гордыня»/; Пс 73:13-14; 88:11; Ис 51:9-10 и др.). Они являются наиболее
ранними в ВЗ символами сатаны. Образы Хаоса, как показал Г., генетически связаны
с вавилонским мифом о борьбе бога весеннего солнца Мардука с чудовищем Тиамат.
Эта тема, по гипотезе Г., пришла в ВЗ из Ханаана, к-рый находился под сильным
вавилонским влиянием. В то же время Г. признавал, что «Израиль самым радикальным
образом приспособил миф к себе и своей религии. Прежде всего был устраняем мифологический
элемент, к-рый так противоречил его религии и в конце концов был полностью изъят».
Действительно, Хаос в Библии не божество, а тварь, восставшая против Бога. Ее
разрушительные действия обузданы Богом, но полное поражение дракона совершится
лишь в эсхатологич. время. Т. о., Библия, используя *дуализм Востока, приоткрывает
завесу над тайной миротворения, показывает его как процесс, в к-ром Бог торжествует
над искажением Его замысла. Следует подчеркнуть, что дуализм творческой Гармонии
и Хаоса не был чертой, свойственной только вавилонскому мировоззрению. Впоследствии
он был обнаружен и в ханаанской, и в егип., и в др. религиях (см. Топоров В.,
Хаос, МНМ, т.2, с.581-82). Г. проследил, как дуалистическая и другая древневост.
символика оказали влияние на *апокалиптическую лит-ру, в т. ч. на Откровение Иоанна
(свящ. число 7, эсхатологич. битва и т. д.). Г. подчеркивал и даже утрировал синкретич.
элементы в иудаизме и христианстве, но считал, что это не может быть аргументом
в пользу *отрицательной критики.
«Общий итог сравнительного изучения, — писал он, — сведется, конечно, не к
тому, что исчезнет своеобразие Израиля и его религии, но к тому, что именно эта
религия еще яснее засияет в своем удивительном величии. Все яснее будет для нас,
что Бог, в Которого мы верим, был к этому народу ближе, чем к какому-либо другому
до него и рядом с ним, что великим религиозным вождям Израиля открывались фундаментальные
истины религии, которые человечество уже не сможет забыть, не теряя себя. Ибо
будет проходить и то впечатление, которое нередко создавалось прежде, — будто
эта религия в своем начале была примитивна. Мы все больше будем понимать, насколько
длинную, необозримую историю имело позади себя человечество, прежде чем могла
появиться такая религия. И, быть может, когда-нибудь придет час, когда Христианская
община осознает, что это исследование способно служить ей: служить тем, что оно
по-новому сделает привлекательными и дорогими сокровища Библии, и тем, что все
яснее предстанет перед ней удивительная картина истории библейской истины».
Одна из ведущих идей Г. заключалась в установлении Sitz im Leben — *«жизненного
контекста» того или иного библейского произведения. Для этой цели он разработал
методику различения *жанров в Библии, к-рые указывали бы на среду и обстоятельства,
служившие фоном для Свящ. Предания. Тому, что записано в Библии, предшествовала
долгая письменная традиция; в свою очередь, она уходила корнями в устное предание.
Г. смотрел на экзегезу как на искусство, к-рое требует тонкого чутья и позволяет
определить особенности дописьменных элементов Предания и их «жизненный контекст».
Сам он применил свой метод в толковании *Псалтири («Ausgewahlte Psalmen», Gott.,
1904; «Die Psalmen», Gott., 1926), в посмертно изданном «Введении в Псалтирь»
(«Einleitung in die Psalmen», Gott., 1933). Метод Г. положил начало *«истории
форм» школе в новозав. науке (*Дибелиус, *Бультман, *Шмидт К.).
Наиболее слабой стороной в наследии Г. является его историч. скептицизм,
мешавший ему видеть за большинством сказаний Быт и Исх реальную основу. Г. считал,
что легенда развивается по собств. законам, не находясь в большой зависимости
от подлинных историч. воспоминаний. Развитие библ. археологии в 20 в. сильно подорвало
аргументы в пользу такого скептицизма. Хотя взгляды и выводы Г. нередко оспаривались,
влияние его трудов сказывается и по сей день. В наше время с подходом Г. к истории
свящ. письменности считаются почти все европ. и амер. библеисты.
u Genesis, Gott., 1901; в рус. пер.: Храм в Элефантине, «Странник», 1912, №
2.
l B a u m g a r t n e r W., Zum 100. Geburtstag von Hermann Cunkel,
, 1962; G i b e r t P., Une Th№orie de la l№gende: Hermann Hunkel et les
l№gendes de la Bible, P., 1979 (там же дана библиогр. трудов Г.); ODCC, p.607;
RGG, Bd.2, S.1908.
|