|
Оглавление книги
Ио. 12, 9 Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых.
№128 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.
Церковные легенды II-III столетий домысливали, что стало с Лазарем после воскрешения: как он стал епископом, как принял мученичество за веру. Внецерковные легенды, беллетристика ХХ столетия, домысливали, что было с Лазарем до воскрешения. Так и евреи приходили посмотреть на Лазаря в надежде получить ответ на гамлетовский вопрос: кошмары или блаженные сновидения наполняют небытие? Если блаженные, то решительно – «не быть». Может быть, поэтому Иисус говорит о загробной жизни только дурное, стращает, запихивает слушателя в тиски. С одной стороны, грешника ждут страшные и вечные муки, с другой стороны – все грешники, и кто обругает ближнего дураком, так же обречён вечно жариться в аду, как убийца. Багровый адский огонь – словно красный сигнал светофора. Стоп, опасно. «Туда не ходи, сюда ходи» – ко Христу ходи.
«Распни» кричали прежде всего те, кто пришёл посмотреть на ожившего Лазаря и разочаровался – ничего-то Лазарь не говорил о своём загробном опыте. Тогда зачем было воскрешать? Он что, не помнит? Тогда в воскрешении так же мало смысла, как в переселении душ – если душа не помнит, кем было в прежнем теле.
Мы же, следуя за Христом, «умираем для греха», но потом возвращаемся в грешную жизнь и начинаем рассказывать байки про Царство Небесное, как там хорошо. А если хорошо, почему мы вернулись? Почему на зло отвечаем местью, а иногда даже опережаем зло, превентивно мстим? Почему иногда молчим, как Лазарь на допросе, вместо того, чтобы сказать: «Не думайте, что за гробом, думайте, Кто над гробом!»
Лазарь вполне воскрес только на Пятидесятницу, когда к ожившей душе прибавился Дух Божий. Вечная жизнь, оживление во Христе – не после смерти, а до смерти, оно не в том, чтобы обрести вкус к земному существованию, а в том, чтобы обрести вкус к вечности. Тогда мы оживаем, когда со Христом умираем в незлобии, терпении, кротости. Мы можем сказать, что за гробом – в вечности – та же любовь, которая и тут. Только здесь любовь кажется частью человеческой жизни, а в Боге ясно, что человеческая жизнь – часть любви. Мы ничего не знаем и, к счастью, не можем знать о царстве смерти, хотя им озабочены, его разглядываем, к его помощи прибегаем. Мы можем знать царство жизни вечной – оно нас разглядывает, оно ждёт нас.
Смерть тянет нас к себе, жизнь не тянет, а ожидает, и мы отвечаем на это ожидание. Христос вводит нас, смердящих, на небо, чтобы мы, возвратясь на землю, взяли небо с собой. Христос на осле въехал в Иерусалим, а мы, ослы, на Христе въезжаем на небо.
1505.
|
