|
Игумен Иларион (Алфеев)
К оглавлению
Глава II
ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА В ЦЕРКВИ И ОБЩЕСТВЕ
"ХРИСТИАНСКОЕ ЛЮБОМУДРИЕ"
Обратимся
теперь к тому, что на языке Григория называется христианской
философией-любомудрием, к его концепции философского образа
жизни.1
Как мы помним, Григорий любил говорить о себе самом как
философе, о том, что он "философствует в безмолвии", о том,
что жизнь философа предпочтительнее для него, чем что бы
то ни было иное. Итак, о какой "философии" идет речь в данном
контексте?
Прежде всего, речь идет о
философии, которая имеет небесное, а не земное происхождение,
она есть плод Божественного Откровения, а не человеческих
исканий: этим она коренным образом отличается от языческой.
Христианское учение, говорит Григорий, излагается "догматически,
а не состязательно, по способу рыбаков, а не по-аристотелевски,
духовно, а не хитросплетенно, по законам Церкви, а не рынка,
для пользы, а не напоказ".2
Предметы христианской философии - мир, материя, душа, ангелы
и демоны, воскресение, суд, возмездие, страдания Христовы
и, наконец, сам Бог.3
Христианская философия есть ни что иное, как богословие:
философствовать значит размышлять о Боге и познавать Его,
насколько такое познание возможно человеку.4
Речь также идет о философии
как некоем высшем призвании человека, как образе жизни,
который сродни монашеству и к которому призваны немногие
избранные: "Вести образ жизни философа (philosophein) -
как выше всего, так и труднее всего, и немногие способны
к ней, а только те, кто призваны к этому великим Промыслом
Божиим, который подает предызбранным руку помощи".5
Истинная философия есть любовь к благу - не ради будущих
наград, но ради самого блага.6
Она есть путь к вершинам богопознания - отрешение от мира,
пребывание с Богом, восхождение через низшее к высшему,
приобретение постоянного и вечного посредством скоропреходящего.7
Наиболее полно учение о христианской
философии изложено Григорием в Слове 25-м, "В похвалу философа
Ирона". Приветствуя прибывшего в Константинополь Ирона-Максима
- того самого, который вскоре станет его злейшим врагом
- Григорий говорит о том, как античное философское наследие,
в частности киническая философия, может в жизни человека
сочетаться с христианским благочестием. Синтез античной
мудрости и благочестивого образа жизни, философского поиска
и богословского откровения, разума и веры, философии и христианства
- вот основная тема Слова. Добавим, что образ христианина
в философской мантии, созданный Григорием в 25-м Слове,
не может не напомнить нам об Иустине-философе, который за
два столетия до Григория тоже трудился над созданием синтеза
между христианством и философией.
Григорий говорит об Ироне
как "любителе мудрости" (philosophos), а о себе - как "служителе
мудрости" (sophias therapeutēs).8
Григорий приглашает Ирона встать рядом с ним у священного
Престола, на котором приносится евхаристическая жертва и
совершается посредством Евхаристии обожение человека.9
Тем самым подчеркивается родство между философией и богослужением:
в видении Григория философ стоит рядом со священником, любитель
мудрости рядом со служителем Софии-Христа. Задача обоих
- восхвалять добро, не отставать друг от друга в добродетели
и стремиться к блаженству.10
Григорий называет Ирона "гражданом
всей вселенной" как киника, "поскольку не позволяет киническая
философия ограничиваться узкими пределами".11
Говоря о жизни своего героя, Григорий подчеркивает, что
он - философ по призванию, причем сознательно избравший
христианское "любомудрие" вместо языческого:
|
Когда пришло ему время избрать род
жизни.., узревает он нечто великое, смелое и превышающее
уровень многих людей. Роскошь он презирает, а также
богатство и власть... Философии же посвящает себя,
госпоже над страстями, мужественно стремится к добру,
отрешается от материального прежде разложения материи,
возвышается над видимым, величием природы и благородством
выбора прилепившись к непреходящему. А когда уже он
был так настроен, тогда не счел даже нужным рассуждать
о том, какую лучше избрать философию: внешнюю, играющую
тенями истины под видом и личиной философии, или нашу,
кажущуюся смиренной, но внутренне возвышенную и ведущую
к Богу. Напотив, от всего сердца избирает он нашу,
совершенно не обратив разума к худшему и не увлекшись
изяществом слога, о котором так заботятся эллинские
философы.12
|
|
Под "нашей
философией" Григорий подразумевает здесь христианскую веру,
которой противопоставляется внешнее изящество и внутренняя
пустота греческой философии. Однако "наша философия" - это
не только доктрина, учение, образ мыслей: это также образ
жизни, а именно тот, при котором уединение, полу-отшельничество
сочетается со стремлением приносить пользу обществу. Развивая
традиционную со времен античности тему созерцания и деятельности,13
Григорий говорит об истинном философе как человеке, который
стремится сочетать и то и другое:
|
Он видел, что жизнь пустынническая,
отшельническая, сопровождающаяся удалением и отчуждением
от людей, велика, высока и превышает все человеческое;
однако она предназначена только для самих преуспевающих
в ней и отрицает общение и человеколюбие, свойственные
любви, которая, как он знал, есть одна из наиболее
достохвальных добродетелей; кроме того, такая жизнь
не подвергается проверке, так как лишена упражнения
в конкретных делах и потому несравнима с другими родами
жизни. Жизнь же общественная, среди других, напротив,
и служит испытанием добродетели, и распространяется
на многих, и ближе подходит к Божиему домостроительству,
которое сотворило все и связало любовью, которое и
наш род, отпавший от блага из-за прившедшего зла,
снова призвало благодаря соединению и общению с нами.14
|
|
Иначе говоря,
общественная жизнь более соответствует новозаветному Откровению;
претворить в жизнь евангельские заповеди можно только живя
среди людей; вне общества активное доброделание невозможно.
Нельзя не вспомнить, читая эти строки, что вопрос о том,
какой образ жизни следует предпочесть - созерцательный или
деятельный - стоял весьма остро для самого Григория, когда
он думал о выборе пути после окончания Афинской Академии.
Итак, "наша философия" - это,
во-первых, правая вера, во-вторых, сбалансированный образ
жизни, совмещающий созерцание и деятельность на пользу ближним.
Каково соотношение этой философии с учением античных философов?
Григорий весьма категоричен в своем утверждении о том, что
христианину следует "отослать" подальше от себя большинство
древних философских систем; он может лишь заимствовать некоторые
положительные свойства древних философов, в частности киников.
Ирон, по словам Григория, именно так и поступил, отвергнув
в античной философии все, что противоречило христианскому
учению и образу жизни, и сохранив лишь то, что этому не
противоречило:
|
Продумав и исчерпав все это, а также
сочтя хорошим делом смирить гордыню эллинов, которые
видят свое достоинство в мантии и бороде, что
делает он и как приступает к философии? Некую середину
соблюдает он между их суетностью и нашей мудростью,
так что в его философствовании - их внешний облик
и одежда, но наши истина и высота. Поэтому перипатетиков,
Академию, почтенную стою, эпикурово учение о случае
вместе с атомами и наслаждением, увенчав шерстяной
повязкой, как один из них - поэта, отсылает и отталкивает
от себя как можно дальше.15
В кинической философии отвергнув безбожие и восхвалив
воздержание, он становится таким, каким мы сейчас
видим его - собакой против действительных собак, любомудром
против немудрых, христианином прежде всего, побеждающим
высокомерие киников благодаря сходству с ними по наружности,
а невежество некоторых из наших - новизной одежды,
показывая, что не в малозначущих вещах состоит благочестие
и не в угрюмости - философия, но в твердости души,
в чистоте ума, в подлинной склонности к добру, какую
бы ни имели мы наружность, с кем бы ни общались, оставались
бы наедине с собой, оберегая ум от чувственного, или
жили среди толпы и друзей, уединяясь внутри самого
общества, философствуя среди не-философов, словно
тот Ноев ковчег, который посреди потопа был легче
воды,16
и словно купина, которая горела огнем и не сгорала
в великом видении Моисея на горе...17
|
|
Таким образом,
истинный философ - это тот, кто, даже находясь среди толпы,
остается наедине с собой, и живя среди шума и суеты мира,
не теряет сосредоточенности и собранности. Философия заключается
не во внешнем облике, но в устремленности к благу вне зависимости
от внешних обстоятельств. Философия - это Ноев ковчег, в
котором человек сохраняется от катаклизмов мира сего и достигает
спасительного Арарата - христианской веры.
Что включает в себя христианская
философия? Чему должен учить философ-христианин? Согласно
Григорию, он должен прежде всего употребить свой дар для
обличения идолопоклонства. Однако не менее важной задачей
является обличение ересей, возникающих внутри христианской
Церкви, и научение людей догматам истинной веры. Христианская
философия включает в себя богословие как один из важнейших
элементов. Благословляя Ирона с церковной кафедры на занятия
философией, Григорий говорит:
|
...Снова займись тем же самым деланием,
с тем же дерзновением... Как и прежде, разрушай суеверие
эллинов, их многобожное безбожие, древних и новых
богов, постыдные мифы и еще более постыдные жертвоприношения,
очищающие грязь грязью, как слышал я от одного из
них же самих, то есть телами тела - телами бессловесных
животных свои собственные тела. Разрушай как почтенные
их скульптуры, так и постыдные истуканы... Разрушай
и восстания ересей - тем с большей ревностью, чем
больше пришлось тебе пострадать... Определяй также
и наше благочестие, научай познанию единого Бога нерожденного
- Отца; единого рожденного Господа - Сына, называемого
Богом, когда речь идет о Нем Самом по себе, Господом
же, когда говорят о Нем по отношении к Отцу, Богом
по природе, Господом же по власти; единого и Духа
Святого, исшедшего и исходящего от Отца. Дух есть
Бог для тех, кто с разумом уразумевает предлагаемое
(учение); против этого воюют нечестивые, но благочестивые
уразумевают это, а наиболее духовные - открыто провозглашают.18
|
|
Григорий
искренне желал сделать Ирона-Максима своим союзником в борьбе
с арианством, в укреплении православной веры и в защите
учения о Божестве Святого Духа. По мысли Григория, союз
философа с богословом - та сила, которой еретикам трудно
противостоять; именно поэтому он так настойчиво приглашает
Ирона встать рядом с ним, принять участие в его проповеднической
и богословской деятельности.
Обстоятельства, как мы помним,
сложились иначе, и Максим-Ирон сделался врагом Григория.
Последний, однако, не изменил своих взглядов на философию
и не отказался от идеи союза философии и богословия. В Слове
26-м Григорий опять рисует портрет христианского философа,
однако на этот раз он имеет в виду себя самого. По мысли
Григория, наличие в мире лже-философов ничуть не снижает
ценности философии, которая есть самый прямой путь к Богу.
Истинный философ, о котором говорится в 26-м Слове, есть
воплощение всех добродетелей. Вместо благородного происхождения
он обладает духовным благородством, которое заключается
в добродетельной жизни. Если он молод, он борется со страстями
и в юном теле являет старческое благоразумие; если стар,
не стареет душой, но с радостью ожидает смерти. Если он
красив, в его телесной красоте сияет душевная; если же наружность
его безобразна, благообразным будет его внутренний человек.
Если он здоров, употребит здоровье во благо других людей
и для аскетических подвигов; если болен, будет бороться
с болезнью и или выздоровеет, или перейдет в лучшую жизнь:
в обоих случаях он будет победителем. Если он богат, будет
делиться с бедными; если беден - обогатится в Боге. Когда
философ алчет, он питается простой пищей, как птицы; когда
жаждет, пьет сырую воду из источника. Злословие, гонения,
клевету, удары - все примет истинный философ, подражая в
этом Христу.19
Григорий описывает философа
как ангелоподобное существо, совмещающее в себе совершенства
античных мудрецов со святостью христианина. Он искренне
убежден в том, что он сам полностью соответствует этому
идеалу, в отличие от того, кого он прежде считал за идеал,
но кто не оправдал его надежд:
|
Нет ничего более непреоборимого,
чем философия, ничего более неуловимого. Все может
ослабеть, только не философ... Непреодолимы только
двое - Бог и ангел; а третий - философ, нематериальный
в материальном, неограниченный в теле, небесный на
земле, бесстрастный в страданиях... Поскольку же слово
наше изобразило философа.., в соответствии с этим
портретом рассмотрим самих себя, ибо, думаю, и
я имею Духа Божия...20
Итак, чем опечалят меня те, которые все привлекают
(для обвинения)..? Назовут неучем? Одну только мудрость
знаю я - страх Божий... Что же до другой мудрости,
то часть ее я сам оставил, а часть надеюсь и уповаю
приобрести, полагаясь на Духа.21
Обвинят за бедность, в которой мое богатство? Но я
охотно сбросил бы с себя эту одежду, чтобы нагим идти
по терниям жизни. Я бы и этот тяжкий хитон сложил
с себя как можно скорее, чтобы облечься в более легкий.22
Назовут предателем родины..?23
Но разве есть у меня земная родина - у меня, для которого
всюду родина и нигде нет родины..? Что же еще? Низложат
с престолов? Но разве с удовольствием вступил я на
престол сейчас и вступал ранее? Разве ублажаю я восходящих
на престолы..? Лишат председательства? Но когда и
кто из благоразумных людей восхищался этим..? Не допустят
к жертвенникам? Но знаю и другой жертвенник, образами
которого являются нынешние жертвенники... и на который
восходят через созерцание... Изгонят из города? Но
не из небесного града.24
|
|
Работая
над автопортретом, Григорий пользуется двумя источниками
- античным философским наследием и новозаветным благовестием.
Космополитизм киников, которые весь мир называли родиной,
сочетается у него с учением апостола Павла о "странничестве"
в мире, где христиане не имеют постоянного града, но ищут
будущего.25
Античное восприятие тела как "одежды", в которую облечена
душа, сочетается с христианской идеей обнажения от всего
материального и телесного для приближения к Богу. Жизнь
христианского философа, таким образом, воплощает в себе
лучшие черты обеих традиций, а "христианская философия"
в буквальном смысле становится синтезом этих традиций.
1
О значении термина "философия" в языке Каппадокийцев
см. Pelikan. Culture, 177-183. ^
|
2
Сл.23,12,11-14; SC 270,304-306 = 1.334. ^
|
3
Сл.27,10,12-23; SC 250,96=98 = 1.391. ^
|
4
Сл.27,3,1-27; SC 250,76-78 = 1,386-387. ^
|
5
Сл.7,9,27-30; SC 405,202 = 1.165. ^
|
6
Сл.4,60,5-7; SC 309,168 = 1.87. ^
|
7
Сл.43,13,30-33; SC 384,146 = 1.611. ^
|
8
Сл.25,1,1-3; SC 284, 156 = 1.357. ^
|
9
Сл.25,1,2,19-22; 160 = 1.359. ^
|
10
Cл.25,1,17-20; 158 = 1.358. ^
|
11
Сл.25,3,19-20; 162 = 1.359. Диоген Синопский "единственным
государством для себя считал весь мир". О себе он
говорил: "Я - гражданин мира". См. Диоген Лаэртский.
О жизни VI,72; VI,63. ^
|
12
Сл.25,4,2-25; 164 = 1.360. ^
|
13
Об этой теме у Григория см. Špidlik. Grégoire,
113ff. ^
|
14
Сл.25,5,1-13; 166 = 1.360-361. ^
|
15
Ср. Платон. Государство 398a: "Если же человек,
обладающий умением перевоплощаться и подражать чему
угодно, сам прибудет в наше государство, желая показать
нам свои творения, мы преклонимся перед ним как перед
чем-то священным, удивительным и приятным, но скажем,
что такого человека у нас в государстве не существует
и что недозволено здесь таким становиться, да и отошлем
его в другое государство, умастив ему главу благовониями
и увенчав шерствной повязкой, а сами удовольствуемся,
по соображениям пользы, более суровым, хотя бы и менее
приятным поэтом и творцом сказаний..." ^
|
16
Ср. Быт.6:7-20. ^
|
17
Сл.25,5,17-6,19; SC 284,168-170 = 1.361. Ср. Исх.3:2-3. ^
|
18
Сл.25,14,26-15,26; SC 284,190-194 = 1.368-369. ^
|
19
Сл.26,10,18-12,24; SC 284,250-256 = 1.378-380. ^
|
20
1 Кор.7:40. ^
|
21
Т.е. сознательно отверг мирскую мудрость (языческую
философию) и надеюсь на приобретение высшей духовной
мудрости. ^
|
22
Т.е. сложил бы с себя материальное тело, чтобы "облечься
в тело духовное" (1 Кор.15:44). ^
|
23
Букв. "беглецом из своего отечества". Григорий имеет
в виду обвинения, выдвигавшиеся в его адрес, в том,
что он, оставив свою кафедру в Каппадокии (Сасимах),
проживал в Константинополе. ^
|
24
Сл.26,14,1-16,12; SC 284,258-264 = 1.381-383. ^
|
25
Евр.13:14. ^
|
|
|
|